Юрий Витальевич Яньшин
У порога
– Ах, Валера! – заулыбалась она во весь свой щербатый рот. – Сколько лет прошло, а ты все такой же гусар! Не забыл порадовать меня, старую!
– Как можно, Валечка?! – в тон ей отвечал главарь хунты, улыбаясь в свою очередь.
Толпа чиновников за спиной тихо зашушукалась, пребывая в искреннем недоумении от фамильярности в общении обоих персонажей. И только, пожалуй, один Михайлов был относительно в курсе того, какие незримые нити прошлого могли связывать столь разных людей. Да и то, он мог всего лишь догадываться об этом, но не больше.
– Сегодняшний день, пожалуй, посвятим организационным вопросам, тем более, что, как мне сообщили, испытания вашей установки решили провести немного в другом месте от первоначального, не так ли?
– Да, – охотно закивала старушка, – Виктор Владимирович, получив регламент на испытания, наотрез отказался проводить их на традиционном месте, видимо опасаясь за сохранность капитальных сооружений.
– Так, точно, – вмешался без спроса в разговор Пышкин. – Данная установка пока еще обладает неизвестными характеристиками, но из сопроводительных документов явствует, что обладает повышенными энергетическими характеристиками, а поэтому во избежание неучтенных факторов мы приняли решение не рисковать имеющейся инфраструктурой и перенести площадку испытаний на 15 километров к северо-востоку.
– Вы, как, Валентина Игнатьевна, не возражаете? – обернулся к Николаевой Верховный.
Та только жеманно повела плечиком:
– Виктор Владимирович – человек молодой, поэтому не знает, что впервые эта установка испытывалась здесь двадцать семь лет назад и уже тогда показала отличные результаты и хорошую управляемость, а то, что материалы о тех событиях были изъяты из архивов полигона, то в этом моей персональной вины нет.
– Я готов засвидетельствовать перед госкомиссией о факте успешных испытаний, так как сам принимал в них непосредственное участие, – со значением в голосе произнес Афанасьев. – Впрочем, если уж сама Валентина Игнатьевна не возражает против переноса, то давайте не будем излишне накалять атмосферу.
Тут же подскочил, глава местной администрации (из бывших военных и тоже находящийся под подпиской) и предложил Верховному и всем сопровождающим его лицам проследовать в поселок, чтобы принять баньку и, отдохнув после утомительного перелета, откушать чем Бог послал. Никто из присутствующих не возражал против подобной повестки дня. Машины были поданы и члены делегации приступили к рассаживанию в них в соответствие со своим рангом. Афанасьев тронул за локоть Вострецова, чуть придержав того:
– Это хорошо, Игорь Николаевич, что я встретил вас здесь, – тихонько проговорил он. – Нам с вами есть о чем потолковать. Вы, кстати, тут по какому поводу?
– Через три дня на местном космодроме будем испытывать массогабаритную модель ускорителя предназначенного для вывода на орбиту, – тоже тихо ответил ученый.
– Отлично. Заодно пронаблюдаем и за вашим пуском, – улыбнулся Валерий Васильевич и уже обращаясь к обоим ученым добавил. – Последний раз я был здесь год назад, поэтому с большой уверенностью могу предположить, что нас поселят в «Жемчужине». Так что прошу вас обоих посетить мое временное обиталище сегодня часикам к восьми вечера, если, конечно вас это не затруднит. О пропуске я распоряжусь.
– Не затруднит! – хохотнул Вострецов и тут же пояснил. – Мы сами с Валентиной Игнатьевной проживаем в этой гостинице. Она же единственная на сто верст вокруг.
Николаева тоже заулыбалась и закивала в подтверждение его слов.
– Ну, коли так, то до вечера, товарищи. Буду ждать с нетерпением. У вас свой транспорт имеется? А то, давайте подвезу.
– Имеется, имеется, не волнуйтесь Валерий Васильевич, – не стал наглеть Вострецов и, взяв под локоток пожилую женщину, неспешной походкой двинулся к ПАЗику, стоявшему возле маленького здания аэровокзала.
– Постойте! – раздалось им вслед.
Вострецов и Николаева обернулись на оклик Верховного.
– Игорь Николаевич, голубчик, – обратился к академику Афанасьев, – разрешите мне на пару минут украсть из под вашей опеки эту барышню?!
Вострецов недоуменно пожал плечами, но высвободил из-под локтя руку своей спутницы. Та, с вопросительным взглядом, мелкими шагами заспешила назад, к поджидавшему ее главе государства. Вострецов неловко потоптался на месте и опять не спеша двинулся к зданию аэровокзала. Не выпуская цветов из рук, она подошла к Валерию Васильевичу. Тот сделал знак своим сопровождающим, чтобы посторонились и не «грели уши».
– Что такое? Что случилось, вдруг? – забросала вопросами Николаева диктатора.
– Валя, – тихонько обратился он к ней, – ты что-нибудь говорила Игорю Николаевичу?
– О чем ты, Василич? – не сразу поняла она, о чем он спрашивает.
– О самом секретном, конечно. Про плазмоид он и так в курсе, – сморщился Афанасьев от того, что приходится объяснять такие элементарные вещи.
– Не первый год на свете живу, – поджала она, слегка подкрашенные ради такого случая, губки. – Знаю, что почем. Ку…
– Это, конечно, все хорошо, – не дал он ей договорить, – но Игорь Николаевич тоже пользуется абсолютным моим доверием, поэтому я разрешаю тебе посвятить его в курс дела. В порядке исключения.
– Хорошо, – нерешительно кивнула она, – но…
И опять он не дал ей закончить мысль:
– У тебя, конечно же, светлая голова, Валя, но ещё одна нисколько не помешает.
– А ты знаешь, что одна голова – хорошо, а две – уже чернобыльский мутант?
– Знаю-знаю, – усмехнулся Афанасьев, – но только мне что-то подсказывает изнутри, что и его знания тебе пригодятся.
– Ладно, как скажешь, Василич, – хмуря бровки, согласилась она на разглашение государственной тайны.
– Ну, ступай тогда. До вечера, – напутствовал он её, и, развернувшись пошагал к ожидавшему его автомобилю, возле которого стояли Михайлов и Вальронд, не позволявшие себе усесться в салон прежде самого хозяина.
Субординация, она, как говорится, и в Африке в фаворе. Николаева тоже не стала стоять на месте и припустила старческой рысью, к неспешно удаляющемуся Вострецову.
Глава 61
I.
03.10.2020г., Астраханская обл., ЗАТО г.Знаменск, гостиница «Жемчужина»
После положенной по традиции баньки и обеда, Афанасьев с местными властями уделил время на знакомство с городком, население которого, если верить последней переписи, составляло чуть больше двадцати тысяч душ обоего пола. Нельзя сказать, что он до сих пор ничего не знал о жизни этого закрытого административно-территориального образования. Знал, конечно, ибо по роду своей деятельности, то и дело наведывался сюда, чтобы в полевых условиях ознакомиться с новинками ВПК, готовящимися к принятию на вооружение. Но вот в качестве главы государства был сейчас впервые. И местная администрация, сплошь состоящая из военных чинов, находящихся на службе, как в прошлом, так и в настоящем, решила на всю катушку воспользоваться подвернувшимся случаем, чтобы вывалить ему на голову кучу своих проблем.
Кряхтя и озадаченно почесывая затылок, пришлось ему выслушивать стенания по поводу недофинансирования гражданской инфраструктуры, обветшалости капитальных строений, относящихся к гражданскому сектору, нехватку специалистов коммунальных служб и т.д. и т.п. Прежние власти, не в обиду будь им сказано, в последние двадцать лет не скупились на поддержание в должном порядке всего, что непосредственно связано с военной составляющей. Но при этом напрочь забывали об обслуживающих структурах. Из-за этого и образовался перекос. Впрочем, их тоже можно понять в какой-то степени, ибо как не латай тришкин кафтан, заплаток все равно на весь не напасешься, а бюджет, как известно – не резиновый. Довольно прозрачными намеками на возможные перемены, были суждения о том, что «закрытый» характер территориального образования, заточенного на выполнение узкоспецифических функций, негативно сказывается на развитии экономических связей с остальными регионами, а также не дает развиваться местному бизнесу. В общем и целом диктатора аккуратно и ненавязчиво подводили к мысли о снятии особого режима с данного региона. Местными властями было осторожненько сказано, что пребывая в состоянии обособленности от общегосударственных процессов в экономике, региональная казна де недополучает изрядную долю потенциальных налогов. В качестве положительного примера открытости приводилась Калининградская область, которая тоже в свое время была закрытой зоной, но после снятия почти всех запретительных барьеров, буквально расцвела, утопая в инвестициях. И Афанасьеву волей-неволей приходилось признавать справедливость большинства жалобных посылов. Насчет Калининграда у него были несколько иные сведения, но он предпочел пока не нагнетать атмосферу и не портить себе настроение перед началом завтрашних испытаний. Итогом поездки по городу стало заседание в городской администрации. На нем местные опять взялись за прежнюю волынку, но Афанасьев, верный своему стилю «не рубить сплеча» не стал ни одаривать надеждами, ни запрещать даже думать о смене формата управления. Однако пообещал по линии МО, коли уж территория находится под его непосредственной опекой, увеличить долю ассигнований на поддержание городской инфраструктуры. В результате, стороны разошлись не слишком-то довольные друг другом, но и не разругавшиеся вдрызг. Местная администрация укрепилась в своем мнении о неизлечимой ретроградной отсталости и неизбывной скаредности новой власти. Сам же Афанасьев взял «на карандаш» тайные желания местных чиновников погреть свои озябшие ладошки на ожидаемых «откатах» неких мутных структур, стремящихся всеми правдами и неправдами влезть на территорию аналогичную «зоне 51», что располагалась на другом полушарии. «Надо будет шепнуть Тучкову, чтобы как следует, копнул этот тихий омут на предмет потенциальной измены в местной администрации, а то уж больно слаженно поют. С чьих вот только нот?» – думал он про себя все время, пока длилось совещание. Вконец измотанный перелетом, поездкой и бесполезной говорильней с администрацией, он, приехав к шести вечера в гостиницу, отказавшись от ужина, как подкошенный рухнул на диван, задрав на спинку гудящие от усталости ноги. На настойчивые просьбы Михайлова куснуть, хоть что-нибудь во избежание голодных спазмов желудка, отмахнулся, велев подавать ужин к 20.00 на три персоны и попробовать найти в этой дыре хоть одну бутылочку приличного сухого вина, ибо к столу ожидается дама. На скабрезную ухмылочку своего адъютанта он всего лишь вяло погрозил ему кулаком. Так и пролежал почти без движения почти до означенного времени. Без пяти минут восемь, Борисыч поскребся к нему в дверь и после разрешения войти доложил, что в коридоре дожидаются аудиенции академик и «пиковая дама». Именно так охарактеризовал ее начитанный, как энциклопедический словарь адъютант.
– Эк, ты как её обозначил! – хмыкнул Афанасьев. – А ведь еще недавно ты её Бабой-Ягой кликал. Повысил в чинах, значит?
– А как иначе?! – расплылся в улыбке Борисыч. – Раз пользуется вашим абсолютным доверием, то и мы со всем нашим подчтеньицем, – тоном приказчика из купеческой лавки ответил полковник.
– Ну-ну, – произнес неопределенно диктатор, принимая вертикальное положение и одновременно нашаривая ногами, стоявшие рядом тапки, которые ему сунула в последний момент заботливая рука Вероники. – Проси, коли так, – добавляя себе под нос совсем тихо. – С подчтеньицем.
Тут тоже не обошлось без спектакля. Вострецов с Николаевой застряли в дверях из ложного чувства галантности. Желая пропустить друг друга первым, ни тот ни другой не решались переступить порог, а когда поняли, что компромисса в этом вопросе не предвидится, то оба и одновременно решили протиснуться в узкие гостиничные двери, где чуть было и не застряли под веселым и слегка недоумевающим взором правителя Всея Руси. Афанасьев решил им подыграть в этой импровизированной мизансцене:
– Ба! Игорь свет Николаевич, да вас ли видят мои подслеповатые очи?! Откуда такая робость с вхождением во властные покои?! Николи за вами такое не наблюдалось, милостивый государь!
Он встал навстречу дорогим гостям и по-дружески сжал обоих в объятия. Николаева пискнула и залилась дробным смешком от такого неожиданного обхождения, вспоминая, когда это мужчины проделывали с ней такое в последний раз. Обнимать Вострецова – было куда более сложным занятием, ведь тот едва не полголовы был выше диктатора.
– Проходите, проходите, дорогие мои! Присаживайтесь кому куда любо, а я пока отдам некие распоряжения. Борисыч! – зычным голосом позвал он полковника.
Не успели затихнуть раскаты его трубного голоса, как Михайлов уже стоял на пороге.
– Борисыч, распорядись, чтоб накрывали на стол. Кстати, ты нашел то, о чем я тебя просил?
– Попотеть пришлось, конечно, – притворно вздохнул тот, – но где наша не пропадала? Нашел, конечно.
– Вот и славненько! Что бы я без тебя делал?!
Когда дверь за Михайловым закрылась, Афанасьев, наконец-то, смог, как следует разглядеть вошедших попристальнее, отстранив от себя. Тут было на что посмотреть. Перед Афанасьевым предстала уже не согбенная старуха, взыскующая милости при королевском дворе за свои былые заслуги. Сияющая, как рюмочка, Николаева, одетая в темно-вишневый английский костюм, с немного легкомысленной шляпкой, одетой чуть набекрень, вполне себе могла сойти за пожилую баронессу – частую посетительницу светских салонов. Она даже выглядела сейчас, как-то по-иному. Кожа на лице уже не была такой темной и сморщенной, навроде печеного яблока. Резкие и глубокие морщины уже не так бросались в глаза. Крючковатый нос, делавший её похожей на персонаж детских сказок, тоже вполне себе соответствовал общепринятым представлениям о пожилой леди, слегка задержавшейся в зрелости. Свои, почти бескровные от старости губы, она кокетливо уснастила не слишком яркой, чтобы не прослыть вульгарной, помадой. Под стать ей был и маститый академик. Ради встречи с Главой государства он вырядился в пух и прах, хотя ранее никогда не придавал большого значения своему внешнему виду. В сером костюме с отглаженными до бритвенной остроты стрелками, с благообразно зачесанными редковатыми волосами (так-то обычно ходил всегда растрепанным) он походил, как минимум, на члена палаты лордов. Однако сильнее всего бросались в глаза две золотых звездочки на груди. Одна – Золотая Звезда Героя России, а другая – Героя Труда. Обе награды он получил две недели тому назад из рук самого Афанасьева в торжественной обстановке Георгиевского зала Большого Кремлевского дворца. Учитывая особенный характер заслуг академика в определенных сферах, награды были присвоены в атмосфере строжайшей секретности. Но те, кому положено знать, были в курсе того, что Героя Труда он получил за разработку протонного ускорителя, который показал свою невиданную мощь в деле отражения атаки диверсантов. А Золотой Звездой Героя России был отмечен за проявленное мужество и героизм в том же бою, когда он с автоматом в руках бился с супостатами. Справедливости ради следует отметить, что подобным же образом был отмечен и его друг и соратник – Алексей Боголюбов. Они оба были единственными в России, кто удостоился этих двух наград. И Вострецов, всегда ехидный и немного циничный к любой власти, учитывая свой жизненный опыт, очень трепетно относился к этим двум наградам. Вообще, он очень изменился с того момента, когда на его руках умирал истекая кровью его ангел-хранитель – генерал Иванов. Словно бы частичка сознания покойного вселилась в пожилого ученого и у того сразу что-то перемкнуло в мозгу, заставив взглянуть на окружающий мир в ином ракурсе. Теперь это был уже не ярый пацифист, думающий только о науке в ее чистом виде и не задумывающийся о её прикладном значении. Нет, он, конечно же, не отказался рассматривать свое детище в качестве подспорья в народном хозяйстве – геология, климатология, мониторинг окружающей среды и т.д. и т.п. Но теперь во главу угла он ставил его возможности в деле обеспечения обороноспособности страны. Теперь больше всего на свете он желал, чтобы ни одна гнида не смела, покушаться на мир и спокойствие границ его Родины. Желал он этого всеми фибрами души и до побелевших костяшек на пальцах старческих рук. Стороннему наблюдателю, который не в курсе последних событий, такая резкая перемена в сознании умудренного жизненным опытом старца, могла бы показаться излишне пафосной и ненатуральной. Но действительность порой бывает настолько многогранной и непредсказуемой, что больше походит на сказку, нежели на правду. Вот так в одно мгновенье ложится себе человек спать пацифистом-алармистом, а на утро просыпается сущим ястребом – апологетом мировой мясорубки до победного конца.
Не успели гости рассесться, как дверь вновь распахнулась и на пороге возникла тележка, вся уставленная разнообразными кушаньями. Михайлов и местная официантка ловко – в четыре руки занялись сервировкой стола. Как радушный хозяин Афанасьев сделал приглашающий жест гостям:
– Я понимаю, что время уже позднее, но прошу вас не отказать и разделить со мной трапезу. Отведайте гости, что Бог послал.
Бог расщедрился и послал суп из раковых шеек, разварную осетрину в молоке, «зимний» салат и обилие разнообразных фруктов и это не считая прочих сладких десертов, начиная от мороженого в серебряной ванночке и заканчивая шоколадом всевозможных расцветок. Скромное пиршество украшали две бутылки «Фанагории», одна из которой уже была с вынутой пробкой. Гости, водя носами от чарующих запахов, не чинясь, сели к небольшому круглому столу, расположившемуся в центре комнаты. Афанасьеву не впервой было исполнять роль тамады на мероприятиях подобного рода, поэтому он сразу и принялся за привычное дело:
– Разрешите, любезная Валентина Игнатьевна, мне за вами поухаживать, – обратился он к пожилой даме и, не дождавшись благосклонного кивка головы, ловким движением руки подхватил «Фанагория Шардоне» и налил в стоящий возле Николаевой бокал, затем плеснул себе и передал бутылку Вострецову. – А ты уж, Игорь Николаевич, сам себе налей, а то мне до тебя далеко тянуться.
Вострецов деловито осмотрев этикетку на бутылке, только крякнул одобрительно. Налив себе едва не до краев, произнес:
– За что пьем?
– За победу, – ответил, почти не задумываясь, Афанасьев.
– За нашу победу, – подправила его «крылатой» фразой Николаева, улыбаясь впалым ртом.
– Ура! Ура! – тут же подхватили все дружно, поднимая бокалы и чокаясь.
Пока вкушали первое и второе, то старались не вести разговоры на производственные темы, хотя все прекрасно понимали, что без этого никак не обойтись. Говорили о погоде, о видах на урожай (уборочная в этом году припозднилась), об экономике, адаптирующейся к новым условиям санкционного режима. В общем, обо всем помаленьку. Но когда официантка убрала опорожненные тарелки и на их место водрузила громадный самовар, исходящий паром, а на столе остались только десертные блюда, разговор плавно перетек в более конструктивное русло.
– Ну, что ж, Игорь Николаевич, – обратился Афанасьев к Вострецову, пододвигая к себе ванночку с мороженым, – мы с тобой хоть и виделись всего пару недель назад, но это было в суматохе и на ногах, поэтому поговорить, как следует, не получилось. Так что, раз уж такая возможность у нас с тобой выпала, то, давай, хвастайся, как у тебя протекают дела. Тяжко, небось, без куратора? – участливо добавил он с грустинкой.
– Тяжко. Скрывать не буду, – сложил на стол худые старческие руки с рельефными вздутиями вен Вострецов. – Таких людей, как покойный Владимир Всеволодович, еще поискать и поискать. Не человек был. Человечище! Душа! Все понимал, все схватывал на лету. А уж, как умел говорить с чиновниками всех мастей?! У-у-у! Другого такого сто лет с огнем ищи и не найдешь. Без него, почитай, и не получилось бы создать наше НПО. Не смог бы я один собрать в кучу всю эту разномастную публику, да еще за столь короткий период. Я вот даже думаю выйти с предложением о добавлении к названию его имени, чтобы значит, хоть как-то увековечить память о нем.
– Это ты правильно сказал, Игорь Николаевич, и я твое предложение искренне поддерживаю, – кивнул диктатор и молча разлил себе и Николаевой по второй. – Эту – молча и не чокаясь.
Они встали и, не говоря ни слова, выпили за тех, кого уже никогда не будет рядом. Сели и академик продолжил начатое:
– Однако и похвастаться есть чем. За три месяца своего существования, мы не только организовали мощный научно-производственный кластер, в котором собрали лучшие квалифицированные кадры, но и добились реальных результатов в деле создания целой сетки протонных ускорителей, предназначенных для работы в различных средах. Во-первых, довели до ума стационарную установку, которую уже вполне можно принимать в опытно-боевую эксплуатацию. Она уже полностью готова к защите северных и северо-западных рубежей. Осталось только произвести отбор квалифицированных операторов, которые могли бы заменить собой наш технический персонал. Дело это непростое и готовить операторов надо по программе гораздо более жесткой, чем дежурные смены в РВСН.
– А в чем видите главные сложности? – поинтересовался диктатор, прижмуриваясь от нестерпимого холода мороженого на зубах.
– В психологической подготовке, прежде всего. Если на дежурных расчетах РВСН лежал риск развязывания локального ядерного конфликта, когда есть возможность, хоть и гипотетическая, перехватить ракеты на начальной или конечной траектории, ибо предположить, что все они разом могут сойти с ума – чистой воды фантастика, то на операторах ускорителя лежит ответственность куда более масштабного характера. Потому, как в их руках будет судьба всей Солнечной системы. И это без всяких допущений. Ни остановить, ни перехватить пучок протонов, несущихся со скоростью света, не удастся никому и никак. А защита от «дураков» нами только еще прорабатывается.
– Каким образом вы видите такую защиту? – встряла Николаева, которую тоже интересовали подобные вопросы.
– Главным образом путем ограничений на манипуляцию мощностью исходящего потока. Это, как в «ядерном» чемоданчике, – взялся пояснять академик. – Для того, чтобы увеличить мощность на определенный процент от абсолютной, необходимо будет получить разрешение «сверху».
– Ну, так это плёвое дело, – решил отметиться Афанасьев.
– Плевое, да не совсем, – покачал головой Вострецов. – Каждой конкретной угрозе надо противопоставлять адекватную ей мощность, а угрозы, мало того, что могут быть комплексными, так еще и все эти согласования изрядно увеличивают время ответной реакции, а это в боевых условиях вещь недопустимая. Плюс ко всему, мы должны быть готовы к тому, что противник применит, так называемый «Искусственный Интеллект» интегрированный в системы нападения. А значит, время нашей реакции скукожится до микроскопических величин. Я, наверное, проявлю бестактность, если предположу, что вы, Валерий Васильевич, вряд ли даже успеете набрать нужный код для дачи разрешения на ответный удар.
– Не спорю, – примирительно ответил Валерий Васильевич, – но полагаю, что всё же смогу пособить в этом деле. Вам знакомо имя Игнатия Олеговича Шерстобитова – однофамильца моего водителя?
– Э-э-э, – неопределенно протянул Игорь Николаевич, силясь припомнить кого-то из коллег с такой фамилией, но не смог, как ни старался.
– Это директор НИИАА5, тоже, кстати, академик. Прелюбопытнейшая личность, смею вам доложить. Вы с ним, примерно, ровесники, поэтому найти общий язык, полагаю, не составит труда. Если вы с ним познакомитесь, а паче того – подружитесь, то уверяю вас, что нисколько об этом не пожалеете.
– А чем же он может быть полезен нам при решении проблемы скорости реагирования?
– Он математик. И как раз под его руководством был создан последний вариант моего «ядерного» чемоданчика. Сядете вдвоем, потолкуете по душам, авось и придумаете что-нибудь этакое, позаковыристей.
– Замечательная идея! – воскликнула старушка, уже слегка разрумянившаяся от выпитого и уплетающая заварное пирожное. Много ли ей надо? – Мне тоже, пожалуй, придется в свое время обратиться к нему за помощью.
– Да. Согласен, – кивнул академик. – Если вы мне скинете его координаты, то я с удовольствием воспользуюсь вашим советом.
– Непременно скину. Завтра возьму телефон у кавторанга Вальронда и передам вам. Однако, мы несколько уклонились от основной темы, – вернул беседу в прежнее русло Афанасьев. – На чем мы остановились?
– Мы остановились на том, что стационарная установка полностью готова к эксплуатации, – продемонстрировал ученый отменную память.
– Тогда прошу прощения, можно задать еще один вопрос?
– Прошу, – милостиво согласился Вострецов.
– Как вы полагаете, каково может быть оптимальное количество стационарных установок для надежного прикрытия наших рубежей по периметру? – задал животрепещущий вопрос Валерий Васильевич. – Я ведь не из праздного любопытства, как вы сами наверняка догадываетесь. Финансовую составляющую мы не вправе не учитывать, тем более в такой сложный для страны отрезок времени.
– А когда он был простым-то!? – задал встречный риторический вопрос ученый. – Но я понимаю вас. Учитывая угол уверенного сканирования, который уже проверен на практике и составляет 120˚ по азимуту, то достаточно будет трех установок, если они будут располагаться к тому же на поворотных платформах. Но в боевом режиме поток надо будет в значительной мере концентрировать. И для этого режима максимальным будет разведение потока соответствующего не более 60˚, а то и, вообще, 40˚.
– Гмм…, – перестал вкушать мороженое и на несколько секунд задумался Афанасьев, – стало быть, шесть установок является оптимальным количеством, если я вас правильно понимаю?
– Совершенно верно, – согласился Вострецов, открывая краник самовара, чтобы налить себе кипятку. – Что же касается, как вы выразились, финансовой составляющей, то могу вас успокоить. Я тут недавно побывал на Воткинском заводе по сборке межконтинентальных баллистических ракет и поинтересовался стоимостью их производства, включая шахтное оборудование. И к удивлению для себя обнаружил, что конечная стоимость изделия в комплектации с этим оборудованием практически не отличается от затрат на изготовление и постановку на боевое дежурство нашего ускорителя. С нашим даже проще, ибо ему не требуется такое количество регламентных и профилактических работ. В нашей установке основные затраты выпадают на изготовление реактора. А ускоритель с магнитной «ловушкой» стоят сущие копейки на его фоне. Первый ускоритель мы, вообще, на коленке делали.
– Вот это хорошо, – с нескрываемым удовлетворением причмокнул Афанасьев. – Вот этим вы меня весьма обрадовали.
– Обрадую еще больше, – усмехнулся Вострецов. – Когда мы после первой штатной установки отработаем технологию по оптимизации её изготовления, то она, станет еще дешевле, думаю, что процентов на 15-20. Мало того. После отработки технологии и избавления от всех «детских болезней», изготовление серийных комплексов уже не будет составлять никакого труда. Оно, в общем-то, и сейчас не составляет. Раз уж мы в полукустарных условиях смогли собрать первую действующую модель, то для промышленности это окажется задачей легко выполнимой. За год она сможет изготовить всю серийную партию из шести установок. В изготовлении установки ничего особенного нет, как я уже говорил. Её главная «фишка» состоит в конструкционных особенностях создания магнитного поля определенной конфигурации, служащего для разгона протонов. И хотя изготовление протонного ускорителя сравнительно недорого, но на его базирование и охрану придется раскошелиться, разумеется. Установка не должна находиться на поверхности, дабы избежать превентивного удара из космоса. Её нужно располагать так же, как и на Новой Земле – глубоко в скалах.
– А как насчет времени реагирования?
– Скорость реагирования важна при непосредственном отражении атаки. А наблюдать за приготовлениями супостатов к ней, можно и иными средствами, – нашелся с ответом Вострецов.
– Это вы верно подметили. Средства космической разведки не должны дремать, – пророкотал диктатор, опять с наслаждением уплетая остатки уже подтаявшего десерта. – А что насчет воздушного и космического варианта? – спохватился он.
– С воздушным вариантом не всё так страшно, как могло бы показаться на первый взгляд, – шмыгнул носом Вострецов. – Хотя самолет-носитель, как вы помните, и был уничтожен диверсантами, но этот печальный факт почти не отразился на темпах изготовления опытного образца. Сама установка воздушного базирования смонтирована и находится на производственных стапелях в Белушьей. Она уже испытана в заводских условиях. Я вчера беседовал по ЗАС6 с Алексеем, и он подтвердил её готовность к установке на новый носитель. Самолетов этого типа у нас достаточно – бери любой. Что до технологических отверстий в фюзеляже, то и с этим проблем нет. На предыдущей ЛЛ7 мы уже под наблюдением изготовителя сумели проделать их, не нарушая целостности конструкции. Сумеем и в этот раз, как по накатанной. Специалисты из КБ Ильюшина провели необходимые расчеты по центровке. Установка в заданные параметры вполне укладывается. Если уж «Буран», в свое время переносили на внешних креплениях, то уж с нашим ускорителем будет все намного проще, тем более, что он гораздо легче его.
– А как вы собираетесь перемещать её из подземных цехов на поверхность и монтировать на носителе? – поинтересовался Афанасьев, пододвигая Вострецову свою чашку, чтобы тот налил из самовара и ему. – Я смотрел кадры видеохроники. На них установка выглядела весьма впечатляюще не только с точки зрения своих габаритов, но и с технологической.
– Очень просто, – пожал плечами академик. – Разберем и смонтируем заново, но уже внутри самого носителя. Процедура только кажется сложной, а на самом деле, при наличии квалифицированного персонала займет от силы пару-тройку дней.
– Что ж, Игорь Николаевич, у меня нет причин не верить вам. Осталось только послезавтра пронаблюдать за испытаниями запуска макета космического варианта установки.
– А вот с этим-то, как раз и могут возникнуть некоторые шероховатости, – слегка поежился ученый.
– Вот, как?! – встрепенулся диктатор, а молчавшая Николаева даже отложила в сторону недоеденное пирожное. – Выкладывайте!
Вострецов провел ладонью по лицу, как бы стирая накопившуюся усталость и продолжил:
– Что собой представляет, по сути, протонный ускоритель? Ничто иное, как ядерный мини-реактор. Опасности неуправляемого "разгона" реактора, как это было в Чернобыле, не существует в принципе, вследствие отсутствия цепной реакции. Реактор можно просто выключить в любой момент, как банальный выключатель в квартире, даже не беспокоясь о снятии остаточного тепловыделения дочерних изотопов, потому что их ничтожно мало по сравнению с обычным реактором. Но вот настройка конфигурации магнитного поля требует особой тщательности и почти ювелирной точности. В статических условиях осуществить настройку не составляет никакого труда. Вариант воздушного базирования тоже не создаст особых сложностей, так как система амортизаторов нивелирует риски сбоя настроек.
