Юрий Краков
Магическая вспышка
Глава 12
Проснулся Эндан в своём небольшом доме, который по размеру не особо отличался от домика Норы, только был менее старым и не таким потрепанным, но располагался он в таком же бедном квартале, где проживали все те, обедневшие дворяне. Под боком, прижавшись к его телу, спала Сегреда. Загрот спал в соседней комнате. Когда Эндан вернулся домой, он был так занят своей женой, что даже не зашёл к спящему своему сыну и не убедился в его сохранности. И решив исправить данный промах, он тихо встал с кровати, укутал Сегреду и зашёл к сыну.
Комната, выделенная под малыша Загрота, была не на много меньше той, в которой они с Сегредой спали. Как только они стали жить меньше, эту комнату сразу привели в божеский вид и даже постарались украсить потолок звёздочками. Загрот тихонько посапывал, лежа в своей кроватке с высокими поручнями. Эндан несколько минут наслаждался размеренностью такой жизни, а потом вышел на кухню и встал у окна.
Мысли сомнения терзали его, он никак не мог понять, кто же прав. Всегда в его жизни было всё просто с определением добра и зла, кто прав, а кто нет, и тут всё перемешалось. Прав ли Рамзал, что нужно подтягивать образование простого народа? Или прав Астрал, который говорит, что главное для людей спокойствие в политике, а там уж и лад в семье будет, и тревоги лишние уйдут, да мирная работа подтянется? И ведь он сам только что ощущал эту правду Астрала, мир да покой в семье и вот он уже счастлив. А может, прав Фалкон, говоря, что править должен тот, кто знает о страданиях народа и имеет идеи по их устранению? Но и Бен, говоря, что править должен тот, кто умеет, тоже может быть правым. И все эти вопросы взрывали его голову.
Тут ему на плечи нежно руки опустились, прервавшие череду его измышлений. Сегреда, проснувшаяся от ходьбы Эндана, накинула на себя халат и вышла к нему.
–Ты задумчив… Всё хорошо? – спросила Сегреда, целуя его в шею.
– Я говорил с ним, Сегреда. С Убийцей.
Сегреда сразу переменилась в лице, из него пропала та нежная безмятежность, которая так благоприятно действует на человека, когда он взволнован. Сегреда рассеяно села на один из стульев.
– И что он тебе рассказал? – настороженно спросила Сегреда.
– Он рассказал многое, свои мысли, идеи, планы на построение новой системы, – спокойно говорил Эндан. – И знаешь, в его идеях очень много смысла, но вот…
– Может, тогда и в действиях его есть этот смысл и правильность, – выдохнув проговорила Сегреда.
– Революция не может быть правильным путём. Слишком много жертв.
– Будто без революций люди не гибнут. Правительство отправляет тысячи нищих в Загорье и ничего, что там они умирают от голода и болезней. Люди всё также гибнут, только вопрос в том, что является правильным.
– Сохранения чести верности долгу, – твёрдо сказал Эндан.
– Что же если ты считаешь так, то действуй, исходя из этих идеалов, и помни, я поддержу любое твоё решение.
Сегреда поцеловала Эндана, как вдруг во входную дверь кто-то забарабанил снизу. Эндан подошёл к двери и открыл её. На пороге стояла Налли.
– Знаю, я пропустила кучу всего, виновата, – протараторила собака, – но не могла поступить иначе, были свои дела. Поручения есть?
Эндану потребовалась минутка, чтобы понять, что конкретно сказала Налли и что он мог бы ей поручить. Тут он вспомнил о карточке, выданной Астралом, и принял окончательно решение отправиться в горы Лариона за рубином, чтобы если рог оказался пустышкой, они всё равно остановили бы церемонию.
– Ты же можешь найти всех наших? А то после вчерашнего… – проговорил Эндан.
Эндан назначил встречу в полдень у здания Совета, единственного места в городе с порталами, способными переместить в тюрьму Лориэль, размещённую в специальном подызмерении, хранить которое, было поручено шести кудесникам, каждый из них попутно готовил себе преемника. Хранители Лориэля должны были следить за сохранностью созданного подызмерения и его стабильностью, одному с этим на протяжении сотен лет справиться было невозможно.
К полудню Налли удалось собрать всех. Она прекрасно знала, где ночевали Фиона, Фалкон и Люк, поэтому их первыми известила о сборе, сказав, что с Норой и Джарвисом необходимо будет быстро попрощаться. Пэйбла со Спайком Налли нашла уже по запаху в одной из гостиных на окраине, созданных для тех людей, у которых деньги почти на нуле. Атикин и Бен остались ночевать по приглашению герцога Вердуго в его гигантском доме, а на следующий день они даже смогли позавтракать на что у остальных уже не было денег. Сложнее всего было найти Люка, который проснулся в одной постели с обворожительной юной графиней Анкорой в каменном доме её семьи, куда он не совсем чётко помнил, как попал. Налли понимала, что её никто в этот дом не пустит, поэтому она начала прорабатывать все окна, кидала в них камушки, ожидая, что от туда покажется сам Люк. Попытки с пятой, когда она уже разбудила двух членов семьи Зонтор, сошедших это чьей-то глупой шуткой, ей удалось попасть в нужное окно и из него даже показался, Люк, который, увидев Налли, постарался незаметно для спящей графини покинуть комнату, но в итоге она проснулась и Налли пришлось ждать ещё лишних полчаса.
Однако к полудню все были уже не просто собраны, а стояли в подземелье со стационарными порталами. Боевых магов известили об их приходе и сказали им не мешать, то есть не лезть к ним совсем ни с помощью и ни с вопросами, поэтому те пропустили Эндана, не остановив даже на обыск.
Наибольший интерес эта комната, уставленная арками, внутри которых зажигались и исчезали оранжевые поля, представляла для Люка. Ещё никогда в жизни он не путешествовал, используя портал, даже с другого континента он всегда добирался на кораблях. Однако вместе с этой необычностью Люк испытывал ещё и страх. С детских лет ему рассказывали о том, как негативно сказывается телепортация на нариуме и как она может отразиться на человеке. Люк в принципе не был против использования магии и даже иногда ей доверял, но историй о людях, которые после использования портала становились волками, он наслушался ещё в детстве.
– А нам обязательно использовать портал? Может, так своим ходом доберёмся? – спросил Люк.
На Люка все посмотрели как на дурочка, который может и неплохой парень, но как скажет какую-то глупость, так все сразу и поймут, что толку от него никакого.
– Да, обязательно, – с долей злости и высокомерия произнесла Фиона. – До гномов на лошадях недели две скакать, и это если не будет трудностей на границе с Ардорией.
– А почему мы не можем телепортироваться сразу к гномам? Зачем нам нужен крюк через тюрьму эту? – не сдавался Люк.
– Потому что в каждом королевстве свой тип стационарных порталов, который работает только по внутренним лучам, – пояснил Эндан. – А так как гномы ещё и весьма закрытый народ, то даже для путешественников нет портала в их страну. К ним можно попасть только, если ты к ним по службе, связанной с внешней политикой, что не подходит для нас, или через тюрьму Лориэль, которую они финансируют также как и все остальные страны.
– Значит, другого пути нет, – опечаленно произнёс Люк.
Пока шёл этот разговор, Эндан приложил стальную карту, переданную ему Астралом, и ввёл код тюрьмы. После чего арка загорелась оранжевым цветом, и вскоре из неё вышел воин в чёрной гоблинской броне. Хоть броня была выполнена по всем заповедям гоблинов, видно было, что сделана она была для человека или эльфа. На воине были все комплектующие данного обмундирования: шлем, из-подкоторого виднелся только рот, доспехи, собранные из листов металла, зубчатый меч.
Воин подошёл к Эндану и протянул ладонь, в которую Эндан положил ту стальную карту и письмо от магистра Шуалтыша. Воин недолго стоял, будто всматривался в предметы, хотя для Люка эта медлительность была не понятна, так как воин всё равно ничего бы не смог разглядеть в этом шлеме, а после он поманил друзей движением руки в портал. Все отправились за ним и скрылись в оранжевом свете, что скоро погас.
Буквально на пару секунд они исчезли из всех существующих измерений, и это время Люку не забыть никогда. Его буквально расщепили на мельчайшие кусочки и с огромной скоростью направили неизвестно куда. Всё время пути Люк ничего видел вокруг себя, ведь видеть было нечем, и звук на это время тоже пропал. Ему казалось, что вечность проходит в эти моменты, но это длилось всего пару секунд, когда они закончились, куски обратно собрались в тело, и мистическая сила выкинула Люка из портала.
Люк нашёл себя лежащим на холодных плитах, на таких же какие были в храме, только более шероховатых. Некоторое время он даже не пытался вставать, он просто лежал и искал ответы на типичные в такие моменты вопросы: "Кто я? Где я? А всё у меня на месте? А точно ли я в своём теле?" – и тому подобные глупости, которые сами сразу же замолкали в его голове.
Вскоре Люк встал на ноги, отдышался и внимательно себя осмотрел. Кажется, с ним всё было хорошо, руки и ноги на месте, но что с остальными. Он огляделся, да все были на тут и выглядели намного лучше него. У остальных не было этой зеленоватости в лице, кроме Ква, для которой это было нормально. Они стояли у двери и спокойно ждали его, хоть многие и с улыбками на лице, какая у Фионы скорее переходила в насмешку над приземлением Люка. Когда Люк присоединился к ним, путники двинулись дальше за воином.
– Знаешь, неплохо для первого раза, – сказал Фалкон. – К тому же тебе повезло. Говорят, учёные подсчитали, что каждый двенадцатый, проходящий через портал, превращается в лягушку. Так что ты очень везучий.
– Да? – не особо внятно произнёс Люк. – И что насчёт лягушек это правда? – посматривая на Ква, продолжил он.
– Шучу, – с лёгкой усмешкой ответил Фалкон, – В лягушку никто не превращается. Максимум в кого ты превратишься, это в какого-нибудь оборотня и то такое происходит крайне редко. Но ведь с тобой всё в порядке?
– Не знаю, – всё также тихо, но с нарастающим интересом, сказал Люк. – А как понять оборотень ты или нет?
– По первичным симптомам, – произнёс Фалкон. – Если не ошибаюсь, их пять. Первое, это неутолимая жажда, она пробуждается в человеке в течение десяти минут. Второе, желание есть мясо, иногда даже сырое, время проявления зависит от того, как давно человек питался. Третье, вспышки агрессии, они происходят чаще, чем обычно. И сорваться оборотень может даже на совершенно незнакомого человека или на немного обидную шутку лучшего друга. Ещё это любовь к тёмным помещениям, то есть не приязнь к свету солнца, но не его непереносимость. А пятое, это появление своенравственности в поступках, даже если до этого человек всегда выполнял указания. Но стоит понимать, что это первичные признаки, они сопровождают тебя до того момента, пока организм окончательно не перестроится, а там человек возвращается в прежнее состояние, до первого полнолуния.
Пока Фалкон рассказывал все симптомы, Люк то один, то другой пытался найти у себя. Внезапно он почувствовал жажду, которой ещё пару минут назад не было. Потом он понял, что ему всегда нравились подземелья или пустые лачужки в лесу. Когда Фалкон рассказывал о пятом симптоме, Люк словил себя на мысли, что ещё чуть-чуть, и он будет готов разорвать его от злости. Что касается сырого мяса, он надеялся, что раз у него нет сильной тяги к нему то, он может и не стать оборотнем. «А вдруг я просто ещё не достаточно голодный?» – пронеслось в голове у Люка.
Пройдя по коридорам тюрьмы за воином, они попали в кабинет главного тюремщика. Это был обычный кабинет с кучей бумаг, на стене висела шпага, большой глобус стоял около шкафа, и ни одного окна не была в кабинете.
За столом среди сотен бумаг сидел человек, он писал, писал, не обращая ни на что внимания. Воин подошёл к нему, поклонился в традициях восточных орков, затем положил перед ним письмо магистра Шуалтыша и, снова поклонившись, удалился из кабинета. Тюремщик, несмотря на присутствующих, вскрыл письмо и прочитал. В его лице пропало то наплевательское отношение к окружающему миру, теперь в нём читался гнев, какой бывает у людей, которым только что сообщили, что перед ними сидит самый ненавистный ими человек.
– Так значит, три человека, два эльфа, вампир, дракон, превращенец, пе-ни-фи-лакс и животное, зарегистрирован пропуск в горы Лариона на магистра Шуалтыша, – человек покачал головой, – Сколько проблем от этих кудесников, всюду суют свой нос. Не было особо бумажных проблем с момента побега Назурукта, как вдруг магистру понадобилось перевести группу в горы к гномам. И ничего что это незаконно?! И главное шантажировать меня устранением с должности за упущение двухлетней давности. И неважно, что после отсюда никто не сбегал, хотя мне это пророчили все.
– Но до этого отсюда вообще никто никогда не сбегал на протяжении сотен лет, – отметил Эндан. – И ведь кого упустили, кудесника, ради поимки которого было пролито столько крови. Кудесника сумевшего обмануть Смерть.
– Что-то мне помнится, Вы, Эндан, его обратно к нам тоже не доставили, – отметил главный тюремщик, звавшийся Эксык, судя по надписи на столе.
– Ну, это уже от меня не зависело, – сказал Эндан. – Я его поймал и привёз, как было приказано в Магград то, что его там не смогли удержать не мои проблемы, господин Чендэгидо.
Эксык замолчал, он знал, что выбора у него особого нет. Терять должность за свой промах, о котором он всё старался забыть, он не собирался, а значит, теперь он обязан подчиняться человеку, давшему ему второй шанс. Однако Эндана он терпеть не мог за то, что тому удалось развеять миф о всесилии старого Назурукта, просидевшего в камере больше двухсот лет.
– Что ж я проведу вас, но Вы, Эндан, должны будете подписать документы, подтверждающие, что Ваше присутствие на территории Первого гномьего царства не будет иметь цели переворота или массового убийства, или других незаконных действий. Я же подготовлю пока все документы.
– И сколько это займёт времени? – спросил Эндан.
– Пару-тройку часов.
– А если Вам поможет наш человек? – на эти слова Эндана, Пэйбл сделал шаг вперёд. – Он охотно поможет Вам.
– Тогда управимся часа за полтора, а вы пока сидите у кабинета, – отозвался Экдык.
Все вышли за дверь, оставив внутри лишь Главу тюрьмы и Пэйбла, что действительно находил счастье в своей душе, перебирая бумажки.
Так, сидя молча на лавках у двери в кабинет, от которой доносились звуки перебирания бумаги и стука печати, они провели ближайшие десять минут, пока Атикин, который как-то нервно копался в своих мыслях всё время с момента выхода из портала, не решился задать вопрос. Он постучался в кабинет, зашёл и обратился к Экдыку:
– Позвольте осмотреть тюрьму.
– А, что? Конечно, идите… идите… – проговорил, не поворачивая голову и даже не понимая, на какой вопрос отвечает, сказал начальник тюрьмы.
Атикин двинулся к двери, а за ним пошли, уставший от ожидания, Люк и Фалкон, которому было очень любопытно осмотреть тюрьму, остальные решили остаться, чтобы если что помочь тюремщику. За дверью из коридора их ждал воин, может тот же, а может, и нет, в этих шлемах их не отличить друг от друга, готовый сопровождать группу по тюрьме, дабы они не навредили сложившемуся порядку. Атикин достал найденную в библиотеке газетную вырезку, которую он унёс с собой, прочитал её ещё раз и попросил стражника проводить до нужной камеры. Фалкон посматривая эльфу через плечо, тоже прочёл текст, но так и не понял, почему принц решил, что надо идти именно туда.
– Атикин, в заметке же не указан точный номер камеры, – сказал Фалкон, – Почему же ты решил, что нам нужна именно 888 камера?
– Ты не там смотришь, – ответил Атикин, – Я, конечно, бываю очень забывчивым, но эту заметку я прочёл раз сто и выудил из неё всю возможную информацию. Видишб тут на картинке, – Атикин указал пальцем, – указан номер камеры, однако он приблизительный, а зная любовь в таких местах к символизму, рождающуюся из-за скуки, я могу быть почти уверенным, что его поместили в камеру с номером, прозванным числом Дьябло.
– Понятно, это понятно и даже неважно, – раздражённо сказал Люк. – Мне куда интереснее, кто тот эльф, к которому мы идём?
– Скажем так, не самая приятная личность в эльфийской истории, – ответил принц.
– И не только в эльфийской, – добавил Фалкон, рассматривая картинку. – Я если честно, считал его мифом.
– Я тоже пока не наткнулся в библиотеке Эндория на эту запись.
И они начали шествие по тюрьме. Фалкон давно хотел пройтись по какой-нибудь тюрьме и посмотреть на её обитателей, что было скорее любопытством, основанным на абсолютном неведении, нежели желанием впоследствии смягчить или утяжелить условия пребывания здесь. И сподвигнутый своим любопытством кудесник старался заглянуть в каждую камеру. В основном они были однообразны, но ведь его больше интересовали не сами камеры и их интерьер, а жильцы, преступники. Зачастую люди, как и другие расы, представляют преступников суровыми, злыми и обладателями неудержимой силы. Но как оказалась не все они такие, среди них попадаются приветливые и интересные люди, редко, но попадаются, а те кто хоть и являются суровыми могут быть и тонкими высокими ни разу не мускулистыми гениями.
Количество людей в тюрьме удивляло, их было так много, что складывалось ощущение, что преступников со всей планеты отправляли сюда. По сути, так и было, большую часть действительно опасных воров и убийц старались присылать в эту темницу, чтобы не занимать городские помещения и не тратить денег на перевозку в Загорье. Что самое интересное число преступников каждый год увеличивается здесь, как и население планеты, а место в тюрьме не заканчивается. Человек мог всю жизнь проработать здесь и не обойти всё помещение целиком, поэтому было принято решение разделить на отсеки, в зависимости от степени преступления. Сейчас они шли в отсеке воров по направлению к лестнице, ведшей к отсеку убийц.
И всё было бы хорошо, они бы спокойно прошли путь до лестницы, если бы не столовая мимо которой они проходили. Обычная столовая, где сначала питаются преступники, потом персонал. Если бы столовая была закрыта, на неё бы никто не обратил внимания, но там обедали преступники…
Оказалось со времени разговора с Фалконом аппетита у Люка прибавилось в разы. Вору очень не повезло оказаться между клонизатор и куском мяса. Вор очень не хотел расставаться со своим обедом, так как мясо им выдавали раз в две недели. Люк в конце не выдержал и нанёс удар такой силы, что не каждый боец его выдержит.
– Что это с Люком? – спросил Аткин.
– Мне кажется, что он верит в своё превращение в оборотня, – смеясь, ответил Фалкон.
Атикин непонимающим взглядом посмотрел на кудесника. Пришлось рассказывать Аткину всю суть их разговора с Люком. Когда Фалкон закончил, эльф еле держался на ногах от истерического смеха.
– Жалко, конечно… Ха-ха… человека, но шутка хорошая… Ха-ха-ха, – сказал Атикин пытаясь отдышаться. – Разубеждать его не будем. Ему такое поведение очень идёт. Но только человек на самом деле после прохода через портал может стать оборотнем. Ты уверен, что он им не станет.
– Точно. Если бы он им стал Эндан, Фиона или я почувствовали лёгкую магическую вспышку. А сейчас просто сработала ловушка разума, я рассказал ему симптомы, а он их начал в себе искать, а после поверил, отсюда и изменения в поведении. Всё равно, что прочитать книгу о болезнях.
Подождав Люка, который старательно доедал кусок мяса, они двинулись в путь. Лестница оказалась изумительной, с подобной магией ни одному представителю группы не приходилось видеть. Ты вставал на ступеньку, а она летела вверх или вниз в зависимости от твоего желания. Эти ступени отнесли их на самый верх, в отсек наиопаснейших существ.
В отсеке наиопаснейших существ, в одиночных камерах сидели те, кто творили ужасные дела во имя своей великой цели. Кто-то религиозный фанатик, кто-то руководитель восстания, кто-то безумный учёный-кудесник. Именно в одной из таких камер некоторое время назад жил Назурукт. Но их целью не был организатор заурядного восстания или помешенный экспериментатор, нет, они искали самого опасного эльфа за всю историю Яузы.
Они шли по мрачным и сырым коридорам, которые совсем недавно были прибраны местной уборщицей. Сбоку от них были деревянные дубовые двери, за которыми закованными в колодки сидели преступники. Фалкон уже не рвался посмотреть на каждого из них, ведь здесь заключённые были куда более разношёрстными, чем в тех. Вид некоторых был настолько ужасен, что начинаешь думать, что ты попал в кошмарный сон.
Вот они подошли к нужной двери. Это была такая же дверь, как и в остальных камерах с таким же окошком и такой же решёткой, в которое заглянул Люк, будучи первым подошедшим к камере. В тёмном помещении висел закованный в цепи эльф, он висел, не подавая ни малейших признаков жизни.
– Кто это? – спросил Люк, пропуская вперёд остальных.
– Это Китекин, – сказал Атикин, – Величайшая катастрофа эльфов, перворождённый. По легендам он был первым эльфом, которого создали боги. Кто же знал, что он окажется ещё и величайшей ошибкой…
Легенда гласит, что Люм Гирриро, бог сотворивший Яузу, решил создать на ней разумную жизнь. Он долго думал, каким должен быть первый житель, но в итоге понял, что идеального варианта нет. Тогда он создал трёх живых существ, для опробования своих сил.
Первый был зелёный королевский дракон. Это было гигантское создание с безумно большим размахом крыльев, с зубами способными раздробить алмаз и с разумом, превосходящим эльфийский в сто раз.
Вторым был золотой гном. Он настоящий прародитель всех гномов, вся гномья натура отражалось в нём, будто в спокойной воде. У него была такая же тяга к золоту, такое же стремление уединиться в горах и превосходный талант кузнеца. В общем, в последующих своих экспериментах с этим народом Люм Гирриро ничего не изменил.
Третьим был Китекин, бессмертный эльф и великий кудесник, обладающий безудержной силой. Сначала Люму понравился, созданный эльф, и он даже создал других по его образу и подобию. Но Китекин не оценил эти творения и перебил их всех. Он хотел быть единственным и неповторимым абсолютно бессмертным эльфом.
Люм был в ярости, ещё никогда не встречал он того, кто осмелился бы пойти против его воли и убивать его творения. Тогда он понял, что либо Китекин будет истреблять всех эльфов, либо будет стремиться стать их королём. Но Люм не мог убить созданный им ужас, слишком привязался к нему. И придумал он план, как, не причиняя вред эльфу, дать шанс на жизнь остальным.
Люм Гиррири позвал трёх перворождённых на ужин, чтобы обсудить последующие планы. Все трое сидели в ожидании еды, но вместо блюд одного из них ждала клетка. Когда Китекин попал в ловушку, Люм лишил его безудержной магической силы. Так Китекин стал равным обычным эльфам, но сохранил своё бессмертие, которое Люм уже отказался давать остальным.
– К сожалению Китекин не успокоился и продолжил убивать и подчинять остальных эльфов, – досказал Атикин. – Иногда он даже становился королём, но потом в одной из легенд его поймали, а кто-то даже говорит, что убили и после уже больше двух тысяч лет его никто не видел.
Да, Атикин бывал иногда забывчивым и не особо внимательным, но есть вещи, которые у него не отнять. Например, его память бывает даже очень хорошей, это ведь нечто потрясающее! Прослушав легенду пару раз за жизнь, он сразу мог её рассказать почти наизусть, и в отличие от остальных, он даже спустя год сможет её рассказать, почти ничего не поменяв.
– Ты сказал, что Китекина стало отличать только бессмертие, – сказал Фалкон. – Но мне казалось, что все эльфы живут вечно? Кроме тех случаев, когда их убивают или смерть наступает из-за болезни.
– Это не совсем так, – ответил Атикин. – Да мы можем прожить несколько тысячелетий, но это не делает нас бессмертными. Просто остальные живут слишком мало, чтобы увидеть нашу старость.
Люк не вникал в их разговор, его больше интересовал Китекин. Очень тощий эльф в старой ветхой одежде весел в цепях, закрыв глаза. Создавалось ощущение, что пленник уже мёртв несколько дней, только запаха не источал.
Вдруг в тёмной камере загорелись зелёные глаза. Они смотрели прямо на Люка, он чувствовал, как этот взгляд копался в нём, будто что-то искал. Затем Китекин посмотрел клонизатору в глаза и сказал нечто, ни кем не услышанное.
Люк потянулся к скважине и вставил спицу в неё, которая появилась в его руке из неоткуда. Потом он решил повернуть ручку двери…
– Люк, что ты делаешь? – спросил Фалкон.
Люк очнулся, будто спящий на которого колодезную воду из ведра выплеснули. Он помнил, как смотрел в глаза Китекина, а потом его будто вышвырнули из собственного тела, на этом воспоминания обрываются.
– Я же только что говорил, насколько он опасен! Не трогайте дверь! – кричал Атикин, – Ты мог сейчас нарушить хрупкое равновесие, баланс, между тюрьмой и Китекином! Если ты его нарушил, он сможет выбраться!
Атикин посмотрел в окошко. Китекин висел, как висел, ничего не поменялось, даже глаза были закрыты. Принц спокойно выдохнул.
– Но, кажется, пронесло… – тихо и более-менее спокойно сказал принц, – Ну, зачем ты это делал?
Люк недолго подумал. Ему очень не хотелось рассказывать, как он смотрел в глаза Китекину, а потом оказался будто в трансе, поэтому…
– Да ладно, он же висит там уже несколько сотен лет с момента постройки тюрьмы, что он может! К тому же мы не можем быть до конца быть уверенными, что это он.
Фалкон ещё раз взглянул на картинку с вырезки Атикина и на висящее тело.
– Ну, это точно тот эльф, который изображён на картинке, даже не постарел ни на день, – сказал Фалкон. – До сих пор не могу поверить, что он реален.
– Да, мне тоже не вериться, – произнёс Атикин.
Лишь Люк, который лишь тут впервые услышал легенду о Китекине, не видел здесь какую-то странность, он и так уже не верил в то, что этот день не сон. Он с самого утра в этом сомневался, но после взбодряющего отключения от бытия, его сомнения лишь усилились.
Эндан стоял, прислонившись к стене, и ждал. Ждал он, конечно, трёх первопроходцев тюрьмы Лориэль, которые явно потеряли счёт времени, так как их полтора часа были уже на исходе, а сам архимаг даже успел подписать все необходимые документы, теперь их оставалось только зафиксировать, чем Экдык пожелал заняться самостоятельно. Когда они появились в поле его зрения, Эндан облегчённо вздохнул.
– Где вы ходите? – спросил Эндан. – С документацией почти покончено, нас скоро отправят в Первое гномье царство.
– Так ходили осматривать тюрьму. Интересно же посмотреть на уголовников отбывающих срок, – сказал Фалкон, первым прошедший в тот коридор, где они ожидали отправления.
– А не хочешь ли ты посмотреть на других отъявленных преступников, – говорил Эндан. – Мы сейчас отправимся в горы Лариона, тебе надо будет их только пересечь и вот ты уже в Загорье. Знаешь сколько там таких?! Целые тысячи, ещё с королевских времён и Второго царства вампиров.
Но Фалкон уже его не слышал, он был погружён в поиски. Вроде бы с момента когда они ушли ничего не изменилось, но это было обманчивое впечатление, ведь одного члена команды не хватало.
– А где Ква? – спросил Фалкон.
– Откуда я знаю?! – рассержено ответил архимаг, – Она, как и вы ушла, ничего не сказала, просто взяла и ушла
Вдруг в нескольких коридорах от этого места раздался крик Ква, но не радостный, а призывающий на помощь. Фалкон быстро достал палочку и побежал на звук, вслед за ним кинулись и остальные. Только начальник тюрьмы не обратил на возглас никакого внимания, он как сидел, работал с документацией, так и продолжил.
Добежав до места, Фалкон увидел то, что не смогло бы вырисовать его воображение даже в кошмарном сне. Прижав к горлу Ква её же кинжал, в коридоре стоял Китекин. Он улыбался. Давно эльф хотел сбежать из тюрьмы, но ни разу не было возможности это сделать.
– Ты?! – сказал Атикин, – Но как?
Китекин всмотрелся в лицо спрашивающего, и уже не только рот его улыбался, но и глаза.
– О, представитель древнейших эльфийский семей, чьи предки имеют своё высокое положение ещё с времён меня, – произнёс Китекин, попытавшись слегка поклониться, но так, чтобы Ква не смогла выбраться из его захвата. – Я должен за свободу поблагодарить вас, вас троих, – он указал кинжалом на Атикина, Фалкона и Люка, – Если бы вы ко мне не заглянули, неизвестно, сколько бы я ещё провёл в этой камере.
– Как ты выбрался? – спросил Пэйбл, который вдруг на подсознательном уровне понял, кто стоит перед ним. – Ни один из них не выпустил бы тебя, заключённого на вечное пребывание в тюрьме.
– Молчи, плебей, когда говорят господа! – прикрикнул Китекин. – Этим ничтожеством только что был задан вопрос, на который я и без него бы ответил. Конечно, никто бы не выпустил меня добровольно, но под действием магии…
– Тебя ведь лишили магической силы тысячи лет назад, – сказал оскорблённый Норкус, жаждавший отыграться. – Если, конечно, ты это действительно Он.
– Никто меня не лишал магии и никогда!!! – крикнул эльф, – Люм лишь отнял их безграничность! Он дал вам глупцам шанс на победу, но сейчас всё по другому, вы лишь отблеск эльфийского величия. Вы скорее люди, чем эльфы. А раздавить людей крайне простое занятее, – он провёл кинжалом по шее Ква. – Откройте портал на Яузу в любой уголок, но только если попытаетесь мне помешать уйти… – он повёл плечами. – Вы не совсем глупы, сами понимаете.
Эндан толком не слышал речь Китекина, его очень сильно поразило само существование эльфа, зацикленного на превосходстве своей личности и всей расы, пусть он и выстраивал его лишь на убийстве не верных. Ведь Китекин, как и Палава-Киви, был всего лишь мифом, но если существование каменных колоссов, он ещё мог хоть как-то оспаривать, то Китекина здесь видели все.
Фиона подошла к столу стража, труп которого уже лежал на полу, и пролистала какую-то книгу. Потом она встала рядом с порталом и приложила одну из металлических карт. Она была уже готова выводить код, как начал говорить Эндан.
– Нет, ты не уйдёшь отсюда, – твёрдо сказал он.
Китекин слегка надавил на горло Ква кинжалом. Несколько капель жёлтой крови потекли по кинжалу. Китекин продолжал улыбаться
– Эндан, но ведь он не блефует, он её на самом деле убьёт, – испугано сказала Фиона.
– А сколько погибнет, если мы его отпустим, – ответил Эндан, – Лучше смерть одного товарища, чем тысячи мёртвых. Нет, я уже всё обдумал ещё несколько лет назад.
– Но мы не будем знакомы с теми тысячами, а её мы знаем. Её доверили тебе! – продолжала Фиона, стараясь переубедить своего учителя.
– И тем не менее они будут. И среди них могут быть те, у кого будут дети! Или даже сами дети! Сколько жизней будет загублено, если мы его отпустим?!
