Юрий Витальевич Яньшин
Внешняя беговая
– Я мог бы организовать твой перевод в Ново-Огарево, – робко предложил он, – чтобы хотя бы чаще видеть тебя.
– Вот уж – дудки! – вспыхнула она моментально. – Я со своей работы не уйду. Коллектив у нас подобрался там неплохой. Меня ценят и уважают. А в прислуги к тебе, я не пойду ни за что на свете, как бы хорошо не складывались наши отношения.
– Хорошо-хорошо! Ты только не кипятись! Я же без всякой задней мысли. Прости, меня. Я не подумавши брякнул.
– И без передней. Ладно. Допивай чай и вызывай свою машину, сказала она, складывая посуду в мойку.
– Я могу тебя подвезти! – тут же предложил он в качестве реабилитации.
– Не разводи коррупцию! – опять улыбнулась она. – Тебе служебную машину дали не для того, чтобы ты на ней баб развозил.
– Брось. Не смешно.
– Ладно. Шучу. Но все равно с тобой не поеду. Мне на метро удобней и быстрей. И не спорь, пожалуйста.
– Но ты же опоздаешь!
– Это с тобой я опоздаю, пока ты через пробки без кортежа поедешь, а я мигом выскочу, пробегусь немного до метро, а там двадцать минут и уже на месте.
– Ну, как скажешь, упрямая, ты наша.
– Пока еще не совсем ваша, товарищ Верховный, – хитренько прищурилась она.
В прихожей он взял мобильник с тумбочки и набрал номер центрального гаража:
– Ало, гараж. Это Первый. Машину мне на Кожевническую 1Б, ко второму подъезду.
– Товарищ Верховный, машина уже стоит у подъезда, – раздался голос дежурного в трубке.
– Добро, – коротко ответил он, отключая связь.
Повернулся к Веронике.
– Машина уже ждет у подъезда. Ты меня проводишь? – попросил Афанасьев.
– Провожу, но выходить на улицу не буду, – решительно ответила женщина.
– Вечером, я надеюсь, встретимся?– в голосе у Верховного появились просящие нотки.
– Посмотрим, как сложатся у тебя дела на работе. С твоим положением никогда нельзя быть в чем-то до конца уверенным.
– Тогда, ближе к концу рабочего дня созвонимся?
– Хорошо (номерами телефонов они обменялись еще с вечера). Давай, пока, – она опять притянула его седоватую голову к себе и поцеловала. На этот раз в губы.
Выйдя на лестничную клетку, Афанасьев обнаружил сидящим на ступеньках, ведущих вверх Вальронда. Тот мирно сидел, дожидаясь босса, подложив под седалище какую-то газету, сложенную в несколько раз.
– Ба, Петя! – сделал вид, что удивился зятю, Верховный. – Ты как узнал, что я тут обретаюсь?!
– Я не единственный, кто об этом знает. Все ФСО в курсе, – мотнул он головой назад, где на площадке между седьмым и восьмым этажами маячили фигуры еще двух агентов охраны, одетых в штатское.
– Ай, да Саныч! Ай, да сукин сын! – помотал головой Валерий Васильевич, втайне очень довольный такой заботой. – Давно сидишь?
– Минут пятнадцать, – сказал зять, поднимаясь во весь свой рост.
– А что не позвонил? Не зашел?
– Дык, – растерялся кавторанг, – неловко как-то… Была бы острая необходимость, тогда, конечно. А, так… Что, мы, не люди, что ли? Все понимаем. Настя еще с вечера сказала…
– Спасибо, брат! – сказал Афанасьев, расчувствовавшись и пожимая Петру руку в знак мужской солидарности. И еще раз добавил. – Спасибо!
Глава 47
I.
03.09 2020г., Россия, арх. Новая Земля, пос. Белушья.
После прибытия с материка партии вакцины, прошло чуть более суток. Полковник Виттель, как комендант гарнизона и негласный мэр поселка, настоял на тщательной проверке каждой ампулы, с трудом выбитой им из Минобороны «Спутника- V» и составлении акта в случае обнаружения боя стеклотары. Всю свою сознательную жизнь боровшийся с бюрократизмом Митрич объяснял свою настойчивость тем, что в случае большого процента испорченных доз, ему вряд ли удастся во второй раз выхлопотать дополнительную партию чудодейственного средства от пандемии, слухи губительности которой дотянулись даже до их отдаленного от цивилизации обиталища. Именно поэтому совместная с эмчеэсовцами проверка так затянулась. Вопреки ожиданиям, количество забракованных доз было ничтожно малым. Из пятнадцати тысяч доз, испорченными и побитыми, во время не слишком-то мягкой посадки, оказались всего шестнадцать штук. Еще какое-то время ушло на подробный инструктаж местного медицинского персонала, на предмет хранения, применения и противопоказаний к использованию вакцины. Потом снаряжали нарты для доставки части груза в Рогачево и Малые Кармакулы. Заведующий терапией выделил для этой экспедиции двух своих лучших фельдшеров с медицинскими сестрами. И уже только после всего этого приступили, собственно, к вакцинированию населения Белушьей. Как и полагается главе военно-гражданской администрации, полковник Виттель проявил инициативу и после утреннего построения и подъема флага, первым спозаранку явился в амбулаторию на вакцинирование. Небольшая кучка таких же, как и он «живчиков» уже толпилась перед зданием поликлиники, перешучиваясь между собой, но пока не решаясь пройти внутрь. Как и всем из рода высших приматов им требовался вожак, за которым не страшно было бы пойти в огонь, в воду и даже на прививочный пункт. Вожак не замедлил появиться, вызывая неложное восхищение в их глазах. Оббив в тамбуре с валенок липкий и мокрый снег и обмахнув их веничком, ради соблюдения пущей, как ему казалось, стерильности (бахил в амбулатории не было), с медвежьей неторопливостью, прихрамывая, прошел в общую раздевалку. Там он скинул свое форменное пальто на руки заботливой старушки-гардеробщицы из числа коренного населения, о чем говорили ее узковатые глаза и скулы. Плюнув себе на ладони, расправил на прямой пробор жидкие и пегие от седины волосы.
– А, что, мать, – обратился он к ней, – не знаешь ли, прививки-то, в каком кабинете делают?
– Да как же, батюшка, не знать-то?! – заулыбалась старуха беззубым ртом. – Обнакнавенно в каком. В процедурном. Вона табличка в конце колидора. А что же, батюшка, народу то никого нет? Неуж не знают, что дохтур и персонал уже полчаса, как в ожиданиях пребывают?
– Народ, мать, за мной воспоследует пренепременно! – витиевато высказался полковник, поднимая кверху свой корявый указующий перст, давая лишний раз понять, кто тут самый наиглавнейший. После чего прошел по коридору и, дойдя до его конца, просунул свою косматую голову в дверь с надписью «процедурная № 1»:
– Здравствуй, Айболит! Принимаешь на прививку, ай, нет?! – весело поинтересовался он у Андрея Григорьевича Чеботарева – заведующего терапевтическим отделением.
– А-а-а, Михал Дмитрич! – улыбка заведующего растянулась едва ли не до ушей. – Просим-просим! Очень рад, что вы своим приходом подаете пример всем жителям нашего поселения! Прошу, присаживаться, – кивнул он на стул возле своего стола, а сам что-то быстро стал набивать пальцами по клавиатуре своего компьютера.
– Что ж вы один пришли, без супруги? – поинтересовался врач.
– Согласно моему распоряжению, – заважничал комендант поселка, – в первую очередь вакцинироваться должны военнослужащие и «высоколобые», а уж затем остальной гражданский персонал.
Митрич неловко сел на стул, поудобней устраивая свою протезированную конечность.
– У вас распоряжение, а у меня инструкция Минздрава, в соответствие с которой, в первую очередь пройти вакцинацию должны работники медицинских учреждений. А ваша супруга, хоть и пребывает на пенсии, однако, состоя в звании фельдшера-акушера, привлекается нами периодически для вспомоществования при принятии родов, а значит в некоторой степени, тоже все еще является медицинским работником, – не отказал себе в назидании врач.
– Ладно, док, – сразу сдался Митрич, – скажу ей. К вечеру прибудет.
– Хорошо. Тогда, займемся пока непосредственно вами. Согласно полученной инструкции, я должен, прежде чем приступить к вакцинированию, соблюсти некоторые формальности, – предупредил его доктор.
– Валяйте, – кивнул полковник, распушая и оглаживая свою бородищу.
– Так-с, так-с, ага, – начал служитель храма Асклепия, – анкетные данные я с вас брать не буду, так как они уже имеются в вашей истории, поэтому приступим к самой сути. Итак. Страдаете ли вы какими-нибудь наследственными заболеваниями?
– Бог миловал, – истово перекрестился баварский король по православному обряду.
– Отлично, так и запишем, – промурлыкал под нос Григорич. – Предельно допустимый порог в 70 микрозиверт, надеюсь, вами не превышен? Вы когда последний раз проходили контроль? А то у меня в карточке почему-то не отмечено.
– Да, не соврать бы, – почесал в задумчивости за ухом полковник, – лет, этак с двадцать. С тех пор, как закрыли полигон и еще лет с десяток после этого еще – каждые два года.
– И каковы цифры, что вы нахватали? – поджал губы медик.
– Шестьдесят два микрозиверта, – нехотя ответил Митрич, вздыхая. – А что, это как-то может повлиять на вакцинацию?
– В принципе, не должно, но я обязан учесть все нюансы…
– Ну, на то оно и ваше докторское дело, чтобы, значить, учитывать нюансы, – согласился комендант.
– Ладно. Давайте продолжим. Аллергическими заболеваниями тоже надо полагать не страдаете?
– Истинно, – коротко ответил пациент.
– Замечательно, – пальцы доктора продолжали выстукивать дробь на клавиатуре. – Противопоказания, по каким либо видам медикаментов имеются?
– Да, вроде нет, – пожал плечами допрашиваемый. – Я как-то и без них обхожусь – народными средствами, если что.
– Знаю я ваши народные средства, Михал Дмитрич, – почти прошептал недовольно врач, чтобы не слышала процедурная медсестра, сидящая в другом конце помещения за ширмой.
– Грешен, батюшка, – не стал отнекиваться комендант, разводя руками.
Из-за ширмы послышался придушенный смех медсестры.
– А ну, тихо там, за ширмой! – прикрикнул заведующий на свою помощницу, которая, как и все в поселке была осведомлена о «слабости» главы администрации. И уже, обращаясь к самому пациенту. – Я надеюсь, что вы перед процедурой не позволили себе ничего такого?
– Ни-ни, Григорич! Как можно?! – яростно затрясла головой некоронованная особа. – Только позавчера с этим Алтухиным, после бани по рюмашке. И всё. Что, я, дурак, что ли, переться на прививку с похмелья?
– Ну, ладно-ладно, – повел опытным в этом деле носом Чеботарев, и, не учуяв знакомого запаха, моментально успокоился. – Ну, вроде бы все, – решил он подвести итог блиц-опросу, – осталась маленькая формальность.
– Какая?
– Надо указать в пустой графе полностью свое имя, отчество и фамилию, а ниже поставить подпись. Вот, держите, – протянул врач листок с убористым и мелким текстом коменданту.
– Мелко-то как, – прищурился Митрич, вглядываясь в написанное. – Плохо видать. Ты мне на словах скажи, что там написано. Не согласие ли на расстрел без суда и следствия?
– Да ну что вы, право, такое говорить изволите? – поморщился доктор. – Просто вакцина новая, ранее нигде не применялась. А написано там о том, что вакцинируемый «предупрежден о возможных поствакцинальных осложнениях (общих: непродолжительный гриппоподобный синдром, характеризующийся ознобом, повышением температуры тела, артралгией, миалгией, астенией, общим недомоганием, головной болью и местных: болезненность в месте инъекции, гиперемия, отечность), которые могут развиваться в первые-вторые сутки после вакцинации и разрешаются в течение 3-х последующих дней», – буквально процитировал он, видимо, заранее уже заученную фразу.
– Ох, отец родной, страсти-то какие ты мне тут наговорил, – сморщился, как от кислого, Митрич. – Ты мне лучше скажи, правду говорят, что между первой и второй дозой, нельзя этого потреблять, – щелкнул он пальцами по своему кадыку.
– Прямого запрета нет, но я вам Михал Дмитрич, настоятельно рекомендую воздержаться от подобных опрометчивых шагов, – строго предупредил Чеботарев. – Вакцина, как я уже упомянул, новая, и как поведет себя ваш организм в ситуации могущего возникнуть конфликта между иммунобиологическим препаратом и сивушными маслами, никто прогнозировать достоверно не может. И я не могу. Вам понятен такой расклад?
– Дык, куды уж тут не понять?! – неопределенно ответил монарший отпрыск, ставя размашистую подпись внизу расписки.
– Машенька! – крикнул доктор медсестре. – У тебя там все готово?
– Да, Андрей Григорич, – тут же отозвался девичий голос из-за ширмы.
– Проходите, товарищ полковник, за ширму, – напутствовал Виттеля доктор.
– Куда колоть-то будут?! – вдруг забеспокоился старик, явно чего-то опасаясь.
– Не беспокойтесь, Михал Дмитрич, – правильно оценил тревогу пациента врач. – Колоть будут в плечо. Впрочем, если вы пожелаете…
– В плечо, конечно! Не раздеваться же мне тут до исподнего! – засуетился Митрич.
– Как скажете, – равнодушно отметил врач.
– А-а-а, ну, тады ладно, – произнес Митрич, кряхтя, поднимаясь со стула.
Митрич проковылял за ширму, где его встретила пухленькая и миловидная медсестра с уже готовым одноразовым шприцом для первой инъекции.
Полковник аккуратно снял китель и повесил на спинку стула, затем все также аккуратно снял рубашку, но присаживаться не стал, решив принять дозу стоя на ногах. Маша не заставила себя долго ждать. Быстренько протерев нужное место ваткой, смоченной в спиртовом растворе, легко всадила иглу в задубевшее старческое тело полковника. Комендант даже не ойкнул, но ноздри раздул, ощущая привычный запах, исходящий от средства дезинфекции.
– Вот и все, Михал Дмитрич. Можете одеваться, – ласковым голосом проворковала медсестра.
Виттель благодарно кивнул девушке и начал неспешную процедуру облачения.
– Михал Дмитрич! – окликнул его Чеботарев. – А что это народ не торопится к нам на экзекуцию? Вы, когда шли сюда, видели кого-нибудь?
– А, как же! – отозвался Виттель из-за ширмы. – Стоят у входа. Опасаются, вишь.
– Чего же? – удивился врач. – Мы, вроде бы тут не кусаемся. Сейчас еще должны подойти медсестры, и тогда мы это дело на конвейер быстренько поставим.
– Вот я выкарабкаюсь отсюда живым, тогда и они потянутся, – ухмыльнулся полковник, застегивая манжет на рукаве. – В кажинном деле, Григорич, свой вожак нужон.
– Ну-ну, – хмыкнул доктор.
Выйдя из-за ширмы, Виттель опять подошел к столу доктора.
– Ну-с, милейший вы наш Михаил Дмитриевич, теперь ждем вас ровно через двадцать одни сутки. А пока постарайтесь все же воздерживаться от некоторых, так скажем, пагубных привычек. И, да, вот еще что…, – замялся врач, подбирая слова.
– Говори, милый, не стесняйся, – подбодрил его полковник.
– Я, конечно, все понимаю, но войдите и вы в мое положение…
– Ну-ну, продолжай, – насторожился Митрич, чуя еще какой-то подвох со стороны эскулапа.
– Вы, без сомнения, пользуетесь заслуженным авторитетом, как у военного, так и у гражданского населения поселка. И глядя на вас, вам подражают вольно или невольно другие. Вы вот масочку-то защитную, с самого первого дня, как объявили пандемию, не носите, а глядючи на вас и другие не хотят носить. Я ведь вам уже как-то говорил об этом, но вы к моим словам отнеслись начхательски, прямо скажем. Какой вы подаете этим пример своим подчиненным? Не хорошо-с, товарищ полковник, получается. Некрасиво-с. Вон и товарищ Алтухин из Москвы мне давеча сделал замечание, мол, де я не могу должным образом призвать население к дисциплине. А как я могу это сделать, коли сам комендант объекта не желает выполнять предписания Минздрава?
– М-и-ла-й! – осклабился в бороду старик. – Мне, почитай, в обед уже сто лет стуканет! Я и так уже одной культей в могиле стою, а ты хочешь, чтобы я перед концом своим намордник на себя напялил! Н-е-е, – помотал он головой, – николи такого не будет. Не буду я позориться напоследок! И не проси даже, Айболит! А вот подчиненных своих, если хочешь, то пристрожу, за ради сохранения твоего авторитета. Это мы могем! – подмигнул он веселым глазом.
– Ой, да Бог вам судья, Михал Дмитрич! – махнул на него рукой Чеботарев. – Мне что ли больше всех надо?! Вот настрочит этот бойкий москвич докладную наверх, вам же хуже будет, – фыркнул Чеботарев.
– И что с того?! – опять расцвел в улыбке полковник. – Думаешь, я испужаюсь какой-то там писульки?! И—и-и, паря! Я за свою жизнь, каких только доносов на себя не пережил?! Чего мне бояться?! Охочих занять мое место и так днем со огнем не сыскать! Я свое отслужил и отбоялся, еще, когда он под столом бегал в коротеньких штанишках. Ну, получу еще один выговор! Эх, ма! А ссылать меня за проступок дальше и некуда. Дальше только Северный Полюс.
– Я вас предупредил, а уж вы поступайте, как вам заблагорассудится, – опять махнул на все рукой врач. – Ладно, ступайте уж, Бог с вами!
– Э, нет, брат! Ты меня не гони. Вот ты меня все расспросами донимал: что, да как. А теперича я тебя поспрашаю, – деловито уселся старинушка на стул.
– Господи, что еще-то? – всплеснул руками Чеботарев.
– Ты вот у нас человек ученый, университеты там, в столицах кончал разные, – начал издалека Митрич.
– Не разные там, а один – Московский Медицинский Университет имени Сеченова, – позволил себе поправить полковника доктор. – А только и вы, товарищ полковник, зря передо мной прибедняетесь и разыгрываете малограмотного и дремучего человека. Мы все прекрасно знаем, что у вас за плечами Академия Генерального штаба и высшее техническое образование.
– Оно, конечно. Куды же без ученья-то в нонешние времена?! – продолжал ломать комедию Виттель. – Вот я тебя, как ученого и хочу спросить: правду ли говорят, что животная скотина болеет теми же болестями, что и люди?
– Я, собственно говоря, не сильно вдавался в эту тему, – потер щеки ладонями Чеботарев, – однако научно-популярные издания в последнее время пестрят исследованиями в этой сфере. И, что удивительного…
– Ну-ка, ну-ка, – заерзал на стуле Его Величество.
– Если раньше все знали, что людскими заболеваниями болеют только приматы и, простите, свиньи, как самые близкие человеку по набору хромосом, то последние исследования показали, что этому стали подвержены и те животные, которые долго находились в непосредственном контакте со своими хозяевами.
– Хмм, – затеребил свою бородищу полковник, – вона как значить?
В глазах у доктора заплясали озорные огоньки.
– А я ведь уже догадался, куда вы клоните, Михал Дмитрич. Вас интересует вопрос о подверженности вашей подопечной вирусному заболеванию.
– Да, и признаться, весьма, – согласился Митрич.
– Такую опасность для нее самой и ее медвежонка исключить нельзя, потому, как они находятся не в белом и одиноком безмолвии Заполярного круга, а среди людей. А учитывая тот факт, что у дикого зверя отсутствует иммунитет, от каких бы то ни было человеческих заболеваний, риск заразиться имеет значительную вероятность.
– Вот и я о том же думаю, док! – вскочил с места полковник. – Помоги, а?! Христом Богом, прошу!
– Да чем же я помогу-то? – развел беспомощно руками Чеботарев.
– Сделай им тоже, какую никакую вакцинацию! А уж за мной не пропадет! Ты же меня не первый год знаешь!
– Вы в своем ли уме, Михал Дмитрич?! – вырвалось возмущенное восклицание у Чеботарева. – Что вы такое, простите, несете?! Какая еще вакцинация медведям?!
– Да ты не кипятись Григорич! – перешел к увещеваниям полковник. – Что ты разошелся, как тульский самовар?! Я же не призываю тебя совершить должностное преступление! Просто по-человечески прошу оказать помощь в вакцинации зверушки и ее детеныша.
– Зверушки?! – взвился до небес доктор. – Это вы почти пятисот килограммовое чудище называете зверушкой?!
– Она же совсем ручная! – попробовал защитить медведицу Виттель.
– Это, с какого перепуга она вдруг за два месяца стала ручной?! – съязвил Чеботарев.
– А, что тут такого? – скорчил непонятливое лицо Его Величество. – Ведь всем известно, как хорошо медведи поддаются дрессировке? Видал, как они на велосипедах ездят в цирке?
– Вот именно, что в цирке! – ухватился Андрей Григорьевич. – Их этому с детства приучают! А тут взрослая и матерая медведица! Нет, нет и еще раз нет! И сам не пойду и персонал не отпущу! Мне еще ЧП на участке не хватало!
– Вот ведь какой же ты вредный человек, Григорич! – начал уже укорять его комендант. – А еще клятву Гиппократа давал!
– Я давал клятву лечить людей, а не диких зверей! – парировал тот.
– Так ить тоже Божья тварь! – нашелся, чем ответить Митрич, явно не собираясь уступать.
– Андрей Григорич, – высунулась из-за ширмы Машенька, – разрешите мне после работы провести ей и ее малышу вакцинацию?
– Это еще, что за явление?! А ну молчать! – наорал он на медсестру. – Я не потерплю в амбулатории никакой оппозиции! А ну, брысь, отсюда, соплячка! Иначе, уволю!
Однако его речь произвела, совсем не тот эффект на который он рассчитывал. Девушка вспыхнула, как маков цвет и, поджав губы заявила:
– А вы на меня, Андрей Григорьевич, голос не повышайте, – тихо, но твердо произнесла девица, выходя из-за ширмы, задетая за живое. – Я свой трехгодичный контракт подписывала не с вами, а с Министерством обороны. Не вы меня принимали на работу и не вам меня увольнять.
– Да, ты, да я тебя… , – зашлепал губами Чеботарев, выпучив глаза от такого поворота событий.
– А так как я ношу звание прапорщика медицинской службы, то, следовательно, имею полное право подать на вас заявление в гарнизонный суд на предмет оскорбления чести и достоинства при несении службы, – говорила она, будто вколачивала гвозди в гроб профессиональной карьеры заведующего терапией.
– Да ты, что, Машка, сдурела? – только и смог выговорить Григорич тоже вставая из-за стола, растерявшийся перед таким нежданным напором со стороны младшего медицинского персонала. – Я же о тебе, дуреха, беспокоюсь.
Митрич, сияя от удовольствия, наблюдал за трагикомической сценой, боясь даже дыханьем сбить мастерскую игру актеров.
– За меня беспокоиться не надо, – подошла она почти вплотную к заведующему. – Вы лучше о себе побеспокойтесь. Потому что, если на суде выяснится, что вы позволяли себе неоднократно хватать не только меня, но и остальных девочек за ягодичные мышцы, то вам и вовсе не поздоровится! – продолжила она публичную казнь.
– Ты чего?! Это было-то всего пару раз! – теперь уже покраснел доктор.
– Хватал, говоришь?! – тут же заинтересовался событием Митрич, едва сдерживая в бороде гомерический хохот. – Ну-ка, дочка, поподробнее с этого места.
– Вы чего это, оба сдурели что ли?! – уже начинал серьезно обижаться доктор. – Превращаете тут в балаган поликлинику! Я с вами серьезно говорю, а вы мне тут каким-то мифическим судом угрожаете! Чего вы добиваетесь?
Митрич корявым пальцем указал на медсестру, милостиво предоставляя ей изложить текст ультиматума.
– Я хочу, чтобы вы, во-первых извинились передо мной за свое сегодняшнее поведение, – недовольно повела носиком строптивая особа женского пола, – и за свое поведение – в прошлом, дав торжественную клятву больше не распускать свои руки.
– Ну…, – промычал неопределенно Чеботарев, косясь на полковника.
– Я бы на твоем месте, Айболит, принял бы все условия безоговорочной капитуляции, – произнес король, индифферентно закатывая к небу глаза.
– Это шантаж? – выпятил доктор губы.
– Ага. Вроде того, – кивнул Виттель.
– Ладно. Что еще вы хотите от меня, разбойники с большой дороги?
– Сначала выполните первое условие, – сдвинула бровки девушка.
– Ладно. Одолели. Вдвоем-то на одного, – продолжал бухтеть Чеботарев.
– Давай-давай, Григорич, не тяни время. Там уже у крыльца яблоку негде упасть. Меня дожидаются, – поторопил его Митрич.
– Ладно, черт с вами, сдаюсь. Маша…
– Мария Алексеевна, – поправила она его.
– Ну, да, Мария Алексеевна, прошу меня простить, я больше так не буду. Честное слово.
– Простить? – обратилась она к полковнику, как к посреднику.
– Валяй! Чего уж там? – махнул рукой старик.
– Прощаю, Андрей Григорьевич, – произнесла она тоном избалованной принцессы и сунула свою руку прибалдевшему слегка доктору прямо под нос, для поцелуя.
Тот верно истолковал этот жест, припадая к ручке губами.
– Эх! – сожалеюще огладил свои усы и бороду полковник. – Где мои семнадцать лет?! Черт возьми! Как бы я хотел оказаться сейчас на вашем месте, док!
– Так что вам мешает, Михаил Дмитриевич?! – повернулась она к нему и поднесла руку к его губам.
– Хосподи! Счастье-то какое! – взрыднул комендант, живо вскакивая со своего стула и истово приникая к ручке милостивой и милосердной красавицы.
Поцелуй получился долгим и смачным. Старинушке это явно понравилось, и он чмокнул ее ручку вдругорядь, затем еще и уже чуть повыше. Неизвестно, как высоко он добрался бы в следующий раз, если бы не окрик доктора, который уже корчился и задыхался от смеха:
– Х-хватит! Ум-моляю, прекратите! Я же сейчас п-помру, прямо здесь!
Девушку, кажется, тоже начинал разбирать смех:
– А вы, оказывается, Михаил Дмитрич, еще тот хват! Есть значит еще порох в пороховнице?!
– А то! И порох в пороховнице и ягоды в ягодицах! – подбоченился полковник, отрываясь от ручки.
– Вот, я все бабе Фиме скажу! Не боитесь?! – сквозь смех поинтересовалась она.
– Ей не привыкать! – по-гусарски попробовал подкрутить ус старик. – Это я сейчас смирный такой, а в молодости-то… у-у-у! Куда там до меня поручику Ржевскому!
– Ну, все-все, хватит уже! Совсем вы меня уморили своим провинциальным комедиантством, – спустил с небес на землю эту парочку голос доктора.
Впрочем, все и так понимали, что вся предыдущая сцена была сплошным лицедейством.
– Андрей Григорич, миленький, ну разрешите мне после работы сбегать и сделать ей и малышу эту вакцину? – умоляющим голосом обратилась она к Чеботареву. – Я нисколечко не боюсь. Я уже ходила к Михал Дмитричу и кормила медведицу. Она меня уже знает.
– Нет, Маша, – уже посерьезнев, покачал тот головой. – Дело тут вовсе не в моей вредности.
– А в чем? – в один голос спросили полковник и прапорщик.
– А в том, Маша, что, собираясь на будущий год поступать в мединститут, ты не учла двух простых вещей.
– Каких? – округлила глаза девушка.
– Во-первых, зверь всю жизнь прожил в диких и далеких от человека условиях. А значит, вообще не имеет никакого иммунитета к людским заболеваниям. А ты ему сейчас, по своей наивности пытаешься вколоть сыворотку ослабленного аденовируса. Ты представляешь, что с ним будет? Он может просто умереть на следующий день после вакцинации, не справившись с заболеванием, с которым ранее никогда не сталкивался.
– Ой, мамочки! – прикрыла она ладошкой рот.
– А вторая вещь? – спросил озабоченно Митрич, внутренне осознавая свое поражение.
– Ты, Маша, собственно говоря, куда планировала ее колоть?
– То есть? – не сразу поняла медсестричка. Но полковник понял врача сразу и поскучнел еще больше.
– Он говорит, в какое место ты бы стала делать ей прививку? – пояснил Митрич мысль заведующего.
– Как и положено – в мышечную ткань, – опять не поняла Маша.
– Да ты сначала доберись до нее! – фыркнул доктор. – У нее шерсть с подшерстком, да еще и сантиметров 15 жира, благодаря стараниям нашего главы администрации. У нас даже иголок подходящей длины для этого нет.
– А как же тогда стреляют в медведей-шатунов снотворными ампулами? – попробовала найти последний выход из создавшегося положения девушка. – В гарнизоне ведь имеются и такие ружья, и такие патроны.
– В них стреляют специально заряженными на заводе патронами, – поморщился врач, – а ты попробуй в домашних условиях, сначала разобрать такой патрон, а затем снова снарядить его, но уже вакциной, вместо снотворного.
– Что же делать, тогда? – в ее глазах затаился страх и боль за медведицу и ее медвежонка.
– Ничего не делать, – пожал плечами доктор. – Самым лучшим выходом для них обоих, будет радикальное снижение контактов с внешним человеческим миром, ибо в ближайший месяц мы все, вакцинированные, будем представлять для нее реальную угрозу жизни.
Митрич засопел носом, явно пребывая в расстроенных чувствах. Планируемая им операция по спасению питомицы, к которой он успел всерьез привязаться, терпела крах и грозила обернуться полным конфузом.
– И не сопите в бороду, Михал Дмитрич, – обернулся к нему Чеботарев. – Это, прежде всего, касается вас. Если хотите уберечь свою косолапую пассию, то вам, волей неволей, придется надеть, как вы давеча выразились, «намордник». Нате, вот, – он сделал шаг в сторону и открыл дверцу медицинского шкафчика со стеклянными дверцами, где цапнул из кучи какого-то медицинского барахла, стопку масок и не глядя протянул руку за спину.
– Благодарствую, – прогудел в бороду Митрич, принимая нежданное подношение.
– Ладно, Михал Дмитрич, ступайте, да кликните там следующего. Чувствую, что день сегодня будет насыщенным и наряженным.
– Ну, бывайте, здоровы: ты док, и ты, краса-девица, – приложил руку к сердцу полковник и захромал к выходу.
II.
Все два месяца, после крайне неприятного инцидента с комендантом поселка, Арнольд Шептицкий пребывал в состоянии тревожного ожидания разворота дальнейших событий. Напуганный до полусмерти своим непосредственным начальством о последствиях разбирательства с военным комендантом, он уже всерьез обдумывал мысль о смене своей дислокации любыми доступными способами, вплоть до рапорта об отставке. Однако неожиданная встреча с агентом иностранных спецслужб в корне изменила все его дальнейшие планы. Этот молодой человек, по-своему был очень неглупым субъектом и потому отчетливо осознавал про себя, что после совершения акции своих кураторов, оставаться ему здесь будет практически невозможным делом. Даже если ему и отвалят, как обещали, денег на всю оставшуюся жизнь, это еще не давало гарантий ее продолжительности. Как и было уговорено с куратором, нежданно посетившим его два месяца назад, он всеми правдами и неправдами сумел пробраться на испытательный стенд, расположенный глубоко в скальном массиве и на РЛС «Подсолнух». Расположить в нужных местах «спящие» до поры до времени маячки не представлялось сложным делом. В больших помещениях всегда можно найти пару-тройку укромных уголков, до которых не каждый проверяющий догадается забраться. Лучше всего это сделать, разместив их среди нагромождения всякой измерительной и контрольной аппаратуры. Так он и поступил. Долгое время недоступным оставался только сборочный цех, но и на его территорию, ему, в конце концов, удалось попасть. При поступлении с материка некоторых компонентов будущего «летающего монстра», возникла острая необходимость калибровки аппаратуры, содержащей внутри себя нестабильные ядра нуклидов. Специалистов, знакомых с тонкостями настройки подобной аппаратуры было на полигоне мало, и Арнольд Степанович (Стефанович) по счастливой для него случайности находился в их рядах. Так он и попал в «святая святых», где находилось не только само «изделие», но и большинство из элиты научных кадров, допущенных к его изготовлению и испытаниям. Все остальное сделать было уже гораздо проще. «Закладку» и ее дубликат, на случай непредвиденных обстоятельств он смог быстро и без особых хлопот спрятать в разных концах громадного цеха, благо, за ним никто не следил и даже, кажется, не замечал. Всем было не до скромной персоны дозиметриста. Стахановскими темпами там собирали установку, предназначенную для воздушного базирования. Проще всего, оказалось, сделать «закладку» в месте прохождения кабеля связи тянущегося от СПРН «Воронеж» к территории базы и дальше. Он пролегал по поверхности, и раз в неделю досмотровая группа проходила вдоль его залегания, проверяя его целостность и отсутствие посторонних предметов. Выкопать неприметную ямку и сунуть туда радио-маячок, размером с пуговицу не составило никакого труда. Этой своей последней закладкой он выполнил свою часть контрактных обязательств перед куратором. На следующий день, как он и обещал, заказал телефонные переговоры с отцом. Разговаривали они где-то минут пятнадцать. Отец интересовался службой своего ненаглядного отпрыска, а сын, в свою очередь расспрашивал его о семейных делах, о маме, которую очень любил и о всяких столичных новостях. Очень хотелось расспросить об Ингрид, но он боялся это сделать из вполне обоснованных опасений прослушки разговора. Догадываясь о том, что волнует сына, отец, не называя вслух имени девушки, сообщил ему, что она помнит и ждет с нетерпением его возвращения. Поток приятных воспоминаний о днях, проведенных в обществе этой роковой красавицы, буквально затопил сердце Шептицкого-младшего, на несколько мгновений вырвав его из действительности. Арнольду стоило немалых усилий стряхнуть с себя это сладостное наваждение. Еще его очень интересовал вопрос об оплате своих услуг. Но Степан Станиславович и тут угадал потаенные мысли сыночка (как-никак, а одна кровь), сообщив туманно, что будущее финансовое благополучие сына находится в надежных руках и на этот счет ему не стоит беспокоиться.
