Анна Панкратова
Потерянные судьбы
– Акт третий. Сцена, когда они начали терпеть поражение.
Дождь усилился, когда Флоренс развела руки, в лицо ударил ветер, а место сражения оцепила выросшая изгородь, покрытая колючками. Пустот становилось все больше – они прибывали из Зазеркалья. Флоренс шагнула на выжженное место, готовая тоже вступить в бой.
Она наблюдала за всеми сквозь крупные капли дождя, едва не запев от счастья – ее пьеса была так хороша!
Эйрин все еще сидела в квартире с бабушкой и дедушкой. Порывалась отправиться в бой, но Фейт удерживала ее за крылья, напоминая, что та уже сделала, что должна была – сказала Дени, что они на месте.
Николас, несмотря на возраст, чувствовал себя как рыба в воде на поле боя. Он непрестанно раздавал указания стихийникам, и вместе они неплохо держались, пока врагов не стало слишком много. Бог понял, что они теряли позиции, и, пытаясь спасти жизни, велел всем отступать, оглядывая изгородь с колючками, что заперла их у реки и моста.
Сойер подлетел к Николасу, они переглянулись.
– Мы в ловушке!
– Надо просто найти Флоренс! – не сдавался Сойер.
– Вы всегда можете перелететь через изгородь.
– Вас никто не бросит!
Сойер приземлился, замахнулся мачете, разрезая сразу две пустоты, что пытались подойти к Николасу сзади.
– Где Кора?
– Сказала, у нее свой план.
Сойер выругался и вновь взмыл вверх. Хранители жизни и хранители душ по его указу продолжали работать в паре – один в небе, второй на земле. Все разногласия были забыты, они сплотились перед общим врагом и защищали друг друга, словно братья и сестры. Сойер заметил, как одна из пустот дотянулась до юной девушки, хранительницы душ. Она закатила глаза, барахтая ногами, душа уже покидала тело. Он рванул было к ней, но не успел – его друг, вор и хранитель жизни первый долетел до нее и одним ударом уничтожил пустоту. Он обнял девушку, а Сойер поражено замер – когда они успели так сблизиться?
Потом пришлось забыть про дружбу и любовь, что развивалась между хранителями, что когда-то были врагами, ведь Сойер заметил Флоренс.
Мойра ступала босыми ногами по выжженной земле, подставляя лицо под дождь. Она неустанно водила руками, выращивая все новые и новые кусты с шипами и такими острыми ветками, что те сгодились бы как кинжалы. Она выдыхала ледяной ветер, усиливала бурю, хохоча.
– Спецэффекты должны быть на уровне, мышки мои, – твердила Флоренс, напевая себе под нос. – Это моя лучшая пьеса! Она заслуживает всех наград!
Флоренс замерла, не желая вмешиваться в бой. Пустоты пытались добраться до нее, чтобы убить, но не могли – спасал купол, что она выстроила вокруг себя, желая занять лучшее место, чтобы разглядеть каждую деталь пьесы. Она не уставала перемещаться из капли в каплю. Охнула, едва Николас согнулся пополам, получив удар в бок. Пустота успела разрезать кожу, но потом бога закрыли собой стихийники.
– Сучка! – Сойер почти схватил Флоренс, чтобы поднять в воздух, но споткнулся о купол и упал. Он грубо ругался, поднимаясь на локтях, охая от боли в крыльях.
– Что, мышка? Больно? – Флоренс присела рядом и разожгла огонь. Дождь продолжал лить, но не мог затушить ее пламя. – Всегда хотела посмотреть, как горят ваши крылья. Представляешь, как это эффектно?
Флоренс хищно улыбнулась и замахнулась, но отлетела и рухнула на землю. Казалось, из нее выбили всю жизнь, такой мощный был поток воздуха, что ударил, словно бетонная плита. Она лежала, не в силах вздохнуть и пошевелиться, закрыв глаза, чтобы сквозь капли разглядеть, кто это был.
– Ты должна быть трусихой! – завизжала Флоренс, вскакивая, ведь злость разожгла в ней огонь.
Эйрин помогала Сойеру встать.
Та самая Эйрин, что увидела, как Сойер в одиночку пошел на Флоренс, и вылетела в окно. Фейт пыталась схватить ее за крылья, но Ричард не позволил.
Та самая Эйрин, что разозлилась так сильно, услышав, что Сойеру сейчас подожгут крылья, что сумела сбить с ног мойру.
– Вы умрете! Сейчас! Как Ромео и Джульетта!
Флоренс вновь замахнулась, но Эйрин резко выдохнула, чтобы затушить огонь. Мойра ошеломленно посмотрела на ладони, качнула головой, а ее руки оплели ветки с колючками, словно иголки.
– А это как потушишь?
Сойер прикрыл Эйрин и выставил мачете. Глаза сияли, а ухмылка исказила губы: казалось, он нисколько не боялся Флоренс.
– Ох, так, да? И как так вышло… любовь… какая глупость!
Флоренс сделала шаг назад, убрала защитный купол, чтобы призвать к себе пустот, что только и ждали момента, чтобы напасть на ту, что создала их, лишив шанса на новую жизнь. Фигуры в черных балахонах наступали, а Эйрин и Сойер потеряли Флоренс из вида, ведь были слишком заняты спасением собственных жизней.
– В воздух! Живо!
– Но Флоренс…
– К мосту!
Эйрин и Сойер вырвались из пут пустот, что уже пытались выжечь души, и полетели к мосту душнил, на который оттеснили их людей. Эйрин удивленно улыбнулась, заметив Фейт и Ричарда, что тоже оказались в гуще событий, и уже вовсю отбивались от пустот в паре – Ричард отгонял их огнем, пока Фейт кружила над ним и махала мечом, зачарованным дыханием некроманта. Фейт резко повернула Ричарда, когда на него чуть не напала пустота сзади, а Эйрин охнула – когда они успели зарыть топор войны?
Флоренс вновь окружила себя куполом и, качаясь, брела обратно к пещере. После удара болели ребра, ныл живот. Она все размышляла, как так ошиблась в персонажах. Она же знала, кто они! Души пришли к ней, каждая с набором качеств, из которых она исходила, предрекая судьбы. Как так вышло, что Сойер из труса превратился в героя? Как так вышло, что он полюбил Эйрин? Так искренне? Она-то думала, он не может любить…
Флоренс остановилась, понимая, что пора покинуть поле боя на пару секунд, чтобы отыграть роль в Зазеркалье. Она закрыла глаза и перенеслась туда, даже не подозревая, что за несколько минут до этого в пещеру зашла Кора.
Мойра не видела, как зеленоволосая богиня леса в обтягивающем платье босиком шла по холодному каменному полу, ориентируясь на огоньки впереди. Не видела, как она подошла к Джошуа и насмешливо поцокала.
– Ну что? Выбрал сторону, а?
Джошуа поднял голову и презрительно оглядел.
– Кто тебе волосы обрезал?
– Так сейчас модно. Не слышал? – Кора присела и коснулась огня, что обвивал цепь, чтобы потушить. Джошуа протянул руки, скованные наручниками, но богиня закатила глаза. – Ты знаешь, кто я?
– Слышал, мой отец сдружился с богиней леса. Тобой, полагаю.
– Он считает тебя ничтожеством, знаешь? – У Джошуа раздулись ноздри от злости, но Кора усмехнулась. – Говорит, что ты трус, который в жизни хочет лишь получать, а не отдавать. Слышала, что ты сделал. Как глупо… Убить ту, что любишь! Знаешь, Элайджа всегда говорит, что герой жертвует собой, а не теми, кого любит.
– Мойра велела…
– А Элайдже мойра велела умереть. Авроре умереть в том лесу. И что? Элайджа взял и все изменил. Потому что захотел. Мы можем все, если захотим. И наша судьба только в наших руках.
– Но мойра…
– Однако Элайджа начал войну против нее, разве не так?
Джошуа забурчал что-то под нос, пытаясь оправдаться, а Кора провела острым, словно щепка ногтем, по его шее.
– Это твой шанс. Докажи отцу, что достоин его любви. Что достоин того, чтобы он воспитал тебя и сделал человеком.
– И что ты предлагаешь мне сделать?
Кора вставила ноготь в наручники, те щелкнули и выпустили запястья Джошуа. Он размял руки, часто моргая, взял протянутые браслеты.
– Чувствуешь себя по-другому?
– А?
– Аврора убила Элайджу, чтобы тот попал в Зазеркалье. – Кора закатила глаза, видя, как вытянулось лицо Джошуа. – Она там что-то поколдовала, так что силы должны были остаться при нем, ведь он как бы… в теле остался. Не знаю я! Ну?
Джошуа сосредоточился, напрягся так сильно, что покраснел, но Кора оказалась умнее и просто схватила его за запястье.
– Ага! Корона на метке не появилась – значит, все пошло по плану. Отлично.
– Он же вернется?
– Надеюсь! – Кора раздраженно тряхнула плечами. – Всегда говорила, что он убьется из-за Авроры…
– Так, а что делать-то?
– Выбор за тобой. На чьей ты стороне?
Джошуа нахмурился, ощущая тяжесть наручников – ответственности выбора, который изменит все. На чьей он стороне?
Он закрыл глаза и вспомнил Дафну. Своего мышонка, которого сам же и убил…
– Давай. Я верю в тебя. В тебе течет кровь Элайджи, в конце концов. Не позорь его. Хочешь носить фамилию Блэк, так веди себя как мужик, достойный ее.
Кора не стала ждать решения, лишь махнула короткими волосами и пошла к выходу из пещеры. Она сделала, что должна была.
Но Флоренс не видела сцену, которая могла изменить ход ее пьесы, ведь была слишком занята обожанием себя и своего детища.
4. Акт четвертый
– Дени? Пора.
Даниэлла вздрогнула, а потом заметила, как Локи подскочил, и едва успела покрепче сжать поводок.
– Аврора?
– Кто же еще. Мы связаны, помнишь?
Даниэлла побежала за Локи, который мчался так быстро, словно увидел впереди грязную лужу. Голос Авроры раздавался прямо в голове, отчего по коже шли мурашки, но вместе с этим становилось чуть легче – она не одна.
Локи тянул Даниэллу все ниже и ниже в подземелья, в места, где не бывали сами хранители душ уже много лет, ведь они пробрались туда сквозь небольшое отверстие в стене. Вокруг зияла темнота, которую Даниэлла освещала огнем, было пыльно и мрачно. Влажный воздух сдавливал грудь, в боку кололо, а в глазах темнело. Но Даниэлла чувствовала натяжение невидимой нити, которая тянула ее куда-то. Куда – она не понимала, но кажется, это отлично понимал Локи, что неустанно перебирал лапами.
– Ты как? – проговорила Даниэлла, задыхаясь.
– Нормально. Ты-то как?
– Привыкла летать, а не бегать… ох…
Даниэлла схватилась за бок, желая просто упасть, но Локи несся вперед. Она не знала, как долго они бежали. Поворот за поворотом, новые и новые темные коридоры, в которых таилась темнота. Потолок становился все ниже, а спуск – круче. Кроссовки скользили по мокрому камню. Даниэлла сжимала поводок все сильнее, ведь Аврора предупредила, что не сможет остановить пса, если тот убежит.
Даниэлла совсем отчаялась и сбилась со счета времени, когда впереди задребезжал голубоватый свет. Он разгорался, маня к себе, словно утренний рассвет. Локи подбежал к узкому лазу в стене, за которым и горел неясный источник, и начал копать камень, словно пытался сделать лаз.
– Ш-ш, Локи, ты молодец, – пробормотала Даниэлла и погладила пса по загривку, поцеловала его в нос. – Аврора?
– Вы на месте? – По коже вновь пошли мурашки: так жутко было слышать чужака в собственной голове.
– Здесь лаз. Такой узкий, что мне не пролезть. Там свет…
– Другого пути нет? Уверена?
Даниэлла разожгла огонь посильнее, оглядывая узкий коридор с таким низким потолком, что она почти касалась его макушкой. Со всех сторон, кроме коридора, из которого она прибежала, был тупик. Она потушила пламя, надеясь хоть где-то заметить еще мерцание, но потерпела поражение.
– Другого пути нет. Тупик.
– Хм… – Голос в голове затих, задумавшись. – Тогда нужно расширить лаз.
– Я прогуливала уроки магии.
– А меня магии никто не учил вовсе, кроме Элайджи, но… хм… Что, если…
Аврора затихла, а Даниэлла просунула руку в расщелину, попыталась пропихнуть и грудь, но не сумела. Она раздраженно стукнула камень, хотя и до этой глупой попытки было очевидно, что лаз слишком узкий. Локи продолжал бегать и выть, периодически пытался раскопать камень.
– Я не знаю, Дени. Нам бы Элайджу…
– Локи копает камень. Может… стой-ка!
Даниэлла упала на колени и вгляделась в пол, провела пальцем, осознавая вдруг, что меж камней был песок, сквозь который едва заметно виднелось свечение.
– Кажется, что-то нашла…
Даниэлла начала вычищать песок из трещин. Он забивался под ногти, царапал подушечки пальцев, но она продолжала копать, не жалея себя. Локи, заметив ее действия, успокоился и сел рядом, наблюдая, словно этого и ждал.
– Ну? Дени, не молчи!
– Свет становится ярче… ай…
– Что?
– Палец поцарапала. Кровь идет. Пустяки.
Даниэлла продолжила вычищать песок. Едва пальцы сумели подлезть под камень, она напряглась и потащила его на себя, тот не поддавался, но и она не сдавалась и вскоре упала на спину, прижимая к себе каменную плиту. Она вскочила и уставилась на яркое бирюзовое свечение. Склонилась над ним, затаив дыхание, провела по гладкому материалу, вздрогнула, ведь увидела свой безумный взгляд в отражении.
– Это зеркало, – сказала Даниэлла.
– Зеркало? Прекрасно! То, что надо!
– И что делать?
– Если разбить и пролезть?
– Пролезть? – Даниэлла оглядела островок сантиметров в пятнадцать и нахмурилась. – Откопать надо только участок побольше.
Даниэлла продолжила откапывать и вытаскивать камни. Локи сновал вокруг, периодически сменял ее, но лапы были слишком крупными, чтобы пролезать в расщелины. Вскоре она очистила достаточную площадку, чтобы пролезть.
– Бью? Уверена?
– Да. Давай уже!
Даниэлла встала и взяла самый большой камень, что вытащила, подняла повыше, шикнула на Локи, чтобы тот отошел. Она замерла, глядя на себя в отражении: красные волосы облепили взволнованное лицо, в глазах пылало пламя, по пальцам стекала кровь. А потом она выпустила камень и едва успела закрыть лицо. Вопреки законам физики, осколки летели вверх, облепляли тело и царапали нежную кожу. Когда звон стих, Даниэлла открыла глаза, присела и испуганно посмотрела на то, что осталось от зеркала. Свечение исчезло, но появилась черная вода, плотная, словно смола. Локи положил морду на ее ноги, она погладила его, радуясь, что осколки не задели пса.
– Видимо, прыгаю.
– Что там? Дени?
– Вода… вязкая такая… Локи, прыгаешь со мной.
Даниэлла охнула, поднимая тяжелого Локи на руки, и приготовилась к прыжку, желая покончить с переходом как можно скорее, пока не успела испугаться.
– Дени?
– Что?
– Удачи. На случай, если… связь оборвется.
– Спасибо. Все будет… Скоро вернемся.
Даниэлла набрала воздух в легкие и шагнула в неизвестность.
Она не ощутила момент падения, не поняла, какая на ощупь та странная субстанция. Зато ощутила удар. Даниэлла разжала веки, охая от боли, и поняла, что лежала на ледяном полу. От холода пошли мурашки. Боль эхом проносилась по организму, словно тысячи укусов одновременно, но стало чуть легче, ведь Локи лизнул в щеку. Его глаза снова стали черными, живыми и Даниэлла порадовалась, что пес очистился от магии.
– Аврора? – пробурчала Даниэлла, садясь и растирая места ушибов, но в ответ получила тишину. Связь с Авророй оборвалась. Зато невидимая нить внезапно натянулась. Даниэлла напряглась, нервно осматривая зеркала вокруг.
– Локи, надо найти Элайджу… Идем, малыш.
Даниэлла намотала поводок на руку и несмело зашагала. В зеркалах она видела свое искаженное отражение, стекла трескались, осыпая осколками и пугая Локи, но нить продолжала вести, не позволяя останавливаться. Изо рта вырывался пар, а тело ныло после бега и падения, но она шла дальше, со страхом оглядываясь, ожидая подвоха или монстров.
Впереди раздался оглушающий звон, Даниэллу и Локи осыпали осколки, царапая кожу. Она успела зажмуриться и прикрыть лицо, но боль пронзила руки и тело, царапины, глубокие и нет, горели, словно от огня, текла кровь, а она безвольно осела на пол, давая выход эмоциям. Нить натянулась, пытаясь утащить за собой, но она лишь рыдала, пока Локи слизывал слезы.
– Эй! Даниэлла!
Кто-то тряхнул ее за плечи, а давление нити вдруг исчезло. Даниэлла заметила Элайджу, что присел рядом и озабоченно разглядывал ее раны.
– Ты весь в крови, – сказала Даниэлла, прекратив плакать. Она провела пальцем по щеке Элайджи, стирая кровь, а потом удивленно оглядела алые пальцы.
– Я мертв, мне не больно, – ответил Элайджа, касаясь ее лица ладонями. – А вот ты жива. Очень плохо?
– Бывало хуже… – пробормотала Даниэлла, вспоминая про Локи, но с радостью отметила, что псу досталось меньше, а шерсть сумела сдержать все мелкие осколки. – Идем.
– Эй, подожди. – Элайджа смахнул кровь с ее шеи, заставляя охать, а потом оторвал кусок от рубашки и приложил к ране. – Остальные вроде не такие страшные.
– Говорю же, царапины… Что там дальше в нашем плане? Убить стерву, да? И где ее искать?
– Если бы я знал…
Элайджа подал Даниэлле руку и помог подняться. Она охнула, чувствуя, как горели раны и царапины, но потом закусила губу.
– Найдем Джейкоба для начала, – сказал Элайджа и двинулся вперед.
Даниэлла хотела спросить, как он собирался искать Джейкоба, но не нашла подходящих слов и зашагала следом. Они шли в тишине вдоль зеркал, Локи жался к ее ноге, опасаясь осколков. Она сложила руки на груди, словно так могла согреться, вглядывалась вдаль, пытаясь осознать, где оказалась и почему там так пусто: где тени? Души? Пустоты? Хоть кто-то?
– Я должен тебе кое-что сказать, – заговорил Элайджа немного погодя. Даниэлла кивнула. – Ты не сможешь вернуть меня к жизни.
– Но ты говорил…
– Я не тень. Я душа, запертая в теле. Я понятия не имею, как вернуть меня к жизни. И возможно ли это.
– Элайджа!
– Я сделаю все, что в моих силах, чтобы вернуться. Но велик шанс, что я не сумею.
– Аврора?
– Герой жертвует собой ради тех, кого любит, а не теми, кого любит, помнишь?
Даниэлла устало кивнула, хлюпнула носом, а мороз добрался до сердца.
– А как же Джейкоб?
– Не знаю. Надеюсь, ты сумеешь завершить ритуал.
Они пораженно замерли, ведь достигли центра Зазеркалья и оказались среди ответвлений, ведущих в длинные коридоры, заставленные зеркалами. Потолок уходил ввысь, словно в башне. Кровать с балдахином была пуста, а туалетный столик завален косметикой. Зеркала, большие и маленькие, усеяли все пространство, а письменный стол едва был виден под кипами бумаги, блокнотами и зачарованными ручками.
– Она тут живет? – прошептала Даниэлла, прижимая Локи к себе, ведь он хотел кинуться на кровать. – И ее… душа? Или как там… должна быть тут, верно?
Элайджа приложил палец к губам, огибая бесчисленное количество бьющихся зеркал: Зазеркалье отвергало его и Даниэллу, ведь они не были тенями.
Элайджа заметил что-то, довольно хмыкнул и подозвал Даниэллу к себе.
– Мы были правы! Она тут, но не тут.
Мойра, которая выглядела в точности как Флоренс даже в Зазеркалье, сидела на кресле, обитом красной грубой тканью. Ее веки подрагивали, губы едва заметно шевелились, а брови хмурились – она явно была чем-то недовольна. Даниэлла улыбнулась, ведь догадалась, почему мойра могла злиться – видимо, ее ребята выигрывали сражение.
– Это душа?
– Понятия не имею, – тряхнул плечами Элайджа. – Предлагаю сделать, что задумали. Начинай…
Локи первым почуял неладное и залаял. Даниэлла попыталась успокоить пса, но так и застыла полусогнутая, ведь зеркала вновь трескались, а в осколках появлялись воспоминания. Она видела, как летала над Соларисом, как сидела на уроках у Николаса, сбегала к Акише. Заметила она и как они с Джейкобом, вместо скучного званого вечера, спрятались в кладовой, чтобы предаться любви. Заметил это воспоминание и Элайджа, но только хмыкнул. А потом повернулся в другую сторону, слыша голос Авроры. Она пела песню Бритни Спирс, играла на гитаре, а Элайджа смотрел на нее с такой любовью, что Даниэлла невольно выдохнула. Воспоминание сменилось, и Элайджа грубо развернул Даниэллу, не позволяя смотреть, как он раздевал любимую.
– Шрамы на ее глазах… – пробормотала Даниэлла.
– Говорил же, что она была слепа.
– Не знала, что из-за проклятия! Чьи?
Элайджа резко выдохнул и нахмурился, невольно разглядывая Даниэллу и Джейкоба, что лежали в обнимку в автодоме.
– Ее отца. – Элайджа грубо схватил Даниэллу за плечо.
– Она знает?
– Да. Сама просила потом убить его.
– Ого. – Даниэлла стряхнула руку Элайджи. – Дай угадаю: ненавидел ее за то, что она провидица?
– Ослепил. Потом заплатил, чтобы ее убили.
– Она…
– Не сейчас. Мойра пытается отвлечь нас этими воспоминаниями. Очевидно же.
Даниэлле ничего не было очевидно, пока стекла не зазвенели, разлетаясь на осколки, напоминая, где и для чего они были. Элайджа успел вызвать крылья и закрыл Даниэллу собой. Она удивленно посмотрела на него, а потом ощутила Локи, что прижался к ногам, а потому тоже оказался под защитой.
– Мне же не больно, – пробормотал Элайджа, вызывая меч. – Пустоты.
Даниэлла и так поняла, кто появился рядом: душу оплел ужас и мрак, а вокруг стало темнее, плотный воздух осел на лице, словно слезы, но в глазах зажглось пламя – к этому она была готова. Она выставила руки, готовая колдовать, и тоже вызвала крылья, чтобы стать сильнее.
Локи продолжал истошно лаять, а Даниэлла закрыла глаза и сосредоточилась. Она отработала этот навык на Сойере, заставляя того вновь и вновь испытывать боль утраты. Пустотам же нужно напомнить, что значит любить: вернется любовь, заполнив пустоту, вернутся и души.
Даниэлла ощутила прикосновение, боль в щеке, но выдохнула и ощутила, как поднималась волна любви от ее сердца, оплетая все вокруг. Она открыла глаза и поражено замерла – сработало. Вместо пустот перед ними были обычные души – потерянные, напуганные, но живые. Они скинули капюшоны и несмело переглянулись, а потом эмоции увели, превращая их в теней.
– Неплохо! – воскликнул Элайджа. – Ты не так безнадежна!
– Их было всего две…
– Чай, кофе, потанцуем? – раздался счастливый голос. – Или… чего погорячее?
– Твою тень… – прошептал Элайджа, поворачиваясь. Даниэлла тоже оглянулась и увидела Флоренс.
Босые ноги мойры шлепали по зеркальному полу, платье струилось шлейфом, а сама она выглядела настолько довольной, словно выиграла главный приз за лучшую пьесу.
– Думали, мне некогда? – Флоренс наигранно нахмурилась, открыв рот, а потом тряхнула плечами и хмыкнула. – Это место вне времени. Секунда с закрытыми глазами там… сколько угодно здесь. Правда думали, меня можно победить?
Даниэлла поняла, что их план разбился, как зеркала вокруг. Стерва должна быть не здесь! Затем она собралась с силами, и вызвала огонь: драка так драка. Элайджа занес меч, выдохнул, погружая их во тьму. Флоренс начала нервно озираться по сторонам, но опомнилась и щелкнула пальцами.
Барьер рушился из-за приближающихся пустот. Даниэлла не успевала оживить каждого любовью – их окружили, настигали так быстро, что она не могла сосредоточиться.
Раздался визг Флоренс, а пустоты застыли, как статуи. Даниэлла оглянулась и поняла, что Локи оттягивал Флоренс за платье, а потом и вовсе вцепился в ее голую лодыжку. Элайджа подбежал к мойре и приставил меч к горлу.
– Сейчас!
Даниэлла кивнула, закрыла глаза. Почувствуй крылья, позволь этой магии заполнить душу, впусти ее в себя… вспомни Джейкоба. Вспомни, как хорошо тебе было с ним. Она улыбнулась, выдохнула, оплетая любовью тело Флоренс. Та билась в руках Элайджи, царапалась о меч, но наконец замерла, удивленно расширив глаза.
– Вот же крылатый случай… – пробормотала Флоренс. Ее лицо изменилось – исчезли огоньки безумия из глаз, уголки губ поползли вверх в доброй и искренней улыбке. – Так вот оно каково… любить…
Элайджа оттянул Флоренс за волосы и резко провел мечом по шее. Хлынула кровь. Жизнь покидала тело, позволив лишь на пару секунд узнать мойре, каково это – любить. Элайджа выпустил ее, и она, как кукла, рухнула на пол.
– Все? – прошептала Даниэлла.
Элайджа пожал плечами.
– Мы сделали ее живой, заставив любить, так? Значит…
– Убили. А дальше что намерены делать?
Флоренс уже стояла позади. Ее платье было все в крови, но на шее не было и намека на рану. Даниэлла оглянулась, но поняла, что на месте, где мойра якобы умерла, осталась лишь красная лужа.
– Я бессмертна, мышки мои. Меня нельзя убить. Особенно здесь – в Зазеркалье, где нет места Времени, что придумала смерть. – Флоренс улыбнулась, а потом пренебрежительно тряхнула плечами. – Но спасибо за обновление. Пойду Джошуа обрадую, что я теперь и правда его люблю. А вы… что ж. Пора избавляться от плохих актеров.
Элайджа замахнулся мечом, но Флоренс отпрыгнула и приложила руку к животу, невинно улыбнулась.
– Чуть не убил мать своей будущей внучки… Жаль, что ты ее никогда не увидишь, правда?
Меч опустился, лицо Элайджи вытянулось. Даниэлла замахнулась, выпуская в Флоренс огненные шары, но попала в пустоту: мойра исчезла, видимо, вернулась на поле битвы.
– Какой план «Б»? – спросила Даниэлла, хватая Локи, что пытался убежать. Она защелкнула карабин на ошейнике, стараясь отогнать страх и панику.
– Ты сделала, что должна была. – Элайджа потащил Даниэллу вперед. – Ты возвращаешься в мир живых. Я ищу Джейкоба, придумываю план «Б».
– Но…
Они вновь ощутили приближение холода – Флоренс решила избавиться от актеров, наслав пустот. Элайджа зарычал, оборачиваясь, ведь к ним приближалось столько пустот, что невозможно было сосчитать. Все в черных атласных плащах, в капюшонах, скрывающих бездушные глаза, которые засасывали во мрак. Даниэлла вскинула руки, даря эмоции, но быстро поняла, что не справлялась: она одна, а пустот – сотни. Элайджа отпихнул ее и Локи от себя и расправил крылья, пряча.
– Ты живая, я – нет. Уходите!
– Я могу помочь…
– Ты сделала, что должна была! Уходи!
– Элайджа…
– Уходи!
Даниэлла хотела остаться, драться, не желая признавать поражение, не желая снова быть трусихой, что сбежала от проблем, но Элайджа решил все за нее: он наслал черный дым, что жалил тело. Даниэлла вскрикнула, хотела шагнуть вперед, но дым отгонял.
– Мойров сын!
Даниэлла покрепче сжала поводок и велела псу искать выход. Она решила, что сбегает за подмогой и вернется за Элайджей… если сумеет. Если вновь найдет вход…
Даниэлла бежала за Локи, который, казалось, чувствовал выход, а потому летел вдоль зеркал, что продолжали трескаться, засыпая пол осколками, что хрустели под ногами. Приходилось отбиваться от одиноких пустот, но она справлялась, ведь почти все стеклись к Элайдже…
Кровь заледенела от ужаса, туша огонь на ее руках, едва она представила Элайджу, который один отбивался от сотни пустот. И потому она пропустила, как фигура подобралась к ней и коснулась шеи. Хотела отбить пустоту любовью, но не сумела – мрак и ужас обвили, лишая возможности дышать и колдовать. Крылья обмякли, свечение погасло, а она ощутила, как душа трепыхалась в груди, готовая растаять…
Все резко прекратилось. Даниэлла закашляла и почти упала, но ее кто-то подхватил. Она часто заморгала, не веря глазам, а потом бросилась на его шею.
– Как?
– Ты же вдохнула в меня жизнь, помнишь? – ответил Джейкоб, крепко обнимая.
– Но… ты все это время был тут?
– Время тут течет по-другому. – Джейкоб схватил Даниэллу за руку и повел куда-то. Она упиралась, не понимая, куда они шли и что происходило, помня, что Элайджа остался позади. А потом осознала, что они поменялись местами – в тот раз Джейкоб не желал за ней следовать.
– Ты – живая. Тебе пора уходить.
– Но…
– Дени, прошу. – Джейкоб обхватил ее лицо ладонями. Они встретились взглядами, и Даниэлла едва сдержала слезы, видя его искрение глаза, в которых таилось столько тепла и любви. – Ты сделала, что должна была. Вернись, ты нужна Эйрин.
– И Соларису, – прошептала она. – Но ты идешь со мной.
Джейкоб коротко кивнул, она заметила, как исказилось его лицо, но не успела возразить. Они бежали по коридору, Локи лаял впереди, подгоняя. Джейкоб оплетал зеркала нитями, не позволяя пустотам подступить к ним.
Они остановились у зеркального озера, что мерцало бирюзовым и голубым. Локи выл, бегая рядом, а Джейкоб прижал Даниэллу к себе и поцеловал. Она ощутила столько боли и горечи на его губах, и вдруг поняла, что он с ней не идет. Она посильнее обняла его, не желая выпускать, отчаянно думая, что делать…
– Люблю тебя больше жизни, – прошептал Джейкоб. – А потому ты должна жить.
– Люблю тебя… – прошептала Даниэлла, хотела убедить Джейкоба вернуться в Соларис, но он уже подхватил Локи, прижал к ней, а потом толкнул в воду.
Мир закружил, Даниэлла покрепче прижала к себе пса, но он вырвался и быстро заработал лапами, плывя к выходу. Она сжала поводок, чтобы не потерять Локи из вида, и позволила потоку увлечь ее за собой. Легкие горели без воздуха, а туннель все не кончался. Когда она почти сдалась, то заметила свет. Локи уперся лапами в стекло, что отделяло их от воздуха и мира живых. Даниэлла собралась с силами, сложила крылья и замахнулась. Один удар, и зеркало пошло трещинами. Осколки закружили вокруг, царапая кожу, а Локи выбирался на поверхность.
Даниэлла заметила чью-то ладонь, схватилась, и ее потянули вверх. Она заработала ногами, помогая, а потом сделала полный боли и жжения вздох. Она кашляла и выплевывала воду, ощущая песок под пальцами.
– Порядок? – услышала она мужской голос и едва разлепила глаза. Поняла, что это Филлип вытащил ее и Локи из воды, сумела кивнуть.
– Элайджа? Где Элайджа?! – Аврора схватила Даниэлла за руку, яростно тряся.
– Прости… – прохрипела Даниэлла. – Он… Мы разделились… Он… Мы не смогли ее убить. Это место вне власти Времени…
Аврора выпустила ее руку, что-то заговорила Филиппу, а потом он упал рядом с Даниэллой.
– Нет! – Даниэлла поднялась на локтях. – Ты не идешь…
– Прости.
Аврора приложила пальцы к вене на ее шее, а Даниэлла ощутила еще большую слабость. Мир начал тухнуть, а мрак утягивал в свое царство.
– Я должна.
– Нет… Он убьет меня за это…
Даниэлла упала, но не почувствовала земли. Тело вдруг стало не ее. Казалось, на нее уронили бетонную плиту, что мешала двигаться. Она хотела пошевелить руками и ногами, но не смогла. Грудь сдавило. Она пыталась дышать, но теряла связь с телом. А потом она ушла под воду, в пучину сна и темноты. На секунду страх захватил ее – она что, умирает? Но потом ушел и он. И она оказалась в небытие.
5. Акт пятый
Апогей. Кульминация ее прекрасной пьесы. Она знала, что побеждает, что осталось совсем немного, но… почему же так страшно и больно?
Флоренс распахнула глаза и вернулась к пещере, у которой шел страшный бой. Она упала на колени, прижимая руки к животу, осознавая вдруг, что в ней развивалась не просто актриса, не просто несчастная сирота, которую она бросит, едва та появится на свет, а ее дитя. Ее ребенок. Ее частичка… У которой уже есть такая прекрасная и чистая душа.
Дождь прекратился, а Флоренс закопалась руками в мокрую землю, не осознавая, где находилась. Она прыгала из лужи в лужу, пытаясь найти Джошуа, но не могла. Сердце часто забилось, едва она вспомнила его прекрасные черты лица, сколько страсти и нежности он ей дарил последние недели…
– Твою мойру… – пробормотала Флоренс. – Я люблю их… мертвые угодники…
Флоренс приложила палец к щеке и с удивлением посмотрела на слезы. Она… плакала? А грудь сдавило, принося невыносимую боль: Даниэлла не просто заставила ее испытать временную любовь, она подарила ей душу. Как же так? Как такое возможно? И душа резала мойру, словно осколки, разбивала сердце, царапала тело и оставляла страшные шрамы.
