Максим Вадимович Багдасаров
В краю несметного блаженства
– Мне больше не о чем разговаривать. Я познал всю вашу сущность, но я отказываюсь её принимать. Прежде чем я уйду, – а уйду я отсюда раз и навсегда, – ответьте на последний, самый последний вопрос, меня будоражащий: что такое послесмертие, и как ваша шайка умудрилась провести его в жизнь? Что всё это время загоралось на экранах учёных Центра Послесмертия? У меня возникло впечатление, когда вы разглагольствовали о послесмертии, что его не существует вовсе, потому что, цитирую вас, два студента только «создали» его «видимость». Как это понимать? Ответьте, и я покину это место, покину этот город и никогда более в него не сунусь!
– Куда ты собрался? – заинтересовался директор. Он знал и вполне мог дать ответ на поставленный вопрос, но ему по обыкновению, по своей гадкой натуре захотелось оставить Веха в дураках, обвести его вокруг пальца и что-то утаить. В жизни он пользовался коротким, самостоятельно выведенным и сформулированным правилом (имевшим, так или иначе, полным-полно аналогов): «Знай больше, говори меньше». По этой причине разговор был искусственно уведён в другую сторону, и Вех этого не осознал, находясь на нервах.
– Куда-нибудь. Мне плевать, куда, главное – подальше от источников всех этих бед. От вас, фашистов.
– Очень абстрактно. Очень размыто. Неужели прямо в лесную чащу?
– Если того потребует маршрут, то да, в лесную чащу.
– Один?
– Буду пытаться вправить Рокси мозги и вытянуть её из партийного зомбирования. Я поклялся её оберегать…
– А если она не вытянется из зомбирования и отвергнет твою помощь? Сними розовые очки, Вех, ведь так всё и будет.
– Тогда я сделал всё, что мог, и дороги наши на этом моменте необратимо разойдутся. В любом случае у неё будет моя квартира и родители рядом. Но я вытяну её, чего бы это ни стоило.
– Предлагаю альтернативный вариант развития событий, более выгодный для тебя и для Рокси, как по мне.
– Я бы не стал прислушиваться к вариантам развития событий, предложенным фашистом. Это как принимать спасательный круг от человека, минуту назад пытавшегося тебя утопить.
– Свои пустословные сравнения оставь при себе. И фашистом меня не нарекай. Я хочу спасти тебя.
– Спасти? И когда это в вас проснулась совесть?
– Когда я постиг силу твоего сопротивления, твоего протеста. Предлагаю следующее. Шаг первый – ты выбрасываешь свою бредовую идею об уходе в мусорный бак. Шаг второй – я дарую тебе и Рокси возможность провести последний месяц в городе на выгодных, почти что райских условиях, перед тем как Ролгад приедет и заберёт вас прочь. Условия заключаются вот в чём: вы получаете ключи от роскошного пентхауса с видом на Центральную Площадь; я лично выписываю вам отдельное, не модифицированное генетически трёхразовое вкусное питание, за которым вам даже ходить никуда не придётся; я освобождаю тебя от работы в Центре Послесмертия, но это сугубо по твоему желанию; более того, я могу позвонить в главный штаб партии «Нарост» и выделить парочку охранников на твою с Рокси защиту. В случае, если и этого мало, я готов организовать исполнение почти что любого вашего каприза. Шаг третий – вы живёте и наслаждаетесь жизнью, а потом отчаливаете из города, как ты сам и хотел. Что скажешь, Вех? Посмотри, до какого преклонения перед тобой ты меня низвергнул.
– Что я скажу? – презрительно ухмыльнулся Вех. – Ну и дёшево же вы меня оценили, Барн! – Комок жидкой слюны прыснул из его рта на лицо Барна. Плевок растёкся по лбу и залился в правый глаз. Барн скукожился, не пытаясь избавиться от плевка. – Думали, что четырёхстенная коробка, царское хрючево, отсутствие работы и пара слуг вдруг изменят мои амбиции и цели? Думали, я поддамся наивному искушению и пренебрегу нерушимыми принципами справедливости? Не бывать этому. Забудьте. На большее вы не способны – только и можете, что затыкать рот материальными благами. Доктору Брайану тоже предлагали? Тоже неудачно?
– Идиот. – Директор рукой дотянулся до тумбочки, снова схватился за бутылку и, повернув её перпендикулярно горлу, начал делать жадные громкие глотки.
– Мне больше нечего сказать. Я ухожу. Всего доброго. И приведите себя в порядок – выглядите как тюфяк. Директору Центра Послесмертия не подобает так выглядеть.
Барн избавился от бутылки и промычал, замахав рукой:
– Никуда ты не уйдёшь, дружок. Видал, что творится в городе? Весь город забаррикадирован и изолирован, охраняется Надзором. Тебя возьмут и развернут в обратную сторону. Не уйти тебе…
Вех оставил слова Барна без всякого внимания и вышел из кабинета. Барн минутку провалялся на полу, затем поднял свою пятую точку, пошатнувшись подошёл к столу, влажными руками вцепился в планшет и набрал Ролгаду.
– Разбирайся со своим сыном сам! – прокричал он в бешенстве, как только гудки прекратились. – Мне это осточертело! Я бросаю контроль за ним!
– Не кричи. Что такое? У тебя нервный срыв? В чём проблема?
– Проблема, говорю тебе, Ролгад, в твоём долбанном сыне! Его ничего не берёт, он совершенно неподвластен и манипулирует всеми нами, как дурацкими куклами!
– Это я и без тебя знаю. Конкретнее – что случилось?
– Он прознал про наши планы, теперь он в курсе и о Втором Правительстве. Когда за молчание и повиновение я предложил ему наилучшие привилегии, которые я только мог ему обеспечить, он вместе с креслом повалил меня на пол и принялся втирать мне свою чёртову философию! Сейчас он ушёл, пообещав, что свалит как можно дальше от города, в глухой лес.
– В таком случае останови его физически. Задействуй все силы, но не убивай. Запри его в подвале Надзора на пару недель и дождись моего приезда.
– Ты уверен? – с ноткой неудовольствия произнёс Барн. – Ролгад, Вех возненавидел тебя. В здравом рассудке он ни за что не согласится с тобой уехать. Какой смысл в том, чтобы нам его сейчас ловить и к тому же где-то запирать на две недели? Он нам не нужен, он просто связывает нас по рукам и ногам, сковывает наши действия и болтается на шее тяжёлой гирей. Я предлагаю ликвидировать его – и баста, мы свободны. Ролгад, вспомни, кто ты есть. Ты – сотрудник Второго Правительства. Тебе ни к чему эти семейные ценности! Они тебя отягощают!
– Быть может, я сожалею, что однажды ввязался в это дерьмо и что всего одна ошибка изменила ход дальнейшей моей жизни. Помнишь, я однажды утвердил, что никогда не терзал себя, навсегда покинув семью и переехав из столицы? Забудь. Это была наглая ложь. Я проговаривал все те слова, выдавливая их из себя с неимоверным усердием, а сам был готов бросить трубку, приложиться к подушке и разрыдаться в неё. Проходя подготовку во Втором Правительстве, я не научился одной вещи – бесчеловечию – и даже впоследствии для себя эту вещь не принял. Да, я жестокий, да, я заносчивый и до безобразия напористый, но я не бесчеловечный, запомни это. Могу предположить, что именно наличие семьи (Эллы и Веха) привило мне иммунитет от бесчеловечия. Как-никак, во Второе Правительство обычно попадают с юных лет, когда детский организм впитывает в себя, подобно губке, всю новую информацию, и таким образом обрезать в ребёнке добродетельность – сделать его чёрствым – не составляет труда. Я же прежде познал жизненные ценности и наметил правильные ориентиры, так что смог защититься в процессе «переобучения». Исходя из этого, убивать Веха, равно как и поручать кому-то его убить – я не стремлюсь. Не исключено, что Вех – мой последний шанс искупиться перед небесной силой…
– Никак не ожидал услышать от тебя такое, – с ещё большим неудовольствием ответил Барн. – В моих глазах ты закапываешь сам себя на глубокое дно.
– Да, ты не ожидал, – зашипел Ролгад, – потому что ты другой, какими хорошими друзьями мы ни были в главном корпусе. Ты был рождён в этой системе, ты был связан с ней поколениями. Я же в эту систему был внедрён и напоминал в ней скорее инородное тело, нежели её полноценную часть.
– Хватит лирики. Меня Вех и так нагрузил своими раздумьями о правде и о судьбе. Хорошо, дорогой вы наш гуманист, я постараюсь исполнить ваше распоряжение в лучшем виде, хо-хо-хо! Однако если что-то пойдёт не так, то пулю в его слишком умную башку вгоню лично я!
– Не отпусти его чересчур далеко.
– Это была последняя твоя просьба в отношении Веха, Ролгад, последняя! Терпению моему пришёл конец. Жду тебя здесь в декабре!
Следующий звонок был адресован новому главе Надзора по фамилии Шефферд, которого Барн также знал по работе во Втором Правительстве, но при этом знакомы лично они были мало.
– Надзор, глава Генри Шефферд слушает.
– Здравствуй, Генри, я Барн Вигель из Центра Послесмертия. Помнишь меня? Мы раньше виделись.
– Барн, Барн, Барн, Барн… – пыхтел Генри. – Точно, Барн, вспомнил! Барн Вигель, здравствуй-здравствуй! Слушай, Барн, не хочешь как-нибудь встретиться? Твоё лицо вылетело у меня из головы. Пообщаемся, обменяемся воспоминаниями… Помнишь Кортмана? Того весельчака из отдела разведки? Мне недавно донесли, что он…
– Генри! – пронзительным голосом остановил болтовню обрадованного надзорщика Барн. – Я по срочному делу. Давай обо всём остальном поговорим попозже.
– Да-да-да, разумеется, извини. Я весь во внимании.
– Мне нужно кое за кем проследить, чтобы объект постоянно находился в поле внимания и не покидал города. Сможешь устроить?
– Фу-х, я уж думал, надо кого-то устранить. Проще простого – проследим. Будет сделано, Барн. Обычно я беру за это плату, но, коль мы знакомы, сделаю тебе стопроцентную скидку в надежде, что и ты однажды безвозмездно мне поможешь. Хорошо?
– Хорошо. Спасибо тебе.
– Как зовут того, за кем нужна слежка?
– Вех Молди. Проживает в Перспективном районе.
– Подожди… Есть такой, нашёл. Теперь давай ещё раз обсудим условия. Просто скрытно следить и не приставать или поймать?
– Пока что – скрытно следить. Чуть что, в случае попытки свалить из города – поймать и привести ко мне.
– Я понял. Направлю отряд людей из штаба Перспективного района.
– Ещё раз спасибо. Вдруг что-то изменится – наберу тебе, Генри. Не упустите его, он хитёр и умён.
– Так что там насчёт встречи? – успел переспросить глава Надзора, но Барн сбросил. «Посмотрим, кто кого переиграет, сын Ролгада…» – дьявольски усмехнулся он.
V.
– Крауди – истина!
– Кто это поёт? – психовал Вех, дёргая кудри на своей голове. – Кто?
– Крауди – слава!
– Покажись! Выйди на свет!
– Крауди нас защитил от развала!
– Хватит петь!
– Крауди – наш настоящий герой!
Вех заорал в испуге, переключившись с дёргания волос на царапание лица.
– Вместе за Крауди встанем толпой!
Он проснулся в своей комнате, в своей измятой постели. Глаза его поймали бледный солнечный свет, искажаемый через тонкие белые шторы. Было позднее утро следующего дня. Вех проспал с шестнадцати часов вечера (время, когда он пришёл домой) до одиннадцати утра. Девятнадцать беспробудных часов.
– Где Рокси? Она ли пела? – задался он вопросом.
Да, она, в гостиной, причём почти беззвучно, как бы напевая себе под нос. Она занималась уборкой. Обнаружив Веха, она примкнула к нему и чмокнула в шею.
– Я сегодня не на работе, – объяснилась Рокси неизвестно зачем: Вех в любом случае не стал бы интересоваться насчёт этого. – И ты, судя по времени, тоже…
– Да, и больше на неё не пойду.
– Что? – дёрнулась девушка. – Тебя… уволили?
– Сам уволился.
– Но… как так?.. Я никак не могу понять…
– Взял и уволился. Правда, директор долго сопротивлялся, ввиду чего мне пришлось проявить особую настойчивость.
– Хватит говорить загадками, Вех! Объясни всё с самого начала.
– Если я начну объяснять с самого начала, ты посчитаешь меня свихнувшимся наркоманом.
– Не посчитаю, клянусь. Я обойду стороной твою пагубную привычку. Мне важно знать, что творится внутри тебя, из-за чего ты порой не можешь нормально спать, а порой дрыхнешь целыми сутками.
– Как скажешь, но сначала я хочу позавтракать. Что у нас есть?
Вех съел два варёных яйца, запил их чаем и за кухонным столом пересказал Рокси всё то, что вчера выдал ему Барн Вигель. На протяжении получасового пересказа Рокси то расширяла зрачки и слушала с большим вниманием, то переходила на смешки и улыбки, а под конец уже не могла сдержать эмоций и хихикала во весь рот.
– И чего ты смеёшься? – прервался обиженный Вех на моменте о плевке в рожу директора.
– Ну и выдумщик твой Барн! Такую эпопею перед тобой развернул, и всё для чего? Он банально желал тебя проверить. На реакцию, на стрессоустойчивость. Он случайно не интересуется фэнтези? У него складно получаются истории.
– Какую, блин, реакцию и стрессоустойчивость, Ро? – вспыхнул Вех от острой досады. Это состояние, состояние униженного и до боли оскорблённого в душе человека, было едва ли не самым сильным его впечатлением за последнее время. Даже смерть мамы, которая объективно должна была находиться на первом месте по горечи переживаний парня и ещё долго с этого первого места не сползать, проигрывала по своей силе досадному чувству, возникшему по той причине, что Рокси отказывалась верить словам и смеялась, тем самым выставляя Веха глупцом. Вех впервые ощутил себя одиноким, не понарошку, а по существу. Когда в своё время ушёл Ролгад, он не был одинок. Когда ушёл Донован, он не был одинок. Когда ушла мама, он не был одинок. Когда ушёл доктор Брайан, он не был одинок. Когда ушёл Келли – он и тогда не был одинок. Теперь же, когда и Рокси, его последняя надежда, задумала отвернуться от него и пойти своей дорогой, долгожданное одиночество всё же нахлынуло, и волна этого одиночества была в разы мощнее, чем предполагалось, поскольку недавнее заключение Барна Вигеля о том, что Рокси не выйдет из состояния зомби, продолжало вертеться в мыслях Веха и сильно его угнетало.
– Барн решил поиздеваться, провести эксперимент, как ты поведёшь себя в нестандартной ситуации. Разузнал кое-что о тебе и твоих близких и начал бросаться неприятными фактами. А вся эта вакханалия про войну и Второе Правительство – ха-ха! – глупости! Он это выдумал. Этакий он выдумщик. Ну что за Второе Правительство, ты сам посуди! Бу-у, тайная организация! – Девушка вытянула руки, как привидение. – Нам об этом в Центре Социальной Адаптации не рассказывали. Вообще ни слова! Впрочем, Вешик, я рада, что ты навалял ему под конец. Барн затронул достаточно больную и щепетильную для тебя тему, тему твоей семьи, и начал над ней подтрунивать, и ты не смог не сдержаться. Молодец. Достойный мужской поступок. Только я против увольнения. Сходи к нему, и оба друг перед другом извинитесь.
– Я так и знал: не стоило тебе ничего рассказывать! Ты мне не веришь. Какой смысл говорить что-либо тому, кто изначально не воспринимает тебя всерьёз? К чёрту…
– Вех… Дорогой, я тебя всегда выслушиваю и во всём тебе верю, но кроме одного – твоей настойчивой убеждённости в том, что вокруг происходит некий заговор. Эта убеждённость сидит в тебе злокачественной опухолью. Как бы лучше объяснить… Получив изрядную дозу стресса, твоя психика сконструировала защитный купол, чтобы ты окончательно не сошёл с ума, и закупорилась под этим куполом. Купол состоит из принадлежащих тебе фактов и доводов, которые психика по-быстрому скомкала в единую картину происходящего, очень выгодную и очень для тебя приятную, но картина эта – пойми – исконно ложная. Вместо того чтобы думать и углубляться в суть событий, ты теперь можешь оправдывать любое действие или явление заговором, тем самым успокаиваясь и убеждая себя в невозможности противодействовать заранее спланированному сценарию, однако этот путь доведёт тебя до состояния замкнутого в себе фанатика. Уже ведёт! Ты ушёл с работы! Что будешь делать? Будет недобор рабочих часов, после чего тебя принудят к работе в качестве обслуги. Задумайся, Вех.
– Но ка-ак! – надорвался на этом моменте Вех, – как можно объяснить то, что Крауди на всю страну объявляет открытый геноцид населения? Что это, как не заговор? Ты вообще слушала его сообщение?
– Да, слушала. То, что обозначил мистер Крауди, не является геноцидом, а приоткрывает людям доступ к контролю над своими жизнями. До этого были страдания, была пустая трата времени на попытки возвратить человеку, вдолбить ему в голову жизненную цель. В настоящее время любой, кто по жизни испытывает неудовлетворение, может запросто все свои мучения прервать и оказаться в прелестном измерении послесмертия, где царит эйфория вместе с умиротворённостью.
– Ладно бы, если бы путешествие в послесмертие было процессом обратимым, как поездка туда и обратно на отдых. Но жизнь свою ты прекращаешь необратимо! И почему тогда ты до сих пор здесь, если здесь хуже, чем в послесмертии?
– Здесь не хуже. Везде по-своему хорошо. Почему я здесь? Потому что имею выбор. В этом вся прелесть свободы – в наличии выбора. Никто не стоит над твоей душой, злобно шепча на ухо: «Давай, кончай уже со своей жизнью!» А ты, Вех, представляешь себе это именно так. Я не успела разочароваться в жизни на Земле. Я молода, мне всего двадцать лет. И во мне живёт создание, новое существо, которое формируется внутри меня. Моя частичка.
– Свобода умереть… Это что-то новенькое. Я никогда этого не пойму.
– Поймёшь, привыкнешь. Времена меняются, а вместе с ними и порядки…
– Мне нужно прогуляться. Ты со мной не пойдёшь?
– Прости, не смогу. Учу гимн «Нароста» к предстоящему партийному собранию. Мы будем выступать.
– Так это ты пела? – нахмурился парень. – Я уж думал, мне приснилось.
– Чего?
– Проехали.
Вех обулся, натянул штаны, застегнул пуховик и вылетел из дома. Рокси избавилась от яичной скорлупы, оставленной на тарелочке, убрала за Вехом чашку, покинула кухню и вернулась к напеванию гимна:
«Партии лидер явился к народу,
Чтобы от гибели граждан спасти.
Через огонь с ним пройдём, через воду
И возвеличимся в верном пути!
Крауди – истина! Крауди – слава!
Крауди нас защитил от развала!
Крауди – наш настоящий герой!
Вместе за Крауди встанем толпой!
Он поведёт за собою рядами
Смелых и умных отважных людей!
Он не оставит кого-то в обмане:
Всех сбережёт – стариков и детей!
Крауди – истина! Крауди – слава!
Крауди нас защитил от развала!
Крауди – наш настоящий герой!
Вместе за Крауди встанем толпой!
С дороги сметая гнилых бюрократов,
Мы жизни лишаем ничтожных врагов.
С нас хватит их правил, дурных постулатов.
Мы сами напишем законы творцов!
Крауди – истина! Крауди – слава!
Крауди нас защитил от развала!
Крауди – наш настоящий герой!
Вместе за Крауди встанем толпой!
Мы в партию вступим за чистую правду
Огромною массою верных ребят.
И золота нашей души миллиарды
Потрачены будут в великий уклад!
Крауди – истина! Крауди – слава!
Крауди нас защитил от развала!
Крауди – наш настоящий герой!
Вместе за Крауди встанем толпой!»
Вех надумал пройтись к библиотеке, заглянуть в её и взять себе что-нибудь почитать: он уже не помнил, когда последний раз сидел за интересным текстом и с удовольствием погружался в его богатое содержание. Погода была зимней, холодной. Ноябрьский период, на протяжении которого температура постоянно скакала от положительных до отрицательных величин, прошёл, и впереди ожидались три месяца устойчивых морозов, несмотря на то что теплоплиты делали своё дело и нагревали улицы, попутно избавляя их от снега. Но сейчас снега не шло, было сухо. Вех свободно шагал по тротуару.
Неподалёку от соседнего дома собралась кучка людей. На бордюре был припаркован электромобиль медицинской службы. Два медработника в толстых синих куртках одновременно расталкивали зевак и возились с большим чёрным мешком… Парень не хотел вмешиваться в ненужную ему деятельность и становиться частью толпы, но всё же свернул с тротуара и пошёл правее, на противоположную сторону дороги. Недолго думая он протиснулся к медработникам. За такую наглость ему чуть не отдавили ногу.
– Добрый день, я из Центра Послесмертия, – представился Вех. Закончив вместе со своим товарищем погружать чёрный мешок в салон, один из медработников повернулся к парню лицом и протянул ему ладонь.
– Из Послесмертия, паренёк? – улыбчиво повторил дядя. На вид он годился Веху в отцы и носил зигзагообразные серые усы. – Может, тогда отнесёшь трупик прямиком к себе на работу, а мы освободимся от лишней езды?
– Трупик? – Вех глянул на мешок.
– А ты думал, мы тут мусор по обочине собираем?
– Я ничего не думал… Как всё произошло?
– Телевизор включал? Радио слушал? Всему причиной служит вчерашняя речь «вождя» о твоём послесмертии. Люди посходили с ума после его слов о том, что можно спокойно себе умирать и ни о чём не думать. Выпрыгивают из окон. Массово. Это далеко не первый, не сотый и, скорее всего, даже не тысячный случай в столице. Медицинская служба перегружена, морги – переполнены. Тела сжигают без разбору. Мы теперь не спасатели, а уборщики. Приезжаем на вызов, соскребаем с асфальта тело, по частям его кладём в мешок и отвозим в морг.
– Эй, болтун, ты ехать собираешься или будешь до вечера давать интервью? – раздалось ворчание с водительского сиденья.
– Мне пора, – попрощался работник и сел спереди подле водителя.
Электромобиль съехал с бордюра и двинулся вперёд по длинной улице. Люди разошлись, а на месте их скопления, на асфальте, растекалось бурое пятно. Вех поморщился, ушёл с этого места и вернулся на тротуар. За всю дорогу до библиотеки он наблюдал схожую картину (электромобиль медслужбы, собравшихся вокруг электромобиля граждан и чёрный мешок с телом, выпавшим из дома) как минимум пять раз. Вместо рельсобусов по широким дорогам во всех направлениях разъезжали «красные кресты».
В двух километрах от библиотеки, там, в районе, где располагались страшные кирпичные коробки, Вех запечатлел момент с самим падением. Мужчина в белой рубашке, видимо проживавший в одном из этих старых красных домов, сумел пролезть в мелкое окошко и попасть на маленький участок крыши. Он дрожал и покачивался. Он что-то кричал, но едва ли его отчаянные слова доносились до пары дюжин людей снизу, которые вовсе не пытались ни отговорить его от прыжка, ни проникнуть к нему в квартиру, ни схватить и занести безумца обратно внутрь. Все, наоборот, отошли подальше, прямо на дорогу, дабы в случае чего не быть раздавленными и иметь возможность лицезреть дикую сцену с удачного ракурса. И вот – это произошло. Вех стоял далеко, на другой стороне. В последнюю секунду он затрясся, зажмурил глаза и вместе с этим отвернулся от кирпичного дома. Больше он туда не смотрел. К горлу подкатил ком. Люди охали.
Как и всегда, в библиотеке было темно. Отделы и ряды с серверами пустовали: был разгар рабочего дня, многие ещё работали. Та молодая библиотекарша, которая однажды подсказала Веху с Донованом расположение фильмотеки, на сей раз сидела за стойкой в центральном зале и, не обращая на парня внимания, сама, по-видимому, была занята чтением. Оставшись незамеченным, Вех погрузился в нутро просторного заведения. Он обратил внимание на некоторые изменения, связанные с перестановкой отделов. Патриотическая литература пропала совсем, отдел публикаций начинающих писателей был также убран. Почти половину всех рядов занимала новоявленная «любовная литература». Нет, до этого любовь не была запрещена в литературных произведениях, но теперь она, во-первых, представляла собой отдельную категорию, а во-вторых, растиражировалась до немыслимых масштабов и выглядывала изо всех щелей. На полках с серверами висели разноцветные постеры с изображениями напомаженных губ, женских и мужских силуэтов, обнимашек, танцулек и совместных лежаний в кроватях. Понадеявшись, что всё это не зря и что новый жанр привнесёт в процесс чтения новые впечатления, Вех вставил флешку в разъём сервера, выбрал первую попавшуюся электронную книгу и загрузил её. Читать он сел в небольшом зале рядом с фильмотекой, использовав для этого один из библиотечных планшетов, коих за массивным старым деревянным столом лежало в избытке, и поставив его на удобную подставку. То, что он прочёл на первых же страницах этого любовного романа, вызвало в нём необыкновенное возмущение, отторжение и омерзение. Это была натуральная бесцензурная словесная порнография, грубая и аморальная. Автор данного чтива, решил Вех, писал свои строки со слюной на губах и сладостным окоченением в конечностях. Стерев книгу с флешки, парень пошёл и скачал другое произведение. Оно оказалось такой же самой похабенью, что и предыдущий роман, только слегка под другим соусом. В недоумении Вех водил пальцем по сенсору, листая виртуальные страницы и перебирая целые куски книги в поисках того, что по существу должно было называться «любовной литературой», но тщетно: сплошная грязь и разврат. Наверное, это было ещё хуже, нежели показанный на кинопремьере фильм про наркомана и девушку, из которой сделали синяк. Вех всё поудалял, извлёк флешку из планшета и бросился смотреть, что же изменилось в фильмотеке. А изменилось в ней ровным счётом то же самое: 75% серверов были заполнены низкосортными эротическими фильмами, а оставшиеся 25% – подпольными фильмами ужасов, комедиями с туалетным юмором, бессмысленными короткометражками и прочим мусором. Громкие имена известных режиссёров, создававших великие картины на долгие десятилетия вперёд, в один миг предались молчаливому забвению, и это убивало Веха. Он вышел из фильмотеки, а затем и из литературных отделов, так ничего для себя и не скачав, и напоследок, перед выходом из библиотеки, подошёл к библиотекарше и поинтересовался, глядя в её занятое личико, что она читает.
– «Основы сексуальной жизни молодых людей», – последовал ответ, и голубые глаза с планшета постепенно поднялись на парня. Девушка облизнула губы. – Не хочешь помочь мне перейти от теории к практике, красавчик? В библиотеке, кроме нас, всё равно никого нет.
Вех промолчал и поторопился уйти оттуда. Это напоминало не жизнь, а страшный сон, из которого он не знал, как выбраться. Домой было решено вернуться на рельсобусе. На остановке с ним в рельсобус вошёл некто странного вида, в пальто и кожаных перчатках, лет на десять старше, и сел на другом конце. Когда Вех отстранял свой взор с этого таинственного незнакомца, мужчина, напротив, начинал на него смотреть, а когда Вех наконец замечал на себе пронзительный лазерный взгляд, то незнакомец вдруг отворачивался и сидел как ни в чём не бывало. Хитрая игра в гляделки растянулась на всю поездку до Перспективного района, на остановке у которого Вех покинул транспорт, а за ним, после паузы, сошёл с рельсобуса и шпион. «Что ему от меня надо? – паниковал внутри себя парень, спеша к дому. – Он напрашивается на драку. Хотя нет! Вдруг это человек Барна? Гипотетически Барн мог подослать ко мне своих бандитов. Дьявол, тогда он по-любому желает меня избить! С доктором Брайаном они так же поступили! Как мне быть? Нужно ускориться. Интересно, один ли он здесь или с дружками? И знают ли они мой адрес? Если знают, то под угрозой жизнь Рокси! Не нужно было оставлять её одну!»
Вех рванул от преследователя к подъезду. Мужчина в пальто не предпринял попытку догнать бегуна, а встал как вкопанный, вынул из-под пальто рацию и передал:
– Отряд-1, докладываю о завершении слежки. Объект наблюдения побежал в вашу сторону, предположительно к себе домой. Передаю его вам. Проследите.
– Принято, Отряд-2. Видим цель. Приближается к подъезду. Хорошая работа.
За углом подъезда Вех фрагментарно приметил чью-то еле высунутую голову и испугался её, реактивно залетел в подъезд и вернулся в квартиру.
– Рокси! – крикнул он на пороге. – За мной следят какие-то люди!
Девушка прибежала на звук и взялась расстёгивать пуговицы на пуховике Веха.
– Люди? Что они от тебя хотят?
– Я не знаю! Их там как минимум двое! Один из них сопровождал меня от самой библиотеки, а второй прятался у подъезда.
– Тебе не показалось? Точно?
– Опять ты за своё… Да нет же, не показалось! Выгляни в окно и посмотри!
Они вдвоём устремились к окну. Внизу никого не было. Пустая улица. Вех опустился на пол, прислонившись спиной к оконному стеклу, закрыл мокрые от усталости и очередной досады глаза и сказал:
– Нам нужно уходить, Ро…
– Из этой квартиры? Хорошая идея. Мы можем перекантоваться у моих родителей, пока недоброжелатели не оставят тебя в покое.
– Нет, не из этой квартиры. Из города. Из страны.
– Чего? – встревожилась Рокси. – Ты, должно быть, шутишь. Скажи, что это так!
– Угомонись. Я не шучу. Проснись, проснись, проснись, прошу тебя! – Вех поднялся, схватил её за виски и заглянул ей в зрачки, которые в ужасе метались из стороны в сторону. – Проснись! Кто промыл тебе мозги, кто это сделал?.. Как избавиться от этого и поставить всё на место? Я хочу спасти тебя…
– Отпусти… ты делаешь мне больно. – Она выглядела как котёнок, схваченный за шкирку, с прикрытыми глазками и сжатой мордашкой. Руки парня отпустили её.
– Послушай. Мы не можем оставаться в городе. Тут слишком опасно. Власти объявили народу войну. Нас убьют. Ты должна это понять. Пойми. Я подготовлю удобный маршрут. Мы уедем туда, где нас никто не достанет, обещаю. И ты родишь в безопасных условиях. Твой ребёнок вырастет здоровым.
Рокси удалилась в спальню, залезла в комод и, достав из него одежду, принялась одеваться.
– Неужели ты осознала? – не поверил своим глазам парень. – Стой, не одевайся, ещё рано! Я не продумал маршрут.
– Ты поклялся, – начала Ро заплаканным голоском, часто всхлипывая, – ты поклялся, что не станешь вторым Донованом и будешь по-настоящему меня любить. И я тебе доверилась. Но чем дольше мы с тобой живём, тем сложнее мне становится отличить тебя от него, проводить между вами грань. Теперь я стала понимать, почему вы с ним дружили. Вы же по своему характеру совершенно не отличаетесь! Вы как родные братья – хитрые, двуличные и жестокие. Сперва ты протянул мне руку помощи, а сейчас дёргаешь меня за голову и стремишься навязать свои небылицы в качестве истины в последней инстанции. Ты просто поехавший наркоман, Вех, и у тебя нет цели мне помочь. У тебя в принципе нет никакой цели, кроме одной – замучить меня до смерти. Я могла терпеть подобное отношение к себе до определённого времени, но сегодня терпение моё лопнуло. Я ухожу от тебя к родителям, пока ты не изменишься и не перестанешь быть тираном. Прощай.
– Тираном? – Вех засмеялся и неторопливо приблизился к девушке.
– Не подходи…
– А хочешь я наглядно покажу, что в действительности значит – быть тираном?
Мощный толчок опрокинул хрупкую Рокси на дно матраса, который на миг принял её в свои объятия, но тут же и выплюнул наружу. Она закрывала руками лицо, боясь опрометчивого удара от обезумевшего парня, но Вех не собирался её бить; он зачем-то начал снимать с неё одежду.
– Что ты чувствовала, – проговаривал он, обнажая девушку и с каждой секундой приближаясь к её беззащитному телу, – когда Донован, насквозь провонявший дымом, полез к тебе целоваться, а затем всё закрутилось между вами? Ты хотела его? Ты жаждала его прикосновений? Говори!