Анна Панкратова
Потерянные судьбы
9
1
7 июля
Даниэлла шуршала пышным белым платьем и поправляла красные волосы, собранные в высокую прическу, украшенную маленькими белыми цветочками. Платье переливалось и блестело от лучей солнца, что проникали в коридор сквозь панорамные окна, шлейф утопал в маргаритках и лаванде – это был подарок Акиши.
Новоиспеченная королева никак не могла спрятать улыбку, а из головы выкинуть прекрасное утро, что провела в объятиях любимого. Когда же она распахнула дверь кладовой, в глазах зажглось пламя, но вовсе не от злости. Даниэлла смирилась, что сестра выбрала не вора, а главу стражи Солариса, который доказал, что выбрал другой путь, едва помог победить мойру. Но вот немного мести за месяц, что Джейкоб был мертв…
– Дени! – взвизгнула Эйрин, отталкивая от себя Сойера. Щеки девчушки покраснели, губы опухли от поцелуев, а волосы, обычно заплетенные в косы, остались распущенными. – Мы тут…
– Эйрин, а ты уже знаешь, что Сойеру через месяц исполнится сто три года? Как будем его поздравлять?
Сойер разжал руку, которой держал Эйрин за талию, и тяжело вздохнул, видя изумленный взгляд любимой. Даниэлла улыбнулась, едва сдерживая смех.
– Сто… Ты же говорил, тебе тридцать?
– Ага. Было когда-то, – подтвердила Даниэлла, но Эйрин на нее даже не смотрела.
– Дени! Я же ждал правильного момента! Эйрин, послушай…
Принцесса вырвалась из его объятий и вышла из кладовой, дрожа от обиды.
– Я же скрывал, что хранитель жизни, когда мы познакомились! А потом как-то случая не было… Прости! Я собирался сказать! Думал, ты и сама уже догадалась… Дени!
– Что? – Даниэлла подмигнула ему. – Из-за тебя мой муж умер, между прочим!
– Не он сейчас костюм надевает для праздничной церемонии?
– Так-то да. Но это не меняет факта, что он умер из-за тебя.
– Не из-за него. Мойры! – вступилась Эйрин, а Даниэлла щелкнула сестру по носу, понимая, что любовь уже стерла обиду на Сойера.
– Теперь квиты. – Даниэлла пошла ко коридору, а потом крикнула: – Предохраняйтесь, дети мои!
– Дени!
– Мы предохраняемся, не бойся!
– Сойер!
Даниэлла услышала, как захлопнулась дверь кладовой, тяжело вздохнула, но решила не вмешиваться – сама когда-то пряталась там с Джейкобом. Да и пора было готовиться к свадебной церемонии.
Она прошла мимо комнаты, кивнула Филиппу, который охранял мойру от обитателей дома, ну или следил, чтобы она не сбежала: сказать было трудно, ведь Флоренс вроде и сама никуда не собиралась, а вот зуб на нее точили почти все. Ее судьба решилась несколько дней назад на собрании, на котором присутствовали побывавшие в Зазеркалье.
В тот день Джейкоб неловко потирал шею, ведь не мог смириться с мыслью, что он вот-вот станет королем. Даниэлла переживала, что он будет против союза с Элайджей, но после совместной стычки в Зазеркалье, когда они спасали спины друг друга, тот понял, что слухи про короля Подземного царства – просто слухи.
Аврора показала Даниэлле новую метку – после разрушения Зазеркалья она больше не могла видеть будущее, ведь отныне оно не было предрешено, а потому метка провидицы исчезла. Зато ее заменила другая – крылья феникса поверх разбитых круглых часов, вместо стрелок в которых были стрелки компаса.
– Кажется, я теперь хранитель времени, – пожала плечами Аврора. – Мы проверили с Элайджей: я все еще исцеляю, но лишь потому, что могу управлять течением времени. И кажется… Время, когда пришло разрушать Зазеркалье, перенесло в меня то, что заставляло время там замереть.
Даниэлла с трудом понимала, как Аврора это поняла, ведь та пожимала плечами и все шутила, что теперь может жить даже дольше, чем Элайджа, если захочет. По коже шли мурашки, ведь они планировали умереть в один день, но потом Даниэлла вспоминала, что этот день настанет лишь через тысячу лет.
В кабинет завели Флоренс. Седые волосы были собраны в неопрятный хвост, из глаз исчез блеск. Врач уже подтвердил, что бывшая мойра беременна и что она отныне – обычный человек.
Элайджа тяжело вздохнул, подошел к Флоренс сзади и бесцеремонно залез под кофту. Бывшая мойра обиженно вздернула нос и закрыла глаза, пряча слезы унижения, пока король прощупывал ее душу.
– Спасибо, конечно, за душу, – прошипела Флоренс, когда Элайджа ее выпустил и сел обратно на стул, задумчиво хмурясь, – но забери ее обратно! Без этой дряни в моей груди было жить куда веселее!
– Не благодари, дорогая, – ответила Даниэлла. – Теперь ты знаешь, что значит – быть живым. Не этого хотела разве?
Флоренс сложила руки на груди и плюхнулась на стул.
– Так обращаться с беременной девушкой! Хамы! Негодяи!..
Элайджа властно поднял руку, а Флоренс тут же прикусила язык.
– Она скорбит, – сказал он и тяжело вздохнул. – По Джошуа. И по всем, кого погубила. Сожалеет о том, что совершила. И она бы стала неплохой матерью. Сумасшедшей, конечно, но дочь она уже любит.
– Это не отменяет того, что она сделала, – холодно сказал Джейкоб, сцепив руки в замок, чтобы скрыть дрожь.
Даниэлла пыталась выяснить, как долго Джейкоб пробыл в Зазеркалье, что там произошло, но он не хотел об этом рассказывать. А потому она лишь обнимала и успокаивала его по ночам, отгоняя очередные кошмары, прижимая к себе так крепко, словно так могла укрыть от всего мира. Она зажигала слабые огоньки, что освещали их лица, пока они до утра лежали в обнимку и говорили обо всем на свете, пытаясь забыть ужасы.
Иногда Даниэлла и сама вздрагивала и бежала к Джейкобу, чтобы убедиться, что он снова здесь. Дышит. Чувствует. Живет.
– Варианты? – спросила Даниэлла и посмотрела на Аврору, что не сводила глаз с Элайджи.
Аврора провела пальцами по метке.
– Я бы сказала: убьем стерву, но это не выход. Но я не хочу, чтобы она осталась в Соларисе, иначе в один день я не выдержу и выколю ей глаза.
Флоренс пискнула, понимая вдруг, что чтобы родить, видеть вовсе не обязательно.
– Элайджа?
– Отнимем ребенка. Она не заслужила этого счастья, а девочка не заслужила такую мать.
Флоренс сложила руки на груди, ее лицо побелело, а выбившиеся из хвоста пряди упали на пустые глаза.
– Я понимаю, что это отличное завершение моей сюжетной арки. Логичное и красивое. Мол, это из-за меня сын Флоренс погиб в муках на ее руках. А теперь вы отнимаете ребенка у меня. Символично, что я в ее теле даже, но… – Флоренс посмотрела на Элайджу, едва дыша от волнения. – Прошу! Я исправлюсь! Разве я не заслужила второй шанс?
– Земля круглая, Флоренс, – холодно ответил Элайджа, а бывшая мойра упала на колени перед ним. Он брезгливо отодвинулся. – Это не поможет.
– Элайджа! Прошу! Я… могла придумать, как убить тебя, когда ты сбежал! Но позволила тебе жить. И позволила Аврору спасти! Прошу…
– А я бы убил тебя, если остальные позволят, ведь решение не только мое.
Элайджа хищно улыбнулся, а Флоренс посерела, распахнув глаза и рот. Она прижала руки к животу, едва помня себя от страха. Даниэлла опустила глаза, понимая вдруг, что испытывала к ней жалость. Помнила, что Флоренс совершила, но смотреть на чужие муки было невыносимо.
– Казним после родов? – спросила Аврора.
– Нет, – сказал Джейкоб. – Смерть – слишком легко. Она не заслужила спокойствия и новой жизни для своей души. Она должна жить, зная, что натворила, зная, что у нее отняли ребенка и что эта девочка счастлива без нее. Она должна жить. И страдать. Как страдали мы.
– Проголосуем же! – сказала Даниэлла. – Кто за то, чтобы лишить Флоренс ребенка и оставить ее в живых?
Четыре руки, не задумываясь, взметнулись вверх.
– Флоренс Максвелл, едва ты родишь, ты будешь изгнана в Терравил без права возвращения в Соларис. И проживешь там обычную человеческую жизнь, полную боли и невзгод. Может, даже и счастья, ведь такова она – наша жизнь. Череда неудач и удач. Плохие дни сменяются хорошими. И может, ты даже обретешь счастье, если откроешь свою душу любви. Это будет сложно. И больно. И прошлое никогда тебя не отпустит, а тебе придется жить с этим грузом.
– Дени! – Флоренс поползла к королеве и упала к ее ногам. – Я сделала тебе королевой! Прошу хотя бы видеть дочь!..
– Нет, мышка моя. – Даниэлла оттолкнула Флоренс от себя и кивнула Филиппу, чтобы тот увел бывшую мойру. – Ты сделала меня сбежавшей принцессой. Королевой я себя сделала сама.
Дверь захлопнулась, а с души Даниэллы упал камень: они решили, что делать с той, что устроила из их жизни драматическую пьесу.
Даниэлла прошла мимо запертой комнаты и облегченно вздохнула. Да, ближайшие девять месяцев обещают быть непростыми. И пусть, что Элайджа взял Флоренс на себя и разрешил Даниэлле не вмешиваться, это не меняло того, что придется терпеть сумасшедшую стерву в доме, пока Элайджа и Аврора не переедут. А если учесть, что строительство на соседнем участке только началось…
Но потом Даниэлла улыбнулась. Сегодня день ее свадьбы. И ничто не испортит этот день.
2
7 июля
Аврора заметила, как от дерева отделилась фигурка с зелеными волосами, и коснулась браслета на запястье. Кора в честь свадьбы сменила короткое платье на длинное. Зеленое, оно почти сливалось с кустами и листьями деревьев, но едва на него попадали лучи солнца, искрилось желтым, словно огоньки на ночной улице.
Увидев Аврору, Кора склонила голову.
– Я тут подумала… – Аврора сняла браслет и протянула богине. – Ты заслужила. Я хочу, чтобы мы были подругами.
Кора дернулась было, но замерла. Она подняла глаза, ища подвох, но Аврора сама вложила ей в руку браслет и уверенно кивнула.
– Я доверяю тебе.
– Элайджа знает?
– Он не против.
Кора сжала подарок, а потом поддалась порыву и обняла Аврору.
– Прости за все! Я была эгоистична и глупа!
– Я простила тебя.
Кора отдалилась, хмыкнула и коснулась платья Авроры, заставляя то мерцать так же, как и ее.
– Увидимся на свадьбе, ладно? Мы с Николасом и Акишей украшаем лужайку к церемонии.
Когда Кора скрылась за деревьями, Аврора ощутила тяжелые руки на своих плечах, а душа затрепыхала в груди от счастья. Она развернулась, чтобы поцеловать Элайджу.
– Я отдала Коре браслет.
– Видел.
– Она заслужила.
– Знаю.
Аврора прижалась к груди Элайджи, растворяясь в его тепле, не веря, что обрела счастье, о котором всегда мечтала.
– Что? – Элайджа считал ее волнение и приподнял за подбородок.
– Мой ответ – да.
– Аврора…
– Она твоя внучка. А я люблю детей.
– Ты уверена, что готова?
– Нет… как я могу быть готова к тому, о чем ничего не знаю? Но я знаю, что она твоя внучка, в ней течет кровь человека, которого я так люблю. Поэтому да. Давай возьмем ее, едва она родится.
Элайджа обнял Аврору, целуя, ведь так давно пытался заговорить об этом, но боялся, что она не готова растить чужого ребенка.
– Думаешь, это и правда девочка? – спросила Аврора.
– Уверен. Флоренс уже судьбу ей писала, не думаю, что она могла ошибиться.
– А как думаешь, кто у нас родится? Потом. Лет через пять.
– Да все равно. Хочу большую семью.
– И я. И Элайджа… – Она провела руками по его щекам, счастливо улыбаясь. – Спасибо, что спас меня.
– Уже столько…
– Люблю тебя больше жизни.
– А я тебя.
3
Солнце клонилось к закату, окрашивая море и пляж в нежно-розовые цвета. Даниэлла и Джейкоб, Элайджа и Аврора парами стояли у арки, украшенной розами. Акиша и Кора постарались, обвив дерево желтыми и голубыми, розовыми и красными цветами. Ветер трепал ленточки, которыми подвязали мерцающую полупрозрачную ткань шатра.
Гости и сами не верили, что собрались вместе: хранители жизни и хранители душ стояли рядом, не пытались убить друг друга, а просто искренне радовались за своих короля и королеву. Эйрин держала Сойера под руку, щеки полыхали, а глаза горели от восторга: она нашла дом, потерянную сестру, но главное – саму себя. Она радовалась, что останется в Соларисе, пойдет в университет, где сможет решить, чем заняться по жизни, но уже сейчас знала, что будет помогать Дени и мешаться под ногами у дедушки, раздавая советы, как править страной.
Николас улыбался, стоя спиной к морю, едва скрывая дрожь в руках: не так-то просто выдавать замуж ту, что он помнил совсем малюткой, ту, что когда-то баловалась на его уроках. И пусть, что она уже давно была замужем – в Соларисе это ничего не значило.
– Что ж… дамы и господа! – заговорил Николас. – Мы все здесь собрались на поистине удивительной церемонии! Сегодня эти молодые люди скрепят свои души и подарят Соларису то, что у него отняли – любовь. Любовь – то, что делает нас живыми. Людьми. Она толкает нас на подвиги и безумства. Ради нее мы готовы совершить страшное, ради любимых готовы погибнуть.
Джейкоб сжал руки Даниэллы, а она покрылась мурашками, ведь все еще не верила, что он здесь, рядом, живой.
– А теперь… – Николас вытащил два кинжала, украшенные лентами, и подал их Джейкобу и Элайдже. – Скрепим же ваши союзы.
Даниэлла подала руку Джейкобу, а тот провел острием по ее ладони, делая небольшой порез. Элайджа нежно сжал руку Авроры, поцеловал ее пальцы и потом тоже сделал порез.
– Кровь пролью, – заговорили Даниэлла и Аврора, – как знак моей любви. Кровь и кровь, чтобы души наши сплелись. Отныне и навеки – я твоя.
Теперь настала очередь девушек делать порезы на руках любимых. Солнце почти скрылось, погружая их в темноту, но не во мрак – их души горели так ярко, что отгоняли страх, таившийся под покровом ночи.
– Кровь пролью, – заговорили Джейкоб и Элайджа, – как знак моей любви. Кровь и кровь, души сплетены. Отныне и навеки – я только твой.
– Кровь и кровь, – заговорили они вместе, соединяя по парам порезы, чтобы позволить крови объединить их, – отныне и навеки сплетены мы. Кровь прольем, чтоб свет вернуть. Отныне и навеки – в душах лишь любовь живет.
Даниэлла и Элайджа синхронно свели лопатки, вызывая крылья. Теплый свет накрыл гостей, оплетая теплом и надеждой. А потом Даниэлла ощутила покалывание на метке, оглянулась на гостей и увидела, как хранители жизни тоже вызывали крылья, потирая запястья – проклятие было снято.
Любовь вернулась в Соларис.
Даниэлла поцеловала Джейкоба, а потом подошла к Элайдже. Они взялись за руки и подняли их вверх. А гости склонили головы перед новыми правителями Солариса.
Даниэлла и Джейкоб ушли от гостей и сидели, обнявшись, на опушке леса. Оба не верили, что сумели все исправить и вернули магию хранителям жизни. Но еще больше они не верили, что были вместе дома и знали, что отныне и навеки сами руководят своей жизнью.
– Кое-кто хочет с тобой поговорить, – сказал Джейкоб и взял Даниэллу за руку. Она нахмурилась, а перед ней появилась тень Фейт. Едва заметная, полупрозрачная, она цеплялась за мир живых с помощью Джейкоба, что сидел, закрыв глаза, чтобы связь не оборвалась. Метка на его руке горела, а на лбу выступили капельки пота – времени было мало.
– Прости меня, Дени. – Фейт присела и провела рукой по ее щеке, но Даниэлла ощутила лишь холод и легкую щекотку. – Я горжусь тобой.
– Ты больше не ощущаешь эмоции.
– Да. Но я помню, что чувствовала, когда решила отдать жизнь, чтобы ты была счастлива. Я раньше не понимала… Но ты всегда была права, что выбирала свою дорогу. Береги Эйрин, ладно? Я люблю вас обеих, а потому совершила столько ошибок, ведь хотела уберечь вас от боли, что дарит этот мир. Но я ошиблась. Я очень рада за тебя. И ты будешь прекрасной королевой.
– Ты не можешь знать будущее… – Даниэлла закусила губу, пытаясь не заплакать. – Никто больше не может…
– Верно. Но я знаю, что ты будешь прекрасной королевой.
Фейт рассыпалась, погружая лужайку во мрак. Даниэлла вновь разожгла огонь и глубоко вздохнула, пытаясь успокоить разбушевавшиеся чувства. Она уже хотела заговорить с Джейкобом, но не успела. На их плечи легли руки Авроры.
– У меня для вас свадебный подарок.
– Ой, не стоит…
Аврора счастливо улыбалась, а ее глаза горели от восторга, словно она разгадала загадку, что давно ее мучала.
– Я не могу продлить чью-то жизнь, подарить больше времени, но я могу… – Она покрепче сжала плечо Даниэллы. – Но я могу разделить твою жизнь на вас обоих. И тогда вы состаритесь вместе.
– Да!
– Нет!
Даниэлла посмотрела на Джейкоба, что уже готов был убежать, лишь бы его любимая не делилась с ним своим временем.
– Я готова отдать все свои годы, чтобы состариться с тобой. А тут… тысяча лет! Этого даже много. Я согласна.
– Дени…
– Мы согласны. Прошу.
Они встретились взглядами, и Даниэлла покрылась мурашками, видя с какой нежностью и любовью на нее смотрел Джейкоб. Он взял ее руку, поцеловал палец, на котором вновь было кольцо, кивнул.
– С тобой мне и вечности будет мало.
Аврора закрыла глаза и впилась ногтями в их шеи, бормоча что-то. Даниэлла ощутила покалывание во всем теле, щеки раскраснелись, а сердце забилось быстрее, ведь чувствовало, что у него что-то отбирали. Но душа пела – о большем она и мечтать не могла.
– Поздравляю. Теперь мы еще очень долго будем соседями, – сказала Аврора и, не дожидаясь ответа, ушла.
– Так она хранитель времени теперь? – спросил Джейкоб, наблюдая, как Аврора угодила в объятия Элайджи, что ждал ее вдали.
– Ой, мойра пойми, что происходит! Я поняла, что она теперь вообще не стареет. И собралась умереть в день, когда не станет Элайджи. Как Ромео и Джульетта, честное слово.
– Ну, если учесть, что Элайджа будет жить еще около тысячи лет…
– То соседями мы и правда будем еще долго.
Они рассмеялись, а потом обнялись.
Черное и белое сошлись, чтобы вернуть в мир покой и счастье. Любовь и Ненависть сплелись, простив друг друга.
И каждый вновь волен выбирать свой путь.
10
Пять лет спустя
– Ай! – Аврора приложила руку к животу, удивляясь, с какой силой пиналась малышка. Элайджа все еще надеялся, что их сын просто стеснялся, а потому врачи видели девочку, но Аврора чувствовала, что ей и правда скоро вновь пригодятся платья, оставшиеся от Дафны – внучки Элайджи.
Элайджа показывал Дафне, как правильно делать взмахи, но малышка была слишком мала, а ее крылья не успели окрепнуть, чтобы поднять ее в воздух. Удивительно, но она унаследовала магию и хранителя душ, и хранителя жизни, как и ее дедушка. Элайджа сделал вывод, что в Джошуа ген крылатого спал из-за дурного нрава, ведь магия всегда была отражением характера.
А Аврора тяжело вздыхала, ведь и ее дочь унаследовала крылья, значит, скоро уже не один ребенок, а два будут сносить все в доме, когда попытаются взлететь.
Даниэлла приземлилась на газон неподалеку и свела лопатки, пряча крылья. Королева развела руки и поймала Дафну, что едва не сбила ее с ног.
– Привет, мелюзга! Летать еще не научилась?
– Пока нет! Но уже скоо! Буду быстее тебя!
– Надеюсь на это!
Калитка позади распахнулась, на участок вбежал Локи. Это Даниэлла не утруждала себя походами по улице и перелетала через забор, остальным же приходилось преодолевать расстояние на своих двоих. Дафна радостно завизжала, подставляя лицо под слюнявые поцелуи пса. Джейкоб махнул Авроре, а потом подошел к Элайдже и пожал ему руку. Смеясь, они начали что-то обсуждать, а Даниэлла плюхнулась рядом с Авророй на качели.
– Как малышка?
– Пинается. Мы выбрали имя.
Даниэлла схватила Аврору за руку, нетерпеливо вздёрнула брови.
– Блэр Блэк.
Даниэлла приложила руку к животу и улыбнулась, а ее глаза восторженно заблестели.
– Что они там обсуждают опять? Им вчерашнего собрания было мало? – спросила Аврора, наблюдая, как Джейкоб активно жестикулировал.
– Джейкоб придумал, как обустроить чистые от магии зоны в Соларисе, чтобы мы могли смотреть кино и сериалы. Пол ночи не спал!
– Ой, хватит о работе! – Аврора провела рукой по животу и лукаво взглянула на Даниэллу. – Когда уже у вас дети будут? Я надеялась, наши дети будут друзьями.
– Я не готова! Но вот Эйрин… – Даниэлла закусила губу, а потом все же не выдержала и затараторила: – Они хотят объявить об этом сегодня на празднике по случаю полного перехода хранителей душ в Соларис, но… только я тебе не говорила!
– Я никому! Кроме Элайджи.
Даниэлла закатила глаза, но Аврора и так видела, как ее распирало все скорее рассказать.
– В общем, они с Сойером вчера обручились. Так что… я не удивлюсь, если она быстрее созреет для детей, чем я. Сойер вот уже точно готов.
– Поверить не могу! Честно, я думала, они расстанутся.
– Я тоже, по правде. Думала, она его бросит и разобьет сердце… Кто ж знал!
Дафна подбежала к Авроре, радостно хохоча, ведь отняла у Локи мяч. Пес и не думал обижаться, лишь вилял хвостом, довольный новой игрой. Дафна щелкнула Локи по носу, а потом кинула ему мяч.
– А дядя Ричард пидет?
Аврора обняла Дафну и подняла брови, гладя на Даниэллу.
– Чуть позже, солнышко, – ответила Даниэлла, проводя рукой по темным кучеряшкам девчушки. – Он учит дядю Сойера жарить шашлык, ведь заявил, что не позволит ему жениться на его внучке, пока он не научится нормально жарить мясо.
– Значит, мы рискуем остаться без свадьбы, – улыбнулась Аврора.
Локи вернулся и уткнулся мячом в ручку Дафны, прося, чтобы она с ним еще поиграла. Девчушка погладила пса, а потом отняла игрушку и понеслась по лужайке, сопровождаемая заливистым лаем.
Дафна была слишком мала, но ей уже объяснили, что ее отец погиб героем, а Аврора – приемная мама. Малютку это ни капли не волновало, ведь именно Аврора и Элайджа растили ее, любили и баловали с первого дня на этом свете. А Сойер оказался потрясающей няней, чем удивил всех вокруг.
– Разведка вернулась из Терравила, – тихо сказала Даниэлла, а Аврора напряглась. – Она все еще работает в школе, ставит никому не нужные пьесы. Развелась.
– Ничего не задумала?
– Кажется, нет. Она живет как Флоренс Максвелл, пытается забыть о прошлом мойры, надеясь, что это спасет ее душу, а в следующей жизни она получит счастье.
– Честно, мне иногда ее жаль.
– А мне – нет. Она получила то, что заслужила. Разве нет?
Аврора тряхнула плечами, а потом пододвинулась, пуская Элайджу. Он обнял ее за плечи, положил руку на живот и поцеловал в щеку.
– Точно сможешь на праздник пойти? – спросил Элайджа.
– Я беременна, а не больна!
– Тебе рожать через неделю! А то и раньше.
– У меня есть крылатое такси, если что.
Элайджа улыбнулся, а Аврора представила день родов, надеясь, что ей не придется и правда лететь до больницы.
Даниэлла подошла к Джейкобу и угодила в его объятия. Аврора помнила, как некромант сначала переживал, но сейчас полностью взял на себя власть над стражей и патрулями по всему Соларису, стал уважаемым королем. Народ любил его, хранители и некроманты слушали. А еще он беспрестанно выдавал идеи по модернизации страны и улучшению качества жизни.
Даниэлла с каждым днем все больше понимала, что значит быть королевой и оберегать страну и целый мир, что таился за Вратами. А Ричард и не думал уходить с поста премьер-министра. Народ уже вовсю гадал, почему он перестал стареть. Откуда же им было знать, что это Даниэлла с помощью Авроры подарила дедушке на день рождения лишнюю сотню лет?
Аврора взглянула на запястье и улыбнулась, понимая, что Эйрин начинала злиться, что они опаздывали на праздник. Даниэлла закатила глаза и потащила Джейкоба к калитке.
Эйрин заканчивала университет, но успевала работать организатором. Быстро она поняла, что влезать в политику не хотела, а потому занялась восстановлением страны. Под ее чутким руководством украшали улицы страны, готовили праздники и фестивали. Во многом благодаря Эйрин, Лостхилл восстановили так быстро, ведь не смирившись, что про столицу все забыли, занятые возвращением закона, усмирением «королей» и «мэров» городов, что не желали подчиняться вернувшейся королеве, подготовкой к переезду хранителей душ из Подземного царства, она решила сама этим заняться. Сойер помогал, рассказывая, каким прекрасным был город, а она находила стихийников и хранителей, что трудились, делая Лостхилл еще лучше, чем до пожара.
Элайджа провел рукой по животу Авроры, вздернув брови. Она лишь щелкнула его по носу и потащила на праздник.
И все вместе они отправились праздновать день, когда Подземное царство стало царством мертвых.
Флоренс Максвелл разглядывала печать в паспорте, извещающую о разводе, и тяжело вздыхала. Она не любила этого мужчину, да и в постели он был отвратителен, но она так надеялась, что он сумеет подарить ей хоть немного тепла, а главное – ребенка. Тело Флоренс отказывалось вновь беременеть. Врачи разводили руками, говоря, что она больше не сумеет родить, советовали присмотреться к детишкам из детдома, но муж был против. А теперь ей и подавно не дадут ребенка – без брака не положено.
– Мисс Максвелл, репетиция сегодня будет?
Флоренс подняла глаза на девчушку двенадцати лет, что играла главную роль в спектакле.
– Да, разумеется, Роза. Скоро премьера! А вы все еще портите всю пьесу! Путаете реплики! Дениз постоянно импровизирует, прости господи. Все не так!
– Мисс Максвелл, мы исправимся. Да и к тому же, это просто школьный спектакль!
Роза убежала, а Флоренс сжала кулаки, злясь так сильно, что свело скулы. Просто «спектакль»? Да как она смеет! Это же лучшее, что она писала в своей жизни! Поистине гениальное произведение!..
Но потом Флоренс осела на скамейку и тяжело вдохнула, сдерживая слезы. Душа, подаренная Даниэллой, болела, ныла, исколотая так, что на ней не осталось места без шрама. Но страшнее всего была вина. Флоренс знала, что сама виновата. Она привела себя в эту мойрой забытую школу, сама себя сделала глупым режиссером никому не нужных спектаклей. И почему она не послушала тогда Джошуа? Она могла быть с ним, растить дочь…
Сердце заныло, когда она вспомнила любимого, по которому все еще тосковала. Флоренс сама не понимала, как так вышло, но любила так сильно, что ощущала пугающую пустоту внутри. Она надеялась, что Джошуа счастлив в новом воплощении. Может, даже так вышло, что их души с Дафной вновь нашли друг друга. Или найдут позже… Кто его знает? Но те, кто любят друг друга, всегда находят друг друга.
Флоренс содрогнулась, понимая, что ее никто не любил. Никому она не нужна. А дочь, которую она видела лишь однажды, называет мамой вовсе не ее.
– Надеюсь, ты счастлива… – прошептала Флоренс и тяжело вздохнула.
Она поднялась, поправила седые пряди, что выбились из пучка, деловую юбку и пошла по коридору, крича на детей, что сновали мимо. Может, предрекать чужие судьбы она больше не может, но вот управлять детьми в стенах этой школы – еще как. Для них – она власть. Вот только счастья ей это не приносит. И никогда не принесет.
Конец
9.05.22 – 29.07.22
