Сергей Юрьевич Медведев
Промахи и победы
Летом мы бегали на озеро и купались до посинения. Бывало, выйдешь из воды, побегаешь чуть-чуть по берегу, пока трусы не обсохнут и опять в воду. Так и купались, пока не наступал вечер. Домой мы шли не потому, что нас позвали или ограничили время наших забав, мы шли потому, что были голодные и потом, сидя у бабушки за столом и швыркая молоко из большой кружки, искали глазами чего бы ещё съесть.
От бабушки я взял очень много. Это и житейская мудрость, сосредоточенная в её присказках и поговорках, и забота, с которой она нас воспитывала и любовь, которую она нам дарила, не требуя ничего взамен. Поэтому и я сейчас, по примеру бабушки и отца, встречаюсь со своими внуками не только ради встреч. Мы активно общаемся, я делюсь с ними своим мировоззрением.
Общеизвестно мнение, что внуков любят больше, чем детей, и я это подтверждаю. Хотя, когда родилась первая внучка, я растерялся – уже дед! И только со временем пришло осознание, что я – дедушка. Это дар Божий, это ответственность. Мы должны привнести в жизнь своих любимых внуков что-то особенное, то, что родители – я повторюсь – дать не могут.
Бабушка одарила меня множеством пословиц и поговорок. Привила трудолюбие и работоспособность, воспитала доброту, умение прощать и смиряться, дала мудрость. Помогла мне осмыслить вопросы веры, она для меня – пример во многом. Мы часто проводили время у неё. На свою маленькую зарплату бабушка умудрялась нас кормить, покупать нам красивые костюмы, ботинки – всего и не перечислишь… Как сейчас помню: когда я вырос, она, провожая меня, «на дорожку» наливала мне бражки, я выпивал стаканчик и шёл домой. Знаю, это совсем неполезно, но было так приятно…
Бабушкина семья жила в селе и они считались зажиточными. Проблем у неё не было, но с приходом советской власти всех раскулачили и поровняли. Её родители имели свой верёвочный завод, бабушка говорила: «Мы работали весь световой день». То есть, конечно, зимой работали меньше, а летом больше. Ни одного наёмного работника у них не было, но они всё равно попали под раскулачивание.
Её дедушка, мой прапрадед, был священником. Несмотря на ответственную работу, чувства юмора не терял. Бывало, выйдет на Рождество прогуляться по селу да посмотреть, чем заняты прихожане в светлый праздник, так и не упустит возможности подшутить над молодыми девушками, гадающими на суженного. Был такой способ гадания, когда за ворота кидали валенок, а потом смотрели, в какую сторону указывает носок, оттуда и надо было ждать жениха. Так вот прадед, видя такую забаву, не упускал возможности в ней поучаствовать – собирал валенки, да прятал их.
Он же говорил своей семье, что будет время, когда брат на брата пойдёт, отец на сына, церкви закроют, потом откроют, но ходить туда не надо будет, там антихрист будет и добавлял, что вся земля будет окутана паутиной. Бабушке эти слова врезались в память, и она рассказала об этом мне, когда я ещё был ребёнком. И действительно, во время Гражданской войны брат шёл на брата, отец – на сына, церкви закрывали, потом открыли, но сами знаете, что с ними стало. Она до конца жизни, задавалась вопросом: про какую паутину, которая охватит всю землю, говорил дед? Позже, когда начали проводить электрические провода, она решила, что пророчество сбылось. Но бабушка умерла, не застав интернета, а я догадался, что дедушка её не про электричество говорил, а именно про Интернет. Вот только как он это узнал?
Бабушкина жизнь была наполнена тяготами и лишениями и её вера покачнулась. Был момент, когда она перестала верить в Бога. Она стала атеисткой и чтобы доказать нам, а может и себе самой, что её выбор правильный, могла плюнуть в потолок и сказать: «Ну, где же ваш Бог, почему он меня не наказывает?» Да, так было.
Что я могу сказать? Все мы ошибаемся и у каждого свой путь исправления своих ошибок. Кто-то идёт по нему, а кто-то отступает. Со временем бабушка снова поверила. Я не могу сказать, что точно стало причиной: может её выздоровление, после операции на желудке (у неё был обнаружен рак), может ещё какие-то события, о которых я не знаю. Только с определённого момента она вновь начала молится. Молилась по памяти и записывала молитвы в тетрадочку. Тогда церкви были закрыты и молитвословов не было, вот и приходилось вспоминать, а что не помнишь – додумывать самому. Я читал эти молитвы вместе с ней, верующим я тогда не был, но точно помню, что глубоко проникся этими молитвами, их правдивостью и правильностью.
Когда я уже взрослым был в монастыре и рассказал эту историю монахиням, они сказали, что видимо её дедушка уже ушедший за грань, молился за нас грешных. Думаю и за меня он молился. Сейчас-то я уверен, что Бог любит каждого из нас и прощает. Пример тому есть в Библии: первым в рай попал разбойник, распятый на кресте так же, как и Иисус и попросивший вспомнить о нём в Царствии Небесном. Именно бабушка посадила зерно веры в мою душу.
Бабушка была обыкновенной рабочей – техничкой, хотя семья её была зажиточной. По-видимому, она просто не доучилась. Бабушка всегда была настолько работоспособной, что я диву давался. Она вязала рыболовные сети, это очень серьёзное и сложное занятие (для тех, кто не знает). Здесь нужна очень высокая скорость работы. Так вот бабушка Наташа вязала по двадцать метров сетей в день – двадцать метров! Я просто не мог уследить за её руками, как ловко и быстро мелькал туда-сюда челнок с нитью. Если она где-то работала, что-то мыла, чистила, ткала, то делала свою работу на совесть. В годы войны она ткала скатерти, шила наперники [1], а вырученные деньги шли на еду. Когда мой отец ловил зайцев, она их разделывала, потом пряла на нитку заячий пух, из него вязала шапки с ушами и продавала. Я уже говорил, что родился в срок, но весил всего 1600 грамм, а почему? Да просто кушать в то время было нечего. Мама ходила к бабушке за углём, тащила его на санках в оцинкованной ванне несколько километров домой, а когда уголь кончался, шла снова. Представьте себе: беременная женщина тащит такую тяжесть с одного конца города на другой. Бабушка жила на самой окраине города. Дальше их дома уже ничего не было.
Бабушка держала коз, кур, в огороде росли овощи – этим мы и питались. Бывало так, что родители ссорились, тогда дедушка на запряжённых лошадью санях приезжал за нами, мы грузили на них вещи и уезжали жить к бабушке. Потом, месяца через три, отец приезжал за нами на своём мотоцикле, и на какое-то время у нас начиналась хорошая жизнь – с конфетами, подарками. Мама прощала папу, мы сгружали вещи на мотоцикл и ехали домой – круговорот семьи Медведевых повторялся с завидной цикличностью, раз в шесть-восемь месяцев…
Когда мама отравилась, бабушка сильно страдала. Даже не плач – это был крик, вопль. Я тогда ещё не понимал всего: ну да, умерла мать, мне было больно, обидно, потому, что после аварии она долго лежала в больнице, но выжила. И только впоследствии я осознал, что это значит – потерять своего ребёнка. Бабушке было очень тяжело, не дай Бог хоронить своё дитя.
Бабушка, подрабатывая уборщицей в детском садике напротив нашего дома, брала оставшийся на кухне хлеб и приносила нам. Отчётливо помню, как стыдно мне было, я ощущал себя бедняком, не имеющим возможности самому купить булку, и я его не ел. То же самое было, когда мне давали одежду с чужого плеча, её я тоже не носил. Может это гордыня, не знаю, но бабуля делала это для нас из добрых побуждений.
Все лето мы жили у бабушки. Когда должен был приехать сродный брат, я забирался на чердак и ждал его: махал каждому проходящему мимо пассажирскому поезду, думал: вдруг он увидит. Ночью я, конечно, не махал, спал, но днём не пропускал ни одного состава. Сломав ногу, я сидел без дела, и тогда бабушка научила меня вязать шарфы, я так настропалился [2] в этом деле, что под конец вязал уже даже с закрытыми глазами. Также бабушка всегда приговаривала: «Тише едешь – дальше будешь», но неизменно добавляла: «От того места, куда едешь». И ещё наставляла: «Если будешь, что-то решать и не будешь знать, как это сделать, – спроси совета у всех, но прими решение сам». Я долго ещё буду вспоминать все то, что говорила бабушка. Она никогда не ошибалась: что бы ни говорила – это никогда мне не вредило.
Сколько же было терпения у бабушки, жившей с мужем, далеко не подарком, как она терпела его пьянство. Говорят, святые не моются, так вот он не мылся никогда, но от него не пахло грязью – настолько он был проспиртован. Но бывало, что бабушка все-таки кипятила воду, наливала её в таз и мыла деда прямо на кухне. Ну, вот как-то так… не ходил он в баню. Однажды мы работали вместе на огороде, я помогал ей носить доски: возьму доску за торец и брошу. Бросал я, бросал доски и не заметил стоявшую рядом бабушку. Доска попала ей прямо в голову, бабушка потеряла сознание и упала. Я очень испугался – чуть бабулю не прибил! Хорошо, что на ней было два платка, и их толщина хоть немного, но смягчила удар. Шишка на её голове была просто огромной. Бедняжка не ругалась, лишь приговаривала: «Ой-йо-йой…» Она меня не наказала, но я сильно переживал.
Ещё помню, как она заводила бражку: делала самогон, но всегда прятала от дедушки. Но, куда бы она ни спрятала, он всегда находил. Так вот, раз она спрятала его в картошку, в погреб. Тут как раз приехали зятья, и она решила угостить их бражкой. А дед уже ходил довольный. Когда она налила зятьям – дед отказался, это было удивительно. Зятья выпили, переглянулись, но промолчали. На её вопрос: «Ну что, может, ещё по одной?», они возмутились: «Мать, а ты что нас мутной водой-то поишь?» Она попробовала, а там была только закваска от бражки – настолько дед её разбодяжил [3]. А сам сидит, улыбается. Было даже такое, что бабушка закапывала брагу в огороде, но он все равно находил.
Вообще бабушка для кого как, а для меня была светом в окошке. Её поговорки всегда помогают мне по жизни. Она знала их много. Я сейчас, для примера, приведу несколько. Возможно вы их знаете, но думаю напомнить будет не лишним [4].
Поговорки моей бабушки:
– Долг платежом красен.
– Жар костей не ломит.
– Везде хорошо, где нас нет.
– Поспешишь – людей насмешишь.
– Воспитывай дитя, когда поперёк лавки лежит, как по вдоль ляжет – поздно будет.
– Сделал дело – гуляй смело.
Если вы спросите меня, зачем я пишу бабушкины поговорки, то я отвечу так: во-первых, они всегда мне помогали в разных жизненных ситуациях, а во-вторых, и это главное, – каждая записанная поговорка – это молитва Богу за её спасение. Царствие ей Небесное.
Дед Афанасий
Моё мнение о деде поначалу было нелестным, потому, что он очень много пил. Не просто пил, а ещё и умудрялся попадать в такие ситуации, из которых выбраться живым, означало увидеть чудо. При этом каждый раз, добравшись до дома, и выжив после очередного своего приключения, он выслушивал бабушкину ругань и делал всё по-своему. И так раз за разом до самого конца. Он не жил, а существовал от пьянки до пьянки.
Бабушка рассказывала, что в молодости он не пил совсем. Был удалым, бравым, слегка на кураже. В кулачных боях ему не было равных, хоть он и был небольшого роста – метр шестьдесят, не больше. В общем, был «первый парень на деревне». Силы в нем было немерено: когда мы с сестрой были маленькими, он связывал нас вдвоём ремнём и поднимал на одном пальце.
Дед Афанасий служил в армии, воевал на Финской войне, прошёл всю Отечественную, был участником Японской войны: защищал границы своей Родины на озере Хасан и реке Халхин-Гол. Ещё он говорил, что были машины «ГАЗ два раз», и что он встречался с лётчиком со смешной фамилией Коккинаки.
Когда он рассказывал нам про войну, мы над ним посмеивались, не верили ему. Правда, шутили мы на эту тему между собой. Всё это шло от того, что разговоры с нами о войне дед вёл только, когда был пьян. Позже мы узнали, что все его рассказы были правдой: и про машины – это был «ГАЗ АА», и про лётчика-испытателя, дважды Героя Советского Союза, генерал-майора авиации Коккинаки. По-другому нам тогда вспомнился рассказ деда о том, как попав в окружение, солдаты были вынуждены, есть мясо погибших лошадей, которое уже кишело червями.
У деда было много наград, и какое-то время у бабушки хранилась фронтовая газета, в которой писали о его подвиге: как снайпер дед уничтожил более ста фашистских солдат.
Придя с фронта, он стал работать кузнецом, а потом случилось событие, которое разделило его жизнь на две части. Мне не суждено было знать деда таким, как о нём рассказывала бабушка: хороший муж, герой войны, отличный работник и просто человек живого ума. Я знал его, как алкоголика, горького пьяницу и сломленного жизнью человека. И сломала его не война и тяготы жизни, его сломала подлость родного брата.
Его брат встречался с замужней женщиной, подробности мы опустим, потому, что важен итог – брат деда убил мужа этой женщины, а затем уговорил деда Афанасия взять вину на себя. Дед согласился, потому что хотел помочь брату и ещё он посчитал, что ему как фронтовику, имеющему награды, наказание будет предельно мягким. Вышло наоборот.
Суд рассмотрел дело и вынес суровое наказание: по десять лет срока моему деду и его брату. Одному за убийство, второму за лжесвидетельство. Не помогли деду ни награды, ни заслуги перед Родиной. Все медали и газетная вырезка безвозвратно пропали где-то в следственном кабинете. Возможно, сыграло свою роль и то, что убитый был членом партии, а дед и его брат нет. Бабушка хорошо запомнила фразу судьи: «Раз вступился за брата – вот пусть и сидят вместе, к тому же ложные показания дал…».
Дед отсидел, как говорится, «от звонка до звонка» – все десять лет, ни днём меньше. На зоне он тоже был кузнецом. О годах, проведённых в тюрьме, он никому и ничего не рассказывал, но было ясно одно – тюрьма его навсегда покалечила – придя домой, он стал пьяницей и дебоширом.
Когда дедушка пришёл из тюрьмы, он устроился кузнецом на кирпичный завод. От завода ему дали место под строительство жилья, выделили материалы. Дедушка сколотил для дома двойной каркас, в середину его насыпал опилки, утрамбовал, и вот так получились стены, которые могли держать тепло. Посередине дома стояла печка, а сам он был разгорожен на две половины. Во второй половине жили соседи. Квартира разделялась дощатой перегородкой посередине. С одной стороны были кухня и дедушкина мастерская, где в свободное время и потом, на пенсии, он шил домашние тапочки на продажу. Во второй половине были зал, спальня и все остальное. В тесноте, да не в обиде, и мне раньше казалось, что это так здорово – спать всем вместе, кушать всем вместе, праздновать праздники всем вместе…
В престарелом возрасте все своё свободное время дед занимался пошивом тапочек, продавал их на базаре, а вырученные деньги пропивал. Одни такие тапки для взрослого стоили пять рублей, детские – три рубля. Три раза в неделю – по средам, субботам и воскресеньям – были так называемые базарные дни, это дни, когда на базар приходило много народу. Был раньше такой вид торговли – базар, где продавались подержанные вещи и разные поделки ручной работы, как у моего деда. Таких умельцев на рынке было всего человека четыре. Общим у них были не только вид торговли, но и интерес в отношении выпить-закусить: если товар простаивал, а деньги отсутствовали, они где-то занимали, покупали бутыль, распивали ее – и тогда уже языки у них развязывались, мужики становились активными, словоохотливыми… Продажа шла. Когда долги отдавали – напивались снова.
Дедушка и меня учил шить тапочки. Их верхушка прошивалась цветными нитками, у меня хорошо получалось, и я попросил обучить меня этому делу. Сшил одну пару и сказал: «Продам их и заберу деньги себе». Дед возразил: «Почему ты заберешь себе все? Здесь же и материалы мои, и опыт мой». В итоге я спрятал тапки в печку – уж так хотелось мне их продать. Вот такое было у меня неправильное представление по этому вопросу, потом я его еще коснусь. Разница между тем, что ты сделал не так, и тем, что тебе было положено сделать, чаще всего и не дает развиваться в бизнесе. Мы не хотим платить за обучение, а в данном случае это и было обучение – пускай не бизнесу, а только шитью тапочек. Но я и сейчас помню, как это делать, и запросто смогу их сшить.
Я ходил с дедушкой на базар, и мне иногда перепадало мороженое или еще что-нибудь вкусненькое. Бывало, дед Афанасий напивался, как говорится, «в зюзю», и я тащил его на себе домой. Бабушка рассказывала, что пару раз к ней приходили знакомые и сообщали, что ее муж лежит на рельсах мертвый. Когда дед напивался, он мог уснуть даже в сугробе зимой, но Бог его миловал, и он не замерзал. Да с ним никогда ничего не случалось: как-то, напившись, по традиции «в зюзю», красного вина, дед заснул прямо на земле, а на его лицо, подобно бороде, насели мухи. Подошедший отец сначала подумал, что дедушка отрастил бороду.
Раз, идя домой с купленным поросенком в мешке, будучи подшофе, он решил присесть отдохнуть. Отдых его всегда был не без изюминки: он доставал свой «походный набор» – бутылочку, рюмочку – и «подкреплялся». Вдруг поросеночек высвободился из мешка и побежал, дед – вдогонку, долго петлял за беглецом по округе, но догнать так и не смог. Сильно разозлившись, пришел домой, взял ружье, выследил убежавшего поросенка и пристрелил…
Однажды, возвращаясь из школы через машзавод, мы с другом увидели, что какая-то женщина тащит от реки человека. Дело в том, что зимой машзавод сбрасывал в реку горячую воду, полынья не застывала, и приближаться к ней было опасно: можно было уйти под лед или обвариться. Мертвецки пьяный человек оказался дедом, был он в метре от воды и, возможно, на волосок от гибели. Он очнулся и, еле ворочая языком, произнёс: «Молодцы, я вам завтра конфет куплю за спасение утопающего» – и что-то ещё в том же духе. Тогда он даже идти не мог.
Пил дед сильно, каждый божий день, а бабушка покупала ему спиртное, иначе он сам уходил на поиски бутылки, и хорошо это не кончалось, а так, пьяный (мы тогда называли это «выпивший»), он даже работал, и работал хорошо, был мастером на все руки. Бабушка пойдёт до магазина, спросит: «Дед, тебе чекушку купить или одеколон тройной?», на что он отвечал: «Ну, возьми два одеколона – и больше, и лучше, и дешевле». Одеколон он пил в неразведённом виде и порой даже не закусывал, я это сам видел.
Дед всегда ждал, когда ему, как ветерану, принесут на 9 Мая подарок, не говорил об этом, но всегда ждал. В одну весну он тяжело заболел и ничего не ел две недели. Перестал пить, у него выпали все зубы, и бабушка вытащила его с того света только тем, что начала наливать ему по сто грамм водки: он выпьет – тогда поест, выпьет – поест, так и вернулся к жизни. Потом он снова заболел, уже был при смерти, но все равно к 9 Мая ждал подарка. Не дождался, он скончался утром в День Победы.
Несмотря ни на что, я очень люблю своего деда, мне он в жизни не сделал ничего плохого. Много хорошего я взял от него, и нехорошего тоже. Считаю, в моем пристрастии к алкоголизму была и здоровая доля наследственности, алкоголизм мог победить меня – так, как это случилось с моим дедом. Но я смог победить эту напасть, и спасибо Господу за то, что смог.
И ещё одно воспоминание о деде. Он был заядлым охотником и любил рассказывать, как он где-то кого-то подстрелил. Потом, будучи уже в старческом маразме, он все приговаривал, что ему нужно в лес, его там лось ждёт, и нужно брать чемоданы – идти за мясом.
Перечитываю эти строки, и слёзы наворачиваются. Я люблю вас дедушка и бабушка.
[1] Наперник – чехол для перины.
[2] Настропалиться – приобрести умение, навык делать что-либо быстро и хорошо
[3] Разбодяжил – сильно разбавил водой.
[4] Остальные поговорки можно найти в конце книги.
Глава 9. Взросление
Страх достаточно преодолеть один раз, потом будет легче
Нами движут инстинкты. С этим утверждением спорить трудно. Страх – один из основных, тот, что помогает выжить человеку, но может его и погубить. Если не вдаваться в подробности, то можно сказать, что страх мешает нам развиваться и делать наши мечты реальностью. Он сковывает нас, когда мы хотим сделать что-то новое, когда мы хотим измениться. Проще жить «по накатанной». Ведь кем я должен был быть исходя из истории моей семьи? Ну, максимум хорошим специалистом, токарем например. Ну, инженером – это в самых смелых мечтах, как у моего отца, когда он представлялся так девушкам при знакомстве.
К чему я начал говорить об этом? К тому, что при всём нашем уме, амбициях и желаниях мы не в состоянии иногда сделать шаг навстречу мечте, потому что мы просто боимся. Самое плохое в этом случае, что мы не признаемся в этом даже себе, нам проще найти тысячу и одно оправдание нашему бездействию, чем сделать самый простой, самый маленький шаг и тем запустить цепочку событий приводящих к успеху.
Один из страхов, которые я преодолел, был страх физического насилия. Очень себе серьёзная вещь, если ничего не делать, чтобы это исправить.
У нас в школе были «двое из ларца, одинаковы с лица» – местные хулиганы, всегда ходившие парой и обижавшие тех, кто слабее. Они шугали ребят ради развлечения и вымогали карманные деньги себе. Доставалось всем кто поменьше, и однажды очередь дошла до меня. Я ни ростом, ни шириной плеч никогда не отличался. Родители были не высокие, и я уродился таким же. Когда нас на физкультуре выстраивали в шеренгу, я был предпоследним и то, потому что отвоевал это место у девочки, стоявшей передо мной. Она хоть и была ростом выше, спорить со мной не стала, за что я был ей благодарен. Гораздо позже я понял, что все размеры внутри тебя. Ощущай себя большим, и никто не посмеет тебя обидеть.
В тот раз они снова подошли ко мне и стали что-то требовать, а я глядя тому, что был у них за старшего прямо в глаза отчеканил: «Если ещё раз ко мне подойдёте – пожалеете!». Не знаю, как я тогда на это решился, но твёрдо помню, что настрой был боевой, я действительно готов был умереть, но не сдаться, совсем не думал о последствиях. Больше они ко мне не подходили со своими претензиями и требованиями, а наоборот стали заискивать.
Вот так я и усвоил, что сила духа намного важнее физических показателей. Не надо бояться, надо делать.
Бренды и тренды
В детстве нас с сестрой одевали по-разному. Мама старалась дать нам самое лучшее, отец предпочитал экономить, но неизменным оставалось одно – скромность, ввиду небольшого дохода. Я всегда хотел зимние ботинки, а ходил в валенках. Как-то раз я узнал от ребят, что если начать тренироваться в лыжной секции, то вместе с лыжами выдаются ботинки. Ботинки! Так я стал лыжником. Я в этих ботинках ходил постоянно: и в школе и на улице. Как-то в школе была линейка, посвящённая 23 февраля, и нас выстроили в спортзале для награждения дипломами. Награждение проводил мой тренер по лыжам. Когда я вышел за грамотой, он внимательно посмотрел на мои ноги, обутые в лыжные ботинки, но ничего не сказал. Позже я узнал, что его это тронуло до глубины души, он так и сказал: «Надо же, какой приверженец лыжного спорта, даже на награждение вышел в лыжных ботинках!» Он ведь не знал, что у меня просто не было других.
Ещё одно незабываемое воспоминание – фуфайка. Сейчас этой национальной одежды прошлого века не встретишь на улицах, только заключённые теперь их носят. Оно и к лучшему, на редкость не красивая вещица, в которой вынуждена была ходить добрая половина населения, ввиду своей бедности. Большую часть своей школьной жизни зимой проходил именно в ней – в фуфайке. Она была сшита из черного сатина, простёганного ватой, без воротника. Ветер постоянно задувал за шиворот, и было зябко. Из модных элементов сверху имелись два накладных кармана и большие круглые пуговицы. В тот период я мечтал о пальто, таком красивом, драповом пальто с каракулевым воротником, но моей мечте не суждено было сбыться – мне купили тулупчик. Хорошая вещь как не погляди. Смотрится хорошо и морозы в нём не страшны. Хочешь в школу в нём ходи, хочешь с горки катайся, в любом случае будешь в тепле, но я хотел пальто! Когда ты юн, ты не думаешь, о характеристиках вещи, тебя больше беспокоит её внешний вид и то, что скажут другие, глядя на тебя. Так и я не задумывался о том, что в тулупе теплее. Думаю, это простительно для школьника.
И всё же когда чего-то сильно-сильно хочешь, то получаешь это. Моя мечта сбылась в восьмом классе, мне купили вожделенную обновку. В новом пальто я зашёл за другом и его мама при моём появлении воскликнула: «О, тебе купили пальто!». Мой модный триумф был не долгим, после смерти мамы я опять влез в фуфайку, так как из старого пальто вырос, а новое мне уже никто покупать не собирался.
Завершить свои рассуждения об одежде и её роли в нашей жизни я хочу рассказом о костюме из «мышиной» ткани. Для меня этот эпизод был по-настоящему трагичен, пусть сейчас я смотрю на него с улыбкой. Вы же знаете, что у каждого возраста и достатка свои трагедии: «у кого-то хлеб чёрствый, а у кого-то алмазы мелкие».
Важно напомнить, что мама старалась меня одевать «как куколку», отец же смотрел на вопрос выбора вещей с той точки зрения, что «чем дешевле, тем лучше». Была такая хорошая поговорка: «Стыд прикрыт и ладно», так вот она в полной мере отражала отношение отца к вопросу нашей одежды. Этот случай произошел, когда мама уехала на лечение (это было после того, как её придавило остановкой) и не купила мне школьную форму. Отец сильно возмущался, что она этого не сделала, но отправить меня в школу без формы он не мог, и вот мы пошли в магазин.
Отец выбирал не долго, он сразу взял костюм из «мышиной» ткани. Сказать, что я был расстроен – ничего не сказать. Эти костюмы, пошитые из ворсистого материала, носили самые бедные или те, кто находился на попечении государства как малоимущие. Всё дело было в ткани, а точнее в её безобразном качестве. Стоило поносить этот костюм пару дней, как ворс закатывался, и казалось, что ты грязная мокрая мышь, только что вылезшая из норы.
Страдать на тему покупки можно было сколько угодно, отец сказал, что «это окончательное решение» и купил мне этот ужас. Для меня пойти в школу в таком костюме было позором, но я пошёл, так как по-другому было нельзя. Я сидел за партой во время перемен, стараясь как можно меньше привлекать к себе внимание. Мне было стыдно.
Тот случай с «мышиным» костюмом имел благоприятный исход: мама вернулась с лечения и купила мне нормальную одежду, пусть и не самую дорогую. Однако память о том стыде, чувстве неловкости, оттого что твоя одежда не имеет приличного вида, так как твои родители не могут позволить купить тебе другую, очень глубоко запала мне в душу. Я даже на переменах не выходил из класса. Мне было стыдно быть бедным. Когда люди, жалея нашу семью, отдавали нам старые вещи, я их не носил. Мне было неприятно донашивать после кого-то. Эти глубокие переживания детства со временем переросли в стойкое стремление зарабатывать и чувствовать себя достойно.
Я не осуждаю отца, наоборот, считаю, что он всё делал правильно. Его действия разозлили меня в хорошем смысле этого слова. Хотя в тот момент я пообещал себе никогда так не поступать со своими детьми. Годы шли, и я изменил своё мнение. Я использовал этот прием, воспитывая своих детей. Да, это больно, но действенно. Такие моменты помогаю пересмотреть свой взгляд на то, что должны и не должны тебе родители и на то, что надо трудиться, чтобы заработать себе плюшек.
Воспитательный процесс труден и не однозначен, но в жизни я много раз находил подтверждение правильности и уместности такого воспитания: «боль и удовольствие движут людьми, но боль сильнее». Читая фразу, понимаем, что я говорю не о физической боли.
Так вот, одеваться надо для себя: чтобы нравиться себе в зеркале, чтобы близким было не стыдно идти с вами вместе, чтобы вас пропускали в достойные учреждения, но зацикливаться на одежде не стоит. «Встречают по одёжке, а провожают по уму!» Это поговорка моей бабушки.
Сколько стоит поумнеть
Знаете, есть такая поговорка: «Жизнь учитель суровый: учит основательно, берёт дорого». Хорошая поговорка, а главное всегда актуальная. Я мог бы привести множество примеров, когда я платил в денежном или моральном эквиваленте за полученный жизненный опыт, но раз мы говорим о времени, когда я ещё учился в школе, то сейчас будет история о сломанной челюсти.
Как то вечером я с друзьями бегал по дороге недалеко от дома, мы играли. Забавы наши были бы невинны, если бы не одно но! В перерывах между играми мои друзья дразнили прохожих. Наша «детская шалость» восторга или умиления у объектов шуток не вызывала, но нас не трогали. Люди просто шли мимо. И вот в зоне нашей видимости оказалась группа из трёх человек – это были старшие ребята, я знал, что они ходят в боксёрскую секцию. Пройти мимо нас спокойно они не смогли, мои товарищи стали их дразнить и говорить что-то неприятное. Спортсмены ответили, завязалась словесная перепалка. Я тоже вставил свои «пять копеек» с фразой: «Ой, ну прям уссаться от смеха!». Только потому это сказал, что знал одного боксёра. После этого именно он подошёл ко мне и ударил в челюсть. Удар был очень быстрым, закрыться я не успел, отходить не стал. Я думал, что он меня узнает, ведь я его знал и поймёт мой юмор. Желание их обижать у меня не было. Они ушли, а мы продолжили играть, правда, дразниться перестали.
Уже дома я понял, что зубы у меня не сходятся. Сказал родителям и меня повезли в больницу. Рентген выявил перелом. На голову мне надели панцирь, под челюсть подвели гипс, и я стал похож на космонавта. Так я и ходил в этой «каске»: ел только жидкую кашицу, похудел от такого питания, это на заметку тем, кто борется с лишним весом, не мог голову нормально повернуть, да и спать было тяжело.
Итогом моего желания покуражиться и показать себя там, где делать этого не стоило, стало многонедельное ношение гипса со всеми вытекающими неудобствами. Лихой боксёр, что решил по праву сильного выяснить отношения в бою, получил два года условно. Вроде бы всё, но это не так: я пишу эту книгу через много лет после случившегося, а значит мне известны дальнейшие события и это важно. Сломанная челюсть научила меня вести себя прилично, и не распускать язык даже при людях, с которыми я знаком. Так же в голове я держу для себя следующее правило: натворил дел – молчи, а при самом плохом раскладе лучше гордо ретироваться. Как в известном анекдоте: «Мы никогда не отступаем! Мы с презрением поворачиваемся к врагу спиной и бежим вперёд». В общем, я выводы сделал, а вот боксёр нет. Так он и жил дальше не сдерживая себя, ничего хорошего в жизни не видел и вместо того, чтобы хоть что-то делать, кичился своим спортивным прошлым. В итоге опустился совсем и спился.
