Сергей Юрьевич Медведев
Промахи и победы
Одним из таких уникумов был рядовой Чувалаев. Человек огромного роста, богатырского телосложения, отменного здоровья и отвратительного характера. Его взгляд просто не выдержать. Он был родом из глухой деревни, затерявшейся где-то в Кемеровской области. Рос без родителей, воспитывался дедом. Толи сам по себе он был поперечным в край, толи решил себя так вести когда попал в стройбат, этого мы не знали. Зато все четко знали, что лучше его не трогать. Работал он в подсобном хозяйстве. Вернее он ходил туда, а работать заставлял других. Когда начальство узнало, чем он занимается, его решили перевести в роту механизаторов.
Рядовой Чувалаев это решение не одобрил и в тот же вечер вернулся от механизаторов в нашу казарму. Его пытались переселить ещё несколько раз. Без толку. Он не подчинился решению руководства и оставался где был. Тогда его посадили на гауптвахту, но он так орал и бился в стены, что его выпустили и больше не трогали. Все решили, что он дурачок. Пусть дослуживает, как может, и на гражданку его, от греха подальше.
Однако дурачок оказался умнее всех. Когда ему из дома написали (а написали или нет неизвестно), что дед при смерти и хочет с ним попрощаться, он резко поменял свое поведение. Стал идеальным солдатом. Просил у командира, чтобы его ставили в наряд по роте через день, а это очень тяжелый наряд. Надо стоять сутки у тумбочки дежурного по стойке смирно и в любой момент быть готовым доложить, как идут дела. Все приказы выполнял четко и правильно и через три месяца уехал домой одним из первых из своего призыва, получив при этом месячный офицерский паек, и комплект нового спецпошива. А может это была его версия, как быстрее смыться домой. Да и командирам лучше, а вдруг передумает и возьмётся за прежнее.
Ещё один не менее интересный кадр – рядовой Митрошин. Он служил в роте обслуживания, но к нам, связистам, приходил часто, так как был другом командира отделения. Хороший коммуникабельный парень, когда трезвый. Когда пьяный всё: – "Туши свет, кидай гранату!" Как-то раз прибегает он к нам на коммутатор и кричит, что его теперь посадят. Мы естественно выяснять начинаем, что и как. История получилась следующая: поспорил он с командиром и тот назвал его дураком. Рядовой Митрошин не растерялся – поднес к лицу командира зеркальце и сказал, что дурака, он (командир) сейчас в зеркальце видит. Ну, знамо дело сразу драка завязалась. Тут уже неважно кто прав, для рядового это срок. Без вариантов.
Выручать парня надо. И мы состряпали телеграмму о том, что у рядового сильно больна мать и приписку сделали такую, будто еще и от врача справка на эту тему имеется. Это называлось заверенный факт. То есть, отправляющий телеграмму, предоставлял справку из больницы, а телеграфист просто печатал слова – заверенный факт, что говорило о действительном наличии таковой справки. Мы просто на телеграфном аппарате написали такой текст в нарушении всех правил. Отдали начальству и затаились. Всплыви тогда подлог, всем было бы лихо, но судьба нас пожалела. Митрошина домой быстро отправили, а дома он еще у врачей справку выпросил, чтобы ему на месяц задержаться. Когда он в роту вернулся, всё уже поутихло, и он вёл себя скромно и лишний раз на глаза начальству не показывался. Мы не показали телеграмму из военкомата, где о нём сообщали, как о возмутителе спокойствия в его городе. Ну, бывают такие люди и в стройбате их много, считай много больше половины. Но не у всех есть телеграфисты в друзьях. Тем и закончилась та история.
Ещё случай был в нашей роте, правда, до моего приезда. Три старослужащих, собравшихся на дембель, напились и гоняли всю роту. Заставляли молодых ползти под кроватями, делая вид, что они плывут. Когда человек выползал из-под последней кровати, «выныривал», ему подставляли эмалированную кружку к носу и били по ней кулаком. Это называлось «заплыть на пиво». Многим сломали носы. Одному дали пять лет, второму семь колонии, а третьему два года дисциплинарного батальона. Дисциплинарный батальон это самое страшное. Ты там служишь, годы в службу не засчитываются, потом по возвращению, служишь оставшийся срок. И это самое страшное, ты возвращаешься один, и твоих сослуживцев нет, а сослуживцы всегда держатся друг за друга. А тут ты один. И учитывая твою статью, и историю наказания, с тобой поступают также. Полное унижение.
Я специально в предыдущей главе не стал писать, что пили все! Пили, может и не все, средств не у всех хватало. А вот химически изменяли сознания почти все. Для этого был годен «поморин» это зубная паста, его каким-то образом обрабатывали и выпивали. Крем для сапог тоже годился, его намазывали на хлеб и клали на батарею, после какого-то времени крем убирали и ели этот хлеб. Пропитавшийся раствором хлеб, и менял сознание. У кого были, какие то деньги, покупали огуречный лосьон, тройной одеколон, ну это уже изыски. Поэтому я и был в почёте в каптёрщиках, отдавая посылки с алкоголем без проверки. Алкоголь посылали в грелках, что бы ни разбились бутылки. Говорят, что где то было сильное отравление от не промытой грелки, не у нас, никого ничто не останавливало. Вот такая была среда. Никто не знал: – "Имей Бога в душе и сознание менять химически не надо». Но это я понял и сам не скоро.
Не всё так угрюмо
У нас в санчасти появился стоматолог, офицер лейтенант. Он на гражданке сильно накосячил и ему предложили исправление, служба в стройбате. Он согласился, иначе грозило другое заведение. Узнав, что я занимаюсь чеканкой, в Норильске был завод гидролизной меди, мы брали эти листы и превращали их в красивые картины, а что делать, когда совсем ночь не кончается, приглашает меня к себе. Естественно для осмотра полости рта. Находит у меня раскрошившийся зуб и предлагает удалить корни. Поставил укол, для большей анестезии налил рюмку коньяка, мы чокнулись и он, работал, наверное, меньше минуты. Со словами тридцать две тысячи, сколько то, он сказал: – "Всё готово". Я ничего не понял, он мне объяснил, что в больнице он специализировался исключительно на удалении зубов. А, первоначально, учился в морге на покойниках. Мне он сделал наказ, зубы надо лечить пока они не болят, потом поздно. Так я и сохранил свои, до пятидесяти восьми. И сделал коронки фарфоровые исключительно по причине истачиваемости зубов, это после перелома челюсти в детстве, видимо произошло смещение и как результат зубы стали вдвое короче. Он часто приглашал меня на проверку зубов, мы анестезировались коньяком, я делам ему чеканки.
Кусок в горле
С санчастью был ещё один интересный случай. Пришёл большой призыв и карантин проходил в полку. Их также как нас гоняли по плацу с маршировкой, и они также голодали. И вот однажды узнаём. Один молодой призывник подавился большим куском мяса. Быстро вызвали врача, он сделал ему разрез горла ниже застрявшего куска. Прилетел вертолёт, и ему извлекали этот кусок уже в городской больнице. Врачи удивлялись, как он смог проглотить кусок огромных размеров? Вот так бывает, есть хочется, надо успевать. Парня спасли. Потом он стал служить в санчасти санитаром.
Демобилизация
Демобилизация – это что-то особенное в жизни солдата, важное время перед окончанием армейских будней. Мне даже в каком-то смысле повезло, что я был в отпуске. Немного охладел ко всему этому и не так активно готовился к знаменательному событию. Многие относились к предстоящему «дембелю» с полной самоотдачей: шили новые костюмы или перешивали парадные формы, изготавливали аксельбанты, как в войсках президента, а тогда генсека. В каждых погонах (это на рубашке, на кителе и на шинели) делали вставки, чтобы эти погоны не мялись. Ходить в такой форме очень трудно, но зато сколько форсу! Ботинки покупали новые, на фуражки навешивали всякие висюльки – кто во что горазд!
Патрули потом вылавливали разряженных солдат и приводили в нормальный вид. Возвращались из армии обычно в простых парадных формах, а уже перед домом переодевались. Поэтому и не хватало парадных костюмов, их у молодых отбирали. За год до окончания службы начиналась эта подготовка к демобилизации. А когда «дембеля» возвращались домой, то оказывалось, что никому этого не надо и никто этого не ценит и не понимает. Тогда, конечно, могла возникнуть даже душевная травма: парни-то думали, что девчонки сейчас прямо партиями начнут бросаться к ним на грудь и объясняться в любви, но ничего подобного не происходило.
В армии тупеешь, начинаешь думать, что служба в армии, поможет в твоей жизни на гражданке – так мы называли жизнь в гражданском обществе. Конечно, никто и не собирался учитывать подобной заслуги. Приобретением было лишь собственное нравственное и физическое взросление.
Я бы сказал, что армия – это, прежде всего, система выживания. Выжил, не деградировал, стал сильным – плюс тебе, а если сдался – то, возможно, и не дожил до дембеля. Лезли в петли.
Я вспоминаю с содроганием и благодарностью, что прошел это и выдержал, а также приобрел много опыта. Оговорюсь, описываю в основном негативные моменты. Было много и интересного, позитивного. Я благодарен судьбе, что прошел этот участок своей жизни, получил опыт, научился ценить жизнь. И еще меня часто спрашивают, доволен ли я своей жизнью, хотел бы, что-то в ней поменять? Менять не хочу. Доволен! Все равно мы грешники, главное осознать, покаяться и идти дальше не допуская повторения прегрешений. Но это не всегда получается. В этом заключается суть работы над собой постоянно.
В целом для меня это время прошло быстро. Домой я приехал тихо и не заметно. Как меня никто не провожал, так и встречать меня никто не собирался. Однако оговорюсь, что того щемящего чувства жалости к себе, что было когда я уходил при возвращении не было. Я повзрослел. Действительно, спасибо Господи за всё и Слава Тебе.
Первый очень сильный страх
Первый раз это случилось во время службы.
Это был день моего рождения. Мне двадцать лет, самая прекрасная часть жизни, когда ты еще молод и наивен и вдруг меня охватывает липкий и иррациональный страх. Страх не успеть. Что не успеть? Почему не успеть? Это всё не важно. Важно, что в этот момент я чувствую себя так, будто жизнь заканчивается, а я только зубы успел почистить и то не все, отчетливо помню фразу в моей голове: "Мне двадцать, а я ещё ничего не сделал!"
Второй раз меня так накрывало в сорок. Всё те же мысли о скорой смерти и о том, что жить осталось два четверга, а ничего не сделано.
Как это объяснить? Да никак. Просто так бывает. Это как раз те моменты, когда ты пытаешься понять, правильно ли выбрал свой путь, и всё ли идет по плану. Как правило, ответ не находится. Да и от плана отклонения выявляются существенные.
А вот высказывание Стива Джобса, владельца «Apple»: «Когда мне было семнадцать лет, я прочитал такой афоризм: «Если вы живете каждый день, как будто он последний в вашей жизни, когда-нибудь вы, наверняка, окажетесь правыми». «Это произвело на меня впечатление, и последние тридцать три года я каждое утро смотрел в зеркало и спрашивал себя: Если бы сегодня был последний день моей жизни, захотел бы я сделать то, что намечено на сегодня? И когда на протяжении многих дней я отвечаю себе «нет», я знаю, что должен изменить что-то».
Почему я пишу сейчас об этом? Просто несколько дней назад этого человека не стало. Раньше я не слышал этих его слов, а буквально за два дня до его смерти посмотрел фильм, где он выступал перед выпускниками колледжа с речью, а еще через два дня, уже после его смерти, я пересмотрел фильм. У меня холодок по спине пошел от страха. И я задал себе вопрос: – "А сейчас ты что сделал в жизни"? И я был в шоке. Мало чего я сделал в жизни, мало! Я, наверное, день ходил подавленный. А сейчас сел за книгу. Думаю, это тоже дело моей жизни – рассказать про себя честно, как бы ни было стыдно. Я не добился таких результатов, как Стив Джобс, я человек, каких много, я обыкновенный человек, из которых и состоит человечество. И мы вправе распоряжаться своей жизнью и прожить ее ярко, так ярко, как это мы можем, а мы можем многое. Преодолевай себя, преодолевай постоянно! Может, трудно, порой невозможно, но это только кажется, все равно – встань и иди!
И еще высказывание Стива Джобса: «Никто не хочет умирать. Даже люди, которые хотят попасть в рай, не хотят для этого умирать». И вот тогда мой страх прошел. Он просто иногда напоминает о себе: «Что ты сделал?»
А страх – это помощник или враг? Как не крути – без него не бывает. А вот от того, кем ты сделаешь свой страх – помощником или врагом, – и зависит, какова будет твоя жизнь. Бесстрашных людей не бывает. «Не страшно – это тогда, когда только ты один знаешь, как тебе страшно», – услышал я от одного человека. Но не все так печально. В жизни полно радости. Научись ее ощущать. Просто она рядом с болью, и самое парадоксальное, что одно без другого невозможно. А иначе, не испытав боли, как ты узнаешь, что такое счастье? Ожидание счастья больше самого счастья. Счастье мимолетно, длится мгновения. Один человек, свадебный фотограф, говорит, что на свадьбах обычно желают вечного, большого, долгого, нескончаемого счастья. Он в таких случаях внутренне возмущается, считая, что это нереально. И приводит интересную модель своего видения жизни: – «Вот мы сначала закладываем фундамент, строим первый этаж, а чтобы пережить счастье в следующий раз – это все равно, что снова строить новый этаж, потом опять новый, и так постоянно. Дом может быть многоэтажным, при особом старании может быть и небоскребом, смотря какой фундамент заложен. Хороший фундамент нужно закладывать сразу – потом его уже не заменишь. А вот жить всегда на одном этаже скучно, неинтересно и целеустремленному человеку просто невозможно».
А сейчас мне шестьдесят! И что? Одна женщина недавно спросила меня, если вдруг завтра будет пора умереть, доволен ли я сегодня своей жизнью. Доволен, не задумываясь, сказал я. Мало того, если бы мне предложили выбрать жизнь заново, я бы выбрал свою. И если бы сегодня, предложили новое интересное дело, и я знал, что завтра умру, всё равно бы начал. Сутки можно жить созидая. Много ошибался, много грешил, много ленился, много чего. Но это моя жизнь. Бог имел на меня свои планы. Он дал мне упасть в алкоголизм до четвертой стадии, я даже пил одеколон с похмелья, когда жена отбирала у меня деньги, лишая возможности пить. Я знаю, что это такое, когда готов хоть что выпить, лишь бы не умереть или убрать этот страх смерти. И Бог позволил мне выбраться, выпутаться из этого. Наверное, для того, чтобы я рассказал вам: можно выйти из любого положения, только надо искать выход. Не находят выхода только те, кто его не ищет. И не только из алкоголизма. Мы с сыном победили наркоманию. Я выпутался из бедности и стал миллионером. Я понял: не надо бояться терять. Бог забирает что-то важное, чтобы дать тебе лучшее, однозначно. Только это лучшее нам не всегда понятно и нужно. Но со временем понимаешь, что именно так и должно было быть. Сам бы не догадался, а благодаря испытаниям осознал, понял и принял.
Вот так. Я сам многократно перечитываю эти главы, постоянно хочу, что-то поменять, но не в жизни, в жизнеописании. Иногда мне кажется, что я слишком часто говорю об алкоголе, о своих промахах. Это моя миссия, говорю я себе. Бог дал тебе это поручение. Потом я опишу, как я это понял. Сейчас просто читайте. Ужасаетесь? Значит нормально! Я сам иногда ужасаюсь. Но ведь так было. И ведь я сейчас не такой, я лучше. Я уже 29 лет воздерживаюсь от алкоголя, больше 20 лет не курю. Оставил прелюбодеяния. Но я далёк от совершенства. Да и бывает ли оно? Совершенствования это постоянный путь, который с окончанием жизни не прекращается. Ведь после, этого временного отрезка жизни мы можем попасть в вечную жизнь. А можем и в вечную смерть. Решает Господь. Недавно услышал высказывание одного монаха: – "Три вопроса у вас возникнут, если вы попадёте в рай. Почему тут так много людей, которые, по-моему мнению, не должны здесь быть, и где те, которые, по моему мнению, должны здесь быть? и главный вопрос, а я то, что здесь делаю?" Он афганец, герой России, советник президента. И я понимаю его. Ведь первый в рай попал разбойник, висевший рядом с Христом на кресте. Он покаялся. Первый в ад попал апостол Иуда, он предпочел самоубийство, покаянию. А Пётр покаялся после троекратного предательства. И теперь ключи от рая у него. Почитайте Евангелие. Я читаю каждый день. И часто, как в первый раз. Переосмысление. Вот так и я, капля за каплей осознал и пришёл к Господу. Пытаюсь познавать далее. Как сказал один классик: "Чем больше я знаю, тем больше понимаю, что ничего не знаю". Я несу свою ношу, которую способен вынести, кто большего достиг, там и ноша другая. Господь более твоих сил не даёт.
Глава 13. Снова учёба
Перевод в вуз по месту жительства
Когда я пришел из армии, это была глубокая осень, почти зима и я, естественно, не восстановился в институте. А ближе к осени следующего года, поехал в Новокузнецк восстанавливаться для продолжения учёбы. Там мне сказали, что учиться можно только заочно, я и хотел перейти именно на эту форму обучения, так как мой дядька уехал жить из Новокузнецка в Брест, и мое жилье и работа теперь были на родине, в Ишиме, Тюменской области. Мне посоветовали обратиться в учебное заведение по месту жительства, что я и сделал: написал заявление и мои документы переслали, и я восстановился на первом курсе, но потерял еще один год – документы пришли с опозданием. Вот и получилось, что с момента поступления прошло четыре года, и учиться я стал на пятый год. Вообще, я учился с момента поступления до окончания учебы пятнадцать лет. Мне кто-то сказал: – «На заочном отделении только первые шесть лет трудно, а потом привыкаешь» и еще одна поговорка меня успокаивала: – «Мы встали в очередь за дипломом, надо ее выстоять».
Первая сессия
Перевелся я в Тюменский Индустриальный институт. Получил задания, контрольные работы, и начал подготовку к своей первой сессии. Выделил время для этого, получил в библиотеке учебники и по-настоящему вгрызся в "гранит" науки. Давалось все нелегко, но давалось. Дядька научил меня не отступать, и я шел вперед, не обращая внимания на трудности. Все контрольные я сделал самостоятельно.
Я вообще по жизни везунчик, мне не просто везет – очень везет. Ну, так я раньше полагал, а сейчас-то понимаю, что это Господь опекает меня, иначе и не объяснишь череду случаев, из которых на первый взгляд, казалось бы, не было выхода, но я всегда выбирался. Понимаю, выбирался благодаря Ему – Богу, Он помогал мне всегда, потому что Господь любит грешников, и чем сильнее человек нагрешил – тем сильнее Он его любит, закоренелые грешники у него – на особой опеке, это я сделал такой вывол. Всю жизнь Он ко мне относился благосклонно и в трудные времена посылал людей, идеи, возможности.
Так и на этот раз. При поступлении в институт я не знал ничего. Приехав, на свою первую сессию, я очень много занимался, читал специальную литературу, но еще очень многого не знал. Там, где я поступал— мне во всем помогал дядька, он знал, куда обратиться, как и что делать. А здесь я тыкался, как слепой котенок. Я подошел к расписанию и стал его переписывать. Занятия в течение двадцати дней стояли почти вплотную, с восьми утра до десяти вечера с небольшими перерывами, а иногда и без. К тому времени я еще не знал, где буду жить. А когда меня что-то интересует, я всегда, не стесняясь, спрашиваю. И вот рядом стоит парень, такой на вид не богато, но прилично одетый, как будто уже в деле учебы прошедший огонь и воду, а может быть, даже уже и закончивший учиться, он выглядел уверенно, так, будто знает тут все дела. Я решил к нему обратиться, спросил, как и что, и тут выясняется, что он, как и я, – тоже первокурсник, только учится в параллельном потоке, на родственной специальности. Он тоже еще не определился с жильем. Мы сразу познакомились, он сказал, что у него в этом городе тетка, и мы сейчас вместе идем к ней проситься жить. Я опешил: – «А как же я? Мы же только познакомились». Ответ прозвучал судьбоносно: – «Где один, там и другой». Этот хороший добрый парень Леонид Осинцев стал мне верным другом, жаль только, что живет далеко. Господь дал мне помощника вместо дядьки. Мы отсидели первый день занятий вместе, и потекла наша студенческая жизнь. Так мы, пока меня не отчислили во второй раз с пятого курса, вместе ездили на сессии, вместе сдавали экзамены, вместе заходили, вместе брали билеты. Если кто из нас чего не знал, мы менялись билетами, делали друг за друга задания, потом опять менялись – так, взаимовыручкой, слава Богу, и поддерживали друг друга. Я очень плохо знал английский, а он в нем хорошо разбирался. Мы сдавали «тысячи»: каждому нужно было перевести, по-моему, двадцать тысяч слов технического текста. А я не знал языка и вообще не хотел им заниматься, почему – не знаю, непонятно, на что тогда надеялся. Так вот эти «тысячи» надо было сдавать с обыкновенной бумажкой, без фото, где была указана только фамилия сдающего. Мы решили, что к одной преподавательнице он идет сдавать «тысячи» за себя, а к другой – за меня. Контрольные задания по английскому за меня делала моя знакомая. Я думал, что как-нибудь сдам экзамен в институте, я же сдавал уже в десятом классе, ничего не зная. В общем, как всегда, надеялся на русский авось. Так мы и шли плечом к плечу, правда, он до института уже окончил техникум с такой же специальностью – то есть имел азы профессии. Он говорил, что здесь программа обучения та же, только немножко шире: где-то немножко добавлены предметы, где-то они немножко изучаются глубже. Он все знал, поэтому мне было легко с ним учиться, Бог, как всегда, дал мне наставника. Он мне рассказал такую поучительную историю. Можно ей дать название даже. Как не надо сдаваться. Вернее никогда не надо сдаваться. Он сдавал вступительные экзамены в вуз и вот сочинение. Он говорил, что очень плохо раскрыл тему и понимал, что его сдача этого экзамена под угрозой. В конце сочинения он написал. Я, конечно, понимаю, что мое сочинение слабо и шито белыми нитками. Но я очень хочу поступить учиться. Поставьте мне три. И с новой строки. Это конечно шутка, но в каждой шутке есть доля правды. Спасибо. Он получил три и как человек со стажем, и закончивший техникум был зачислен. Как говорила моя бабушка: «Мир не без добрых людей».
Когда я приехал на сессию, одна контрольная по математике не пришла вовремя, и мне пришлось ее защищать: мне дали задания для проверки из параллельного варианта. Я тут же решил. Преподаватель дает еще одно задание – я опять быстро решил. Смотрит на меня недоумевая, ведь задания в контрольных работах всегда повышенной сложности, и предлагает сдать экзамен досрочно. Я растерялся, спросив: – «А разве так можно?». Преподаватель, поставив зачет по контрольной, отправила меня сдавать экзамен вмести со всеми. Я, конечно, сдал экзамен по математике на отлично и понял, что задания, в билете, были очень легкие. Пошел и сдал все другие предметы досрочно. Ведь контрольные я делал сам, поэтому и сдача экзаменов для меня не представляла трудностей.
Эта самоуверенность меня и подвела, я думал, что все легко можно сдавать, даже не уча предмета. Первая сессия была сдана досрочно и на пятерки, а вот вторая – уже с трудом и на тройки. Хотя каждый раз я обещал себе, что буду заниматься дома, как и в первую сессию. Решал это делать сразу после сессии, потом решал немного отдохнуть, потом еще немного, ну, в общем, вы уже понимаете, к чему это приводит. Я каждый раз ехал на сессию неподготовленным, в поте лица сдавал, что мог, что не мог – оставалось хвостами.
Я опишу случаи с обучением сразу, хотя моё обучение продолжалось после восстановления одиннадцать лет, и жизнь шла, но не будем путаться. И поймите меня правильно, я описываю самые курьёзные случаи, опуская те труды, которые я делал добросовестно.
Только сейчас вспомнил. Просыпаемся мы с другом утром. Я не выспался и встал на локти и коленки, что бы ни уснуть, а сам на кровати. Потом встаю, а он меня спрашивает: "Ты что молился". Я смеюсь и говорю: “Нет, это что бы ни заснуть". Я же тогда ещё не верующий был. Посмеялись мы. А сейчас думаю, как же Господь мягко, уже тогда намекал мне, молись!
Мне в космос не летать
У меня со школы были проблемы с физикой. Я, конечно, сдал ее на вступительных экзаменах в институт, но физику я знал плохо. Более того – я ее боялся. Контрольные по физике и математике за меня делал мой одноклассник. Так можно, учась заочно. Но экзамен надо сдавать самому, присутствуя лично. Как бы ты ни тянул с учебой, дата экзамена неизбежно приближается. И вот он, тот день – он настал. Я стою у аудитории и не знаю, как буду сдавать этот экзамен. Проанализировав свою жизнь, понял: когда не сдаешься и чего-то хочешь, выход всегда есть, по крайней мере, подсказка. Этот раз не был исключением. Выходит один из преподавателей из аудитории и спрашивает, есть ли добровольцы, готовые с первого этажа на шестой занести шесть парт в кабинет физики. За это было обещано снисхождение на экзамене, плюс один балл. Нас вызвалось шестеро смелых. Желающих особо не было, видимо, так хорошо все знали предмет. Мы пошли таскать парты, а они тяжеленные. Вшестером мы кое-как их отрывали от пола, а еще, представьте, надо было тащить их на шестой этаж. Задание это заняло часов пять, но мы справились.
Зашли в аудиторию. Завербовавший нас преподаватель сказал, что надо взять билет и сесть, а когда будем отвечать, наш добрый вклад будет учтён. Хорошо, подумал я, соблюдем формальности. Взял билет, сел, делаю вид, что готовлюсь. По билету ничего, естественно, не знаю и как-то даже не волнуюсь, кручу головой. Хочу попасть к тому преподавателю, который давал фронт работы, но меня вызывает другой. Смотрю в сторону нашего спасителя – он кивает головой, я иду сдавать. Преподаватель приготовился слушать, а я, так как ничего не знаю, и не готовился, говорю, что таскал парты! Надо было видеть его лицо. Парты партами, говорит, а экзамен экзаменом, к вам может быть только снисхождение, плюс один балл. Я говорю, что вот я и согласен на снисхождение в три балла, два плюс один бонусный. Мне показалась, что выражение его лица стало таким, будто он в чем-то виноват передо мной. Мы начали разбираться. Мне предлагают все-таки сдавать экзамен, а я говорю, что понял так, что сдавать не надо, раз таскал парты. И вообще, если бы я знал, что будет такой расклад, то и не таскал бы такие тяжеленные столы. Даже предложил разрешить спор у руководства кафедрой, но они почему-то не захотели. Короче, я получил свою тройку, и на этом физика в моей жизни закончилась.
Сейчас я, конечно, понимаю, что был неправ, надо было учить предмет. И главное, его можно было выучить, были бы время, да желание. Но, как часто бывает, лень и другие приоритеты взяли верх.
Иногда так бывает, что даже сами преподаватели считают, что-то не нужным. Так было с информатикой. Она была у нас зачётом. В то время, вычислительные машины занимали огромные площади, требовалось знания языка программирования: Фортран, Алгол. Скажите, вы это знаете? Вот и наш преподаватель решила, что нам это не надо, молоденькая девочка программистка пожалела старых дяденек и тётенек. И со словами: "Когда понадобится, выучите". Она всем поставила зачёты, забрала свой торт и шампанское и пошла домой.
Мой родной язык русский
Английского языка я никогда не знал, потому что никогда его не учил. Когда мы пошли в пятый класс, после начальной школы, у нас добавились некоторые предметы, в том числе и английский. Вначале учительница взялась за нас, хотя мне не очень-то хотелось учить язык, я многого в нем не понимал. Не помню уже, по какой причине она ушла. После нее английский у нас вел преподаватель из института, он был шутником, с ним, конечно, было весело! По субботам он читал нам «Братца Кролика» в оригинале, и это было довольно интересно. В восьмом классе преподаватель опять сменился. Я все филонил, старался отмазываться. В общем, учился кое-как. В девятом и десятом классах – та же история. На экзамене мне попался не выученный материал, я сказал, что мне английский все равно не нужен при поступлении, в итоге получил тройку. На этом, казалось бы, все и закончилось, но, когда я стал учиться заочно в институте, английский язык был необходим. Контрольные работы и переводы технического текста за меня делали.
Но главный экзамен мне все-таки пришлось сдавать самому, я дотянул до лета, пришел на кафедру. Но не сдать экзамен, а договориться, я умел договариваться. На экзамене мне дали тему, я сделал вид, будто обдумываю задание. Однако меня быстро раскусили: «Парень, ты же ничего не знаешь, как собрался сдавать?» Я говорю: «Ну, сдавал же уже!» Ответ: «Да как ты сдавал, если ты совсем ничего не знаешь?» А тогда в связи с кризисом совсем не было сахара, и я сказал комиссии прямо в лоб: – «Девочки, давайте так: у меня в машине – мешок сахара, я готов вам его отдать за тройку». Они посмотрели на меня, переглянулись – и мягко намекнули, что их двое. Я принёс два мешка и сдал английский. Три международная оценка!
Я потом всегда вспоминал, эту свою провинность, когда приезжали в новую страну на отдых. Были сложности с объяснениями. Но парадокс многие знают русский язык. А кто не знал, мы, заказывая мясо в ресторане, жестикулировали и говорили: "Му – корова", – нас понимали. Заказывая рыбу, мы показывали движения кистью. Нас понимали.
Люди гибнут за металл
И вот экзамен по материаловедению. Это очень сложный предмет, где нужно абсолютно все знать про металлы, диаграмму состояния сплавов железо-углерод и прочее, а также, очень серьезные преподаватели на кафедре. Я, как обычно, тогда ничего не учил, на сессию приезжал, контрольную если успел, то сделал, каким-то образом сдавал экзамены, а что не мог – оставалось «хвостами». После отчисления я восстановился с пятого на третий курс, сдавая задолженности.
Друг Леонид сказал, чтобы сдать материаловедение, нужно знать диаграмму железо-углерод. Эта диаграмма – графическое отображение фазового состояния сплавов железа с углеродом в зависимости от их химического состава и температуры. От углеродистой до малоуглеродистой стали, чугуны там и прочее, составлена она не одним ученым. Многие жизнь свою положили на ее создание (почему и название главы такое), в общем, все это очень и очень серьезно. Он показал мне на диаграмме, что, как, где. Потом поспрашивал меня, дабы закрепить материал. Я еще нехотя полистал учебник, и вот так – практически не зная предмета, «поизучав» его всего три дня, – пошел на экзамен. А что было делать? А делать было нечего. Ну не сдашь – и не сдашь, добавится ещё один «хвост» но попытаться-то надо. Очень часто у меня это дело «проходило», когда я применял чисто психологические приемы, из тех глав, которые вы прочитали, вы уже поняли, что я это очень хорошо научился делать.
