Владислав Алеф
Часы Застывшего Часа
Опустившись к Бризариону, Елиара увидела свою сбежавшую противницу. Верхом на гиппогрифе Сте-ал-аяна стояла на крыше опаленной южной башни и на вытянутой руке держала свиток из красноватой кости Вологама. Елиара не могла определить само высвобождаемое заклинание, но чувствовала его чудовищную разрушительную силу и принадлежность к школе Канафъяра. Она понимала, что успеет сотворить только одно колдовство. Рассеивать защиты и затем атаковать было слишком долго. В ее руках появился теневой кинжал.
Свиток уже начинал дымиться и распадаться разноцветными искрами. Но, прежде чем отзвучал последний слог заклинания, Елиара спрыгнула с кобылицы на спину Сте-ал-аяне и вонзила в ее тело кинжал.
Вместе они свалились со спины гиппогрифа. Перекатываясь и ударяясь о серый камень, они нависли над краем зубчатой площадки. Лошадь поспешила на помощь хозяйке, но гиппогриф легко подмял ее своим весом и мощным клювом начал разрывать ее горло. Физической силой молодая хозалиорка значительно превосходила свою престарелую соперницу, даже получив тяжелое ранение, она сумела оказаться сверху, прижав Елиару к зубцам. Она вывернула ей кисть, заставив выронить теневой кинжал. Сте-ал-аяна победно улыбнулась, подняла перед ее лицом тлеющий в ожидании свиток и озвучила последний слог.
Свиток моментально рассыпался и разлился широким потоком ослепительного пестрого света. Этот свет, идущий из рук Сте-ал-аяны, прошел сквозь робу Ренталана, обратив Елиару в бирюзовую статую. Интересно, что даже в таком облике она оставалась под защитой заклинания. Упав с вершины башни, она разбилась на тысячи осколков. Лишь тогда роба Ренталана угасла.
Сте-ал-аяна засмеялась: грустно и обреченно. Она распрямилась над парапетом и направила дыхание Отолозимака вниз. Серый камень башни, площадь, человеческие тела – все на пути заклинания случайным образом обращалось в самоцветы. Один из первых канафъяра некогда прекрасный крылатый змей Отолозимак был изуродован в божественной битве за Яраил. Но заклинание еще помнило его первозданный облик: прекрасный и убивающий своей красотой.
Сотни воинов обратились разноцветными скульптурами: не только вальфрудцев, но также этезианцев, подобравшихся к стенам слишком близко. Они застыли в движении: кто-то, замахнувшись мечом, кто-то, получив удар или прямо на скаку. Под действием инерции они упали, многие поломали руки, некоторые рассыпались в мелкую крошку. Упали и застигнутые в полете стрелы.
Обратился хрусталем снег и янтарем дерево, обратились в драгоценные дворцы и крестьянские дома. Но их обитателям не суждено было стать безбедными королями, ибо даже самая сильная трансмутация ненадолго изменяла мир.
Вдалеке одиноко взорвался брошенный уже застывшим магом огненный шар. Но другой волшебник перед смертью успел сорвать защиты Сте-ал-аяны.
Ее пальцы покинули последние искры, она пошатнулась и оперлась о парапет. Она убеждала себя, что рана теневым клинком незначительная и не сможет ее убить. Ей нужно только немного передохнуть.
Она почувствовала прикосновение теплых перьев, – преданный гиппогриф осторожно подталкивал ее головой, приглашая взобраться на него. Сте-ал-аяна благодарно провела ладонью по его морде, коснулась его клюва. Забота верного друга придала ей сил, она уже не сомневалась, что сумеет улететь.
И вдруг ее тело прошила навылет ковортовая стрела. Ее, могущественную афелиотскую колдунью, убил обыкновенный лучник, может, и не самый умелый, а только везучий. Она медленно сползла на пол, упрямо цепляясь слабеющими руками за перья гиппогрифа. Она легла на яшмовый камень, и на нем почти не виднелась ее алая кровь.
Гиппогриф яростно вскрикнул и расправил крылья. Острым зрением среди десятков лучников он вычленил убийцу на стене. Пока он летел, стрелы вонзались в его тело и вырывали из него большие карие перья. Но обидчик не успел бежать, и на этот раз удача его оставила. Гиппогриф подхватил стрелка острыми когтями и бросил с высоты. Уже после, усеянный десятками стрел, медленно планируя, он опустился к подножью стены. Там он смиренно лег и умер, накрывшись большими красивыми крылами.
У Голубого Луча северный фронт остановился. Эльмуд еще не знал всего мастерства Кви-Керса и опасался, что шаман сумеет обратить против него силу реки или даже дремлющего подо льдом духа. Опасения вызывал у него и сам лед: был он неестественно крепок для сегодняшней мягкой зимы. И даже наглядная демонстрация прочности льда убегающей армией не добавляла ему уверенности. Гораздо надежней выглядел высокий ажурный мост, соединяющий две части города. Но проходить по нему солдатам пришлось бы узким стесненным строем, что делало их язвимыми для заклинаний и вражеских стрел.
Защитники города затаились на другом берегу. Шаман-вождь приказал держать наготове луки и дожидаться его сигнала.
– Кви-Керса! – услышал он окрик. Выглянув из-за укрытия, он увидел Эльмуда на середине реки. Маг вышел к нему пешим, без охраны и даже не сотворив защитных чар. – Я взываю к твоему разуму. Ибо верю, что избранник Молтарба окажется достаточно мудрым, чтобы выслушать мои слова и чтобы их принять. Этот бой вы уже проиграли. Гонцы сообщили мне, что Сте-ал-аяна убита. Благомир подавляет последние очаги сопротивления и скоро воссоединится с нами. Он разбил тысячи этезианцев, но еще тысячи взял в плен. Потому я предлагаю вам не погибать напрасно. Не нужно умирать за чужие идеи, чужие деньги и чужие слова. Я обращаюсь ко всем вам: народу юд-ха, бризарцам, этезианцам. Сложите оружие. Да, вас будут судить. Это сделает Йерей и ваша совесть. Но когда бой окончится, мы отпустим вас миром. Идите, куда хотите, и живите, как умеете.
– Ты лжешь! – выкрикнул с другой стороны реки раненый в ногу бризарец. Он зажимал рану рукой и одновременно хотел, и боялся сдаться. – В лучшем случае мы угодим в тюрьму, а то и окажемся на виселице!
– Нам некуда отступать! – поддержал его товарищ.
– Ступайте к соседям, – подсказал Эльмуд. – Ведь мы не знаем ваших лиц. И мы не станем вас искать. Промойте и перевяжите раны. А если нужно, я сделаю для вас это сам.
Бризарские сторонники Вулкарда стали шептаться. Они были бы и рады сложить оружие, но не могли этого сделать без воли шамана и дозволения этезианцев.
– Что ждет этезианцев? – набравшись смелости, выкрикнул сотник наемных солдат.
– Вас изгонят из Бризара, лишат оружия, лошадей и денег. На мой взгляд, не слишком большая плата за сохраненную жизнь.
– Не слушайте его! – громовым голосом гневно воскликнул Кви-Керса. Рыская свирепым взглядом в темноте, он пытался высмотреть отступников. – Никто вас не отпустит! Вулкард победит, а все изменники будут казнены! И пускай человеческий маг и не узнает ваших лиц, но зато я отлично запоминаю запахи и голоса! Если не боитесь меня, вспомните силу своего царя. На стороне Вулкарда повелитель неба альварих, и в любой момент он может вызволить из-подо льда озлобленного речного духа! В руках царя вся сила дворца Полонира. Вулкард мог бы потерпеть поражение в поле, но он непобедим в своих стенах! И даже ты, ничтожный человеческий маг, должен понимать величину его могущества!
– Но ведь и Вулкард человек, – поймал его Эльмуд. – Однако я согласен, он сильный маг. Но, вероятно, не сильней тебя. Ведь ты юд-ха, наполовину бог.
– Все так, юд-ха не может быть слабее человека, – признал шаман. – Ты не такой уж глупый, маг. Хотя мне непонятно для чего ты так долго болтаешь. Ты не отделаешься от меня словами. Так что подходи ближе и готовься умирать.
– Подожди убивать, помоги меня понять: если я сумею тебя победить, будет ли это означать, что я сильнее Вулкарда?
Кви-Керса даже подпрыгнул от гнева.
– Тебе никогда не победить, человек!
– Если так, то тебе нет причин отказать мне в поединке. Именем трех солнечных богов я, Эльмуд Странствующий, вызывают на магическую дуэль тебя, Кви-Керса, шамана-вождя Решительного Меча.
Шаман оскалился, обнажив острые клыки, и соседи услышали в темноте его раздраженный хрип.
– Волк не замечает тявканья щенка! Тебе отказано.
По рядам его подчиненных пробежался осторожный неодобрительный ропот.
– Убейте его, шаман! – крикнул кто-то из этезианцев.
– Покажите ему свою силу! – поддержал его другой солдат.
Кви-Керса поскрежетал зубами.
– Человеческий маг врет. Он хочет заманить меня в ловушку и обезоруживать вас.
– Похоже, бесстрашный шаман-вождь боится, – усмехнулся Эльмуд.
Такого оскорбления юд-ха уже не мог стерпеть. Он выскочил из укрытия и призвал призрачную пасть Раваза. Эльмуд не шелохнулся. Клыки гигантского леопарда с шумом сомкнулись, прорезав его насквозь. Но когда заклинание рассеялось, маг оказался невредим.
– Иллюзия! – зло бросил шаман и презрительно сплюнул. Теперь он уже не скрывался. – Как я и говорил, трусливый человеческий волшебник попытался меня обмануть!
– А ты напал на меня вероломно и без предупреждений, – парировала иллюзия. – Признаться, я удивлен. Я ожидал от юд-ха честного боя.
Кви-Керса рассеял иллюзию и объяснил:
– Ты не чета мне, волшебник. И мне зазорно с тобой сражаться.
На другом берегу реки послышался цокот десятков копыт. Звуки умолкли, и в тишине спокойный голос спросил:
– А если тебя вызовет предводитель армии и меч самого царя Увалира, ты примешь бой?
Юд-ха хорошо видел в темноте и без колдовства узнал подошедшего к другому берегу реки всадника.
– У тебя есть волшебное оружие и волшебная кобылица, – легко определил он. – Но этого мало, чтобы победить шамана-вождя. Ты человек и всего только воин.
– Мне уже доводилось сражаться с одним шаманом-вождем. Его звали Кова-Зим, он возглавлял племя Могучего Молота. Возможно, тебе знакомо его имя.
– Кова-Зим слабак, если проиграл тебе, – усмехнулся шаман.
– Он был гораздо крупнее тебя и уж, конечно, смелее. Он не прятался за спинами соплеменников, но сам вызвал меня на поединок. Это был хороший бой, честный. Победив, я вернул мусотам пик Нагинара. Но я исполнил обещание и отпустил с миром его народ.
Гордость Кви-Керса была глубоко задета, и больших оскорблений он уже не мог сносить. Однако он не спешил показывать своего решения. Шепотом он дал соплеменникам распоряжение, и они, повинуясь приказу, стали рыскать вдоль домов, принюхиваясь и присматриваясь.
– И ты обещаешь мир для моих соплеменников и моих союзников? – уточнил Кви-Керса.
– Верно. Если ты умрешь, они покинут Бризар с миром. Но если ты победишь, из города выйдет уже мое войско. Оно даст вам время залечить свои раны и время на раздумье. Через две недели оно вернется. И тогда, как мне хочется верить, вы сложите оружие и выдадите своего царя.
Соплеменник принес шаману облезлую серую крысу, тот кивнул и спрятал ее за пазухой.
– Я согласен на твои условия, человек, – крикнул Кви-Керса. – Но на твоей стороне колдовская кобылица, так что я желаю сражаться пешими. Бой продлится до смерти одного из нас, без принятия пощады. Никакого вмешательства с обеих сторон и никакой подготовки. Также я хочу, чтобы поединок произошел на реке. Тот, кто сойдет на берег, будет признан проигравшим.
Благомир спешился, потрепал наудачу по загривку келпи и попросил ее отойти.
– Я принимаю твои условия, Кви-Керса.
Шаман подошел к другому берегу реки и теперь изучал противника уже пристальней. Они казались противоположностями. Один осанист, гладко выбрит, в золоте и бронзе, в его руке огромный молот, но даже он столь изящен, что подходит для короля. Другой сутул, покрытый шерстью, в грубом наряде из лоскутов звериных шкур, а его примитивный медный меч едва нашел бы ножны и на бедре простого солдата.
– Сейчас я установлю в центре реки сигнальное заклинание, – предупредил Кви-Керса. – Как только оно сработает, начинаем.
Маленькая красная сфера вышла из его рук, подлетела к центру Голубого Луча и опустилась на лед. Слабо пульсируя, она привлекала к себе все внимание дуэлянтов. Сражение в Бризарионе стихало, и только в отдалении порою раздавались редкие взрывы и яркие всполохи прорезали мрачную ночь. Сфера взорвалась с раскатистым грохотом, расширившись и подскочив в небо. Она повисла над рекой на высоте пяти саженей, а свет ее теперь был достаточно ярким, чтобы Благомир отчетливо различал своего противника.
Со всех ног он устремился к шаману, дабы как можно скорее навязать ему ближний бой и лишить возможности колдовать. Но первый этап сражения он проиграл, – тяжелый молот служил плохим балансиром, а латные сапоги неуклюже скользили по льду.
Кви-Керса оставался неподвижен. По сигналу он начал творить заклинание и ушел в невидимость прежде, чем Благомир проделал половину пути. Однако юд-ха не стал бесшумным, а его босые ноги по-прежнему когтили лед.
Воевода ожидал такой уловки. Он не дрогнул и не замедлился, но даже удлинил шаг. Теперь Кви-Керса убегал, он выискивал время для нового колдовства. Когти помогали ему удерживать равновесие и эффективно бежать по льду. Но Бронзовый Оплот наделял Благомира нечеловеческой силой, позволяя ему глубоко вбивать в лед каблуки бронзовых сапог. Потому он не только не отставал от шамана, но даже его нагонял.
Их разделяла какая-то сажень, и Благомир уже перехватил покрепче Ошеломитель, готовясь нанести удар. Но вдруг след Кви-Керса пропал, а вместо него перед воеводой появилось огромное существо.
Свирепые эласмотерии являлись старшими братьями носорогов и превосходили их размерами и силой настолько, насколько в этом людей превосходили юд-ха. Зверь был покрыт бурым мехом и вооружен чудовищным рогом в человеческий рост. Этих созданий нередко седлали юд-ха Ловкого Копья, а средиземные великаны разводили домашним скотом.
Кви-Керса сидел на его сгорбленной спине и смеялся. Возможно, с ним посмеялся бы и Благомир, знай, кем еще недавно было это могучее существо. Они едва не сшиблись, но в последний момент воевода оттолкнулся от морды зверя. К счастью, эласмотерий также был не слишком проворен на льду и лишь запоздало тряхнул огромной рогатой головой.
Благомиру уже приходилось сражаться с этими существами. Они обладали плохим зрением и скверным норовом. Невероятно выносливые, они могли преследовать вьючную лошадь. Они не боялись существ крупнее себя и нередко давали отпор даже эндрюсархам. В каждом незнакомце они видели угрозу, а в силу слабого зрения за незнакомцев часто принимали и бесформенные коряги, и кусты. Но в маневренности тем же лошадям они заметно уступали, ибо столь массивные длинные тела было непросто развернуть.
Преимущество Благомира заключалось и в его оружии. В прочной шкуре эласмотерия увязали стрелы и ножи, но погасить силу удара колдовского молота она не могла.
Кви-Керса, удерживаясь одними ногами, сконцентрировано ткал очередное заклинание. Эласмотерий, следуя его мысленным приказам, также не атаковал, а только защищался, выставляя вперед длинный рог.
Благомир пытался достать его бока или хотя бы нанести удар в голову, но длина рога эласмотерия его не подпускала. В свою очередь, подойти он слишком близко, зверь легко мог сбить его с ног и подмять своими многопудовыми ногами-колоннами. Острым мечом воевода мог срубить ему рог, но сделать это молотом было куда сложнее. Тогда Благомир отступил на два шага, обеими руками взялся за рукоять и запустил молот эласмотерию в лоб. Он не целился в Кви-Керса, ведь в случае промаха оказался бы безоружен.
Эласмотерий инстинктивно выставил рог, и тот принял на себя основной удар. Рог раскололся надвое, и молот поразил зверя между глаз. Эласмотерий вздрогнул. Он перенес этот удар, но на мгновение оказался ослеплен. Он яростно колол пустоту своим костяным осколком, а Благомир тем временем беспрепятственно подобрал молот и нанес второй удар. Ошеломитель проломил ему череп, вдавив раздробленные кости зверю в мозг. Эласмотерий уронил голову, его ноги разъехались в стороны, и он с грохотом упал.
Кви-Керса равнодушно спрыгнул со спины убитого зверя. Он сотворил его лишь для получения времени, которое потратил на совершение по-настоящему полезного в этом бою колдовства. Действие изменяющего облик заклинания окончилось, и огромный могучий зверь оказался крысой с раздробленной головой.
Усилиями шамана-вождя грубый медный меч превратился в легендарное племенное оружие. Лезвием ему служила обломанная лучевая кость, рукоять составляли три центральных пальца, а гарду заменяли отставленные большой палец и мизинец правой кисти Сартарба. Кви-Керса держал Решительный меч двумя руками, и по величине оружия можно было понять, какой размер имел перед смертью бог. Меч казался декоративным, но обладал поистине божественной силой, которую Благомиру еще предстояло узнать.
От первого выпада шамана он увернулся, но второй уже вынужден был принять. Меч скользнул по бронзовому молотовищу, оставив ему глубокий шрам. Для Благомира бой необходимо было закончить быстро, в противном случае Кви-Керса перерубил бы рукоять молота пополам. Не думая о защите, воевода совершил выпад. В этот удар он вложил всю силу и мощь, что давал ему Бронзовый Оплот. Кви-Керса парировал удар без усилий, а костяной меч даже не дрогнул под огромной массой Ошеломителя. В свою очередь меч рассек бронзовый наплечник, пустив первую кровь воеводе и оцарапав кирасу.
Теперь перевес был на стороне шамана. Благомир уступал ему в скорости и никак не мог его поразить. Решительный меч не только легко удерживал натиск Ошеломителя, но и полностью поглощал всю его разрушительную ударную волну. Кви-Керса хрипло смеялся, – каждая неудачная атака противника придавала ему сил.
Бронзовый Оплот испещряли новые порезы, меч высекал из Ошеломителя новые куски. Понимая, что медлить больше нельзя, Благомир пошел на сближение. Парировав очередной удар, он навалился на меч всем своим весом, придавливая к телу шамана, не позволяя тому ни убрать руки, ни отойти. Затем он резко перехватил молот и обеими руками толкнул его ударную часть противнику в грудь.
Ошеломитель выпал из его рук, а юд-ха пошатнулся. Кви-Керса испытал потрясение, подобное тому, что испытал его зверь. В это мгновение Благомир выхватил из его рук Решительный меч.
Он ожидал прилива силы или других ощущений, но ничего подобного не испытал. Когда же он попытался ранить мечом юд-ха, тот удержал божественный клинок голыми руками.
Кви-Керса рассмеялся.
– В твоих руках это обычная кость.
Он попытался вернуть себе меч, но Благомир не отпускал. Они завертелись волчком, когтями и сапогами вычерчивая на льду почти ровный круг. Воевода изловчился наступить противнику на стопу каблуком. Кви-Керса поморщился, ухватил меч под локоть и когтями свободной руки вцепился ему в оголенное плечо. Благомир потянул меч изо всех сил, держа его широким хватом. И вдруг Решительный меч раскололся. Одна его часть осталась в изгибе локтя юд-ха, две другие в руках человека.
Благомир грохнулся навзничь, раскинув руки. Кви-Керса отшагнул, пошатнувшись, но устоял. Безоружный он бросился к молоту. Но противник подскочил незамедлительно, догнал и повалил его в прыжке. Они снова сцепились, но теперь уже катались на льду. Благомир почти сразу лишился шлема. По очереди то один из них, то другой оказывались сверху. Ошеломитель оставался от них всего лишь в аршине, и оба тщетно силились его достать. Юд-ха превосходил человека массой, невзирая на тяжелый бронзовый доспех воеводы. А еще в его распоряжении были длинные, как у медведя, когти, которые он тянул к беззащитному лицу врага. Благомир удерживал его рукавицами. Даже облаченные в металл, его кисти казались детскими ладошками в сравнении с широченными лапами юд-ха. Перекатываясь по льду, противники постепенно удалялись от молота, возвращаясь к месту, где был разломан меч.
Без магической кирасы Благомир давно бы уже проиграл, с ней же медленно, но неотвратимо перебарывал врага. Он вывернул шаману-вождю правую кисть.
Не столько от боли, но в отчаяния Кви-Керса вскрикнул. До последнего момента он не сомневался в своей победе, в противном случае не согласился бы на честный бой. И это отчаяние он высвободил единым порывом. На миг он пересилил врага и впился когтями левой руки ему в лицо.
Благомир успел отвернуться, подставив щеку под удар. Один из когтей разорвал ему ухо, второй скользнул по нижней челюсти и оцарапал шею, третий и четвертый распороли нос и губы. Но самую глубокую рану нанес самый меньший коготь мизинца, вонзившийся ему в глаз.
Кровь заливала Благомиру лицо, быстро и обильно стекая по его подбородку и шее на грудь. Он еще не осознавал своих увечий, но удерживал руку Кви-Керса, не позволяя ему вогнать когти глубже. Второй рукой он слепо шарил по сторонам. Силы стремительно покидали его.
Наконец его пальцы сомкнулись, и он нанес последний удар. Кви-Керса захрипел, захлебываясь в собственной крови. Он обронил руку, выдрав Благомиру глаз. Воевода больше его не удерживал, он отклонился назад и отстраненно наблюдал за смертью шамана. Кви-Керса протянул руку к своему горлу и нащупал торчащий в нем обломок меча. Он усмехнулся, оценив иронию, и с этим вздохом умер. С его смертью растворилась красная сфера: поединок состоялся.
Выбивая копытами крошки изо льда, на помощь хозяину уже спешила верная Агиса. Позёмным полетом летел Эльмуд, а следом за ним двигался весь северный фланг войска Вальфруда.
Благомир неподвижно стоял на коленях, продолжая сквозь застилавшую единственный глаз кровавую пелену бессмысленно рассматривать тело шамана. Услышав цокот копыт, он встрепенулся, будто очнувшись ото сна. Берег Голубого Луча для него пошатнулся, люди и лошади расплылись разноцветными пятнами. Узнав Агису, воевода улыбнулся и потянул к ней руки.
Кельпи лизнула его в лицо. Мокрый язык колдовской лошадки смыл с него кровь и приглушил раны. Когда над ним склонился Эльмуд, он уже чувствовал себя лучше и хотя бы не умирал.
Маг посыпал его раны порошком из красной корпии и, приговаривая нужные слова, стал разравнивать их и убирать, словно склеивал разорвавшееся тесто. Очень скоро от когтей Кви-Керса на лице и шее Благомира не осталось и следа. И только по-прежнему зиял пустотой жуткий глазной провал.
– Вернуть глаз уже сложнее, – извинился Эльмуд. – Но я это сделаю, когда у нас появится время.
Сторонники Вулкарда выбрались из укрытий и подошли к реке со своей стороны. Ни этезианцы, ни бризарцы, вставшие на защиту царя, не сочувствовали шаману. Некоторые скрывали тревогу перед неизвестностью, но остальные сбросили с души тяжкий груз. Особняком держались юд-ха, – поражение Кви-Керса сделало их мрачнее грозовых туч. Их умные звери, подчиняясь безмолвным приказам, сдерживались и покорно молчали. Выжило всего шесть эндрюсархов, один юд-ха пересел на зверя шамана, но еще троим пришлось остаться на своих ногах.
Вернув дар речи и ясность мышления, Благомир повернулся к прежним противникам и заговорил:
– Не тревожьтесь, защитники Бризариона, – мое слово твердое. Сложите оружие и откажитесь сегодня умереть. Когда это сражение окончится, и Вулкард падет, мы вас отпустим, как я и обещал Кви-Керса.
Защитники робко переглянулись. Первыми оружие бросили коренные бризарцы. За ними приказами командиров разоружились этезианцы. Только юд-ха оставались при оружии.
– Сдавайтесь, дети Решительного Меча, – попросил их Благомир, подходя ближе.
Эльмуд перевел его слова. Юд-ха осклабились. Самый крупный из них выдвинулся вперед верхом на эндрюсархе, презрительно сплюнул Благомиру под ноги и что-то ответил на своем отрывистом каркающем языке.
– Он говорит, в языке их народа нет слова «сдаться». Они уважает тебя, Благомир, как воина, но не присягают тебе. Если они не присягают тебе, то и не подчиняются. Юд-ха не желают омывать память Кви-Керса позором отступления и не желают оскорблять своего бога. Они понимают, что умрут, но не боятся смерти. Они умрут с улыбкой, ибо приятно умирать, занимаясь любимым делом. Также он предупредил, что, когда я закончу переводить, они нападут. Больше он ничего не сказал. Но пока есть возможность, я обращаюсь к магам. Основная угроза исходит от эндрюсархов: усмирите их или усыпите. Начинайте действовать прямо сейчас. В любой момент юд-ха могут разгадать мою хит…
Его предсказание ненамного опередило время. Юд-ха издали боевой клич, вальфрудцы выхватили мечи, и бой начался. Впрочем, не бой, – самоубийство, ибо последняя свеча сопротивления окунулась в океан врага.
Дюжина союзных магов услышала слова Эльмуда. Также его поддержали пятеро магов, прежде занимающих сторону Кви-Керса. Они не могли договориться, распределив цели, однако каждый эндрюсарх подвергся воздействию по крайности одного заклинания. Двое зверей уснули, не сдвинувшись с места. Третий успел подбежать к вальфрудским солдатам и лишь после сомкнул глаза. Еще двое отказались исполнять приказы хозяев, а один из них даже скинул и разорвал своего седока. Лишь огромный пятнистый зверь шамана оставался в бою. Прежде спокойный теперь он демонстрировал невиданную свирепость. Обезумевший он сопротивлялся магии и сумел в одиночку доставить хлопоты вальфрудцам. Он был подобен живому вихрю, сметающем и пеших, и конных на своем пути. Он не пытался вырваться из окружения и бежать, напротив, забравшись в самую гущу врага, он словно желал перед смертью вдоволь напиться крови. Зверь двигался столь быстро и непредсказуемо, что почти сразу сбросил своего наездника. Юд-ха закололи мигом. Но эндрюсарх, даже получая ранения, еще долго отказывался умирать. Десятка два солдат он тяжело ранил копытами и еще большее количество легко ушиб. Одной лошади он оторвал голову, другой разодрал брюхо и бросил умирать. Трем людям он откусил руки, одного прямо в доспехах перекусил пополам. Маги не могли его достать, не боясь ранить союзников, но снова и снова клинки и копья, преодолевали его прочную шкуру и впивались в уязвимую плоть. За эндрюсархом тянулся длинный кровавый след. Казалось, ранения не делают его слабее, а крови в нем столько, что ей не будет конца. Но эндрюсарх ослаб: стремительно и внезапно. Он потянулся к очередной жертве, но только бессильно лязгнул зубами перед остолбеневшим от ужаса солдатом и упал. Даже умирая, он не прекращал пытаться достать обидчиков шамана.
Ко времени, когда пал эндрюсарх шамана, все юд-ха давно были мертвы. Оставшихся пятерых зверей пощадили, но из предосторожности стреножили и прочно замотали им пасти веревками.
Утихли вдали последние очаги сопротивления, окончилось сражение за Бризарион. Частью вальфрудцы двинулись ко дворцу Полонира, частью остались стеречь пленников. Но когда уже все солдаты перешли Голубой Луч, Агиса вдруг заартачилась и обернулась. Благомир сразу понял ее намерение и не стал сдерживать. Вальфрудцы теперь уже не нуждались в своем предводителе и не заметили, как тот ненадолго пропал.
На берегу реки он спешился. Агиса подошла к замерзшей воде и постучала копытом по льду. Обернувшись вокруг себя, она предстала красивой стройной девушкой. Ее длинные волосы блестели серебром и вьющимися волнами спускались на обнаженную грудь. Белоснежную кожу покрывали все те же размытые черные следы объятий пальцев земли. Ее пронзительные голубые глаза горели взглядом запертого в клетке зверя.
– Иди, – отпустил ее Благомир.
Ее захлестнуло счастье. Она порывисто обняла воеводу, и, оттолкнувшись от берега, погрузилась в реку, не разбивая льда.
