Анна Панкратова
Потерянные судьбы
Аврора нахмурилась, покачала головой.
– Но…
– Они играют нашими жизнями, как хотят, Аврора. – Элайджа коснулся ее руки, нежно провел по предплечью. – Но я сломал свою судьбу. А потом и твою – ведь спас тебя. Теперь мы свободны. Но от этого, по правде, я сделал лишь хуже, ведь мойры недовольны этим, и нам теперь придется прятаться. Иначе они найдут нас – и вернут на шахматную доску.
– И я… умру, да?
– Умрешь. Некому было тебя спасать. Ведь я не должен был быть тут.
Аврора резко выдохнула, а потом пододвинулась к Элайдже ближе, обхватила за шею, провела по небритому подбородку.
– С этим можно что-то сделать? – Аврора провела носом по его щеке, замерла, ощутив дыхание – их губы оказались совсем близко. Элайджа зажмурился, ведь ее чувства, мойровы эмоции сводили с ума, лишали контроля. – Но знай, если нет – я согласна остаться с тобой на болоте до конца своей жизни.
Элайджа запустил руку под ее футболку, провел по голой спине, заставляя покрыться мурашками. Слышать эти слова, ощущать тепло под пальцами, вдыхать аромат корицы было слишком приятно. Кто бы мог подумать, что и в тысячу лет он умудрится влюбиться так сильно. Хотя нет… он читал ее душу. Не влюбился. Полюбил.
– Никто не знает, кто эти мойры. Где они. Что делают. У меня был доступ только к залу с книгами судеб.
Аврора часто дышала, откликаясь на ласку. Элайджа склонился и поцеловал ее в шею, гадая, как далеко они зайдут в этот раз.
– И даже ты их не видел? – выдавила Аврора.
– Говорят, они прячутся где-то в зеркальном мире. Наблюдают за нами.
Аврора отстранилась, изумленно вздернув брови.
– Поэтому у тебя нет зеркал!
– Именно.
– А в Терравиле? Мы же были там вместе!
– Там они меня видят. Но не могут ничего сделать – ведь там не осталось магии. Но лучше надолго там не задерживаться: кто знает, что они могут придумать. Знать бы, кто они. И есть ли они среди нас.
Аврора задумчиво закусила губу, хотела продолжить рассуждения о мойрах, но не успела. Элайджа поцеловал ее, не выдержав.
– Элайджа… – выдохнула Аврора, а он подхватил ее за бедра и повалил на диван. Эмоции смешивались, ее тело выгибалось навстречу, а рука закопалась в его волосах, притягивая еще ближе к себе. Он ворвался языком в ее рот, углубляя поцелуй. Желание сводило с ума, хотелось скорее сделать Аврору своей, но торопиться было нельзя.
Элайджа повел по ее ноге, забираясь под юбку. Опустился губами к шее, чуть прикусил, услышав стон. Он уже потянул резинку ее трусов, как сознание затопил чужой страх.
– Ты боишься. – Элайджа отстранился.
– Не тебя, – ответила Аврора, притягивая обратно к себе. Пальцы провели по щекам, очертили губы. – Слышала… в первый раз больно.
– Не всегда, только если парень мойров сын, что не умеет обращаться со своей любимой, – усмехнулся Элайджа, а потом серьезно добавил: – Я никогда не сделаю тебе больно, Аврора.
– Я знаю. – Аврора приподнялась, чтобы найти его губы, хотела поцеловать, но замерла: – Элайджа… я…
– Я тоже люблю тебя, Аврора.
Она широко улыбнулась, унося его в пучину своих эмоций. Может, ее душе и пора уже было отправиться в подземку к мойрам, но Элайджа забрал ее себе и пообещал, что будет беречь, пока жив.
– Я буду всегда любить тебя, Элайджа.
Поцелуи становились жаднее, объятия теснее, а одежды – меньше. Элайджа поймал мысль, что надо бы перебраться на кровать, но потерял, едва услышал новые стоны Авроры, пока его рука ласкала ее между ног.
– Ты скажи хоть, что делать, – выдавила она, царапая ногтями его голую спину.
– Эротические романы не читала? – лукаво спросил Элайджа, зажмурился, понимая оплошность: – Я тебе потом почитаю, тебе понравится.
– О, не надо…
– Тогда разберёмся на практике.
Они все же перешли на кровать. Элайджа прогонял страх Авроры, пытался быть нежным и острожным, прислушивался к ее эмоциям, чтобы не сделать больно.
А потом он понял, что счастлив. И пообещал сделать все, чтобы Аврора не пожалела о своем выборе.
3
18 мая
Даниэлла спустилась в гостиную, села рядом со спящим Сойером и воспользовалась моментом, чтобы разглядеть его лицо. Она разожгла слабый огонек на ладони и всмотрелась в россыпь морщинок, что залегли на лбу и вокруг глаз. Волосы по плечи разметались по подушке. Дени разожгла огонь чуть сильнее, а Сойер поморщился, закряхтел, переворачиваясь на спину.
– Решила разделить со мной диван? – сонно пробормотал Сойер, но потом ухмыльнулся. – Плевать, что ты замужем.
Даниэлла поднесла пламя к его волосам и предупреждающее вздернула брови. Сойер сел, не опасаясь огня, но на лбу выступил пот от жара.
– Что ты хочешь, любовь моя?
– Прекрати меня так называть. Эта история давно подошла к концу.
– Так, что вы хотите, Даниэлла Уайт? По ночам я предпочитаю либо спать, либо раздевать прекрасных дам.
Дени тяжело вздохнула, борясь с собой. Решение поговорить с Сойером далось не просто, и она все еще не была уверена, что поступила правильно. Ей никогда не нравились его нрав, шуточки и попытки завоевать ее сердце. Пока все падали в обморок от лучезарной улыбки и голубых глаз, она даже не смотрела в его сторону, любя Джейкоба. Она и сейчас считала, что только бывшему мужу может доверять, но… ей нужны ответы, которые Джейкоб дать не в состоянии. А Сойер – хранитель жизни.
– Мне нужны ответы. – Дени набрала в грудь воздуха, а потом выпалила, пока не передумала: – Ты знаешь, почему никто не занял трон? Почему ты не занял трон?
– А должен был? – серьезно спросил Сойер.
– Я знаю, что ты никогда не любил меня. Хотел жениться, чтобы сесть на трон. Так?
– Даниэлла… – Сойер перевел на нее взгляд, его радужки переливались красным в свете огня, что разгорелось еще сильнее на ладони Дени, выдавая нетерпение. – Я… Может и так. Но ты всегда была мне небезразлична. Я был бы хорошим мужем.
– Изменял бы.
Сойер тряхнул плечами, зачесывая волосы.
– Ну?
– Едва вы сбежали… – Сойер отвернулся, тяжело вздохнул, а потом, качнув головой, заговорил: – Я хотел занять трон. Это правда. Моя семья не пережила пожар, Лостхилл был разрушен, а людям нужен был лидер, который сказал бы им, что делать дальше. Но я не успел. Едва попытался предъявить права, ко мне пришли хранители душ. Без королевской магии шансов не было.
– И почему они не заняли трон?
– Потому что… – Сойер облизал губы, повернулся к Дени. – Сразу после пожара, у них тоже случился переворот. Они изгнали своего короля, а на трон взошел его сын. Королем не стал – Элайджа скрылся, не успели они отобрать у него королевскую магию, – а потому, тот величает себя принцем. Но его все слушают, ведь он законный наследник.
Огонь на ладошке дрогнул, а потом погас. Они остались в полумраке. Дени часто дышала, осознавая, что произошло из-за ее побега, сколько судеб было сломано.
– Никто не знает об этом, кстати. Так что молчи. Как видишь, все в Соларисе недоумевают, куда делись хранители жизни, не понимая, что на нас ведется охота. Принц хочет нас истребить.
– Занял бы трон и дело с концом.
– Кто ему позволит? Думаешь, люди Солариса ждут хранителей душ у власти? Так еще и принца! Даже не короля, а потому, он не может выпускать душнил из подземки. Знаешь, кто эти душнилы, что ведут охоту на крылатых? Те, кому еще Элайджа разрешил выходить. Их слишком мало, чтобы захватить страну. Все ждут тебя. И особенно хранители жизни.
– Меня?
– Ты – королева. Хочешь ты этого или нет, но королевская магия течет в тебе, только ты можешь противостоять хранителям душ и вернуть в Соларис закон.
– Я потеряла магию, как и вы все.
– Руби могла использовать магию хранителя жизни. Почему ты не можешь?
– Я – не она.
Дени пошла в сторону лестницы, но Сойер ее окликнул:
– Даниэлла? – Дени обернулась, заметила встревоженные глаза в свете луны, проникающей через окно. – Джошуа счастлив, что ты сбежала. Узнает, что вернулась, – убьет. Никому не доверяй.
Дени кивнула и вышла на прохладный воздух, покрываясь мурашками. Она закуталась в кофту и отошла от дома. Хотелось вызвать крылья, улететь, спрятаться. Вернуться в Терравил, вдавить педаль газа в пол и ехать так далеко и так долго, чтобы никто ее не нашел. Она бы взяла с собой Эйрин, спрятала как можно дальше, но потом вдруг поняла, что не хочет больше прятаться и бежать.
Она просто посмотрела на запястье правой руки, на метку с переливающимися искрами и пламенем. При рождении огонь переплетался с крыльями, но едва Дени сбежала, метку пришлось скрыть, чтобы не стать приманкой для хранителей душ.
Тяжелый вздох. Решение. Дени вызвала пламя, заставляя обвить руку, огоньки отражались в уверенных глазах, а на губах зажглась улыбка – впервые за двенадцать лет у нее появились цель и желание.
Дени мертва. Да здравствует Даниэлла. Даниэлла, которая вернется домой и заберет свое. Может, королевой и не станет. Может, уйдет куда глаза глядят, едва Соларис встанет на верный путь. Но до того, она убьет принца Подземного царства, отыщет хранителей жизни и вернет в Соларис безопасность и спокойствие. Не знала, как, но знала, что сделает все, что в ее силах.
Даниэлла вернулась в комнату и потрясла Джейкоба. Он закряхтел, чуть приоткрыл глаза.
– Все в порядке?
– В полном. Выйдем? – Даниэлла кивнула в сторону Эйрин.
Они вышли из комнаты, Дэни несмело облизала губы, а потом выпалила:
– Мне нужна твоя помощь. Я хочу убить принца Подземного царства.
– А?
Джейкоб растер сонные глаза и уставился на Даниэллу, что схватила его за руку.
– Джошуа хочет уничтожить Соларис. Это из-за него хранители жизни прячутся. Мы не истреблены, Джейк.
– Решила стать королевой?
– К мойре корону! Как ты не видишь, что только я могу что-то изменить. Это мой долг!
Джейкоб задумался, взлохматил волосы, а потом нежно провел по ее щеке.
– Хорошо. Я всегда с тобой. Ты же знаешь… – Джейкоб виновато опустил глаза, уронил руку. – Отныне. Я больше никогда тебя не брошу.
Даниэлла облегченно выдохнула и обняла Джейкоба. От тепла кружило голову, а страх ежился где-то на задворках сознания. Джейкоб рядом, и он ей поможет.
– А Эйрин?
Даниэлла отстранилась, поморщилась, только сейчас вспомнив, что сестренка осталась спать в доме богини сожалений посреди Солариса, а не в безопасности рядом с бабулей.
– Ну… домой она не пойдет. Значит, отведем ее сначала в Лостхилл, как обещали. Покажем дом. А там… Расскажу, кто мы. Объясню все, что происходит. Может, там кто остался из нашей прежней жизни, друзья, кто-то из королевской стражи. Попросим приглядеть за ней. Отвести в Терравил, если она согласится. Но она должна сама решить, что делать.
– Звучит как план. А… принц?
– Пока не знаю. Но знаю, как его выманить.
– Как же?
– Соларис должен узнать, что сбежавшая принцесса вернулась, чтобы стать королевой.
Даниэлла улыбнулась, сверкая глазами в полумраке. Огонь, что запылал в сердце, отразился в зрачках.
– И еще нам нужен союзник. Я думаю, нужно найти Элайджу Блэка и узнать, почему его изгнали. И не хочет ли он отомстить.
4
30 апреля
Элайджа колол дрова во дворе. Моросящий дождь вымочил одежду, мокрые волосы облепили лицо, но он продолжал работать, напевая под нос Бритни Спирс, пластинки которой они купили с Авророй в Терравиле. Теперь в доме всегда пел сладкий голос поп-принцессы, Элайджа сначала противился, но потом сдался, ведь Аврора не уставала подпевать и танцевать, виляя бедрами в новых коротких юбках и шортах. А ему нравилось наблюдать за ней, видеть широкую улыбку и стройные ноги.
Закончив, Элайджа поднял руку, чтобы убрать со лба мокрые волосы, но не успел. Воздух рассек топор, послышался свист, а Элайджа лишился кисти. Браслет, за которым так долго охотилась Кора, упал в траву, залитый кровью.
Картинка завертелась, Элайджа, скрючившийся на земле, исчез, зато появилась мама Авроры. Она сидела на камне, без эмоций смотрела куда-то в сторону, словно ей все равно на весь мир.
Аврора коснулась плеча матери, резко выдохнула и попятилась.
– Ты умерла, – прошептала Аврора, а женщина перевела на нее взгляд.
– А ты слепа.
Аврора споткнулась обо что-то и упала на колени. Мир погас, возвращая провидицу в привычную тьму.
– Аврора, тебе следует бежать. Уходи от Элайджи, его не спасти, он тебе не друг. Воспользуйся моментом, уходи!
Аврора молчала, не понимая, почему мать велела ей бежать. Почему она против Элайджи?
– Но он мне не навредит…
– Тебе не успеть. А он тебе не друг. Как проснешься – иди в лес. Только так ты найдешь свое спасение.
Мать замолчала, и стало так тихо, словно в мире выключили еще и звуки.
Аврора проснулась от своего крика. Путаясь в одеяле, она встала, упала на пол, но вновь поднялась.
– Элайджа! – кричала она, ища его по дому. Но Элайджа не отзывался. Она побежала ко входной двери, руша все на своем пути, боясь, что опоздает.
Элайджа колол дрова во дворе, напевая под нос, когда дверь распахнулась и вылетела Аврора.
– Элайджа! – От ее крика пошли мурашки по коже. Бросив топор, он побежал к Авроре и поймал, когда та споткнулась. – Кора идет. Хочет отрубить тебе руку. Элайджа…
– Все хорошо. Руки целы. – Элайджа прижал Аврору к себе, целуя в макушку, глазами ища угрозу. – Иди в дом, все будет хорошо.
– Но…
– Иди в дом. Я справлюсь. – Элайджа подтолкнул Аврору, но потом вновь прижал к себе, понимая, что опоздал.
Слух обострился, нос уловил едва заметный аромат цветущей вишни – Кора рядом. Как бы хорошо богиня не умела прятаться и сливаться с лесом, Элайджа был предупрежден, а потому заметил ее и улыбнулся краешком губ.
– Стой, – прошептал Элайджа и вытянул руку, на которой был браслет. Свист, крик Авроры, и Элайджа довольно улыбнулся, подкидывая в руке пойманный на лету топор. – Выходи, Кора! Думала, меня так просто обмануть?
Элайджа крепко держал Аврору за плечо, второй рукой удерживал топор, а глазами не переставал искать Кору, не зная, с какой стороны появится богиня.
– Ну же! Выходи, и поговорим, как цивилизованные люди! Думал, мы друзья?
Лес зашелестел, выпуская к ним свою богиню. Кора обиженно вздернула нос и подошла к Элайдже, насмешливо оглядела испуганную и запутавшуюся Аврору, протянула было к ней руку, но отдернула, заметив, что Элайджа выставил топор в ее сторону.
– Мойровы провидицы! Стоило догадаться… – сказала Кора, а потом резко вытащила из кармана пакетик с порошком, хотела было кинуть, но не успела. Элайджа выпустил Аврору, чтобы схватить Кору за горло. – Душнила!
Элайджа покачал головой.
– Ну же! Убей меня! Давай! – шипела Кора, пытаясь вырваться из хватки. Кожа начала зеленеть, татуировки светились красным, острые ногти впивались в руку Элайджи, что сжимала горло все сильнее.
– Ты нужна мне, и знаешь это… – выплюнул Элайджа и отпустил богиню, но не успела Кора отбежать, как он оттянул ее волосы и резанул топором.
Кора завизжала, трогая остатки волос, такие короткие, что даже не закрывали шею. Элайджа брезгливо выпустил пряди, обнял испуганную Аврору и ощутил ее беспомощность. Она чувствовала себя такой жалкой, ведь не понимала, что происходило, не могла помочь и даже постоять за себя. Сердце кольнуло, а он вдруг понял, что теперь должен сделать. Давно пора было это сделать!
– Ты! Душнила мойров! Убью!..
– Я отрезал ей волосы, – пояснил Элайджа, ведь Аврора вцепилась в его рубашку. – Сила богинь леса – в их волосах. Теперь она не в силах мне сопротивляться, она полностью в моей власти. Так, Кора?
Кора перестала визжать, только хлюпала носом, продолжая щупать остатки волос.
– Я хотела тебя спасти, душнилу такую! Да, отрубила бы руку, но ты сам вынудил! Знаешь же, что…
– Замолкни, – прошипел Элайджа, а лес замер. Кора послушно склонила голову, с ненавистью глядя на браслет, которого коснулся Элайджа.
– Ты совершаешь ошибку, Элайджа. Твое место не здесь… Я просто хочу тебя спасти! Идиота такого!
– Вон.
– Элайджа, мой король… – запищала Кора, а ее татуировки померкли, лишившись блеска. – Я теперь словно дитя…
– Уходи.
Кора сделала было шаг, но замерла, обернулась и взглянула на Аврору, обиженно тронула волосы и сказала:
– Спроси Элайджу про твоего отца, Аврора. Ты заслужила хотя бы знать правду.
Не дожидаясь ответа, Кора слилась с лесом. Аврора тряслась от холода и страха, совсем запутавшись в происходящем. Она еще сильнее вцепилась в рубашку Элайджи, уткнулась ему в шею.
– Элайджа?
– Ты будешь в бешенстве.
Он тяжело вздохнул, поцеловал ее в макушку и повел в дом.
– Возьми нити судьбы. Так ты будешь уверенна, что это правда.
В доме Элайджа первым делом укрыл замерзшую Аврору теплым пледом, ведь она выбежала к нему в одной сорочке, и растопил камин. Все это время она теребила в руках нити судьбы, всхлипывала и внимательно слушала, пытаясь определить, что делал Элайджа.
Ее продолжало трясти, но уже не от холода, а от ужаса, что осел на коже вместе с дождем. Намокшие волосы она убрала в пучок, стерла капли с лица.
– Может, потом…
– Хочу знать сейчас.
Элайджа сел рядом.
– Я направлю, а нити помогут.
Аврора кивнула, ощутила, как нити судьбы, повинуясь ее воле, начали обвивать пальцы. Элайджа крепко сжал ее руку, поцеловал, а потом рассказал, как встретил Кору в лесу, и та поведала про ее отца. Аврора слушала молча. Губы дрожали, а нити судьбы оплели руку так сильно, что делали больно.
– Аврора? – тихо спросил Элайджа, закончив рассказ.
Аврора не ответила, сосредоточившись на нитях. Они отпустили, а потом помогли нащупать связь с миром мертвых. Раздался шепот, пронизывающий до костей.
– Твой отец ослепил тебя, родная, – проговорил мамин голос. – А потом велел убить… Тебе сказали правду.
Аврора увидела отца. Не понимала, как, но его лицо было таким четким, словно он стоял перед ней. Ноздри раздувались от ярости, вокруг собрались морщинки.
– Что значит вы ее не убили? Бросили в лесу? – верещал отец, гневно глядя на пьянчуг. – Ладно!.. Сам разберусь! Слепая девка… в лесу… вон отсюда! Даст воля судьбы – сама подохнет.
– Нет! – Аврора вырвала руку из горячих ладоней Элайджи, вскочила. Гнев захватил власть. Душа колотилась о ребра, чудом их не ломая. – Скажи мне, что это ложь! Что я ошиблась! Что ты и нити мне врете!
Рыдания душили. Казалось, тронь, и ее злость подожжет все вокруг.
– Аврора… – мягко сказал Элайджа.
– Скажи, что это ложь! – Аврора увернулась от рук Элайджи, попыталась уйти, но врезалась во что-то. Вскрикнула от неожиданности и боли, замерла, хватаясь за тумбу. Она сжимала край так сильно, что заболели пальцы, но она не замечала этого. Душой завладела ярость, она все еще видела лицо отца, искаженное гневом, слышала его ледяной голос, который сожалел, что ее не убили. – Ну же!
– Это правда. Ты не смогла бы увидеть то, что не произошло. – Руки Элайджи нежно опустились на ее плечи.
– Хочу, чтобы он умер, – прошипела Аврора, колотя по тумбе ладонями. Ощутив кончиками пальцев стакан, она схватила его и бросила в стену. Звон немного заглушил ярость, удивил так сильно, что она перестала рыдать. – Хочу, чтобы он мучился. И сдох в боли и страданиях.
– Аврора…
– Я хочу, чтобы он получил по заслугам.
Аврора резко развернулась, желая, чтобы Элайджа увидел ее шрамы, пустые, безжизненные глаза. Элайджа взял ее за подбородок, повернул к себе, нежно провел пальцами по щекам.
– Я отведу тебя к нему, если хочешь. Я убью его, если ты хочешь.
Аврора часто дышала, душа продолжала колотиться.
– Я…
– Твое решение.
– А мама? Он убил маму… твою ж мойру! Как же так…
Аврора не выдержала, лопнула, словно струна, зарыдала, а ужас происходящего наливался тяжестью в ногах.
– Почему? – прошептала она, угождая в объятия Элайджи.
Он подхватил ее на руки и отнес на кровать. Она не сопротивлялась, когда он уложил ее в постель и накрыл одеялом. Но когда он попытался отойти, схватила за руку.
– Не уходи.
– Думал, никогда больше не заговоришь со мной из-за того, что не рассказал все сразу, – сказал Элайджа, но Аврора потянула его к себе.
Элайджа послушно лег рядом и прижал Аврору к себе. Она закуталась в его тепло, пытаясь забыть лицо отца, злость, ненависть к нему. Она задыхалась от гнева, но Элайджа не выпускал руку, гладил по щеке, помогая вытеснить лицо отца нежными касаниями.
– Элайджа, – мягко сказала Аврора спустя какое-то время. Едва их пальцы переплелись, ее голос перестал дрожать. – Мама велела уйти отсюда.
– Что, твоей маме не нравится такой зять?
– Я слышу, что ты волнуешься. Пожалуйста, скажи мне правду.
– Аврора…
Она повернулась и обхватила его лицо руками, нежно касаясь небритых щек, очертила губы, а потом, не удержавшись, поцеловала. И поцелуй был нежным, искренним. Он прижал ее к себе, целуя так отчаянно, словно прощался.
– Элайджа. Скажи мне, пожалуйста.
Он тяжело вздохнул.
– Это все потому, что ты сломал мою судьбу, да?
Элайджа молчал.
– Я сама в праве выбирать свою судьбу, разве не так?
– Так, Аврора, именно так, но… – Элайджа провел по ее шее, а потом надавил на вену. Аврора резко выдохнула, почувствовала слабость, что заполонила организм.
– Ты что творишь? – прошептала она.
– То, что давно нужно было сделать.
– Элайджа!..
Потом она уснула.
5
30 апреля
Элайджа шел по лесу, надеясь, что Кора выйдет к нему. Да, он лишил богиню волос, а значит и силы, но оставлять Аврору столь беззащитной он не мог. Знал, что должен сделать. Знал, что нельзя, ведь сломает еще больше судеб, привлечет внимание, но было плевать.
– Мой король. – Кора вышла из-за дерева, дернула головой, хотела коснуться волос, но нащупала лишь жалкие огрызки былой силы. – Куда держишь путь?
Элайджа молча прошел мимо богини, зацепив плечом. Он знал, что она пойдет следом, будет отговаривать, а потому дотронулся до браслета на запястье.
– Идешь к ее отцу, да? – прошептала Кора. Элайджа замер. – Глаза ей вернешь? И где ты перья крылатых раздобудешь?
Элайджа развернулся, посмотрел в ее грустные, пустые глаза. Исчезли былые огоньки, похоть, остались лишь печаль и повиновение.
– Не твое дело.
Лицо Коры вытянулось, а уши позеленели, татуировки замерцали болотным цветом, считывая тревогу.
– Так ты и правда идешь к Ленгу? – зашипела Кора, словно шуршали листья, лишенные покоя ураганом. – Мало тебе в ее судьбу вмешиваться, ты решил еще одну судьбу сломать?
– Плевать.
Элайджа сжал браслет, спокойно посмотрел на Кору.
– Идешь к моему дому. Внутрь не заходишь. Если с Авророй что-то произойдет, сотру тебя и твой лес в порошок.
Кора надула губы, но повиновалась, склонила голову.
– Ты дурак, Элайджа! Они найдут тебя! Пропавшая девица, лишенный глаз Ленг, они сразу догадаются, что здесь что-то не так! Они придут! Убьют тебя, и все равно заберут твою Аврору!
Элайджа дернул плечами, темные волосы упали на лицо, скрывая горящие глаза.
– Тебе не пора идти, Кора?
Элайджа пошел к деревне, а Кора не могла последовать за ним. Теперь, когда он лишил ее волос, богиня леса в его полной власти.
– Да у тебя все равно перьев нет! Какой в этом смысл!? Элайджа! – Кора визжала, сдерживая слезы. – Отпусти ее и будешь жить! Останься со мной!
Элайджа остановился, повернулся к Коре, что вросла в землю, так пыталась бежать за ним.
– Значит, умру. Но хотя бы попытаюсь. И, Кора, – Элайджа улыбнулся, зачесывая волосы. В его глазах зажглись огоньки, зрачки замерцали красным, – ты правда думаешь, что я не смогу вернуть Подземное царство, если захочу? Я все еще их король.
– Их много! Ты один! Дурак! Ты такой дурак! – кричала Кора. Тату пылали, а коричневая кожа зеленела, напоминая цвет болота. – Они убьют тебя! Ради девки умирать?!
– Я все сказал, Кора. Ты должна быть уже у моего дома.
Элайджа развернулся и побежал к деревне. Кора кричала, просила одуматься, залечь на дно, но он знал, что должен сделать.
Эмилий Ленг зашел в свой кабинет, устало вздохнул, но потом замер, заметив тень. Перестав дышать, он обернулся и пискнул:
– Кто вы?
Элайджа улыбнулся, тряхнув темными волосами. И от этой улыбки у Ленга расширились глаза, а краска сошла с лица.
– Да так… всего лишь… – Элайджа оперся о дверной косяк, сложил руки на груди, зрачки покраснели, – Король Подземного царства.
Ленг покачнулся, врезался в стол и свалил лампу. Раздался звон, приглушающий визг испуганного седого мужчины. Морщинистое лицо исказилось, посерело, а губы задрожали.
– Думал, посмелее будешь, – скучающе сказал Элайджа, а потом усмехнулся. – Убил жену, ослепил дочь, а затем послал пьяниц убить и ее. – Элайджа сделал шаг к Ленгу, тот хотел отступить, но вновь врезался в стол, свалив стопку книг. – В такие моменты мне жаль, что нет ада. Я бы с удовольствием варил тебя в котле до скончания веков, Ленг.
– Марк! – завопил Ленг. – Алекс!..
– О, они не придут, – дернул плечами Элайджа. – Понимаешь, я их… – Элайджа вздернул брови, облизал губы, – убил. Всю твою охрану, если быть точнее.
Элайджа провел рукой по мечам, что висели на стене. Коснулся книг на полке, а потом заметил фото, спрятанное между ними. Он потянул за уголок и увидел улыбающуюся Аврору. Ее голубые глаза сияли от счастья, а губы расплылись в улыбке. Ухмылка Элайджи померкла.
Ленг попытался выскользнуть за дверь, но не успел. Он уже бежал навстречу свободе, когда сильная рука схватила за волосы и потянула назад.
– Уже уходишь? – Элайджа повернул визжащего Ленга к себе и заглянул в глаза. – Карие! Подойдет!
Старик перестал вырываться, замер. Элайджа ощутил, как страх бурлил в груди Ленга, парализуя. Он часто поморгал и уставился на Элайджу: наконец понял.
– Нет!..
– Смышленый, – сказал Элайджа и впечатал Ленга лбом в стену. Из носа полилась кровь, пачкая белую рубашку, а изо рта вырвался стон. – Я бы убил тебя, но предоставлю это решение ей. А пока… – Элайджа притянул Ленга и зашептал на ухо. – Хочу, чтобы ты мучился, и чтобы боль была такой, что тебе захотелось бы убить себя, лишь бы избавиться от страданий.
Ленг замер в ужасе, а Элайджа ощутил чужой страх, безысходность и мольбу. Элайджа грубо приманил душу, вжимая руку в грудь, и резко выдохнул, подавляя ярость. Выпустил Ленга, и тот упал на пол.
Элайджа вытер руки о брюки, словно так мог стереть воспоминание о черной, мерзкой душе. Ленг не жалел, что убил жену и ослепил дочь. Верил, что поступил верно, избавив мир от провидиц, играя в судьбу, решая, кто может жить, а кто нет. Даже сейчас он переживал лишь за свою жалкую шкуру, напрочь забыв о новой жене и сыне, ни капли не сожалел о содеянном. И если бы смог вернуться назад, то не изменил бы ни одного решения.
– Но знай: сдохнешь, – Элайджа наблюдал, как Ленг полз к двери, пачкая кровью бежевый ковер, – и я тебя буду ждать там. Сделаю исключение и подготовлю для тебя котел.
Ленг запнулся о складку на ковре, упал и захныкал. Элайджа тяжело вздохнул и покачал головой – слишком быстро сломался, даже скучно.
Элайджа схватил Ленга за волосы и заставил подняться. Увидев, как сверкнул кинжал, Ленг заверещал.
– Я бы сказал, что не будет больно, но не люблю врать. Ты почувствуешь все.
Элайджа вжал Ленга в стену и поднес кинжал к его правому глазу.
– Помни, Ленг, земля круглая. Все возвращается на круги своя. Никто не останется безнаказанным. За каждый поступок нужно платить.
Элайджа развел веки Ленга. Страх лишил того сил, а смирение вдавило в стену.
– Глаз нужен целым, сам понимаешь, – сказал Элайджа и дыхнул на острие кинжала. Дыхание обвило сталь, заставило чуть заметно мерцать. – Это будет долго. И очень больно. И, Ленг, – Элайджа улыбнулся, – я сделаю все, что могу, чтобы ты был в сознании до самого конца.
Ленг хотел закричать, но не смог, из горла вырвался хрип, а Элайджа поцокал и начал вырезать глаз. Сначала Ленг бился, хрипел, но вскоре ослаб, не в силах противиться. Он мычал от боли, а Элайджа ощущал ужас, что обуял старика.
Когда Элайджа направлялся к выходу из дома, бережно неся шкатулку с глазами, Ленг лежал на полу и истекал кровью. Белая рубашка стала алой, а жизнь стремительно покидала тело.
– Элайджа! Наконец!
Элайджа замер, пытаясь понять, откуда появился женский голос, заметил женщину в серебряном платье, что вожделенно смотрела на него. Из зеркала.
– Почему ты выглядишь, как та девица, что устроила пожар?
– Ее душа давно со мной… – Мойра расплылась в такой довольной улыбке, что Элайдже стало не по себе, – но вот ее тело… неплохое вместилище. Мы слились. Ее тело, мой гениальный мозг! Можешь звать меня Флоренс, мышка моя.
Элайджа нахмурился и пошел дальше по коридору, не желая терять время на пустые разговоры. Мойра следовала за ним, прыгая из зеркала в зеркало.
– Признаюсь, я рада, что ты остался жив тогда… такую историю мне замутил! Но пора играть по моему сценарию.
Элайджа молчал. Он уже поставил ногу на ступеньку, как вновь услышал чарующий голос Флоренс и замер.
– Пока Аврора жива – я не могу ей навредить. Но вот потом… рано или поздно, она состарится, Элайджа.
Рыкнув от злости, он вернулся к зеркалу, вздернул брови, гладя на мойру, что предстала перед ним в теле Флоренс Максвелл – девушки, чье дитя прокляли Руби и Лиам.
– Другое дело, сладкий! Видишь ли, в чем дело… знаешь, откуда взялись пустоты?
– Не смирились…
– Ах нет же! Первая пустота появилась, когда Ненависть и Никлаус уже породили меня. А я родилась одновременно с Подземным царством. Пустоты – это те души, что отказываются от уготовленной им судьбы. Те, кто спорит со мной! А я в наказание лишаю их всего, превратив в пустот. К тому же… без врага эта пьеса была бы слишком скучной, не думаешь?
Флоренс улыбнулась, видя, как исказилось лицо Элайджи. Он взял себя в руки, нацепив маску безразличия.
– Знаю, на себя тебе плевать, но вот Аврора…
– Ты не тронешь ее.
– Ух! Какие страсти! Объясни лучше, почему она не ушла от тебя? Я пришла к ней в обличии матери, велела уходить от тебя, сказала, что ты опасен… но она осталась. Спасла тебе руку. Почему?
– Что ты хочешь?
Флоренс устало тряхнула голубыми волосами, приложила ладошки к зеркалу и подошла так близко, что оставляла на стекле следы от дыхания.
– Хочу, чтобы ты вернулся в пьесу.
– Зачем? Думал, я уже мертв в твоем дивном плане.
– Не плане, мышка моя, пьесе! Это все – моя пьеса! Вот только актеры никак не желают исполнять свои реплики верно! – Флоренс прижалась носом к стеклу, безумно улыбнулась. – Может, ваша любовь с Авророй меня вдохновляет! Хочу, чтобы вы пожили подольше…
– Ты не тронешь ее.
– Да. Не смогу. И вы проживете жизнь в Терравиле, может, даже счастливую, но… короткую. А потом вы попадете ко мне. И твоя Аврора… что ж. Никакого тебе перерождения, еще одной жизни, шанса и даже души… лишь… – Флоренс кокетливо дернула плечами, наслаждаясь реакцией. – Пустота.
Элайджа уперся руками в зеркало, жалея, что не мог достать до хрупкой шеи Флоренс. Внутри клокотала ярость, что сбивала с ног.
– Что ты хочешь?
– О! Я покажу Авроре, когда наступит момент и вам будет пора возвращаться в пьесу. Пока… верни ей глаза. Я не против.
