Сергей Юрьевич Медведев
Промахи и победы
Глава 10. Случайности на гране 2
Все эти случайности я описываю крайне кратко. Подробности при общении.
Пять стаканов водки.
У меня все таковые истории моей жизни, мысленно пронумерованы. И их тридцать, если не считать повторяющихся. Это был очень плохой поступок, мне очень стыдно про него рассказывать, но это еще не самое худшее, что со мной случалось.
Я учился в десятом классе. Тогда средняя школа была десятилетней. Был праздник 23 февраля – День Советской Армии и Военно-Морского флота, так он тогда назывался. Мы с одноклассниками собрались у одного из нас дома. Купили водки, немного закуски – кабачковой икры и хлеба. Один мой одноклассник решил провести надо мной эксперимент: налил полный стакан водки и сказал, что если я мужик, то выпью все. Я выпил. Потом он налил следующий и предложил выпить за хорошего знакомого, до дна. Я выпил. Потом он подбирал таких людей, которых я уважаю, беря меня на слабо. Последний, подряд выпитый пятый стакан я пил за его бабушку. Не помню, как ушел от них. Помню, что было холодно. Хорошо, рядом жила бабушка. Я пошел к ней, видимо, успев сообразить, что это близко, а я все-таки был не в соответствующем состоянии. Бабушка жила на окраине города, нужно было забираться на железнодорожную насыпь, и я долго не мог встать на ноги. Пополз на четвереньках. Получилось. Больше ничего не помню. Утром я проснулся и увидел рядом с собой полосу кабачковой икры на простыне. Хорошо, что меня вырвало, лежал я на боку. Рассказав обо всем бабушке, я от нее ничего не скрывал, она меня всегда понимала, она уже хотела идти на разборки с этим мальчиком. Но я не назвал ей его имени, посчитав виноватым в первую очередь самого себя. А ведь мог сгореть от выпитого, или захлебнуться собственной рвотой, или просто не дойти и замёрзнуть. И на этот раз пронесло.
Этот доброжелатель ещё раз покушался на мою жизнь.
Приехав домой попрощаться с родными и близкими, я организовал вечеринку. Купили вина, закуски всё очень скромно. И вот он опять взял меня на слабо: – "А спорим, что тебе не выпить бутылку вина из горлышка"! Это мне то, не выпить? и я стал пить вино из бутылки мелкими глотками, так сказать с отягощением. Пил несколько минут. Когда выпил, сразу почувствовал себя не хорошо, пошел в туалет, но меня не вырвало. Весь вечер пили и несколько раз ходили за вином. Закуска была в основном сырые яйца.
Утром я не мог поднять голову с подушки, было очень плохо. И тут пришел в гости дядя Роберт, брат отца, предложил мне полечиться тем, от чего я болею, выпить вина, мне от сказанного только становилось ещё хуже, он настоял на своём, я отодрав голову от подушки немного выпил. Так я первый раз в жизни опохмелился. Видимо тогда и стал алкоголиком, положил начало так сказать. И на этот раз пронесло.
Этот человек потом мне говорил, что никогда тебе не поступить в институт и не закончить его. Я, приехав, сообщил, что провалил экзамены, и меня призывают в армию. Он был довольный.
Я много выпил за жизнь, о подобном я ещё буду писать, лечился только четыре раза. Это основное увечье русского народа. Так сказать инвалид по не видимым физическим причинам. И вот уже 28 лет воздерживаюсь. Слава Тебе Господи.
Глава 11. Провал это не навсегда
Пора учиться по-настоящему
После окончания десятого класса я по рекомендации отца собирался поступать в охотоведческий институт. Такой институт есть только в Иркутске. А охотоведческое отделение было в Свердловском лесотехническом институте. Родители часто хотят, чтобы мы прошли их путь или путь, о котором они сами мечтали. Отец мой был заядлым охотник и свободную минуту проводил на охоте и рыбалке, часто маскируя свое увлечение под поиск пропитания для семьи.
Я на тот момент переписывался с дядькой, братом отца. Еще тогда, в детстве, я ощутил то, что называется «мечтай и получишь». Мой дядька, дядя Алик, имел привычку посылать мне на день рождения подарки. И я, проанализировав потом, понял, что он посылал мне всегда то, что я хотел, о чем сильно мечтал. Помню, я так хотел ласты для плавания. Спал и видел свои ласты. Дети, чьи родители были обеспеченнее, уже их имели. Когда мы вскрыли посылку от него на мой день рождения, я был поражен: он послал не только ласты, а еще (я даже и не мечтал об этом) маску, трубку и резиновые перчатки с перепонками для плавания. Не думаю, что это мои родители ему посоветовали, просто он всегда каким-то образом угадывал мои мечты. Сейчас я понимаю, как это происходит, а раньше просто восторгался. Каждый день рождения – и каждый раз в точку!
Я написал дядьке мои соображения по поводу института. Он камня на камне не оставил на моих мечтах об охотоведении, написал, что там профилирующий предмет – химия, которую я не знал, и что после окончания института меня пошлют туда, где «Макар телят не пас», – так он высказался. Он предложил приехать в его город и поступить в тот институт, в котором учился, он сам. Я приехал. Когда дядька разобрался в моих знаниях, то понял, что до поступления мне далеко, но не все так безнадежно. Он сам учился в вечерней школе и сам преодолевал все то, что только предстояло преодолеть мне. За этот этап я ему очень благодарен, благодарен за то, что он был моим бесплатным тренером, ментором. Он рассказывал, как влюбился в женщину, свою жену, а та ему постоянно отказывала, как он доказал свою любовь и подкрепил это поступлением в вечернюю школу и институт.
Он сказал, что везде есть технологии. И поступление в институт – не исключение. Это сейчас я понимаю, что правят миром не самые умные люди, а самые предприимчивые. А тогда он мне преподал азы. Принес тетрадку с решениями и ответами по математике, и я по ней занимался: сначала пытался сам решить, а потом, если не мог, смотрел решения. Хорошо, если у примеров было решение: так я постепенно догадывался, что надо делать, а когда не было, все было гораздо хуже.
Когда дядя увидел, какой у меня почерк и правописание, то не сдержался и долго смеялся, потом позвал тетку, она была учительницей, и они уже смеялись вместе. Я чуть не плакал, но стискивал зубы и думал: «Все равно поступлю, чего бы это мне ни стоило». Он опять показал мне технологию решения вопроса. Дал прописи и сказал: – «Отрабатывай почерк». И я, как первоклассник, выводил каракули. «Каракули» – любимое слово моей мамы. Она их много повидала, но ремнем ничего исправить так и не смогла.
Мои мучения длились с месяц, до вступительных экзаменов. Думаю, дядька уже тогда знал, что я все провалю. Так и вышло.
Однажды, не решив одну задачу, я устал и прилег отдохнуть. И вот снится мне, как я решаю последнюю задачу, в которой был только ответ. Понимаю, что это все происходит во сне, и думаю, как бы мне не забыть решение, когда проснусь. Просыпаюсь, подхожу к столу и решаю эту задачу, вернее, переписываю то, что приснилось. Потом смотрю ответ – а он сходится. Я тогда и не догадывался, что это проявление Высшей силы. Принял за чудо. И тогда я поверил, что таблица химических элементов Менделееву приснилась.
Первый экзамен по математике письменно я провалил, что и следовало ожидать. Мы даже не стали отдавать документы на вечернее отделение. Знания были слабы и это мягко сказано, стажа шесть месяцев работы по специальности у меня не было.
Вам мой совет: всегда имейте ментора, учителя, который сделал то, что вы хотите сделать. Повторяйте его действия. А самое главное доверяйте Богу.
Подготовка к поступлению
Когда я провалил вступительные экзамены в институт, дядька сказал, что мне надо идти на девятимесячные подготовительные курсы. Они давали то, что будут спрашивать потом на экзаменах, и там те же преподаватели, которые потом будут экзаменовать или преподавать предметы. А перед этим надо поступить на работу, ведь на вечернее или заочное отделение могут взять, только если есть стаж работы у тебя по специальности – не менее шести месяцев. Да и жить ведь на что-то надо, говорил он. Мне он, просто давал правильные советы.
И я пошел искать работу. Меня, семнадцатилетнего, не особо хотели куда-то брать, да и рост мой и внешность, не внушал никакого доверия. Я обошел кучу предприятий, и везде мне говорили с плохо скрываемыми усмешками: – «Приходите позже». Да, я, кроме малого роста, был еще и очень щуплым, комплекс неполноценности был моим постоянным спутником по жизни. Сейчас, конечно, я понимаю, что размеры – это все ерунда, да и жизнь не раз доказывала, что недостатки порой могут превращаться в преимущества. Ведь практически до десятого класса я одевался в «Детском мире», а там все было на порядок дешевле, чем во взрослых отделах. Еще я боялся ходить вечерами по улицам, ведь есть такие молодцы, которые обидят любого, лишь бы возвысить себя. Мои страхи как раз и привлекали обидчиков, а надо было просто перестать бояться. Перестань бояться сам – и бояться начнут тебя.
Я обошел практически все агентства по устройству на работу. Там, когда я приходил за очередным адресом, относились ко мне с сочувствием. Мне сначала хотелось поступить на работу в какой-нибудь отдел, где чистая и приятная работа, потом я готов был уже на все. Однажды мне предложили работу, куда меня «точно возьмут», дали адрес, рассказали, как добраться и я поехал. Долго ехал на одном автобусе, пересел на другой, еще ехал, потом опять пересадка. Когда прибыл куда надо, мне сказали пройти еще километра полтора. Я глянул на часы: только на автобусах я сюда добирался два часа, а еще надо было идти – еще минут двадцать. Посчитал, что время из дома на работу и обратно будет занимать у меня около пяти часов. Больше я не пошел в это агентство, мне уже было стыдно туда идти, и я просто не знал, что делать. Позже я понял, что такие моменты нужны, чтобы ценить то, что есть, чтобы меньше торговаться с жизнью, а потом и с успехом, если о таковом мечтаешь. И еще понял, понял потом, что Господь милостив и любит тебя, любит всегда, любит любого и всегда с тобой. Но это уже позже.
Дядька позвонил своей тетке Галине, – и мною занялся ее сын, работник профсоюзного комитета крупного комбината КМК. Он меня посылал еще по многим местам, но везде меня ждала одна и та, же участь. Вспоминаю то время и думаю: как я все это вытерпел. Я был настойчив. Настойчивость была вознаграждена. Тетка, которая помогала мне в устройстве через одного своего сына, предложила помощь через другого. Тетка это сестра моего деда по отцу. Но мы все ее почему-то называли тетей. Я пришел к нему (он работал начальником механической мастерской проектного института), и был принят на работу учеником слесаря с оплатой в сорок шесть рублей. Это было сделано исключительно ради тети, его матери. Должности там такой не было, меня взяли сверх штата, и малейшее нарушение грозило мне увольнением. Что такое сорок рублей по тем временам? Поясню: нормальный среднестатистический человек зарабатывал сто пятьдесят-двести. Но я все равно был на верху блаженства. Я не понимал, что мои мытарства еще только начинаются.
Я пошел в институт и оплатил девятимесячные курсы, были еще и шестимесячные, но дядька рекомендовал, а я выполнял. Затем я пошел определяться в группу. Здесь со мной произошел случай, который многому научил меня в жизни. Отдавая документы секретарям, а секретарями были молодые девчонки, я решил завести с ними разговор – я постепенно превращался в разговорчивого мальчика. Спросил у них, где мне найти задачник, чтобы порешать примеры: – «Я уже все задачники прошел и все решил». Девчонки, естественно, ничего не знали, а я, рассчитывая на это, просто решил выпендриться. И я, такой гордый, смотрю на них, и тут из-за стола поднимает голову лысоватый дяденька, которого я сразу и не заметил, и подает мне задачник, в котором я почти ничего не мог решить. С большим скептицизмом в голосе говорю, что задачник этот слабый, и я его давно проштудировал. Он достает и подает другой – в этом я уже точно ничего не мог решить. Не сдаюсь и опять повторяю, что и здесь уже все решил. Тогда он достает такой задачник, к которому я, и подходить-то боялся. Говорю: «Да, как раз с этим задачником я сейчас и работаю». Восхищенные глаза девчонок – и мой победный вид. Мужчина пожал мне руку, и мы расстались. Ненадолго.
Дядька учил меня всегда сидеть на первой парте, обязательно посещать первое и последнее занятия, иметь опрятный вид. Он говорил, что преподаватели запоминают, кто был на первом занятии и на последнем: когда ты сидишь на первой парте, ты постоянно на глазах у преподавателя – значит, ты не боишься, и тебя меньше спрашивают. Вполне вероятно, что преподаватель может быть твоим экзаменатором, каждый раз повторял он. А если он тебя запомнит, то, как он может поставить «неуд» тому, кого учил? Если ты ничего не будешь знать по билету, то есть еще технология – технология сдачи экзаменов. То есть трояк тебе обеспечен.
Так вот. Сижу я на первом уроке математики, в первом ряду, весь из себя опрятный, как дядька научил, и тут открывается дверь и в аудиторию входит тот самый лысоватый дяденька. С широкой улыбкой подходит ко мне, жмет руку, нет, не жмет – в крепком рукопожатии трясет мою руку, после чего предлагает всем присесть. Если бы он не предложил этого, то я бы, наверное, так и рухнул бы на скамейку. Представляете мое состояние? Преподаватель дал аудитории задание, а подойдя ко мне и сказав: – «А вам, наверное, это неинтересно», дал мне специальное задание и улыбнулся. Задание, которое он мне дал, я не то, что решить – понять не мог. Не говоря уже о том, что на доске для всех написано было, тоже не мог решить.
Не буду описывать свои чувства каждый раз, когда вызывали к доске нового ученика. Но я не сдался, продолжил ходить на занятия, а дома решал, решал и решал примеры и задачи. Каждый раз преподаватель давал мне особое задание, но никогда почему-то его не проверял. Так прошло несколько месяцев. И когда он все-таки вызвал меня к доске, я уже многое умел. Ну, конечно, я допустил тогда две ошибки, но он за меня извинился перед всеми, «предположив», что я просто не был в ударе.
Я по простоте своей душевной считал, что мне всегда везло, и он ни о чем так и не догадался, но уже после, все, проанализировав, я понял его мудрость. Ведь он сразу обо всем догадался, еще, когда я рисовался перед теми девчонками, пришёл на дополнительные курсы, проштудировав самые крутые задачники! И я очень благодарен ему за такой подход, он оказался преподавателем от Бога, тонким психологом. Только благодаря его мудрости я смог осилить математику, а затем и русский язык с физикой. Будь он снобом, всё было бы по-другому.
Есть в жизни настоящие педагоги, он таковым и являлся.
Девять месяцев обучения пролетели быстро. Выпускных экзаменов не было, да и не нужны они были. Результатом обучения должно было стать поступление в институт. Самое важное, что я вынес для себя за весь курс это то, что если слушать тех, кто уже справился с тем, чем ты только начал заниматься, можно почерпнуть много полезного для себя.
Жизнь продолжается
А между поступлениями была жизнь, и не очень радостная. Первое время пришлось жить у дядьки, в его однокомнатной квартире, спал я в кухне на раскладушке. Их семья состояла из четырех человек. Он с женой и два прекрасных ребенка, которых я люблю до сих пор, как своих родных брата и сестру. Дядька потом предложил мне переехать в общежитие. Теснота – ясный факт, к тому же я был не очень «удобным» мальчиком и, несмотря на все свои комплексы, был язвителен и любил высмеивать чужие недостатки. Сейчас конечно понимаю, что только любовь способствует хорошим отношениям и может творить чудеса. Приношу извинения тем людям, которым доставил дискомфорт. А таких людей в моей жизни было немало.
Помню, как тетка варила варенье и говорила, что сейчас его можно есть, сколько хочешь, а потом, когда разольет по банкам, нельзя – иначе туда попадут бактерии и оно скиснет. Ее варенье готовилось особым способом – с минимальным количеством сахара и с меньшей, чем обычно, термической обработкой. Я уничтожил много ягод еще на этапе их перебора, думая, что никто этого не замечает. Видимо, видели, но молчали. Это я к тому, что дядька и тетка были ко мне очень терпимы. Когда варенье было готово, и его поставили в холодильник, мне все равно хотелось еще. Тётка объявила, что сейчас варенье есть нельзя, есть опасность закисания. Я долго ходил мимо и все не решался покуситься на запретное, но желание, поесть сладенького, взяло верх. Я залез в холодильник, открыл заветную банку и немного поубавил ее содержимого, предварительно обмотав ложку целлофаном. Тетка убыль засекла и при мне заметила мужу, как же интересно варенье в объеме уменьшилось. «Видимо, усыхает», – предположила она. Я не понял, что это был мне намек, что хватит уже наглеть, а наоборот, решил, что «усыхание» варенья – отличное прикрытие моей вольности. И удвоил усилия по уничтожению лакомства. Понимаю, что голодное детство – не оправдание, я был виновен. Но когда мне уже сказали обо всем напрямую, без обиняков, то я обиделся, поставив себе в заслугу, великие предосторожности от закисания варенья, на что дядька смеялся, а тетка негодовала.
Родные мои, спасибо вам за терпение. То, что из меня что-то получилось, – это ведь ваша заслуга. Недавно мы с дочерью ездили к ним в гости, я компенсировал свои грехи молодости материально. Не сказал, конечно, что это за варенье. Дядька был удивлен суммой, сравнив ее с подарками своим детям на свадьбу. Говорю об этом вовсе не для того, чтобы показать какой я замечательный. Я просто всегда буду помнить их доброту. Доброта вознаграждается в данном случае – напрямую. Вот другого дядьку я не успел отблагодарить при жизни, о чем очень сожалею. Но я его помню и всегда молюсь за него.
Я перешел в общежитие и стал работать в механической мастерской, слесарем. В комнате я жил с еще двумя парнями. Однажды они вернулись довольно поздно, изрядно выпившие, когда я уже спал. Их шум, конечно, разбудил меня, но я притворился спящим, чтобы не участвовать в их пьяном разговоре. Один все порывался меня разбудить, другой ему не давал. А разбудить хотел с одной целью – подраться. Я тихо лежал и боялся. Тот, который был положительно настроен ко мне, одержал верх, в споре – убедил дебошира не буянить, тем более причин для этого не было. Ну, а мои чувства, вы представляете? С парнем, который был намного больше и сильнее меня я бы не справился. Сейчас понимаю, что главное – это дух, но тогда я в себя вообще не верил.
Вечером мне не хотелось возвращаться в общежитие. Не помню, под каким предлогом, но я взял ключ от работы, от мастерской у дядьки, изготовил копию. Вечером, как и все, я ушел домой, а после десяти (раньше я не мог прийти – дядька, бывало, задерживался) пришел на работу. Постелив фуфайки на бетонном полу, спал до шести утра, потом вставал, уходил и уже вовремя возвращался, как бы на работу.
Так продолжалось около трех месяцев, пока дядька не пришел раньше моего пробуждения. Мы поговорили, он пригласил меня к себе. И с тех пор он, как бы ненароком, но каждый день стал приглашать меня к ним домой, а без приглашения я не шел. И по его просьбе, пообещав ему, на работе больше не ночевал. Однажды его не было в конце рабочего дня, и я, не получив приглашения, просто заночевал в лесу. Я не мог подвести его – дал слово, что на работе больше ночевать не буду. Узнав о ночевке в лесу, он сказал, чтобы я шел к ним всегда, без напоминания. Кстати, его жена была мировой теткой, звали её Тамара. Вот их-то я и не отблагодарил. Как это часто с нами бывает, все откладывал на потом – так и не успел. Но я каждый день молюсь за них обоих и, возможно, таким образом, даже больше им помогаю, чем, если бы при жизни подарил какие-то подарки. Помните всегда тех, кто был добр с вами, ведь добро порождает добро.
Еще до отъезда на учёбу, отец вызвал меня на разговор: – «Ты же будешь жениться?» – «Да, папа». – «И свадьбу себе справлять будешь?» – «Да, папа». – «Так вот сынок, деньги на это ты себе сам заработать должен». Очень часто, почти всегда, затраты на свадьбы несли родители и я себе в теории представлял такое же. Но видимо, нет, отец решил по-другому: – «Хорошо папа»– ответил я ему, а подумал: – «Ну, папа, дом старчества по тебе плачет». Даже под музыку в голове были такие мысли. И только со временем, я понял, что это было самым правильным и смелым решением. Именно это заставило меня самого заботиться о себе, ни на кого не надеясь. Но как потом оказалось, отец изменил своё мнение и на свадьбу мне купил пять ящиков водки и подарил цветной телевизор. Это был очень крупный подарок по тем временам. Потом, когда я уже женился, я пытался ему говорить, что тёща даёт деньги и продукты. На что он мне ответил: – «Сынок, а у меня другая система воспитания, зарабатывай себе всё сам». Музыка и слова, про дом старчества прозвучали в моей голове снова. И когда я поехал за автомобилем в Брест к дяде Алику, он не хотел давать мне денег взаймы, пока я не пообещал вернуть плюс десять процентов. Я думал, он пошутил, а нет, взял я тысячу, отдал тысячу сто. И уже недавно, гуляя с другом по лесу, отвечая дочери на её звонок, на просьбу дать денег взаймы на туфли, я ей отказал. Ссылаясь на то, что она мне эти займы никогда не отдаёт. Друг пристыдил меня, сказав, что любимой дочери мог бы и даром купить. Я рассказал ему историю про моего отца. – «У тебя был удивительный отец, он и меня этому научил, я своим детям тоже давал под проценты» – сказал он. Мы оба улыбнулись и я изрёк: – «Это было самое правильное, хотя и не понятное тогда для меня решение моего отца». Я научился рассчитывать на свои силы, ни на кого не надеясь. Чем труднее, тем живучей человек.
Отец тогда присылал дядьке три месяца по тридцать рублей. Потом мои вольные хлеба кончились. Папа, огромное спасибо за воспитание, уроки и советы. Я знаю по себе, тебе было нелегко отказывать, но ты смог, я со своими детьми смог только частично, не давал им на свадьбы, просто каждому подарил по свадебному путешествию. В остальном я допускал поблажки.
Подготовка полным ходом
Но были еще и физика, и русский язык, и литература – предметы, которые я тоже не знал. Все, что говорил мне дядька, я неукоснительно выполнял. Я видел, что он учится в институте, имеет должность и хорошо оплачиваемую работу. Он говорил, что сочинение – не профилирующий предмет, а выразить суть, раскрыть тему достаточно несколькими простыми словами. Самое главное, говорил он, – это математика, с ней у меня, как вы поняли, дела постепенно пошли в гору.
Преподаватель по русскому языку (литературу мы даже не затрагивали) стал нас учить на примерах. Он вызывал учащегося к доске, диктовал предложения из романа Лермонтова «Герой нашего времени» и говорил, что если мы сделаем две ошибки в одном предложении, то русский язык мы знаем твердо. Предложения эти подчас не входили на огромную доску. Представляете, полторы-две доски – предложения, масса знаков препинания. Когда я выходил к доске, то укладывался в допустимый лимит ошибок: две на одно предложение. Но когда меня спрашивали правила правописания, я ничего не мог ответить. Правил я не знал, а просто чувствовал, где надо поставить двоеточие, где запятую. Преподаватель объяснял мои успехи развитой интуицией. Тем более дядька мне говорил, что писать надо такими предложениями: – «Он ушел. Она пришла». Говорил мне: – «В нашем институте нужны не литераторы, а инженеры. Поэтому пиши без ошибок – и все».
Физику я также быстро освоил. Самое главное, что я понял, – надо знать основные законы, все остальное вытекает из них. Наш физик даже предлагал поступать к ним на кафедру, он писал диссертацию по плазме и водил нас, особо перспективных, в лабораторию. Показывал установку, где он получал плазму и фотографировал ее. Он говорил, что ни один фотоаппарат не может снять этот быстротечный процесс. Показывал, как вращается зеркало с огромной скоростью и наносит снимки на неподвижную пленку.
Выпускных экзаменов не было, но мы все знали, что поступивших после подготовительных курсов будет около девяноста процентов. По итогам прошедшего года я понял, что многое можно сделать, если слушать тех, кто это уже проделал, и не лениться. Я поверил в себя, приободрился и опять немного загордился!
Поступление
Пришло время экзаменов. Я нисколько не волновался, был уверен, что поступлю, и легко пошел на экзамены. Первым экзаменом, как всегда в этом вузе, была математика письменно. Дядька говорил, что на математике письменно, проваливается процентов шестьдесят, поступающих на дневное отделение. На вечернем и заочном отделениях – и того больше. На математике устно, проваливалось еще сорок процентов. Из оставшихся, после первого экзамена. На физике – двадцать. А сочинение надо было просто написать необходимого объема и без ошибок. Он так еще интересно говорил, что у «дневников» «режется» шестьдесят процентов. Я не понимал, что такое «дневники», думая, что это обладатели каких-то специальных тетрадей. Он потом объяснил, что «дневники» – это люди, поступающие на дневное обучение. Да, скажу я вам, – это очень серьезный ВУЗ (Сибирский Металлургический Институт), с очень сильным преподавательским составом. Горжусь тем, что поступил туда. Но это получилось не сразу, и даже во второй год я столкнулся с серьезными трудностями.
Сдав документы на факультет, на котором учился мой дядька, и на ту же профессию, я решил не изобретать ничего нового. Да, я не понимал, зачем и для чего мне высшее образование, хотел просто его иметь «для престижа». Дядька говорил, что он мечтал написать научную работу, защитить кандидатскую, но ему уже поздно, и он надеется, что это сделаю я. Помню, как сильно загорелся этой мыслью и мечтал стать ученым. Но жизнь все расставила на свои места, мне было не до ученых степеней. Думаю, это я сделаю сейчас, когда мне за шестьдесят: знаний по психологии общения мне хватит и на докторскую диссертацию, жизнь научила. Осталось только сдать кандидатский минимум. А однажды от дядьки я услышал откровение, показавшееся мне своего рода предательством интересов. Он подвел меня к станку в заводском цехе, где работал мастером, и показал человека, который, по его словам, был большим специалистом. Сказал, что не каждый мог работать на таком станке, и что этот человек, трудясь за ним, зарабатывает в месяц шестьсот рублей, а он, мастер, – всего сто сорок. Он, заядлый охотник, с вожделением произнес: «Отработал до пенсии – и на охоту». Я тогда подумал: «Ведь пенсия-то – в шестьдесят, и что, все эти годы – просто работать?» И действительно, а для чего человек живет? Для ученых степеней, зарплаты, других каких-то благ? Думаю, что человек хочет просто быть счастливым. Я подумал тогда, что это похоже на предательство своих мечтаний, которые он мне озвучивал. Но жизнь показала, что он прав, – жить надо ради мечты, но не той, которая придет на пенсии.
Я сел на экзамене, мне показали задание. Мне оно показалось слишком легким. Решив все за полчаса, я помог с заданием еще двоим ребятам, сдал все через час и победно вышел из аудитории. А на экзамен отводилось три с половиной часа. Всем объявил, что сдал экзамен.
Результаты вывешивали на следующий день утром, но я подошел только к обеду. Я долго искал себя в списках тех, кто сдал на отлично, не нашел. Потом решил посмотреть в четверках, не нашёл, вернулся опять к списку отличников и ничего не понял. Прошел списки всех специальностей, думая, что меня ошибочно занесли не туда. И уже потом со страхом стал смотреть в тройках – там меня тоже не было. Пришли ребята, которым я помогал на экзамене, они себя быстро нашли, их оценками были пять и четыре, и они, зная мою фамилию, помогли найти ее в двойках. Это был полный крах. Но не для меня.
Увидев себя в графе людей, проваливших экзамен, я ничего не понял: у меня потемнело в глазах, ноги стали ватными, мир рушился: «Как же так? Ведь те ребята, которым я помог, сдали экзамен». По совету дядьки я написал заявление на просмотр своей работы. Мне ее предоставили, и я увидел, что в двух из пяти заданий мною были допущены грубейшие ошибки, которые даже ошибками-то и не назовешь, – это были просто описки, возможно, из-за спешки. В одном примере я просто не дописал «плюс», то есть горизонтальную черточку поставил, а вертикальная где-то отсутствовала, это была простая описка. Во втором примере, где находил площадь треугольника, забыл разделить на два: основание на высоту перемножил, а на два не разделил. Я пытался доказать, что это описки, что все это из-за того, что я поспешил и не проверил работу. Мне, в ответ разводили руками, предлагая поступать заново, на вечернее отделение. Набор на дневное отделение уже закончился. Всё шло по плану Бога.
Вечернее отделение
Я заново сдал документы и снова стал сдавать экзамены. Тогда были такие правила. Это сейчас сдал ЕГЭ, разослал во все учебные заведения и жди, где пройдет. В следующий раз я решил все так же быстро – за час, но не выходил из аудитории до конца экзамена, все на несколько раз проверив и перепроверив. Уже никому ничего не помогал решать, хотя ко мне обращались, как выяснилось – своя шкура была дороже. Естественно, сдал все экзамены. Сдал неплохо, даже очень хорошо. Тогда зачисляли по проходному баллу. Оценки за все экзамены суммировались, сюда также шел средний балл аттестата. Этот средний балл аттестата у меня был низким, я же в школе плохо учился. Но все прошло нормально, я сдал экзамены хорошо, а мой итоговый балл был даже на два больше проходного. Я не волновался, был опять уверен, что поступлю, и мысленно потирал руки.
Но на этом мои приключения с поступлением не закончились. Придя на зачисление, я услышал в свой адрес: «Вы не зачислены, так как поступали по специальности для работы на заводах черной металлургии, а работали слесарем в электрической фирме». Мне пришлось доказывать, что я работал в механической мастерской. Принес справку в подтверждение этому, так как работник отдела кадров просто ошибся. На что мне ответили: «Все это великолепно, вы нам доказали, что вы работали по требуемой специальности (тогда это было неотъемлемым условием), но ваш стаж – меньше шести месяцев по данной специальности». Это тоже было условием. И меньше мой стаж был всего на один день. Всего на один день! Я принес справку, доказывающую, что меня несвоевременно оформили, что на самом деле я работал, а оформили меня тогда, когда у кадровика дошли до меня руки. Я метался между институтом и работой в день по нескольку раз. Как назло, в институте постоянно не нравилась редакция моих справок. В итоге мне объявили, что набор закончился, и меня могут взять только на сталевара. Это в мои планы не входило, так как на эти специальности всегда был недобор, там достаточно было сдать все экзамены на тройки, и ты уже зачислялся. Я стоял на своем. Тогда мне сказали, что возьмут меня слушателем. Это когда ты ходишь на занятия до конца первого семестра, и если кто-то в конце этого семестра отчисляется, то тебя зачисляют, в противном же случае – на следующий год все сначала. А на следующий год – армия. Сейчас все от нее норовят «откосить», а раньше она была почетным долгом. На такие условия я согласился.
