Анастасия Малькова
Луна, ослеплённая Солнцем
Глава 16. Что мы ищем здесь?
Стефан ничего говорить не хотел, но это вырвалось само собой.
«Ты не слабак», – то, что он просто должен был сказать. Такое не мог отрицать даже Стефан.
Странные чувства нарастали в груди одновременно с музыкой, которая из спокойной превращалась в напряженную. Стефан не мог их расчленить и идентифицировать. Они накатывали волной.
Стефану стало стыдно за то, что он поглумился над Аленом, спросив, почему же его не любят.
Возможно, ему не стоило ничего говорить. Он не знал, жалел ли сейчас Алена. Скорее всего, нет, но даже Стефан осознавал, какая нелегкая у Алена судьба.
Он надеялся, что не услышит от Алена, как тот тронут и все в этом духе, потому что Стефана определенно бы стошнило от благодарностей. Больше всего заботила собственная буря эмоций внутри.
Так что он встал, выключив радио на припеве, и покинул кухню.
***
Стефан раз за разом искал радиочастоту, на которой передавали песни группы «Måneskin», но поиски были тщетны. Раздосадованный, он не мог смириться с потерей хорошего исполнителя, которого только обрел. Тем более, песни на итальянском. Почему-то в груди разлилось приятное тепло от прослушивания музыки на родном языке.
В отчаянии он обратился к Алену, неся телефон.
– У меня проблема, – обратился он, когда Ален завтракал. Стефану пришлось ждать этого момента еще три часа после собственного пробуждения. Поздно просыпающимся людям Стефан не только завидовал, но и не любил их за то, что приходилось их ждать. – Я искал по радио песни этого твоего «Måneskin», но так и не нашёл. Можешь меня научить слушать музыку с телефона? Ты говорил, что Интернет у меня есть.
Эти три с половиной часа, начиная с шести утра, Стефан как раз и посвятил поиску песен. Конечно, был шанс, что их будут передавать днём или вечером, но теперь что, постоянно бдеть над радиоприёмником?
– А ты где хочешь музыку слушать: в «Spotify» или в «YT Music»? – жуя, поинтересовался Ален. «Apple Music» он не предлагал, потому что этот телефон меньше чем за сто баксов явно не тянул на яблочный.
Стефан завис на несколько секунд. Термины прозвучали для него, как тарабарщина.
– Мне без разницы. Ты просто сделай, чтобы я мог слушать музыку.
– Ладно. Оставь телефон, я доем и сделаю.
Стефан так и поступил: положил телефон на стол и отправился убираться в комнате.
Когда он закончил с перестиланием постели, Ален постучал в приоткрытую дверь. Стефан разгладил складки на одеяле и повернулся к нему.
– Я все сделал, – оповестил Ален, продолжая обтирать собой дверной косяк и не решаясь своевольно пересечь порог.
– Заходи, – разрешил Стефан.
Ален не ожидал, что Стефан позволит зайти в свою комнату, и думал, что тот выйдет и они все обсудят в коридоре. Стефану же было лень покидать пределы комнаты.
На самом деле Стефану и скрывать в своей комнате нечего. Она выглядела необжитой. Наличие хозяина разве что выдавали кровать, зубная щетка в ванной и вещи в гардеробе.
В остальном комната пустая: на столе ничего, кроме светильника, который там стоял изначально, полки необставленные – Стефану туда нечего ставить.
Он пнул кучку грязного белья под стол, чтобы не мешала.
– Падай, – Стефан сел на кровать и хлопнул по месту рядом с собой. Ален поколебался немного, но в итоге сел.
– Я остановился на «YT Music», – неловко объяснил он, и это снова не дало Стефану полезной информации. От комментариев он воздержался, надеясь, что дальше все поймёт.
Ален начал вещать о созданном аккаунте, о том, как устроено приложение. Стефан старался вникать и даже, кажется, кое-что понял. Еще Ален специально для Стефана создал плейлист с песнями «Måneskin». Стефан, забрав телефон, с интересом разглядывал участников группы на обложке плейлиста. Выглядели они достаточно… Колоритно. И девушка ничего такая.
Так же Ален сообщил, что можно смотреть клипы к трекам в самом «YouTube» и показал одно такое видео. Стефану песня понравилось, а вот содержимое было… не в его вкусе. Так что Стефан решил больше не прибегать к этой привилегии.
Ален тихонько хихикнул, и Стефан перевел на него недоуменный взгляд.
– Что смешного?
– Да нет, ничего. Просто забавно, что ты во время моего объяснения был так сосредоточен, словно я тебе высшую математику объяснял.
– Я хотел разобраться. Для меня это все не так очевидно, как для тебя, уж прости.
Ален вскинул руки в примирительном жесте.
– Я все понимаю. Если тебе еще что-то нужно объяснить, то без проблем.
Ален слегка улыбнулся, но Стефан заметил в этой улыбке напряжение. Оно и понятно: Алену странно сидеть в его комнате на расстоянии меньше метра. Наверное, надумал себе всякого, когда Стефан пригласил его в свою комнату. Стефан ведь плохой человек в глазах остальных.
Чтобы разрядить обстановку, Стефан ответил:
– Хорошо. Спасибо.
Только поняв, что сказал, он отвернулся к окну, чтобы не лицезреть снова шокированное веснушчатое лицо.
Их общение даже не казалось, а было странным. То они беспрестанно цапались, то общались, как нормальные люди, то опять происходила какая-то лажа. Стефан испытывал очень необычный спектр эмоций. Он стал словно более благосклонен к Алену. Даже не хотелось вредничать.
Может быть, сгладило углы то, что они раскрыли друг другу подробности своей жизни?
В целом не говорить гадости при первой возможности и придерживать язык за зубами, когда очень хочется съязвить, – тоже неплохая тактика.
– Я пойду, – сказал Алена и поднялся с кровати. – Не буду тебе мешать.
Ален, в общем—то, не мешал, а наоборот помог, но Стефан произнёс только:
– Да. Иди давай.
На выходе из комнаты Ален остановился, будто вспомнил о кое-чем важном.
– Тебе стоит купить наушники.
– Зачем? – не понял Стефан.
– Благодаря ним ты можешь слушать музыку везде – в транспорте, по дороге на работу, в магазине, дома в любое время, а не только когда меня нет или когда я сплю.
Это было достаточно разумно. Только в магазин, где Стефан приобрел телефон, он больше не сунется. Он не хотел встречаться с той надоедливой консультанткой, которая опять начнет затирать про новенькие марочки.
Стефан угукнул в ответ, и Ален удалился.
Стефан посмотрел на кучу грязного постельного и понял, что совсем не хотел сейчас убираться. Вместо этого возникло желание изучать музыкальные просторы Интернета.
***
Погода сегодня хорошая. Ален катался на скамейке-качелях, подталкивая её ногами. Он запрокинул голову на спинку скамьи, устремив взгляд в чистое синее небо, и ему было так хорошо. Так спокойно и умиротворенно. Рядом сидела Эмбер. Она тоже откинулась на спинку скамьи, придвинувшись к ней вплотную, но её ноги даже не доставали до земли.
– Спасибо, что согласился пройтись со мной по магазинам. У меня совсем нормальных джинсов не осталось.
– Да не за что. Я был не против погулять. Тем более же мы не только в магазин ходили.
Ален поймал себя на мысли, что ему тоже в скором времени придется покупать новые джинсы. Спустя примерно месяц жизни в этом городе джинсы становилось все тяжелее надевать. Те, что он купил только по приезде, уже не так легко натягивались на бедра, не говоря о старых.
Короче говоря, Ален поднабрал в весе и даже был этому рад.
Он ещё не свыкся с мыслью, что у него есть друзья и теперь жизнь другая. Было странно с кем-то прошвырнуться по магазинам, в конце шоппинга зайти в «Starbucks» и купить фраппучино, а потом гулять, ощущая чье-то присутствие рядом.
Простые вещи, кажущиеся банальностью, для Алена стали большой ценностью.
– Ну как тебе? – спросила Эмбер, резко дёрнув шторку в примерочной и выйдя к Алену.
Не то чтобы Ален разбирался в джинсах, но даже для него было очевидно, что на Эмбер именно эта модель смотрелась невыгодно.
– Если честно… Не совсем твое, – постарался как можно более тактично ответить он, чтобы не задеть чувства подруги. Та лишь засмеялась.
– Это была проверка на вшивость!
Ален озадаченно нахмурился.
– Что?
– Проверка джинсов, – поспешила объяснить Эмбер. – Я решила примерить их, хоть и знаю, что скинни мне не идут. Но они такие красивые…
Эмбер произнесла последнюю фразу так мечтательно, что Алену даже было жаль, что скинни ей не идут. В итоге Эмбер примерила джинсы-бананы, они смотрелись намного лучше. На них она и остановила выбор.
Когда они стояли в «Starbucks» и выбирали напитки, Эмбер играючи толкнула Алена в бок.
– Ты что будешь пить? Я вот хочу горячий белый шоколад.
Ален был нечастым гостем заведения, поэтому терялся в разнообразии меню. А Эмбер дала совет, исходя из его предпочтений, и не прогадала. Фраппучино оказался очень вкусным.
Это непривычно, ново, иногда даже непонятно, а точно ли происходит с Аленом. Единственное, что было ясно – то, что он не хочет лишаться этого. Как Ален жил раньше без друзей, совсем одинокий, как терпел родителей? Прокручивая это в голове, он укрепился в убеждении, что не слабак.
– Можно вопрос? – вдруг сказала Эмбер, прервав молчание, повисшее между ними. Обычно она не просила разрешения, а сразу спрашивала.
– Да, – согласился Ален в предвкушении. Кажется, вопрос предполагался не самый простой. Точно не о погоде и впечатлениях от фраппучино.
– Ты говорил, что еще не до конца победил, имея в виду, что Мартин и Пахита еще остались с фостерными родителями. Но как ты собираешься победить?
Эмбер имела черту, которая сразу помогала расположить человека к себе, – говорить тем же языком, что и человек. Алена это привлекало еще и тем, что он делал примерно то же самое: он часто возвращал человеку его же фразы. Так бывало со Стефаном. У Алена была хорошая память не только на числа, но и на реплики, цепляющие его.
– Я не знаю, – честно признался Ален. – Я хочу их забрать себе.
– А как ты сделаешь? Ты не подумай, я не нападаю, просто интересуюсь.
Ален замялся.
– Ну… В этом и проблема. Я не хочу, чтобы они с ними жили, но я не знаю, что мне делать, чтобы Мартин и Пахита жили со мной.
Эмбер подняла голову со спинку скамьи. Шея уже начала затекать, Ален поступил точно так же. Они встретились взглядами.
– Я думаю, ты понимаешь, что для того, чтобы они жили с тобой официально, у тебя должно быть своё просторное, обустроенное жилье. Плюс хорошая зарплата. Может быть, зарплаты официанта с натяжкой и хватит на одного человека, но точно не на троих. У тебя ни дома, ни образования, ни высокой зарплаты. Нужно проходить специальное обучение.
Ален огорченно вздохнул. Эмбер озвучила мысли, которые тревожили его.
– Я и сам это понимаю. Наверное, я откладываю деньги для них скорее по привычке, как делал это всегда. У меня нет никакого краткосрочного плана. Только работа в долгую. Я хочу получить образование. Чтобы подняться до уровня, когда я смогу содержать детей и мне это позволят, должно пройти несколько лет. Но ведь Мартин и Пахита так и останутся с ними. Это плохо.
– Почему бы тогда не поспособствовать их определению в другую семью? Мне кажется, это самый оптимальный вариант, – Это волновало Эмбер больше всего. Почему Ален пытается решить все сам, не привлекая кого-то со стороны? Она решила, что это из-за привычки решать свои проблемы самому, потому что никто не помогал.
Ален поднял глаза к все такому же синему небу, пытаясь четко сформулировать мысль. В последнее время он часто говорил о своих переживаниях, и они оформлялись как будто в шарики, которые Ален то и дело перекатывал во рту. Прямо как карамельки. Только карамельки в проглатывались, а шарики из переживаний Ален выплевывал.
Это то, что стопорило Алена больше всего. Нет, серьезно, он действительно думал о таком варианте, он не дурак. Однако…
– Потому что я боюсь, что их определят порознь в другие семьи. Они не будут общаться ни друг с другом, ни со мной. И все связи оборвутся. Мне запретят общаться с ними, и тогда это будет концом.
Эмбер покачала головой.
– Тебе и так запрещают с ними общаться.
Теперь она хотя бы поняла причину. Дело было в опасении Алена, а не в его недальновидности или неверных внутренних суждениях. Это не он сам хотел решить все в одиночку – ему было страшно, что он лишится брата и сестры.
– Нет, это не то. Это не так, – начал оправдываться Ален. – Это когда мне ни адреса их не скажут, ни номера телефона. Я буду стучаться в закрытые двери, но мне их никто не откроет.
– Тогда, может, обратиться к человеку, который согласится взять сразу и Мартина, и Пахиту и не будет препятствовать твоему общению с ними?
Предположение хорошее, но не легкое в исполнении.
– И где я таких людей найду?
– Ну, может, есть кто-то знакомый в этой среде… – Эмбер запнулась, вспомнив, что у Алена нет никого. – Я думаю, службы это учитывали бы этот момент при одобрении семьи.
Ален задумался. Слова Эмбер стоит взять на вооружение. Да. У него появились кое-какие мысли, которые он бы хотел развить в будущем.
– Слушай… а можешь рассказать кое—что еще?
Он уже понял, что дело снова коснется прошлого.
– Да.
– Как твоих биологических родителей лишили прав?
О, это отдельная история, хоть и очень короткая.
– До смешного тупо, – начал Ален. Это вспоминать даже забавно. – Отец в пьяной горячке прикопался ко мне из-за пустяка во дворе дома. Я даже уже не помню из-за чего. Ну и вломил со всей дури кулаком по лицу. Я упал на землю, у меня хлынула кровь из носа. Он мне его сломал, – на этом моменте Эмбер шокировано разинула рот, и Ален даже тихо усмехнулся, чувствуя себя человеком, пугающим людей страшилками у костра. – А потом еще раз ударил, но уже в глаз. Фингал поставил. Это увидел кто—то из соседей. Вызвали полицию. Меня допрашивали, отца повязали. Начали спрашивать, все ли у меня в порядке в семье. Приходили службы, смотрели, в каком состоянии жилье. Они были в ужасе. Да и от моего вида были не в восторге. Ещё, кажется, соседей опрашивали. Короче говоря, меня забрали из семьи по воле случая и из-за невнимательности отца, решившего, что ударить сына на глазах у всех – это отличная идея.
– Какой ужас, Ален… – только и смогла вымолвить Эмбер. – Мне так жаль, что тебе пришлось с этим столкнуться. Это ненормально. Ни один ребенок не должен так жить.
Ален рассказывал эти пугалки, наверное, для подобных реакций. Ему было важно услышать от нормальных, в отличие от него, людей в лице Эмбер и Билла, что произошедшее с ним – это ад. Он пытался принять это как раз с момента лишения родителей прав. А так он жил и даже не знал, что можно по-другому. Он понимал, что его семья не совсем идеальная и благополучная, как остальные, но считал, что и такое бывает. Наверное, его сбивали с толку моменты просветления. Когда и пир горой, и вселенская любовь, и праздники. А потом кукиш с маслом еще полгода.
– Почему ты никому не говорил о том, как с вами бращаются, когда еще жил там? Тоже из—за страха разлуки?
Ален пожал плечами.
Они молчали еще какое-то время, пока Эмбер не пришла в себя.
– Ты упомянул, что с тобой разговаривали насчет того, как тебе живется в твоей семье. Что ты ответил?
О, это тоже интересно. То, из-за чего Ален хотел от других слышать о ненормальности семьи.
– Я сказал: «Средне». – И за это он себя порой презирал. За то, что не мог принять в свои шестнадцать, что жилось плохо. Он пребывал в каком-то своем иллюзорном мире. Сам создавал миражи, чтобы не сойти с ума, но потом из этих миражей не мог выбраться.
Наверное, миражи были с ним и после шестнадцати лет.
Иногда Алену казалось, что жить с биологическими родителями было не так плохо, как с фостерными. Ален был сам по себе, и так, наверное, было бы лучше. Но тогда бы в его жизни не появились Мартин и Пахита. И у них двоих не появилась бы надежда на светлое будущее в лице Алена. Ален обещал их вытащить. Он вытащит любой ценой.
Так что, наверное, все произошло так, как должно было произойти.
***
Одно дело, когда в день перед началом третьей фазы лунного цикла выходной, как было в прошлом месяце. И другое, когда ты в этот день батрачишь, как проклятый.
Ладно бы носить пустой поднос, но иногда приходилось сгребать горы посуды и тащить их на кухню в мойку. А это было тяжело с руками, болящими сильнее, чем вчера.
К концу смены Стефан чувствовал себя выжатым, как лимон. Он еле доковылял до дома, распластался на диване, наплевав на все. Дома никого не было.
Перед этим он, конечно, снял верхнюю одежду, а толстовку подложил под голову. Он остался в футболке с короткими рукавами и посмотрел на руки, подняв их к глазам. На предплечьях появились бугорки и, если дотронуться до них, они будут болеть. Стефан вздохнул и осторожно опустил руки на грудь, стараясь не касаться бугров. Эти бугры через несколько часов вскроются, и из них выйдет «ненависть».
Он громко включил музыку, которая резко ударила в уши. Многие песни «Maneskin» надоели, потому что в них часто пелось о любви, воле героя. У Стефана ни любви, ни воли, ни жажды к жизни. Он начал искать подходящее в рекомендациях на главных страницах и случайно наткнулся на «BLACKPINK». Было неплохо.
Стефан лежал с закрытыми глазами и с включенным светом, поэтому заметил, что над ним кто-то навис, загородив собой свет.
Стефан открыл глаза, увидев, конечно же, Алена. Тот стоял, шмыгая носом и вея на Стефана холодом с улицы.
– Чего тебе?
– Ничего. Просто пришел с прогулки и увидел тебя. Подумал, что спишь.
– Ты должен был работать сегодня.
– Я и работал. Но потом с Биллом пешком прогулялись до дома.
– Ясно.
Взор Алена упал на руки Стефана, и тот все осознал.
– Мимо проходил, но увидел мои руки.
Ален еще раз шмыгнул носом и потом неловко почесал его. Нагулялся так, что аж сопли заморозил.
– Типа того, – сознался он.
Стефан никак не отреагировал и закрыл глаза снова. Он устал. Слишком устал за сегодня, чтобы возражать.
«Если это игнорировать, то оно исчезнет».
Но Ален не уходил. Свет все по-прежнему загораживался его лохматой головешкой. То, что игнорировалось, не хотело уходить.
– Сегодня ночью будет полнолуние, – как бы невзначай начал Ален.
– Да, и что? – открыв один глаз, сказал Стефан. Он не понимал, к чему клонит Ален.
– Ты же будешь обрабатывать руки, так? Можно я посмотрю, как ты это делаешь?
Стефан возмутился. Он что, пациент, на которого приходят смотреть студенты медицинского? Или зверушка из зоопарка?
– Ты и так это видел, зачем тебе еще?
Ален неловко почесал затылок.
– Просто мне интересно посмотреть полностью.
Стефан вздохнул.
Это была личная процедура, к которой он никого не подпускал. Хотя ведь он это делал, потому что о ранах никто не знал. Ален знал все, так смысл утаивать? К тому же он мог помочь. Самому забинтовывать руки сложнее, чем если это сделает другой.
– Ладно. Только ты мне поможешь. К полуночи поднимайся в мою комнату.
Ален захлопал в ладоши, а Стефан подумал, что согласился слишком легко. Однако сил на то, чтобы выпендриваться, не было.
– Спасибо! Конечно помогу! – сияя от радости, сказал Ален и наконец—то ушел.
Стефан переоделся в оверсайз лонгслив с широкими рукавами. Он не хотел смотреть на то, как бугры разрываются, превращаясь в раны. Одежда не касалась кожи, и рукава было легко закатать.
В одиннадцать часов Стефан, выкурив вторую сигарету за вечер, пил чай в столовой и слушал музыку. Ален читал книгу в гостиной. Сначала Стефан не понял, откуда он взял книгу, а зате вспомнил, что в гостиной стоял большой книжный стеллаж, который Стефан никогда не удостаивал вниманием.
Стефан встал из-за стола и пошёл за Аленом, потому что ужебыло подходящее время для промывания ран.
– Интересно? – вынув наушники из ушей, спросил Стефан. Он купил в супермаркете дешевые проводные наушники, и теперь дорогу до дома проводил с музыкой.
Ален вздрогнул от неожиданности. Он был настолько погружен в историю, что даже не заметил подошедшего со спины Стефана.
– Да…
Он читал книгу Джека Лондона «Мартин Иден». Она была пожелтвешей и потрепанной временем.
– Пойдем.
– Уже пора?
Стефан кивнул и направился к лестнице.
Стефан надеялся, что Ален не боится крови и в обморок не упадет, потому что приводить его в чувства не намеревался: если упадет, то так и будет там лежать, Стефан просто перешагнет через него. Хотя если бы он боялся крови, не вызвался бы смотреть.
Когда Ален поднялся на второй этаж и зашел в комнату, то спросил:
– Слушай, а если бессмертие дает тебе ускоренное заживление, то что насчет иммуннитета?
– Иммунитет тоже. Из-за бессмертия я никогда ничем не болел, – сказал Стефан, вытаскивая бинты и спирт. – И во время эпидемий и пандемий ничем не заражался.
– Ого, вот это бонус!
Стефан усмехнулся и кивнул в сторону ванной.
– Жесть, – прошептал Ален, когда Стефан закатал рукава лонгслива и оголил черные корки и раны.
За три недели Стефан отвык от боли, от которой прошибает пот, тело содрогается, и хочется скулить, прямо как дворовому псу. Он тяжело выдохнул, готовясь встретить её, и открыл первый бутылек.
Еще раз выдохнув и собравшись с силами, он плеснул спирт на руку. Черные корки зашипели и испарились черными дымом, а Стефан согнулся пополам над раковиной и зажмурился. Распрямившись и вдохнув полной грудью, он обработал руку еще пару раз. Когда она была очищена от корост, настала пора бинтовать.
Стефан поставил спирт на раковинну. Ален чуть отодвинулся, чтобы не мешать. Он стоял так тихо, что на несколько мгновений Стефан даже забывал, что кто-то стоит рядом.
– Распакуй бинты, – сказал Стефан и уперся рукой в раковину.
Он перевел взгляд на Алена, который резким движением схватил бинты. Его пальцы подрагивали, чему Стефан удивился. Кто тут еще должен трястись?
Кажется, для Алена это зрелище стало шокирующим.
– Я сам начну, – сказал Стефан и протянул руку к бинтам.
Стефан положил край бинта на руку, начал разматывать рулон. Выходило криво. Неведомым образом бинты выпали из руки и начали раскручиваться в воздухе. В голове замелькали маты и на итальянском, и на английском. Однако таким же неведомым образом Ален успел среагировать и подхватил бинт, предотвратив падение.
– Бинтуй ты, – сказал Стефан, сложив полномочия.
У Алена обеими руками получалось намного аккуратнее и туже. Он в конце еще ловко так завязал кончики бинта в маленький бантик. Стефан фыркнул.
Когда левая рука была готова, Стефан взял бутылек, но он затрясся в ненадежной хватке. Это всегда раздражало Стефана. Мало того, что это делалось левой рукой, так еще и дрожащей. Полный джекпот!
Стефан начал понемногу опрокидывать бутылек, но делал это медленно из-за боли. Ален, глядя на жалкие потуги, остановил Стефана.
– Давай я сам? Так будет быстрее.
Стефан прикрыл глаза и позволил бутыльку выскользнуть из его ладони. Как же он устал! Поскорее бы все закончилось и он пошел спать, честное слово.
Ален полил спирт на руку, и Стефан снова зашипел одновременно в черными корками.
Ален был очень осторожен: давал Стефану передохнуть, спрашивал, все ли в порядке и может ли он продолжать. На его вопросы Стефан мог лишь кивать. Иногда Ален даже дул на раны, когда полагал, что Стефану особенно больно.
– Ты еще плюнь, чтоб быстрее прошло, – съязвил Стефан, но Ален пропустил это мимо ушей, ответив со всей серьезностью:
– Когда подуешь, боль быстрее отступает.
– Бред.
– Ну вот ты ехидничаешь, а не киваешь, как болванчик, значит, уже не так болит.
Ален уже закончил с бинтованием правой руки и снова завязал маленький бантик, а не просто узел. Стефан фыркать уже не хотел.
– Готово.
Стефан окинул взглядом руки. Наконец-то закончились эти танцы с бубнами.
Стефан выполз из ванной и рухнул на кровать. Ален выбросил упаковки бинтов в мусорное ведро и прошел в комнату, остановился у кровати, будто ждал указаний.
Стефан изучал черты лица Алена. Он делал это и в первые дни знакомства, но тогда с каким-то презрением. Останавливался на каждой веснушке, с неудовольствием цеплялся взором за кудрявую челку. А сейчас смотрел на это лицо, и оно никаких негативных эмоций не вызывало.
– Спасибо за помощь. Удовлетворил любопытство?
– Не з… Всегда пожалуйста, – ответил Ален. На его лице сверкнула лукавая улыбка. – Да, удовлетворил. Ты в последнее время часто благодаришь меня.
– Хах, тоже мне. Могу это не делать.
– Ты выглядишь воспитаннее, когда так делаешь.
Стефан закатил глаза и подумал: «И перед кем это я, интересно, выгляжу воспитанным? Перед тобой-то?».
Ален не уходил, а у Стефана не было сил пошевелить языком и сказать, чтобы он уходил. Что дальше? Алену понравилось, и он дальше будет проситься посмотреть?
– Доктор Ален, как впечатления от процедуры?
Ален удивился обращению и нахмурился.
– Специфические.
– Просто скажи, что охренел от увиденного.
– Да, так и есть.
Стефан победно усмехнулся и отвернулся к стене. На пару секунд он прикрыл глаза, а затем распахнул их и посмотрел на Алена, который до сих пор стоял.
– Иди уже, дай отдохнуть. Что стоишь, боишься, что откинусь?
Ален пожал плечами. Кажется, он и сам не знал, почему до сих пор оставался в комнате Стефана.
– Я все еще под впечатлением.
В конце концов, он ушел и прикрыл за собой дверь. Прежде чем отключиться, Стефан напоследок подумал, что было бы неплохо, если бы Ален и дальше помогал ему с промыванием увечий. Но только из—за того, что так удобнее и быстрее.
