Владимир Михайлович Сушков
Делион. По следам древней печати
– Сноходцем? – переспросил Флавиан, пригубив чашу с вином.
За дверью слышались приглушенные голоса собратьев Гонория. Видимо они что-то бурно обсуждали и ждали, пока жрец с глазу на глаз переговорит с юношей.
– Это те люди, которые могут путешествовать по чужим снам, – понимающе кивнул головой Флавиан.
– И внушать свою волю, – дополнил Гонорий. – Те тысячи воронов, летающих над замком, это глаза Вороньего пророка. Те тысячи воронов, что ты видел в небесах Рэвенфилда это его слух. Те тысячи воронов, что сожительствуют с нами это и есть Вороний Пророк.
– Не понимаю…
Гонорий кивнул.
– Если честно, я тоже до конца этого не понимаю, мальчик, – ответил жрец. – Мне кажется, осколки его души поселились в каждом из этих воронов.
– То есть, Вороний пророк может следить за всем, что происходит в округе и подслушивать разговоры?
– Если утрировать, то да, – кивнул головой Гонорий. – Но если ближе к делу, то случилось, что-то очень странное, Флавиан. Около оборота назад Вороний пророк перестал посещать наши сны. Фульк сказал, что это недоброе знамение и братство внемлело его словам.
Флавиану отчего становилось холоднее. Странно, ветра в трапезной не было, но могильный холод начал пробирать его до кожи и костей.
– Мы не общаемся с Вороньим пророком, нашим верховным предводителем, уже оборот, – подытожил Гонорий.
– Я причем тут я, патре? – этот вопрос возник у Флавиана уже давно. – Какое я отношение имею к вашему братству?
Гонорий хмыкнул и ухмыльнулся.
– Я не смогу ответить на твой вопрос, потому что не знаю ответа, – произнес жрец. – Мы не можем общаться с Вороньим пророком во сне, однако сны мы продолжали видеть.
Почему-то пастуху стало не по себе. Казалось, что священнослужитель произнес те слова, что юноша знать не хотел. Не стоит задавать тех вопросов, на которые не желаешь знать ответов.
– Ты снился всему братству, Флавиан, – продолжил говорить Гонорий. – Безоружный мальчик с севера, твоей внешности.
Вдруг, юноша вспомнил, как удивилась Мерьи, впервые увидев чужестранцев на пороге своей харчевне. Теперь все вставало на свои места.
Флавиан сглотнул, но ком по-прежнему оставался в его горле. Было не по себе. Чаша в руках, вино течет по пищеводу. Тепло расползается по всему телу, морозит, могильный холод окутывает тело. Глаза расширились. Страшно. Жрец молчит, ждет ответа. Среди бушующего моря сомнений и страстей, всплывает одинокий буй воспоминаний.
Сноходец. Он уже сталкивался с одним из них, правда не наяву, а во сне. В подземельях Диньера, именно сноходец расколол Флавиана. Он явился ему в образе матушки и заставил рассказать, где находится истинная печать.
– Патре, а может ли быть такое, что один сноходец перебивает сны другого?
– Истории столкновений между несколькими сноходцами есть, но мы даже не думали об этом, – Гонорий начал меняться в лице, видно эти размышления произвели на него впечатления. – Но зная, сколь могущественен Вороний пророк, мы даже не предполагали такого.
Жрец встал из-за стола. Флавиан заметил сложенные руки за спиной, костяшки пальцем побелели. Гонорий был взволнован, но старался не подавать виду.
– Расскажи, что говорил тебе во сне Вороний пророк?
***
– Отпусти его! – Флавиан где-то слышал голос Мерьи Клоповницы, который перебивался криками и бранью остальных собравшихся.
– Жозмунд, он ни в чем не повинен, – кажется этот мягкий глас принадлежал жрецу Гонорию. – Мальчик не властен над своей силою. Разве гроза может управлять штормовыми водами на море?
Пастух чувствовал, как рука здоровяка сжимается вокруг его шеи. Дышать было практически невозможно, юноша пытался втянуть в легкие немного воздуха, но большая ладонь Жозмунда, пахнущая табаком, киселём и луком крепко обхватила его шею и душила.
– Ну же, юнец, делай как я говорю! – кричал здоровяк и Флавиан вновь ощущал себя на краю пропасти, в бездне которой таилось небытие.
Но даже в таком состояние, северянин смог посмотреть в глаза Жозмунда. Они были подобны открытой книги и в них читался страх, крепко замешанный на отчаяние и посыпанный сверху яростью.
– Отойди! – здоровяк оттолкнул левой рукой Мерьи, которая попыталась освободить юнца. – Если он не изменит пророчество, мы все погибнем!
Страх обуял всех собравшихся в трапезной. Флавиану пришлось поведать братству вервольфов о своих пророческих снах, и как минимум один из них был истолкован не в пользу оборотней.
"И летучие мыши будут лакомиться падалью мертвого волка", – недостаток кислорода возродил в голове Флавиана образ этого пророчества.
Он снова увидел мертвого и истерзанного лесного хищника у яркого горящего фонаря, волк был облеплен множеством летучих мышей, и они пили его кровь и поедали его плоть. Иного толкования пророчества быть и не могло – сегодня совершится казнь оборотней, и они будут истреблены вампирами и их войском нежити.
– Отпу…, – пытался промолвить Флавиан, но собственный язык не подчинялся ему.
Вдруг все в округе стало темно и холодно, словно Сетьюд уже перешел в мир мертвых. Он ощутил себя всеми брошенный и забытый, нечего было и думать, что Галарий сможет спасти его от этой участи. Страж сейчас был вне города и возможно он сейчас за стеной наблюдает за гибелью вороньей обители. Сколько уже раз смерть стучалась в дверь этой сироты?
Внезапно, Флавиан очутился на полу и понял, что он может дышать, перед его глазами мельтешили чьи-то ноги и началась буря эмоций со стороны собравшихся в храме. Над ним склонилась только Мерьи, на ее лице был запечатлен испуг, своими ладонями она крепко сжимала щеки юноши.
– Мальчик, мальчик! – пыталась она дозваться северянина. – Мальчик, ты как?
Флавиан хотел было промолвить, что он жив, но это слово не далось ему, даже после испытания тяжкого труда. Язык не ворочился, его рот наполнялся кровью. Видимо он прикусил себе щеку или язык, пока здоровяк душил его.
– Вставай, нужно уходить отсюда! – закричала Мерьи, но Флавиан смог только покачать головой.
«Я не смогу подняться, видят боги», – взгляд юноши говорил о многом.
Сильная рука Жозмунда, видимо потревожила рану на шеи, оставшуюся от Миры. Повязка стала алой от обилия крови, а в голове Флавиана возникли клубы тумана и звезды, несшиеся на бешенной скорости перед его глазами.
– Вставай, мальчик, – Мерьи просунула свою руку под руку Флавиана и попыталась его поднять, но это было не так легко.
Несмотря на то, что северянин сильно исхудал за последний месяц, тело его по-прежнему оставалось жилистым, а кости тяжелые. Клоповнице не удалось поднять юношу с первого раза и она, вновь навалившись, попыталась снова взяться крепко за его руку.
– Пойдем, нежить уже штурмует храм, – Флавиан не ощущая полного контроля над своим телом, все же удалось подняться на ноги, хоть они и подкашивались. – Мы можем выйти через склеп за стены города.
Мерьи подхватив Флавиана под руку, вытащила его из трапезной. Северянин постепенно начал приходить в себя, его мысли становились ясными, как погожий летний день, Флавиан понимал, что он еще не отступился от края пропасти – бездна смерти там, за теми воротами, которые вервольфы заранее благополучно заперли и подперли скамьями.
Сетьюд слышал сильные удары в деревянные врата, каждый из ударов отдавался эхом в залах храма и на пол сыпалась пыль и штукатурка, перемешанная со старой краской. Врата подперли скамьями и подсвечниками, но напор нежити вряд ли можно было сдержать этим. У выхода из святилища стояло шесть людей, и они начинали странно дергаться, словно в приступах безумной эпилепсии. Начался треск одежду и хруст костей, от чего Флавиана стало жутко страшно. Хруст был громким и столь противным, казалось, что человеческие костные останки ломаются под тяжелым молотом, Флавиана замутило и из желудка к горлу подступила противная тошнота.
– Не смотри туда, – Мерьи наклонилась прямо над ухом юношей, и тот почувствовал из ее рта запах трав и рыбы.
Флавиан понял, что люди начинали трансформацию в вервольфов. Это было не то зрелище, кое хотел сейчас видеть северянин. Мерьи вела его по направлению к склепу, откуда они вернулись, казалось, совсем недавно.
– Куда мы идем? – поинтересовался Флавиан, боясь даже глянуть в сторону вервольфов.
– Мы выйдем в погребах пивной, – ответила Мерьи. – Старый склеп – это только вход в катакомбы, которые выведут нас за стены города.
Только теперь Сетьюд в полной мере осознал, что было совершено предательство. Орды вампиров не смогли бы взять штурмом стены Рэвенфилда за такое малое время. Но как такое могло случиться? Почему не сработали сигнальные огни с оборонительных крепостей? Где сейчас альв Февани? Капеллан Родриго? По крайней мере Галарий был сейчас за стеной.
"О, боги", – взмолился Флавиан, понимая, что отряд стража мог столкнуться с вампирами.
Это прибавило страху и в без того беспокойную душу северянина. Сейчас он не мог остаться без Галария. В Речноземье он был чуждым человеком, не способным ни прокормить себя, ни найти себе убежище. Флавиан осознавал, что для начала следует найти Галария.
"Что же делать? Что же придумать?"
Но когда ворота храма рухнули и внутрь святилища проник лунный свет, то Флавиан понял, что для начала надо будет выбраться из этой западни. Сетьюд обернулся через плечо и уже увидел не человеческие тела, а массивных шерстяных волкоподобных существ, обороняющих это место. Издалека их было сложно разглядеть, к тому же у врат уже началась неразбериха. Внутрь пытались прорваться странные существа, коих в народе обобщенно называют "нежитью". Зомби и упыри начали заполнять свободное пространство перед входом и сразу же в храм потянуло запахом мертвечины и гниения. Флавиан сам того не осознавая, чуть не поддался рвотному рефлексу и зажал рот и нос своей рукой.
Статуя Фонарщика, чье пламя едва освещала происходившее в храме, безмолвно наблюдала, как его святилище оскверняется неживыми существами. Флавиан более не поворачивался назад, его натуре хватало и тех звуков, что доносилось эхом с противоположной стороны храма. Слышался треск хрящей и звук разрываемых сухожилий, зомби шипели своими мертвыми голосовыми связками, издавали гортанные странные звуки, а вервольфы не по-человечески рычали, словно голодные двухметровые волки.
– Скорее! – Мерьи уже опережала Флавиана на пол корпуса тела и тянула его за рукав, пока они не оказались внутри склепа.
Женщина закрыла за собой дверь, так как это склеп, никакого засова внутри не было. Дверь в подземное кладбище закрывалась ключом, и естественно его не было при Мерьи, вероятно, он остался у настоятеля храма. Подпереть дверь было нечем, старые надгробные плиты весили слишком много и с ними могли управиться только руки великанов. Мерьи поволокла Флавиана за собой, по уже пройденному раннее пути, ничего не подозревающие мертвецы были безмолвны, в отличие от тех, что за стеной штурмуют стены этой святыни. Свет от нескольких зажжённых факелов судорожно подрагивал, а сквозняк, потираясь об земляные и холодные влажные стены издавал свистящий звук, словно пытаясь предупредить древних королей о грядущей опасности.
Флавиан ничего не знал о вервольфах, но в голове возник закономерный вопрос. А знает ли Мерьи путь наружу? Если они проводили собрание еженощно в этом храме, то Клоповница должна знать, как выбраться из этой западни. Но он не стал озвучивать этого вопроса, полагая, что сейчас не стоит тратить время и силы на лишние расспросы.
Пробежав буквально пятьдесят шагов в голове Флавиана возникла странная вспышка, каким-то образом ослепившая его глаза. Сетьюд вскрикнул и упал на четвереньки, чувствуя, как все его внутренности готовы вырваться наружу, а кожу покалывает будто наэлектризованный воздух. Живот юноши скрутило, как обычно это бывает при сильном волнении, он стоял на коленях, а ладонями упирался в холодные плиты, уже давно посыпанные мертвой почвой. Он ничего не ощущал, кроме приступов боли и тревоги и в голове его начали возникать прежние образы, некогда видимые им во снах.
– О, боги, помогите мне, – Флавиан схватился левой рукой за лицо и почувствовал, как из уголков его глаз начали вытекать слезы.
Это странное ощущение он уже испытывал до этого и юноша понимал, что это значит. Он хотел предупредить Мерьи, что исполняется еще одно пророчество, но Клоповница присевшая на корточки, ничего в округе не замечая, пыталась поднять юношу с четверенек.
– Короли, – смог через силы вымолвить Флавиан и на этом его фраза окончилась.
Было странное ощущение, что юноша оказался где-то за пределами этого мира. Здешний мир казался ему одновременно и знакомым и неузнаваемым до беспамятства. Флавиан не понимал, что с ним происходит, он зажмурился и продолжал кривиться от боли.
– Мальчик, что с тобой, – Мерьи склонилась над пастухом, но Флавиан пытался ее предупредить. – Мальчик!
Из его глаз потекли реки соленой жидкости, не спрашивая дозволения у своего живого источника. Они текли сами собой, только сейчас Флавиан осознал, какие страшные тайны открыли перед ним боги.
Послышался громкий глухой стук и Мерьи тут же подняла свою голову, пытаясь выявить источник шума. До нее не сразу дошло, откуда доноситься этот монотонный барабанный ритм.
– Боги, помилуйте, – она отшатнулась от пастуха и плотно прижалась к стене, сделав испуганное лицо.
Юноша оклемался и пытался что-то выкрикнуть, в духе того, что им предстоит бежать со всех ног. Враги нашли их даже здесь. Внутри того места, где балом правит мертвая тишина. Барабанный звук по надгробным плитам продолжал разноситься по всему склепу и Мерьи не сразу сообразила, что им нужно бежать отсюда подальше. Внезапно, крышка саркофага по правую руку от Клоповницы сдвинулась на ладонь, и она отчаянно в ужасе закричала.
"И восстанут из праха короли минувших дней, дабы воскреснуть ради прихотей своих врагов," – в голове Флавиана по-прежнему звучали эти слова.
Он вспомнил те мрачные картинки из своих сновидений, где окоченелые трупы и скелеты в богатых одеждах и с короной на голове, вооруженные тяжелыми двуручными мечами движутся в сторону вороньего пророка.
– Беги! – Мерьи пыталась достучаться до Флавиана, но юноша полагал, что он в конец обессилил.
Кровь вымочила повязку на его шеи, она стало алой, как прекрасная роза, которая будто только что расцвела. Кое-как поднявшись на четвереньки, Флавиан направился к тому месту, где буквально недавно пробудился после укуса вампира.
– Беги! – кричала женщина. – Не жди меня!
В этот раз Сетьюд послушался ее и побежал вперед, даже не оборачиваясь, под монотонный ритм ударов в скрипящие скверным звуком надгробных плит. Казалось, что начался конец света и мертвые восстают от смерти, пытаясь при этом убить всех тех, кто еще остался в живых. Краем глаза Флавиан заметил, что из-под одной надгробной плиты высунулась ссохшаяся костлявая рука с лоскутами черной редкой кожи. Ладонь пыталась вызволить свое тело из заточения саркофага, нашаривая костьми по надгробию.
Юноша бежал изо всех сил, что у него оставались. Он спотыкался о комья сырой земли и поскальзывался на редких еще оставшихся целыми плитками, руки зажимали уши, чтобы закрыться от этих скребущихся страшных звуков, действовавших на нервы. Когда северянин достиг центральной погребальной камеры, где и очутился после укуса, факел здесь уже почти догорел, оставив лишь небольшой источник света. Юноша не ведал куда бежать дальше, сам же Гонорий еще раньше говорил, что склеп ведет в целую сеть катакомб, поэтому он остановился у той плиты, где очнулся и принялся ждать Мерьи.
В том проходе, откуда прибежал юнец, началось какое-то движение. Свет от факелов начал мерцать, словно сильный ветер попытался затушить несгораемое пламя, каменные плиты с громким стуком падали на землю, некоторые из них разлетались на крупные куски. Из гробниц выходили существа, о которых Флавиан читал еще в детстве, но не мог представить, что они могут существовать вне страниц сказок.
– Мерьи! – закричал Флавиан, оглядываясь по сторонам.
В этой камере тоже слышался странный хруст и звук ногтей по надгробным плитам.
– Мерьи! – юноша был на взводе и крутился вокруг своей оси, не зная, что следует предпринять. – Где ты?
В его голове проскакивало десятки вариантов того, что ему следует сделать. Может быть стоить бежать без оглядки? Но Флавиан не мог знать, как глубоко уходят тоннели катакомб, без факелов и фонарей он с легкостью мог заблудиться здесь и пропасть навечно. Либо до того момента, как до него доберутся ожившие мертвецы.
Но к счастью для Сетьюда, он заметил, как в тоннеле началось движение. Мерьи бежала и не одна, за ней медленно скрипя костями двигалось несколько скелетов, вооруженных мечом. Восставшие, медленно, но верно преследовали испуганную женщину с мечом в руках. Видимо, для речноземцев были характерны погребения для воинов с оружием. В голове у Флавиана возникло несколько вопросов в тот момент, пока к нему бежала Клоповница.
"Это магия вампиров оживила мертвецов? Если это так, то насколько могущественными должны быть вампиры, что поднимать из мертвых давно умерших людей?"
Как только Мерьи ворвалась в эту погребальную камеру, Флавиан заметил, что ее одежда треснула в некоторых местах, рукав свисал с ее руки и казалось, что женщина была ранена. По приглядевшись пристальнее, юноша понял, что она попросту не успела обратиться в вервольфа.
– Бежим, бежим, мальчик! – крикнула она и схватив юнца за руку, потащила его вслед за собой.
Флавиан почувствовал, какой горячей была ладонь Мерьи. Он смог нащупать ее учащенное сердцебиение, и связано ли это было с ее страхом или неудавшимся обращением, юноша знать не мог.
Некогда пустые и пораженные безмолвной тишиной катакомбы теперь были похожи на казематы цвергов, где слышится постоянные удары молота и наковальни, чувствуется жар плавильни и шипящий звук переплавленных металлов. Сейчас склеп превратился в самое настоящее сосредоточие шума, мертвые короли и герцоги продолжали восставать из своих гробов, и Флавиан старался не смотреть по сторонам, боясь увидеть их перекореженные черепа и глядел в темную пустоту бесконечных тоннелей.
Глава 19
У нас на югах, и в столичных землях принято считать вампиров вымышленными существами, однако мы знаем, что сказки обязательно имеют фундамент в виде фактов.
(с) Путеводитель по Делиону.
За бой с ухвостенем отряд Ланьена заплатил семью доблестными рыцарями, павшими от лап и клыков чудовища. Время для скорби по павшим товарищам не оставалось. Да Диже и остальные члены его отряда, даже после всего пережитого, решили двигаться дальше и выполнить одну из своих клятв, несмотря на все потери. Пустующий уже как один оборот Светила амбар догорал, стены уже упали вовнутрь здания, зарево должно было видно из башен Рэвенфилда. Едкий дым, сажа, витавшая в воздухе, тление близлежащей травы, горевшие сорняки, всполохи пламени в темноте ночи. Стрекот кузнечиков заглушался треском горящих и изрядно обугленных досок и бревен.
Ланьен не собирался отступать, несмотря на смертью своих подданных воинов. Он и его рыцари дали три клятву, как и все остальные рыцари, при посвящении, и брат герцога Простора во чтобы то ни стало, должен был ее выполнить. Страж не подал виду, что удивился храбрости этих людей, но не потому, что он был скуп на эмоции. А потому, что рыжебородый часто видел людей безрассудных.
Галарий вновь стал для отряда ищейкой. Он нашел еле заметные миниатюрные следы, которые по всей видимости принадлежали дочери герцога. Однако Оделия здесь находилась не одна. Здесь присутствовали еще одни следы совершенно небольшого размера, которые по всей видимости принадлежали ее, так называемой подруги. Мире, той самой вампирше, которая похитила дочь герцога. Эти следы вели к подгорью, в одну из пещер.
На входе в пещеру не было ничего примечательного. Она никем не охранялась, ее никто не попытался скрыть из виду, понимая, что Бережок стал символом проклятия и Тьмы для боязненного населения Рэвенфилда. Судя по всему, этот берег реки Холодной перестали посещать после того, как все население Бережка было истреблено. Галарий подумал, что это было сделано для того, чтобы сохранить в тайне новое жилище для ухвостеня. А в дальнейшем и для похищенной Оделии. Никто не знал, жива ли дочь герцога, или уже стала обедом для нежити? Но страж понимал, что Оделия не просто жертва, а пешка, крупная пешка в игре королей. Только он не понимал, для чего она потребовалась Моркулу.
– Пока не поздно, вы можете отступить, – страж видел перед собой отряд из тринадцати выживших и испуганных человек, которые выстроились перед ним в произвольный полукруг.
Он чувствовал в них страж. Молодой Ланьен, видимо сегодня был крещен своей первой серьезной битвой страха не подавал, но рыжебородый видел своим магическим зрением, что тот боится. Даже на матером волке Каси столкновение с ухвостенем оставило новую отметку страха и непонимания, как вообще в Делионе могут водиться столь опасные чудовища. Неужели боги допустили это на собственной земле?
"Боги испытывают страх", – подумал про себя Галарий.
– Мы не отступимся перед своей клятвой, страж, – с бравадой ответил Ланьен, хотя рыжий и видел, что окружающие своего сюзерена воины, были не так уверены в его словах.
Галарий покачал головой, таким образом выразив сожаление по поводу безрассудства этих молодых людей.
– Мы входим в пещеру, замкнутое пространство, так что будьте готовы к засаде, – это были последние слова перед тем, как страж отвернулся от остальных воинов и пошагал в сторону пещеры.
К счастью, не все лошади разбежались во время бойни с ухвостенем, так что у них оставались пять запасных фонарей и сальных свечей. Галарий взял у одного из молодых рыцарей источник света, а правой рукой обнажил своей зачарованный меч, сослуживший добрую службу во время битвы с чудовищем вампиров. В пещере было тихо до боли, огромный пласт тишины чудовищно давил на психику воинов. Лишь изредка можно было услышать падающие и разбивающиеся о камень капли воды, несмотря на окружающую влажность от реки Холодной, конденсат здесь был редким.
Хвала Двенадцати, что пещера оказалась прямой, как человеческая кишка, без всяких ответвлений и проходов. Сделав полусотню шагов вдоль пещеры, Галарий уловил чудовищный смрад гниющей плоти. Некоторых воинов Ланьена уже начало поласкать, они изливали из себя остатки пищи и желудочные соки. Страж, пусть уже и был привычен к воне груд человеческих тел, но даже ему стало не по себе.
– Милосердная Дева, ну и вонь, – Ланьен сдерживал рвотные позывы, хотя по его голосу было слышно, что он ели себя сдерживает.
– О, да, напоминает мне фикийские бордели, – промолвил Каси, стараясь разрядить обстановку.
Галарий шел первым среди отряда, ведя за собой остальных. К счастью для воинов, засады они не обнаружили. Однако, где-то в глубине пещере острый взор стража позволил обнаружить источник света. Судя по всему, это были факела, рыжебородый приказал речноземцам ступать тихо и осторожно, чтобы напасть на врага неожиданно. С каждым шагом, приближаясь к источнику света, зловоние усиливалось, будто отряд спускался в усыпальницу незахороненных мертвецов. Смердело так, что желудки воинов опорожнялись раз за разом, все же незамеченным к противникам им зайти не удастся.
Однако, когда наконец они добрались до источника света, то в большом полукруглом естественном образовании они нашли нечто, что привело их в ужас.
– Боги милостивые, – речноземные рыцари падали на колени и начинали молить всех имперских и не имперских богов. – Да защитят нас речные духи.
– Благая Дева Битвы, – дрожащим голосом произнес Ланьен и упал на одно колено от увиденного ужаса.
Каси вырвало. У других рыцарей, тех самых желторотиков, мечтавших о подвигах в битве с нечистью, на глаза выступили слезы. Галарий не меньше их был удивлен тому, что они нашли жителей Бережка.
По всему периметру полукруглом были расставлены зловещие, нависающие над незваными гостями кресты, к которым были прибиты тела бывших жителей Бережка. На кресте были женщины, мужчины, старики и дети, нечисть не пожалела никого. Кожа мертвецов была зеленоватого оттенка, трупы источали ужасный запах. Гниющие тела были поедаемы насекомыми и червями, в глазниках и груди убитых уже расплодились личинки. Мухи безнаказанно оседали на безжизненных телах. Галарий, который конечно видел трупы не в первый раз в своей жизни, смог заметить три неправильных вещи в пещере.
– Это Оделия, – первая неправильная вещь, что озвучил Галарий.
В центре пещеры, с четырех сторон ее потолка тянулись толстые канаты которые аккуратно поддерживали женское тело. Грудь девушки медленно вздымалась и опускалась, дышала она очень редко.
Вторая неправильная вещь, которую тут же отметил Галарий. Десятки, а то и сотни нитей с кровеносной жидкостью тянулись от измученных жителей Бережка в Оделии. Страж не мог не отметить, что здесь была странная, очень запутанная алхимическая система, в которой он не смог бы разобраться при всем желании. Единственное, о чем он мог сказать наверняка – эта кровь помогала девочки выживать все это время.
Однако третья неправильная вещь, оказалось самой удивительной. Судя по гниению тел и их состоянию на тот момент, жители Бережка были живы последний оборот. Трупам было чуть меньше двух седмиц, может быть полтора, Галарий не смог бы сказать наверняка.
"Их содержали один оборот Светила, и все ради того, чтобы они отдали свои жизни ради дочери герцога".
Но если вернутся к первой неправильной вещи? Галарий медленно ступал по каменистой поверхности пещеры к телу Оделии, пока остальные воины приходили в себя.
– О боги, Оделия, – Ланьен не мог поверить своим глазам в то, что они нашли дочь герцога. – Снимите ее быстрее!
– Нет, – остановил их Галарий, сделав жест правой ладонью.
– Ей нужна срочная помощь лекаря, – двое воинов, которые отправились снимать тело, остановились в замешательстве.
Страж продолжал рассматривать девочку. Первое, что он заметил, так это ее одежда. Она стала ей значительно мала, и в некоторых местах, например, в плечах, или по бокам платье девочки попросту лопнуло по швам. Обуви на ней не было, это хорошо было понятно по тем следам, что вели в пещеру. Однако, размер ноги этой девушки и размеры следов не совпадали совсем.
– Стойте на месте, – приказал страж. – Пока я не осмотрю ее.
Ланьен взглянул исподлобья на рыжебородого, пока двое его рыцарей уставились на своего сюзерена в ожидании приказа.
– Да что ты такое говоришь, страж? Ей срочно нужна помощь.
Галарий продолжил осматривать девушку. Трубки опутывали ее ноги, руки, туловище и шею, кровь, несмотря на то, что трупы уже начали гнить, все еще поступала в ее тело. Длинные пряди светлых волос свисали на ее лицо, полностью его закрывая. Кисти рук безвольно свисали вниз, Галарий сразу же отметил длинные ногти размером со средний палец семилетнего ребенка.
– Помогите, – страж встал на месте, на расстоянии вытянутой руки от этой девушки.
Голос Оделии был надломленным, хриплым и усталым, голосовые связки, лишенные слюны пересохли полностью.
– Вы слышали, снимите ее быстро! – приказал Ланьен, руководствуясь своим благородством.
Оба воина сомневавшиеся в правильности этого поступка замешкали, но не стали перечить своему господину. Однако Галарий снова их остановил.
– Не подходите к ней, – спокойным голосом произнес Галарий. – Ланьен, это не Оделия.
– Помогите, прошу вас, – подвешенная на веревках наполнила грудь воздухом, чтобы сказать эти словами своим хриплым голосом.
Ланьен прибывал не в меньшим замешательстве, чем остальные. Каси стоял в стороне, наблюдая за всем происходящим и видимо шептал про себя молитвы. Некоторые из воинов благоразумно отошли подальше.
– Вы слышали, дама в опасности, – приказал Да Диже. – Срежьте ей веревки, быстро!
Когда один рыцарь был под левой рукой, а второй под правой, Галарий даже не задумываясь над последствиями сделал выпад в сторону одного из рыцарей и остановил лезвие меча у горла одного из воинов.
– Если твой меч поднимется от пола хотя бы на локоть, я проткну твою шею, – угроза от Галария звучала жутко.
За этим последовал лязг оружия, другие речноземные рыцари не остались в стороне от происходящего. Страж чувствовал затылком, что в его стороны направлены обоюдоострые мечи.
– Я могу доказать вам, что это не Оделия, – продолжил говорить Галарий, медленно убирая меч от горла воина.
Перепуганный рыцарь сглотнул, он трясся от страха, а на лбу выступила испарина. Галарий медленно и без резких движений поднимал свой меч в голове подвязанной девушки.
– Что ты делаешь? – оскалился Каси.
– Если я прав, на правой стороне ее лица должно быть одно большое родимое пятно в форме корабля, – спокойным тоном ответил Галарий.
Атмосфера в пещере накалилась до предела. Хриплый голос девушки и ее глухие стоны. Тяжело дышавшие от страха и зловония рыцари. Безмолвные тела, висящие на кресте, поедаемые насекомые. Обитель мух. Сосредоточие зла.
– И что ты сделаешь, если это родимое пятно будет на ее лице? – задал вопрос Ланьен и сделав несколько шагов вперед прислонил острие меча к шеи Галария.
Страж врать не стал.
– Убью ее.
Все произошло за считанные доли секунды. Судьбу решили два острия меча. Одно острие разрезало кожный покров загрубевшей шеи Галария и оттуда выступило несколько капель крови. Другое острие меча приподняло те локоны волос, что заграждали правую сторону лица девушки. Галарий понял, что он может снова погрузиться в пучины эфира, однако у него совершенно не оставалось сил. На изможденном и ссохшемся лице, он увидел родимое пятно в форме корабля. Нос корабля тянулся от подбородка и вплоть до щеки. Страж не сомневался в том, что перед ним тело Оделии, но теперь по существу она являлась женой герцога – Хильгидой.
Движения были столь резкими и быстрыми, что Галарий не заметил, как Хильгида занесла обе руки для удара. Те двое рыцарей, что готовы были снять тело женщины по приказу сюзерена были удивлены не меньше. Она умерли одинаковой смертью, благодаря острым ногтям и чудовищно сильному удару, Хильгида проделала дыру в их спине насквозь, вплоть до груди, пробив доспех с обеих сторон.
Началась паника. Воцарился настоящий хаос. Тварь, некогда бывшая Оделией зашипела и двумя резкими движениями руками, разрубила ногтями четыре толстых каната из конского волоса. Рыцари тут же ломанулись к выходу из пещеры, происходила давка, панике поддались все, даже Каси. Ланьен стоял, раскрывши рот, если бы он не убрал свой клинок, то отпрянувши от Хильгиды страж, наткнулся бы на него.
Галарий использовал запасы эфирной энергии, чтобы сотворить божественный ветер. Заклинание отбросило Хильгиду в сторону, и та пролетев через всю пещеру, сломала два креста и врезалась прямо в стену. Древесина хрустнула, возможно это были ноги распятых, кресты тут же упали на пол пещеры вместе с теми, кто был к ним прибит. Не вышедшая из трупов жидкость и трупный яд брызнул во все стороны. У одного тела оторвалась рука, и мухи, пировавшие мертвецами, тут же взлетели, источая своими крыльями жуткий звук.