Анастасия Малькова
Луна, ослеплённая Солнцем
Он уже подумал, что представление окончено. Мгновение спустя раздался грохот, а в Стефана полетел клочок бумажки.
Этот полуфабрикат открыл крышку бака и начал швыряться его содержимым.
Юлиан бросал мусор без разбора. Ему было все равно, чем швыряться – лишь бы попасть в мишень. Он открыл бак, и первое время ему попадались только картонные и бумажные отходы, от которых Стефан легко и уворачивался. В другом контейнере Юлиан нащупал стеклянную бутылку и запульнул её. Та пролетела в двадцати сантиметрах от успевшего отскочить Стефана и разбилась, разлетевшись на сотни острых осколков.
«Прямо как кулон Алена», – неожиданно пронеслось в голове.
Какая же абсурдная ситуация: Стефан стоит в зимней темноте меж двух домов рядом с мусорными баками, из которых в него кидает отходы кто—то невидимый.
– Не стыдно так делать? – спросил Стефан. – Кто-то пораниться может об осколки.
– Стыдно?! Мне должно быть стыдно?! – гадко осклабился Юлиан, прекратив рыться в мусоре и подлетев к Стефану. – Стыдиться должен ты!
Стефан сделал шаг в сторону, чтоб от Юлиана не было так зябко, и заглянул в лужу. Вчера всю ночь шел дождь, и она не успела высохнуть. В ней отражалась убывающая луна.
Юлиан злился.
Эмоциональный диапазон Юлиана после смерти сузился до размеров ложки: все свелось к Аннабель. Месть за Аннабель. Злость за Аннабель. Существование из—за Аннабель.
Стефан не удивился, что слово «стыд» стало триггером. Когда-то давно Стефан пытался подыскивать нейтральные фразы в бессмысленной диалоге с обезумевшим призраком, но сейчас уже плевать. Все равно никакого эффекта не будет.
– Стыдись ты! За то, что убил мою сестру. Разрушил её жизнь! Разрушил все!
Ну вот, опять старая песня. Только на этот раз почему—то кольнули слова: «Разрушил все».
Задумавшись, Стефан не обратил внимания, что Юлиан снова оказался близко. И очень зря.
Холодные, грязные брызги разлетелись по всему лицу, попали на шею и одежду. Стефан зажмурился.
Юлиан обрызгал его водой из лужи, со всему размаху наступив в неё.
По телу прошла дрожь от капель воды, противно скатывавшихся по коже и оставивших прохладный след на намокших штанах. Стефан вытащил руку из кармана, чтобы вытереть лицо и открыть глаза. Юлиан заливался бьющим по ушам хохотом.
– Ха-ха-ха-ха! Слепошарый, слепошарый!!! – заладил он довольный тем, что ослепил Стефана на несколько секунд. – Ха-ха-ха! Ну как тебе купальня?! Твоё место только в грязной луже, крыса помойная, ха-ха-ха!
Настала очередь Стефана раздражаться. Он мог стерпеть какие угодно выходки Юлиана, но вот это… Черт, как же омерзительно!
Омерзительно, что теперь придется стирать штаны, которые он надел только первый раз после стирки; что придется сушить или тоже стирать куртку, мыть голову и идти в душ из-за какого-то дико ржущего фантома!
Всему есть предел.
Внезапно Юлиан затих и посмотрел за спину.
– Buio! Это ты?.. – робко позвал он, не веря своим ощущениям.
Стефан забыл о злости и обратился вслух. Снова казалось, что ему послышалось, но нет. Он услышал лошадиное ржание.
Причуды вечера не закончились. Из-за угла показалась морда вороного коня с густой длинной гривой. Его черные глаза тоже сверкали луной.
Он с опаской смотрел на Юлиана и Стефана, а затем чуть прошел к ним, и уже показалась массивная шея, грудь и одно копыто.
– Buio… – с невероятной нежностью и любовью протянул Юлиан. О Стефане с такой интонацией даже Аннабель в самые лучшие времена не отзывалась, хотя любви между ними было много. – Ты пришел… Ты пришел ко мне?..
Юлиан забыл о том, как старательно компостировал мозги Стефану, и переключился на коня. Это был первый раз, когда Стефан встретился с Buio после получения проклятия.
– Мой хороший… Родной мой… Ты узнаешь меня? Иди ко мне. Не бойся, это я, твой хозяин, – заливался соловьём Юлиан. Стефана чуть не стошнило от сахарности его речей. И этот полуфабрикат недавно плевался желчью!
Конь тихо заржал, но с места не сдвинулся. Юлиан осторожно направился в его сторону. Он больше не левитировал, а передвигался, как обычный человек.
Вот почему иногда Юлиан внезапно уходил, не оставлял никаких проклятий, не пакостил, а точно испарялся. Все эти разы он чувствовал своего коня и мчался навстречу к нему.
Раз уж Юлиан потерял бдительность, то это был самый подходящий момент.
Стефан прицелился и с размаху пнул Юлиана под зад.
Тот с криком повалился наземь. Ногу охватила вибрация, пробравшая до костей, а затем пронзила боль, от которой непроизвольно сжались челюсти. Юлиан катался по земле, держась за зад и самыми изощренными способами проклиная Стефана. Конь испугался громкой брани и со ржанием ускакал прочь.
– Нет, Buio! Постой! Buio! – окликал скакуна несчастный Юлиан, но до Buio уже невозможно было докричаться. От него и след простыл. – Нет! Нет!
Юлиан застучал кулаком по земле от досады.
Стефан был не прочь ненадолго принести себя в жертву ради продления своего покоя и такого зрелища.
Юлиан с трудом принял вертикальное положение, держась за ударенное место и, почти хныча, жалобно заголосил:
– Ты! Я ненавижу тебя! – полным враждебности голосом процедил он. Казалось, его глаза налились кровью от ярости, но в них не могло быть алых прожилок – они были полностью затянуты чернотой и лишь блестели из-за луны. – Ты поплатишься за то, что спугнул Buio! Ты бесчеловечная мерзкая тварь! Ты не жалеешь никого! Я уничтожу тебя!
Последние слова Юлиан произнес, срываясь на крик. Он был вне себя от переполняющей его горечи.
Стефан знал, насколько для Юлиана был важен его конь при жизни. Таковым он остался и после неё. Но подумаешь, животинка убежала, придет ещё раз. Это мелочь по сравнению с тем, сколько Юлиан гадостей сотворил.
Его угрозы – пустой звук. Они всегда такими были.
– Как же больно… – стонал Юлиан, наворачивая круги над Стефаном и растворяясь в ночи. – Как же больно… Ты заплатишь за всё, гребанный Стефан Ди Анджело…
– Да-да. Конечно, – не сдержался Стефан. Он подождал еще несколько минут, проверяя, точно ли ушел Юлиан, а затем двинулся прочь от мусорных баков.
Собственная фамилия оставляла неприятный осадок в душе.
***
Очень быстро идея дойти пешком до дома была откинута, поскольку нога начала болеть и Стефан захромал. Пришлось доковылять до ближащей остановки и поехать до на автобусе.
Он, весь грязный и чумазый, вернулся позже, чем Ален. Тот сидел на диване в гостиной, читая книгу и не удостоил Стефана взглядом. А до этого даже первым мог сказать «Привет». И точно бы спросил, почему Стефан весь в брызгах.
Снимая штаны, Стефан обнаружил огромный синяк на голени – в месте, которым он ударил Юлиана. К счастью, нога не распухла. Жить можно, синяк пройдет дня за два, но то, что больно, – неприятно.
Пришлось снова начинать большую стирку и нести запачканные пожитки в прачечную, а свое бренное тело – в душ. Перед этим, разумеется, замотав руки мусорными мешками, чтобы на них не попала вода. Стефан испытывал дежавю, однако быть вымокшим под дождем лучше, чем из-за лужи.
Когда с водными процедурами было покончено и куртка стиралась второй раз за месяц, Стефан отправился на поиски съестного. Ален смотрел телевизор. Правда, звук был едва слышен, так что тяжело было распознать тематику передачи.
Даже когда Стефан ужинал и пил какао, Ален ни разу не оторвал взгляд от экрана. То ли настолько интересную передачу нашел, то ли специально не смотрел в его сторону…
Стефан решил, что хуже не будет, если он сядет рядом и тоже посмотрит телевизор. Узнает хотя бы, чем так Ален увлечен. Но стоило ему опуститься на диван, как Ален повернулся и недружелюбно спросил:
– Тебе кто-то разрешал сюда садиться?
Стефан от резкой интонации опешил.
– Чего?
– Того!
Он опустил взгляд на расстояние в районе полуметра между ними и отодвинулся на самый край дивана, упершись боком в подлокотник. Ладно, может, Алену неприятно так близко сидеть…
Но этого было мало, потому что Ален продолжил возмущаться:
– Ты все еще не ответил на мой вопрос. Я не хочу в принципе делить с тобой один диван, так что будь так добр, свали отсюда!
Стефан прикрыл глаза. В голове всплыла картина из воспоминаний: они в кромешной темноте обсуждают «Сумерки» и все связанное с этим, на втором этаже спит Джоб. Стефан пытается запудрить мозги и запугать, Ален выдает: «Валить отсюда будешь только ты»
– Это уже наглость, Ален, – напомнил Стефан, пытаясь его заземлить. – Я тоже живу в этом доме, и я имею право сидеть, где хочу.
Ален распалился только сильнее.
– Да ты что?! А с твоей стороны это «все», – он расправил руки и обвел ими большой круг, – не наглость?
Стефан не понял, что вкладывал Ален в определение «всё». Из последних событий на ум приходило лишь одно.
– Я не специально разбил твой кулон. Он лежал на раковине. Я хотел его подвинуть, но не рассчитал силу, и он соскользнул. Прости за это. Мне правда жаль. Я же не намеренно шарахнул его об пол, чтоб тебе насолить.
На лице Алена после этих слов изобразилось странное, нечитаемое выражение. Будто бы смесь непонимания и разочарования.
– Ты правда думаешь, что дело только в кулоне?
– А в чем еще?
Ален не сдержался и хлопнул рукой по лицу с протяжным «А!»
– Я думал, для тебя этот кулон очень важен, поэтому ты полез драться, – объяснил Стефан. – Я действительно чувствую себя виноватым и если я могу как-то помочь, ну, склеить или купить новый, то я…
– Стефан, хватит! – устало произнёс Ален. – Просто… Пожалуйста.
Стефан, как и просили, замолк. Ален продолжил спустя минуту:
– Проблема не в кулоне. Точнее, не только в нём. Спасибо, что сказал, что разбил его случайно. Для меня он правда важен – его сделал Мартин перед моим отъездом и я всегда его носил и никому не показывал, – Стефан уже было открыл рот, чтобы что-то добавить, но Ален его остановил. – Нет, молчи. Ты! – он ткнул пальцем в чужую грудь. – Я думал, мы ту проблему разрешили ещё в первый раз. Какого черта ты лезешь туда, куда тебя не просят?
– О чём ты? – непонимающе спросил Стефан, и Ален вздохнул.
– Я же знаю, что ты не тупой, и часто притворяешься, но иногда ты играешь так хорошо, что я даже верю в обратное. Ты опять читал мою тетрадь.
Это был не вопрос, а твердое утверждение, из-за которого Стефан растерялся.
– А… Я не…
Мгновение спустя на него снизошло озарение: когда он забирал телефон и наушники, то краем глаза…
– Это было случайно, – выдавил Стефан. – Я не хотел.
– Ну вот опять случайно! В случайно разбитый кулон я ещё поверю, но в то, что ты прочитал мои личные записи – нет!
Стефан попытался оправдать себя:
– Она лежала открытой на столе. Я даже не трогал её. Это произошло само собой. Но… – неожиданно он понял, что паззлы не сходились. Чего—то не хватало. – Откуда ты узнал, что я читал твою тетрадь?
Ален зааплодировал ему. Это жест сквозил сарказмом и едкостью. Хлопки медленные, тянущиеся, как патока. Они словно были пыткой для Стефана.
– Действительно, откуда же? – Ален нервно усмехнулся. – Оттуда же, откуда меня посчитали болтуном и начали игнорировать из-за нежелания общаться.
Стефан глупо моргал, не в силах распознать корень зла.
– Стефан, ничего не проходит бесследно. И если ты думал, что сможешь кому-то поднасрать, оставшись незамеченным, то ты ошибся.
И вот тогда—то Стефан все понял. Картина стала цельной. Стефан заёрзал на диване, задел больную ногу и коротко зашипел.
– Билл перестал с тобой общаться из-за того, что я ему сказал при прощании?
Ален ответил кивком. Это походило на допрос в полиции. Из Стефана как будто тянули информацию путем психологических махинаций. Конечно, Ален такого не делал, потому что и так все знал. Просто появилось странное ощущение, что в итоге Стефан признался сам.
– И Эмбер тоже.
Стефан шумно выдохнул через нос. Ну, конечно. Куда Билл, туда и Эмбер.
– Они посчитали, что я рассказал все тебе, хотя это очень личная информация, которая не должна предаваться распространению. Я и не говорил ничего. Но все получилось так, будто я ненадежный человек. Грубо говоря, ты меня оклеветал. Стефан, у меня к тебе лишь один вопрос: зачем?
Даже мысли не возникало, что так получится. Стефан в моменте хотел задеть Билла, чтобы тому повадно не было. Он не рассчитывал на бедствие больших масштабов.
– Он меня бесил… – сказал Стефан, как ребенок, придумавший несуразное объяснение тому, почему он разбил дорогую вазу.
– Тебе стоило думать о последствиях, потому что это касается не только тебя. Я не хочу терять друзей, которых недавно обрел, из—за такой глупости.
Стефан понурил голову и принялся тревожно перебирать пальцы. Он бы и сам не хотел стать причиной краха дружбы.
«Почему ты рушишь все на своем пути?»
– Ты обязан извиниться, – Ален прибил этой фразой Стефана к дивану.
– Я извинюсь, – искренне пообещал он. Такое желание правда появилось, несмотря на то что перспектива похода к Биллу не была радужной.
– Завтра же.
– Да, завтра же. Честно. Обещаю. Прости.
Когда вдруг Стефан стал таким совестливым?
Черты лица Алена смягчились. Он расправил плед, которым были укрыты его колени, откинул край на диван.
– Садись. К сожалению, я не могу долго злиться.
Стефан недоверчиво глянул на часть пледа, предназначенную для него, перевел взор на свои колени. И осторожно придвинулся к Алену, накрыл ноги.
Ален прибавил телевизору звук. Все это время он смотрел его на минимальной громкости – значит, точно для того чтобы не обращать внимания на Стефана.
И нечто «увлекательное» он нашел на… «National geographic». Когда Стефан только сел на диван, краем глаза заметил на экране морские глубины и подумал, что это правда любопытно.
Сейчас показывали спаривание гермафродитных плоских червей, которые боролись друг с другом за привилегию оплодотворения. Это объяснил диктор. Лучше бы оставил в неведении, честное слово.
– Я, конечно, люблю природу, но… Переключим, пожалуй, – неловко сказал Ален.
Стефан понял значение этого «Но» и был согласен. Ален пролистал несколько каналов и остановился на том, где крутили старые сезоны «Топ-моделей по-американски».
– О-о-о, – протянул Стефан.
– Ты смотрел это?
– Да, немного. Довольно неплохо.
– Оставляем?
– Ага.
Несколько минут они добросовестно смотрели серию. Они опоздали к началу и начала просмотр с места съемок моделей в разных шарфах. Когда сфотографировали последнюю модель Эшли в синем шарфе, понравившуюся Стефану больше всего (он правда не понял, что не так с её синим шарфом, он крут), Ален внезапно задал вопрос:
– Ну, вот зачем ты ранишь людей своими словами? Какой в этом смысл?
Стефану хотелось ответить, что это защитная реакция, предупреждение, что не надо к нему подходить. Но Стефан соврал бы, если бы так сказал.
– Я не знаю.
По факту он делал это просто так, уже по привычке.
– Дурак, – ответил Ален.
Стефан повернул голову в его сторону. Красотки из «Топ-модели по-американски» уже не были так важны. Важнее то, что Ален улыбался, когда называл его дураком, и не вкладывал в это злость, которая ранее пугала.
– Почему ты до сих пор общаешься со мной? Неужели ты не устал от меня, такого? – задал встречный вопрос Стефан.
– Какого?
Он вытащил из кармана пачку, которую переложил в шорты из штанов перед стиркой, и достал одну сигарету, принялся крутить её между пальцами. Просто чтобы занять чем—нибудь руки.
– Отвратительного. Меня никто не считает хорошим. И я себя не считаю хорошим. Я же правда отвратительный. Так почему ты до сих пор общаешься со мной?
«Если я усну под небом, то накройте деревяшкой
Я больше не заслужил»[4]
Ален ухмыльнулся.
– Я не знаю.
«И я, как не смотри, таков,
Что такого мешка цинизма не видел Мариенгоф
И ты десятый раз спроси: «Как делишки?» (Кое-как, но)»[4]
Стефан поджал губы и убрал сигарету в пачку.
– Дурак.
Ален засмеялся.
И хохотал он так искренне и заливисто, что Стефану самому захотелось посмеяться впервые за сотни лет, но он разучился. И смог только выдавить из себя смешок. Но хотя бы не ядовитый и холодный.
– Хорошо, – начал Ален и смахнул выступившую от смеха в уголке глаза слезу, – раз мы с тобой оба дураки, то почему бы двум дуракам не стать друзьями? Как там говорится, два дебила – это сила?
Стефан обомлел от такого предложения. Лицо его снова стало нечитаемым, и от былой усмешки не осталось и следа.
Несколько минут назад они выясняли отношения фактически на повышенных тонах, а сейчас зашла речь о дружбе.
– Это странно.
– Что именно?
– Ты предлагаешь мне дружбу после того, как на меня почти наорал.
– Метод кнута и пряника, – Ален пожал плечами. Стефан шумно выдохнул через нос.
Мозгодробительный день: драка, крики, Юлиан, «Рушишь все», Билл, претензии Алена, предложение дружбы.
Этот день был насыщен столькими событиями, сколько порой у Стефана за пару лет не происходило. Стефан не знал, готов ли он к последнему из перечисленного списка.
Ален, видимо, предполагал сомнения Стефана, так что продолжил:
– Я давно хотел тебе об этом сказать. Стефан, я тебя, наверное, разочарую, но из—за своего бессмертия ты не сильно-то и стал особенным. Из-за него ты по-другому относишься к любым отношениям, но по сути, – Ален поправил плед на коленях, – ничего не изменилось. Неверно полагать, что, если человек смертен, все его отношения длятся до самой смерти, и с человеком, с которым он так или иначе связал свою судьбу, он умрет в один день. Люди постоянно расстаются, теряют друг друга. Многие их близкие тоже умирают, порой в молодом возрасте. У кого-то тоже, как и у тебя, мог умереть молодой друг ни с того ни с сего. У кого-то могли умереть старые бабушка, отец, мать. У кого-то близкого убили. Но ведь не только смерть разлучает людей. Это могут быть, как я и говорил в случае босса, ссоры, конфликты. А могут быть и расхождения во взглядах. Люди могут просто пойти другими дорогами и расстаться. Иногда они могут надоесть друг другу. Необязательно причиной разлуки будет смерть. Твое единственное отличие от, например, меня в том, что ты можешь столкнуться с этим чаще и больше, но в остальном… Все то же самое.
Стефан молча внимал каждому слову Алена и не смел его перебивать. Он лишь сжимал в руках плед, которым тоже был накрыт. В его душе бушевала буря из эмоций, старых привычек, установок. Все рушилось. То было цунами, смывающее все на своем пути.
– Продолжай, – сдавленно произнес он.
– А что продолжать? Мой спич был направлен на то, чтобы донести до тебя мысль: нет нужды ограждать себя от мало-мальских отношений. Каждые отношения – это риск. Порой люди осознанно идут на него.
– Зачем? Приведи пример такого риска.
– Ну… – задумался Ален. – Когда два человека вступают в романтические отношения на короткий срок, понимая, что они скоро расстанутся. Кем—то, конечно, это воспринимается как лёгкое удовольствие, а для кого-то это больно. Больно терять человека, к которому прикипел, хоть и знал, какой будет итог. А зачем это делается… Ради эмоций. Ради чувств.
Стефан разжал кулаки и обессиленно откинул голову на спинку дивана, обдумывая сказанное Аленом.
К сожалению, он не мог отрицать его правоту.
В голове шла активная бурная деятельность. Стефан думал, что Ален закончил и просто ждёт ответа, но тот продолжил:
– Я читал книгу "Виноваты звёзды". Там девушка три года боролась с раком, и у нее были метастазы в лёгких. Она уже не могла нормально дышать и постоянно была подсоединена к кислородному баллону. Она считала, что вот-вот умрет, поэтому заперла себя в четырех стенах. Мама заставила пойти ее на собрание подростков, тоже страдающих раком. Там героиня познакомилась с парнем, больным саркомой. Ему ампутировали ногу, но его состояние было намного лучше, чем ее. Плюс у него ремиссия. Они вступили в отношения, хоть героине этого и не хотелось. Парень до этого тоже встречался с девушкой, больной раком, и та умерла. Знаешь, чем закончилась книга?
Стефан об этой книге никогда не слышал, но для него концовка была настолько очевидной, что он не раздумывая ответил:
– Героиня умерла?
– А вот и нет! Умер парень. У него обнаружили метастазы, они распространились по всему телу. Он сгорел, как спичка. А девушка пережила его. Ей, представляешь, жидкость из лёгких постоянно выкачивали! Настолько, казалось бы, плохо ее состояние, но она была стабильна.
От такой развязки Стефан забыл, как дышать, и поднял голову со спинки дивана.
– К чему ты ведёшь?
– К тому, что ты никогда не знаешь, что тебя может ожидать. Оба героя, конечно же, понимали, какой у них статус, понимали риски. Героиня вообще хоронила себя. У героя уже была девушка, которая умерла. Но они все равно пошли на риск и вступили в отношения, почерпнули из них немало хорошего.
Стефан тяжело вздохнул и закрыл руками лицо. Настолько все это было странно и необычно для него. Настолько переворачивающее его сознание.
Как же быть?..
– Я согласен, – он протянул Алену руку. – Давай будем друзьями.
Ален пожал его руку в ответ.
– Давай. Обещаю, что умирать не собираюсь.
Он улыбнулся и снова ослепил своим светом, сделав Стефана безоружным. У Стефана не было ничего, чем бы он противостоял лучам солнца напротив.
Ален расцепил их руки и протянул мизинчик.
– Давай больше не будем делать друг другу больно?
Стефан посмотрел на протянутый мизинчик, как на восьмое чудо света. Оттопырил свой и пожал им мизинец Алена.
– Давай.
– Обещай, что больше не будешь делать больно другим. И думать головой, прежде чем что-то сделать.
Стефан прикусил губу и сильнее сжал мизинец Алена.
– Обещаю.
***
Стефан выдыхал пар изо рта. Стефан был настроен решительно, потому несся под отблесками фонарей, почти переходя на бег.
В окнах домов горел свет. В каждом окне показывался кусочек чьей-то жизни, и Стефан тоже становился на секунду частью каждой из них как случайный прохожий.
В жизни любого человека кто-то становится лишь частью и не всегда остается до конца. Рано или поздно людей разлучает судьба, и это нормально. Стефан пытался примириться с этой мыслью.
Пока в нем происходила внутренняя борьба, он успел дойти до пункта назначения.
Он замер с занесенной над дверным звонком рукой от нерешительности. Сердце снова пустилось вскачь. Вот так всегда.
Он не понял, сделал это или нет, а если и сделал, то не знал, как это получилось. Раздался щелчок замка и дверь открыл Билл.
– Я был не прав, – сбивчиво начал Стефан. – Мы с тобой очень похожи.
Он выпалил это на одном дыхании специально, чтобы не дать Биллу опомниться. Билл отпустил дверную ручку, прочистил горло и скрестил руки на груди. Он на несколько мгновений опустил взгляд в пол, точно анализировал сказанное, а затем ответил:
– Продолжай.
Стефан сжал пачку сигарет в кармане куртки. Сейчас захотелось закурить как никогда.
– Я осуждал тебя за то, чем и сам раньше страдал.
Билл нахмурился.
– Поясни?
– Когда-то давно у меня была алкогольная зависимость. Я уходил в запои на несколько дней, висел в это время на границе миров. Просыпался, не осознавая, где я, кто я. Я не имел никакого морального права осуждать тебя за это.
«Коли выпадает случай,
То одни винят других, что с теми ничего путного не получится
Это выглядит всё вкупе
Так, как будто бы глухих осуждают слепые люди
И, не понимая, скалят, как бешеные, клыки
Свой же тянут поводок, но всем вешают ярлыки»[5]
___________
[1] – Несшитые штаны—чулки в итальянском костюме эпохи Возрождения
[2] – Нижняя рубашка
[3] – Верхняя мужская одежда
[4] – строчки из песни pyrokinesis «Веснушки»
[5] – строчки из песни purolkinesis «Зависимость»
