Юрий Краков
Магическая вспышка
Кареты герцога Вердуго прибыли не самыми первыми к дому герцогини, но он этого и не желал, ведь какой смысл приезжать во время, когда все и так опаздывают. Поднимаясь по лестнице Эндану стало как-то беспокойно, словно он может встретить здесь кого-то, кого встречать совершенно не хотелось и это был точно не лейтенант Хафер, которого герцогиня только что представляла аудитории, называя его одним из лучших стражей нашего времени, который очень доблестно продолжает дела своих предков, известных полководцев и хранителей порядка.
Поздоровавшись с герцогиней Реют и представив ей юного принца, который был для неё очень приятной неожиданностью, Эндан подошёл, попивая из бокала шампанское, к лейтенанту, с которым как ему казалось их разговор был ещё не окончен.
– Так значит, лейтенант Хафер Тииг? – произнёс, улыбаясь, Эндан. – Прямо как из легенд вышел.
Хафер повернулся на голос, но радости или злобы на его лице не прибавилось. Его лицо продолжало оставаться в напряжении, чувствовалось, что он не привык появляться на публике, особенно в парадном мундире, который он обычно хранил глубоко упрятанным в шкаф.
– Я бы попросил Вас не сравнивать меня с этими недоумками, – отозвался лейтенант. – Я не верю в существование этого легендарного персонажа в том виде, в каком о нём говорят. Откуда ведь легенда о нём берёт своё начало? С войны против существ, которых на Яузе никто никогда не видел? Миф предков! А потом уже клоуны из разных эпох начали совершать поступки под его именем. Бред!
– Забавно, я могу назвать нескольких людей, которые мыслят абсолютно по-другому, считая его героем, жившим на самом деле, – продолжал Эндан, видя, что данная тема весьма щепетильна для лейтенанта Хафера. – И к тому же разве подвиги, совершённые под псевдонимом, перестают быть подвигами?
– А разве можно назвать то, что он делал подвигами? – с порывами злости, которые он старался сдержать. – Что он сделал? Привёл мятежников к победе на Галее? Или помог свергнуть Кэнгая, который смог первым привести страну в порядок за двести лет до Илдура? Помог вампирам сохранить независимость, а не победить своей стране? Я Вас уверяю, любой страж больше герой, чем этот предатель!
– Даже Вы? – небрежно произнёс Эндан, передавая допитый бокал официанту. – Вы упустили того, кто учинил сегодня в городе погромы! И того от кого пострадали Ваши товарищи стражи! По-моему это не тот подвиг, с которого нужно начинать заход в высшее общество.
Лейтенант стал вертеть головой, оглядываясь на проходящих мимо людей и тех, кто сидит на диванах.
– Не беспокойтесь, за Вами никто не следит, – говорил Эндан. – Ваш миг славы перетянул на себя другой герой вечера. Так что можете смело мне всё высказать.
– Я сделал то, что нужно было сделать в первую очередь, обезопасил людей. Конечно, человеку, нарушающему общественный порядок, не понять этого, ведь для этого надо уметь думать об окружающих! – сказал лейтенант. – А то, что Ваши подчинённые напали на противника в неполной комплектации войска, из-за чего и упустили противника, это уже не мои заботы. Не знаю до конца, что у Вас за задание от Совета, но что-то я сомневаюсь, что оно связано с потасовками на площадях столицы. Этим обычно занимается стража Совета, притом куда профессиональнее.
Эндан уже хотел было полезть с ним в драку, даже не покидая дом герцогини, как к ним подошёл Бен, желавший переговорить с другом. Он заметил их снова разгорающийся конфликт с лейтенантом и решил вмешаться, и ведь повод как не странно как раз появился.
– Лейтенант, я принц Матенсунский36 Бен Кератэс. Знаете, я ведь присутствовал тогда на площади, и меня очень впечатлила Ваша решимость и твёрдость, с которой Вы действовали. Думаю, что в будущем из Вас вышел бы не плохой командир какого-нибудь полка или даже генерал. Только мне казалось, что такими операциями должен руководить капитан стражи…
– Да, Ваше… Высочество, но они сейчас все разосланы в разные концы земель Совета, – стараясь держаться, не выдавая своего волнения, отвечал Хафер.
– Что ж, тогда я думаю, Вы проведёте ближайшие месяцы, ожидая своего повышения, – и пожав лейтенанту руку, Бен обратился к Эндану. – Граф, у меня к Вам разговор.
Эндан ещё никогда не слышал, чтобы Бен говорил всё так, как и говорят обычно монархи да их семья с таким с таким уровнем благородства в словах и жестах, что попробуй не поверь после этого словам о породе старого Эндория.
Хафер, как только они отдалились от него, попросил у одного из разносчиков чего-нибудь покрепче, и как только ему это принесли, выпил, даже не спросив названия напитка. Ещё никогда в жизни он не был на таком близком расстоянии с представителем голубых кровей и даже неважно, что он превращенец, хотя и против них Хафер, работая уже лет семь в страже, ничего не имел.
– Эндан, там Спайк с остальными пришли тебя ищут, – проговорил Бен. – И прошу тебя, не нарывайся на драку, тебе этого не надо, а нам всем тем паче. Я понимаю, что ты зол из-за упущенного второй раз брата, но Хафер тут не причём, он просто делает свою работу, как и мы.
Договорив, Бен отправился обратно к дивану с Атикином контролировать, чтобы юный эльф не сказал чего-то лишнего, оставив Эндана в поисках Спайка.
Однако беспокойство Бена было напрасным, Атикин чувствовал себя здесь как рыба в воде. Ему приносили изысканные вина и дорогие закуски, которые лишь разогревали его аппетит. Он отвечал на вопросы о людях, о стране, о его отношению к нынешней политической ситуации, но делал это так косвенно, что даже самый изворотливый политик в мире не смог бы лучше ответить прессе. Он расхваливал ухоженные поля, на которых уже проросли сельскохозяйственные культуры. Он расхваливал леса и реки, полные живности так и рвущейся оказаться на чьём-нибудь столе. Единственное за что он решил раскритиковать местную власть, было отношение к культуре. Атикин сказал, что такое обращение с книгами, образованием, памятью неприемлемо и это необходимо менять. И люди вокруг его поддержали, припоминая свои истории доказывающие правоту принца. Лишь вопрос об Убийце Атикин старательно избегал, говоря:
– Вечер долгий, я уверен, что мы к этой проблеме ещё придём.
И после этих слов Атикин опять начинал принимать различные угощения от окружающих, готовых на всё ради его милости.
Эндан тем временем нашёл Спайка и Джарвиса, Люком в это время занялась герцогиня Реют, решившая до конца разобраться в деятельности «отрады для глаз вечера», как она назвала клонизатора, увидевши его поднимающимся по лестнице. Спайк протянул Эндану свёрток, весивший не менее половины килограмма. Эндан развернул его и увидел питейный рог, усыпанный драгоценными камнями и серебряными пластинами.
– Мы ведь точно знаем, что это тот самый рог? – спросил Спайк, прижимая нижнюю губу к десне, чтобы не было видно отсутствующего клыка. – Мы ведь не полагаемся на честность Скидра?
Эндан как-то не думал ещё о том, что их могли просто обмануть с рогом-чародейства и забрать деньги, но тут в его голове действительно сложилась эта картинка, где он был просто дураком в глазах Скидра, которого легко обвести вокруг пальца.
– Конечно, нет, – отвечал Эндан. – Во-первых, Скидр не из той категории людей, что будет обманывать в его досье аж несколько пунктов свидетельствующих об этом. Да и я вот уже проверил энергетику рога, он настоящий.
Речь Эндана звучала почти уверено, он даже сам не знал, что умеет так хорошо врать. Он никогда терпеть не мог лгать кому-либо, но здесь он просто не видел другого выхода. Сказать правду, означало бы выставить себя глупцом на всеобщее обозрение, а там уж и сумасшедшим объявят, и прощай карьера, друзья, семья.
– Эндан? – раздался басистый мужской голос из-за спины Эндана.
Эндан знал этот голос ещё со школьной скамьи, с которой его выпихнули. Его задиристый друг школьных лет, вольнодумец, граф Рамзал Рабье был всегда со своеобразным тембром голоса, но с возрастом, эта его особенность приобретала всё более яркий окрас. Они не виделись год или полтора и тогда Рамзал вляпался в скандал с убитой шестнадцатилетней школьницей, но выпутался не запачкавшись.
Эндан завернул быстро рог обратно в свёрток и, пихнув его Спайку, обернулся.
– Рамзал, сколько времени утекло с нашей последней встречи? – спросил Эндан.
– Много, мой друг, много, – отвечал Рамзал. – Как ты сам? Хорошо себя чувствуешь? Больно ты бледный. И вообще что-то давно я тебя в наших кругах не видел?..
– Так появляться не с чем было.
– Ни за что не поверю что графу изгою не нашлось стоящей работёнки со времён Назурукта! – сказал Рамзал и рассеялся. – Пойдём, за чем-нибудь крепким всё и переговорим.
Рамзал даже не обратил внимания на Спайка и Джарвиса, он всегда считал, что в этом мире существуют лишь он, его цели и всякий мусор, считаться с которыми не нужно. Он усадил Эндана за ещё не уставленный до конца блюдами стол и завёл разговор о всяких историях из обычной жизни и хохотал. И вот после очередной своей истории, за которой последовал его же раскатистый смех, он вдруг произнёс:
– Ладно, что это мы всё друг о друге общаемся, надо же ещё кое-что обсудить. Ты же помнишь, что я всегда был против этого Илдурского режима? Всегда считал его каким-то слабым. При нём мы как будто застыли, и двигаться уже не способны. Я ведь даже думал в противовес ему и этому выскочке князю Офрейну начать свою деятельность для перестройки нашей страны по галийской системе, но тут все заговорили об Убийце. И знаешь, я изучил все озвученные им идеи и они меня так потрясли. Его идеи не похожи ни на что, что я видел прежде…
– Да я знаю все эти его мысли, – перебил Рамзала Эндан. – Просто революционер погрузит страну в хаос на десяток лет, а самого власть испортит. Не дело это, чтобы за чью-то лучшую жизнь невинные страдали.
Рамзал возмущённо и непонимающе посмотрел на Эндана.
– Ты же сам против системы выступаешь! – сказал Рамзал. – Неужели ты думаешь, что лучший мир можно построить без жертв? Жертвы были и будут. А без них никуда. Это ведь коренное изменение в обществе, кто-то не выдерживает, а кого-то, чтоб не мешался, забьют. Если хочешь изменить мир надо быть готовым к смертям других. Или ты что предлагаешь сидеть и бездействовать? Простыми словами делу не поможешь! Правительству, конечно, хорошо будет, если все так сидеть станут, но так мы не добьёмся изменений. Так они никогда не поймут, как плохо живётся простому народу в этом коррумпированном мире…
– Это кто здесь простой народ? Ты что ли? Человек с состоянием несколько миллионов будет говорить о страдании простого народа? Не смеши, никто из сидящих в этом зале даже не представляет, как живёт простой народ! Собрание богатеев. Тьпу на них! И к тому же тебе ли жаловаться на коррупцию в этом мире? Лишь тот, кто не даёт взятки, может кричать о том, что мерзавцы те, кто их берут. Никто бы и не брал, если бы никто не давал.
– Я не подкупал в тот день судью! Я не виновен в смерти той девушки! – разгневано произнёс Рамзал. – Но ты прав, что не мне судить о всех страданиях народа, а вот Он может. Он же вырос в Загорье, он видел весь этот ужас. Он хочет раздать людям денег, вытащить их из нищеты, поднять производство…
– Ты же понимаешь, что чтобы это всё сделать нужно сначала взять эти деньги у кого-то, – тихо произнёс Эндан. – Ты думаешь, он их у тебя что ли не отберёт? ОН говорит, об устранении социального неравенства, а не о раздаче денег и поднятии уровня жизни бедных. У меня было время обдумать все его идеи, и я говорю, слишком многие от них пострадают, чтобы идти его путём.
– Мне плевать на деньги, – сказал Рамзал. – Я бы и сам их вложил во все эти сферы. В образование для бедных, пусть научаться читать и писать!
– Граф, Вы думаете, бедным так уж нужно образование и революция? – раздался холодный голос из-за спин спорящих. – Им нужна стабильность в первую очередь. Во вторую земля, на которой можно работать. А в-третьих, средства к существованию. Всё остальное лишняя ерунда, на которую им лучше времени не тратить, ведь если они будут читать, то у них просто не будет хватать времени на поля, которые ардорский принц так расхваливает.
Это был князь Астрал Офрейн, тёмный маг тридцати двух лет, работающий на Совет и занимающийся внешней политикой. Это был один из последних учеников магистра Шуалтыша, которым старый кудесник очень гордился. Своё же отношение к политике магистра Илдура он неоднократно описывал следующими словами: «Его путь верен, но боязлив. Он всё боится, что его свергнут, и с каждым годом этот страх лишь усиливается, отчего наше государство и парализуется».
– Я украду у Вас, Рамзал, графа Миценгейта на пару минут, у меня к нему есть одно дельце.
Эндан встал из-за стола и пошёл по коридорам дома в сопровождении Астрала.
– Я слышал, граф, у Вас некоторые сложности с каким-то важным артефактом… – заговорил князь Офрейн.
– Мы уже всё уладили, князь, – ответил Эндан. – Скоро движемся дальше.
– Как раз насчёт "движения дальше я и хотел с Вами поговорить. Вы уже думали, за чем именно направитесь?
– Выбор не богат, либо в Горы Лариона, либо по уже изученным монахами местам.
– Значит, горы… Тогда у меня к Вам подарок от магистра Шуалтыша, – Астрал протянул стальную карту для пользованием порталом и письмо с печатью магистра Шуалтыша. – Так как вы отправляетесь не по совсем законным делам в королевство гномов, то единственный портал доступный вам для перемещения, находится в тюрьме Лориэль, только так вы сможете пробраться туда.
– И ещё, как, граф, Вы можете охарактеризовать юношу, подобранного вами? – всё также холодно спросил Астрал. – Магистру интересно знать, почему Вы взяли к себе человека, не одобренного Советом?
– Вы можете передать магистру, что Фалкон Пашкович, трудолюбивый повар нашей команды, он занимается исключительно хозяйственной частью, так что магистр может не беспокоиться, – Эндан недолго подумал и сам уже обратился к Астралу. – Князь, а Вы случаем не знаете, где сейчас Айна? Я просто ожидал её встретить здесь.
– Знаю, – ответил князь Офрейн, – она у себя дома. Айна очень переживает за вас, граф, поэтому считает, что её присутствие лишь отвлечёт Вас и приведёт в итоге к гибели.
Астрал взглянул на Эндана также холодно, как и говорил, поклонился ему со взаимной отдачей в соответствие с титулом и ушёл на звон колокольчика, призывающего всех ужинать.
За ужином все путники впервые за вечер собрались в одной комнате, хоть и продолжали сидеть приблизительно в том же кругу, в котором находились в гостиной. Так принц сидел по правую руку от хозяйки и по левую от герцога Вердуго, и даже разговоры вокруг него никак не угасали. Эндан же расположился между Астралом и Рамзалом, что не могло не приносить дискомфорт с учётом накала ситуации между ними. Фалкон сидел в конце стола рядом с Ква, которая старалась обучить его порядкам, принятым в высшем обществе, и ведь ему действительно удавалось в них очень скоро разбираться. Но у всех вечер двигался в разы скучнее, чем у Люка. Весь вечер он провёл среди молодых девушек, меж которыми попадались и замужние, в разговорах с ними о социальных проблемах и различных спектаклей да опер. С ними то и свела Люка герцогиня Реют, как только увидела его. Она умела быстро определять людей, и куда их лучше всего было отправить, во внешности Люка она сразу распознала задатки дамского угодника и потому, выхватив его на входе, сразу отправилась представлять его девушкам, особенно замужним, спрашивая попутно о его занятии, чтобы в случае если у кого-то с ним что-то и выйдет, не попасть впросак, мол подсунула бедняка. Герцогиня всегда говорила своим подопечным дамам, что главное выйти замуж за богатого, неважно страшным он будет или старым, ведь любовника себе потом любого можно завести, однако Люк явно был иного мнения. Он отметал для себя сразу всех замужних, пусть даже и очень милых, пытаясь выявить наиболее обворожительный вариант. Он даже сам сперва не понимал, что уже загорелся идеей нахождения себе развлечения на ночь. Он не думал о чём-то серьёзном или хотя бы долгом, но никто не может предполагать до конца, как всё выйдет. Наибольший эффект на него оказала блондинка графиня Анкора Зонтор, чей смех доставлял Люку немалое удовольствие.
В то же самое время пока Люк мило болтал с прелестными дамами, Фиону мучили мысли. После сегодняшнего утра она никак не могла отделаться от мысли, что делает слишком мало для того, чтобы Эндан обратил на неё своё внимание. Ей казалось, что она должна ещё больше трудиться, сделать что-то сверх-невозможное, чтобы наконец Эндан повернулся к ней и взглянул не этим вечно дружеским взглядом, а тем которым смотрит Фалкон на Ква или на крайней случай Люк на девушек вокруг него. Ей вспоминались слова Дади о возможности, слова Норы о только её сложностях, и всё говорило ей: «Иди! Действуй! Бери всё в свои руки!» – но она не могла.
Она не могла вдруг взять и перевернуть себя, ведь ей так не хотелось быть одной из тех, кто просто приковывают мужчину к себе, ей хотелось, чтобы он сам приковал себя. Однако для этого он должен был сначала освободиться от тех оков, в которые сам попал, как муха в паутину. А он этого не хотел, его всё устраивало. Да может он и сам внутри признавался себе, что с Сегредой его не связывают никакие сильные чувства, но она его и не напрягает, хоть иногда и устраивает истерики. Она не терроризирует его из-за походов к друзьям, она кричит из-за нероскошных для графа апартаментов, не заставляет его нянчиться с сыном постоянно и никогда не истерит о длительности его походов, хоть и плачет иногда для себя. Это всё спокойствие и размеренность, к которым Эндан уже привык, стали синонимом хороших отношений, пусть все вокруг, только и ругают Сегреду.
Фиона же считала, что чувства важнее всего этого напускного спокойствия и что если человек не чувствует должного уровня связи со своим избранником, то никаких отношений построить не удастся. И вот влечённая этими порывами, она решила ещё раз попытаться признаться Эндану, выведя его тем самым на откровенный разговор, но сделать это после ужина.
Однако после богатого застолья герцогиня Реют всколыхнула сидящую общественность представлением не безызвестного князя Офрейна, который был кульминацией её сегодняшней программы, пущенной под откос из-за появления Атикина, которое только лишь улучшило вечер.
– Князь, – обратилась к Астралу герцогиня Реют, – это правда, что угроза Убийцы настолько серьёзна сейчас, что нуилинское собрание лордов было принято посвятить исключительно этому вопросу?
– Я не считаю, что угроза на данный момент действительно так велика, – отвечал князь Офрейн. – В конце концов, ничего серьёзного его армия до сих пор не сделала, они распространяли свою идеологию, а это преступлением не считается. Что касается предстоящего собрания, то я думаю, что вряд ли его весь отдадут этому делу. Для них ведь это просто внешнеполитический вопрос: вмешиваться или нет? Но как показывает практика, помогают они континенту нечасто, лишь когда угроза настигает и их. Да и справится с армией, собранной из Загорского мусора, я думаю, мы сможем, хотя, конечно, я не человек войны, поэтому до конца рассудить не могу. Чтобы устроить революцию такого масштаба, нужно чтобы идеей горели. Возможно, сам убийца ею и горит, но одного человека для этого мало, ведь большинство поддерживающих его это просто те, кто готов поддержать абсолютно любую революцию, потому что они не представляют к чему это приведёт. Однако такие люди в большинстве своём тоже угрозы не представляют ведь при первой же опасности они бросятся в рассыпную.
Рамзалу было сложно вынести эти слова спокойно так, как он знал, что всё последнее Астрал явно говорил с указыванием на него. Собственно Рамзал и не выдержал.
– Да, как вы смеете! Все те люди, поднимающиеся на восстание, это люди неравнодушные, они все борются за проблемы народа! Они жаждут перемен! Нельзя всё время сидеть и послушно повиноваться старикам из Совета!
– Конечно, бездумно исполнять все мысли совета глупо, – подтвердил всё тем же холодным и ровным голосом князь Офрейн. – Но сражаться за революцию, просто ради революции, тоже глупо. Если кто-то хочет повлиять на власть пусть идёт и работает на государство, выслуживается и потом сам сможет предлагать идеи Совету, но принимать все окончательные решения всё равно будет Совет. Так, например, я не согласен с идеей магистра Илдура о запрете на распространение не государственной идеологии, мне кажется, каждый должен сам сформировать своё отношение к миру. Для крестьян же этот указ совсем бесполезен так, как они и так во все тонкости управления не лезут, для них это лишнее. И сейчас я стараюсь, поговорив с каждым членом Совета, доказать, что данный закон бы просто перешагнул бы через все положенные нормы установленные в нашем государстве. Так что как видите добиваться перемен можно и по-другому.
– Да Вы просто стараетесь выслужиться перед Советом! – яростно заговорил Рамзал. – Вот Эндан сейчас… со мной… согласится.
Однако Эндана поблизости уже не было. Пока князь Астрал говорил, он заметил на входе знакомый скромный женский наряд, совсем не подходящий для данного мероприятия. И он двигался в сторону балкона, туда и последовал Эндан.
На балконе его ждала Сегреда, смотревшая, сдерживая слёзы на уже потемневшее ночное небо. Эндан встал рядом.
– Знаешь, я надеялась, что ты хотя бы заглянешь домой перед отъездом. Я не спала всю ту ночь, ожидая тебя, – проговорила Сегреда.
– Я тоже, – тихо ответил Эндан.
– Но ты ведь так и не появился… А потом я узнаю, что ты в городе, а к нам с Загротом даже не заглянул.
«Нора! – промелькнуло в голове у Эндана. – Покончить бы с этой ведьмой!»
– Знаешь ли ты как сложно прощаться? Заходить в любящий дом, чтобы через пару часов его покинуть? Всё это так тяжело, ведь я привязался к тебе, и тут мне надо резко убегать от тебя, потому что работа такая. Я ведь очень сильно привязался к тебе и расставаться с тобой мне очень тяжело, – Эндан приблизился к Сегреде. – К тому же прощания, это всё равно, что завершения, а я завершать с тобой не намерен. А без прощания чувствуешь, что ещё не всё сделал, и тяга вернуться только растёт.
– Но для меня же это всё по-другому. Как представлю, что с тобой что-то случится, а я даже не попрощалась, так мне на душе так плохо станет, что я прямо плачу…
Тут слёзы покатились по щекам Сегреды и она прижалась головой к груди Эндана. Тот её обнял и стал успокаивать, поглаживая по спине. Её слёзы были так искренни, что Эндана самого пробило на сожаление о поступке, он соглашался, что его поступок был безумно эгоистичен и не обдуман. Он не подумал ни о ней, ни о Загроте.
– Ну, хочешь, я переночую сегодня у тебя? Хочешь? – спрашивал Эндан.
– У нас, – поправила его Сегреда.
– Да, у нас, – послушно поправился Эндан. – Всё ночую сегодня дома. Хочешь, прямо сейчас поедем?
На заплаканном лице Сегреды возникла милая и светлая улыбка, полная какой-то чистой радости и любви. Она поцеловала его.
– Хочу, – тихо прошептала Сегреда.
– Тогда едем.
Сказав это, Эндан открыл дверь с балкона и пропустил в Холл Сегреду, где только сейчас мелькала какая-то тень.
Этой тенью была Фиона, которая, увидев как Эндан пошёл на балкон, решила, что лучшей возможности уж точно не будет и двинулась туда же. Но потом она увидела Сегреду, их объятия и поцелуи, что ей стало так плохо, как никогда прежде. И она убежала. Убежала к Ква, в которую она буквально влетела, откинув Фалкона.
Фиона прижималась к Ква и говорила, говорила всё так, чтобы никто больше ничего не услышал. Она плакала, плакала очень много и всё в наряд подруги. Она заливала слезами и наряд, и саму Ква, а часть даже доходило до дивана и пола, и успокаиваться Фиона явно не собиралась.
Ква предложила поехать к Норе.
– Да, идите к карете, а я пока Эндану сообщу, – сказал Фалкон, не понимавший до конца из-за чего эта истерика.
– Он уехал!.. С… с этой… ведьмой!.. – относительно громко и отчётливо произнесла Фиона.
– Тогда сразу к каретам, – сказал Фалкон
Помогая девушкам сначала встать с дивана, на который Фиона завалила свою подружку, и пройти аккуратно к выходу, пытался выловить в толпе хоть одно знакомое лицо, чтобы обозначить свой уход, но так и не найдя никого, просто покинул дом герцогини Реют.
