Юрий Витальевич Яньшин
У порога
– Солнышко! А я думал, что ты уже спишь? – притворился диктатор, будто только что заметил её присутствие.
Он уже приготовился выслушать очередную порцию упреков от раздосадованной его долгим отсутствием женщины, но просчитался.
– Напомни мне, когда у тебя наступит очередной отпуск, а то я позабыла, – прищурилась она, деловито оглядывая его не совсем спортивную фигуру.
– Так-то в мае, но сама знаешь, что всякое может случиться, и тогда отпуск придется перенести, – застыл он перед ней в позе стареющего Аполлона.
– Отлично. Если не появятся какие-либо форс-мажорные обстоятельства с твоей или моей стороны, то я знаю, куда мы с тобой поедем отдыхать.
– Куда? – переспросил он, пропуская мимо ушей информацию о непреодолимых препятствиях.
– Куда-нибудь далеко-далеко, прочь от цивилизации, телефонов, совещаний и командировок, назойливых охранников, хитропопых царедворцев и всей этой суеты.
– От охраны и телефонов, в любом случае, не избавиться, – почесал он в затылке. – Да и где ты найдешь такое глухое место, чтобы нельзя было нас отыскать при острой необходимости?
– Когда мы жили с Арсением, – тут её глаза на миг заволокло туманом воспоминаний, – то отпуск всегда проводили в каком-нибудь экзотическом месте. Он никогда не любил пустое времяпрепровождение и старался заниматься активным отдыхом. Мы проводили время то с альпинистами, взбираясь на кручи кавказских гор, то сплавлялись на байдарках по реке Белой. Один раз чуть даже не утонули, когда наша байдарка перевернулась. А один раз целый месяц прожили у отца его приятеля на кордоне Исток, расположенном на берегу Кроноцкого озера. И даже поднимались вдвоем на вулкан Крашенинникова. Это было так здорово! Никакие курорты с пятизвездочными отелями не заменят полученных там впечатлений!
– С моей-то одышкой – только и остается, что взбираться на вулканы, – усмехнулся он, присаживаясь на кровать и с кряхтением стаскивая с ног носки. – А если на байдарку усядемся, то уж точно утопнем. Я, можно сказать, тока-тока жить начинаю. Еще даже жениться, как следует, не успел, а ты мне такие страсти тут предлагаешь, – хотел он перевести беседу на игривый лад.
– Почему же страсти?! – возмутилась Вероника. – Я не предлагаю тебе чего-то экстремального. Просто делюсь воспоминаниями. А начать можно с более простых вещей.
– Это каких же? – снял он, наконец, носки и горизонтально пристроился поверх одеяла.
– Можно, к примеру, поехать на Байкал. Я никогда не была на Байкале. Там сейчас очень активно развивается индустрия туризма. Недавно смотрела рекламные буклеты. Отдых предлагают на любой вкус. Там целые гостиничные комплексы в виде отдельно стоящих домиков, прямо на берегу Байкала. Стоит это удовольствие недорого. Даже моей зарплаты хватит, чтобы снять себе такой домик на целый месяц. Ты бы ходил на рыбалку, я – за ягодами и грибами. А вечером мы бы сидели у костра, ели уху и смотрели на звезды. И никого вокруг, только ты и я. Неужели тебе всё это не интересно?
– Интересно-интересно, – хитро прищурился он, только вот я крупно сомневаюсь, что нам удастся в одиночестве провести всё это время. Или ты думаешь, что наши с тобой фигуры не станут предметом ажиотажа со стороны других отдыхающих?
– Но ведь можно же что-то придумать?! – уже всерьез загорелась она этой идеей.
– Ладно-ладно, что-нибудь придумаем, а пока давай ложиться, я сегодня чертовски устал.
Глава 68
I.
С момента посещения Афанасьевым Храма Христа Спасителя, где проходило низложение Патриарха Нафанаила, прошло ровно десять дней. Диктатор не забыл своего обещания, данного Местоблюстителю, и вторично пришел в Храм на следующий же день, чтобы выдвинуть кандидатом на высший церковный сан, скромного, но ужу достаточно известного священника – протоиерея Андрея Кузнецова. Как и было им заранее предвидено, свидетелями этого сугубо технического мероприятия «неожиданно» стали не только делегаты Поместного Собора, но и целая толпа пишущих и снимающих журналистов (расстарался-таки Евфимий). По уговору между высшими представителями светской и духовной власти, состоявшемуся накануне в диктаторской резиденции, Афанасьев не стал скрывать от облепивших его со всех сторон делегатов и телевизионщиков цели своего повторного визита. Мало того. Валерий Васильевич, наперекор всем этическим соображениям, даже не стал скрывать имени кандидата, которого он выдвигал на пост Патриарха Всея Руси. В скупых, но ёмких словах он охарактеризовал отца Андрея, как высокоумного и начитанного богослова, доносящего в своих проповедях до мирян нетленное слово Божие, как истинного патриота своей великой Родины, пострадавшего в свое время за идеи Русского Мира и за это гонимого из Украинской Православной Церкви нечестивым митрополитом Ювеналием. Насчет «нечестивого» Ювеналия, его за пять минут до появления на публике лично проинструктировал сам Евфимий в отместку за то, что тот три месяца назад причислил Степана Бандеру к лику великомучеников Земли Украинской. После такой «рекламы» от самого Главы Высшего Военного Совета России, пользующегося непререкаемым авторитетом, как у гражданского общества, так и среди клерикальных кругов, стоило ли сомневаться в имени будущего Предстоятеля Русской Православной Церкви? И хотя первый тур голосования по представленным кандидатурам должен был состояться через неделю, все уже знали, в том числе и оппоненты, что быть на Руси новому Патриарху и имя ему – Андрей I. С этим прискорбным известием, кажется, смирились, как явные, так и тайные его противники, в среде которых сразу же обнаружился разброд и шатание, поэтому еще вчера, уверенные в своей победе, они не смогли выдвинуть своего единого кандидата. До смерти, переругавшись, кое-кто из них уже стал слать своих гонцов к Местоблюстителю с целью попробовать договориться о сохранении насиженных мест в обмен на лояльность к выдвиженцу Афанасьева.
Затеянная Глазыревым грандиозная афера по выкупу у иностранных держателей акций наиболее доходных российских предприятий оказалась более чем успешной. Паника в рядах иностранных акционеров, вызванная «задержаниями» руководителей топливно-энергетических компаний моментально обрушила все российские «голубые фишки»33. На пике продаж стоимость их акций составляла смехотворные 10% не то, что от рыночной стоимости, но даже их номинала. Напуганные тем, что активы гигантов от энергетики могут быть просто конфискованы бандитской властью военной хунты, крупные зарубежные акционеры начали массово избавляться от всех ценных бумаг, хоть сколько-нибудь связанных с Россией. Панические настроения еще больше усугубились после известий об аресте всех предыдущих руководителей Росимущества. Для иностранцев это был ясный сигнал о том, что в скором будущем подвергнутся сомнению результаты всей промышленной приватизации. Вслед за «голубыми фишками» сразу «полегли» акции с крупным промышленным производством и переработкой, что в свою очередь сказалось на устойчивости зарубежной банковской системы, когда-то крупно вложившейся в кредитование и инвестирование российских предприятий, которые не успел в свое время разорить Борька-пьяница с Семьёй. Почти все инвесторы поспешили разорвать договора на финансирование и кредитование, несмотря на гигантские убытки, ведь мало того, что они лишались тем самым дивидендов по акциям, так они ещё и за бесценок продавали долговые обязательства кредитуемых российских предприятий. «Идеальный шторм» превзошел все мыслимые ожидания. Паника, начавшаяся с утра на токийской бирже, как лесной пожар мигом перенеслась на европейские площадки. Сначала побежали мелкие акционеры и частные лица. Эти всегда отличались повышенной нервозностью. Крупные (пакетные) держатели акций держались до последнего, так как из воспоминаний ещё не выветрились события 2014-го года, когда русские уже проворачивали подобный трюк, правда, не в таких грандиозных масштабах. Но когда ушлые журналисты начали транслировать репортажи об арестах бывших руководителей Росимущества, то дрогнули и они, разом поняв, что дело на этом отнюдь не закончится. В недалекой перспективе ясно просматривался пересмотр итогов приватизации промышленных предприятий и иных объектов недвижимости, включая лицензии на добычу полезных ископаемых. Тут уже медлить было нельзя. Необходимо было, как можно скорее избавиться от «токсичных» активов, которые в любой момент могли запросто превратиться в никому не нужные бумажки. К слову сказать, акции российских резидентов и так на бирже стоили не слишком дорого после приснопамятного июльского решения хунты по предотвращению утечки капиталов и валюты, а с началом «идеального шторма», так и вовсе превратились в БОЛЬШОЕ НИЧТО. Паника продолжалась несколько дней. Рынок долгосрочных ценных бумаг не просто рухнул, он РУХНУЛ, разлетавшись вдребезги мелкими и острыми осколками, которые буквально изрешетили собой всё, что хотя бы краешком касалось российских ценных бумаг. Теперь о доверии к ним было забыто на долгие-долгие годы, если не навсегда. Все потуги и старания прежних российских правительств по выводу на торговые площадки мировых бирж ценных бумаг отечественных «флагманов» летели в тартарары. Теперь русским олигархам доверия не было и они лишились права размещать свои эмиссионные активы, где бы то ни было за пределами своего Отечества. Этим незамысловатым ходом пройдошистый Глазырев «убил» сразу несколько зайцев. Мало того, что он практически в полном объеме вернул в родную гавань акции, а вместе с ними заодно и долговые обязательства российских предприятий, тем самым сократив до максимума отток капиталов и валюты. Так он еще и окончательно подорвал доверие к российским олигархам со стороны мирового капитала, отрезая ему пути отхода на Запад и заставляя, тем самым крепче держаться за внутренний рынок и быть лояльнее к новым властям. И всю эту операцию он проделал за вполне себе подъёмные суммы. Разумеется, пришлось на это потратить почти все имеющиеся в его распоряжении валютные средства, но игра стоила, потраченных на неё свеч. Тем более, что валюту и так по большому счету девать было некуда после объявленного Западом запрета российским резидентам на операции с долларами и евро. О том, что изъятие акций из рук иностранных владельцев напрочь лишило их, какого бы то ни было влияния на принятие решений акционеров и говорить излишне.
На взгляд большинства экономистов это было довольно спорной победой, так как лишало в дальнейшем наших промышленных гигантов права участвовать в международном разделении труда и выхода на рынки глобального Запада со своей продукцией. Однако подобным образом могли рассуждать только те экономисты, кто жил исключительно сегодняшним днем, не видя ничего дальше собственного носа. А Глазырев был из числа немногих провидцев, пророчества которых сбываются с неумолимостью метронома. Он знал, что Запад, с его ограниченным и уже поделенным между своими, рынком, является далеко не всем миром. Поэтому беспокоиться о том, что российским товарам не найдется места на мировом рынке не стоит. Качество и цена российской продукции вполне удовлетворяла потребителей в Африке, Азии и Южной Америки. А ещё он видел внутренние глобальные процессы по всё большему антагонизму между Севером и Югом, Западом и Востоком, который, в конечном счете, приведет к разрыву кооперации между ними, а значит к фрагментации и жесткому протекционизму. Мир на глазах, хоть и исподволь, но превращался в закрытые территориальные образования со своими валютными зонами. И тот, кто первым из Глобальных Игроков осознает это и ринется загодя столбить за собой наиболее лакомые участки, останется в выигрышном положении. Естественно, что предполагаемые зоны должны соответствовать определенным критериям. И главными критериями по общему разумению должны быть – ресурсная, экономическая и демографическая самодостаточность, чтобы в случае фатального разрыва связей с внешним миром иметь возможность производить всю линейку необходимой для выживания продукции. Кроме этого их должны объединять сравнительно одинаковый уровень жизни, сопоставимый промышленный и научный потенциал, а также единые религиозные взгляды, ибо трудно себе представить достаточно прочный комплот между, предположим, Израилем и Египтом.
Исходя из вышеперечисленных критериев, идею о создании группы БРИКС, которой так гордился покойный президент Бутин, можно было бы сразу признать мертворожденной, или, по крайней мере, нежизнеспособной. Придя к власти, Афанасьев со товарищи тоже поначалу загорелись идеей укрепления этого экономическо-политического сообщества стран, но Глазырев быстро остудил пыл «кремлевских мечтателей» на пальцах разъясняя иллюзорность такого союза. В лучшем случая ему грозила участь Совета Безопасности ООН, где каждый его член старается блокировать любые инициативы партнеров. В этом противоестественном союзе каждая из стран претендовала на лидерство в определенной части света, и это при том, что Индия и Китай были открытыми противниками. «О какой интеграции тогда может идти речь, если наши страны не могут договориться о едином эмиссионном центре?» – убеждал Глазырев своего начальника, верившего, что неприятие Глобального Запада все-таки достаточная основа для создания такого «тяни-толкая». Как внешний раздражитель для США и Евросоюза организация БРИКС вполне годилась, в качестве коллективной альтернативы глобализму, но делать серьезные вложения в развитие её институтов, Глазырев категорически не советовал. Лучшим выходом для всех, было бы создание отдельных валютно-экономических зон, независимых друг от друга, где каждая из сторон могла бы проявить, в какой-то мере, свои лидерские качества. А таких наметившихся зон было несколько, контуры которых уже вполне явно наметились. Первый промышленно-валютный кластер находился в Северной Америке и включал в себя помимо Соединенных Штатов Канаду и Мексику. Появление этого кластера было наиболее вероятным из всех, так как страны входящие в этот тройственный союз уже и так были хорошо интегрированы между собой. Второй кластер формировался вокруг достаточно сильной и самостоятельной Бразилии. И в его состав были готовы войти за редким исключением все страны Южной Америки, включая сюда и большинство островных государств, прилегающих к ней. Третью зону пытался соорудить Китай, пользуясь своим доминирующим экономическим влиянием в странах Юго-Восточной Азии. Однако не слишком пока преуспел в этом плане, сумев безоговорочно привлечь на свою сторону только Северную Корею и часть островных государств Полинезии. Остальная часть Юго-Востока находилась в глубокой растерянности от неуемного напора китайских коллег, поэтому с окончательным выбором не спешила. Японии, хоть и числившей себя индустриальной сверхдержавой, создание такой зоны даже и не снилось, потому, как уж больно много непримиримых врагов наплодила она в свое время вокруг себя. Японию ненавидели всё, включая и противников Китая. Поэтому ей, бедной в части природных ресурсов приходилось ломать голову над тем к кому можно будет притулиться, не теряя при этом своего влияния. Неплохие шансы на создание своей зоны имела Индия, как самое густонаселенное государство в мире, обладающее не только ядерным оружием для защиты своих интересов, но и довольно развитой промышленностью. К ней вполне могли бы примкнуть не только традиционные партнеры – Бангладеш и Шри-Ланка, но и ряд государств Юго-Восточной Азии, по принципу религиозного единения и боязни быть поглощенными амбициозным Китаем. Пятую зону, как бы это не казалось странным, организовывала, конечно, не без скрипа, Матушка Россия. Через структуры хоть и аморфного СНГ и столь же нелепого, на первый взгляд, ОДКБ, она плотно держала в тисках своего влияния, практически всю Среднюю Азию, и без того напуганную прытью китайского дракона. А удачная интеграция с Белоруссией, выгоду от которой получили обе стороны, наглядно продемонстрировала соседям, что находиться под «зонтиком» у Москвы, не такая уж и плохая идея. Шестая самодостаточная зона могла бы сформироваться от слияния стран Ближнего Востока и Северной Африки, населенных этносами, преимущественно исповедующими ислам. Однако этому мешало соперничество богатой Саудовской Аравии с воинственной Персией. И куда может склониться чаша весов в этом противостоянии не мог предсказать ни один астролог. На свою зону мог бы претендовать Европейский Союз, если бы был самодостаточен в плане природных ресурсов, и если бы экономика среди его членов имела сбалансированность. Но по Божьему провидению такими ресурсами он не обладал, с завистью озираясь на своих соседей. Да и разрыв между такими флагманами, как Германия и Франция с той же самой Румынией или Болгарией был слишком велик. А тянуть в светлое будущее бывших советских сателлитов за счет благосостояния собственных граждан, никто из европейских передовиков не собирался. Конечно, можно было бы привлечь на свою сторону богатую ресурсами Африку, тем более, что кое-какое влияния на неё всё еще сохранялось со времен колониализма. Однако ни Россия, ни Китай, которые, в последнее время, положили свой глаз на «черный» континент с такой постановкой вопроса были отнюдь не согласны. Россия упорно прибирала к рукам Центральную Африку, а Китай не отставал от неё в Южной и Восточной её части. К тому же, если бы Европа и решилась на какое-то объединение с Африкой, то это, в конечном счете, прикончило бы её, и так перегруженную демографическим дисбалансом. Поэтому наиболее реальным выходом для неё было бы вступление либо в Североамериканскую зону, либо в Российскую. Второй вариант для неё был менее предпочтительным по идеологическим соображениям, а первый, хоть и был реальным, но грозил ей в дальнейшем ещё большей деградацией научного, производственного и культурного потенциала. Иными словами, Европа для Америки за обеденным столом была не столько партнером, сколько кушаньем. Оставались ещё Австралия с Великобританией, но они никакой ценности на мировой арене не представляли. И если Австралию всё-таки как-нибудь, но можно было и принять в Североамериканский кластер, то с Великобританией дело обстояло куда хуже. Американские «кузены» никак не хотели делиться властью с дельцами из Сити, а те, в свою очередь не горели желаньем бегать на побегушках у своенравного Дядюшки Сэма. И уж совсем плохи были перспективы Израиля. Окруженного со всех сторон откровенно недружественными государствами, видеть его в своих рядах не желал никто. Даже «просвещенная» Европа не смогла бы преодолеть своего укоренившегося антисемитизма. Поэтому перед «богоизбранным» народом реально замаячила перспектива кануть в Лету, в очередной раз, рассеявшись по миру.
Именно опираясь на свое предвидение будущего, Глазырев и не опасался, по большому счету, того, что закрытие европейского рынка для России станет чем-то фатальным. По его расчетам, «ушат холодной воды» в виде тотального разрыва всех экономических связей с Западом, подтолкнет российский бизнес искать рынки в других частях света, а заодно и простимулирует на быстрое внедрение инновационных технологий ради возможностей на равных конкурировать с тем же самым Западом, но уже вне сферы его безусловного влияния.
Итак, каков же окончательный итог задуманной Глазыревым и воплощенной в реалиях афере? Потратив все, имеющиеся в его распоряжении валютные накопления, Глазырев сумел выкупить Россию из многолетнего рабства коллективного Запада и обеспечить ей относительную независимость и свободу маневра на мировых просторах. Причем, слова «рабство» и «независимость» в этом контексте можно употреблять без всяких кавычек. Ибо как иначе можно назвать то состояние, когда половина промышленных предприятий, месторождений, банков и торгово-посреднических сетей полностью и напрямую принадлежат иностранным владельцам. А еще четверть контролируются ими через опосредованные структуры, либо подставных лиц. Обрушив рынок ценных бумаг, включая долговые обязательства по кредитованию, Глазырев скупил по бросовым ценам, считай, три четверти всего, чем в принципе могла располагать на сегодняшний день Россия. На всё про всё он потратил около семисот миллиардов долларов, и это при том, что по последним данным Росстата, суммарная стоимость всех российских активов на 1 января 2020 года составляла порядка ТРЕХСОТ ТРИЛЛИОНОВ ДОЛЛАРОВ. Поражение коллективного Запада усугубилось еще и тем, что таким маневром Россия мало того, что сбросила с себя удушающее ярмо иностранного капитала, так еще и обнулила корпоративную задолженность своих предприятий перед кредиторами, поторопившимися избавиться от русских долговых обязательств, которые на сегодняшний день составляли почти двести миллиардов долларов. Разница между затратами и реальной отдачей от них была настолько впечатляюща, что её невозможно было переоценить. Она была неимоверно колоссальной. Когда Афанасьев узнал, что благодаря этому худенькому и юркому человечку с якутскими чертами лица, он стал правителем самой богатой и суверенной страны в мире – единственной, что полностью избавилась от какого бы то ни было экономического влияния со стороны противников. Сначала он не поверил предоставленным сводкам. До него не сразу дошла мысль, что теперь, в принципе, не будет никаких проблем с наполняемостью казны. Денег, по уверению самого Глазырева теперь хватит на всё. Эмиссионный центр теперь находился на берегах Москвы-реки, а не в округе Колумбия34. Деньги можно будет смело тратить и на оборону, и на науку, и на социальную поддержку населения. Это ли не мечта любого правителя государства? Конечно, без шероховатостей не обойдется и тут. Экспорт, тут и к гадалке не ходи, существенно «просядет», но как уверил Сергей Юрьевич, это всего лишь временные неудобства. Всё нормализуется, когда рынок придет в себя после подобной встряски. А пока экспортеры пускай налаживают новые логистические цепочки, ориентированные на всеядный африканский и на платежеспособный азиатский рынки. Окончательно Валерий Васильевич поверил в успех после звонка Барышева, который, вопреки своему флегматичному и скрытному характеру рассыпался перед ним в благодарностях за предоставленную возможность поучаствовать в разграблении коллективного Запада. Его фирмы, зарегистрированные на «спящих» агентов знатно поживились на этом деле, хоть и подключились к нему уже на завершающем этапе, когда основные и самые лакомые куски уже были перехвачены глазыревскими структурами. Когда через несколько дней биржевая паника прекратилась, и западные держатели российских акций стали подводить первые итоги «шторма», то выяснилось буквально следующее: за семь тысяч тонн резаной бумаги с изображением дохлых президентов США, а в подавляющих случаях, просто за электронную цифирь с одиннадцатью нулями, Россия избавилась от присосавшихся к её телу пиявок. Западные же «партнеры» потеряли долгосрочную кормовую базу. Мало того, вброс на рынок семисот миллиардов ничем не обеспеченной денежной массы очень больно ударил по курсу пока ещё единственной резервной мировой валюты (евро имеет ограниченное хождение). Таким образом, суммарный выигрыш России от проведенной операции, по предварительным подсчетам, составил без малого ДВЕСТИ ТРИДЦАТЬ ТРИЛЛИОНОВ долларов. На этой волне Афанасьеву даже пришла мысль отлить из чистого золота в полный рост статую своего Председателя Центробанка и водрузить её на Красной площади.
А страна, тем временем, работала, как могла, развивалась, несмотря на внешнее давление и внутреннюю неустроенность. Да, неустроенности еще хватало. Порой складывалось впечатление, что это и не страна вовсе, а какой-то «Тришкин кафтан», который рвется то в одном, то в другом месте, стоит к нему лишь прикоснуться. Но это могло показаться только на первый взгляд. На самом же деле, Россия, как огромный, но не слишком маневренный из-за своих размеров парусник, скрипя и кренясь, то на один, то на другой борт, начинала свой очередной исторический разворот, попутно заменяя истрепавшиеся паруса и снасти на новые. А еще надо было срочным образом избавляться от ненужного и лишнего балласта. И одним из таких «балластов», мешающих скорости развития, был коррумпированный чиновничий аппарат, безудержно подкармливаемый прежней властью, в расчете на то, что он в трудную минуту станет его надежной опорой. С этим надо было что-то решать, причем срочным образом, пока он, пользуясь оставшимися нитями управления не парализовал жизнь государства, пытаясь доказать свою необходимость. И работа началась, причем довольно споро и весьма неожиданно для центральной власти. Началась, как и водится, с самой столицы, а уж волны от этого докатились, в скором времени и до провинции. Разбуженная в Москве, докатившаяся до самых отдаленных уголков, а затем вернувшаяся обратно, волна народного подъема, вскрыла все застаревшие и никак не заживающие гнилые раны коррупции, местничества, откровенного воровства и саботажа чиновников всех уровней. В большинстве регионов, где власть фактически перешла в руки «теневых кабинетов» народного самоуправления под руководством окружных военных, всё было тихо и спокойно. Местные губернаторы, назначенные ещё прежней московской властью, боялись даже дыхнуть без разрешения ОДК (общественных дружин контроля), опасаясь не только за свое место, но и за саму жизнь. О взяточничестве, как об основном источнике доходов они уже и не помышляли после нескольких громких случаев, когда попавшихся с поличным просто расстреляли на центральных площадях областных центров. О «фирмах-прокладках» для отмывания уже наворованного и оформленных на близких родственников, тоже можно было забыть. Единая автоматизированная компьютерная сеть, завязанная на паспортные столы, ЗАГСы и налоговую и кадастровую инспекцию, ранее используемая только для отслеживания деятельности отдельных лиц, да и то по специальному разрешению руководства ФСБ, теперь заработала во всю свою мощь в круглосуточном режиме. Надо ли говорить, как с её помощью были выявлены не только родственные и деловые связи между чиновниками всех уровней, но и все теневые бизнес-схемы, применяемые ими для незаконного обогащения? А уж после того, как показавшая свою эффективность практика пропуска высокопоставленных московских чиновников через сито «детектора лжи» в стенах КГБ, и публичных расправ по её итогам, коррупционная составляющая резко пошла на спад, сначала в самой столице, а потом и в регионах. Выявленные при допросах счета в иностранных банках, а также недвижимость, находящуюся за пределами Российской Федерации, пришлось в добровольно-принудительном порядке подарить любимой Родине. Обнаружение у чиновника недвижимости, кадастровая стоимость которой превышала его десятилетний оклад, сразу делала его кандидатом на препровождение в «головомойку» с соответствующим эскортом в виде сердитых дяденек. Упрямцев, упорно не желавших расставаться с непосильно нажитым и упрятанным за бугром имуществом, и уповавших на второе гражданство, ждала печальная участь быть публично расстрелянными. После нескольких таких демонстративных расправ, широко освящаемых центральным телевидением, государственная казна сразу начала обогащаться невиданными доселе темпами. За три с половиной месяца, что хунта находилась у рычагов власти, она пополнилась на рекордные четыреста миллиардов долларов. Так называемые «правозащитники» начавшие было вякать о возвращении 37-го года, после того, как были до полусмерти избиты некими уличными хулиганами, быстро сориентировавшись в складывающейся обстановке, втянули свои языки в анус, а наиболее шустрые из них постарались покинуть пределы страны, невзирая на карантинные меры, вплоть до нелегального перехода границы. Странно, но им особо никто не препятствовал в этом. Стон и плач разносился по Великой Руси. Однако никакого сочувствия он в народных массах не поимел. Напротив, народ, в кои-то веки расправивший плечи, с нескрываемым азартом и одобрением взирал на не совсем законную, с точки зрения Фемиды, расправу с казнокрадами. Казалось бы, что можно и вздохнуть спокойно новым властям. После уничтожения в июне «пятой» колонны и многочисленных чисток чиновничьего аппарата, можно бы, и перевести дух, но не тут-то было. Власти на этом успокаиваться и почивать на лаврах решительно отказались. Ощипав догола верхушку чиновничьего аппарата, военные продолжили планомерно выжимать последние соки из пиявок, присосавшихся к государственному телу. Теперь в поле их внимания оказались и родственники чиновников. «Успешные» бизнес-леди, а по совместительству жены, матери и дети чиновников, стали как-то быстро-быстро разоряться, а их фирмочки, если от них был хоть какой-то прок, тихо и незаметно перешли из рук своих прежних владельцев в ведение государственных структур. Сами же чиновники, пересаженные волевым решением сверху на продукцию отечественного автопрома, моментально посмурнели и теперь уже бесплотными тенями перемещались по региональным коридорам власти, всё время, оглядываясь, в ожидании очередного бедствия, организованного то ли сверху, то ли снизу. А с недавних пор, применительно к местным властям, стали внедрять ещё одну новинку – устанавливать в кабинеты руководителей администраций видеокамеры круглосуточного наблюдения с прямой трансляцией по местным телеканалам. В результате принятой меры, все решения местных властей стали достоянием широких общественных масс. Решения, затрагивающие жизнедеятельность территориального образования и граждан, проживающих в нем, без предварительного публичного обсуждения, автоматически признавались ничтожными по представлению местной прокуратуры. Эта мера выявила истинное лицо представителей местных властей, вынужденных ежедневно и публично демонстрировать свои умственные способности. Выходило всё, как по Указу Петра Великого, гласящего: «Боярам в Думе говорить не по писанному, дабы дурь каждого видна была». И уж совсем подкосило бюрократический чиновничий аппарат Постановление Правительства, вышедшее в середине сентября. К решению правительства прилагалась новая Единая Квалификационная Тарифная Сетка по оплате труда, занятых на государственной службе чиновников. Именно и только чиновников. Такие профессии, как учитель, врач и тому подобные, в ней не затрагивались. В соответствие с новой Сеткой, все чиновничьи оклады привязывались к минимальному размеру оплаты труда, утвержденному для того или иного региона страны. Нижним порогом оплаты, было двукратное его превышение, а верхним – восьмикратное. Причем, в Постановлении четко оговаривалось, что положения касаются исключительно тех чиновников, которые заняты в городских, районных, поселковых и областных администрациях, а также госучреждениях, связанных с ними. Таким образом, на поверку выходило, что преподаватель, врач или воспитатель детского сада, могли получать содержание, сопоставимое с губернаторским. Эта последняя мера окончательно подорвала престижность чиновничьих должностей. Теперь уже никто не рвался на посты в местных администрациях. Начался повальный исход бюрократии с насиженных мест. Кто-то пристраивался в бизнес-структуры, по заранее налаженным тропам. Кто-то, у кого было все в порядке не только с мозгами, но и с руками, пытались заняться самостоятельным предпринимательством. Но были, конечно и те, кто так и не смог найти себе нового занятия. Они, забегая вперед повествования, постепенно скатывались по социальной лестнице, превращаясь потихоньку в маргиналов, или же, вообще, просто спивались от безнадежности и обиды на весь белый свет. Массовый исход бюрократического аппарата с насиженных мест, в любом другом случае, привел бы к коллапсу всей вертикали управленческой структуры, но Правительство вовремя сориентировалось, распространяя на местах Автоматизированную Систему Управления, которая с легкостью брала на себя все выпадающие, вследствие естественной убыли штатной численности аппаратчиков, функции государственного регулирования и контроля. Начало агонии государственных бюрократических структур было положено. Единственным, пожалуй, стимулом для работы в чиновничьем аппарате служил бонус, начисляемый за безупречную службу по итогам 15-ти, 25-ти и 35-тилетия работы, который конвертировался в существенную прибавку к будущей пенсии, в идеале составляющей 100% от оклада за последний год перед пенсией. Но это, как говорится, ещё надо было заслужить.
