Натали Р.
Не киборг
– Говори, исполню, – предложил он.
– Прямо всё, чего хочу? – Она сощурилась.
– Всё, что душа пожелает.
– Да? – она капризно надула губки и задумалась. – А если я захочу, скажем, световую вывеску со здания полиции?
– Принято к исполнению. – Он встал. – Пять минут. – И, не успела она оглянуться, исчез в заснеженном тёмном переулке.
– Абдулла, стой! – Она растерянно уставилась ему вслед. – Не надо! Это я просто к примеру. На что мне эта вывеска? И вообще, я пошутила…
Он вернулся даже быстрее, чем через пять минут. Притащил огромный световой короб и торжественно вручил. А она не знала, что с ним делать.
– Абдулла, ну ты чего? Его же будут искать. Его наверняка уже ищут! Украсть вывеску у полиции, это ж надо! Тебя арестуют. Оштрафуют… – Она укоризненно взглянула на него, но лишь убедилась, что расписываемые последствия ему абсолютно по фигу. – Ну зачем?
– Ты хотела, я принёс. – Абдулла был доволен собой. – Ещё желания будут? – бодро осведомился он.
– Нет! – Она с досадой покрутила в руках громоздкую вывеску «Полиция». Как он её свинтить-то умудрился? – То есть да. Верни это на место. И так, чтоб тебя не заметили! – крикнула она уже ему в спину.
И пообещала себе: никаких больше дурацких желаний. Только самые-самые.
– Абдулла! Открывай глаза, не пугай меня. Если с тобой что-то не так, я этому хмырю сейчас башку проломлю, пока он не может сопротивляться.
Характеристики состояния на внутреннем интерфейсе оставляли желать лучшего, половина мигала красным. Он вздохнул и, открыв наконец глаза, обнаружил себя в ванне, надёжно зафиксированным, а рядом на табурете – Даяну, с отчаянием всматривающуюся в его лицо.
– Фух! – Вздох облегчения. – Ну что ты творишь, Абдулла? Я чуть не умерла от беспокойства.
Он на всякий случай просканировал её и убедился, что с основными физическими параметрами всё в порядке. Приукрашивает.
Она шмыгнула носом и призналась:
– А вообще ты классно дрался. Я никогда не видела, чтобы так… Знаешь, из-за меня раньше никто не дрался. Хоть и ухаживали. – Она покосилась лукаво.
Он промолчал. Незачем тратить энергию на пустые слова. Она тоже замолчала, и некоторое время в палате стояла тишина, нарушаемая лишь тихим гудением трубок регенераторов.
– Абдулла. – Она первая нарушила тишину. – Помнишь, ты звал меня замуж? Предложение ещё в силе?
– Да, – хрипло проговорил он. – Если ты этого хочешь.
– Я хочу, чтобы ты был рядом. Только отвернёшься – то в тебя стреляют, то бьют… Хочу, чтобы жил со мной. Чтобы каждый день приходил ко мне домой, ложился в мою постель и никуда до утра не девался. И вообще… Я ужасная собственница, так мама говорит. Да, я такая! И ты – мой! Надо уже с этим разобраться до конца.
Он слабо улыбнулся разбитыми губами:
– Принято к исполнению.
Многострадальную входную дверь снова пнули. На пороге возникла довольно молодая женщина, худощавая и энергичная, с уложенными в пучок тёмными волосами, в джинсах и куртке. Она подбоченилась и крикнула:
– Абдулла, почему ты до сих пор сидишь в проклятом баре? Быстро домой! Мама с папой уже на подходе.
Шайтан поднял руки, вроде как сдаваясь:
– Три минуты!
Женщина погрозила ему маленьким острым кулачком и скрылась. Алик вопросительно взглянул на Шайтана.
– Хозяюшка моя, – нежно пояснил он.
– В смысле? – Парень чуть не подавился кофе. – Хозяйка?!
– Ну да, – благодушно кивнул Шайтан. – Жена. Пойду, а то браниться будет. Её родители должны прийти в гости, а я сильно задержался.
Алик перевёл дух. Чуть не подумал… Ему показалось, что женщина вела себя и впрямь по-хозяйски.
– Между прочим, – подмигнул Шайтан, – это та самая девушка. Даяна на меня с детства глаз положила, ещё с тех пор как я был при хозяевах. А потом, когда я вернулся с паспортом, и она подросла, вон как вышло.
– Мааам, смотри скорее! – Этот звонкий голос и круглые серые глаза, глядящие с восторгом, Шайтан помнил до сих пор. Сохранил запись, не стал удалять, когда подошло время стереть неактуальную информацию. Почему-то счёл важным изумление пятилетней девчушки, тычущей в него пальцем. – Тут джинн Абдулла, прямо как в мультике!
Почему она приняла его за джинна? То ли из-за дешёвых тапок с загнутыми носами? То ли из-за чёрной, отдающей в синеву щетины? То ли из-за тюрбана, заботливо повязанного хозяином: «Денёк жаркий, ещё перегреешься…»?
Мама отвлеклась от подписания накладных и покосилась на дочку. Вот ведь неуёмная! Садик в субботу не работает, а дома не оставишь, перевернёт там всё вверх дном. И, как назло, нарисовались срочные дела – пришлось мчаться на склад за скоропортящимся товаром.
– Э-э, девочка, это не джинн! – Пожилой хозяин склада подсунул маме ещё одну бумагу и покачал указательным пальцем. – Это киборг.
– А что такое киборг?
– Э-э, это такой хороший шайтан-машина. Что хочешь, делает! – Старик подмигнул. – Почти как джинн, да.
– Мааам! Хочу киборга!
– Даяна, нам не нужен киборг. – Мама наконец всё подписала и указала Шайтану, замершему в ожидании с пирамидой ящиков в руках: – Грузи в тот флайер.
– Как это не нужен? Ещё как нужен! – Девочка повернулась к старику и с любопытством спросила: – Ты его в кувшине нашёл?
– Зачем в кувшине? – засмеялся он дребезжащим смехом. – В магазине купил.
– Мааам, давай его купим!
– Даяна, не говори глупости!
Девчонка подбежала к занятому погрузкой Шайтану и подёргала его за штанину:
– Эй, Абдулла! Ты правда машина? А тебя выключить можно? А ты прямо все-все желания исполняешь, как настоящий джинн?
– Да, – честно ответил он, но хозяин погрозил проныре:
– Э-э, девочка, не командуй им!
В восторженных серых глазах так и читалось: ну как можно не попытаться им покомандовать?
– Ну мааам!
Мама втащила брыкающуюся дочку во флайер, выговаривая за неподобающее поведение. Старик устало присел за конторку, отдуваясь. С каждым днём обслуживание клиентов давалось ему всё труднее. Пора передавать дела брату…
– Шайтан! Эта егоза тебе ничего не сломала? – Он по внукам и правнукам знал, какой разрушительный потенциал бывает у детей.
– Нет, хозяин.
Что козявка могла ему сделать? Напрасное беспокойство. Шайтан принёс хозяину плед укутать ноги: он мёрз даже по такой жаре. Налил тёплого чаю.
– Э-э, что бы я без тебя делал, Шайтан?
Абдулла, мысленно поправил он. И завис, пытаясь определить, что это сейчас было. Сбой? Вирус?
Фонтан запустили без Алика. Он не стал жалеть: не последний год здесь, в следующем посмотрит. Прогулялись до выставки скульптур. Одним из скульпторов-конкурсантов оказался Серж – первый спасённый Аликом на Бесте. Проголосовали за него, бросив специальный жетончик – чисто по знакомству, его произведение не было ни красивее, ни уродливее других.
Солдаты ещё пару раз нарывались на конфликт, но драться больше не пришлось: слухи распространялись, и Алика стали узнавать. «Не лезьте к рыжему, он кибер, троих за раз чуть не убил», «Он с самим Танком драконов гонял», «Да он вообще ошпарок, хоть и штатский»… Даже и не знаешь, радоваться ли такой славе.
Зато объявился старый знакомец Роберт. Бывшенький Кошки пристал к ней на дискотеке, огрёб в глаз, и Пушок наконец получил возможность увидеться с Ритой, прилетевшей по вызову оказать помощь.
Домой вернулись за полночь. Ну, как домой – к Кошке. Пошалили, скачали учебник химии и принялись выбирать имя дочке.
– Транскриптаза?
– Фу, что за «транс»? Вот ещё не хватало!
– Алкогольдегидрогеназа?
– Ох нет, DEX! «Алкоголь» – вовсе никуда не годится.
– Гликогенфосфорилаза?
– А вдруг мальчик?
– Диэтилдитиокарбамат!
Кошка запустила в Алика подушкой. Ночью ему снились дети с этими именами, сущий кошмар.
Экспедиция
Два свободных дня, не приходящиеся на традиционные выходные – прекрасная возможность съездить в областной центр. Ред с Надей хотели отправиться утренним аэропоездом, но Алик идею забраковал.
– Ну ладно туда, а обратно вы с ребёнком будете! Потащите его по сквознякам, в салоне с кучей чужих людей, неизвестно, здоровых ли? Тётя Наденька, Ред, вы чего? Тем более, малыш инкубаторский, без естественной микрофлоры. Папа рассказывал, как весь первый месяц со мной по врачам бегал в реабилитационном центре. Но у меня-то вправду ситуация была особая, кругом стреляли, разгромили всю лабораторию, кровь-кишки-перья – не до стерильности… А вы вполне можете поберечь ребёночка. Давайте я арендую флайер и довезу вас, всё равно мне тоже надо в Сити.
После возвращения с гор Алик невесело предполагал, что за угробленный флайер его оштрафуют и внесут в чёрный список. Но оказалось, что осколки звёзд – безусловный страховой случай. Даже категорию не понизили.
Институтов в областном центре было два: педагогический и политехнический. А рекомендательное письмо от мэра – всего одно. Планируя поездку, Алик рассудил, что педагоги и драконы – совсем уж далёкие и непересекающиеся сущности. Он высадил Реда и Надю у офиса ОЗК, пожелав удачи, и отправился пешком к политехническому.
Студенты высыпали во двор, пользуясь перерывом, чтобы погреться на бодром весеннем солнышке. Алика тоже приняли за студента.
– Эй, пацан, ты с третьего? Конспект по механике не найдётся?
Ну, зато за киборга его здесь не принимали. Он покачал головой и прошмыгнул внутрь. Вестибюль после яркого солнечного света показался тёмным.
– Чего жалом водишь? – неприветливо окликнула его пожилая женщина из-за стойки. – Забыл, где занятия? А голову ты дома не забыл?
– Я вообще-то у вас не учусь, – покоробленно ответил Алик. – Я из Гринпорта.
Женщина фыркнула: дескать, провинциал!
– Поступать, что ли приехал? Не вовремя! Экзамены летом, олух.
– Не собираюсь я к вам поступать. – Даже если бы имел такое желание, пообщавшись с тёткой, передумал бы. – Мне к ректору надо.
– Ишь ты! – Она выдала кривую ухмылку. – Надо ему, гляди-ка. Кто ты такой, чтобы ректору надоедать? Он человек занятой, у него важные дела.
– Моё дело тоже важное. – Алик начал терять терпение. – Если не подскажете, как пройти к ректору, я сам его найду.
Кто-то постучал Алику по локтю сзади. Он обернулся: студент в очках из потока, возвращающегося с перерыва.
– Рыжий, ты чего за Цербершу языком зацепился? Пойдём, покажу тебе, где ректор.
Он кивнул и последовал за очкариком.
– Стой! – завопила Церберша и выскочила из-за стойки. – Куда? А ну вернись сейчас же! – Но следом не побежала, продолжила разоряться на месте: – Безобразие! Хулиганство!
– Не обращай внимания, – сказал студент. – Старуха много о себе воображает.
– А куда ваше начальство смотрит? – непонимающе спросил Алик. – Она же всех потенциальных абитуриентов распугает.
Очкарик пожал плечами.
– Ректору плевать. Считает, наверное, что на его век абитуры хватит. Куда ещё молодёжи деваться? Либо к нам, либо к педикам.
Алик хрюкнул.
– Вон ректорат. – Студент ткнул пальцем в сторону громоздкой двери с внушительной табличкой. – Бывай!
Студент исчез на лестнице. Алик нерешительно потоптался перед дверью. На этаже было как-то пустынно – создавалось ощущение, что студенты и сотрудники избегают сюда заходить. Но отступать некуда. Неважно, что у тебя нет опыта общения с учёными вообще и с ректорами в частности – если будешь стоять под дверьми, дело не сдвинется. Он нашарил в папке рекомендательное письмо, как оберег, и толкнул тяжёлую створку.
Солнце спряталось за облака. Алик стоял во дворе политеха, и ему хотелось сплюнуть – только внутренние приличия удерживали. И это храм науки!
Алика промурыжили в приёмной более часа с другими терпеливо ждущими посетителями. «Ректор на совещании», «Ректор подписывает бумаги», «Ректор обедает»… Да, ректора – занятые люди. Но он ведь записывался на приём! Специально выдернул Реда с Надей пораньше, чтобы успеть к назначенному времени – они-то могли и дольше поспать. Если бы не письмо мэра, его, того гляди, вовсе бы не приняли: секретарша обмолвилась, что ректор устал и подумывает отменить сегодняшние встречи. Тут он не выдержал, достал письмо, принялся совать его секретарше под нос и втолковывать, что дело не терпит отлагательств.
– У вас пять минут, молодой человек, – проскрипела она, пообщавшись с начальником.
Пять минут! Нет, Алик умел быть кратким и быстро описывать суть. Но почему хотя бы не десять? Здесь не было километровой очереди просителей, на разговор с ректором, помимо него, претендовало всего двое.
Он изложил свою просьбу и её подоплёку. Предложил направить учёных, чтобы исследовать драконов и попытаться установить с ними контакт. Привёл убедительные доказательства того, что по крайней мере некоторые из них разумны. Помахал ещё раз письмом мэра. И всё впустую.
– Молодой человек, у нас тут политехнический институт. Понимаете? Поли-тех-нический. Мы тут техникой занимаемся. При чём тут ваши драконы?
– Но вы можете сообщить в столицу. В университет. Попросите их прислать специалистов, временно прикомандировать…
Ректор поморщился.
– Нет, не наш профиль. Если вам это так нужно, езжайте в Асгард сами.
Алик был заранее готов обивать столичные пороги в случае неудачи. Но почему-то думал, что учёные, какими бы они ни были, ухватятся за возможность открытия. Политех вроде бы считался в области неплохим ВУЗом, выпускники не испытывали проблем с трудоустройством. Или тут только хорошо учили ремеслу, а на науку забили? Ректор выглядел и вёл себя не как учёный, а как чиновник.
Местный пед котировался ниже. «Педики»… Алик даже сомневался, стоит ли пытать там счастья. Если уж здесь, в первом ВУЗе Сити, не свезло. Однако время оставалось, и попытка не пытка. Хуже-то не будет. Он поймал такси и поехал в пединститут. В крайнем случае можно считать это экскурсией.
Педагогический располагался на окраине Сити. Скромное малоэтажное здание, едва видное из-за густых хвойных кустов, высаженных в палисаднике. Миновав входную дверь – как ни странно, открытую, – Алик оказался в небольшом тесноватом холле: с одной стороны гардероб, с другой буфет и лестницы. На банкетке у гардероба две барышни читали учебник по психологии, в буфете за столиками сидели несколько студенток и трое совсем взрослых, две женщины и мужчина. Церберов нигде видно не было.
Алик обратился к барышням:
– Девушки, к вашему ректору можно попасть?
Они с интересом взглянули на незнакомого юношу.
– Конечно! А ты что, учиться у нас хочешь? Просись на филологию, там недобор.
Алик поперхнулся. Неужели он похож на будущего филолога? В школе литература не была ни его сильной стороной, ни любимым предметом.
– Не, я по другому делу. Ничего, что без записи? Он меня вообще примет?
– Она, – поправила девушка. – Примет, почему бы нет? Иди на второй этаж, кабинет всегда открыт. Только куртку повесь.
На втором этаже были открыты все кабинеты. Похоже, тут вообще не было принято закрывать двери. В каких-то аудиториях сидели студенты – в основном студентки, – внимая преподавателям или обвесившись со всех сторон вирт-окнами с текстами и схемами, в других помещениях находились только сотрудники, распивая чаи и кофе, что-то обсуждая или работая за компьютером. Алик прошёлся вдоль всего коридора и обнаружил табличку «Ректорат». В раскрытую дверь заходили люди – и студенты, и взрослые, – говорили о чём-то с женщиной за столом у входа, примерно половина проходила к другому столу, у окна, где сидела женщина постарше возрастом. Решали свои вопросы, выходили обратно. Алик понаблюдал за этим несколько минут и тоже подошёл к столу у двери.
– Я из Гринпорта к ректору. По поручению мэра, – добавил он для солидности.
Женщина всплеснула руками.
– Ах, проходите поскорее к Ниневии Артуровне! Сейчас она отпустит профессора Стоцкую, и сразу ступайте.
Алик приободрился. Может, рейтинг ВУЗа и не очень, но встречали здесь приветливо, и административный процесс выглядел оживлённо. Доставать и демонстрировать письмо не потребовалось.
– Что вы говорите! – Ниневия Артуровна эмоционально приподняла очки, выслушав его историю. – Очень, очень любопытно! У нас здесь всего лишь филиал, господин Ковалёв, но я обязательно пошлю весточку в головной ВУЗ. Организуем экспедицию, поедут психологи, ксенобиологи, лингвисты… Им понадобится сопровождение. Вы сможете обеспечить?
Попробую, хотел сказать Алик, но не стал. Чего там пробовать? Надо делать. Договориться с Ежом или самому, в конце концов, поучаствовать.
– Смогу.
Ред загрузил в багажник флайера огромную сумку – успели накупить детского барахла. Надя держала завёрнутого младенчика на руках. Оба счастливые, аж светятся.
– Гляди, какой! – поделилась Надя наивной радостью, протягивая малыша Алику.
Рыжий-рыжий, а глаза Надины, зелёные. Расфокусированные ещё. Алик аккуратно погладил большую головку мальчика – правильную, а не деформированную, как у естественно рождённых детей.
– Инкубатор прямо при нас отключили, – сказала Надя. – Я так боялась! Вдруг бы малыш не задышал? А Ред молодец, даже не дрогнул.
– Да я вообще чуть в обморок не упал, – тихо пробурчал Ред в сторону. – Только боевой режим и спас. Раньше думал: ну, что тут такого? Технология отлажена, процент неудач, коли уж эмбрион развился, ничтожен. Но когда это свой ребёнок… Никак невозможно отделаться от мысли: а если что-то пойдёт не так? Если этот почти нулевой процент – твой?
– Наверное, все родители волнуются, – улыбнулась Надя. – Неважно, как именно появляется ребёнок, это всегда мандраж.
Вот родители Алика не волновались. А если и волновались, то о другом. Они вообще не думали о том, что на свет появляется их будущее дитя. Были плотно заняты схваткой с бандитами, а на Алика обратили внимание позже, когда он зашевелился и папа посмотрел наконец на то, что вытащил из репликатора. И очень удивились. Картина «Не ждали».
– Доктор наблюдал за ним всё это время. – Ред забрал ребёнка у Нади, пока она садилась и устраивалась на заднем сиденье. – Сказал, что до месяца надо будет каждую неделю показывать его педиатру и неврологу, но первоначальная адаптация прошла успешно.
– Он даже головку держит, – похвасталась Надя, словно это было её личное достижение.
– У обычных детей так не бывает, даже у пробирочников, – со знанием дела сказал Алик. – Это импланты начали работать. Они будут подключаться постепенно, чтобы малыш на первых порах сам себя не поранил. – Он видел, как это происходило у самой младшей сестрички Алисы. – Пока он почти так же беспомощен, как новорождённый человечек.
– Процессор исправен. Он прошёл тесты. – Ред сел рядом с Надей и захлопнул дверцу.
– Конечно, Ред. – Алик запустил двигатель. – Иначе малыша вам не отдали бы, занялись наладкой «железа».
А может, и вовсе извлекли бы, Алик знал о таких случаях, когда отладка или сращение мозга с процессором не удались. Проблема в том, что оставить без процессора тело с внедрёнными имплантами нельзя, оно не сможет функционировать. Когда «DEX компани» штамповала киборгов, это входило в приемлемый процент потерь – «железо» в брак, биоматериал на переработку. В ОЗК стараются спасти всех. Новая попытка подсадить процессор, ещё несколько месяцев на аппаратах, пока идёт щадящее сращивание… Алик был знаком с двумя детьми, у которых первый процессор оказался нерабочим, играли вместе на Кассандре. Говорили, что ещё одна девочка умерла на третьей попытке. Выжила бы она, если бы была рождена человеком? Или же сращению препятствовал органический дефект мозга?
Ладно, не стоит думать о дурном, когда всё хорошо, тесты пройдены и ребёнок мирно уснул, причмокивая губками.
– Только не ждите, что он прямо встанет и пойдёт исполнять боевую программу, – предупредил Алик. Лишь отчасти несерьёзно: многие незнакомые с матчастью думали, будто у детей киборгов это примерно так и происходит – вылезли из инкубатора, и «Система готова к работе». – С программным обеспечением должно быть всё в порядке, раз уж тесты успешны, но детский организм форсажа не выдержит. Софт будет разблокироваться сообразно физическому возрасту.
– Алик, откуда ты все эти подробности знаешь? – удивилась Надя, нежно качая закряхтевшего малыша. – У тебя ведь ещё нет детей.
– Три младших сестрички – Bondы, – напомнил он без лишних слов.
Алик вёл флайер очень аккуратно – без резких манёвров и смены высоты. Но пацанчик явно испытывал дискомфорт. Кряхтел-кряхтел и заорал наконец – а Алик уже недоумевал, почему он такой спокойный.
– Отчего он плачет? – встревоженно спросил Ред, гладя младенчика через одеяльце.
Надя и сама чуть не расплакалась.
– Наверное, у него что-то болит…
– Да что у него может болеть? – не понял Ред. – У него же всё новое!
Алик фыркнул.
– Вот как раз поэтому. Не притёрлось. Ред, не нервничай. Пошли ему запрос о состоянии.
– Но он ещё не умеет говорить, – пролепетала Надя. – Как…
Ред моментально сообразил, как:
– Система предоставит данные. – На секунду замер, анализируя их, и заулыбался: – Надя, он просто писить хочет.
– А почему не писиет? – Она растерянно посмотрела на ребёнка.
– Программа не даёт, – объяснил Алик. – Тётя Надя, разверни его и подставь что-нибудь, тогда сработает.
У маленьких киборгов пелёнки всегда сухие. Жаль, что с обычными детишками так не получается.
– А как вы его назвали? – спросил Алик, когда процедура благополучно завершилась, и мальчика снова запеленали.
Ред с Надей переглянулись и смущённо пожали плечами.
– Пока никак.
– Мы ещё не думали.
Алика так и подмывало спросить, о чём же они в таком случае думали предыдущие шесть месяцев. Но он вполне мог представить, о чём. О том, все ли этапы развития пройдут хорошо, не будет ли отторжения имплантов, не окажется ли произвольно выбранная комбинация ДНК неудачной, не случится ли какая-нибудь внезапная беда вроде отключения электричества в инкубаторном зале… Мало ли поводов для беспокойства! Имя в этом ряду на последнем месте. Ред с Надей ещё и посмеются, когда он будет придумывать имя собственному ребёнку: исходя из традиций Кошкиной семьи, это не самая простая задача. Как пить дать, дело кончится тем, что в документы запишут последнее пришедшее в голову длинное слово типа «Фиброэзофагогастродуоденоскопия», а в быту станут звать Котенькой.
Ангел обрадовался малышу чуть ли не сильнее, чем родители.
– Ну, этот-то киборг, правда? Ах ты, лапочка! Ред, дай мне его потестить, а?
Ред добродушно ухмыльнулся:
– Маловат он для твоего тестировочного стенда. Такие, специально для деток, только в ОЗК есть.
– А я без стенда. Аккуратненько по удалёнке подключусь. Надо же посмотреть, что у зайчика внутри!
– Восьмёрка у него внутри, самая обычная, – посмеиваясь, сказал Ред.
– Вот! А я до сих пор в восьмёрках ни разу не ковырялся. Ред, я же скончаюсь от любопытства!
– А вдруг ты что-нибудь испортишь, пока будешь ковыряться?
– Когда это я что-то портил? – вскинулся Ангел. И тут же опал: вспомнил, когда. – Да брось, Ред, с тех пор я выучился и напрактиковался, я сейчас любую систему с закрытыми глазами отформатирую и заново воссоздам лучше, чем была.
– Не надо его форматировать!
– Не буду! Я чисто для примера сказал. Так, подшаманю маленько зайку. Посмотрю, как оптимизировать, попробую разогнать…
– Ангел, уймись! Это мой ребёнок, а не учебный компьютер.
– Ты разве не хочешь, чтобы у твоего ребёнка была самая лучшая система на свете? – Честные-честные глаза. И ведь действительно искренен. – Ред, ты что, собственной системой недоволен? Тебе чего-то не хватает, на что-то можешь пожаловаться? Почему ты мне не доверяешь?
– Я доверяю, – вынужден был признать Ред. – Но если он после твоих прошивок начнёт писиться или спать перестанет, я тебя вот этой вот рукой, – он растопырил кисть, – задушу, веришь?
– Не верю! Потому что я молодец и ничего не поломаю, – самодовольно заявил Ангел. – А ты ещё мне спасибо скажешь. Давай, диктуй код доступа. Или я должен сам хакнуть твою кровиночку?
Не прошло и недели, как в Гринпорт приехали обещанные учёные, серьёзно экипированные для похода в горы. Вот это заинтересованность и оперативность! Алик мельком подумал, что, захоти он вдруг получить высшее образование, выбрал бы не глядя этот средненький пединститут. Только, разумеется, не филологический факультет.
Алик доложился Нойланду. Мол, так и так, разрешите взять отпуск за свой счёт для сопровождения экспедиции. Майор похмурился немного и велел оформить командировку. Насколько важно разобраться с драконами, он отлично понимал и инициативой подчинённого даже втайне гордился.
– Если будут вопросы, – сказал он, – звони сразу. Чем можем, подсобим.
Алик уговорился с Ежом, что тот уладит со своей работой и через две недели его сменит. А на случай форсмажора попросил Ивана подстраховать.
– Я не против, – ответил Иван, – пусть только Ёж даст координаты и будет на связи. Одно «но»: за мной обязательно Инга увяжется.
– Что, никак не избавиться от «хвоста»? – подначил его Алик.
– Я особо и не стараюсь, – отмахнулся Иван. – Если пропускать мимо ушей половину пурги, что она несёт, то ничо так. Зато она танцует отлично и вообще красивая, а уж как целу… Кхм, я ничего не говорил, и ты ничего не слышал!
Алик сделал жест, словно закрывал рот на «молнию». Но не удержался:
– Удачи, Ваня.
Перед тем, как отключить связь, он успел увидеть выражение лица Ивана.
– С Днём весны, Бэр, – со сдержанной улыбкой произнесло с экрана изображение Стрелка.
Казалось, с годами он вообще не стареет, законсервировался. Экзоскелет спрятан под плотными свободными брюками и курткой, даже незаметно, если не знать. Нойланд слегка закручинился. То есть за Хантера можно лишь порадоваться, а вот насчёт себя – хоть в зеркало не смотрись.
– Стрелок, ты промахнулся, – не подавая вида, ответил он с бодрой усмешкой. – Со Дня весны уж полмесяца миновало.
– Ну, извини. – Старый коллега ничуть не расстроился. – Недосуг мне все эти календари в голове держать и совмещать, я же не киборг. У нас тут вообще лето на убыль идёт.
– Да всё равно спасибо, – искренне улыбнулся Нойланд. – Кстати, о киборгах, пока не забыл! Хотел поблагодарить тебя за твоего кибера. Очень он кстати тут пришёлся, несмотря на слабенькие ТТХ.
Хантер в вирт-окне удивлённо склонил голову набок. Видно было, что он перебирает в памяти и никак не может найти в ней того, о ком говорит Нойланд.
– Какого кибера?
– Ну, как же! Твой протеже, DEX-единичка. У него было направление в Гринпорт от генерала Карахана, тот сказал, что это ты его попросил.
– Карахан меня не забывает, помогает, чем может. Но никаких киборгов я никуда…
– Стрелок, склероз – это серьёзно. Александр Ковалёв, неужели не помнишь?
Он наклонил голову на другой бок, удивление заметно усугубилось.
– Ты о рыжем Алике? С каких пор он стал киборгом?
Упс.
– А разве…
– Хайнц, Алик – сын моего давнего знакомого. Я его вот с таких, – он показал ладонью на уровне колена, – лет знаю. Обычный мальчик с хорошей наследственностью и качественной подготовкой. Не фантазируй.
– Да нет, не может быть, – пробормотал Нойланд. Выстроенная теория рушилась, словно карточный домик. Стрелку он верил, как себе, но то, что он сейчас говорил, в голове не укладывалось. – Стивен, он на вид один в один – шестёрка сорок третьей серии. И двигается, как киборг, и дерётся, как киборг. И заживает на нём всё, как… как на киборге.
– Я же сказал, очень хорошая наследственность.
– Он даже говорит, как киборг!
– Ну, риторике его в училище вряд ли обучали.
– Чёрт возьми, Стрелок! Он вкалывает у меня наравне с киборгами. Без отдыха, на самых опасных заданиях.
– А ты и рад мальчика эксплуатировать, раз он не возражает, – хмыкнул Хантер. – Не возражает же? Ясное дело, гордый. Ты сам бы на его месте жаловался? Нет, и я тоже.
Нойланд расстроенно вздохнул.
– Стрелок, веришь – не догадался я. Тормозит маленько, да, но я думал…
– ТТХ, значит, слабенькие? – ехидно переспросил Хантер. – Небось, ещё и упрекаешь мальца?
– Есть немного, – убито признался Нойланд. – Но он ведь не оправдывается. «Виноват», – и весь сказ. Стивен, у него даже прозвище «DEX».
– Ну ты сам подумай, Бэр, – рассудительно произнёс Стрелок, – какой нормальный киборг взял бы такое прозвище? Всё равно как у тебя было бы прозвище «Мужик», а у твоей Зены – «Бабуся».
– Зачем пришёл? – рыкнув, спросил дракон.
В горах стояла ночь. Тёмная-тёмная, на небе ни одной луны, только сребролистник издаёт холодное люминесцентное свечение да глаза дракона горят. И угли погасшего костра краснеют.
– Зачем этих привёл? – Дракон недовольно махнул хвостом в сторону палаток. – Я сказал тебе, здесь моя охота. Ты их кормишь моей едой!
– А тебе жалко? – Алик поворошил угли и протянул дракону недопечённую птичку.
Тот сверкнул зелёным глазом и едва не выдрал птичку из руки.
– Они не нужны, – буркнул дракон.
– Нужны, – возразил Алик. – Они хотят с тобой познакомиться.
– Я не хочу!
– Хочешь.
Дракон уставился на Алика, словно пытаясь понять, как этот получеловек-полукрасноглазый узнаёт, чего он хочет. Да ещё спорит с ним об этом!
– И твои сородичи хотят, – настойчиво проговорил Алик. – Надо узнать друг друга получше. Тогда в городе вас, может быть, перестанут убивать.
Дракон отвернулся, вонзил зубы в птичку, оторвал большой кусок и принялся жевать. Алик не торопил.
– Буду знакомиться, – решил гость наконец. – Зови одного человека. Самку зови!
Какая тебе разница-то, подумал Алик про себя. Брачный период ещё далеко, а вне его драконы к самкам равнодушны. Потом вспомнил что говорил Ред: ХХ менее агрессивны. Наверное, дракон чувствует себя неуверенно, хочет минимизировать риск при встрече с незнакомым человеком. Хотя что ему человек? Так, на один взмах тяжёлого шипованного хвоста.
– Жди тут, – сказал Алик. – Не улетай. Поговоришь с женщиной, не напугав её – я тебе ещё еды подгоню. – И нырнул в палатку, где спала ксенопсихолог.
Нойланду было не по себе. Что он натворил? Послал мальчишку в пекло вместе с Редом, когда Зена сказала, что человеку не справиться… Оба справились, а если бы нет? Он отправлял Ковалёва в помощь другим киборгам в драконьи ночи, и он опять всё выполнил, а ну как драконы его разорвали бы? На этом фоне внеочередные дежурства выглядели бледно, можно их и не считать, остального хватит, чтобы профсоюз сожрал майора без соли и перца.
Больше всего Нойланду хотелось вызвать Ковалёва, схватить его за горло и рявкнуть: почему ты, чёрт побери, сразу не сказал, что ты не киборг? Останавливали две вещи. Во-первых, мальчишки не было под рукой, он где-то в горах, в экспедиции. А во-вторых, самое ужасное, что он сказал. И не единожды потом повторял. Но майор не верил. Не верил не из пустого упрямства, он же не баран. Просто всё, что он видел и слышал, свидетельствовало об обратном.
Вместо Алика он напустился на Реда.
– Ты почему не сообщил… – Он усилием воли оборвал себя, сознавая несправедливость почти прозвучавшего упрёка: Ред тоже говорил, что Ковалёв – человек, и обижался, что начальник не поверил. – Почему твой дурацкий племянник – человек?
