AnaVi
Черная Принцесса: История Розы. Часть 2
– Не ангел, верно… Свет-ля-чок!..
– Ты угомонишься сегодня; или нет?.. – Рявкнул Влад. – И угомоню тебя – уже я!
– А лучше: я. Ведь если Битлджус не призовется, вместе с тайной и не Коко, придет День мертвых… в розах: ознаменовавшись тем, что «вазой» для них станет – твое о!..
– О!.. Кстати! – Переключилась София и отвлекла, неожиданно, всех: глянув сразу, к слову, и на них же, друг за другом – не зная пока: к кому именно относилась – следующая задача «по спасению». – Пока вспомнили!.. Цветы же – в воде?
– Да… – Поймал ее взгляд еще слегка нервный, но и куда более «тихий» Егор, так еще и улыбнувшись ей, вызывая почти тут же и такую же улыбку у нее. – В нашей ванной.
– А как нам их?.. Ну!.. Освободить? – Продолжила девушка, переключаясь затем, как глазами, так и речью, на все тех же двух членов Совета у камина: раз уж начали за цветы, то и не цветок может подождать; хватит же пока и того, что ее прямо-таки уже и выскребает изнутри: и явно – не шипами, снедая теперь не только плесенью, но и мхом с тиной. – Как это выглядит?.. И должно выглядеть. Может, есть какой-то список?.. «Пошаговая инструкция»… Не знаю. К реинкарнации душ в… цветы. И… «Обратно»!
– Вам нужно – будет снять «шапочки»!.. – Начала вновь первой и ангел, берясь и так же все от и сначала, чтобы растолковать и разложить все по полочкам: буквально – показывая и считая по и на пальцах. – Бутоны! «Срезать» их… Дождаться, пока души покинут их. После чего – и сжечь их!.. Стебли же – посадить в землю. И, собственно, как только будет освобожден тринадцатый дух: воткнуть их по кругу, чуть наклонив к середине-сердцевине его. Затем – приложить к этому… «солнцу» и лучами же внутрь… немного «силы»: чтобы стебли сплелись между собой, как «змеи»; ну а потом, продолжая сплетаться, чтобы дошли до «верха» и вывели вас… уже и в тот, наш мир!.. – Указала она свой правой рукой на потолок, но и имея в виду скорее, а там и точно: все то, что над и за ним, выше. – Только – будьте осторожны и очень аккуратны: с шипами!.. Не наколитесь!
– Да-да!.. Умереть – не умрете, но поболит достаточно долго и, самое-то главное, мучительно… долго, чтобы так же пострадать и даже пожалеть: о так и не произошедшем первом! – Ухмыльнулся демон и, с очередного кивка, вернул слово ангелу: – Проделать вам это придется – всем!.. Как подняться, так и спуститься! – Продолжила за-тем она и напутствовать же всех: орошая их, и не только, своим же все светом и, конечно же, знания-ми. А окружающие ее, тем временем, вполне себе – внимательно слушали: и даже еще некоторые – с раскрытыми ртами; и «внимая». – И первое-то, да, точно. А, вот, второе… Решите уже: сами. И каждый – за и для себя. Но и сделать это надо-требуемо – обязательно! – Строго, но и, в то же время спокойно-рассудительно, заметила и отметила, подметив и с акцентом, она. – Так как для суда – нужны будут все доказательства!.. Как и такие же: проходящие по делу. В том числе – и сия «лиана-баобаб»!.. – И, взмахнув уже и своей левой рукой, витиевато изобразила ее-его в воздухе, улыбаясь и смеясь затем: с собственной же еще и сказочной метафоры. – К слову, подняться и опуститься по ней-нему – вы сможете все: но и только лишь – по одному разу. Когда же спустятся и все, даже имея одного отказавшегося и оставшегося, «стебель» – пропадет: уйдя обратно в землю. Ну а новые… – и, разведя руками, покачала головой, – …сами же еще понимаете: расти уже и не будут. Тем более уже: если кто-то попытается вновь повторить «сей финт не ушами»!.. Опять же: почему? Сами уже знаете, а и не только… понимаете-принимаете.
– Поднимемся, конечно!.. – Заверила ее и за всех же еще София, взглянув на чуть и задремавшего уже отца: но и только лишь стоило же ему почувствовать ее внимательный и обращенный к и на себя-него же все взгляд, как он раскрыл уже и свой карий, глянув на нее. – Не знаю, правда, как и спустимся?.. Все ли? Но… Да. Давно я там не была. Погощу… немного! – И подмигнула ему, улыбаясь и так же мягко оглаживая его ладони. – Как думаешь, пап?.. Будешь рад: своей… блудной дочери? Одной из… И!.. Оставшейся.
– Только: не два!.. – Прохрипел он и тут же откашлялся, приводя голос в норму: после небольшой дремоты; и тут же дополняя, но и уже полным голосом. – Не номер два!
– Но – и не «один»!.. – Мазнула по Анне взглядом девушка и наткнулась, так еще почти и буквально, на серьезный взгляд Егора: за ней. Который, да, и был же, вроде бы, еще и рад; но и, в то же время, как-то и по-своему же уже раздосадован. На что уже она и покачала головой, только лишь и словив его немой вопрос: «Собирается ли она там остаться, уйдя, а там и насовсем?». И добавила, затем же еще и от себя, для уверенности обоих и обоим, беззвучно: «Нет». Получая так же после и в ответ: «Надеюсь». Соврала же, если бы ответила сначала себе, а после и ему, что: не хотела бы этого; и даже не думала. Думала. И хотела!.. Но и так же бы все соврала, спросив и перед этим: неужели и до сих пор – как были, так и есть только причины и уйти; а не появился и повод… остаться? – Мы должны будем – сходить к ней! – И вновь ее взгляд упал на отца, сменяя одну радость, от «встречи и глазами», другой. – И ты сам должен будешь показать: где!..
– Покажу, конечно!.. – Улыбнулся Сергей и даже попытался сесть: под неодобрительным взглядом Александра и взволнованным дочери. Получилось, правда, полусидя-полулежа: но он и этому был уже рад – самостоятельно. Да и спина уже затекла, как и все тело, нужно было подвигаться – хотя бы чуть-чуть, пусть уж и не совсем размяться, но и привести в тонус размякшие и отлежанные мышцы. – Тебе. И всем!.. И… Да!.. София, я понимаю, что… – И опустил свой поникший взгляд на ее правую ладонь в своих, пристыжая и виня, коря, таким образом, самого же себя. – Не лучшая сторона меня – сейчас открылась: для тебя. Но… Пожалуйста!.. – И, поджав губы, сник голосом почти до шепота. – Не ненавидь меня! И… Я знаю, что ты сейчас вновь скажешь!.. Что вовсе и не ненавидела. И что просто обижалась… Я это уже слышал!.. Как и знал! Вместе с тем, что ты и не часто все говоришь так, как оно есть; как и не часто признаешься… Только: со временем; и когда оно придет. Но и – пусть же оно, прошу, придет: сейчас! – И, мельком глянув на нее из-под полуопущенных век и через ресницы, убедившись и в том, что она спокойна и размеренна: не собирается его перебить и не чувствует ничего отрицательного, как и негативного к нему, отнял глаза от ладоней, смотря теперь в чистые и, самое-то главное, свои глаза напротив. – Все это – было: тебе же во благо; и правильно! – Сама же девушка – только лишь и сделала, что раскрыла рот, чтобы поддержать его в этом и впрямь нелегком деле, сказав, что знает и понимает, а там и принимает; как он ее вновь перебил. – Да, я все и впрямь: понимаю и принимаю! Каждый негатив – в мою же сторону; как и позитив. Сам бы – чувствовал это: будь я и не посвящен же… в это, вот, все. Банально: на твоем же все и месте. Как и потеряв… «Брата»!.. – И в отвращении передернул плечами, обратившись тут же и строго к близнецу: являясь все и первым, на момент, кто, как и в принципе, так и первым начал-заговорил с ним; да-к еще и захотел же говорить, вообще, за все это время и с ним. – Не обессудь, Андрей!.. Я нарочито – вывел дочь: вперед. За что – еще раз: прошу прощения. И более, прошлого!.. Будто же: наживку!
– Да что уж там, па, проходили!.. – Отмахнулась София, стреляя взглядом теперь уже и сама в блондина. Который в этот раз уже и сам: сначала округлил глаза и выставил ладони вперед, принимая вид «Ничего не знаю и не понимаю-принимаю»: а после – сдался и свел их, соединяя между собой; прося так же прощения, но и уже не на словах, а таким, вот, незатейливым жестом – плюсом же и ко всему тому, еще и своему, до. На что уже и она отмахнулась от него, покачав головой: так как засчитала это за шутку – еще и ранее. Но ей было приятно: отчего и не принять?.. Тем более: когда еще и с чистыми глазами.
– …и ловил тебя – на нее!.. – Продолжил затем спокойно Сергей, мимоходом переглянувшись с Александром: который же еще затем и сам своими же все и светлыми бровями поиграл – за и на тему «переглядок» уже и их детей между собой; и хитро усмехнулся. За что получил, и в ответ же все от русоволосого, его правый указательный палец и у его же губ: в знак и как символ молчания. И продолжил после этого говорить дальше, но и с улыбкой же все чуть шире, чем ранее: что у него, что и у мужчины же напротив. – Но и в свое вновь оправдание, и такую же защиту, могу уже сказать, что и только так – мог вывести тебя: на чистую воду! Как и впоследствии – отправить к Анне!.. – И кивнул головой в сторону девушки: слева же все и от себя. – В практике членов Совета такой – не первый случай! Но и явно он же, когда: вместо того, чтобы напереть напрямую – брат-близнец косит под дурака и идет «в обход»; через свою же племянницу.
– Да нет, па!.. Он-то, как раз таки, наоборот: не дурак! – Покачала головой София, обращаясь, и вслед же за отцом уже, взглядом и к Андрею. – Он мог и не подозревать, что мы его поймаем: так еще и привяжем – к этому же всему. Но мог и… подозревал, наверняка, что ты его и схватишь: рано или поздно. Сам ли. Не сам… Но и если раньше же все – он бы пошел, как и Роза с… Артемом, свидетелем. Сейчас же – уйдет с молотка: еще и с причинением вреда здоровью… и доведением до смерти. И сразу: двоим!.. – И, буквально же уже показав это и на пальцах своей же правой руки, указала затем ими и на себя с отцом. – Члену совета! И… почти что… члену совета. Кстати!.. Теперь-то я уж окончательно и бесповоротно поняла: почему ты так, да еще и легко-и-просто, согласилась со мной тогда в кладовой, Анна! – Отвернулась девушка от мужчин и взглянула на «сестру». – Сознание пусть твое и было туманным, но, вот, и подсознание… Да-да!.. Было: чистым! Ну а то же еще и… произведение искусства… в паре строк – вычистило все и окончательно!.. – Прищурилась брюнетка и осклабилась. – Ты – хотела: на мое место. Как и Андрей – на место отца. Но и оба вы, вот незадача!.. – И скосила затем свой карий взгляд обратно на мужчину, после чего вернулась им к девушке. – Пошли – через меня. И оба: проиграли. И-ро-ни-я!.. Зато: вы и, правда, «семья»! И… Не было бы правила за… детей-близнецов – я бы подумала, что ты и впрямь: дочь Андрея. «Чистокровная»!.. – И, исказив губы в усмешке, вздрогнула, не только телом, но и душой: вдруг осознав – насколько теперь и сама же ее «зеркалит». – Но и как же хорошо, что чистокровная: по тьме! Хоть и жаль, конечно, что «забила» свет. Ты бы и ангелом – могла быть: недурным.
– Зачем?.. Когда была и есть: ты! – Отмахнулась Анна, да-к и сморщившись же еще так: будто это было и «есть» – самое худшее оскорбление, как и сравнение, которое могло и поступало же, поступило и по ее же все адресу; словно бы и все то, что было до, было и куда менее, меньше и легче, чем!.. Добрее же и к ней, что ли. Подумать только!..
– И то: верно!.. – Согласилась с ней спокойно София: чего и бубнить, когда?..
– Зато и ты, да и наверняка же еще, сейчас уже и зная все, более-менее, переиграешь и все то же, что говорила и обещала мне тогда, да?.. – Усмехнулась девушка, подпирая голову левой рукой и закусывая ноготь на большом пальце правой. – Или нет?.. «Помирились» же? Ра-зоб-ра-лись!.. Неужто, он и «согласился» – на все то-это же?..
– Может быть… – Потянула брюнетка, возвращаясь мыслями в тот момент, но и ненадолго: тут же почти и одергивая себя, возвращаясь и в реальность. – Не знаю!.. Пока: не решила. Но, да, ты почти права. Хоть в этом – не изменилось. И ты все так же себе не изменяя – не изменяешься!.. Но и не «портишь»: нас. Останусь ли – там?.. – И подняла взгляд к потолку: смотря, как и ангел же все ранее, сквозь и выше. – Да. Стану ли: учеником отца?.. Нет. Второе – менее твердо: потому что, и скорее всего, какое-то время мне все-таки придется тебя и «позаменять», пап! – Погладила его ладони изнутри своей правой рукой София, чуть скребя кожу ногтями. – Хотя бы: пока ты ни восстановишься окончательно и ни сможешь самостоятельно руководить всем. Да и с твоей помощью – будет явно лучше и проще, чем с тем же все Андреем или… Розой!.. А мы – угадали, кстати! – И глянула на вздрогнувшую, от ее резкой смены не только настроения, но и темы, женщину. – Возвращаясь к нужности и важности: вас и друг для друга!.. Александра бы отмели, а там и «отменили» – в качестве моего попечителя. Прости уж, пап!.. – И мельком глянула на отца, поджав губы: получив после кивок, в легкой отмашке, и вернулась к Розе. – Стоило и моему же все уже отцу – скончаться. Так как Владом или… не Владом… кем-то из ребят – он бы и чуть ли ни насильственно: меня «обратил». Женя бы – не подошел: из-за будущей жены. Теперь, прости-те и вы! – И глянула на обоих по очереди уже и совсем расстроенно: на что уже и каждый из них улыбнулся, мол «Не бери в голову – это не твое, а ее и их». – Равно: как и будущего же ребенка. Детей!.. Слишком много: света! Слишком много, простите, и «грязи». Порча крови, не так ли? И так далее… Порча и вида! – И София, скрючившись, одернула себя, дернув и плечами. – Остаетесь – вы. И?.. А тот вариант, что и с прямым путем, мы отметаем: Андрей же все же – «пошел в обход», не дождавшись моего личного отказа; и «развенчания». Связался с Розой… Они сделали – это «древо»… смерти! – И девушка кивнула на руку Анны: невидящим сейчас, но и ненавидящим уже одновременно взглядом; после чего – вернулась им и к «паре». – Чтобы: что? Вместе забраться по нему – и вызволить Анну?.. Отправить ее – сюда. И вновь, но и уже втроем: вместе править? Андрей бы – зашел наверх: и ряды бы поменялись – по «масти» и виду. Но!.. Внизу бы – настал и был дисбаланс. Не хватало бы – демона. Если бы им стала и становлюсь я… – И брюнетку уже даже и саму, без нее, передернуло и встряхнуло: по всем фронтам. – Я, что, остаюсь опять с Розой?!.. А смысл?
– Да нужна ты мне больно!.. – Сгримасничала женщина, чуть покрутившись и попрыгав, в меру возможности и на месте, чтобы пусть хоть и чуть, но и размяться. – Как была… Так и… есть!.. Я бы – придержала это, как ты же еще и сама выразилась, «древо»: до поры до времени. Он бы – «рисовал» себе; и рисовал… Я бы – ни в чем себе не отказывала!.. А как только – его бы «превознесли», как чуть ли и ни того самого твоего-вашего же «мученика», которым… – и она злорадно усмехнулась в ее же все и лицо, громко затем же еще и рассмеявшись, – черт… была же и ты! Помнишь же… еще?.. Нет?! Но и «знаешь-то» – точно! Та же еще: хохма!.. – И если бы могла – уже и слезы бы даже утерла: для полноты картины; а так – только голову вверх забросила, будто и считывая постер какого-то кино или сериала: с потолка!.. Да-к еще и изменив голос – под стать и тем, что рекламируют бестселлеры или зазывают на их же все и премьеры. – «Как обвести вокруг пальца ангела?.. Основано на реальных событиях!». Терпела же, да, верила!.. – И опустила взгляд на Софию, оскалившись. – А кому?!.. Да и главное: зачем?
– Ближе к делу!.. – Осадила ее и сама ангел. – Вам все – зачтется, не переживайте!
– Потеря брата. Отбитая… – И улыбка Розы стала шире: когда же глаза Александра и Сергея, на пару, у́же и злее. – От рук! «Племянница»… И это – от Андрея. С моей же стороны, да, то же самое: но и с «мужем» и… дочерью. Я – опекун. Он – в членстве. Но!.. Не-дол-го! Он бы и ощутить власть-то – не успел. Что уж там: как и «зазнаться». Двух дней бы не прошло, а я бы воспользовалась этими самими… розами… по назначению – и сдала бы его: с потрохами. По факту, он же тебя – и травил!.. – И глянула на Сергея, спокойно же затем и вновь выдерживая его взгляд и напружиненную позу. – Не я! Меня и наверху-то – не было. И как же хорошо, впервые, что меня – и не пускали. Не до-пускали!.. С меня же все: как были, так и есть – все взятки… гладки. А там уж – я бы и все карты выложила. Естественно!.. В виде еще тех… «предположений». Чтобы, заодно, отвести и всякие же, всяческие подозрения: от себя. Даже, а там и тем более: какого-то и хоть даже и почти, возможного «союза» с ним! – И скривилась, готовая: если еще и не харкнуть, то уж и начать плевать-ся в сидящего рядом же все и с ней. – Общей цели и… Прочего!.. Так, и повторно же еще, причем! Но и его бы, к слову, уже не посадили – его бы и «линчевали»: во второй-то и раз. А я бы – взошла «наверх»: как единственный опекун и такой же неповторимый родственник. Ма-ть!.. – Гордо огласила она: да-к и настолько же еще и оглушающе, что и все собравшиеся затем, в большинстве же все и своем, промолчали, а в меньшинстве, вроде и самых приближенных к этой теме, несдержанно фыркнули. – Который – не только остался: но и вообще – возможный. Ведь я же еще и прохожу, как, пусть и какая-никакая, но и жена! – И Сергея повело, после же и того, как и хорошо же еще так передернуло – от этого же все и всего: но он все же стоически выдержал ее нападки и промолчал в ответ. – А это – еще один предшественник; и «наследник»! Спустя же все: кровные, единокровные и разно-кровные связи. Я бы – «поднялась» и осталась там; оставив и тебя – здесь!.. – И вновь взгляд ее ястребиных глаз был брошен на Софию. – А, вот, теперь и ты сама же – угадай: с кем?
– С Анной. Вот: почему!.. – И тут глаза уже и самой девушки широко раскрылись… в сторону «сестры»… окончательно: как и ее же все сознание и… разум – до невообразимых масштабов… давно и неправда… бессознательного. – Роза – ее? То есть!.. Она – тринадцатая и… последняя? Но!.. Как?
– Какая: «роза»? Стоп!.. Была – еще одна: «татуировка»? – Нахмурилась Карина, понимая и до-принимая, что ее посвятили по чуть-чуть и обо всем, но и не во все… вовсе. И сразу же фыркнула, только лишь и заметив: с какой гордостью – крутит и своей же все левой рукой Анна; показывая, теперь уже и точно же всем, сию «красоту».
– «Завершающая»… – Кивнула София: пребывая еще тут, но и одновременно – в какой-то своей и только ей же все и понятной, а главное знакомой прострации. – Да. Но!..
– Дурной пример – заразителен!.. А, Анна? – Теперь Роза обращалась и к дочери: с горечью; но и в то же время – все так же отчужденно. – Ты у нее еще – и соплежуйству научилась: сама того не понимая! Это – никакая не влюбленность; и не любовь! Ни первая. Ни последняя… Никакая! Угадала?.. – И оскалилась, заметив удивление уже и двух «сестер»: одновременно. – Вы – об этом же подумали, когда тебя, София, уже «накрыло»: а ее – еще нет. Те… «строчки» – не больше, чем и ее собственные же стихи. Ан-ны! А как ты, наверное, уже и сама знаешь… Да-к и не «наверное» же уже, а точно!.. Ты же у нас все же: думающая! – И названная стиснула зубы, получив словно бы и пощечину; и от боли же еще – и от нее. Так и осознав же еще до конца и затем: насколько одно и то же слово, как критика и не, может по-разному звучать – от того же и Егора, в качестве подтрунивая; и Розы – в качестве той же все и пощечины. Буквально-й!.. – И раз-думывающая! Чтобы возродить кого-то – нужно что-то и от него же самого. Причем, желательно же еще и так, чтобы это что-то… с чем-то – всегда было под рукой: у зовущего или зовущих, при-зывающих. И можно было бы, конечно, взять и какую-то ее же все вещь. Обычную!.. Но и куда проще было – заучить четверостишие: и просто повторить его затем – тринадцать раз. Чтобы пробудить – единожды: и отделить – уже и навсегда. Ну а после, по нужде и надобности, просто неожиданно произнести: всуе и… раз! И пробудить уже: навечно-всегда!.. Роза же… та, – и кивнула на руку Анны, – …всего-то лишь знаменовала собой – готовность и последней же все, не крайней, души: покинуть тело. А именно: переселиться в нее. И если бы ты, дрянь!.. – И голос ее сник – до злобного шипения. – Не выкорчевала ее сама, спугнув нас, не перенесла и ее, подумать только, на нее же и обратно, на мою же дочь, сбив систему и путь, перемешав все и вся, всех – она бы вышла из твоей руки: и завершила бы весь процесс. «План» бы – подошел к своему логическому и естественному завершению!.. Но и надо же было все же и тебе испортить – все; и здесь! – Сплюнула женщина, разойдясь уже и не на шутку. – Не только – отделить самой, «пустую» и без тела, никуда не переместив, но и отдать всю же эту тьму, мою, лишь и с частями же ее… Не полностью!.. Заперев вход – ее собственной: дополнительной и полной; окончательно! Вводить же можно – только лишь: единожды. Выводить – нельзя ни разу! Закрыв перемещение – в пустой сосуд; и обретение этому сосуду – оболочки. Она бы – переродилась: и я бы могла – ее возродить!.. – Рявкнула Роза, стуча коленями по полу: в негодовании и ярости. – Сжечь те: двенадцать. По факту, они и не котируются: если появляется – главная роза!.. Сплетаясь – со всеми линиями: жизни и смерти. Мне оставалось бы – только извлечь розу, с их неуспокоенными душами и ее последней, из тебя, оборвать лепестки снаружи, мои, со мной и моей же тьмой, сжечь их, оставив сердцевину, с семенами и сам стебель, а после!.. – И она наклонилась ближе и вниз, смотря точно в карие глаза Софии, не гипнотизируя, но и завлекая к себе и на себя, своими же все и болотными, сделать так же. Девушка же – не поддалась, продолжая смотреть на нее и со своего же все импровизированно «пьедестала», сверху вниз: не насмехаясь, но и не спокойно, скрипя челюстями и грузно выдыхая, с прищуром; готовая прыгнуть и навалиться на нее – в любой момент, но и сдерживая себя, до последнего и, определенно, победного – картиной и судьями. Пока!.. – Проткнула бы тебе им – сердце; и вернула мою девочку домой. Видишь ли!.. – И она вновь прервалась, хрипло прокашлявшись и болезненно простонав: вынужденная затем сесть ровно – с грубой правой руки девона и твердой левой ангела, вернувших ее почти и насильно в вертикальное положение, как и почти, если уж и не совсем сломав, то и вывернув плечи; в знак окончания этого ее представления-цирка и последнего предупреждения. – Не так пахнет – внешний ряд, как внутренний и… сердцевина. Весь «смак» – дают, да и ты же уже и сама прекрасно знаешь!.. – И, поймав понимание в ее глазах, усмехнулась, продолжая. – Знаешь, да, и от Анны! Его дают – те самые: небольшие семена. Высохшие… Да!.. Но и еще же способные – жить и вы-живать: как сами, так и «других». Что-то и вроде же все семян… перца!.. Самые острые… и сильные. Самые мощные и… ядреные. Ядерные!.. Ну а для концовки!.. – И облизнула губы, тихо рассмеявшись, явно уже даже, тем более удовлетворенная своим же все и мастерством: как и отдельно же – маниакального и, прямо-таки, маньяческого мозга. – Еще и влила бы тебе и в тебя – розовое масло и такой же чай: чтобы вытравить тебя – не только внешне, но и внутренне!
– Ах ты, сука!.. – Подорвался отец, а за ним и Александр, да и все ребята, но и почти тут же были остановлены поднятой вверх левой рукой Софии – с все еще и находящейся же в ней фотографией: ведь еще и тех, кто был рядом, она смогла и остановила сразу, а вот подлетевших от стола и в процессе – лишь уже и в нем же; что и Егору таки удалось прорваться к ней, оказавшись у дивана и подле нее, вместе с Владом. Ну а Никита же уже затем и ними – разместился подле Карины и Полины. Так и глянцевое же фото, к тому моменту, еще и «бликнуло»: поймав общий свет от ламп и частный языков пламени камина!.. На что уже и сразу же обратил свое внимание Влад – и толкнул Егора своей левой рукой, показывая на это и него: само же фото. Но и, хоть и восприняв это, как и поймав, а затем и переведя уже и свой взгляд с парня на фото и обратно, блондин так ничего и не понял и хотел было уже даже и на словах переспросить, как и буквально же затем был ткнут рыжим и повторно – в то самое, чтобы тот уже, и прозрев, увидел то, что и было же нужно. Ну а сам же уже, и в то же самое время, одновременно-параллельно – отвернул к Артему, и уже своей свободной правой рукой, заинтересовавшуюся не на шутку и всем же этим Анну. Пока и Егор же все перенимал и, наконец, принял из руку Софии то самое фото, приложив затем и ее левую же ладонь к своей той же щеке: при этом же всем еще и выглядя, будто так это изначально, и на самом-то деле, и должно было быть-выглядеть; да и вообще – задумывалось-планировалось, не дабы только не привлекать лишнего внимания-ажиотажа. На что уже и сама девушка, лишь усмехнувшись, подыграла: еще даже и поскребя ногтями его щетину, слыша в ответ тихое урчание; и откуда-то со стороны – девчоночье-ми-ми-ми: «И-и-и!..».
– Тише!.. – Шикнула им она, но и теплой улыбки не сдержала. – А что же и… до Артема: во всей же этой… катавасии?.. Не от: «кота». Хотя и… Казалось бы!..
– Человек!.. Но пошел – по стопам отца… – Ответила ей ангел, пусть и смотря на того же все и молодого человека пред собой: что ж, пора было и ему, понемногу, возвращать память; чтобы уже и полноценно готовиться-не-подготовиться – к чему-то неминуемому. – И… Как химик-ботаник… по образованию!.. – «Я знал!.. Благо же еще хоть: и не ядерщик. Как и физик!.. – Крикнул Влад, но и сразу же затем “закрыл” свой рот и сам импровизированным замком на молнии: пока этого ни сделал кто-то другой да и не сходя же еще со своего же все и места… не столь отдаленного… от него же самого». – Кхм!.. Да. Нашел и доказал способности «роз» – в подтирании: той же все и памяти. Только – и не «очагами», а в общем: со снами и… энергией, «вмешательством»; всем и сразу. – «Да!.. Так что, если и Роза с Андреем хотели только взбаламутить воду и накренить, перевернув, правительственную и властную лодку, вернув же еще и саму Анну к тому же, полностью сокрушив баланс и равновесие, гармонию – революцией и свержением власти, в виде возвращения из мертвых и самого “небытия”, чего никак нельзя делать, а и тем более “перерождать”, подавляя кого-то… уже имеющегося в теле: то Артем действовал из… лишь и по-своему же все правильных принципов-побуждений, чтобы люди тоже могли быть в Совете, как и тоже могли управлять. Отец же его – не принимал эти бредни всерьез, как и того-его же желание… оставаться человеком: вслед за матерью!.. Которая тоже, к слову, подобным: “болела”. Да-к и тот же ей – еще и “поддакивал”. После чего – и избавился уже и сам от нее!.. Нечего ребенку, видите ли, мозги засирать! Но – и не в самом прямом смысле. Да… Отказался от нее. И потребовал того же – от и для сына. Попросту – “выгнал”, чтобы, как я уже и сказал, довольно некультурно, извиняюсь: не засоряла мозг и ему – этими же все и своими же бреднями. Ну а сам же, в этот раз, решил пойти уже от обратно-противного – и просто не обращать внимания, чтобы все само собой успокоилось и забылось, рассосалось. Не придавая и не придав значения, в общем!.. А зря. Как и зря рассказал же затем – об “Ахиллесовой пяте” Сергея; и что тот – сам подтер-тирал твою память. В опьянении!.. Да. Не специально. Но и под алкоголем, ха, который он не пьет: ни в жизнь. Ведь он – сначала еще только сыворотка правды, для него и… них; ну а уже после – яд. Хоть и дольше, чем и те же все розы!..». – Андрей же был, конечно, в гневе: поняв, что его принципиально отводят от тебя, затирая, так и никто иной, как и собственный же брат, который еще же и знал, как ему еще и с их времен, да и их же все родителей – это поосточертело в моменте: как несправедливо и ужасно – играть с чужим сознанием… без его же желания; хотя и сам же все, при этом, делал все для этого и с этим, против воли, но уже и для мести, считая это – куда приемлемее, за что, к слову, затем и поплатился сам – после и с тобой же, замкнувшей этот круг и адскую петлю; и перед тем, как Артему сотрут память, поручил изучить эти самые цветы куда тщательнее, ведь это и его «Ахиллесова пята», как и Анны, Сергея и… тебя. – «Артем изучил их – и сделал “бомбу замедленного”, но и долгого, при этом же всем, действия!.. “Миш-ку”. А затем – добавил, чтобы подарил его… “некой Софии”: как она появится. Ведь и прознав, что стираться будет все, что связано с “розами” и Анной, как и ими же все всеми… самими, оставил его “Лешей” для тебя, девушки: которую он затем обретет и “сделает своей”; после чего… бросит. Нечего же ему – еще и около нее-тебя ошиваться!.. Шах и мат – двум… другим отцам. Ликвидировать и-ли убить, как Сергея, Стаса – было бы слишком палевно: а вот через сына “постучать” к нему – вполне себе “да”; никто не должен был уйти безнаказанным, пусть в каких-то моментах и не зная за действия сына, тем более, что он сам же все и “стер” до встречи с тобой и истинного умысла не знает». – Да… уж. Но и равно же все, как и себе, хоть и Сергею все же «больше»: вроде – и «Не доставайся же ты никому». Да и сам парень – почти что демон: с таким-то отцом. «Плюс»: к ним!.. Да и Анне – будет приятнее: в теле демонессы, нежели полу- и-ли ангела; тем более. Ведь и до этого – оставались только стебли: так и не доходя до заветной цифры!.. А он – нашел применение… и лепесткам. Ну а когда потерял память и забыл об этом, но и не Роза с Андреем – они уже продолжили делать все то же: периодически лишь обновляя «наполнитель» медведя; вспомнит же он – за «смертью» медведя, как и своего же «творения», только и в оборот же уже, без гибели самого хозяина. – «Ну а как же они еще и познакомились?.. В баре, где он бармен, знакомится однажды с Анной: да-к и в коей же еще находит “ответ” на все свои идеи. Та же, в свою очередь и затем, знакомит его с Розой и Андреем. И все бы хорошо!.. Отец Артема – прикрывал больше же и свой зад, отвернувшись от сына и его больных идей: о свержении мира и даровании крыльев людям; полностью перевернув все и вся, всех. Но вот и только лишь сказки о том, что “тринадцатый” как раз таки человек и чуть ли ни дьявол-бог, совмещая несовместимое и… три в одном… флаконе, перестали работать-действовать в какой-то момент – и он просто начал его покрывать, чтобы вновь и только лишь его и из-за него не сместили. Но и это – не спасло!.. Когда в действие вступила Анна и замешался уже даже и сам Сергей… Да и Андрей затем – полностью. Оба же еще-уже – хороши: не доглядели – пока она училась!.. Ну а потом… Потом, вроде, и начала инициироваться, но и что-то же опять-снова пошло не так – и она заигралась. Портит ли власть – людей?.. А деньги? Может, все же, сами люди? Да и не только… они». – Все же остальные, в то же самое время, думали, что она проходит инициацию, как и ты, и… как полукровка и… «грязнокровка», два года!.. И да. Когда бы ей исполнилось – уже и двадцать три года. До двадцати одного же – не успела и сама!.. И мы назначили ей – до тех же все и двадцати трех: сначала быть демоном, а после и ангелом. Ангелом, к слову, она успела!.. Как и ты же все – демоном; хоть и по большей же все части – там. Ведь и с уступкой же еще – в сторону Сергея: по понятным причинам… нахождения и тут еще-уже Анны; да и полной неразберихи. После лишь – была спущена: в полные двадцать два и неполные двадцать три, когда все уже и заканчивали свой «крестный ход»; а ты – только начинала. Да и некоторое же еще время с тобой – был Андрей, как куратор!.. Потом – вернулся Сергей. Так – они и менялись… И менялись бы и дальше!.. Пока первый – ни начал влиять на тебя… «своей» стороной. Неосознанно?.. Скорее: взаимно. И проникаясь же друг к другу – так же. Вот только и ты – по первому, а он… Будя в тебе – свое и… его: матери. Когда и ты же свое, своего и их же отца: в нем. Но и если он мог уже блокировать это – ты же еще нет!.. И Сергей, увидев это и воочию же уже, сам – сплавил его вниз, больше не нуждаясь в его поддержке и помощи: как брата, близнеца…; а уж и тем более «демона», которого он только лишь и просил заменить-позамещать себя – некоторое время, побыв, будучи собой-им. Ну а как уже и полностью, полноценно осознал влияние, понял, что это плохо и нужно запретить им общаться – вернулся и сам: а тот – и не понадобился… более. – «Но а Анна, к тому самому моменту, уже испортилась Розой – и Андрей, считай, вернулся на хоть еще и свое, но и уже пепелище: и решил отомстить не только Артему, но и брату: за такое неотношение к себе; сам же просил подменить и так поступил; решив теперь заменить и того же навсегда». – Роза же пустила в Анну – свои корни: помогая, уча, направляя… Тренируя!.. И даже, поначалу, немного и леча. А дальше… Дольше и глубже!.. Убивали, да, «как подобает» же все и… демонам. А затем – Анна сорвалась!.. И Роза же даже и сама – была не против: пока их крыл Артем… со своим отцом. Но и, вот, когда Стас и сам уже узнал – о причастности… дочери Сергея, спросив и его после об этом: уже и тот вернулся, но было поздно. – «Анна ее, и правда, любила: как мать; да и его – как отца. Хоть и в ней же все – чуть больше: умела же совмещать и… в одном флаконе; да и вместе же еще и с Андреем. Но и оба же все под конец – ее бросили и оставили: по своим проблемам-причинам; и оба же оценили, как потеряли, решив затем вернуть и отомстить всем и вся, всему. Но и – не себе!.. Только и теперь же уже – без эмоций, с холодным сердцем и рассудком: ко всем и всему же, вся».
