Владимир Михайлович Сушков
Делион. По следам древней печати
Глава 14
Отевиль – столица Кольцегорья, располагающийся на двух отвесных скалах, непреступная для вражеского войска. Вампиры селились здесь издревле, и как говорят, некоторые из речноземных рыцарей доходили до Отевиля, но встречали здесь только свою гибель.
(с) Путеводитель по Делиону.
Завечерело. Светило уже покинуло голубой небосвод, Фонарщик опустил свое детище за горизонт и сумерки нависли над Рэвенфилдом. Шум и гам доносился только лишь со стороны трактира, весь остальной город начинал погружаться в ночную дремоту, собаки с подворья прекращали лаять, лишь изредка подвывая уличным кошкам, что шмыгали из угла в угол. Воронье теперь каркало не столь активно, темнокрылые птицы летали в не менее темном небе, стаи постепенно начинали распадаться на отдельных особей, Флавиан сразу же вспомнил о том вороне, что посетил его сновидение.
"Это был обычный сон? Или тут замешана какая-то магия?" – пока они с Галарием двигались через темные улочки, пастух размышлял над этим вопросом.
То место казалось ему самым безопасным в Делионе. Такого чувства успокоения не было даже в его родном доме, и на не менее родных холмах, а само сновидение глубоко запало ему в душу. Это место было пропитано блаженством и безмятежностью, Флавиан хотел бы вернуться вновь туда. Ему казалось, что ворон хочет донести ему что-то важное, однако Галарий вырвал Флавиана из сна. Теперь юноше чудилось, что он упустил что-то конкретное, что могло изменить всю его жизнь.
Сетьюд поглядывал из стороны в сторону, но ничего необыкновенного заметить он так и не смог. Хвоста не было, и никто их не преследовал. В домах горели лучины и свечи, из окон трепетно расстилался по земле мягкий свет, а улицы почти опустели. Попрошайки подле некоторых построек, таких как пекарня или дорога, ведшая к Обелиску Девы Битвы, уже укутались в теплую овчинную выделку, позабыв о суете и дневных проблемах. Галарий в этот момент кратко описал как выглядит вихлист в природе, а затем, как его можно различить в порошкообразном состояние. Сетьюд кивнул головой и решил поинтересоваться, как прошла беседа Галария с купцами.
– Ты так и не рассказал, что ты узнал от торгашей, – начал Флавиан.
Да, этот вопрос действительно интересовал его. Или нет? Может быть он его задал из вежливости? В конце концов бразды расследования в руках Галария, а от пастушка ничего здесь и не зависит.
– То, что нужно, – сухо ответил Галарий, но через некоторое время добавил. – Мои подозрения подтвердились.
Страж в словесных баталиях был скрягой и вряд ли от него можно было добиться чего-то понятного и вразумительного. Чем же его так обидели в детстве окружающие, что Галарий старался не контактировать с людьми, а вербальное отношение у него было хуже, чем самые страшные закоулки Дадура.
– Какие из? – Флавиан никогда не отличался упорством, разве что прилежанием в учебе, но в этот раз он не хотел отставать от стража.
– Этот беда-торговец наш старый знакомый Жон, – коротко ответил воин, а затем обернулся и хмуро сказал Флавиану. – Дай мне подумать в тишине.
Галарий знал куда идти, но судя по тому, как часто он крутил головой, страж находил дорогу по ориентирам. Сначала они выбрались из витиеватых тесных улочек, пролегавших через нагроможденные дома и частные дворы, с деревянным частоколом на главный тракт, направлявшийся в Верхний город. Но страж свернул направо у обширной бондарной мастерской – люди там еще не закончили работу и бурно переговаривались между собой. Двое из них стояли у крыльца и закурив трубку, обсуждали внутриполитические дела в Рэвенфилде. Не мудрено, люди Вороньего города жили слухами и событиями, может быть они и не были здесь вовлечены в политику так же, как в столице Империи Фикии, но интересовались всем, что происходило у последнего рубежа Речноземья перед нежитью.
Пройдя очередным заковыристым путем, путники выбрались на широкую боковую улицу. Ночная Луна – Мольвия, один из ночных спутников Фонарщика, уже взобралась на небосвод и начала дирижировать маленькими яркими звездами, пока тучи не обволокли их всех. Дул могильный восточный ветер, с той самой стороны света, где обитали вампиры и их нежить. Местные верили, что с востока тучи несут только грозы, бури и ураганы, поэтому действительно, начинало холодать. Флавиан был счастлив как никогда, что сейчас на нем была надета теплая котта, под которой находилась не менее теплая рубашка. Но более всего радовали кожаные сапоги, которые хлюпали на здешней улице в месиво из грязи.
Флавиан повернул свою голову направо и увидел странное прямоугольное здание, которое своей архитектурой выпадало из здешних построек.
– Что это? – спросил пастух у Галария, продолжая рассматривать здание.
Строение выделялось на общем фоне из других речноземных построек и юноша, несмотря на свои скромные познания в архитектуре, смог догадаться, что это постройка была сооружена имперскими мастерами – их подчерк можно было видеть в прекрасном храме Фонарщика, где они были с Галарием чуть раньше.
– Имперские термы, – ответил Галарий. – Культурный символ могущества Империи.
В темноте сложно было разглядеть всю красоту этой постройки, но Флавиана больше удивляла площадь, которую занимали бани. Кроме того, они напоминали небольшую крепость в миниатюре, со своими угловыми башнями и высокими стенами.
– Кажется трактирщик говорил о том, что здесь порешали того стражника-пьянчугу, – пастух вдруг вспомнил слова Лебизье.
Удивительно, но Галарий выказал свои эмоции обычным "хмыком".
– Это не простая случайность, – ответил на это страж. Это одна из ниточек, но я пока не знаю, к кому протянуть эту алую нить.
На этом разговоры прекратились, Сетьюд видел, что Галарий думает, а значит предпочитает это делать в полном молчании, благо ночная тишь позволяет это. За все время им встретилась только ночная стража, прошагавшая мимо и не сказавшая ни слова. Видимо Ордерик предупредил своих воинов об иммунитете Галария внутри стен города. Видели еще и пьянчугу, еле ковылявшего до дому, тот бормотал что-то себе под нос, было похоже на молитву в пьяном угаре.
Сумерки, опустившиеся на Рэвенфилд, были густыми, как наваренный ягодный кисель, холодными, как чистые воды Северноморья, и восточный ветер нагонял на здешние окрестности могильный воздух с Мертвенных Курганов. Флавиан не стал спрашивать стража, откуда он узнал путь к дому лекаря, но в конце концов, они добрались до этого странного, но симпатичного здания. Строение располагалось на периферии "Патрицианского" квартала, и из названия можно было понять, что сюда селились отпрыски из аристократичных имперских семей. Но на самом деле название было бутафорским и само по себе ничего не значило. Изначально, в этом квартале проживали ссыльные или опальные из богатых речноземных семей – такие как Витонг Буанье, один из близких людей Савало Жуанэ, поднявшего восстание против короля. Так же здесь жили безземельные рыцари, и четвертые сыновья своих отцов, и так продолжалось до тех пор, пока Речноземье не вошло в состав Фикийской Империи, после Великой Войны. Квартал, застроенный богатыми постройками и великолепными домами, был переименован в "Патрицианский" (до этого он не носил официального названия, его просто называли "ссыльным" или "рыцарским". Однако практика ссылки преступных элементов в рыцарской среде не прекратилась, но сюда ссылались даже богачей из столицы Империи, хотя это было очень редко и маловероятно. В любом случае, этот квартал Нижнего города не был по своим условиям, ничем не хуже, чем Высокий город, где проживала элита герцога. Дома патрицианского квартала были богатыми, построены людьми с хорошим вкусом, улицы здесь были замощены камнем и регулярно чистились. Здесь дома не наезжали друг на друга, а стояли строго по единой линии, сам квартал был образован из нескольких перпендикулярных друг другу улиц. Дом лекаря располагался на самом отшибе, и буквально прижимался к кольцу внутренних стен, за которыми раскинулся уже Верхний город. Здание врачевателя было обнесено длинным деревянным забором из штакетника, образуя вокруг дома небольшой ухоженный внутренний двор. Внутри двора, как понял Флавиан, не было ни собак, ни кошек, дом никем не охранялся, а по двору были прополоты грядки, где были посажены самые разные лекарственные растения.
Галарий не церемонился и пихнув рукой деревянную калитку, вошел внутрь. Колокольчик дернулся и оповестил хозяина о том, что кто-то к нему пришел. Теперь Флавиан мог лучше рассмотреть внутреннее устройство двора. Кое-где грядки шли параллельно зданию, другие же растения высаживались перпендикулярно, образуя при этом замысловатые геометрические фигуры. Пахло здесь чудесно – Флавиан ощущал, как мятные запахи, так и более мягкие, будто цветочные, сладкие или даже немного пряные. Внешняя стена Верхнего Города нависала над домом, поэтому ночь здесь была еще темнее, чем в остальной части города – Флавиан с трудом мог разобрать некоторые из растений, но кустарники, высаженные по бокам штакетников были ему знакомы – эдигола, или как ее назывался в Нозернхолле – чернышник. Из чернышника делались каши для младенцев и маленьких детей, плоды кустарники были очень питательными и полезными. Здесь было довольно тихо и уютно. Пастух даже в темноте приметил, что грядки были убраны аккуратно и с любовью, травы не были засажены хаотично, а подчинялись какому-то единому закону хозяина здания. Сама же постройка была еще удивительнее, чем внутренний двор – дом хоть и был одноэтажный прямоугольной формы, но судя по всему на верху располагался чердак. Вход проходил через другую часть здания, судя по всему это была терраска, и над входом возвышалась треугольная выдающаяся вперед черепичная крыша. Параллельно двери на двух металлических креплениях висела вывеска, но в темноте трудно было разобрать, что на ней было изображено. Ромашки с белыми лепестками выделялись даже в темноте своим ярко-желтым оком, обступили вместе с сиреневыми соцветиями лаванды пять небольших, даже крохотных ступенек, ведшие к двери лекаря. В то время, как вход находился в левой части здания, в правой же располагалось два небольших окошка, из которых исходило небольшое свечение. Черепичная крыша дома была покатой, а в центре, недалеко от дымохода, торчала аккуратная квадратная башня с маленьким окошком. Деревянная дверь была двухстворчатой, каждая из створок была отделана умелой рукой резчика, сотворившего на двери замысловатые кружевные символы. Галарий занес свою руку, чтобы постучать, и в это время Флавиан увидел какое-то мельтешение в окне. Было темно, и пастух сумел разглядеть лишь шевеление занавески, через ткань которой едва пробивался свет от лучины.
"Он подглядывал за нами?" – размышлял Флавиан.
Но не стоило так остро реагировать на это, ведь они сами вломились во двор хозяина, когда стемнело. Видимо лекарь был настороже, что в наше время считается совершенно обычным делом. Как только страж трижды постучал в дверь, послышался скрипучий звук железной щеколды и дверь отворилась.
Флавиан увидел, как лекарь слегка приоткрыл дверь, оставив небольшую щелку, из которой пахнуло гремучей смесью из разных трав. Лекарь вел себя настороженно, в темноте можно было заметить, как его взгляд бегал от мальчика к воину, одетому в броню с ножными на поясе. Галарий был мало похож на обычного городского стражника, не удивительно, что рыжебородый возбудил у целителя подозрения. Было темно, и Сетьюд не мог разглядеть лица хозяина дома.
– Да? – Флавиану показалось, что голос лекаря слегка дрожал. – Случилось что-то серьезное, раз вы явились ко мне в столь поздний час?
– Мы по делу, – произнес страж и нагло толкнул дверь своей могучей рукой.
Лекарь не сопротивлялся вторжению, он боялся могучего воина.
"Он принял нас за разбойников?" – подумал пастух. – "Мы больше похожи на них, чем на тех, кто нуждается в лекарствах."
Крытая терраска оказалась большим прямоугольным предбанником – частью коридора, перед основным местом жилища. Флавиан прошмыгнул внутрь дома, следом за Галарием, наступая тому на пятки, и не отставая, как утенок за своей матушкой уткой.
– Кто вы? – теперь голос врачевателя был по-настоящему нервным, и ломался, как первый лед. – Что вам нужно?
Дверь осталась приоткрытой, но уже в предбаннике, Флавиан мог почувствовать, как здесь было тепло. Пахло всевозможными травами, запахи смешивались здесь в единую хаотичную смесь, где каждый человек мог учуять что-нибудь свое, знакомое. Флавиан поводил носом и учуял табачный запах абелии, сладковато-кислым цитрусом бергамия, сильный запах исходил и от других пахучих растений. В предбаннике, на полу были расставлены цветочные горшки, соседствующие вместе с пустыми кадками и лоханями, в другом углу стояли пустые небольшие ведра, за которыми лежал садовый инвентарь – вилы, маленькие лопаты, тяпки, грабли.
– Мы люди герцога, – эти слова Галария были правдой лишь отчасти, как, впрочем, и частью лжи.
– Люди герцога? – врачеватель был удивлен, и поверил ли он в эти слова?
Скорее всего поверил, подумал Флавиан, ведь он был слишком напуган. Когда глаза юноши привыкли к темноте, он смог разглядеть лицо мужчины.
Лекарь был полного телосложения, плечи у него не были широкими, на лице была легкая небритость. Его глаза чем-то были похожи на свинячьи – маленькие и близко посаженные друг к другу, при этом надбровные дуги были широкими, а сами черные брови сходились практически у переносицы. Мужчина не обладал приятной внешностью, но и не отталкивал ею.
– Я Галарий, а это мой помощник, – страж указал рукой на юношу, который продолжал глазеть по сторонам. – Вы ведь местный врачеватель?
Кажется, хозяин дома начал потихоньку приходить в себя. Или старался вести себя как можно менее подозрительно, ведь если он и впрямь разговаривает с людьми герцога, то стоило быть осторожнее.
– Да, я местный лекарь, мое имя Сонье, – ответил врач. – Прошу прощения, проходите за мной.
Голос его был мягок, как самая нежная бархатная подушка. Сонье повел своих спутников в основную часть дома и переступив порог, гости оказались в самой настоящей лаборатории.
– Вам может заварить чаю?
– Нет, – Галарий покачал головой.
– Если пожелаете, дайте мне только знать! – лекарь поднял указательный палец к верху с улыбкой на лице. Чем обязан в столь позднее время?
Флавиан вспомнил слова Галария о вихлисте, и начал думать, как будет лучше осуществить этот план. Внезапно, на пастуха напал мандраж, нервоз начал проявляться в трясущихся конечностях, а глаза начали судорожно бегать по всему помещению.
"Успокойся! Ты выглядишь очень подозрительно!"
– Вы слышали о похищении дочери герцога, Оделии? – задал вопрос Галарий и не дал Сонье на него ответить. – Я обнаружил в ее кружке настойку из низовки, вы же знаете каким свойством обладает эта трава?
Флавиан мог поклясться, что Сонье в один миг стал белее первого снега. Это немного приободрило пастуха, и он стал чувствовать себя увереннее, когда рыба клюнула на наживку. Он сделал несколько шагов вперед и начал осматривать все помещение.
– Неужели? – удивился Сонье. – Конечно я знаю свойства низовки. Вы же не думаете, что это я ей дал выпить отвар? Я в тот день был дома, клянусь речными духами, господин.
– Я здесь не затем, чтобы обвинять вас в чем-нибудь, сар Сонье, – ответил Галарий, пытаясь сгладить углу и усыпить бдительность лекаря.
Возможно, кто-нибудь желал у вас приобрести отвар из низовки? Или может вы его готовили на заказ?
– Я понимаю к чему вы клоните, но ко мне обращаются за помощью всегда напрямую, – Сонье старался говорить правдоподобными речами, но глазки его бегали из стороны в сторону, будто он чего-то боялся. – Отвар действует как снотворное, только если низовка заварена в пропорциях один к двум.
Галарий нахмурился, а это не сулило ничего хорошего.
– Лекарь, не стоит юлить, просто отвечай на мои вопросы.
Сонье почувствовал себя рыбой в зимнее время года, что пытается пробиться головой об лед. Но с Галарием это был бесполезно, страж полностью сконцентрировал врачевателя на себе и Флавиан наконец-то, преодолев собственную робость и трясучку, начал детально обследовать помещение. В центре помещения стоял вытянутый дугой, похожий на скрученный лунный серп стол, на фасаде которого находилось больше десятка мелких ящиков. Стол казался небольшим из-за своих форм, но вмещалось на него большое количество предметов. Флавиан не мог знать назначения всех этих штуковин и мог только предположить, что две емкости, соединяющиеся между собой закрученной по спирали стеклянной трубкой были перегонным кубом, рядом с ним находилась ступка с пестиком, для превращения травы в пылеобразную массу. По центру стола располагались весы и судя по их желтому цвету, созданы они были из бронзы. Видимо внезапный стук в дверь застал Сонье врасплох, когда он отмерял вес одного из пучка трав – растение лежало на одних весах, на второй же стояли две небольшие гирьки. Тлела свеча, сквозняк задувал со стороны открытой двери и одна сторона свечи была опалена больше – воск превратился в комкообразную лепешку у самого ее основания. Еще два светильника зажигались по обе стороны помещения и свечи там были уже более добротными.
По обеим сторонам помещения, впритык к широким окнам, что были закрыты широкими темными занавесками, располагались шкафы, забитые всяким хламом. По левую стороны стоял открытый, покрытый слоем пыли шкаф, где можно было найти стеклянные банки и другие емкости различного литража на нижних полках, чуть повыше располагалась самая настоящая миниатюрная библиотека – здесь можно было найти чуть больше двух десятков книг, как догадывался Флавиан, все они касались темы врачевания или алхимии. Даже ни сам дом и ни профессия, говорила о зажиточности Сонье, как такое количество вручную написанных книг и фолиантов, на некоторых корешках книг можно было прочитать имя и род тех, кто составил этот великий труд.
"Скинон, Меафод Атийский, Травы Великостепья", – мысленно прочитал Флавиан, благо это все было на общем имперском наречии.
Второй шкаф по левую сторону, был отделен от первого каменной колонной, вросшую стену, что поднимался к крыше, поддерживая ее основания. На этом шкафу стояли хаотично расположенные большие стеклянные банки с жидкостью внутри. Каждая из них была подписана, и Флавиан позабыв о том, что позади него происходит целый дискурс между стражем и лекарем, начал их изучать, желая найти заветный отвар.
В банке с зеленой жидкостью, на дне которой была мелко покрошена салатовая трава, была подписана, как "отвар из зеленушки". Флавиан прекрасно знал об этом отваре, потому как матушка самолично готовила его, в случае болезни пастушка. В следующей банке была очень мутная жидкость, сложно описать ее цвет, что-то среднее между зеленым и желтым.
"Отвар из глинника и липы", – гласила надпись на банке.
Тут было еще самых разных отваров и снадобий из таких трав, как ливудия, чаренгардка, ромашки, в том числе и низовки, о которой чуть раньше говорил Галарий. Однако вихлиста здесь не было, было бы и Флавиан понимал, что было бы глупо полагать, что Сонье не будет хранить на виду эту редкую и специфическую траву.
В конце помещения была еще одна деревянная дверь с ручкой, в форме большой металлической скобы, куда она вела, Флавиан мог только догадываться.
"Может быть у Сонье там есть потайная комната с секретами? Или небольшой склад?"
Хотя эти варианты пастух выбросил из головы, в этом помещение он не видел лестницы, которая бы вела в чердачное помещение, а значит путь на верх открывался за этой дверью. Мандраж юноши унялся, он уже спокойно гулял по этому месту, Сонье за это время ни разу не обернулся. Это скорее настораживало, потому как лекарь не переживал за то, что здесь могут что-либо найти, позволяющее обвинить его в соучастии похищении дочери герцога. По правую сторону находилось еще два шкафа, один из которых состоял из большого количества выдвигавшихся ящиков. Между шкафами была сплетена паутина, в центре которой паук кормился пойманными мухами. По потолку пролегало несколько веревок, где высушивались собранные травником Жираком растения. Именно от этих трав стоял стойкий лекарственный запах в помещении.
Открывать каждый шкафчик было бессмысленно – сделать это незаметно было практически невозможно, к тому же на это ушло бы приличное количество времени. Но Флавиан не хотел, чтобы страж в нем усомнился, ведь в конце концов он должен выполнить приказания Галария. Сетьюд сомневался несколько секунд, прежде чем его рука потянулась к широкой деревянной ручке шкафа, однако, в этот самый момент он услышал, как за его спиной открывается та самая дверь, над которой он размышлял некоторое время назад.
Это не осталось не замеченным и для ведущих беседу Галария и Сонье, они оба оглянулись, Флавиан увидел по нахмуренным бровям стража, что тут что-то не так.
– Папа, что случилось? – Сетьюд услышал знакомый до боли нежный бархатный голос. Тебе чем-нибудь помочь?
Этот глас окунул Флавиана в цветастый мир Нозернхолла, унося его далеко в безмятежный мир, а в теле отдались гулким эхом нотки возбуждения. Казалось, что этот голос может повелевать бутонам гвоздики распуститься, Флавиан обернулся и увидел перед собой то самое нежное личико, которое ему так запомнилось в замке. В этот раз та самая юная и прелестная девчонка была без покрывала на голове, и пастух первым делом начал разглядывать ее черные волосы с пепельно-серыми локонами. Дома она была не столь смущенной, как в замке, лицо ее было по-прежнему аристократично бледным, но ее маленькие аккуратные глазки были направлены прямо на своего отца.
– Нет Мира, спасибо, – ответил с улыбкой Сонье. – Эти гости зашли со мной просто поговорить.
Мира сначала посмотрела на рыжебородого, а затем перевела свой взор на Флавиана. Пастух ощутил его на себя, этот взгляд что-то переменил в его душе, и он почувствовал себя разбойником, ищущим в доме наживы и ему сразу стало неловко.
– О, кажется мы с вами знакомы, – у Миры был такой же чистый речноземный выговор, как и у ее отца. – Вы нашли герцога?
Мира обратилась ни то к Галария, ни то к Флавиану, юноша так и не смог разобрать. Но страж не удосужился ответить на этот вопрос, он как всегда, оказался выше пустословных бесед, и Сетьюд почувствовав некую неловкость, ответил за своего спутника.
– Нашли, – кивнул головой Флавиан и улыбнулся.
– О, так вы знакомы, – Сонье обернулся и посмотрел на Галария, лицо которого ничуть не изменился. – Дочка, завари-ка нашим гостям хорошего лесного чаю.
Флавиан обрадовался тому, что они проведут время в обществе Миры, весь его мандраж никуда не делся, просто он перетек из разряда "этого делать нельзя" в совершенно другое русло. Он смущался девчонки, и чтобы скрыть дрожь своих рук, он спрятал их за спину. Однако, Галарий обломал этот ход событий, словно тонкий прутик.
– Нет, нам нужно поспешить к герцогу, пока он не отошел ко сну, – запротестовал Галарий. Благодаря за беседу.
Страж резко развернулся и направился в сторону выхода. Сонье сказал вдогонку гостю, чтобы тот передавал герцогу пламенный привет.
– И скажите ему, что мы денно и нощно молимся Деве за здравие его Оделии.
– Непременно, – ответил за Галария Флавиан и извинился перед Сонье за столь позднее вторжение в его дом.
– Ничего, ничего страшного, – развел руками лекарь с понимающим видом.
Флавиан бросил в последний раз свой взгляд на Миру и когда их взгляды встретились, смущенно вышел из дома и последовал за Галарием. Пастух не понимал, добились ли они чего-то за этот поход к лекарю, но Галарий промолчал, желая поскорее встретиться с герцогом.