Анна Панкратова
Потерянные судьбы
Флоренс провела рукой по плечу Элайджи, коснулась шеи, а потом рассмеялась, едва он стукнул ее по ладони.
– Но ты вроде как спрятался на этом своем болоте. И я такая: ну ладно! – Флоренс закатила глаза, проворчав последнюю фразу. А потом резко улыбнулась и продолжила, активно жестикулируя руками. – Ты там вроде жил, никого не трогал, ничего не менял, и я такая: живи себе! И покорно ждала, пытаясь придумать, как вернуть историю на место на этот раз. Джошуа должен был стать королем, а пока ты прятался у себя там, словно Шрек, что ж…
– Почему мы должны слушать тебя? – Элайджа схватил Флоренс за руку, заставляя остановиться, но она лишь томно улыбнулась, довольно выдыхая.
– Должна признать, из тебя вышел потрясающий персонаж! Знаешь, я ждала, пока Аврора повзрослеет и умрет, чтобы ее душа ушла к Джошуа, где он бы смог ее использовать, чтобы убить тебя, даже не находя. И я уже вся дрожала от нетерпения, бабочки порхали в животе, но ты… спас ее. Вот это был поворот! Нет, вы понимаете, да? Я – автор вашей жизни. Вы – персонажи моей пьесы! Но поступаете так, как вздумается вам. А я постоянно решаю эти проблемы, что вы устраиваете! Я же придумала такую драму! Все бы просто рыдали…
Флоренс выпуталась из хватки Элайджи и перепорхнула к Даниэлле. Ее Платье развевалось, переливалось от огня, что полыхал вокруг, а она улыбалась с таким счастьем, словно находилась в эйфории.
– Да, Джейкоб умер. Но потом ты бы пошла его спасать, – с придыханием заговорила Флоренс, – и ты бы тоже умерла! Такая драма! Такая трагедия! Но потом! Потом!
– Заткнись, стерва ты такая! – прошипела Даниэлла, зажигая огонь и направляя его в Флоренс, но та схватила шар и потушила, сжав ладонь.
– Ваши души встретились бы в Зазеркалье, хорошая моя, и вы получили бы новые судьбы, в которых вновь бы встретились… Но не теперь. Ты меня разозлила.
Флоренс отошла обратно к Элайдже, провела по его щеке и повернулась к Авроре. Элайджа прижал ее к себе, но в глазах провидицы не было и тени испуга. Она решительно смотрела на Флоренс, словно взглядом могла прожечь в ней дыру, что не смог сделать огонь Даниэллы.
– Честно, теперь я даже рада, что Элайджа не умер. Он оказался таким… колоритным персонажем! Такой манипулятор! Просто потрясающе! И должна признать, что все это благодаря тебе. Не спас бы тебя и… хм.
Флоренс отпорхнула, пока Элайджа не сгреб ее в охапку, чтобы хотя бы попытаться сделать больно.
– Это же надо, друзья мои. Я вас создала, вы – порождение моей фантазии! Но вы действуете так, как хотите. Как же так… как же так… Я стараюсь, продумываю для вас сюжетные линии, а вы берете и все ломаете!
Все молчали, разглядывая Флоренс, что едва не вопила от счастья.
– Ох, но как же мне понравилось наблюдать за вами двумя! – Флоренс уставилась на Элайджу, хищно улыбаясь. – Особенно, когда вы дошли до 18+ моментов… Что? Думал, убрал зеркала, и я не смогу за тобой наблюдать?
Элайджа молчал, сдерживая порыв убить Флоренс на месте, ведь знал: убьет, и она полностью вернется в Зазеркалье. Пострадает тело, но не сама мойра.
– Не только зеркала могут показывать отражения… Конечно, картинка была не четкой, но все же… Столько страсти! Но если бы я вас сводила, то вы бы это сделали гораздо раньше… Хм, сразу после встречи было бы неплохо. У вас же такая химия!
Элайджа хотел кинуться к Флоренс, но Аврора схватила его за руку, качая головой. Он ощутил ее смятение, стыд, но вместе с тем уверенность, что они скоро победят.
– Зачем ты здесь сейчас? – процедил Элайджа.
– Ох, кто-то должен был спасти от вас Джошуа! Ему не время умирать, у меня на него столько планов. А вы тут что устроили…
Фейт вышла вперед, гордо выпятив грудь. Она с презрением глядела на Флоренс, словно была уверена, что та с радостью упадет к ее ногам и выполнит любую просьбу.
– Флоренс, зайчик, давай сделку…
– Цыц! – Флоренс провела рукой, складывая большой и средние пальцы. – Больше никаких сделок, мышка моя. А знаешь почему? Потому что я захотела, чтобы две мои лучшие актрисы пересидели смутные времена в Терравиле. Для большей… драмы.
– Флоренс…
– Я сказала: молчать! – крикнула Флоренс так рьяно, что даже Фейт потеряла самообладание и застыла. – Знаешь, как сложно прописывать судьбы, подбирать нужных мне персонажей, ведь так важно, чтобы уготовленные вам события подходили вашим характерам. Когда мы говорим про обычных людей – пф! Проще простого. Но когда мы говорим про пьесу из королев и королей, принцев и принцесс, от исхода которой зависит судьба целой страны… Ох, как это непросто. Особенно, когда актеры плюют на реплики, что ты для них написала, и делают все по-своему!
Флоренс гневно топнула ногой, а сильный ветер подхватил волосы и одежды, зашелестел листьями и травой. Это был не ласковый летний ветерок, а холодный и такой яростный, как и настроение Флоренс, что сменилось за секунду.
– Я придумала вам такую драму! Неужели так трудно было следовать сценарию? Зачем вам вообще самим решения принимать? Как глупо…
Окна во всем доме открылись настежь, едва Флоренс махнула рукой, а потом из одного из них вылетел Джошуа, подхваченный ветром.
– Джошуа остается здесь, – холодно сказал Элайджа, замечая, как Даниэлла убрала руки за спину, разжигая пламя, Сойер достал мачете, а Ричард щелкнул пальцами, на кончиках которых разжегся огонь.
– Джошуа, идем со мной, мышонок, – ответила Флоренс, посылая огонь в наручники принца, а потом подула на руку, туша пламя. – Как здорово быть стихийником! Особенно, когда владеешь сразу всеми четырьмя…
Флоренс развела руки, выращивая кусты с колючками, что оплели ее словно клетка. Даниэлла и Ричард одновременно послали в мойру огонь, но прутья впитали его в себя, а Флоренс махнула рукой, вызывая дождь. Крупные капли падали с такой силой, что делали больно, били по щекам и тушили огонь, что разжигала Даниэлла вновь и вновь. Ураганный ветер пытался сбить с ног, мешая Сойеру подойти, едва не выгибал его мачете.
Флоренс подула вокруг себя, заставляя ветки разрастись. Острые, словно бритва, концы едва не проткнули Фейт, но ее успел оттащить Ричард. Даниэлла подскользнулась на мокрой траве и упала. Эйрин, до того наблюдавшая за всем с испугом, кинулась к сестре.
Элайджа молча ждал, когда Флоренс отвлечется. Он уже понял, как сильна она, как хорошо знала своих персонажей, а потому предугадывала каждое движение. Знал он и зачем она устроила шоу – чтобы они поняли, с кем боролись. Они убрали из дома все зеркала, но там остались вещи с зеркальным покрытием – она слышала, как они тренировались и готовились.
– Пап! – завопил Джошуа, когда Флоренс рывком ветра заставила его подняться. Он плакал, трясся от холода и страха, умоляюще смотрел на Элайджу, надеясь, что тот его спасет. Уж лучше отец, что грозится убить тебя, чем сумасшедшая мойра, возомнившая себя автором их жизней. – Помоги!
– Ты сам выбрал эту дорогу, – пробормотал Элайджа, а потом подул, заставляя утихнуть дождь и ветер. Они оказались в черном пузыре, скрытые от лишних глаз – лишь он, Флоренс и Джошуа. Исчезли звуки, весь мир, была лишь тьма. – Ну? И что ты хочешь с ним сделать?
Флоренс вздрогнула, оглядываясь, понимая, что ее способности перестали работать. Впервые в ее глазах зажегся испуг, она в панике кусала губу, крутясь, пытаясь придумать выход.
– А ты силен! – вскрикнула Флоренс наконец, признавая поражение. Она шагнула к Элайдже, ткнула пальцем в грудь. – Говорю же: такой колоритный персонаж! И от того так жаль, что ты не следуешь моему сценарию.
Джошуа попытался подойти к отцу, но Флоренс выставила руку, запрещая.
– Элайджа, давай так. Я позволю тебе жить на болоте. И Авроре, пожалуй, тоже. Делайте там что хотите, но не вмешивайтесь в ход истории.
– Так не пойдет.
– Ты портишь мою пьесу.
– Зачем ты это делаешь?
– Зачем? – Флоренс вплотную подошла к Элайдже, схватила за подбородок, не давая отвернуться. Ее синие глаза искрились, оттеняя голубые волосы, которые лизал мрак, что вызвал Элайджа. – Ты не представляешь, как мне одиноко. У меня нет моей жизни. Я – дитя ненависти и отчаяния. Все, что у меня есть, – ваши судьбы, ваши истории. Я живу вашими жизнями. Ты должен меня понять. Ты так долго был один…
– Но у меня и в мыслях не было портить кому-то жизнь. – Элайджа схватил ее руку, отрывая от себя.
– Потому что ты другой. Ты – не автор. А я – да. Мои пьесы – это моя душа. Другой… у меня просто нет.
– Все же стоит разжечь котлы в моем царстве. А? Как думаешь? – Элайджа резко развернул Флоренс и прижал к себе, уткнувшись пальцем в грудь, но ничего не ощутил – Флоренс говорила правду: души у нее не было. Во всяком случае, в этом теле. Но он ощутил ее страх, липкий, тягучий, словно мед. – Зачем тебе Джошуа?
Джошуа стоял поодаль, боясь подойти или заговорить. За дни, что он провел в подвале рядом с телом Джейкоба, смелость ушла, затерялась где-то в лесу.
– Может, я хочу то же, что есть у тебя. Хочу, чтобы кто-то меня любил…
– Ты глупа…
Флоренс коснулась щеки Элайджи, погружая в сон. Его ноги вдруг налились тяжестью. Дым вокруг начал рассеиваться.
– Я знаю ваш план. И он не сработает. Ненависть позаботилась, чтобы я была бессмертной. Время меня не достанет…
Элайджа покачнулся. Он едва увидел, как Флоренс схватила Джошуа, махнула рукой, чтобы мощный поток ветра унес их в лес.
– Пустите их… – пробормотал Элайджа, падая на колени. Он ощутил теплые руки Авроры, а потом увидел ее обеспокоенные глаза. Попытался улыбнуться, но не сумел – его сознание обуял мрак.
4
Аврора положила голову на грудь Элайджи, наслаждаясь горячими касаниями, не в силах скрыть улыбку. На душе было так тепло и хорошо, ведь он снова был рядом. Он был жив. И рядом с ней.
– Как думаешь, кто у нас родится?
Аврора привстала, чтобы взглянуть на довольное лицо Элайджи.
– Элайджа… я не готова.
Он рассмеялся и поцеловал ее.
– Жизнь длинная. Я не говорю сейчас. Потом. В будущем.
– Ну, может, через пару лет…
Элайджа покрепче прижал ее к себе, водя рукой по голой спине, заставляя покрываться мурашками. Она уткнулась носом ему в шею.
– Думаю, она сможет летать, – сказала Аврора.
– Она?
– Думаю, у нас будет дочь.
– А может, у нас будет и дочь, и сын.
– И ты научишь их летать. А я буду с ума сходить от страха, едва они удумают прыгать из окна!
Элайджа провел рукой по ее бедру и навалился на Аврору, целуя в шею, опустился к ключицам и груди… Она наслаждалась губами, что ласкали ее тело, но потом картинка завертелась, зашипела и пропала.
Секунду она была во мраке. А потом увидела темноволосую девчушку лет четырех, что бежала по полю из одуванчиков и заливисто смеялась. Элайджа протянул руки и кивнул:
– Давай, солнышко, сведи лопатки.
Девчушка послушно дернула плечиками, и за ее спиной появились светло-желтые, еще маленькие, крылья. Она махала ими, пытаясь взлететь, но лишь поднималась немного вверх, ведь пока крылья были слишком малы.
Элайджа вызвал свои крылья, подхватил девчушку, и вместе они взмыли вверх. Аврора осталась на земле. Она улыбалась, глядя на любимых, водя рукой по округлившемуся животу.
А потом Аврора поняла, что смотрела на себя со стороны. Она видела себя. Повзрослевшую. Но счастливую. Беременную.
Это только случится…
– Случится, если послушаешь меня.
Аврора резко обернулась и заметила женщину. Серебряное платье волочилось по земле, а в глазах мерцал огонь. Флоренс.
– Это мое будущее?
– Я могу дать тебе это будущее, Аврора. А могу забрать.
Аврора отшатнулась, видя усмешку, что исказила губы Флоренс.
– Что тебе нужно?
– Я могу дать тебе это будущее. Напишу прекрасную историю, в которой вы с Элайджей тихо живете где-нибудь в прекрасном доме, строите семью. В этом будущем не будет никаких болезней, смертей. Вы будете счастливы. Про вас все забудут, оставят вас в покое.
– Что ты хочешь за это?
– Чтобы ты убедила Элайджу не лезть в эту игру. Чтобы он ушел с тобой, построил дом где-нибудь на побережье и не пытался влезать в мою пьесу.
– А если я откажусь?
– Ты уже должна быть мертва. Элайджа… Что же, заберу и его.
Аврора помотала головой, а потом услышала голос Элайджи. Он звал ее. Манил к себе. Она еще раз взглянула, как Элайджа из видения кружил малышку, махая крыльями, а она заливалась смехом. А потом в небе появились трещины, налетел ураганный ветер…
– Аврора! – Она очутилась в объятиях Элайджи, таких крепких, что едва могла дышать.
– Время, – пробормотала она, – она сказала что-то про время…
– Все хорошо?
Элайджа обхватил ее лицо ладонями, а она посмотрела в обеспокоенные глаза, кивнула и обернулась, заметив, что все, кто встретил Флоренс, тоже только начали приходить в себя.
– Она боится тебя.
– Меня?
– Пришла ко мне в видении. Торгуется.
– Значит, считает меня равным соперником. И знает, что уже проигрывает.
Аврора обняла Элайджу, вспоминая малютку, что видела, едва сдерживая слезы: как же ей хотелось, чтобы это видение стало явью.
6
1
9 июня
Флоренс заметила, что Джошуа зашевелился, и довольно улыбнулась, сдерживая порыв накинуться на него прямо сейчас. Он разлепил сонные глаза и огляделся. Его лицо посерело, а Флоренс закусила губу, чувствуя, как на кончиках пальцев от злости загоралось пламя.
– Зачем я здесь?
– Я думала, тебе понравится, – ответила Флоренс, вставая. – К тому же, Мортус теперь ничей, никто сюда в здравом уме не пойдет…
– Почему именно здесь? – взревел Джошуа, вставая с дивана, на котором когда-то спала Дафна Грей. После их побега комната осталась неизменной, словно пустоты и люди не трогали квартиру, обходя стороной.
– Ну, мышонок…
– Не называй меня так! – Джошуа попятился, угодил в подоконник. – Зачем я тебе?!
Флоренс разгладила складки платья, невинно тряхнула плечами.
– Мне все еще нужен король. И кто-то, кто поможет вернуть актеров на места. Боюсь, сама я не справлюсь.
Джошуа дрожал от злости, едва дышал, поглощаемый гневом.
– Успокойся! – властно сказала Флоренс, подходя ближе. – Думала, я тебе нравлюсь. Почему ты убил Дафну?
– Разве не ты этого хотела? – прошипел Джошуа, вглядываясь во внимательные глаза мойры, в которых сверкал интерес.
– Да, но… кто меня слушает сейчас?
– Я убил ее, ведь ты так решила!
– Верно, верно… но видишь ли в чем дело, в моей версии сценария ты хладнокровно убил Дафну, не жалея о содеянном. А ты… как там сказал? «Стала моей слабостью»? Ты полюбил ее! Но почему?
Джошуа вцепился в шею Флоренс, а она не стала сопротивляться, позволяя выпустить гнев. Он с силой толкнул ее к стене.
– Вы так меня вдохновляете! – проворковала Флоренс, хватая Джошуа за руку. Он выпустил ее, непонимающе оглядывая. – Элайджа со своей Авророй… теперь ты! Смотрю на вас и тоже так хочу!
Флоренс оттолкнула Джошуа и начала расшнуровывать корсет. Он оторопело смотрел, как ее пальцы проворно вытаскивали нити.
– Тысячелетиями я наблюдала за вашими жизнями, руководила вами, проживала жизнь сквозь вас! Но, может, я тоже хочу любви. Если ты – тот, кто задумывался мною как бессердечный король! – смог, то почему я не смогу?
Вслед за корсетом, Флоренс стянула лиф, обнажая грудь. Джошуа зажмурился, а она лизнула его щеку.
– Разве ты не хочешь меня? – прощебетала Флоренс. – Думала, я тебе нравлюсь…
Джошуа отпихнул от себя Флоренс и отошел, проглатывая злость.
– Что ты хочешь? Каков финал твоей глупой пьесы?
– Глупой? – Флоренс недовольно сверкнула глазами, а потом толкнула Джошуа на диван, заставляя сесть. Она нависла над ним, почти касаясь носом. – Ты еще не понял? Моя пьеса бесконечна. Я застыла во времени, бессмертна! Вы – лишь один акт. За вами последует следующий… И так до бесконечности. До скончания веков…
– Разве это не утомляет? – прошипел Джошуа, а Флоренс стянула с себя шелковую юбку, села на его колени. Она чувствовала, что он зол, пытался сопротивляться, но чувствовала и что он сдавался.
– Вы – все, что у меня есть, мышка моя. – Флоренс взглянула в его глаза. – Я выбрала тебя, ведь знаю, что ты хочешь. Ты похож на меня. Ты тоже хочешь бессмертия. Руководить судьбами других… не этого ты просил?
– И я сделал, что ты просила! – воскликнул Джошуа, хватая ее за волосы, но вместо того, чтобы оттолкнуть, прижал к себе, начал ласкать грудь и целовать в шею.
– Я не могу сделать тебя подобным мне… – едва проговорила Флоренс, стоная, – лишь когда ты умрешь… и твоя душа попадет в мое Зазеркалье…
– Я готов! – Джошуа отдалился.
– Не сейчас. Ты пока нужен здесь…
Флоренс припала к его губам, целуя настолько яростно, словно так могла заставить играть по ее правилам. Словно так могла заставить любить ее. – Но потом… когда мы исправим эту пьесу, и ты умрешь – я сделаю тебя подобным себе. Если… заслужишь.
Джошуа рыкнул и схватил Флоренс за бедра, повалил на диван и навалился сверху. Их дыхания смешались, она ощущала его сильные руки и не сдерживала стоны, не веря, что все же оказалась не в зрительном зале, а на сцене.
– Что мне нужно сделать?
– Ох, милый, я пока сама не знаю… Но сейчас ты можешь сделать то, что умеешь так хорошо.
Джошуа провел рукой по ее бедру, целуя, даря ласку и тепло, которых мойра была лишена, пока находилась в Зазеркалье. В мире, где ей было дозволено наблюдать, но не участвовать.
– Я знаю, что нужно сделать! – воскликнула Флоренс, толкая Джошуа в грудь, заставляя остановиться. – Перезагрузка!
– А?
Глаза засияли от восторга, а губы расплылись в такой широкой улыбке, что превратились в тонкие линии.
– Убьем их всех! А потом начнем заново. И будем играть с теми, кто не жалуется. И не ломает судьбы… Решения они свои удумали принимать! Какая глупость!
Джошуа кивнул, а потом вновь начал целовать.
– И солнце, – Флоренс охнула, ощущая его руку между ног, – я – не она. Со мной не нужно быть нежным. Сделай, как ты любишь.
Просить дважды не пришлось. И мойра наконец вкусила то, о чем давно мечтала.
Пару часов спустя Джошуа курил на улице, нервно покусывая ручку, пытаясь понять, что написать. Он боялся, что Флоренс проснется и заметит его уход, найдет и поймает с поличным. Но он обещал отцу и самому себе все исправить. Ради Дафны.
И не потому, что Элайджа обещал повлиять на королеву и сохранить жизнь, а потому что сам этого хотел. Чем дольше Джошуа сидел в подвале с телом того, кого убил, тем чаще вспоминал Дафну, которую сам же пронзил кинжалом. Время текло со скоростью мертвой улитки, а он все вспоминал ее улыбку, касания, покрываясь мурашками.
Джошуа позволил отцу прощупать его душу. Заметил недоумение в глазах, едва тот понял, что в сердце сына появилось то, чего никто не ожидал, – любовь.
Находиться в комнате, где каждая вещь пахла Дафной, было невыносимо. Джошуа вспоминал, как они готовили блины, как провели в объятиях друг друга ночь. Всего ночь… но столько воспоминаний, что хотелось выть от боли. Флоренс права: как он сумел полюбить? Он? Безжалостный принц Подземного царства, которого боялись его же люди и за глаза называли сумасшедшим.
Но Дафна сумела его изменить. Сделать слабым… нет, не слабым. Сумела сделать его сильным. Ведь любовь показала, как важно иногда жертвовать собой.
Джошуа заметил ворона и махнул рукой, птица и не думала противиться, привыкшая к передаче писем в стране, где не работал интернет и не было СМС. Он удостоверился, что ворон скрылся, и оглянулся в поисках цветов. Земля была безжизненной: пустоты ушли, но город погиб.
Он заметил вдали красные огоньки, а подойдя ближе, упал на колени перед кустом роз, что вырастила Дафна. Джошуа помнил тот вечер, как Дафна, смеясь, показывала, что может вырастить за пять минут целый куст, а он с восхищением наблюдал за мерцающими в темноте бутонами.
– Любимая! – Джошуа склонился над спящей Флоренс и приставил к ее носу букет из алых роз. – Это тебе!
– Ты нашел розы? – просипела Флоренс, открыв глаза. – Ох! Мне никто еще не дарил цветы!
– Пришлось постараться, но ради тебя…
Флоренс притянула Джошуа к себе, целуя. А он уколол палец о шип на стебле. Но ему не было нужды напоминать, чьи это розы. Он и так помнил. И делал все ради нее.
2
10 июня
Элайджа смял листок и нахмурился. Даниэлла смотрела, как появлялась тревога на его лице, и сама начинала паниковать. Аврора оказалась права: Флоренс боялась Элайджу, а потому решила просто избавиться от всех актеров и устроить перезагрузку глупой пьесы. Как – Джошуа пока не знал. Но обещал выяснить и сообщить позже.
Время поджимало, каждый это чувствовал, но действовать раньше дня летнего солнцестояния они тоже не могли, ведь без столь сильной энергии Авроре просто не хватит сил сделать задуманное. Оставалось ждать.
– И надеяться, что Джошуа хорошо ее имеет, – заявил Элайджа, откинувшись на спинку стула, едва Даниэлла высказала свои мысли.
– Думаешь, они?.. – спросила Аврора, покраснев.
– Очевидно. Не зря он пишет, что она влюблена в него… – Элайджа откинул смятую записку. – Не любит. Желает. Она не может любить.
– Гадко…
– Поверь, для Джошуа – обычное дело. Всю жизнь имел всех, у кого есть грудь…
– Элайджа!
– Просто факты.
– Так, ладно! – Даниэлла хлопнула по столу, устав. – Меня волнует другое: почему ты так веришь его словам? Мы же говорим про того самого Джошуа, который убил Джейкоба? Нет?
Элайджа устало вздохнул, ведь уже не раз слышал этот вопрос. А Даниэлла все не могла поверить, что Элайджа, который так мастерски ею манипулировал, вдруг доверился сыну.
– У нас нет выбора.
– Потому что ты обещал ему жизнь.
– Не жизнь. Обещал, что поговорю с тобой и постараюсь повлиять на твое решение. – Элайджа спокойно смотрел в горящие глаза Даниэллы. – Но ты его не убьешь. В тебе нет убийцы. Могла бы – уже убила бы.
– Он убил…
– В тебе этого нет.
В дверь кабинета постучали, и Даниэлла устало позвала всех внутрь, понимая, что Джошуа, Флоренс и план по спасению Солариса придется обсудить чуть позже – после общего собрания.
Эйрин нервно теребила подол блузки, не веря, что и ее позвали на собрание, на котором решалось будущее Солариса. Щеки краснели, ведь рука Сойера, что теперь всегда был где-то рядом, почти касалась ее. А сама она сгорала от смущения, ведь Фейт сидела напротив и недовольно хмурилась.
Даниэлла нервно била пальцами, слушая доклад Ричарда о том, что хранители жизни и некроманты отправлены в каждое поселение, чтобы известить о возвращении единой власти. Не всем пришлись по вкусу изменения: кто-то искренне наслаждался ролью короля целого города и не желал уступать титул.
По правде, Эйрин куда больше волновал Сойер и его прекрасные голубые глаза. Какая разница, что хранителей жизни осталось так мало, когда ее пальцы почти касаются его руки? Сердце бешено стучало, а душу грызла вина – она знала, как Даниэлла относилась к Сойеру. Знала, что она его терпела в своем доме лишь потому, что об этом попросила она.
Невольно Эйрин вспомнила, как чуть не потеряла сознание от ужаса, когда Ричард вернулся домой, а хранители жизни позади него несли тело Джейкоба. Если бы не сильные руки Сойера, она бы упала, разбив коленки. Грудь сдавило так, что она не могла вздохнуть, ее тошнило, а по щекам градом катились слезы.
Стало чуть легче, когда объяснили, что Даниэлла жива, просто улетела куда-то. Но осталась тревога. И боль. Она не так хорошо знала Джейкоба, но он успел ей понравиться.
Сойер извинялся, почти плача. Она видела, в каком ужасе он был, когда осознал, что натворил, как трясся от гнева, понимая, что уже ничего не изменить. Он молил Эйрин о прощении, называл себя мойровым сыном и словами погрязнее, а потом упал на колени перед ней.
– Тебе стоит просить прощения у Дени, не у меня, – прошептала тогда Эйрин, не видя от слез.
– Знаю, любовь моя… Но и перед тобой я виноват.
И она сумела его простить. Ведь знала, что каждый может ошибиться, что нет идеальных людей, а Сойер выглядел таким разбитым, что она чувствовала, что он сделает все, чтобы загладить вину.
Вспомнила она и возвращение Даниэллы из Подземного царства. Как сильно обняла ее, а сестра пыталась выпутаться и все твердила, что в порядке.
– Итак. – Голос Даниэллы вернул Эйрин в реальность. – Прежде, чем начать, думаю, важно восстановить хронологию событий и понять, что произошло. Я изучила книгу судеб моей мамы, Руби, и папы, Лиама, и там есть парочка неувязок. Например, там не указано, как именно была побеждена Флоренс, а так как мы знаем, что в ее теле уже была мойра, – вопросов еще больше. Даже мертвые отказались рассказывать… Джейку настоящую историю. Полагаю, из-за мойры.
Эйрин перевела взгляд на Элайджу, который холодно смотрел на Фейт, что ерзала на стуле, словно чувствовала себя неуютно рядом с таким человеком.
После встречи с Флоренс Даниэлла позволила Фейт остаться. Получила много недовольства и бранных слов в ответ, ведь бабушка все еще считала себя главной в доме, но Даниэлла быстро напомнила, кто теперь королева.
Эйрин весь день пряталась от бабушки в лесу с Сойером, который продолжал обучать магии, а заодно и флиртовать. Она догадывалась, как сильно бабушка хотела забрать ее в Терравил, особенно после появления Флоренс на сцене, но сама рьяно рвалась в бой. Даниэлла еще не знала, что она собралась идти в группе, что будет отвлекать мойру, но надеялась, что та не станет возражать. А если и будет – она все равно уйдет в другую сторону и не сможет помешать. Вот бабушка… но Эйрин надеялась, что поможет Сойер.
– К счастью, с нами теперь есть та, кто знает, что произошло. Да, Фейт?
– Фейт? – пробурчала женщина. – Даже не бабушка? Бабуля?
– Ну? – Даниэлла холодно посмотрела на бабушку. В ответ та тяжело вздохнула, положила руки, украшенные кольцами, на стол и нехотя заговорила:
– Руби хотела победить пустот. Вот только она не знала, кто виновен в их появлении, а потому действовала другими способами. Хранители жизни сдерживали поток, но и их сил не всегда было достаточно, бывали жертвы, Руби же хотела избавиться от проблемы вовсе. И она нашла способ – страшный ритуал. Прокляни дитя, принеси его в жертву, а взамен получишь колоссальную силу. Она верила, что, приумножься ее королевская магия, она бы победила пустот. Но она не могла просто взять да убить ребенка! Тогда я посоветовала способ, что оправдает ее действия перед людьми и не разрушит репутацию.
Даниэлла тяжело вздохнула, а Эйрин вновь взглянула на Элайджу и изумилась, видя, как пренебрежительно он смотрел на Фейт. Сама она боролась с тошнотой, что накатывала, едва она осознавала, что произошло по вине ее матери и бабушки.
– Руби выпила зелье, что лишило ее возможности любить. Отвечая на ваши вопросы, девочки: она… дорожила вами. Любить не могла, но как мать заботилась. Она хотела лучшего будущего для вас. Лиама она не любила, не могла. Потому и выбрала стихийника, ведь хотела поскорее стать вдовой.
Эйрин покрылась мурашками, часто заморгала. На нее словно вылили ведро ледяной воды и огрели сковородой по голове.
– Я пыталась ее образумить! Портить королевский род, связываясь с обычным стихийником… Но не сумела, ведь ей было плевать на репутацию. Глупая девчонка!
– Дальше, – прервала Даниэлла, холодно глядя на бабушку. И Эйрин понимала, почему сестра так злилась, слыша про репутацию из уст бабушки: Фейт всегда была против ее союза с Джейкобом.
– Ну а дальше вы знаете. Магия иссякала, Руби дождалась момента и исполнила свой план. Но все пошло не так, как было задумано. Флоренс… ох, Флоренс. Она обезумела от горя и боли, и так вышло, что магия перешла не в Руби, а в нее. И усилило то, что уже было в ней, – так Флоренс получила власть над всеми четырьмя стихиями. По плану мойры Флоренс должна была сама устроить пожар, но она сломала свою судьбу и убила себя. А мойра каким-то чудом… она сама не поняла как, честное слово, вселилась в ее тело и пошла вместо нее устраивать пожар.
– Руби знала, что это мойра? – спросил Элайджа.
– Узнала. Мойра сама не забыла рассказать перед тем, как ее отправили в магическую кому.
– Откуда ты знаешь?
– Потому что была там.
– Но ты была с нами! – воскликнула Даниэлла. – Джейкоб вывел нас в Терравил.
– Вы спали. Акиша помогла. Мы заночевали недалеко от Врат, Акиша вас усыпила, чтобы вы не заметили мое отсутствие.
– Обманщица, – пробормотала Даниэлла, сложив руки на груди. – И что же произошло?
– Мойру заманили в пещеру. Руби подготовила заклятие… знала, что вряд ли выживет, но она должна была исправить свою ошибку и наказать обезумевшую мойру. Я была рядом, хотела участвовать, но, увы, Руби не позволила, сказала, что девочки должны иметь хоть какую-ту семью. Бороться с ней было бесполезно… – проворчала в конце Фейт и устало потерла лоб. – Флоренс… мойра… мойра пойми кто… сообщила, кто она, что лишь вселилась в тело, цитирую: «глупой актрисы, что забыла свои реплики, а потому взяла и убилась в самый важный момент». Она хотела нашего внимания, наслаждалась изумлением. А Руби нашла ящик Тьмы – ключ от Врат Подземного царства, как помните. Она решила использовать его мощь, чтобы убить мойру, но та впала в магическую кому, ведь убить ее, увы, не вышло. Часть сознания осталось во Флоренс навеки, а другая часть оказалась вновь в Зазеркалье. Она стала слабее, но продолжала свою игру. И она знала, что, чтобы вернуть полную силу, чтобы вновь ходить по миру, ей нужно открыть ящик Тьмы, ведь магическая кома Флоренс была завязана на нем. Я спешила… скрыла тело Флоренс магией, надеясь, что никто ее не найдет. А вот Руби… осталась там.
Повисла тишина. Эйрин часто дышала, переводя взгляд с Даниэллы на Элайджу, которые хмуро переглядывались. Заметила, как нежно Элайджа сжал руку Авроры под столом.
– И ты отнесла ящик Тьмы той бедной девочке? – спросил Элайджа. Все непонимающе посмотрели в его сторону. Все, кроме Фейт, которая униженно дернула плечами.
– Веками семья Греев помогала охранять ящик Тьмы. Вы же знаете! Они помогали его создавать, защита была такова, что лишь они да королевская семья, могли его касаться. Что еще я должна была сделать?
– Оставить себе? – просипела Даниэлла, дуя на пальцы, чтобы потушить огонь, пробужденный злостью. – Греи погибли в пожаре! Все, кроме… сколько ей там было лет тогда?
– Двенадцать, – подсказал Элайджа. – Бедная девушка погибла из-за тебя. Ведь почти всю свою мойрову жизнь бежала от хранителей душ, что охотились за этим ящиком!
– Я сделала, что должна была, чтобы уберечь моих внучек, – холодно сказала Фейт, вздернув нос. И Эйрин поняла, что бабушка и правда считала, что права. Но потом задумалась, а был ли тут верный выбор? Куда не посмотри, кто-то был бы в опасности, кому-то было бы плохо. Оставь Фейт ящик Тьмы себе – под удар могла попасть и она сама, и Даниэлла.
– Она умерла? – спросил Ричард, а Эйрин заметила, как посерело его лицо. Он мог помочь, но не знал, а потому все так вышло, догадалась Эйрин.
– Да. Ее убил Джошуа пару недель назад. Горюет и сам, ведь полюбил ее. А потому я так доверяю его словам: он уверен, что отомстит за ее смерть, если поможет убить мойру.
