Платон Абсурдин
Писец. История одного туриста
– Отчего же? Выбирайте любую – мы её вскроем и проверим. Но это за Ваш счёт, господа!
Холмс поморщился.
– Избавьте меня от таких проверок! – сказал он.
– А я бы проверил, сэр Холмс, – сказал Уизли. – Потому что не верю!
– Виконт, иногда Вы меня удивляете. Хотите – проверяйте за свой счёт. За казённый – не дам! Сегодня мы поверим на слово.
– Джонсон, налейте гостям рома, – сказал мне Вальдер.
Я налил всем по стаканчику, мы выпили и закусили фруктами.
– Хорошая партия, господа. Но скоро я приведу для Вас лучших из лучших!
– Да-да, мы помним. Эксклюзивное предложение с лучшими зубами, – сказал Холмс. – Думаю, я даже для себя возьму парочку. Так что, Вальдер, прошу Вас, подберите мне самых из самых-самых.
– Обещаю, сэр Холмс. Только самых пре-самых!
Потом мы выпили ещё по стаканчику и скалькулировали сделку. Вальдер вписал в счёт даже самых убогих, старых и слабых негров, которые, скорее всего, не дожили до конца вояжа.
Количество беременных возросло – их было уже штук десять, а половина детей ушла покупателям взрослыми. Уизли пытался помешать Вальдеру в его бизнесе, но чувствовал некоторую слабость и с трудом стоял на ногах.
– За удачную сделку! – сказал Холмс.
Выпили ещё раз.
– С вами приятно иметь дело, джентльмены, – сказал Вальдер.
– Заплатите, Дженкс, – сказал главный англичанин.
Вальдер выручил тогда больше тысячи фунтов.
Кое-как оформили бумаги, англичан погрузили на шлюпку и отправили на их чудесное судно. Туда же переправили товар на негритянских лодках, которые прислал Чудила, и гости отправились к американскому берегу.
Мы с Вальдером сели за стол, потому что стоять на ногах уже не могли, и провожали корабль своим взглядом.
– Отличная сделка! Мы забираем десятую часть – остальное достаётся нашей компании. Половину нашей доли отдадим губернатору, остальное поделим с тобой, брат, – сказал Вальдер.
Я не возражал, знаете ли.
Так я впервые увидел как люди торгуют людьми. Правда, мы много выпили тогда, и мне могло казаться, что мы торгуем рыбой, деревом, или пивом. Может, оно и к лучшему. Если честно, большой разницы нет. Торговля – она и в Африке – торговля, скажу я вам.
10
На следующий день какой-то тёмный негр принёс мне записку, в которой говорилось, что со мной хотят увидеться, но мне нужно держать язык за своими зубами и ни с кем не делиться содержимым письма. Я догадывался, кто автор, тем более, что почерк был женским, но не хотел в это верить.
Мне предлагалось прибыть около полуночи к старому пирсу – старый пирс был заброшен и там можно было уединиться, в особенности ночью.
Честно говоря, мне уже надоело пить ром и плясать с Вальдером по ночам, поэтому я захотел разнообразить свою жизнь и убить двух зайцев в один день – сделать перерыв в пьянстве и сходить на рандеву. Из любопытства, конечно – никаких дурных мыслей я тогда не имел.
Вечером, под каким-то предлогом, я расстался с добрым Вальдером.
Голландец же не стал изменять своим чудесным привычкам и пустился в ночной загул.
В назначенное время я пришёл к старому пирсу.
Хоть луна, по привычке, и освещала океан и наш уютный островок, я никого не увидел.
Потом я заметил-таки, что какой-то одинокий морячок сидел на камнях и курил трубку. Я подумал, что, возможно, меня разыграли и собирался уже уходить, но услышал низкий голос.
– Куда собрался, малыш? – сказал морячок и затянулся.
Я подошёл к нему.
– Кто ты? – спросил я.
– Вы не узнаёте меня? – спросил морячок уже женским голосом.
– Скайлер?
Матрос встал, и я разглядел дочку губернатора – женщину всегда выдают округлые формы, даже если спрятать её в моряцкое полосатое платье.
Но это если присмотреться, а если бы встретил на улице ночью, я бы, наверное, не обратил внимания и не заметил бы подмены.
– Вы догадливы, геер Джонсон.
– К чему маскарад?
– А Вы полагаете, что дочь губернатора может себе позволить болтаться по острову ночью, как дешёвая шлюшка?
– Я этого не сказал. Но Вам идёт костюм морячка.
– Вы мне льстите.
Она сняла морской головной убор и распустила волосы.
– Геер Джонсон, у Вас есть имя?
– Да, конечно. Меня зовут Уильям, – сказал я.
– Уильям, давайте выпьем вина.
Я согласился, а красавица Скайлер протянула мне бутылку.
– Это французское. Привозят отцу из Бордо. Открывайте! Бокалы на камнях.
Я открыл бутылку и разлил вино по бокалам, а один протянул Скайлер.
Мы сели на тёплые африканские камни, и девушка затянулась своей трубкой.
– Никогда бы не подумал, что Вы курите.
– Да, уже пять лет. Втайне от отца, конечно. Он убьёт меня, если узнает. Хожу курить сюда по вечерам. И пить вино. Об этом знает только служанка.
Она сделала глоток, ну и я тоже.
– Хотите попробовать трубку?
– Я не курю… и никогда не курил.
– Попробуйте! Отличный американский табак!
Я не смог отказать прекрасной мефрау, поставил свой бокал, затянулся и закашлялся, разумеется.
– Запейте!
Я запил вином и затянулся ещё раз. Табак оказался ароматным и до жути приятным.
– Мне нравится, – сказал я. – Но где Вы берёте табак? Геер Гульд, вроде, не курит.
– Уильям, на Горее можно купить не только негров.
Она посмотрела мне в глаза. Луна блеснула на её крупных зрачках и я почувствовал, что невидимая сила тянет меня к прекрасной девушке.
Я поцеловал её в губы, и наш поцелуй был долгим и страстным.
Трубка выпала из моей руки, но свой бокал Скайлер не выпускала – вот что значит аристократическая выдержка.
А потом… Честно сказать, я не хочу отнимать ваше время на рассказ о том, о чём и так все знают. Или догадываются, если совсем юны. Да и зачем ставить в неловкое положение дочь губернатора?
Скажу лишь, что поначалу моряцкое платье на Скайлер смущало меня. Близость с морячком могла скомпрометировать Джонсона – на небольшом островке в океане слухи разносятся с космической скоростью, знаете ли. Но в какой-то момент я забылся и перестал-таки думать о пустяках.
Иначе я поступить тогда не мог. Или-таки мог?
А потом мы сидели на камне, молчали, смотрели вдаль, пили вино и курили трубку. И, не поверите, я почувствовал себя счастливым. И даже на какое-то время забыл о Патриции.
На горизонте показался корабль.
– Корабль, – сказал я.
– Он хочет на мне жениться.
– Кто?
– Вальдер, конечно. Об этом все знают.
– Ну… Он достойный джентльмен. И хороший друг.
– Но я не хочу выходить за него.
– Почему?
– Запах. Мне не нравится его запах.
Я не принюхивался к Вальдеру, но запах голландца, как мне казалось, ничем не отличался от запаха других приличных людей в эпоху потрошения и работорговли. Встречались, конечно, и совсем невыносимые запахи, но и к ним можно привыкнуть, знаете ли.
Я читал, когда ещё учился в университете, что запахи имеют особенное значение для людей. Человек может недолюбливать другого человека из-за его запаха, но сам может даже не догадываться о причине своей неприязни.
А Скайлер знала, поэтому я посочувствовал Скайлер. И Вальдеру, пожалуй, тоже.
– Я понимаю, – сказал я.
– Мне уже почти двадцать пять, а я ещё не замужем! Мне здесь скучно и одиноко.
– А что отец?
– Отец это понимает. Предлагал выйти за какого-нибудь военного, но все они – недалёкие упыри.
– Но почему он не отправит тебя в Европу?
– Боится отпускать от себя. Да и денег нет. Мы бедны для Европы. Теперь вот Вальдер…
Скайлер загрустила, а мне было жаль девчонку.
Но что я мог сделать? Если мы с Вальдером найдём и продадим матимба, то ван Гульд отдаст Скайлер за Вальдера, и она задохнётся в его объятиях.
Или привыкнет?
Я утешил-таки себя мыслью, что мефрау привыкнет и всё со временем устаканится. Эта мысль мне так понравилась, что я решил не думать о неприятностях доброй девушки.
– Всё будет хорошо, – сказал я.
– Почему ты так думаешь?
– Мы продадим матимба, и твой отец сможет отправить тебя в Европу.
Скайлер приободрилась и отдалась мне ещё раз.
11
Мы встречались со Скайлер через день, чтобы не вызвать подозрений моего друга Вальдера.
Потом мы с голландцем продали ещё одну партию негров и засобирались в поход за матимба.
Губернатор оплатил покупку снаряжения и провизии, но лошадей решили не брать, так как посчитали, что в джунглях с ними возиться будет не с руки.
Настал долгожданный момент прощания с Горее.
Нас вышли провожать все обитатели острова. Губернатор угостил всех своим ромом, потом выступил с речью и сказал, что все, как один, будут ждать нас обратно, и, в особенности, он сам.
Скайлер пустила женскую слезу и ушла домой. Возможно, она привыкла к Сэндлеру, и наше расставание было ей в тягость. А может, она плакала от ощущения собственного одиночества.
Зато я был весёлым и предвкушал новое приключение. Я верил в Вальдера и в его мечту о матимбе. А сам Вальдер выглядел самым счастливым человеком во Вселенной.
Мы поблагодарили собравшихся горейцев за их внимание и отплыли на шлюпке к «Юному голландцу».
Чудила со своей командой из тридцати самых надёжных и крепких негров уже ждали нас на судне.
Ветер усиливался – он подхватил наш флейт и понёс по океану, через Гвинейский залив к Западному побережью Африки. Тогда он почему-то назывался Эфиопским.
Морской поход занял более двух недель, но прошёл без каких-либо значимых событий. Один раз попали в шторм, но Сэндлер уже переболел морской болезнью, и его не тошнило.
Зато негры из команды Чудилы заблевали весь трюм, а один из них не выдержал испытания стихией и выбросился за борт.
Когда шторм закончился, и все вздохнули с облегчением, Вальдер отчитал Чудилу за неудовлетворительную выносливость его отборных негров.
Вскоре мы высадились на пустынный берег.
Мы договорились с капитаном о том, что «Юный голландец» будет ждать нас с добычей в миле от земли.
Лес начинался от самого берега и был плотным – деревья стояли стеной, с которой свешивались лианы, а густой кустарник пугал нас своей непроходимостью.
– Пустяки! – сказал бесстрашный Вальдер. – Нас ждут матимба, слава и много денег! Вперёд!
Негров нагрузили провизией, тюками с водой, порохом, пулями и разным скарбом, который может пригодиться в экспедиции.
Мы с Вальдером вооружились ножами, шпагами, пистолетами и ружьями. Каждый негр получил по ножу в дополнение к своему деревянному копью.
Чудила, как самый опытный и знающий африканец, выступил нашим проводником.
Шли целый день, но с короткими остановками. Передвигались с небольшой скоростью, и я уже начинал думать, что не поспею в Англию вовремя.
Все мысли мои опять заняла Патриция, ну и фазаны под правильным соусом, конечно.
Когда начало темнеть, Вальдер дал команду на отдых.
Африканцы разбили лагерь и устроили кострища, а мы с Вальдером соорудили для себя палатку из веток и разожгли перед ней огонь.
Ужинали мы ароматными сухарями и сочной солониной. Голландец достал бутылку рома и пригласил Чудилу к нашему «столу».
– Сколько дней будем идти? – спросил Вальдер у Чудилы, пока разливал ром по стаканам.
– Неделю. Две. Три, – сказал точный Чудила.
– Четыре. Пять. Шесть. Ты обещал, что на всё уйдёт не больше месяца!
– Трудно ходить. Трудно нести. Медленно ходить. Негр устать.
Выпили рома.
– Послушай меня, Чудила. Мы должны идти быстрее! Подгоняй своих негритосов. Мы должны вернуться через два месяца – не позже! Если кто-то станет торговать матимбой раньше нас – я тебе этого не прощу!
Чудила захмелел и кивал своей чёрной головой. Думаю, он не понимал, о чём говорил ему Вальдер, но попросил ещё рома.
Вальдер налил в его стакан чудесный напиток и прогнал.
– Накачается ромом – завтра не проснётся. А ты что думаешь, брат?
– Прямо в точку, белке в глаз.
– Да я не про Чудилу! Как нам ускориться? Идти далеко, а неграм тяжело тащить на себе груз – не привыкли они, видите ли.
– Я думаю…
Я не успел высказаться, потому что меня перебил истошный крик, а с ветвей деревьев взлетели испуганные птицы.
Мы вскочили, схватили горящие ветки и побежали на крик. Негры раскричались и в панике бегали по лагерю.
– Чудила! Кто кричал? Чудила! Где ты? – кричал Вальдер.
Но наш проводник не находился.
Зато нашёлся виновник ночного беспокойства – он лежал в кустах на краю стоянки и хрипел, потому что красная кровь шла у него горлом, а ног не было по колено. Вместо ног, он болтал чёрными культями с торчащими белыми костями и надорванными кусками негритянского мяса.
– Что за мясо? – крикнул Вальдер. – Где долбаные ноги?
Но негр не мог ответить, даже если бы владел голландским, – он стонал и умирал.
Подбежал Чудила и уставился на безногого человека.
– Чего молчишь? Где его ноги? – спросил Вальдер.
Но Чудила как будто язык проглотил – он был удивлён более, чем мы сами.
– Ищите ноги! Кто это сделал, Чудила?
Но главный негр молчал.
Потом он проткнул несчастного своим копьём, и безногий африканец перестал хрипеть и испустил свой дух.
Той ночью мы не спали. Чудила клялся, что не знал, кто мог это сделать.
Мы с Вальдером тем более не представляли, кому понадобилось откусывать негру его ноги. Приятели чёрного везунчика рассказали, что в кусты он пошёл по малой нужде, и отсутствовал всего пару-тройку минут.
Ног тогда не нашли.
– Вероятно, тот, кто это сделал, не успел утащить добычу и бросил, но успел утащить ноги, – предположил я.
– Очень может быть. Кроме того, что негру откусили ноги, его ударили с огромной силой, раз пошла кровь горлом, – сказал Вальдер.
С этим утверждением я не мог не согласиться.
Мы гадали, какое животное может нанести такое увечье за такое короткое время, но ничего не придумали.
Но зато негритянская часть нашей экспедиции тут же вспомнила про злого духа по имени, которое я не решусь повторить в своём рассказе из-за чрезмерного сходства с неприличным в обществе словом, которое означает скорый конец.
Этот дух, по мнению негров, вознамерился нам за что-то мстить.
Утром мы двинулись в путь.
Добрый Вальдер пообещал разбить следующий лагерь до наступления сумерек, чтобы все смогли отдохнуть.
Всю дорогу и на привалах мы молчали – случай с вероломным нападением и лишением ног портил нам настроение, знаете ли.
Но ещё более настроение портилось от того, что мы не знали нашего коварного врага в его лицо. Лишь к вечеру Вальдер решил заговорить.
– Ничего. Одним негром больше – одним меньше. У нас ещё больше двух десятков надёжных бойцов.
Я, конечно, согласился с другом, но тревога меня не покидала, а мой оптимизм приглушался дурным предчувствием.
Когда разбили лагерь, Вальдер приказал Чудиле выставить посты, которые сменялись бы каждые два часа, и разжечь больше костров.
Мы поужинали и легли спать.
– Надеюсь, сегодня обойдётся, – сказал Вальдер и зевнул.
Но не обошлось – нас разбудил всё тот же болезненный вопль. Птицы так же перепугались и взлетели, а мы вскочили на свои ноги, зажгли свечные фонари, и принялись искать новое тело.
И нашли его, конечно, – оно было подвешено за ноги на дереве. Тот, кто подвесил несчастного, пользовался лианой как верёвкой.
– Ноги целы! – сказал я.
– Да, но нет головы!
Вальдер посветил фонарём внизу и мы рассмотрели, что голова была отделена от тела таким же диким способом, что и ноги у предыдущей жертвы. Красная кровь капала на землю, а лохмотья из кожи украшали африканскую шею.
– Оно охотится, Вальдер, – сказал я.
– Похоже на то.
Во мне проснулся мистер Сэндлер и потребовал повернуть обратно —он стал подёргиваться и стонать.
В экстремальных условиях бороться с Kewpie тяжелее, скажу я вам, но я справился-таки с мерзавцем. Впрочем, как всегда.
Но среди негров паника усилилась. И хотя нам тоже было не по себе, мы взяли свои неприятные чувства в свои крепкие руки и не поддавались паническому настроению.
К утру половина надёжных негров чудесным образом испарилась. Чудила сказал, что они сбежали, но оставили нам свою нелёгкую ношу.
– Хорошо, что не все. Если ты, Чудила, тоже сбежишь, то я плюну на матимба и найду тебя, чтобы подвесить за ноги и откусить твою чёрную голову, как та тварь! Даже если мне придётся облазить для этого всю Африку! Я достану твою чёрную задницу! Ты понимаешь?
Чудила кивал, но, думаю, он снова не понимал, в особенности, про Африку и задницу.
– Как мы будем добывать матимба без негров, если все разбегутся? – спросил я Вальдера.
– Что-нибудь придумается! У нас ведь есть две светлые европейские головы! Придёт вдохновение, а с ним и идеи!
Я не понял тогда Вальдера, потому что был уверен – на этот случай он уже что-нибудь придумал. Вероятно, он доверял своей интуиции более, чем чёткому плану.
Остатки нашей экспедиции продолжили путь.
Вальдер не мог отступить от своей цели, а я не мог бросить Вальдера. Мы сдружились, и мне казалось, что я готов был отдать за него жизнь, знаете ли.
В середине дня Вальдер объявил отдых со сном, чтобы ночью не спать и встретить охотника на отдыхающих негров во всеоружии.
Голландец сам расставил охранение по периметру лагеря и приказал Чудиле сменить караул через два часа.
В этот раз выспались на славу – никто не помешал нам почивать на сухих листьях своими дикими воплями.
Настроение тут же улучшилось, и Вальдер на радостях налил всем по глотку рома, а сам сделал два или три.
Когда мы уже выстроились в колонну, чтобы уходить, один из негров что-то говорил Чудиле и показывал на валявшийся на земле тюк.
– О чём он гнусавит? – спросил Вальдер.
– Негр говорить – негр пропадать, – ответил Чудила.
– Сбежал, небось, как и те трусливые скоты, – предположил я.
– Конечно, сбежал. Вряд ли тварь напала днём, да ещё так, что мы не услышали.
Вальдер опять отчитал Чудилу и пообещал откусить чёрную чудилову голову, если сбежит хотя бы один отважный воин.
Не прошло и пары-тройки минут с того момента, как наш отряд тронулся, головной негр закричал, бросил свой груз и побежал прочь. Остальные тоже повалили врассыпную – не разбежались лишь мы с Вальдером и Чудила.
Мы подошли к тому месту, откуда побежал первый надёжный негр. Перед нами лежала половина другого негра, причём нижняя его часть – верхнюю часть снова унесли. Это была часть того воина, что пропал последним.
Мы осмотрелись и засели в зарослях. Наше волнение достигло всех мыслимых пределов, и я уже сам был готовым бежать без остановки обратно к «Юному голландцу».
– Чёртов ублюдок! – ругался Вальдер, но вполголоса. – И ты думаешь, что тебе удастся своими идиотскими шутками заставить меня отказаться от моих матимба? Хрен тебе в щель, мерзкий урод! Меня не запугаешь!
Вот что значит, когда у человека есть цель, от которой зависит его жизнь – он готов пожертвовать этой самой жизнью ради этой самой цели! Такой вот забавный парадокс.
Я решил не бросать своего друга ни при каких обстоятельствах, какими бы ужасными и опасными они не были.
Иначе я поступить не мог. Или-таки мог?
Нет, что ни говорите, а дружба – великая штука, скажу я вам!
12
Мы сидели в засаде или, скорее, в укрытии, часа три, не менее.
Выходить не хотелось, но всё время прятаться мы тоже не могли, как вы, наверное, понимаете – нас ведь ждали матимба, почёт, слава и большие деньги.
С осторожностью мы выбрались из кустов, собрали необходимые нам вещи, и побежали подальше от того чудесного места.
Через пару-тройку миль мы перешли на быстрый шаг.
Чудила шёл быстрее нас – мы едва поспевали за ним, и вскоре запыхались – жара и влажный воздух мешали нам, и мы не могли добиться выдающихся результатов в скоростной ходьбе по джунглям.
– Чудила, куда разогнался? Сбавь обороты! – крикнул Вальдер удаляющемуся негру.
– Чудила хотеть находить матимба. Чудила хочет жить! – заявил нам проводник.
– Мы тоже хотим жить! Поэтому нам нужен привал! Стой, чёрный дьявол!
Чернокожий человек остановился, бросил вещи на землю и сел на них. Всем своим видом он изображал своё африканское неудовольствие.
Вальдер же сел под огромное дерево и закрыл свои глаза. Я пошёл к голландцу, но земля ушла из-под ног, и я даже не понял, что со мной произошло.
Я очутился в яме, которую кто-то вырыл посреди джунглей своими заботливыми руками. Она была прикрыта ветками и листвой, поэтому заметить её я не мог.
Наверху показалась голова Вальдера, а потом появился и Чудила.
– Что, брат, попался?
Они с Чудилой рассмеялись. Им было веселее, чем мне, но я поддержал их в маленькой радости и улыбнулся.
– А что, Чудила, может оставим англичанина здесь? Яма хорошая, светлая. Оставим ему харчей и воды. А если будем возвращаться с матимбой, может, заберём с собой на Горее. А?
– Оставлять нельзя – негр убивать и кушать! – сказал Чудила.
– Да шучу я, шучу! Шуток совсем не понимаешь, безухий чудак! – сказал Вальдер.
Меня достали-таки из ямы, и мы решили свалить подальше от ловушек, чтобы не встретиться с добрыми охотниками.
Но когда мы собрались идти дальше, то заметили, что в лесу мы не одни. В зарослях сидели едва различимые силуэты негров с луками и копьями, которые были направлены в нашу сторону – мы были окружены.
– Не успели! Чудила, скажи им что-нибудь! Видишь, джентльмены встревожены, – сказал Вальдер.
Чудила что-то сказал, негры вышли и опустили своё нехитрое оружие.
– Этот – банту. Он наш друг, – сказал наш безухий проводник.
Мы тут же обрадовались, и нас пригласили в гости.
Деревня была большой – она была выстроена у маленького озера и в ней было не менее полусотни хижин из веток.
Нас вышли встречать все жители: пузатые дети и женщины с грудями, которыми они прикрывали свои пупки, смотрели на нас с удивлением, но и с подозрением тоже. А воинственные мужчины что-то обсуждали между собой.
Потом они вынесли немолодого вождя – сморщенный старичок напоминал чёрного шарпея, был седым и худым.
Нам с африканской любезностью предложили сесть у костра вместе с вождём.
Угощали нас копчёными личинками и сырыми яйцами. Мы были не прочь заморить червячка, потому что проголодались, знаете ли, – прогулки по джунглям изматывают, так что на отсутствие аппетита жаловаться не приходилось.
Личинок я есть не стал, а решил полакомиться местными яйцами. Когда я вскрыл яйцо, там оказался червяк в желе, но побольше, чем его копчёные собратья, и, к тому же, полосатый. Я выронил чудесное яйцо, и меня подташнивало.
Негры посмеялись надо мной.
– Змея, – пояснил Чудила.
– Питон, не иначе, – сказал Вальдер. – Я уже видел таких. Наши негры на Горее их обожают. Это деликатес, дружище.
Вождь что-то нам сказал на своём красивом языке.
– Этот надо есть. Вождь любить гости, – перевёл Чудила.
– Любит гостей? Любит их есть, что ли? – спросил Вальдер.
– Не. Банту не есть негра. Вождь угощать.
– Брат, нам нужно съесть питонов. У меня на этих банту большие планы. Сделаем вождю приятное?
Вальдер достал флягу с ромом и протянул мне. Я сделал глоток, потом ещё один, да и Вальдер тоже выпил.
Затем он взял яйцо, вскрыл его, достал африканский деликатес и отправил в свой европейский рот. Пережёвывать питона Вальдер не стал – видать, торопился, и тут же проглотил яичную начинку. Голландец не поморщился, но запил-таки деликатес ромом.
Негры оживились и тут же зауважали Вальдера, а их вождь с одобрением кивнул ему своей седой головой.
Настала и моя очередь доказать своё дружелюбие.
– Не подведи, брат, – сказал мне мой друг Вальдер.
Я собрался с духом и последовал примеру друга – достал маленького питона и положил в рот мистера Сэндлера. Но…
Но я оказался слабее своего друга, и мистера Сэндлера стошнило.
Негры тут же удручились и молчали.
Так я впервые подвёл своего друга, и до сих пор я вспоминаю об этом с сожалением.
Мне принесли какой-то напиток с запахом свежей мочи – постарались мне помочь, не иначе, но пить целительную настойку я тоже не смог, и меня ещё раз стошнило.
– Вальдер, мне нужно отдохнуть, – сказал я.
Меня отвели в хижину, и я лёг на солому, потому что и голова кружилась, и болел живот.
Я слышал, как Вальдер о чём-то говорил с вождём. Чудила был у них переводчиком, но запинался, и местами даже затруднялся.
Проснулся я утром – Вальдер лежал рядом со мной и что-то насвистывал.
– О. А вот и наш английский герой проснулся! Брат, всё идёт отлично!
– Ты о чём?
– Я напоил вождя ромом, и мы обо всём договорились. Он даёт нам негров, и мы идём дальше. Цена вопроса – пара квадрантов губернаторского рома по возвращении.
Обрадовался я или нет этой новости – не помню, но Вальдер был счастлив.
Негры также рассказали Вальдеру о том, что в тех лесах, которые мы проходили, и где растеряли свой надёжный и воинственный отряд, водится большая обезьяна-людоед – она-то и грызла наших негров как орехи.
Из-за неё гости с побережья захаживали к банту не часто – если кто и доходил, то обратно уже не возвращался.
Туземцы почитали, боялись, и называли чудесного зверя «белым духом смерти».
Дело в том, что кроме замечательной склонности животного к людоедству, обезьяна обладала ещё одной прекрасной чертой – она была белой и сверкала своими красными глазами. А обезьяна-альбинос с людоедскими наклонностями – персонаж, достойный пера лучших мастеров жанра, не так ли? Я уверен, что когда-нибудь про неё будут писать страшные, но увлекательные книги.
Что побудило обезьяну стать кровожадным зверем? Я не знаю наверняка, но думаю, что если сородичи не признавали её из-за другого цвета шерсти, и белая обезьяна стала для них «белой вороной», а люди боялись и хотели её убить, то это, конечно же, могло стать причиной агрессивного безумия. И с людьми такое бывает, скажу я вам.
С нами в путь вышло около сорока банту. Они были вооружены копьями, щитами и луками, и размалёваны разными красками для устрашения врагов. Вальдер назвал их – «цветные негры».
Шли мы три дня и попали под ливень – он смыл-таки краску с наших воинов, а они взяли и опечалились. Но долгий и нудный тропический ливень может вывести из себя кого угодно, знаете ли.
На третий день я уже проклинал Вальдера с его матимба, Каннингема с его аттракционами, и себя за жажду приключений и сопливых любовных отношений.
Но когда дождь закончился, солнце нагрело мокрый воздух, и он закипел, а я стал задыхаться. К Африке нужно привыкнуть, как её ни покрути.
В какой-то момент наша колонна остановилась, и к нам из леса вышел чернокожий ребёнок с детским луком. Он жестом поприветствовал наших проводников, и они о чём-то залепетали между собой.
Из кустов вышли ещё с десяток чёрных как смоль ребят – казалось, что они играют в успешных охотников.
– Матимба! – сказал нам с Вальдером Чудила и показал на детей.
– Где? – крикнул голландец и вскинул ружьё.
Я последовал примеру своего друга.
Мы подумали, что сейчас нас будут атаковать сильные и опасные негры матимба, потому что мы угрожаем их милым детям.
– Они – матимба, – сказал Чудила и ещё раз указал на детишек.
Вальдер понял, что опасности нет, и обрадовался.
– Отлично! – сказал он. – Но где взрослые? Где крепкие воины и сисястые тётки?
– Этот матимба – охотник, – сказал безухий негр.
Мы с Чудилой не понимали друг друга.
– Где он? Где большой и сильный матимба? – спросил Вальдер. – Чудила, хватит валять дурака! Пускай ведут нас в деревню!
Чудила представил нас чудесным малышам и перевёл им через банту нашу просьбу. Дети согласились, потому что мы были добрыми с ними, да и пообещали им еду.
Мне показалось странным, что дети у матимба с морщинами, и тащили они в деревню небольшую убитую птицу.
– Если у них мелкие дети охотятся, то можно представить, на что способны взрослые, – сказал Вальдер.
Я тоже удивился охотничьим способностям малышей, но начал было сомневаться в правильности нашего восприятия действительности.
Нас привели в деревню матимба. Она была небольшой – не более десятка хлипких хижин, но деревню населяли маленькие жители – никого из рослых африканцев мы не увидели. Даже седые и морщинистые старички были не выше обычного ребёнка.
И женщины со скромными грудями тоже были малышами! А их дети – те, вообще, были лилипутами – чуть ли не по колено Вальдеру ростом. Все они были худосочными и выглядели слабыми и болезненными.
Даже у молодых малышей зубы были в дефиците. Вероятно, они голодали и их рацион был до боли скудным. А может, сами себя лишали зубов по какой-нибудь религиозной причине – кто их знает… Религия – штука коварная, скажу я вам.
И тут до меня дошло, что Вальдер допустил трагическую ошибку. Я понял, что «выносливые, крепкие, рослые» матимба – это пигмеи, о которых я читал ещё в своём детстве. Да, как вы, наверное, понимаете, Вальдера обвели вокруг долбаных пальцев!
Но он недоумевал.
– Что за хрень, брат? Где матимба?
– Вальдер, это и есть матимба.
– Что ты мелешь, брат? Эти убогие – и есть матимба? Ты издеваешься, Джонсон?
– Нет, Вальдер. Тебя обманули, друг мой.
Голландец понял, что я прав, и сел на землю. Я не мог смотреть на него без слёз – мне было жаль моего лучшего друга – этот весёлый и сильный человек сломался в одно мгновение. Я попытался его приободрить, но он не сказал ни слова и махнул своей рукой. Вальдер ушёл в себя и самоустранился от нашего дела.
Я же решил схватить инициативу, и приказал Чудиле забирать матимба с собой, чтобы двигаться обратно в деревню банту. Безухий африканец передал мой приказ нашим добрым неграм, и те стали хватать и скручивать пигмеев – связывать им руки.
Малыши были слабыми и не могли оказать достойного сопротивления. Двое пытались стрелять из своих детских луков, но банту их тут же закололи копьями.
Всех пигмеев собрали вместе и связали одной верёвкой из лиан – получилась длинная вереница из маленьких чёрных тел – они с необыкновенным смирением ожидали своей участи. Их набралось не более полусотни.
Детей и совсем старых пигмеев решили с собой не брать, чтобы они не мешались под нашими ногами. Банту хотели их перебить, но я им запретил это делать, чтобы не гневить богов линий раз, не иначе.
Пигмейские дети какое-то время бежали за нашей колонной и плакали, но банту отогнали их пинками и страшными воплями.
Вальдер молчал и делал то, что я ему говорил делать, но он не захотел тащить своё оружие, и мне пришлось взять его на себя. А Вальдеру стало всё равно – он перешёл в прострацию и ни на что более не реагировал.
Через три дня мы вернулись к банту – нас встречали всей деревней.
Пленников развязывать не стали, и разместили их под деревьями на краю посёлка. Им дали воды и немного сырых личинок, чтобы они не отдали свои концы. Развязали лишь одного, самого маленького, чтобы он кормил и поил всех остальных матимба.
Все три дня нашего похода им приходилось справлять нужду на ходу и со связанными руками, но они не жаловались – они молчали, и даже между собой не разговаривали.
Негры банту обращались с пигмеями так, как белые обращались с неграми – маленьких людей они, по какой-то причине, за людей не считали.
Вождь пригласил нас за «стол» – на этот раз зажарили дикого кабана – видимо, хотели задобрить нас с Вальдером. Свин был небольшим, но для нас от него отрезали лучшие куски, а остальные части вождь отдал своему чудесному племени.
