Петр Анатольевич Елизаров
Шаровая молния
С берега с замиранием сердца наблюдали за спасательной операцией, удивляясь скорости Димы Тихомирова (будто в него был встроен моторчик от лодки). «Самому бы не утонуть!» – думалось в тот момент Димке. Он подгребал под себя воду, высоко закидывая то одну, то вторую руку, вертя головой, то вдыхая, то выдыхая воздух, как профессиональный пловец. Алексей видел, что подмога идет – он и не ожидал, что Тихомиров был способен на такой геройский поступок. Вершинин шел ко дну, не мог больше держаться, ведь его тело сковало – он бултыхался недолго, всеми силами протягивая руки как можно выше.
Как только Дима подплыл ближе, Леши на поверхности уже не было. Дмитрий, не теряя надежды, вдохнул поглубже и нырнул в темную пучину, преодолевая сопротивление воды, которое то и дело хотело выкинуть его на поверхность. Тихомиров протягивал руки вглубь – Леша как мог тянулся к нему. В первый раз Тихомирова вытолкнуло из воды, но он тут же нырнул обратно, всплеснув ногами – хорошенько разогнавшись, он приблизился к Леше, уже давно пускающему пузыри изо рта, обхватил его за грудь и потянул за собой на поверхность, что оказалось весьма непросто. Их стремительно тащило вниз.
Титаническим усилием Дима поднял друга на поверхность, стараясь держать голову Леши на поверхности. Бездыханное тело Вершинина, кажется, желало потопить и Тихомирова. Но тут Лешу подхватил подоспевший Ретинский. Вместе им было легче доплыть до пляжа.
Пацаны на берегу приняли Алексея на руки, отнесли в тень, положив его на песок.
– Не дышит! – крикнул один.
– Пульс проверь! – крикнул другой.
Девчонки молчали, не сдвигаясь с места и не веря своим глазам.
Ретинский припал к лежащему Леше, совершенно не зная, что с ним делать теперь.
Тихомиров вышел из воды последним: его знобило, ноги тряслись.
– Витя, – негромко произнес Тихомиров, – переверни его на живот.
Ретинский мигом крутанул Вершинина, положив того головой вниз, и вода, заполнившая глотку и дыхательные пути, мигом вылилась изо рта горе-пловца Лешки на песок – он очнулся, громко прокашлялся, захватил столько воздуха в грудь, сколько смог, и удивленно посмотрел на столпившихся вокруг него одноклассников, будучи не в силах подняться.
Дима увидел очнувшегося Вершинина и еле вымолвил: «Живой», – сказал он и тут же рухнул на песок без сознания.
– Как ты себя чувствуешь?! Чем тебе помочь?! – спрашивали одноклассники Вершинина один за другим, обступив его со всех сторон.
Вершинин, приподняв тяжелую голову и осознав, что он уже вне опасности, произнес:
– Димке лучше помогите.
Все обернулись и увидели, как упавшего от изнеможения Тихомирова ласкают волны с озера. Все бросились к нему и привели его в чувство.
В тот день произошло много чего неожиданного и пугающего. Горе-пловцы к вечеру оклемались, но осторожная Кудрявцева не разрешила им даже прикасаться к алкоголю. На ночь к ним в комнаты пришлось подселить по одному человеку, чтобы наблюдали за ними, если им вдруг станет нехорошо. Гулянка была немного подмочена, но не испорчена – все лишь восторгались поступком Тихомирова, в том числе и Леша. Между ними той ночью произошел длинный разговор, который никто не слышал, но после него что-то в их отношениях поменялось – это серьезно сблизило их.
Залить день нехилых впечатлений горячительными напитками полностью не удалось, но каждый очень старался. Кудрявцева запретила Вершинину пить, но Ретинский все-таки таскал ему рюмку за рюмкой, бокал за бокалом, стакан за стаканом. Говорили, что Вершинин в ту ночь успел даже оприходовать одну из девчонок. Чудак-человек!
4. Дима вспомнил тот разговор с Лешей на озере. Бесценные воспоминания немного согрели его.
Тихомиров увидел доколе знакомую ему комнату с широким окном. На стенах остались обои, но они были в лоскуты разорваны. Кое-где виднелись желтые пятна от недавнего потопа. Старый пол почти прогнил. Именно в эту комнату в полупустом общежитии и запирали Вершинина, когда он остро нуждался в новой дозе наркоты, на которую умудрился подсесть в клубе.
За процессом его избавления от зависимости отвечал небольшой отряд добровольцев во главе с Витей Ретинским. Они пользовались и методами убеждения, и методами принуждения, прибегая не только к словесному, но и к физическому воздействию – их способы были порой жестоки и негуманны, зато приносили результат.
За процессом пристально следил и Дмитрий Тихомиров, морально страдая вместе с Вершининым. И вот, воспользовавшись подходящим моментом, Тихомиров раз и навсегда решил убедить Алексея в том, что его образ жизни плох и порочен.
Вокруг тем временем привыкли не обращать внимания на слезы и мольбу Вершинина отпустить его – отпускали, а потом вновь ловили и запирали обратно в этот своеобразный изолятор. Мольба и слезы сменялись яростью и негодованием.
Леша сидел в той комнатушке безвылазно и только и делал, что стонал от боли, которую ему причиняла ломка. Его научились усмирять без капли сожаления. Вершинин предпринимал изощренные попытки к бегству, но ничего дельного не выходило. За несколько недель жизни в пустой комнате он превратился в нелюдимого зверя, с укором и злостью смотревшего на стороживших его людей. Непременно зверь должен был стать человеком, и он им стал, но намного позже. Взаперти легко можно сойти с ума, но Леша оказался стойким – в отличие от Тихомирова, который еле терпел действия Ретинского и его сподвижников с целью вытащить Алексея из ямы. Дима расценивал это как издевательства над человеком, над его хорошим другом. Но Витек был настроен серьезно: именно так он спас Вершинина от смерти, как позже сделал Тихомиров на озере.
Витек предупреждал Диму, что входить сейчас к Вершинину и что-то ему внушать – это бессмысленно и опасно, ведь непонятно, какая за этим может последовать реакция. Но Дима был непреклонен и все же добился своего. Витя же настоял на том, что Тихомиров войдет к Вершинину только под его присмотром. Так и случилось…
Свет от серого и унылого весеннего неба проникал в пустую комнату через окно без занавесок. Двери со стеклянными вставками (Вершинин выбивал их неоднократно) распахнулись, и Дима с ужасом сделал шаг в импровизированную камеру. За ним со злобно-серьезным видом вошел Ретинский.
Услышав скрип старых половиц, Вершинин ошалело раскрыл глаза. Он сидел на полу, оперевшись спиной об стену, поджав колени к груди и положив на них руки. Немытые черные волосы закрывали его очи. Алекс сидел в запыленных черных джинсах и разорванной рубашке белого цвета. Он смотрел на свои дырявые кроссовки с белыми подошвами, которые валялись у стены напротив.
Вершинин и с окна пытался спрыгнуть, выбив вдребезги все стекла, и об стены бился, двери проламывал, прямо в тонких джинсах и разорванной рубашке в мороз убегал на другой конец города, размахивал кулаками, пытаясь отгородиться от своих надзирателей, то и дело находивших его. К врачам он идти не хотел, поэтому пришлось избавлять его от зависимости народными средствами, по заветам бывалых пацанов, которые тоже прошли через это. Леха лишь глубоко-глубоко в душе осознавал, что все это делается ему на благо. Тихомиров очень рисковал, затевая с ним серьезную беседу.
– Леша, – тихо позвал Дима.
Тот медленно поднял голову и посмотрел на Тихомирова измученным взглядом.
– А-а-а, – хриплым голосом протянул Вершинин, стараясь подняться, – и ты пришел. Что надо?! Поржать, полюбоваться… на то, как человек страдает…
– Вовсе нет, – спокойно возразил Димка, разглядывая, во что жалкое и несуразное превратился Вершинин. – Зачем ты так говоришь?
– А просто так, блять! – сказал Вершинин, безуспешно пытаясь встать и поймать заветное равновесие после нескольких часов раздумий и сидения в одном положении. Тогда он только начал осознавать всю серьезность ситуации, в которую он угодил. Вершинин боролся сам с собой, но пока не мог контролировать свои бездумные высказывания в адрес пришедших. – Потому что мне плохо! – воскликнул он. – Эй, Ретинский! Сколько можно меня здесь держать?! Когда меня отсюда выпустят?!
– Как только, так сразу, – ответил ему Витя, сложив руки на груди.
– Что ты сказал?! – орал Вершинин, словно пьяный, а Тихомиров не верил своим глазам. – Садист ты, сука! Ебаный фашист! Вот я выберусь отсюда, и ты, дерьмо собачье, пожалеешь, что на свет родился! Мы засудим тебя – ты сядешь! Видишь, Дима, – Вершинин подошел к Тихомирову, положил руку на его плечи и показал пальцем на Витька (от Леши пахло так себе), – из-за этого человека я страдаю… из-за него я сижу здесь. Если бы не он, то все было бы как прежде! Понимаешь, Дим?!
Дальше Вершинин перешел на шепот:
– Димка, я всегда знал, что ты хороший парнишка, так что… как моего кореша тебя прошу, – он помолчал, а потом продолжил. – Только тихо… Сгоняй мне за наркотой. Я давно купил, но не забрал. Я скажу, куда идти и где спрятано… Я знаю, ты сделаешь это для меня…
Дмитрий стал отрицательно качать головой еще в середине реплики Алексея, а Ретинский понял, что именно шепчет Вершинин. Витя подошел к Леше и легким движением руки откинул наркомана в сторону – Вершинин мигом очутился на полу, где и сидел.
– Ну и хуй с тобой! – продолжал дерзить Вершинин. – Как я еще мог называть тебя другом?! Ума не приложу! Съебывайте отсюда! Оба! Видеть вас не хочу, – признался Леша и замолчал, вернувшись в прежнюю позу, отвернувшись в сторону окна, словно обидевшийся ребенок.
– Нет, Леша! – внезапно произнес Тихомиров. – Я тебя не узнаю – это не ты! Где же тот прежний Леха Вершинин, которого я знал, любил и уважал?! Он был бы здесь, если б не то, чем ты занялся. Леша, – Дима решился прикоснуться к нему, – я всегда говорил тебе… всегда, каждый раз предупреждал тебя, что вся твоя жизнь – все эти вечеринки, клубы, наркотики, алкоголь… Все это неправильно… все это погубит тебя. Я, как видишь, был прав. Услышь же меня, Леша! У тебя есть шанс исправиться, пойти по другому пути – нужно только перебороть себя, отказаться от всего этого, и все будет по-старому, как прежде… Как ты хочешь, – Тихомиров будто умолял его. – Ты разрываешь мне сердце. Разрываешь его всем своим друзьям. Ты мучаешь себя и других. Опомнись, вернись к жизни, забудь об этой дряни!
Вершинину с первых же слов Димы не понравилась речь друга – у него сразу же заболела голова, и он сорвался… Он повел себя как абсолютно неадекватный взбесившийся человек, не помня самого себя:
– Бесите! Как же вы меня бесите! Каждый раз одно и то же, – взялся за голову Вершинин и принялся кричать во весь голос. – Всегда вы вмешиваетесь! Всегда вы лезете! Не смей меня учить! Не надо мне лекции читать! Я живу, как хочу, делаю то, что считаю нужным. Мне не нужны ничьи советы! Моя жизнь – это не ваше дело, а вы все лезете и лезете! О себе бы лучше позаботились! Мне и без вас хорошо живется!
– Почему ты так говоришь? – чуть ли не плакал Тихомиров.
– Опять ты лезешь! Отъебись от меня! – рявкнул на Тихомирова Леша и кинулся на него, схватил крепко за шею и принялся душить друга. – Мне уже тошно от тебя, ты мне надоел, ненавижу тебя, тихоня проклятый! Вообразил себя праведником?!
Ретинский, научившись в случае необходимости с одного удара отключать Вершинина, подлетел к ним и вмазал Леше по лицу своим тяжеленным кулаком. Тот грохнулся на пол без чувств. От внезапной агрессии Вершинина у Тихомирова подкосились ноги – он никак не ожидал, что его лучший друг захочет придушить его по-настоящему.
– Вот до чего доводит эта гадость, – говорил Витя. Затем он взглянул на испуганного Диму. – С тобой все нормально? – спросил Ретинский, вглядываясь в покрасневшую от ручищ Алексея шею Димы. – Димас, он ведь не понимает, что творит…
Тихомиров, не проронив ни слова, убежал из комнаты, оставив Ретинского наедине с Вершининым, который так и валялся на грязном полу. Витя сразу смекнул, что после такого нельзя выпускать Тихомирова из виду. Он погнался за ним. Дима воспринял все Лешины слова слишком близко к сердцу: он воспринял их как правду, не взяв в расчет то, что Вершинин сейчас находится далеко не в нормальном состоянии. Вершинин всеми этими словами и действиями всадил нож прямо в сердце Димке. Теперь неуправляемым стал Тихомиров – в таком состоянии он мог сделать с собой все, что угодно.
Димка несся по городским улицам со слезами на глазах, не чувствуя ни холода, ни усталости – его душа плакала, ибо была растерзана в клочья. Он не мог выдержать причиненной ему боли. Тихомиров не понимал, за что ему была уготована такая судьба – он устал от несправедливости, ибо этих мук достойны были другие люди, грешившие в этой жизни намного больше, чем Тихомиров.
Путь пацанчика лежал в направлении 10-этажки на углу широкой и многолюдной площади перед городским театром, где каждое лето сооружалась большая сцена, на которой выступали приезжие артисты.
Уже позже Тихомиров вспомнит еще одну историю, непосредственно связанную с этим местом… Однажды летом Леше Вершинину не досталось хорошего места на площади во время концерта одной популярной певицы. Само собой ни творчество этой молодой знаменитости, ни ее внешность в общем не привлекали Вершинина – просто его тогдашняя девушка с ума сходила по этой певичке. А Вершинин, как истинный джентльмен, для которого нет ничего невозможного, пообещал своей пассии незабываемые ощущения от концерта.
В плотной толпе, растянувшейся от сцены до самых отдаленных уголков площади, было не протолкнуться. Лешкины возможности в этом случае были ограниченны, что его жутко раздражало. Сам бы он тут же наплевал на этот концерт, но боялся упасть в глазах его девушки, которая ждала от своего мужчины свершений и сюрпризов. Если она разочаруется, то, конечно же, разнесет половине города, что Вершинин совершенно не тот, за кого себя выдает – он не авторитет и красавчик, а слабак и трепло. Этого Алексей никак не мог допустить.
У него было два варианта. Первый: пропадать, то есть падать на колени перед требовательной женской особой и просить прощения – этого варианта Вершинин не выносил, потому что ради простого секса с этой смешливой и легкомысленной девчоночкой он не собирается так унижаться. Второй: обратиться к знакомому, который периодически обслуживал подобные мероприятия – может быть, найдется пару лишних пропусков к сцене. Из-за всей этой кутерьмы Вершинин еще больше возненавидел эту певицу. Он поведал о проблеме Диме Тихомирову, который неожиданно предложил решение проблемы.
Дима с ранних лет знал это место – эта новая 10-этажка, вклинившаяся в угол между старенькими пятиэтажками, выходила прямо на площадь. Замок на двери в чердак был взломан еще с самой сдачи этого дома, а там и до крыши было недалеко. Оттуда открывался шикарнейший вид не только на площадь, но и на половину города. Тихомиров любил там бывать: он бежал туда от тоски и зла, он бежал на эту крышу поразмышлять, полюбоваться городом и… побыть в одиночестве.
Именно это место и открыл Вершинину Тихомиров. Тому крыша сразу же понравилась. Дальше же принялась за работу фантазия самого любовного чародея Лехи. За несколько часов до концерта Леша предложил своей девушке погулять по центру города, проработав весь маршрут, пролегающий через несколько уютных летних кафешек, киосков с мороженым и прохладительными напитками, несколькими скверами – маршрут заканчивался на площади, вернее, не доходил до нее, сворачивая в квартал прямо к 10-этажке. Как только до пункта назначения оставалось несколько переходов и тротуаров, Алексей, остановившись у арки, заинтриговал свою спутницу, сказав, что ее ждет приятный и романтичный (Вершинин очень не любил этого слова) сюрприз. Ради этого она даже не побоялась надеть на глаза повязку, подчиниться нежным рукам Алексея, который медленно вел ее не по дороге прямо к площади, а через арку в квартал, затем в подъезд, позже прямо по узеньким ступенькам на крышу через чердак.
Вечерело, дул слабый ветерок. Вершинин вывел подружку на крышу, с которой как на ладони были видны и площадь, и весь город, и особенно красивое вечернее небо – как только он снял с нее повязку, она просто обомлела от всего увиденного, никак не ожидая такого экстравагантного решения со стороны Леши. От обилия романтики и оригинальности девушка отбросила все свои сомнения по поводу Лехи. Обычно в такие моменты девушки проникаются к нему симпатией, влюбляются в него, а он наоборот теряет к ним интерес. Она тут же заключила его в объятия и поцеловала – такого быстрого развития событий не ожидал и сам Вершинин, но, прежде чем переходить к самому главному пункту отношений с девушками (наверно, не нужно пояснять, о чем идет речь), Вершинин все-таки решил воплотить в жизнь все намеченное: романтический ужин, легкий флирт, случайные приставания, обнимашки в темноте и совместный просмотр концерта. Последний пункт по итогу интересовал двух подростков меньше всего. В общем и целом, Алексей Вершинин добился своего в ту ночь, даже с обгоном своего привычного графика – секса на крыше у него еще не было.
Именно на ту заветную крышу и мчался тогда Дмитрий Тихомиров. С тех пор, как его проблемы ушли на второй план, с тех пор, как он почувствовал себя нужным, попав в новое общество, обретя новых друзей, он позабыл об этой крыше. Теперь же происходило его стремительное возвращение туда. Как ракета, он поднялся на крышу и увидел, что она почти вся разобрана, завалена деревянными балками и содранной кровлей. Аккуратно лавируя по свободной от мусора и стройматериалов тропинке, Тихомиров медленно подошел к краю и вновь насладился окрестным видом. Он закрыл глаза, вспомнив, как когда-то давно именно здесь он хотел покончить с собой. И сейчас, после стольких лет, его планы наконец-то осуществляться…
За пару секунд до прыжка с крыши Дмитрий Александрович Тихомиров, урожденный Астафьев, вспомнил много ярких моментов своей жизни, помолился и решился, не раздумывая, сразу же сделать смертельный шаг в пропасть, последний раз вдохнув холодный городской воздух. С закрытыми глазами он повалился вниз, но его ноги так и не оторвались от приступка, ведь в последнюю секунду Димку обхватил за пояс силач Ретинский и потянул его назад. Витя сберег друга от рокового прыжка. Стащив его с края, Витя увидел, что от перенапряжения Тихомиров уже был без сознания.
Когда Витя нес Диму на руках к ближайшей больнице, Тихомиров всего лишь раз пришел в себя. Тогда его интересовал только один вопрос, который он и задал Ретинскому:
– Он говорил это серьезно?
– Нет, Димка, нет! – ответил ему Ретинский. – Сейчас он зверь, разъяренный зверь, которому нужна только доза. Это скоро обязательно пройдет… но отпечаток останется, – с сожалением произнес Витя. – Я тебе обещаю, Дима, что сделаю все, чтобы Леха выкарабкался.
– Спасибо тебе, Витя, – только и успел сказать Дима перед тем, как вновь отключиться.
После того как Витек передал Тихомирова врачам, ошеломленным от того факта, что Ретинский прошел полгорода и принес к ним в больницу человека без сознания прямо на руках, он направился назад в общежитие, где сидел Вершинин. Зайдя к нему в комнату, Ретинский кратко рассказал Леше, что сейчас произошло с Димой. Вершинин сказал, что ему на это наплевать с высокой колокольни – за эти слова Ретинский, вышедший из себя, жестоко избил Вершинина. А когда Алексей полностью оклемался от наркотической зависимости и осознал все безумства, которые он творил в это время, первым делом помчался на квартиру к Диме Тихомирову. Алексей умолял Диму простить его. Тихомиров был человеком добрым. Что же еще было делать? Он простил его.
5. И это тяжелое воспоминание покинуло Диму и унеслось в вечность. Тихомиров вспомнил другой случай…
Одним летним вечером Вершинин дожидался Тихомирова в назначенном месте, у одного из пешеходных переходов в спальном районе города. Когда появился Дима, то Вершинин дружелюбно помахал ему рукой и позвал к себе. Димка быстро побежал навстречу к нему по пешеходному переходу – первая машина, шедшая в крайнем правом ряду, остановилась, чтобы пропустить школьника, спешащего перейти дорогу, а машина из среднего ряда решила объехать остановившийся у перехода автомобиль, чтобы сэкономить время (блин, три секунды, и то экономят). Обгон кончился тем, что под колеса выскочил Дима Тихомиров.
Водила дал по тормозам. Скорость была небольшая – Тихомиров лишь слегка ударился об капот, упав на асфальт. Дима тогда отделался легким испугом и парой ссадин и синяков на спине и локтях. Удивительно, но и сам водитель этого светло-зеленого «Жигули» тоже отделался легким испугом… а также ссадинами, царапинами и синяками. Как вы думаете почему?! Нет, он не ударился об стекло, руль или приборную панель, когда тормозил…
Ох, видели бы вы глаза Вершинина, которые превратились в блюдца, когда он узрел все произошедшее на дороге. Леша мгновенно растолкал зевак, столпившихся у Тихомирова. Очутившись около Тихомирова, Вершинин нервно осмотрел его, несколько раз поинтересовался, в порядке ли все у Димы, может ли он подняться, может ли он идти, не кружится ли у него голова и все такое прочее. Подав Диме руку, Вершинин поднял его с дороги и повернулся в другую сторону, скорчив злобное лицо по отношению к водителю, который посмел совершить такое с Димой. Владелец отечественного автопрома оказался толстым и неповоротливым мужчиной, который еле как вылез из узких дверей своей колымаги, долго не мог до конца захлопнуть дверцу, а потом, вместо того чтобы хоть как-то помочь пострадавшему Тихомирову, обошел всю машину и принялся смотреть, не повредили ли ему капот. Это возмутило Леху в крайней степени. Он подлетел к водиле и схватил его за светло-коричневую рубашку. Вершинин злобно стиснул зубы и прижал мужика к машине.
– Что же ты делаешь, сука?! Не умеешь водить или в первый раз за руль сел, скотобаза ходячая?! Да он, – Вершинин указал на Тихомирова, – стоит тысячу таких, как ты! Ты где права купил, придурок?! У мамаши в роддоме?! Ты вообще не должен из своего амбара вылезать, а ты выперся оттуда, возомнив себя хозяином дороги! – не жалея голоса и фантазии, Вершинин погружал мужика в шок, а окружающие, удостоверившись, что с Димой все в порядке, расходиться не спешили и стали с улыбкой наблюдать за тем, как Вершинин отчитывает виновника происшествия.
Толстяк уже давно вспотел от страха, приоткрыл рот и нервно качал головой: у него смешно тряслись покрасневшие щеки и все его пять подбородков. Он пытался противодействовать налетевшему на него школьнику, но ничего не смог поделать, пытаясь даже оправдать себя словесно, но тщетно. Победила молодость.
– Что ты промычишь в свое оправдание, контрацептив использованный?! – кричал Вершинин, сильнее прижимая горе-автомобилиста к его машине.
– Я…я…я, – заикался мужик, – я машину на утилизацию везу! Опаздываю – сегодня последний день, – про утилизацию мужик нафантазировал, чтобы немного отвлечь Леху.
– Ничего, козел! Не последний сегодня день – на тот свет ты еще успеваешь! Это я тебя сейчас на утилизацию пущу…
Разгорелась небольшая потасовка: от первого удара Вершинина с правой мужчина упал на дорогу, поцеловавшись с полуспущенным колесом. Дальше Вершинин принялся дубасить его ногами. Бить толстяка, защищая интересы Димки, было в новинку для Вершинина – ему казалось, что он бьет мягкую подушку. Мужик молил о пощаде и махал руками, раскрасневшись, как помидор, и задыхаясь от дорожной пыли. Прохожим наблюдать за дракой было очень интересно. Никто не хотел их разнимать – было видно, что парень бьет мужика вполсилы, к тому же отменный жирок водителя защищает его внутренние органы и кости от травм.
Разнимать дерущихся бросился Тихомиров. Когда он оттаскивал Вершинина прочь, Алексей продолжил кричать:
– Так тебе и надо, говнюк! Попробуй только нажаловаться кому-нибудь, олигофрен!
Дело впоследствии замяли родители Вершинина. Сам Алексей, который теперь на дух не переносил жирных мужиков, решил напоследок посмеяться над истцом: меньше чем через неделю после инцидента Вершинин обратился к своему знакомому из ДПС и владелец «Жигулей» обнаружил в почтовом ящике уведомление о необходимости оплаты штрафа «за превышение скорости на 60 км/ч и более».
6. Тихомирову было весело вспоминать некоторые моменты (например, он вспомнил, как каждый день навещал Вершинина, когда тот болел, и пытался хоть как-то развеселить и раззадорить его), а некоторые истории из его жизни вызывали у него грусть и печаль. Но теперь ему собирались показать главную историю, после которой Дима может с уверенностью разделить всю свою биографию на «до» и «после»…
Дело было в седьмом классе, в октябре. В начале учебного года в класс к Вершинину пришел новенький, который, как и все новенькие, не сразу влился в коллектив. Обычно некоторые ученики из класса, самые активные и дружелюбные, как-то пытаются увлечь новичка, познакомиться с ним, завести дружбу, узнать о нем побольше, но почему-то этот 12-летний паренек никого не впечатлил, а наоборот вызвал какое-то странное чувство отторжения. Кому-то он показался слишком замкнутым, кому-то – слишком грустным и немного злым, кому-то – страшным и загадочным, кому-то – просто странным, не таким как все. Сам новенький не очень хотел идти на контакт с одноклассниками, поэтому, с одной стороны, был частью класса, а, с другой стороны, находился от всех особняком. А ведь он и вправду не был похож на остальных: был замкнут, всегда грустил, особо не разговаривал, был совершенно незаметен. Как вы уже поняли, после долгих скитаний по учебным заведениям Дмитрий Тихомиров решил по настоянию мамы попробовать начать учиться и влиться в окружение учеников и учителей в новой школе. Что ж, многие смеялись над ним, потому что не понимали его, боялись. Те, кто был поумнее и потактичнее, старались не обращать на новенького никакого внимания.
Вскоре в классе стало известно, кто к ним пришел – благодаря слухам. Наверное, однокашники Тихомирова подслушали разговоры учителей. Все шептались, сплетничали, а Дима ни на кого не обращал внимания, закрывшись в себе, словно человек в футляре, ибо он ни в ком не нуждался, с самого детства приучил себя так жить. Общество никогда ничего хорошего не приносило в его жизнь. И таких вот классов у него за спиной было много: в одну школу его не брали, во второй школе его загнобили ученики, в третьей – учителя. Сидел он на последней парте в полном одиночестве, почти не выходил к доске, хотя все работы по любому предмету у него почти всегда выходили на отлично. Учителя после нескольких безуспешных попыток даже не пытались воздействовать на Тихомирова и как-то побудить его пойти на контакт с одноклассниками – мол, других насущных дел по горло. Так вот тихо и незаметно Дима начал очередной учебный год в новой школе, пока не произошло событие, которое поставило с ног на голову все его мировоззрение, в корне изменило отношение к себе, к другим и к внешнему миру в целом.
Что же случилось? В один из дождливых осенних дней с хмурым серым небом, мокрой землей и постепенно облетающими с деревьев листьями Дмитрий Тихомиров неторопливо шел домой после уроков, надев свою новую черную толстовку с капюшоном. За углом здания школы (в каждой школе есть такой закуток) всегда тусовались хулиганы и прочие задиры, периодически выбегавшие туда покурить. Путь Тихомирова пролегал мимо этого места, и трое семиклашек из параллельного класса решили подкараулить там Тихомирова. Вот так всегда: издевательствам, насмешкам и прочим приколам подвержены либо умные ученики, либо те, кого не принимает школьное общество, кто отличается от остальных – почему-то двоечникам, драчунам и так называемым «королям школы» белые вороны не нравится. Такие вот кадры и встали на пути бедного Димы, в планы которого в этот день никак не входило попасть под раздачу.
– Эй, стой, чудак! – крикнул один, но Дима не остановился и только ускорил шаг.
– Тебе что, неясно приказали, дефективный?! Стоять!!!
Тут Дима и повернулся, что было ошибкой, ведь останавливают его явно не с благими намерениями. Отбросы не на шутку привязались к нему, что до смерти напугало парнишку. Он ведь не умел ни драться, ни нормально послать обидчика к такой-то матери: шантрапа сначала принялась подкалывать и задирать его, а Дима продолжал молчать и терпеть нападки, сунув руки в карманы и опустив голову, словно в чем-то провинился. Потом недружелюбно настроенные сверстники стали наезжать на Тихомирова, а вскоре повалили пацана на мокрую землю и принялись избивать, а он всего лишь прикрывался руками, свернувшись в комок.
Неравная драка продолжалась бы до бесконечности, но обидчиков за одну секунду раскидал в разные стороны Димин одноклассник – невысокий, бойкий и смышленый мальчишка с блестящими черными волосами, одетый в синие джинсы, черные кроссовки и белую футболку, сквозь которую проглядывали напряженные мышцы. Паренек выходил из школы со своей девушкой и хотел было проводить ее до дома, но тут увидел, как трое молодчиков издеваются над новеньким. А ведь эта троица давно присягнула на верность пареньку в белой футболке, а тут они без его приказа кого-то мутузят.
Уверенный в себе брюнет, оставив девушку дожидаться его на школьном крыльце, бросился на помощь Тихомирову, откинув портфель в сторону. Мотивация защитить нелюдимого одноклассника была следующая: выпендриться перед своей девушкой и проучить отбившихся от рук хулиганов. Девушка же с трепетом ожидала победы своего спутника и спасения новенького.
За пару секунд разобравшись с напавшими на Диму семиклассниками, Вершинин обратил их в бегство. Они недолгое время, унося ноги, грозили и Вершинину:
– Папочка тебе не поможет!
– Бегите-бегите, гномы! – яростно говорил им вслед Алексей, подпрыгивая на месте и кидаясь в них камнями с земли. – Совсем страх потеряли, уроды! Только суньтесь! – крикнул он, улыбнувшись лежащему на земле растерянному Диме.
Вершинин протянул руку Тихомирову и помог ему подняться и отряхнуться. Тут на Диму сразу же посыпались вопросы: хорошо ли он себя чувствует, болит ли что-нибудь, украли ли у него что-либо – если украли, то он сейчас же догонит их и отберет:
– Ты только скажи, не стесняйся, – уверенно говорил Диме Вершинин.
Но Тихомиров с испуганным лицом, с заплаканными и измученными глазами, смотрящими на Вершинина, взял и мгновенно дал деру в сторону дома, не проронив ни слова. Вершинин очень удивился, провожая спасенного взглядом. В этот момент к Алексею подошла его девушка – кажется, ее звали Лена – и положила свои ручки ему на плечи. Она была девчонкой смышленой. Лена всегда вела дипломатичную политику по отношению к одноклассникам – она была хранилищем всей информации, происходящей с ее одноклассниками, знала все про всех, поэтому тут же ответила озадачившемуся Вершинину:
