Сергей Юрьевич Медведев
Промахи и победы
У меня был своего рода «дар»: я мог безошибочно определить, трезв человек или нет, даже если выпил он совсем немного. При должности инженера по технике безопасности в мои обязанности входило отслеживать таких вот бедолаг, пытающихся приподнять себе настроение во время рабочего дня. Работяга, идет впереди, на довольно приличном расстоянии, а я кричу: «Стой, я все знаю, я все вижу, от меня не уйдешь, ты пьян», называю его по имени! Удивленное лицо, почти кристально чистый взгляд «невинных» глаз: «Да ты что, я же чуть-чуть, не сдавай, дорогой, тебе, как хорошему человеку, ведь зачтется». И удивлённый такой, как я узнаю по походке. Чаще всего заканчивалось простым внушением, люди понимали и больше не повторяли, в рабочее время.
Пришло время, когда почти 100-квартирный дом, построенный нашим предприятием, в котором мне положена была квартира, сдали в эксплуатацию. Раньше моя бабушка подсказала сходить в профком, попросить квартиру, сначала я ей отвечал – зачем? она мне не нужна. Я же пока не семейный. Бабушка говорила: – «Пока построят – станет нужна уже трижды». Права оказалась бабушка. А тогда я не хотел с этим связываться, думая, что квартира не нужна мне одному – я не был тогда даже женат и детей, естественно, не было. Но по наущению бабушки я настоял, в профкоме, на своем решении получить очередь на жилье. И вот решающее мероприятие – заседание профсоюзного комитета, где решались судьбы всех, кто получает квартиры, а в особенности таких, как я, которые в чем-то провинились. Меня пригласили на это значимое мероприятие, но я бы и сам пошел. Когда разговор зашел о моей личности, стали голосовать – дать не дать квартиру. Взял я тогда слово.
Уже почти отчаявшись, я думал, что все со мной кончено, но решил, что оттого, что скажу о своих достоинствах, хуже не будет. Извинившись перед всеми за свой проступок, сказал: – «Вы же все меня знаете, я непьющий человек». (А действительно, тогда я выпивал крайне редко, может быть, раз в год – фужер шампанского на Новый год, день рождения, ну и это вот злосчастное мероприятие, где, кстати, даже не заметил, как напился.) «Я – хороший работник, постоянно расту в профессии (к тому времени у меня был уже пятый разряд слесаря-моториста) и далее я работал инженером, я общественник, имею на тот момент, шесть общественных поручений»! «Прошу вас учесть все мои заслуги и понять, что все, что случилось в тот день, – это просто случайность». «Поэтому очень прошу дать мне хотя бы однокомнатную квартиру». Хотя по составу семьи мне полагалась двухкомнатная.
Пошло голосование. Я не сел – остался стоять у трибуны, чтобы видеть, кто голосует за меня, а кто – против. Право голоса было у пятнадцати человек. Перевесом всего в один голос (восемь против семерых) за мною оставили право на получение однушки. Я не знал, что и делать – плакать или смеяться. Тогда я боролся за свою семью, за жизнь. И победил. Против меня проголосовали все инженеры и технические работники, за – все рабочие, кроме одного, он старался спрятать свою поднятую руку, чтобы я его не заметил, – как противно было на это смотреть. Начальник спросил: «Кто же еще проголосовал за нарушителя и назвал меня по фамилии?» Выяснилось, что это начальник ПТО Титов Александр Михайлович, а впоследствии, он же главный инженер, а потом и начальник предприятия. Лейком обратился ко всем присутствующим: – «Вы понимаете, что мы обязаны дать ему квартиру? Значит, кому-то мы должны отказать». Спасибо тебе, дорогой, что ты не юлил, что не побоялся за меня тогда вступиться. Его здорово потом «прижимали». Он имел довольно серьезный разговор с руководством за свой «неправильный» выбор. Потом он говорил мне: – «Я голосовал по справедливости».
Таких людей мало, практически нет. Я, сейчас встречаясь с ним, всегда благодарю за его поднятую руку за мою семью. А недавно назвал его не Сашей, а Толей, и уже уходя, он меня поправил. Мне так стыдно было. Забыл, ну это просто тот начальник, который невзлюбил меня, звался Толей. Я и перепутал. И уже вдогонку я ему крикнул: "Спасибо Александр Михайлович". – Надо как то реабилитироваться.
Служба ОБХСС
Когда мы жили институтском доме, будучи уже женатыми в однокомнатной квартире, у меня был автомобиль «ЛуАЗ», и мне нужен был гараж. Это сейчас много машин, они стоят прямо во дворах, а раньше нужны были гаражи, потому что автомобили воровали, делали повреждения. А также для ремонта автомобилей нужно было, что-то где-то хранить. Сети СТО тоже не были развиты. И я самостоятельно ремонтировал свои автомобили.
По совету отца я решил сделать железный гараж. Он познакомил меня со своим начальником цеха Лазоренко Николаем Ивановичем, который помог мне приобрести на машиностроительном заводе железо для его изготовления. Когда мы посчитали, сколько будет стоить железо, оказалось, что очень дорого, по моим небольшим заработкам выходила весьма серьезная цена.
И вот этот начальник, предложил выписать железо бракованное, а выдать качественное, потому что в цене это была большая разница. Но так получилось, что выписали мы бракованного по объему все равно меньше, чем нужно было для гаража. Я погрузил все на автомобиль и увез к себе домой, сложил в сарай, для того чтобы потом «изготовить изделие».
А через три дня соседи поведали о визите представителей ОБХСС, интересовавшихся этим железом, они хотели встретиться со мной. Я при встрече рассказал обо всей этой ситуации начальнику отца, который мне организовал это железо. Он сказал, что с ОБХСС не шутят, и надо часть железа из сарая увезти в другое место. Я договорился с друзьями, заочниками педагогического института, и мы ночью большую часть металла вывезли и перепрятали в другое место. Когда пришли работники ОБХСС, они просчитали товар, металл. Были, естественно, расхождения какие-то, но, в принципе, дело было неподсудное. Я был очень удивлен – как так быстро сработал ОБХСС и как они узнали. А начальник моего отца сказал, что на заводе есть люди, которые недовольны чем-то и при случае пишут заявления в ОБХСС, а там уже быстро «реагируют». Начальник даже знал, кто это делал. Не хочу сказать, что был прав, но почему-то к этим людям у меня было негативное отношение, я называл их стукачами.
Изготовление гаража было тоже дело не простое. Я написал заявление на имя главного инженера на разрешение изготовления гаража в своей автоколонне. Начальник производственно технического отдела посчитал, сколько это будет стоить. И дал на изготовление его возможность использования сварочного агрегата в течение десяти часов. Сказав, что это займет гораздо больше времени, но тебе тогда не рассчитаться будет, а так у тебя будет квиток оплаты и люди промолчат. Люди – это те же стукачи. Улыбнулся и отдал мне подписанное заявление. Он то знал, сколько я сделал хорошего для предприятия, безвозмездно. Фамилия его, Титов Александр Михайлович, этот же человек, который за меня проголосовал при распределении квартиры, получив добрую порцию недовольства от директора автоколонны. Есть хорошие люди на земле.
Дело это обошлось, никого не наказали, но стоило это мне огромного эмоционального напряжения и нервов. Закончив гараж, я поставил туда автомобиль, но встреча у меня с ОБХСС была не последняя. Я сделал вывод, что воровать – это плохо, хотя и выгодно, а вот тот эмоциональный груз, который давил на меня все время, пока шло следствие, стоил гораздо дороже сэкономленных денег. Мы же в молодости не думаем о здоровье, растрачиваем себя физически и эмоционально, а с возрастом, как я сейчас убедился, все это «вылезает» боком. Физические нагрузки ведут к болезням тела, эмоциональные – к болезням нервов. Но самое главное, по прошествии времени, я отчетливо понял, что был ВОРОМ. Лучше быть честным! Не торгуйся с совестью, пускай это будет дольше, но заработай своим трудом. Трудно зарабатывать деньги руками, надо учиться зарабатывать головой. А заработаешь головой – все купишь, что надо, – и проблем не будет. Правда бытовало мнение, государство обманывает нас, мы должны обмануть государство. Но я пришел к выводу, не хочу это держать на своей совести. Не ворую.
Передний мост для «Волги» и ОБХСС
Ко времени, когда мы получили квартиру (это когда я уже был женат, учился в институте), на производстве было заведено распределение товаров, профсоюз решал, кому давать талоны на паласы, ковры, мебельные стенки. Автомобили распределяли в горкоме партии, а такую «мелочь» – профсоюзы. Итак, я встал на очередь. Порядок был таков: когда приходит твоя очередь получить, например, палас, а тебе не нравятся цвет или размер, ты имеешь право три раза от него отказаться, но четвертого шанса уже не предоставляли. Не знаешь, что придет, в каком виде, какой расцветки. Выбор невелик. Поэтому я решил сделать себе в семью стенку собственными силами. Стенка это набор шкафов в комнате, длинною в стену.
У нас в городе была мебельная фабрика. Я узнал, что мать одного из наших сотрудников работает там мастером в цехе заготовки, пришел к ней и, пользуясь своим служебным положением, надавив на нее, договорился, что она мне сделает боковины для стенки. Она их мне нарезала, дала шпон для торцов, научила, как что сделать: где клеем, где утюгом. Дома я эти торцы закрыл шпоном. Естественно, хотел заплатить, но денег женщина не взяла. Мне оставалось только сделать лицевые стороны моих дверей полированными. Она сказала, что это можно устроить только через их директора. В просьбе помочь с этим она отказала, заявив, что к нему у нее дороги нет.
Пришлось пошевелить мозгами, как найти подход к директору. Встретив своего знакомого, работавшего здесь же, узнал, что его начальник мечтает ездить на «Волге», но в данный момент мечта эта была неосуществима, потому что на его служебной машине отсутствовал передний мост. Я пошел к директору, мы побеседовали и договорились: я достаю ему мост за 300 рублей, а он мне изготавливает полированные панели.
Осталось только найти мост. В ремонтной мастерской мы скооперировались с одним из слесарей, нашли в металлоломе мост (оплатил по цене металлолома), к нему купил запчастей, отремонтировал и я увез директору мебельной фабрики. Наша сделка состоялась: он получил мост, я – прекрасные полированные двери для своей стенки.
Но в это время на руководителя нашей автоколонны Якова Рудольфовича, кто-то «очень бдительный», написал очередную кляузу о якобы хищениях, мой мост попал в этот список. Меня опять вызвали в ОБХСС и стали «пытать». Ну, пришлось мне, конечно, рассказать, как дело было. Предлагали подставить нашего главного инженера, сказав, что это он дал мне мост для продажи, а деньги я должен был, якобы, вернуть ему. Я никак не мог согласиться с этим, не смотря на то, что этот инженер меня постоянно «гнобил». Тогда один тип, из следователей, меня спросил: – «А тебя когда-нибудь били по голове?» Я сказал, что нет. «Ну, так мы можем тебе это устроить». На что я ответил: – «Если имеете право – бейте». Они не решились на меня дальше давить. Выслужиться перед своим руководством, повесив на невиновных «дело», у них не получилось. Меня обязали вернуть за отремонтированный мною же мост 300 рублей – никто не хотел слушать, что запчасти к нему я покупал сам и вообще вытащил его из груды металлолома.
Но двери-то для стенки остались – я ведь заплатил. Хорошо, что это не был обмен, иначе я бы еще и дверей лишился. Такая вот существовала несправедливость при социализме. Она, может быть, и сейчас есть, просто я, наверное, ввиду своего положения их не касаюсь либо с такими, как я, не связываются. Да я и сам не ввязываюсь.
Хотя почему. Когда у меня случился инсульт, и я потерял фирму, налоговая сразу меня нашла и предъявила штраф за несуществующий проступок. Вот и результат я банкрот. Ничего не изменилось. Маски сменили!
Стенка нравилась всем моим гостям, отмечавшим ее «видимо, иностранное производство», в чем я их не разубеждал. Вот такой вот у меня был случай встречи со следственными органами. Приходилось выкручиваться при социализме, многие сейчас говорят, что тогда было лучше жить. Кому лучше? Тем, кому ничего не надо, которые хотят жить, как все! Кому достаточно отработать день, а вечером лечь на диван и уставиться в телевизор, кому чей-то успех – нестерпимое горе. Поэтому перестройку я встретил с радостью! Хотя и в этот период моей жизни я тоже пострадал (но об этом позже), но сменой общественного строя я все равно доволен! У меня появилась возможность достойно зарабатывать, съездить за границу, причем неоднократно, дать возможность своим детям закончить институты, иметь квартиры! Я не за социализм, по крайней мере, не за тот, который был у нас. Если есть социальные программы, и они хорошо работают – почему нет? Когда у моего первого тестя спросили, где ему лучше жилось – при социализме или сейчас, – он хитро так вещал: – «Конечно, при социализме. Я же тогда молодой был». Только и было преимущества.
Я знаю, что один из следователей впоследствии получал новый автомобиль. Тёще дали как председателю колхоза ВАЗ-2107, и он получал ВАЗ-2105, новый! Где взял денег??? Они брали по крупному, когда ловили "рыбку" типа моего главного инженера. Вот поэтому и требовали такую редакцию доноса.
Строительство как заработок
Денег для жизни всегда не хватало. И их поиск, я всегда совершал. Даже пытался разгружать вагоны. Очень тяжелая работа! В домах института жили преподаватели и работники. Я познакомился с Павлом, мужем одной из работниц. Он предложил мне работу в совхозе, в котором он раньше жил, в одной из деревень. Там надо было отремонтировать местный клуб. Клуб это помещение, где собираются люди для проведения праздников, досуга и просмотра кинофильмов. Нужно было отремонтировать крышу, заменить шифер. Шифер это материал защищающий здание от дождя и снега. А также надо было его оштукатурить. Штукатурить, это покрыть стены смесью песка с цементом, что бы ни видно было бревен, из которых было построено здание. Почему так все описываю, да потому, что в ваше время потомки этого, возможно, уже не будут делать. Придут другие технологии. Мы договорились о сумме и приступили к работе. Работниками были я, Паша, он был один из нас строителем. Юрий Иванович, фамилию не помню, преподаватель политэкономии или научного коммунизма, а ранее он был работником КГБ – Комитета Государственной Безопасности. И видимо, за пьянку, был уволен. Очень умный мужчина, много чего нам рассказывал о своей работу, много курил, часто пил и быстро напивался. Видимо была соответствующая стадия алкоголизма. Дядька добрый и много дававший советов. И Анатолий Ключников преподаватель высшей математики. Ещё к нам в конце подключался Валера Евсеев, преподаватель лингвист. Впоследствии он стал профессором в Тюменском ВУЗе, защитил докторскую диссертацию. Это его слова: – «Серёга пиши о себе книгу, ты предприниматель, который очеловечивает бизнес».
Итак! Нам завезли строительные материалы. Мы приступили. Не буду описывать, как мы работали, просто скажу, что мне стыдно было за нашу работу. Мы её сделали не в полном объеме и не качественно. На мои возражения, меня останавливали, говоря, что всегда так делается. Надо сделать так, что бы лет через пять опять нужен был ремонт. Мы много пили вина. Нанимали местных жителей для выполнения работ за цену в разы дешевле, чем платили нам. Им просто нельзя было наниматься на эти работы. А если бы они и делали таковое, то им платили бы по специальным расценкам, а это очень не выгодно. Мы сделали этот ремонт. Я решил, что больше в таком, участвовать не хочу. Но деньги, то мы заработали хорошие. Я мог позволить себе купить для детей много вещей и всё к школе.
Я стал думать, где бы ещё заработать. Тут мне встречается преподаватель физкультуры в институте и говорит, что в деревне, в которой он раньше жил, нужно построить дом. Дома я никогда не строил. Но решил заняться этим и научиться в процессе. Мы приехали в деревню Черемшанка, нашли прораба и поехали на место строительства дома. Дом надо было строить в соседней деревне. Хочу заметить, что твердого покрытия дорог туда не было, был только земляной тракт. И я понимал, что когда пойдут дожди, будет не выехать. Но у меня был автомобиль вездеход и он нас всегда выручал. Там где проходил мой автомобиль, могли пройти только трактора. Я потом в полном объеме мог оценить это.
Прораб спросил меня: – «А сколько домов ты построил, Сергей»? Видимо его смущал мой молодой возраст. «Ни одного» – сказал я. «А как же ты будешь строить?» – спросил он. «Ты меня будешь учить» – ответил я ему. Он замолчал. На его лице возникла вопрос. Его видимо возмутил такой не убедительный ответ. Но он промолчал. Ведь Виктор Келле, мой напарник был родом из этой деревни. В последствие, он сказал, что лучших строителей в их деревне ещё не было. Мы остались друзьями. Он нам показал место под дом и сказал, что приготовит щебень песок и цемент для фундамента.
Приехав в деревню Троиц, мы увидели большую кучу щебенки и песка, а также прицеп от трактора с цементом и носилками. Нам объяснили, что бетон будете готовить в бетономешалке и разносить его носилками. Я представил, как это будет трудоемко. И предложил прорабу развести щебень и песок на шесть куч по периметру фундамента. «Зачем?» Я ответил: – «Мы будем готовить бетон в шести местах, и вываливать его в вырытую траншею, так мы облегчим себе работу. Пока бетон жидкий, мы его протолкнем лопатами». Это для них было новое. Он спорить не стал. Пригнал трактор и он распределил исходный материал на шесть куч. Вместо отведенного времени месяц и при условии работы четырех человек, мы залили фундамент вдвоём за неделю. Здесь проявилась моя рационализаторская жилка.
Напротив нас, шесть человек, строили такой же дом, и у них был уже положен шестой ряд бревен. К тому времени как привезли бревна для стен, приехал Воронов Валера (Бог послал), сродный брат моей первой жены. У него был опыт строительства из бруса, и у нас дело пошло. Он научил нас укладке бревен и их сопряжению между собой. И постоянно делал замечания нашей паре, мне и Виктору, что мы отстаем от напарников. Все это он говорил с нецензурной бранью. Разметка запилов бревен велась при помощи рулетки и карандаша. Я решил модернизировать это. Пошел в деревню искать картонку для шаблона. Меня опять поливали бранью. Он делал это совсем не обидно, но меня это доставало. Я сделал шаблон для разметки, и наша пара вырвалась вперед. Валера никак не мог нас догнать и попросил изготовить ему такой же шаблон. Я сделал. По возможности каждый вносил свой вклад. Когда мы работали на пилораме, пилили доски для пола, перегородок, для крыши и прочего, Валера очень хорошо рассчитал, как и сколько пилить. Он в центр ставил две толстые доски для пола, потом более тонкие и уже в конце самые тонкие. Так было меньше отходов. Помню, как мы пилили на пилораме. Мы устанавливали бревно в неё, и пока шел распил, это примерно четыре минуты, мы укладывались спать на досках. Нас будил крик пилорамщика, мы снимали готовые доски и вставляли новое бревно. Так за светлое время суток, пока мы пилили доски нам, удавалось поспать. Он тоже говорил, что таких «бешеных» строителей, так быстро и слаженно работавших он не видел. В деревне все нас уважали. Мы построили два дома за полтора месяца под ключ. С надворными постройками. Только не штукатурили стены. Та бригада, из шести человек, которая строила дом рядом, к этому времени начала перекрывать только крышу. Они, конечно, уходили в запой на неделю, после каждой зарплаты. Мы за время строительства не выпили ни разу. Вернее два раза. Один раз в деревню привезли «Токайское вино» мы купили бутылочку на четверых, второй раз, когда закончили стройку и делали банкет на природе с шашлыками. Прораб у нас выпивал частенько. Приедет и начинает придираться. Потом ему самому надоест и он намекнет, что пора ему выпить. Мы ему купим бутылку, и он начинает нас хвалить. Мы поняли, это и как только он появлялся, кто-то из нас уже шел в магазин. Хороший был прораб Геннадий. Потом я придумал рационализацию, как закрывать фронтон в два раза быстрее, потом как устанавливать забор в три раза быстрее. Все это с использованием повторяемых действий в одно время и шаблонов. Мы считали, что зарабатывали три рубля шестьдесят две копейки в час на каждого, по случайному совпадению тогда так стоила бутылка водки, очень даже не плохо. На следующий год мы ещё построили два дома в этом совхозе. Я придумал рационализацию как не ставить бревно два раза на стену. Один для разметки, второй для установки. Придумал приспособление, которое позволяло это делать в один прием. И ещё мы внедрили, бензиновую и электрическую пилы. Больше я строить не стал. На третий год собралась бригада из пьющих людей, и я её оставил. Они за лето даже один дом не смогли поставить. Но посчитали, что в среднем они выпивали по бутылке водки в день и по трехлитровой банке браги. Хорошо, что я ушел от них.
И уже потом, приезжая в эти деревни, я встречался с её жителями и жителями домов, которые мы построил. Они с теплом вспоминали нас и говорили, что больше таких быстрых, ответственных, не пьющих строителей никогда не видели.
Мы зарабатывали не малые деньги, до двух тысяч рублей за сезон. Это было соразмерно моему годовому заработку на постоянном месте работы. Почему-то деньги быстро кончались, все уходили на семью. Через пару недель уже финансовый голод. Я не ездил на летнюю сессию, потом брал отпуск, а если не хватало времени, то брал больничный. Были знакомые доктора. Поэтому и учёба затянулась. С «хвостами», за не сданные экзамены, меня дотерпели до пятого курса и отчислили с правом восстановления через два года. Восстановили на третий курс.
После окончания строительства, уже осенью мы штукатурили эти дома, по вечерам и выходным. Все деньги в семью. Я пробовал копить. Написал заявление в бухгалтерии, что бы высчитывали по пятьдесят рублей в месяц и переводили на счёт в банк. Потом отменил это действие. У денег два состояния, либо их нет, либо их не хватает. Всегда. Позже, зарабатывая достаточно, посещая магазины, понимал, что Тане всегда не хватает ещё тысячи рублей. Карточек не было!!! Я занимал у Сергея Колбасова, моего друга, с обязательством вернуть. Приезжал, сразу отдавал. К вечеру воскресенья та же картина. Я смеялся: – «Где там Серёга моя тысяча?» Он улыбался и каждый раз занимал. Всё для любимой. Когда я обанкротился, спросил у жены: «Может ты хоть сколько-то денег отложила?». Её ответ меня поразил: – «У меня долги по карточкам!». Это когда карточки уже появились. Веселуха.
Проба другого бизнеса
У меня остались хорошие отношения с директором совхоза, в котором мы строили дома. Он предложил мне посадить два гектара картошки. Выделил землю. Земля была вспахана. Дал мне картофелесажалку с трактором. Я привез семенной материал и засадил два гектара. Летом окучил и прополол трактором, а осенью поле перепахали, и картошка оказалась на верху, на земле. Он так же дал мне школьников, а они собрали картошку. И мне оставалось только сдать её в пункт приема и получить деньги. Деньги были не велики. Но на них можно было купить отечественный автомобиль. На следующий год я повторил посадку. Возникли сложности со школьниками, местные начали ворчать, хотя я с ними рассчитывался. И это был последний год моей сельскохозяйственной деятельности. Вообще я не любитель в земле «копаться». Вот моя милая Танечка, она в этом «души не чает», есть такая поговорка. Мы когда начали ездить за границу, она заставляла меня, растения в трусах провозить. Ну и себе естественно накладывала. Потом у нас в Тюмени открыли такие магазины по продаже заграничных растений. Она могла часами там находиться и даже в универмаги не шла. У нас дома я насчитывал до ста корней и больше. Когда растения вырастали, приходилось их раздаривать. У нас и сейчас в каждой комнате по несколько горшков с цветами. Спрашивая Таню, какая у неё мечта, она мне говорила: – «Хочу жить, на каком-нибудь острове, разводить цветы и воспитывать детей». А я её пытался бизнесу учить. Время терял.
Недавно я рассказал о посадке картофеля в Интернете. Мне один читатель написал, что были такие руководители, которые давали технику и поля предпринимателям, а они потом делились с ними деньгами. Я сразу вспомнил, что денег не давал, мне стало стыдно. Я поехал к Козыреву Николаю Павловичу, он на то время был директором, извиняться, что не догадался с ним рассчитаться. На, что он с улыбкой и юмором сказал: – «Я прощаю тебя». Мы посмеялись. Да никакого намёка не было на деньги. Просто он понимал, что последняя, «пьяная» бригада, наших строителей лишила возможности меня зарабатывать на строительстве. И он, в благодарность, за четыре построенных мною дома, дал возможность заработать другим способом. С теплом вспоминаю совхоз Черемшанский. Он вспоминает меня в ответ. Бывая там проездом, и встречая местных жителей, они высказывают свою благодарность. Мне приятно.
Выгнали
Итак, я проработал несколько лет в автоколонне. К тому моменту уже и хороший руководитель ушел на новое место – директором треста, а ему на смену пришел другой человек Чирков Анатолий Михайлович, с которым мы не находили общего языка. Например, он требовал производственные травмы квалифицировать как бытовые. Что я делать категорически не соглашался, учитывая права людей. Это когда я уже работал инженером по технике безопасности Он все время меня «прижимал», и как только «прижмет» – я писал заявление на увольнение. А на мою должность не больно-то кто стремился. По заведенным правилам, перед окончательным расчетом и уходом с предприятия нужно было целый месяц еще отработать. И если ты после написания заявления в течение месяца отработал, а на следующий день на работу вышел, то считалось, что ты опять работник предприятия и заявление забирать было необязательно.
Однажды, я в очередной раз, написал такое заявление. Накануне дня окончания месячного срока, директор вызывает меня к себе в кабинет и говорит: – «Сегодня кончается твой срок, с завтрашнего дня ты уже не работаешь в автоколонне. И на работу не вздумай выйти». Я, конечно, испугался, потому что заявление писал в сердцах, а на самом деле уходить никуда не собирался. Отвечаю ему: – «А я завтра выйду и здесь останусь». На что он говорит: – «Не знаю, куда ты собрался выйти, я на твое место уже нашел человека». Я не спал всю ночь. На следующий день утром, зайдя сначала в партком, обрисовал ситуацию, сказал, что выхожу на работу. Потом, то же самое сказал в профкоме, а потом еще в отделе кадров объяснился. Тогда только пошел на свое рабочее место. Примерно в 10 часов звонит директор, приглашает к себе в кабинет и говорит: – «Юридически ты прав. Я не могу тебя уволить, потому что человек, который приходит на твое место, работает на нашем предприятии, а вот если бы он был с другого места – шансов у тебя бы не осталось. Но знай – работать я тебе все равно не дам». Зная его характер, его способность «сожрать» любого с потрохами, я все-таки принял решение уволиться, но не в этот день. Зашел в профком, партком, не увидев поддержки ни парторга, ни профорга. Все прятали глаза. Я сказал, что сегодня пишу заявление на отпуск с последующим увольнением. Отпуск мне дали, и я уволился, за время отпуска, найдя другую работу. Тогда я еще не понимал, что все, что, ни делается, – все к лучшему. Проработав десять лет в автоколонне, я, тридцатилетний мужчина, искренне плакал. Это я потом понял, мне нужна была свобода, но тогда я еще не знал, как это сделать.
А совсем недавно, я встретил своего бывшего, негативного начальника. Подошел к нему и стал благодарить за то, что он тогда сделал. Он сильно испугался, я видел по его лицу, как он боится, что я буду ему мстить. Чтобы он окончательно понял, что не обижаюсь, я решил сделать ему подарок. Видели бы вы удивление в его глазах. Тогда он был уже не начальник – а просто пенсионер, старший по дому (дому, который построила автоколонна), и попросил меня изготовить урны для подъездов. Я выполнил его заказ и подарил его дому урны. Действительно, если бы меня тогда не уволили, я, может быть, так и проработал всю жизнь в автоколонне и не знал, что есть более широкие перспективы, лучшая жизнь. Спасибо вам, дорогой Анатолий Михайлович, я молюсь за вас. Сейчас уже за покойного.
Следующий, следующий, следующий
После увольнения меня взяли на работу главным инженером станции технического обслуживания (СТО) легковых автомобилей. Директором там работал наш бывший инженер производственно-технического отдела автоколонны Пахалков Геннадий. Меня взяли, на вроде бы высшую должность, но с таким же окладом, как в автоколонне – сто сорок рублей. Были премии, когда выполняли план. Порядок я навёл быстро. Прекратили воровство запчастей при перевозке, сделали ремонт на производстве, отремонтировали красный уголок, стали выполнять план. И вследствие благодарности от «хороших» людей, я стал выпивать. Деньгами тогда брать было не принято.
В Горбачёвскую неразбериху, должности всех руководителей сделали выборными. Моя должность не была выборной, но в веяние свобод против меня организовали забастовку. Ничего не предъявляя существенного, не вышли на работу. Городская администрация и партийные работники, урегулировали вопрос, но это стоило мне нервов. Да и тяжело было работать, все тащили, кто, как мог, пресекая это, я был не в милости. Руководство меня поддерживало, и даже намекало, что скоро выборы!!! Это понимал и Геннадий. И вот придя на работу с похмелья, он предлагает мне уволиться. Не буду себя оправдывать, такие грешки за мной имелись и раньше. Я не стал спорить, написал заявление. И уволился. Очень интересно было наблюдать, как уже на следующий день со мной перестали здороваться просители и получатели запчастей. Я в своей жизни испытывал это неоднократно.
Затем меня приняли на работу во Всесоюзное добровольное общество автомотолюбителей, инженером-экспертом по оценки машин, для страховки и продажи. Что говорить это вообще была «пьяная контора». Находилась она рядом с межрайонным регистрационно-экзаменационным отделом. Пили все вместе, особенно после экзаменов в субботу, после благодарности за хорошо сделанную оценку, пили и по любому другому поводу. Они как-то держались, не напивались, а я часто прогуливал работу. И в какой-то момент это надоело моему начальнику, Шипицыну Сергею, он тоже предложил мне написать заявление. Не буду скрывать, я его упрашивал оставить меня. Но он был непреклонен. Это я потом понял – таков был план Бога. Впоследствии, я тоже хотел его отблагодарить. Я тогда уже не пил совсем. Он приезжал ко мне на фирму, ставил свой автомобиль на мойку, Я мыл его автомобиль бесплатно, поднимался ко мне в кабинет и просил выпить. Я ему не отказывал, он выпивал рюмок пять и уезжал. Тогда я предложил ему: – «Сергей Георгиевич, я куплю тебе ящик «Hennessy», за то, что ты выгнал меня с работы». Он сказал: – «Давай ящик водки, «Hennessy» это дорого!» Я возразил: «Водку ты будешь пить молча, а вот «Hennessy» ты будешь наливать со словами, это Медведев мне поставил, за то, что я уволил его с работы и спас ему жизнь!» Мы хохотали. Я не успел исполнить обещанное, он умер! Думаю, виной этому был алкоголь, сердце не выдержало. Меня спас, а сам не уберегся. Похожий случай спасения будет ещё в моей жизни описан, с другим человеком. Мне говорили: – «Зачем ты будешь покупать ящик дорогого коньяка? Он же не убрал из твоей жизни алкоголь, он убрал из твоей жизни тебя, для себя!» Я пожал плечами и больше не стал переживать, что не успел. Пахалкова отблагодарил, за увольнение с СТО. Он пришёл ко мне на фирму с сыном, я предложил выбрать любую вещь с прилавка, он отказался, а сын взял дрель. Я её оплатил из своих средств. Может вы здесь, отмените мою гордыню, ну я честно им благодарен за обретение свободы. Больше меня не выгоняли, с последнего места АО ЮГ (акционерное общество) я ушел сам. Это было моё пятое место работы и свобода! Но об этом в другой главе.
