Юрий Краков
Магическая вспышка
– А что может быть с ним не так? – спросил Бен.
– Фалкон уверен, что Энейн не совсем тот за кого себя выдаёт, – пояснила Ква.
– Чепуха какая-то!
– Ты сначала послушай, а потом высказывайся! – сказал Фалкон. – Энейн привёл нас туда, откуда выбраться почти невозможно, с одной стороны гоблины, с другой тролли. Также он взял с собой одного лишь Эндана, а насколько я понял у них не лучшие взаимоотношения, и отправился к троллям, откуда говорят, никто не возвращался. Также он знает про Палава-Киви, а значит ему знаком либо Убийца, либо Айден здесь уже был и поведал ему эту историю…
– Либо про них рассказал сам Эндан, когда ты не слышал.
– Ты хочешь сказать, он работает на Убийцу? – перебила Фиона.
– Уу-у-у! – раздалось позади, а следом какое-то почёсывание
– Не уверен, он может просто за что-то мстить Эндану или помогать Айдену. Иными словами он не обзан работать на Убийцу, чтобы подставить нас, – ответил Фалкон. – И последнее моё доказательство, что это ловушка кроется в тексте таблички. Там говориться, что в храме уже ничего нет, а значит и рубина Рубинокса там быть не может.
– И всё равно, я не верю, – сказал Бен.
Вдруг в храме раздался грохот, как от обвала. Этот звук сумел даже отвлечь Люка от очень важного дела, поэтому, скорее всего его услышали и гоблины с троллями.
– А вот это, я думаю, разбило уже все сомнения.
Глава 15
Громкий рёв разнёсся по пещере. Никогда прежде Эндан не слышал ничего подобного. Этот звук не был похож на вопль орды гоблинов или на медвежий рык. Нет, он был другим, рёв был громким, пустым и неживым.
Вдруг рубин в руках Эндана потемнел, зашуршал и выпрыгнул из ладони на доску откуда его взяли.
– Тролли! – воскликнул Эндан. – Где рубин, Энейн?
– А ты так и не догадался?! – сказал Энейн. – Не понимаю, почему дедушка и родители были так уверены в твоём превосходстве. Тебе было дано всё: достойное образование, любые твои капризы всегда исполнялись, поощрались все твои увлечения. Даже на твои проступки всегда закрывали глаза! Но ты пренебрёг всем этим, когда я не получал даже крохи от данного тебе! Почему решили, что избранный ты, хотя по закону жанра третий сын волшебный герой и победитель! Ты третий ребёнок, Эндан, но не третий сын. Третий сын – я!
– А рубин здесь, – сказал Энейн, указав на золотую сферу.
Эндан потянулся за посохом, но его уже не было на прежнем месте.
– С посохом, и владея магией, ты достаточно легко справишься с троллями, идущими сюда за одним из своих потомков, – произнёс Энейн. – Попробуй победить их без него.
– А теперь прощай, брат, – сказал маг.
Энейн повернулся и за шагал в обратную сторону, и когда он сделал пару шагов, за его стеной обрушилась пещера…
– Сейчас я превращусь в волка и раздеру его на мелкие кусочки!
Каждый как мог, готовился к битве. Фиона с Фалконом перебирали в голове все известные им заклинания, Бен и Спайк обнажили мечи – пещеры слишком малы для битвы драконов, – Атикин навёл лук на вход в старинные развалины, Ква и Налли готовы были исполнить любой приказ Фалкона, а Люк ждал превращения. Лишь Норкус постарался отдалиться ото всех и не мешать, так как сам уже давно решил, что он не годиться для битв
Внезапно из одного пещерного прохода донеслись протяжные высокие крики, смешанные с воплями. Сами по себе эти звуки не тихие, а эхо их только усиливало. Когда голоса приутихли, стал слышен топот сотен ног, приближающихся сюда.
– Гоблины, – сказала Фиона, – они уже бегут к нам.
Все молчали. С одной стороны тролли и маг, с другой орда гоблинов, и никто не знал, что делать. Даже у самого маленького отряда должен быть предводитель, который скажет, что надо делать, а их лидера с ними не было. В минуты, когда отряд находится без командира, есть два варианта будущего: первый, все погибнут, второй, найдётся один, кто возьмёт бремя командующего на себя. Этот один здесь и возник.
– Не отвлекаться! – воскликнул Фалкон. – Гоблинам до нас ещё далеко, а Энейн может появиться в любое мгновение.
– Даже раньше, чем ты думаешь, Фалкон Пашкович, – раздался ледяной голос.
Из пещеры вышел Энейн. Вышел спокойно, будто ничего не произошло, а здесь никто ничего не слышал.
– Энейн, где рубин и Эндан? – спросил Бен.
Энейн повернулся и указал на пещеру.
– А сейчас опустите оружие и позвольте мне уйти, – сказал Энейн.
Однако никто его не послушался. Все как стояли на своих местах готовые к бою так и продолжали стоять. Даже Атикин уже натянувший тетиву не шелохнулся, он стоял ровно и сдерживал свои руки, чтобы не отпустить, потому что на самом деле ему стрелять не очень-то и хотелось, ведь одно дело стрелять из засады по незнакомым тебе людям и другое стоять напротив своей цели, которая по совместительству является братом твоего друга. Это и отличает хорошего солдата, он не колеблется в таких случаях.
– Что ж вам же хуже.
Внезапная вспышка ослепила всех членов команды, но больше всего досталось Фионе. Кожа вампира сохнет под действием магического света и в результате разрушается и чем больше этих лучей, и чем они сильнее, тем хуже для вампира. Поэтому когда всех просто ослепило на время, Фиона с грохотом рухнула на землю и съёжилась, крича в агонии.
Быстрее всего от действия вспышки оправился Фалкон, ему удалось разглядеть фигуру Энейна, улетающую в один из лунных просветов.
И тогда перед Фалконом встал вопрос, с которым встречается каждый воин и руководитель армии или отряда. Ему надо было решить остаться с отрядом или погнаться за противником. Именно от подобного выбора, сделанного в такой момент, обычно зависят последующие решения и судьба человека. Фалкон посмотрел на Ква, которой как и Фионе было тяжко, ведь вспышка света буквально испарила её тонкий слой слизи и теперь в её организме началось обезвоживание. И ведь он обещал ей быть рядом, но и Энейна отпускать было нельзя.
Фалкон очень быстро достал из одного из своих карманов остатки зелья силы, что хранились у него ещё с Магграда и быстро вылил их на кожу Ква. Он знал, что это должно сработать, пусть и через пару минут.
– Ищите другой проход в пещеру к Эндану! – крикнул Фалкон в надежде, что его хоть кто-то всё же услышал и полетел вслед за Энейном.
Его слова разлетелись по пещере с не самым сильным, но с достаточным эхом. Возможно, они даже долетели до дальних ущелий, но утихли слова с той же скоростью, что и разнеслись.
Когда большинство путников оправились от вспышки магического света, ни Фалкона, ни Энейна уже не было.
– Что он сказал? – спросил Бен.
– Кажется, попросил нас найти выход из этих пещер, – отряхиваясь от пещерной пыли, ответил Норкус.
– Я их сейчас догоню и спрошу, – произнёс Люк.
Люк стоял под светом лун с закрытыми глазами и пытался стать оборотнем. Внешне эти его попытки выглядели как лёгкие судороги психически не здорового человека (ну, или кого-либо другого существа), уверенного в своём волчьем происхождении, но в его голове творилось нечто невероятное.
В голове Люка умещалось с десяток мыслей, и каждая не зависела от другой. Одна требовала ногти превратить в длинные острые когти, другая наполнить глаза кровью. Третья обращалась ко всему организму, желая отрастить волчью шерсть. Четвёртое…
– Ты… не… оборотень… – с трудом сказала Фиона.
Она еле-еле села, опираясь на плечо Ква, что старательно растирала слизь, которая образовалась на том месте, куда Фалкон выплеснул остатки зелья. Фиона же выглядела, будто после какой-то суровой болезни. Её и без того белая кожа стала ещё белее, а в некоторых местах даже засохла. Её глаза стали красными как у загорского волка40, а часть волос стала похожа на солому.
– Фалкону удалось повлиять на твоё сознание так… чтобы и как бы подшутить над тобой и не быть к этому причастным… Ловушка сознания… – проговорила весьма невнятно Фиона.
И тут до Люка дошло, что ни Фалкон, ни кто-либо другой не говорил, что он станет оборотнем. Он сам, услышав все симптомы, убедил себя в этом. Во всём виновата человеческая натура. Здесь, как и с любой болезнью, человек сравнивает чувства больного со своими и находит у себя все признаки заболевания. Поэтому большинству людей противопоказано читать книги о разных болезнях, а те кто не поддаются этому свойству, чаще всего становятся врачами.
Вдруг из глубин коридоров начал раздаваться топот сотен и тысяч ног. Звук нарастал, и создавалось ощущение, будто он шёл отовсюду. Помимо топота ног были слышны крики, возгласы, похожие на боевые кличи орков, только голоса были на несколько тонов выше. "Гоблины!" – проскользнуло в разуме Бена.
– Повторите, что там сказал Фалкон, – произнёс Люк, вернувшийся из мира мыслей.
– Искать другой выход из пещеры, – уже не так уверено и с лёгкой окраской страха сказал Пэйбл.
– Так давайте послушаем этого умного юношу, – Люк повернулся к Бену. – Ты явно не ошибся в нём.
И вот все по непонятным причинам двинулись за Люком в один из пещерных ходов. Двигались они быстро, переходя из коридора в коридор, но крики и топот только усиливались.
Весь путь Ква, Фиона и Бен, решивший помочь своим спутницам, отставали. Переизбыток магического света так сильно истощил девушек, что она едва ли могла говорить. Свои оставшиеся силы Фиона направляла на сохранение координации, но на ходьбу у неё энергии не оставалось.
Люк сворачивал из одного коридора в другой, но топот становился лишь сильнее.
Путники пробегали мимо древнейших пещер, красивых пещерных озёр, древних росписей неизвестного происхождения, не обращая на всю прелесть туннелей никакого внимания. В некоторых местах любой гном-рудокоп остановился бы, невзирая на опасность, и стал исследовать местные руды. Каждый истинный любитель истории зарисовывал бы и рассуждал бы о найденных рисунках, даже понимая, что все его мысли отображённые на бумаге исчезнут в желудках преследователей. Но путники, бежавшие по этим пещерам сейчас, не были историками, рудокопами или даже исследователями пещер, поэтому они, не замечая всего, продолжали бежать.
И вот Люк увидел крохотный свет в одном из туннелей.
– Скорей туда! – крикнул Люк. – Выход уже совсем рядом! Быстрее, быстрее!
Но тут у Фионы кончились последние силы, и она не смогла даже сохранять координацию и упала без сознания. Бен больше не мог в одиночку нести девушку и помогать идти Ква. Увидев это, Люк слегка раздражённый состоянием Фионы подбежал к Бену и Ква, он взял вампира на руки и сказал всем двигаться быстрее. И неся Фиону на руках, старался сам идти ровно, чтобы не свалится где-нибудь на радость орде, преследующей их.
Как только они завернули в туннель, в который их вёл Люк, раздался глухой удар, и наступила темнота.
Эндан висел на сталактите и размышлял о вечном. Может, конечно, не совсем о вечном, но думать надо было сейчас, поскольку другого времени могло и не быть.
Пять злых взрослых троллей сидели и ждали, когда же вор, похитивший их ребёнка, слезет и ответит за свои преступления перед советом троллей. Суд троллей, конечно, не самый гуманный, но достаточно справедливый с точки зрения нецивилизованной природы. Любое преступление против троллей – смерть, подозрение в преступлении против троллей – смерть…
Сами по себе тролли не самые разумные создания Яузы, но они стоят по уровню развития выше животных, что уже говорит о многом. У них есть своя речь, примитивная, но есть. А ещё сплочённость и чувство ответственности за детей в троллях развито намного лучше, чем у людей. Согласитесь, не каждый человек будет помогать незнакомцу или решит ценной своей жизни спасти ребёнка. Хотя, возможно, если бы люди были размером как два огромных медведя и сделанными из камня, то они бы тоже так поступали.
Вечное, о котором думал Эндан, включало в себя мысли о попытке улизнуть, об ошибке, совершённой им, решив довериться Энейну, о судьбе товарищей и о вечном. Впоследствии архимаг хотел бы расписать свои мысли, крутившиеся у него в голове, в своих мемуарах, но для этого для начала следовала бы выжить.
"Спрыгнуть или не спрыгнуть вот в чём вопрос… Если я спрыгну, что я потеряю? Жизнь. А если я останусь висеть? Силы постепенно покинут меня, и я всё равно упаду. А может ли мне помочь магия? Я могу полететь отсюда к выходу, но при сужении прохода тролли разорвут меня на части. А есть ли в моём арсенале заклинания разрушающие камень? Нет на такое способны лишь хаосники, да и посоха у меня с собой нет. Эх…"
Ещё в тринадцать лет Эндан потерял способность творить магию без палочки или посоха, потому всегда старался держать его при себе. Учась в школе магии, он решил проверить слухи о потайных ходах, которые вели в подземные тоннели, проведённые во все концы Магграда. Эндану даже удалось их найти и спустится в глубинные коридоры, но в то, что произошло дальше, отказывались верить все кроме магистра Шуалтыша.
Спустившись в туннели, Эндан увидел кудесника в самом рассвете сил, который ходил вокруг красного светящегося камня, приговаривая что-то. Когда кудесник ушёл, юный архимаг подобрался поближе к каменной глыбе и начал пристально рассматривать его.
Сначала Эндан просто рассматривал его как нечто новое, неизученное, но как это всегда и бывает это новое нужно обязательно потрогать. Как только будущий архимаг коснулся красного камня, глыба вспыхнула с новой силой. Вся сила магии прошла сквозь Эндана вместе с лучами света, излучаемыми камнем. Ничто не способно выдержать такое количество магической энергии, но архимаг выжил и даже сумел самостоятельно выбраться из пещер, правда, не целиком. Рука, которой Эндан дотронулся до красного камня, превратилась в пепел, будто её никогда и не было. Но ощущения безудержной боли ещё долгое время сопровождало юного архимага.
Когда юноша выбрался из тоннелей, он заперся в одной из каморок и просидел там всю ночь. Эндан давно заметил, что любая рана на его теле, кроме шрама на лбу, очень быстро затягивается. Тогда же он тоже надеялся, что его лечебное свойство ему не изменит. Так и произошло, рука за ночь отросла и ничем не отличалась от предыдущей, но связь с магическими лучами была почти полностью утеряна.
Однако сейчас Эндана куда сильнее беспокоили тролли. Они продолжали ходить и сидеть под сталактитом. Один из них, самый большой, начинал разрушать землю под собой. Как известно, у троллей терпения всегда было мало, и чем больше тролль, тем меньше у него терпения. И вот терпение это то, что гиганту не хватало.
Большой тролль начал ходить с места на место, злится, и пытаться допрыгнуть до Эндана. Остальные тролли испугались злости гиганта, а ещё больше их напугал грохот, издаваемый от ударов каменной конечности о стены пещеры.
Звуковые волны, расходившиеся от ударов тролля гиганта, замедляли и лишали сил всех, кто попадал под их действие, и Эндан не стал исключением. Силы покидали юного архимага, а он потихоньку склонялся ко сну.
Вдруг, когда Эндана уже покинули силы, и руки были готовы разжаться, в пещеру вошёл человек закутанный в серый балахон. Каждый его очередной шаг сопровождался распусканием цветов и ростом травы. Тролли, не зная, что происходит, медленно отходили назад, но один из них не был согласен терпеть такое наглое вторжение. Гигант со всей накопленной злостью бросился на человека. Обычно встреча тролля и человека заканчивается абсолютно иначе.
Подбежав к незнакомцу, тролль остановился и замер. В течение нескольких секунд гигант покрылся серой коркой и развалился. Увидев это, оставшиеся тролли быстро кинулись наутёк.
И тут силы у Эндана кончились.
Ночное небо, которое ещё совсем недавно было я ясным настолько, что даже безумно маленькие звёзды были видны также чётко, как и луны, заволоклось тучами. Воздух был душен, как перед сильной грозой. Вся природа гор застыла. Ни хищной птицы, ни стрекочущих насекомых, никого не было. Лишь ветер, нагоняющий тучи, завывал среди гор и ущелий.
Фалкон приземлился у одного из больших валунов, дальше лететь он не мог. Ни один кудесник не пережил бы ночной полёт в грозу, и Фалкон это понимал.
Вдали – может и не такой уж дальней, но чёрно-серые тучи, заполонив небо, сделали восприятие мира именно таким, виднелось ущелье. Кудесник не был уверен, там ли находиться тот кого он ищет, но только отправившись туда можно было получить ответ на вопрос.
Идти Фалкону приходилось на ощупь, даже его острое зрение не могло бы ему помочь в борьбе с ветром, который так и норовил запустить какую-нибудь веточку или камушек в глаза кудеснику.
Подойдя ближе к ущелью, Фалкон увидел как Энейн, отложив оба посоха, свой и Эндана, прислонившись к гигантскому валуну, рассматривал заветный рубин. Золотая оболочка валялась неподалёку.
Фалкон достал волшебную палочку и двинулся к Энейну.
Внезапно с туч сильно и быстро полился дождь, ветер усилился настолько, что ветки редких деревьев ломались, а кустарники с корнями вырывались и улетали вдаль.
– Энейн! Отдай мне рубин! Немедленно! – крикнул Фалкон.
Энейн обернулся и осмотрел Фалкона. С самого начало маг видел в ровеснике не противника, а простого замкнутого и загадочного паренька, бедного по происхождению и не способного противостоять ему.
– Надо сказать, я впечатлён. Думал, тебе не удастся угнаться за мной. Но видимо я ошибался, – говорил Энейн. Кудеснику приходилось говорить громче, чем обычно, что бы сквозь дождь его слова оставались слышны. – К сожалению, рубин отдать тебе я не могу, мне самому он нужен.
– Энейн, ты негодяй! Ты бросил брата своего там, в пещере и засыпал! Отдай кристалл или мне придётся биться с тобой! – кричал Фалкон.
Энейн непонимающе взглянул на Фалкона. Какой-то паренёк с волшебной палочкой бросает вызов ему, представителю рода Миценгейтов. Энейн спрятал рубин в сумку и взялся за свой посох.
– Ну, попробуй, Фалкон Пошкович, если ты не трус.
Вдруг молния сверкнула у ущелья, и гром прогрохотал, но ни один из воинов не обратил на это никакого внимания. Фалкон пытался вобрать в себя как можно больше магической энергии и одновременно с этим продумать стратегию боя.
– Веакен41, – очень тихо сказал Фалкон.
Как только слово соскользнуло с его губ, часть энергии накопленной в нём перешла из руки в волшебную палочку, а потом чёрным сгустком материи направилось на противника.
Энейн, успев проследить за ходом палочки, что-то прошептал и ударил посохом о землю. В тот же миг от его посоха разошлись лучи, растворившие всю магию, которая попала под их действие.
– Ве-ак-ен, – произнёс Энейн. – Так ты, Фалкон, – некромант. Прям как Эндан когда-то. Но Эндан проиграл мне даже будучи архимагом, что же будет с тобой?
Фалкон ничего не ответил, он выжидал, высматривал хоть что-нибудь, способное исправить сложившуюся ситуацию.
Энейн ждал атаки Фалкона, а Фалкон нападения Энейна. Ни один из них не хотел делать первый шаг, да начало уже было положено, и каждый догадывался, что можно ожидать от другого. Но это же было и прелюдией боя, лишь теперь они могли провести истинный поединок кудесников, противопоставляя свои заклинания заклинаниям противника.
Вдруг Фалкон заметил крохотные разряды молний рядом с остатками золотой оболочки. Теперь в голове кудесника созрел достойный план победы, но удача его зависит только от хода Энейна.
– Ледяная молния, – воскликнул Энейн. Кричать заклинание, которое хочешь применить, всегда было достаточно глупой затеей, это всё равно, что делится с врагом своими планами по захвату мира, разъясняя, как работает тот или иной механизм и как его остановить. Но Энейну нравилось выкрикивать названия заклинаний при атаке, такой возглас давал ему некую уверенность в себе, к тому же в легендах всегда так поступали.
Магический хрустальный шар, приделанный к посоху Энейна, наполнился бело-голубыми линиями, соединяющимися в единую материю. Как только они закончили своё образование, из шара в направлении Фалкона устремилась молния, замораживающая всё на своём пути.
Фалкон вздохнул. У него была только одна попытка, единственный шанс. Упустить его означало умереть в лучшем случае, в худшем предстать перед всеми проигравшим.
Вдруг Фалкон поднял палочку к небу и, тихо сказав что-то себе, начал вбирать всю энергию. Энергия, которую он вбирал в себя через палочку, была не только магической, но электрической. Все молнии попадали не в одиноко стоящие деревья, а в палочку, поднятую к небу, но с ней ничего не случалось. В неё же устремилась и ледяная молния.
Спустя несколько секунд, глаза Фалкона горели сине-жёлтым светом, но при этом были мертвенно ледяными, будто лёд на зимней реке.
Палочка, которая недавно собирала молнии в небе, теперь была угрожающе направлена на Энейна. Энейн был в страшнейшем испуге, весь его расчёт касательно магии Фалкона и его способностей оказался не верным. Он думал, что Фалкон просто некромант, а он оказался…
– Природа…
В этот самый момент из палочки вылетели все те молнии, которые в себя вобрал Фалкон, включая ледяную. За пару мгновений сверх-молния долетела до Энейна, но она ударилане в него, а в маленький кусочек позолоченной оболочки, лежавший у его ног. Затем заряд от одного кусочка металла переходил на другой по самому короткому пути, через мага. Энейна, поражённого молниями, бросало из стороны в сторону, а голова его так заболела, что он не заметил падение рубина и пропасть в которую шагнул.
Ударила молния.
Гром, который разнёсся среди гор, заглушил крик падающего мага. Дождь продолжал идти, затирая следы недавнего боя. Ветер продолжал набирать силу и метать мелкие камушки, он же и унёс золотую оболочку рубина. Он даже хотел унести и сам рубин, но Фалкон вовремя поднял его и, положив за пазуху вместе с посохом, отправился на поиски места, где можно было бы переждать грозу.
Треск полыхающих веток – это было первое, что услышал Эндан, когда очнулся.
По всему телу пробежали холодок, но из-за огня, полыхающего совсем близко, это был тёплый холод, и пронизывающая боль. Последняя обвила организм как змея и принялась сдавливать, ломать разные части тела. Казалось, у него были сломаны все кости, будто он спрыгнул с крыши замка дворца Совета. Но ведь, по сути, почти так оно и было…
Эндану начали возвращаться воспоминания о своём недавнем прошлом. Он вспомнил Энейна и его предательство, вспомнил упущенный рубин, и… троллей! А потом был свет, старик и падение, дальше темнота.
Когда к Эндану вернулась память, он постепенно стал отбирать у Тьмы своё сознание, а вместе с ним и способность анализировать. Первое, что понял архимаг, когда они вернулись, это огонь. Недалеко от него горел огонь, Эндан его чувствовал, но посмотреть было страшно. Следующая мысль в голове архимага говорила: «Боятся нечего. Огонь разжёг твой спаситель, повернись и поблагодари его», – но вторая, первородная, шептала другое: «Беги! Беги что есть мочи! Вероятнее всего он убьёт тебя и зажарит! Беги!».
Эндан не знал, какая из мыслей ближе к истине, поэтому решил пойти своим путём.Архимаг отчётливо помнил, что, несмотря на потерю своего главного оружия посоха, он не был безоружен на момент встречи с троллями. Против каменных троллей оно, может быть, и было бесполезно, но сейчас…
Не открывая глаз и даже почти не дыша, Эндан аккуратными движениями пытался нащупать свой меч из вампирской стали, что он всю дорогу носил на всякий случай с собой. Когда же меч был у него в руках, и архимага слегка отпустила боль, раздался глухой кашель.
– Кхе-кхе… Оставь меч, сынок, он тебе не нужен. Если бы я желал твоей смерти, я бы не прогонял троллей, – прозвучал старый голос.
Эндан открыл глаза и посмотрел в сторону огня. Вначале его глаза болели, будто в каждый из них воткнули по иголке, и ничего не видели. Но вскоре боль стихла, и зрение прояснилось, и он смог увидеть своего спасителя от каменных тварей. Это был старик с бородой по пояс, сидевший у огня облокотившись на посох. Его серая поношенная мантия промокла насквозь, пока он собирал ветки, чтобы привести Эндана в порядок.
– Испей из котла, малой, и вся боль из тебя как миленькая уйдёт, – раздался добрый голос старика.
Эндан подполз к огню, над которым висел котёл и, взяв ковш из рук старика, зачерпнул из него. Жидкость была тянущейся, неоднородной, чем-то напоминала болотную слизь, а на вкус была ещё хуже, чем на вид. Вдруг, у Эндана из подсознания выскочила детская мысль: «А не хотят ли его отравить этим мерзким лекарством?». Многие, будучи ребёнком, заболев, задавались подобным вопросом, но повзрослев, начали принимать горькие противные лекарства как должное, особо не задумываясь о вкусе и виде. Здесь ситуация сложилась почти также, архимаг выпил отвар, не произнеся и слова, но мимика его лица объясняла все его чувства.
Всё дело в том, что Эндан не помнил, как болел в детстве. Побитые руки, колени, ломаные кости, хоть и быстро срастающиеся, всё было, кроме болезней. Возможно, были и они, но он этого не помнит. Поэтому архимаг так и не смог принять горечь лекарств как нечто естественное, но сказать об этом возраст уже не позволял.
– Кто Вы? – спросил Эндан.
– Хороший вопрос, Эндан, – непринуждённо, словно знал Эндана всю жизнь, произнёс старик. – Я – Адведь, ДУХ…
– Дух… Также как Дух, что был сыном Юсмина, первого короля магии?
– Ошибка истории, – тихо сказал Адведь. – Его звали не так, не Духом. Уже никто, я думаю, не скажет, как его звали. Дух было не его имя, это была его должность, звание, но для народа он стал именно им.
– Тогда, кто такие ДУХи?
– Даргхай урбхём’тю Харень. На каком-то древнем языке, не помню на каком, это означает – изгоняющий бесов. И Дух, давай продолжим его так называть, занимался этой же работой. Ты же наверняка знаешь историю битвы Духа и его брата, ведь противостояние их потомков закончилось не так уж и давно, – Эндан утвердительно кивнул головой. – Все знают эту историю, каждый знает, что Дух победил, но всё это им известно лишь со страниц учебников истории. А эти страницы умалчивают очень многое…
Вакатар, так звали брата Духа, подвергся нападению древнего как весь этот мир богу южной смерти, Дьябло. Богу нужно было тело, и он избрал на эту роль крепкого сильного кудесника.
Дух понимал, что бог – это не какое-то Грязчалы, с ним так просто не справится. Дух сделал то, что после него так никто и не сделал. Он созвал всех семерых ДУХов: Жизни, Порядка, Смерти, Хаоса, Природы, воина (правда, он скончался в этой битве не успев передать свои знания, после чего ДУХов стало шестеро) и себя, ДУХа архкора42. Вместе они бросили вызов Дьябло.
В итоге им удалось изгнать Дьябло в пустоту43, исполня обряд огр-чисть, но Вакатар умер. После его смерти и началась война Чёрных и Белых королей. И именно из этой истории становится понятно, почему Чёрные короли жили больше двухсот пятидесяти лет, божье наследие. Кхе-кхе, – прокашлял Адведь.
Эндан задумался. В действительности, если история, которую он только что услышал, правда то она многое объясняет. Но один вопрос, словно гром, гремел в голове у архимага: «Как узнать, что человек, стоящий перед тобой, – ДУХ? Ответ, вроде простой, тот, кто изгоняет грязчалов, должен видеть, знать и чувствовать больше других. Но тогда…». Вдруг последний кусок мозаики нашёл своё место у него в мыслях. Доказательством было то, на что вначале Эндан обратил внимание, но после рассказа быстро забылось. Имя. Его имя. Откуда бы он знал его имя, если бы не видел сквозь рутину.
А потом зелье. Эндан никогда ещё не видел таких зелий, которые помогают за пару минут. И посох у старика был не обычным, резным. Создавалось ощущение, что этой вещи уже не одна тысяча лет. А может так оно и есть. Магическое поле вокруг Адведя подтверждала слова так называемого ДУХа. Оно было сильным для старика. Нет, конечно, магистр Шуалтыш тоже имел сильное магическое поле, но даже у него признанного величайшим из кудесников оно было слабее.
– А кто Вы в этой иерархии ДУХов? – спросил Эндан.
– Я занимаю туже позицию, что и Дух. Я – архкор.
Тут архимаг слегка огорчился. Он всё больше понимал, несмотря на то, что он хоть и является могущественным кудесником, едва ли он входит в пятёрку сильнейших. На первом месте наверняка мастер Шуалтыш, на втором – Адведь, на третьем – магистр Архилус, будучи архимагом. Остаётся лишь четвёртое и пятое. Конечно, он может претендовать на одно из них, но ведь помимо него есть ещё пяток архимагов, среди которых и Убийца, расправившийся с ним и его командой как нечего делать. Возможно, Эндан слишком долго считал себя лучшим, и Судьба решила его наказать. Правильно говорят, всегда найдётся зверь сильнее или голоднее.
Вдруг Эндан услышал гром, и звуки дождя захватили его разум. Он подумал о друзьях, оставшихся там, за завалом, о брате, который его предал, о миссии, которую он провалил уже повторно, и ему стало так невыносимо, что даже возникло желание выбежать и спрыгнуть с этих проклятых скал.
– Не беспокойся, сынок, – произнёс старик и закашлял. – С ними всё будет хорошо, – архимаг в недоумении посмотрел на него. – Я чувствую, что они сейчас в тепле, и я уверен, что завтра, когда тучи разойдутся, вы обязательно встретитесь.
– Но где? – с надеждой в голосе спросил Эндан.
– Ишь ты! – воскликнул дед. – А я-то думал, что парни из рода Миценгейтов лучше соображают. Сам догадаешься, когда придёт время, – проговорил Адведь и снова закашлял. – А пока давай выпьем по кружке горного чая.
Громкое чавканье разлетелось по пещерам. Этот противный звук вызывал отвращение и рвоту, а запах, стоявший в туннелях, лишь усиливал это желание. Такое бы сочетание даже мертвецов подняло бы из могил, что уж говорить про живых.
Люк открыл глаза и сразу пожелал их обратно закрыть, но было уже поздно. Он увидел связанных друзей с отвращением смотревших на чавкающих. Атикину, принцу, от этого зрелища совсем стало плохо, и он отполз подальше, чтобы его не вырвало на остальных пленных на остальных. Фиона как и раньше была высушенной и мертвенно бледной. Она выглядела больной, очень больной, и Люку это не нравилось, раньше бы она после подобного удара дубиной по голове назвала бы его слабаком не умеющим держать удар или придумала бы ещё что-нибудь посерьёзней, а сейчас… нет такое её состояние ему точно не нравилось.
Голова у него всё ещё болела. Он нащупал у себя на затылке здоровенную шишку, которая так и пульсировала болью. Он со злостью стал искать тех, кто напал на них со спины. Повернув голову, Люк увидел, на что с такой неприязнью смотрели его товарищи по несчастью. Орки. Пять крупных орков поедали сырую лошадь. Они вгрызались своими острыми зубами в кровавое мясо и рвали его. По их уродливым лицам красными ручьями текла кровь, достигая подбородка, она слетала с них и окрашивала всё вокруг. Частично ошмётки лошади вместе с каплями крови долетали до пленников.
