Анастасия Вихарева
Семиречинская академия: наследство бабки Авдотьи
– Круто, – согласился Кирилл. – А как я сделаю такую фотографию?
– На полиграфе закажи! – рассердился кот. – Плакат любимой девушки – лучшее доказательство любви, пусть не в полный рост, так хоть в белье!
– Ненормально как-то, девушку брату отдать… И Мирка на фотосессию никогда не согласится, – покачал головой Кирилл, одеваясь сам. – Можно подумать, что Мирка мне не нравится, и я пытаюсь сбыть ее… в любые руки…
– Ты нашел камень красоты необыкновенной, и гранишь, как искусный мастер, – рассердился кот. – Небесный мастер! С таким камнем никакой алмаз не сравнится. Представь, как заиграет всеми цветами радуги, когда озарит его Свет! Это, ученик мой, камень Вечности из Древа Жизни.
– Ты, случайно, сказками у дуба не подрабатывал? – съязвил недовольно Кирилл.
– Ты же знаешь, девушка никогда не полюбит тебя, как твоего брата, они – одна плоть, – кот спрыгнул с дивана на пол, собираясь с Кириллом. – Это судьба!
– Обидно, – согласился Кирилл, услышав, что тетя Вера и Мирка тоже вышли из комнаты и разговаривают в гостиной. – А я, значит, сиди дома! – он потер виски. – Я уже начинаю сомневаться, что здоров. Одна приставучая шизофрения прямо так и преследует меня.
– Все гении и мудрые люди были шизофрениками, – парировал кот. – Тем, кому благоволят, боги посылают духа, чтобы наталкивал на размышления. Вам ведь и поговорить-то не с кем. Засмеют, если про мудрость начнешь рассуждать. Но правда в том, что общественную точку зрения нынче формирует Кривда, удобная сынам кощеевым, – презрительно фыркнул он и исчез.
И почти сразу Кирилл услышал возгласы в прихожей.
– Откуда он взялся? – удивленно воскликнула тетя Вера.
– Ой, какой красивый! – Мирка взяла кота на руки, с трудом оторвав его от пола.
– Это я его принес, с улицы, он бездомный, – облегченно вздохнул Кирилл, чувствуя, что камень с души упал. – Мыши дома, должен же их кто-то гонять.
– Не похож на бездомного, – не согласилась тетя Вера. – Его, наверное, ищут.
– Бездомный, я его в подвале еще год назад заприметил, – соврал Кирилл.
– То-то у нас мышей в доме нет! Красавец, – согласилась тетя Вера. – Похож на того, который на заборе сидел… Помнишь, в мае? – обратилась она к Кириллу. – Наверное, той же породы.
– Помню, – облегченно вздохнул Кирилл, заметив, как подмигнул ему присмиревший кот.
– Ой, надо же покормить его! – всполошились обе женщины, сюсюкая с котом.
Глава 12
Александр криво ухмыльнулся, заметив на стене фотографии Мирославы и Кирилла в обнимку. На разложенное кружевное белье он едва взглянул. Но плохо скрытое раздражение от Кирилла не ускользнуло. Но развязные движения брата были несколько наигранными, он не остался равнодушным – уловка сработала.
– Как думаешь, понравится? – Кирилл кивнул на белье.
– Фанатеешь? – хмыкнул Александр, взглянув на плакат. – А это что? – он поднял трусы, повертел в руках, растягивая резинку.
Кирилл с обожанием уставился на фотографию над кроватью, погладив ее.
– Кстати, мы скоро снова в горы уходим, не хочешь с нами?
– Нет, развлекайтесь, – благословил Александр.
– Зря. Прикинь, мы кажется нашли жилу! Нам руки не помешает. Мирка предложила Славика взять, но только от него… посмотрим, в общем.
– Золотую? – посмеялся Александр, но в глазах мелькнул азартный огонек.
– Самоцветы.
– М-да? Поздравляю, – кивнул Александр.
– Кстати, ты не мог бы вечером проводить Мирославу до дому? – как бы между делом спросил Кирилл. – Она собиралась на танцы, а я не могу пойти. Разбираю материал, – не задумываясь, соврал он. – Надо подготовить, а то тетя Вера зашивается.
– Да, кстати, что за кот у нас объявился? – поморщился Александр. – Яков Самсонович интересовался…
– Попросился пожить. Жизнь у котов тяжелая: то под машину попал, то собаки порвали. Мы его из города привезли, он в подвале жил. Не хочешь, как хочешь, – перевел Кирилл тему. – А ты не мог бы сарай под мастерскую переделать? Мы хотим туда камнерезный станок поставить. Дядя Валера обещал подогнать, чтобы мы мусор к нему не тащили.
Александр пожал плечами.
– Я собирался на его месте поставить теплый гараж из пеноблока. Так и быть, оставлю вам угол, утеплю, – как-то слишком быстро согласился он. – На кой черт вам это сдалось? Это ж все несерьезно.
Кирилл взял из мешка камень, сунув брату под нос.
– Что это?
– Ну и? – Александр оттолкнул от себя руку. Пошамкал губами, разминая их, будто собирался произнести непроизносимое слово. – Булыжник…
– Кремень, – Кирилл раскрыл альбом. – Если разрезать его, то внутри он может оказаться вот таким. Красиво, да? Если сделать срез на месте, то сразу понятно, возьмут камень или выбросить его. А выбрасывать есть куда. Дорожки забетонирую, между теплыми грядками. У колодца и тропинку мы уже обсыпали.
– Кремень? Похоже, вы совсем там, – Александр покрутил пальцем у виска.
– Совсем, не совсем, а дубленку Мирке купили, – не принял к сердцу Кирилл.
– Ты больной? – возмутился Александр. – Лучше бы о матери подумал! У них с отцом двадцать пять лет! – неожиданно вспомнил он.
– Не сравнивай меня с собой. Мы скинулись и купили золотые сережки. Те, что папа подарил, пришлось продать. Кстати, из-за тебя! – напомнил Кирилл. – Так ты проводишь Мирку? Мы на конце живем. Сейчас лето: туристы, залетные гостербайтеры. Мало ли что.
– А не боишься, что мы… ну… – Александр завел палец на палец и сделал неприличное движение.
– И не мечтай! – усмехнулся Кирилл. – Мирка не Ирина твоя, не ловит мужиков феромонами на остановках. Она приличная девушка.
– Перебьетесь! – пренебрежительно бросил Александр. – Сама дойдет!
– Ладно, встречу, – не расстроился Кирилл, вооружаясь лупой и напильником.
– Че, реально так занят? – как бы между делом поинтересовался Александр, остановившись у мешка с образцами и перебирая камни. – Тетя Вера вчера целый день сидела над справочником.
– Не заметно? – испытующе взглянул Кирилл на Александра. – У нас не так много времени осталось, скоро дожди начнутся.
– Ну, если только по пути… – миролюбиво согласился Александр, кивнув. – Я могу не один…
– Тронешь пальцем – убью! – пригрозил Кирилл.
– Это уж как сама захочет! – рассмеялся Александр, разведя руками. – Начнет приставать, сам понимаешь, я отказать не смогу. Моя честь не в том, чтобы сохранить девственность, а в том, чтобы взять ее.
Кирилл передернулся, но благоразумно промолчал. Александр был в благодушном расположении, портить ему настроение не хотелось. Он еще ниже склонился над мешком, перебирая камни.
Кот потянулся лениво, наблюдая за Кириллом. После того, как он получил в доме официальную прописку, не скрывался, оставаясь всеобщим любимцем. Даже от колбаски, молочка и кошачьего корма не отказывался. Но при Александре старался не попадать ему на глаза.
– А я что говорил? – промурлыкал он. – У них есть тема для разговора – ты, тетя Вера, ваши приключения. Это их объединит. Ты неплохо поработал с Мирославой, когда разбивал камень в ее информационном поле.
– На кой хрен я это сделал? – раздраженно спросил себя Кирилл, уставившись в окно.
– Чтобы вылечить брата, – напомнил Страж. – Это твое первое испытание.
– Первое, что?
– Испытание. Самое простое. Разорвать связь между Владыкой и его жертвой. Между делом, это опыт, который помогает Хранителю в будущем судить о людях непредвзято и объективно. Он начинает понимать, что движет человеком.
– И что движет Александром? Я попросил, он согласился. Боюсь, что Мирка воспримет это как расположение, – вздохнул Кирилл. – Или обидится.
– Не сомневайся, она думает об Александре гораздо менее реалистично, чем он есть. Эта встреча наедине поможет ей сравнить тот образ, который ей навязали. Уверен, когда она почувствует Александра, как человека, и сравнит с образом, образ частично потеряет над нею власть. И Александр, который думает предвзято, откроет для себя много нового. То же, что смотреть на хорошую и плохую фотографию и вдруг встретится с оригиналом.
– Качество фотографии зависит от фотографа, – закончил Кирилл.
– Нарисовал чудовище – будет чудовище, нарисовал ангела —будет ангел. Александр, при всех его фокусах, считает себя ангелом. А Мирка, обладая мягкостью и рассудительностью, постоянно испытывает комплексует. Истинные знания друг о друге немного, но уравновесят силу демонов.
Кажется, время застыло. Кирилл стоял у окна, понимая, что сделал глупость, которую, возможно, никогда не сможет себе простить. Все же, не стоило доверять Александру. И наблюдал за домом Штерн через бинокль, встревожившись, когда заметил свет. Не подумал о том, что могла появится сама Ирина, которая редко, но приезжала навестить родителей.
Мирка взяла телефон лишь после третьего звонка.
– Ты где?
– Кирилл, все нормально, мы почти у дома. А ты не спишь?
– Нет.
– Саша приглашает меня на чай.
Кирилл молчал, смысл сказанного дошел до него не сразу.
– Ты против? – испугалась Мирка.
– Нет… Нет, конечно, просто не ожидал от него…
– Ой, а мы не разбудим Анну Владимировну? – испуганно спросила Мирка.
– Ее нет, на дне рождения у сотрудницы, а тетя Вера в городе, ты же знаешь.
– У Инессы Викторовны, да, я слышала, когда она приглашала.
– Кир, ты дома? Я думал, ты за нами следишь, – брат тупо хихикнул. Очевидно, был навеселе. – Поставь чайник, мы скоро будем.
– Идиот! – процедил Кирилл сквозь зубы. – Просить проводить Мирославу, чтобы потом бегать за вами по кустам?
– Да ладно, я пошутил, – рассмеялся Александр, отключив телефон.
– Похоже, им там весело! – бросил Кирилл недовольно коту, который спускался за ним по лестнице.
– Мне сложно объяснить, что бывает, когда встречаются две души… Примерно то же, как когда Перун встретил своего сына Дажьбога. И хотели бы друг друга побить, да кому Род небесный поможет, если один голова, а другой хвост? Сам себя не съешь.
– А как же проклятые, о которых я тут весь вечер читаю?
– Проклятым человек становится, когда один стал нежитью, усадив в уме ближнего себя царем. Вампиры – второе задание. Осилишь девятнадцатый параграф, перейдем к практике. Славка самый что ни наесть проклятый, а Александр, и Мирослава – жертвы.
Поставив чайник у себя в комнате, Кирилл разложил в беспорядке камни, чтобы создать видимость проделанной работы. Повесил на стену зеркало. Без света книга в зеркале отражалась ярче, картинки вдруг оживали, поэтому свечи он зажигал редко.
Александр и Мирослава появились минут через десять.
Мирку было не узнать, глаза у нее светились. И Александр радовался непонятно чему, виновато посматривая на Кирилла. Заметив фотографии над кроватью, она будто только сейчас вспомнила, что она его девушка. И зарделась, когда Кирилл потянулся ее чмокнуть. Разумеется, Саня притащил свой фотоальбом, размышляя над каждым фото, описывая предшествующие события, а Мирка, как это ни странно, слушала с интересом, будто всю жизнь мечтала на них посмотреть.
Кирилл остался в одиночестве, почувствовав себя лишним.
– Кир, а ты чего молчишь, – добродушно поинтересовался брат, заметив, что Кирилл уткнулся в атлас.
– Ничего, ничего, продолжайте, – махнул Кирилл. – Я смотрю, у вас много общего, – съязвил он. – Как прошел вечер?
– Замечательно! Жаль, что тебя не было, – выдохнула Мирослава с плохо скрытой радостью. – Мы танцевали… Саша меня пригласил.
– Ну да, танцевали, – подтвердил Александр. – Так тебя же не было!
– Я рад за вас, – как можно добродушнее кивнул Кирилл.
– Ну а ты? – поинтересовался брат. – Мира рассказала про ваши подвиги. Скоро станете профессиональными альпинистами и скалолазами?
– Не буду утомлять. Подумаешь, один минерал горит синим пламенем, другой желтым… Светоч все равно не задержится в вашей голове, я смотрю, вам не до наук, – мягко ушел Кирилл от ответа. – А как твоя Ирина? Не звонит, не пишет?
И сразу пожалел о своем вопросе. Нет, демон не ушел. В глазах брата промелькнула тревога, он как-то сразу переменился. Заметила перемену и Мирослава, засобиравшись.
– Я провожу, – кивнул Кирилл, открывая дверь и дожидаясь, когда выйдет Александр.
– От кого и что прячем? – усмехнулся он.
– Моя комната, что хочу, то и делаю, – отрезал Кирилл, пряча ключи в карман. – У тебя тоже замки вставлены.
Шли молча. Ночь закончилась. На востоке разгоралось алое пламя. Разговаривать Кириллу не хотелось, и Мирка понимала его. Наверное, чувствовала себя виноватой.
– Кир, – наконец, не выдержала она. – Я с ним поцеловалась. Он по-настоящему мне нравится, понимаешь? Вернее, нравился… Ничего такого не было.
– А сейчас? – заинтересовался Кирилл.
– И сейчас. Мы не можем быть вместе, но друзьями могли бы…
– Если ты думаешь, что я обиделся, то зря, – успокоил ее Кирилл. – Ты одна имеешь право быть с ним. Мира, но я боюсь за тебя. Заметила, как он испугался, когда я спросила про Ирину? Если прикажут, он бросит тебя к ногам, даже не задумываясь.
– Почему ты так решил? – остановилась Мирослава, наваливаясь на забор.
– Потому что он зомби, – зло бросил Кирилл сквозь зубы. – Я должен защитить себя, мать, тетю Веру, тебя… Послушай… тебе опасно оставаться с ним наедине. За любовь надо драться, но так, чтобы никто не понял, что мы деремся.
– Ты не можешь посвятить мне свою жизнь.
– А почему бы нет? – Кирилл пожал плечами. – На данный момент нет ничего более важного. Папа всегда говорил: «Наш дом – наша крепость», а еще «Берегите маму!» Именно это я и собираюсь сделать. Выставить врагов из крепости и позаботится о матери. Мы все в опасности, пока существуют Штерны. Они не оставят нас в покое, пока Саня будет мозолить им глаза и канючить у кощеевой твари, чтобы она погладила его по головке.
– Штерн… У них фамилия не склоняется. Похоже, и спина тоже, – Мирослава тяжело вздохнула.
– В общем, пока ты продолжаешь оставаться моей девушкой, – твердо заявил Кирилл. – Сашке не отказываем… В смысле, даем понять, что ты не против, но у тебя как бы есть я, и у него там тоже кто-то есть. Он должен сделать выбор. Твердый. Объективный.
– А если он больше не подойдет? – испугалась Мирослава.
– Мы подойдем! Моя комната напротив, – усмехнулся Кирилл. – Мы добьем эту мразь!
– А голову они не пробьют нам, как Славке? – расстроилась Мирослава.
– Мне не посмеют, мама их сразу в тюрьму засадит. А тебе могут. Поэтому не хочу, чтобы ты оставалась с посторонними наедине. Сашку можно смело отнести в эту категорию. На сегодняшний день ближе меня, тети Веры и мамы у тебя никого нет. Я хочу, чтобы ты это железно усвоила.
– Ах да, я забыла, – Мирка просияла. – Мы сегодня тянули жребий! Мама твоя хотела, чтобы все было справедливо. Нас четверо было… Три медсестры и одна нянечка. Три квартиры и комната в общежитии.
– И? – нетерпеливо прищурился Кирилл.
– Мы переезжаем в квартиру Зелениных. Смотри! – Мирка ткнула рукой на улицу под горой. – Половина дома, а им тот коттедж! – перевела она палец на отстроенную за лето улицу из кирпичных домов. – А наш снесут. Под пристань. Славка так вообще не верит… Он про маму сегодня вспомнил, на могилу сходил.
– Ну-у, получше вашего, – не разделил ее оптимизма Кирилл.
Квартиру в тех домах назвать квартирой – язык не поворачивался. Тонкие дощатые перегородки. Комнатушки, куда могла влезть одна кровать. Печь в половину дома. Правда, на ту улицу газ уже провели, и многие печь убирали, чтобы не занимала места… Половина черемуховцев жили в таких условиях. Коттеджи и многоквартирные дома по типу городских стали строить недавно, последние лет семь, когда во главе закрытого акционерного общества встал Артур Генрихович, налаживая жизнь и быт своих работников и односельчан.
– Ой, да ты что! Три комнаты, газ, водопровод! И сад… – Мирка прижала ладони к щекам. – Боже, я такая счастливая!
– Погоди радоваться, барак он и есть барак. Газ – это когда отопление и горячая вода. А вторую половину кто занимает?
– Он еще лет тридцать простоит, ту улицу недавно строили, – обиделась Мирка. – Но раз Зеленин управляющий, ему положен коттедж. Кстати, они переезжают скоро, а мы в следующем месяце. И соседи нормальные. Не пьют, не скандалят. Я хотела маме твоей подарок сделать, как ты думаешь, что ей подарить?
– Это не маме, это нам с тетей Верой, – скептически напомнил Кирилл. – Я рад за тебя. Не айс, но жить можно. Главное, крыша и стены не разваливаются. Завтра отправляемся в горы, будь готова. И не забудь лекарства для Славки.
– Не забуду, – шмыгнула Мирка носом. – Я еще три дня назад все собрала. Думаешь, медитации ему помогут?
– Не знаю. Но тетя Вера по этому делу мастер. Проверим. Хуже не будет, – успокоил Кирилл. – В конце концов, что ему тут одному делать? Таскать с места на место тяжести он и там может.
Глава 13
Со вторым испытанием возникла непредвиденная проблема. Кирилл не смог разорвать связь между Славкой и Ириной, а на той стороне творилось что-то непонятное. Даже тетя Вера, которая верила в йогу, медитации и травки, начала сомневаться, что Славку можно вылечить. Он мог часами сидеть, погруженный в самого себя, окутанный такой тьмой, что иногда становилось страшно и бросало в дрожь – и ничего не видел ни он, ни Кирилл. А стоило ему подумать о себе, как о человеке, тут же начинались приступы эпилепсии. Славик был запрограммирован оставаться дурачком.
Удивляя тетю Веру своей просвещенностью, иногда Кириллу все же удавалось вытащить тьму на свет, следуя советам кота. А на следующий день Славке становилось еще хуже: он просыпался избитый, едва выползая из палатки, и медленно отходил, падая до своего обычного состояния. Ночью ему снились кошмары, которые он описывал, как настоящее, с той лишь разницей, что та сила, которая приходила и избивала его, не издавала ни звука.
И все же, к концу второй недели, за ужином, Славка вдруг рассказал о походе в школьные годы, а потом взял гитару и запел. Голос у него был красивый, глубокий, а глаза вдруг сделались одухотворенными.
Перемена была настолько разительная, что все трое слушателей боялись пошевельнуться, чтобы не спугнуть мимолетное видение.
– Он в музыкальной школе учился, – тихо прошептала Мирка. – А еще он рисует… Рисовал. Удивительные вещи рисовал. Мама у нас была художником.
– Обалдеть! – прошептал в ответ Кирилл. – Может на резчика камня его?
Значит, Славка выздоравливал. Кирилл, потерявший всякую надежду, и тетя Вера, расписавшаяся в собственном бессилии, воспряли духом.
– С ума сошел? Рано! Он без пальцев останется, – ткнула его в бок тетя Вера.
Но спустя мгновение, с прищуром думая о чем-то своем, согласно кивнула.
– Я попробую. Можно поучиться на том, что у нас не возьмут. У самой у меня опыт небольшой, я ж из любопытства…
– Кстати, у меня скоро занятия начинаются, – недовольно вспомнил Кирилл, когда Славик отложил гитару.
– А у меня отпуск заканчивается, – взгрустнула Мирослава. – Но Зеленины уже переехали, так что… – она весело улыбнулась. – Последнее с огорода соберем, картошку выкопаем и тоже будем на новом месте устраиваться.
– Славик, а ты о чем думаешь? – Кирилл заметил, что Славка снова погрузился в себя, оставаясь здесь, но где-то в другом месте.
– Об Ирке, о чем же еще-то? Все они только о ней и думают, – недовольно поморщилась Мирослава.
– Об этой твари, Славик, надо думать объективно, – настойчиво посоветовал Кирилл— Только тогда сдвинемся с мертвой точки. Она тварь, злобная тварь. Она убила твоих родителей, выставила вас на улицу, отравила вам жизнь, а тебя сделала калекой.
Он решил не отступать. До него только сейчас дошло, что болезнь могла быть прикручена к нему вместе с Ириной, которая в свою очередь тоже сопротивлялась, обращаясь к врачам и целителям. Соматика не могла меняться только на одной стороне, выздоровление Славки неизменно вело к ухудшению состояния ее самой. Во время его беспамятства Царя или Царицу хвалят, пытаются ей угодить – то же делали и они.
Договорить он не успел. Слава вдруг закрыл глаза, будто от удара, и через мгновение уже лежал на земле в беспамятстве, колупая глаза. На губах выступила пена, из расцарапанной щеки потекла кровь.
– Так, стоп! – встал на пути Мирки и тети Веры Кирилл. – Я понял…
– Кир, он же убьет себя! – испуганно воскликнула тетя Вера.
– Не убьет, у него этих приступов было… Представь, что нас нет, понаблюдаем!
– Кирилл, отпусти! – злобно прорычала Мирка, стараясь вырваться из объятий.
– Нет, именно на такую реакцию и рассчитана лоботомия… Все будут бросаться на помощь. Вы разве не видите, это ложная эпилепсия! Руки работают, тело работает, это не судороги… Вернее судороги, но… В подсознании его что-то происходит, надо понять, что… А если он сейчас там, в том состоянии, когда ему пробили башку?
Обе женщины разом прекратили сопротивление, уставившись на Славика с интересом.
– Молились, значит? – зловеще прошептал Кирилл, избавляясь от задумчивости. – Попробуем расстроить их планы.
– Кир, ты о чем? – забеспокоилась тетя Вера.
– А давайте проверим мою теорию! Предположим, на том конце Ирка, и здесь она – держит в руке информационное поле. Что они могли про себя рассказать? Правильно, что лучше их никого нет. Когда Славка начинает сопротивляться сказочникам, он уходит в бессознательность. Значит, мы сейчас как бы тоже там… Встаем в круг и начинаем поливать грязью сволочей, восхваляя Славика, а в первую очередь гнобим Ирину, как будто это она перед нами. Пусть хлебнет своего дерьма.
– Кирилл, ты с ума сошел? – испугалась Мирослава.
– Нет! Кир, ты гений! – тетя Вера захлопала в ладоши. – Шаманы именно так изгоняют злых духов. Я, кажется, поняла смысл диких танцев и угрожающих криков, а галлюциногены нужны, чтобы видел обратную сторону луны. На наших это не срабатывает, потому что кричат шаманы на своем, – она прошлась по лугу, вооружилась веткой и ножом. – Мы дадим Славику опору, на которую он сможет встать! Ну что, поехали, Кир!
– Поехали! – намазывая лицо боевой раскраской из грязи, засмеялся Кирилл. – Ты, Мирка, соперницу свою все это время могла бы иметь во все щели!
– Ладно, поверю вам на слово, – мрачно согласилась Мирослава.
Приступ в этот день длился минут тридцать. Заметив, что Славка приходит в себя и пытается вспомнить, где он, прекратили шаманить, быстренько заняв место у костра и разговаривая ни о чем. Точно так, как показывали в фильмах, когда больной просыпался в какой-нибудь пещере.
На следующий день заметили, что Славик о чем-то думает и хмурится.
Вечером того же дня произошло еще одно знаменательное событие: он вдруг отчетливо осознал, что болен, и болен давно. И пожалел об этом, впервые усомнившись в своей настойчивости обладать тем, что пыталось от него избавиться. Переживал, но осознавая тщетность и безнадежность своей «любви». И снова вспомнил мать, внезапно испытав чувство горечи и вины.
Работать стало легче. Сам момент, когда ему делали лоботомию, вытащить пока не получилось. Но он вдруг начал чувствовать тени, и то, с чем они приходят, словно бы разделившись в себе. Думать об Ирине объективно он еще не мог, но не терял сознание. До полного выздоровления было далеко, но, наконец, сдвинулись с мертвой точки.
– Я думаю, у него есть что-то кроме лоботомии, – рассудила тетя Вера. Она повертела в руках справочник по травам средней полосы России, с которым не расставалась. – Что-то, типа внушения или гипноза. Возьми колдунов Вуду. Они убивают человека ядом, проводят ритуал захоронения, а потом откапывают – и получите совершеннейшего раба. Он умрет, если прикажет колдун. Не кто-то посторонний, а именно колдун. Почему для других он закрыт?
– Колдун не любого травит, а того, кто пришел к нему сам, – не задумываясь, ответил Кирилл. – А до этого отравил женщину, через которую позвал носителя матричной памяти. Общеизвестно, что вампиры умеют наложить Зов, когда жертва сама на него идет, и когда пьют кровь – издеваются, я думаю, раздевают – человек испытывает удовольствие. У Сани и Славки жизнь покатилась под откос, а им ни холодно, ни жарко – спят и видят, как вампирша прижимает их к себе.
– Кир, этого мало! Тогда любой врач был бы колдун Вуду.
– Славика зовут со стороны души. Почему люди бежали за Иисусом? Он жил в семье, никто и не думал на него молиться. И вдруг, он возлагает руки, плюет в землю, мажет грязью глаза, шепчет на ухо. Чем больше он проповедует и совершает таинства воскрешений, тем больше людей видят в нем нечто иное. А другие судят трезво, обращая внимание на тот факт, что изгоняет он нечистого и болезни силою Везельвеула, то есть – демоном! То, что мы сделали. Но мы Славика не вылечили, мы закрыли одного демона другим.
– Стоп, что он, говоришь, делал? – тетя Вера изменилась в лице. – Возлагал руки и плевал в глаза? Славка извивается, как будто его чем-то придавили, и все время царапает глаза! Кир, мы, кажется, нашли!
– Теть Вер, ты прямо на лету схватываешь! – восхитился Кирилл.
– Это оттого, что я относительно здорова. А твоя идеи не нова. Египетская Книга Мертвых полностью подтверждает твою теорию. Мы закрыли беса бесом. Не лучший вариант, но пока альтернативы нет.
– Это что же, мы навредили Славику? – испугалась Мирослава.
– В какой-то степени да, – кивнула тетя Вера. – но у нас выхода нет. Нам нужно заставить Славку вспомнить, а он не может, с той стороны поднимается какая-то муть, которая его вырубает. Кир, что там по твоим схемам?
– Попробуем искать то, что связано с ушами, глазами, бредом из тьмы.
– Если ты прав, это прорыв в психотерапии.
– Как бы ни так! – Кирилл внезапно понизил голос, воровато оглянувшись. – Сидим тихо, мирно, никого не трогаем. Ты представляешь, что с нами сделают организации, которые живут на пожертвования? Они нас на фарш пустят!
– Славик, ты понял, что нужно искать? – обратилась тетя Вера к Славке, показывая ему схему. – Позволь голове думать об Ирине, а сам смотри, как я тебя учила. Ты – пограничный столбик, ты – суслик на стреме, ты – Всевидящее Око. Будет больно, не паникуй, мы должны понять, кто и что с тобой сделал. Понял? Кивни.
Славка кивнул, о чем-то задумавшись.
– Надо признать, мы все же продвинулись, – успокоил себя Кирилл. – Посмотрим, что будет через три дня.
– Почему через три? – удивилась тетя Вера.
– Спасителю виднее, он собаку на этом съел, – усмехнулся Кирилл. – Наверное, должна произойти какая-то ломка, укрощение строптивых.
Славик хватался за голову и выл, катаясь по земле. Боль была сильной. Слезы лились из его глаз ручьем, и он снова отключался, впадая в беспамятство, но уже не в припадке, а засыпая мертвым сном, когда его невозможно было привести в чувство.
Камни вдоль ручья собирала лишь Мирослава, которой не хватало сил смотреть на брата, нервы ее не выдерживали. А кроме того, она и сама вдруг начинала находить у себя то одну болезнь, то другую.
Что-то прочитать в информационном поле не получалось, разве что кот иногда вытаскивал слово или фразу, снимая боль на минуту, другую. В такие моменты Славка приходил в себя, понимая, что никакой болезни у него нет. Но, если и было на свете чудо, то происходило оно на их глазах. В него уверовали все члены экспедиции, в том числе и сам Славик.
В его самочувствии наметился несомненный прогресс. Речь стала внятной, голова потихоньку начала соображать. Он уже не собирал все камни подряд, выбирая лишь те, которые подходили для продажи. Память, как таковая, полностью не вернулась, но кое-что он о себе помнил, а как, объяснить не мог. Мирке оставалось лишь подтвердить или опровергнуть ложные воспоминания. Мирку теперь беспокоило другое: если Славку признают здоровым, пенсии им не видать, как своих ушей.
Иногда Славик все бросал, малодушно пытаясь сбежать.
– Слава, возьми себя в руки! – хладнокровно приказывала тетя Вера, вставая у него на пути. – Нет, ты никуда не уйдешь!
– Я не могу! Мне больно! – выл Славка, махая руками. Но ударить тетю Веру, которую считал чуть ли не матерью, или Кирилла, который был выше на голову, не решался. – Я этого не вынесу! Сделайте что-нибудь! Дайте таблетку!
– Нет! Никаких таблеток, – упирался Кирилл. – Славка, если закроем соматику, нам в следующий раз ее не поднять! Пойми и все пройдет!
– Как? Не видно же ни хрена! Вас бы на мое место!
– Не знаю… Сделай что-то такое, чего не сделал бы, стань другим… Нас там не было, ты сам должен вспомнить! – настаивал Кирилл. – Уже таблетку просишь, а месяц назад слюни пускал!
– Что у тебя здесь? Вот здесь? – тетя Вера махала рукой у него перед лицом, заставляя его взглянуть то влево, то вправо.
– Люди там…
– Кто?
– Не знаю! Отпустите меня…
– Славик, ты снова нормальным стать хочешь?
Сама того не ведая, тетя Вера и со своей памятью разобралась. Это была не медитация, как она говорила, а что-то другое. Но смысл индийской мифологии, когда поднимаются жестокие боги с ножами в кровавых одеждах, дошел до нее в том понимании, в каком они реально существовали. Способ оказался настолько эффективным, что она труда вытащила чужую память. Никогда она не была на демонстрациях, ее не били дубинками, она не напивалась до такой степени, чтобы скатится с лестницы. Но помнила, как будто прожила еще одну жизнь. А сразу после этого избавилась от хронической боли в суставах и тяжести в печени. Но последнее списала на травы, которые готовила для Славки и пила вместе с ним.
– Кто смотрит в глаза?
– Я не знаю, там темно… Да кто там может быть? Вы сами придумали! Голоса, но я не слышу, они как… как… Я не знаю, но я их слышу…
– О чем они говорят?
– Не знаю…
– Славка, ты мужик или баба? Ты же в армии служил, ты чего орешь?
– Славик, ну пожалуйста, посмотри, а то так и будем жить… Вспомни, какой ты был! Добрый, умный, тебя все любили…
День за днем одно и то же, но все же, болезнь Славы отступала. Он стал адекватным, хотя его по-прежнему заносило. И Кирилла радовало то, что у него были единомышленники, команда, которая поддерживала его во всем. Один бы он не справился. Ни со Славиком, ни с его демонами.
