Юрий Витальевич Яньшин
Внешняя беговая
После того разговора с отцом, Арнольд с нетерпением ждал встречи со «спящим», внедренным в обслуживающий персонал базы Белушья, для того, чтобы обговорить с ним план и детали своего спасения во время уничтожения объекта. А то, что объект вся обслуживающая его инфраструктура будет уничтожена, тем или иным способом, у него не было никаких сомнений. Правда, и в страшном своем сне он не предполагал, что за океаном спланировали ядерный удар по поселку окрестностям. В своих радужных мыслях он представлял себе, что агент укажет ему точное время нанесения удара и место, где этот удар можно будет переждать в относительной безопасности. После чего, базу, естественно законсервируют, а оставшийся в живых персонал расформируют и отправят на Большую землю. Отец же применив все возможные рычаги влияния, постарается вернуть сына на службу, где-нибудь в пределах Садового Кольца. Это при наихудшем, по представлению старлея, развитии событий. А при лучшем сценарии, который он тоже рассматривал, в качестве реального, цепь событий после начала явных военных действий со стороны членов НАТО, вылившихся в уничтожение секретного объекта на территории России, произойдут кардинальные изменения, влекущие за собой полный демонтаж ненавистного ему государств. Естественно, Афанасьев и его военная клика не смогут противостоять совокупной мощи Европы и Америки, а значит, вслед за быстрым военным поражением России, безусловно, начнется ее неминуемый распад на отдельные фрагменты. В этой-то неразберихе, которая будет сопровождать распад России и появится хороший шанс покинуть тонущий государственный корабль, потому что только при отсутствии центральной власти можно будет безнаказанно пересечь границу России с каким-нибудь сопредельным государством. Иначе ему, имеющему запрет на выезд, как носителю секретных сведений, никак не удастся выехать отсюда и с имеющимися накопленными средствами попытаться начать новую жизнь, где-нибудь на Лазурном побережье.
Но дни шли за днями, а обещанный агент, так и не давал о себе знать. Это уже всерьез начинало беспокоить суетную душу генеральского сыночка. И вот сегодня, возвращаясь со службы вечером к себе в общежитие, он услышал у себя за спиной сиплый голос:
– Что так медленно бредешь, Арнольд Степаныч? Поддай жару, чуток!
Шептицкий сначала решил молча уступить протоптанную тропку неведомому торопыге, видимо, кому-то из коллег, торопящихся до дому, но затем оглянулся и увидел, что догоняющий был не в военной форме. Сначала он даже не признал его в лучах заходящего Солнца (полярная ночь в этих местах наступает в конце сентября), но потом, внимательно вглядевшись, узнал в догнавшем его человеке одного из метеорологов, что квартировали неподалеку от офицерского общежития. Человек был чуть пониже его ростом, но широк и кряжист. Да и на вид ему было за тридцать. Небольшая, но аккуратно подстриженная бородка, окаймлявшая его лицо, придавала ему мужественный и привлекательный вид бывалого полярника, несомненно, пользующегося успехом у местных представительниц слабого пола. Женщины, вообще, по наблюдению Арнольда, любят таких сбитых и уверенных в себе красавцев, одинакова хороших, как в постели, так и в нелегком и аскетичном быту Севера.
– Вы, кажется, метеоролог, и зовут вас, если не ошибаюсь, Евгением? – решил проявить зачатки аристократии дозиметрист.
– Верно! – изобразил на своем лице радостную улыбку синоптик.
– Если вы торопитесь, то с удовольствием вас пропущу, – проявил любезность старлей.
Он, вообще, наученный инцидентом с комендантом, теперь старался всеми силами избежать нового конфликта, поэтому был со всеми крайне любезен и предупредителен.
– Ого, как вас пообтесало с некоторых пор! – не стал скрывать своего злорадства Евгений, и это его примечание очень больно задело злопамятное нутро Арнольда.
– Что вы имеете в виду? – зло прищурился Шептицкий, с досадой понимая, что его конфликт с Виттелем, несмотря на заверения майора Уржумцева, все же потихоньку всплыл наружу.
– Да ты не ершись, летёха! – перешел на коробящее Шептицкого панибратство метеоролог. – Я просто хочу с тобой побалакать по-свойски.
– О чем мне с вами говорить? – строго поджал свои губы Шептицкий в нескрываемой брезгливости и презрении, разом показав свое истинное обличье.
– Обо всем, – беззаботно выдохнул гражданский, обдав дозиметриста легким сивушным перегаром. – О делах, о жизни.
– Простите, но я не желаю с вами обсуждать ни свои дела, ни свою жизнь, – тон его в этот момент источал абсолютную холодность и надменность.
– А зря, – тепло и по-доброму отозвался на это метеоролог. – Ведь это теперь от меня будет зависеть вся ваша дальнейшая жизнь.
– Каким образом!? – в глазах Шептицкого появились искорки недоумения и догадки.
– Я – тот, кого вы ждете уже почти месяц, – сообщил Евгений, как о само собой разумеющимся, и не требующим дополнительных пояснений.
– Докажите! – жестко потребовал старший лейтенант, хотя внутри себя уже понял, кто стоит перед ним.
– Как? – спросил его метеоролог, пожимая плечами. – Рассказать вашу биографию?
– Нет, – поморщился Шептицкий. – Этого не требуется. Скажите коротко, но только о том, что знаю только я и еще пара людей, там, – он махнул неопределенно рукой в сторону материка.
– Ну, если коротко, то могу уложиться в одно слово, – с ухмылкой проговорил синоптик.
– Говорите.
– Ингрид, – без выражения произнес Евгений.
Одного этого слова было достаточно, чтобы убедиться в высокой осведомленности «спящего» агента.
Шептицкий с жадностью посмотрел в глаза собеседника, что-то прикидывая про себя в уме. Анализ его не был долгим.
– Здесь, посреди улицы, наверное, говорить неудобно, поэтому прошу ко мне, – сделал он приглашающий жест , отступая чуть в сторону, и давая пройти вперед посланнику куратора.
– Нет уж, – замотал отрицательно головой Евгений, – к вам-то как раз идти и неудобно.
– Почему? В прошлый раз куратор беседовал со мной, как раз у меня дома.
– Куратор приехал и уехал, а я здесь уже пятый год держусь и только потому, что строго соблюдаю меры безопасности, – нравоучительным тоном заметил метеоролог.
– Хорошо, но не посредине же улицы нам с вами беседовать? – выразил удивление Шептицкий. – А, как я могу предполагать, беседа будет не краткой.
– Давайте просто отойдем в сторонку, чтобы не мешать нечаянным прохожим, – предложил Евгений.
– Хорошо. Будь, по-вашему. Отойдем, – покорно согласился Арнольд.
Они сошли с утоптанной тропинки в сторону, но открытое место покидать не стали, чтобы контролировать окружавшее их пространство. Первым нарушил молчание, находящийся в нетерпеливом ожидании Шептицкий:
– Я выполнил все, что было мною обещано куратором еще месяц назад. Почему вы так долго не появлялись?
– Не все в этом мире зависит от нас, – туманно выразился агент и тут же пояснил. – Те, кто принимает решения, только вчера велели мне выйти с вами на прямую связь. Операция, сами понимаете, довольно сложная и требующая тщательной подготовки.
– На какое число назначена операция? Мы с вами должны успеть продумать планы по нашему спасению и обеспечению алиби, в дальнейшем, – быстро заговорил тихим голосом, порой переходящим на шепот старший лейтенант.
– Начало операции назначено на пять часов утра 7-го сентября.
– Через три дня, значит, – вслух повторил Арнольд. – Хорошо. Я буду готов этому сроку. Что мне с собой взять, и какое место для укрытия мне приготовлено, чтобы переждать бомбардировку?
– Подождите, не торопитесь вы с вашим укрытием, – смешно сморщил нос Евгений. – Мне поручено посвятить вас в детали предстоящей операции.
– Говорите, я внимательно вас слушаю.
– Вы знаете только о планах по уничтожению базы бомбардировкой с воздуха. Однако это только часть общего плана. Так сказать, ее завершающая часть. Но те, кто разрабатывал ее детали, решил не ограничиваться тупым уничтожением объекта, поэтому в первоначальный план были внесены некоторые поправки. Сегодня в Северной Атлантике начинаются учения НАТО с привлечением штатовской АУГ во главе с авианосцем «Теодор Рузвельт». Так вот, прежде чем нанести массированный ракетно-бомбовый удар по базе, решено, прежде выбросить достаточно многочисленный десант из высокопрофессиональных бойцов группы «Морские котики».
– Но зачем? Разве удара высокоточным оружием недостаточно для того, чтобы затормозить исследования русских в этой области? К чему такие риски? – искренне изумился Арнольд.
– У высоколобых умников в Лэнгли возникла идея не только о том, чтобы затормозить Россию на данном направлении, но и значительно ускорить свои разработки. А для этого, сами понимаете, им очень нужны местные специалисты, которые помогут им в этом.
– То есть, они хотят захватить в качестве трофея специалистов, разбирающихся в данной тематике? – догадался Шептицкий.
– Вот именно, – кивнул синоптик. – Всех, разумеется, прихватить не удастся, по объективным причинам, но ключевых персонажей, на которых завязано все, они постараются взять с собой.
– Я знаю лишь одного такого специалиста, который может разобраться в каждой детали установки – самого ее создателя.
– Да. Алексей Боголюбов – единственно подходящая кандидатура для того, чтобы стать гостем в тайных казематах ЦРУ, где из него вытянут все имеющие значение секреты этого аппарата, – согласился агент.
Арнольда, обладающего хорошими навыками воображения, всего передернуло только от одной мысли, что будь он носителем какой-нибудь тайны стратегического уровня, ему не миновать бы специального кресла с фиксаторами и набора инструментариев на соседней тумбочке, для развязывания упрямых языков. Он на миг зажмурился, чтобы хорошенько представить себе эту картину, но долго пребывать в таком состоянии не смог из-за своей тонко организованной и холеной натуры.
– Но, простите, при чем здесь я?! – возмущенно пожал Арнольд своими худосочными плечиками. – По-моему, я и так сделал все, что от меня зависело по уговору! Я обеспечил подсветку всех потенциальных целей, имеющих хоть какой-то интерес для заказчика. Что я еще могу?
– Вы можете помочь обеспечить тайную высадку десантной группы, – перебил скучным голосом возмущенную тираду Шептицкого агент.
– Каким образом? – с ядом в голосе поинтересовался дозиметрист.
– Для успешной высадки десанта необходимо нейтрализовать наблюдение за подстилающей водной поверхностью залива, – все тем же постным голосом, продолжил Евгений свои наставления. – Подводная лодка с десантом не может всплыть незамеченной в территориальных водах, для того его выброски.
– А через торпедные люки никак нельзя? – со знанием дела спросил Арнольд.
– Никак. Торпедные люки – стандартного диаметра в 533 миллиметра не предназначены для высадки диверсантов в полной выкладке. Через шлюзовую камеру, имеющуюся на лодке, много человек не высадишь, да еще и со всей амуницией. И по времени это долго. А тут каждое мгновение на счету. Так что, волей-неволей, но придется всплывать невдалеке от берега. Поэтому тебе, дружок, придется еще немного потрудиться на благо мировой демократии, хе-хе, и устранить последнее препятствие для высадки.
– То есть нарушить работу РЛС «Подсолнух»!? – опять до глубины души возмутился и удивился Шептицкий.
– Да, – кивнул синоптик. – Десант сможет беспрепятственно выйти на берег, только в случае, если «Подсолнух» будет молчать.
– Так, что вы от меня-то хотите?! – уже не сдерживаясь, перешел с тихого шепота на вполне громкую речь, Шептицкий. – Я и так с превеликим трудом разместил в недрах РЛС изотопные метки. Вот уничтожьте ее прямым попаданием ракеты.
– Во-первых, незачем так орать на всю улицу и привлекать тем самым к себе ненужное внимание, – зло прошипел в ответ агент. – Во-вторых, вы невнимательно слушали все, что я до этого говорил вам. А говорил я вам о том, что в первоначальный план были внесены коррективы. Теперь нашим заказчикам надо не с шумом и гамом разнести к чертовой матери всю территорию базы, а прежде всего, тихо проникнуть внутрь и добыть, любой ценой, нужного для них человека. И уж после всего этого бить всю посуду в лавке.
– Но я-то тут, с какого боку? – опять принялся за старое Арнольд. – Я не коммандос, не «морской котик». Я – интеллектуал. Моя ценность для разведки Штатов заключается в добыче и передаче ценной разведывательной информации. И я, вот убей меня Бог, никак не могу представить себя в роли Джеймса Бонда.
– Джеймс Бонд тоже был интеллектуалом MI-6, что, однако, не мешало ему время от времени вступать в чисто физические единоборства с врагами Ее Величества, – парировал агент.
– Говорите же, что вам еще от меня надо?! – прошипел, доведенный до белого каления, Шептицкий, навязываемой ему неведомой роли.
– Мне велено поручить вам, самостоятельно нейтрализовать дежурную смену РЛС, – шелестящим голосом довел до Арнольда приказ синоптик.
От такого оборота Арнольд поперхнулся и выпучил глаза не в силах даже прокомментировать такое наглое предложение. Целую минуту он находился в ступоре, рисуя в голове свой будущий провал, в случае его согласия на его выполнение. Агент не торопил с ответом, наблюдая за метаморфозами лица собеседника. Через минуту Шептицкий нашел в себе силы выйти из состояния грогги.
– Вы, что, там, все с ума посходили, что ли?! – выдавил он из себя почти через силу.
– Нисколько, – с нотками флегмы ответил Евгений. – Там, – он поднял глаза кверху, – все просчитали и решили, что использование вас в качестве ликвидатора будет единственным оптимальным вариантом для нейтрализации дежурной смены.
– Я на такое не подписывался! – яростно затряс головой дозиметрист. – Идите вы все лесом! Я умываю руки!
Неожиданно лицо метеоролога исказила злая гримаса и он, ухватив Шептицкого за отвороты шинели, рывком притянул его к самому своему лицу:
– А теперь, щенок, слушай сюда! – обдал он Арнольда стойким чесночным дыханием. – Ты уже все подписал тогда, когда согласился работать на врага своей страны! Тебе, б…, сказать, за сколько ты продался или сам вспомнишь сумму?
– Сумасшедший! – взвизгнул Арнольд, всегда боявшийся грубой и нахрапистой силы. – Отцепитесь же от меня! – изо всех сил старался он отодрать руки от своей форменки. Ему очень не хотелось опять попадать в скандал связанный с рукоприкладством.
– И запомни, выкидыш генеральский, ты будешь всегда и всюду выполнять приказы своих хозяев! А не то, те кому надо, живенько узнают о твоих похождениях, – пригрозил он, не переставая дышать в лицо смесью чеснока и вчерашнего самогона. – И загремите вы со своим папанькой в застенки товарища Тучкова, где ваши кишки будут разматываться на раскаленном вертеле.
– А ты будешь корчиться вместе с нами на соседнем, – в свою очередь зло прошипел Арнольд.
– Ошибаешься, милый, – оскалился в ухмылке Евгений. – Я кто? Я – простой курьер, мне спустили, я – передал ниже. За мной ничего серьезного нет. Родину не предавал, ее секретами не торговал. Я всего лишь выполнял мелкие поручения своих нанимателей. Так что, я в худшем случае пострадаю за свой маленький гешефт, в отличие от тебя. Мне припаяют червонец и отправят лес валить в Магадан. Для меня это, как курорт после пребывания среди здешних камней, где даже кустика нет, чтобы помочиться.
Видя, что контршантажом агента никак не переубедить, Шептицкий начал просто канючить по-детски:
– Как вы не поймете, – чуть не плача выговаривал он некрасиво кривя губы, – что я не могу этого сделать? Это просто не в моих силах! Я никогда этим не занимался!
– Учиться никогда не поздно, – осклабил рот в хищной улыбке Евгений. – Каков обычный состав дежурной смены? – неожиданно деловито поинтересовался он.
– Три человека, – шмыгая носом, поведал киллер-практикант. – Старший смены и два оператора.
– Всего-то?! – весело присвистнул синоптик. – Я-то думал, что там не меньше отделения, а там оказывается всего трое.
– Они все в одном помещении находятся?
– Да, – понуро кивнул головой Арнольд, понимая, что отвертеться, никак не удастся.
– Вот видишь, как все славно выходит! Тебе даже гоняться ни за кем не придется по всей станции, – решил синоптик хоть как-то подбодрить Джеймса Бонда местного розлива.
– Вы опять не понимаете, – затянул Арнольд прежнюю волынку. – Я не владею навыками рукопашного боя. Они меня тотчас же скрутят. А если я начну стрелять, то внешняя охрана тут же примчится, услышав первые мои выстрелы. К тому же мне нельзя использовать личное оружие. Следствие потом установит, из какого-ствола они были убиты и тут же выйдет на меня.
– Что, малой, детективов начитался в детстве голопятом? – опять блеснул волчьим оскалом метеоролог. – Ну да, ладно, не скули. Так и быть, помогу я твоему горюшку.
Евгений сунул руку за пазуху и достал оттуда нечто небольшое и перемотанное тряпицей.
– На, вот, – сунул он опешившему Арнольду сверток прямо в руки.
– Что, это? – спросил Шептицкий, но сразу и осекся, как только нащупал пальцами контуры завернутого предмета.
– «Глок». Бесшумный портативный вариант, специально созданный для деликатных операций. Новейшая разработка наших австрийских друзей. Магазин на пятнадцать патронов. И патроны непростые. Стеклянные. Отравленные. Три секунды и каюк! Даже прицеливаться не надо как следует. Куда бы ни попал, все одно – смерть, – со знанием дела пояснял агент.
– Я не…, – хотел было опять возразить Арнольд, но наткнувшись на жесткий взгляд собеседника, предпочел на этот раз заткнуться.
– С конструкцией, чай, сам разберешься потом. Не маленький, – со скрытой издевкой в голосе произнес Евгений.
Шептицкий сунул сверток в глубокий карман шинели.
– Что и когда я должен буду сделать? – уже холодным голосом спросил он у своего «наставника».
– Запоминай. 7-го сентября, в 4.45 утра, ты под любым предлогом проникаешь на станцию. Думаю, что пятнадцать минут тебе хватит за глаза, чтобы провернуть дело. Когда происходит у них смена?
– Ровно в 7.00.
– Хорошо. После того, как ты ликвидируешь операторский пост, не забудь на всякий случай вывести аппаратуру слежения из строя. Ты человек технически грамотный, поэтому не мне тебя учить, как можно привести в негодное состояние технику.
– Охранники могут узнать меня в лицо. И их не так-то просто ликвидировать, – опять засомневался Шептицкий.
– Об этом не горюй. Их потом ликвидируют те, кто высадится с подводной лодки, – не стал принимать в расчет опасения Арнольда агент. – Они будут на месте уже примерно в 5.30.
– Ладно. Что дальше?
– Дальше ты прогулочным шагом направляешься к дому, где живет Боголюбов. Вот тебе личная радиометка, – протянул Евгений небольшую пуговицу Арнольду. Во всяком случае, она выглядела именно так, даже ушко было, как у настоящей пуговицы. – Пришей ее себе куда-нибудь.
– Зачем? – опасливо поинтересовался Арнольд, подозревая, что его могут по ней вычислить и ликвидировать, как уже ненужного свидетеля.
– Дурашка, – понял его затаенные мысли Евгений. – Наоборот, она поможет в начавшейся неразберихе не подстрелить тебя случайным образом. Понял?
– Понял, – буркнул Шептицкий. – Только…
– Что, только?
– Тихо провести операцию все равно не удастся, если поднимется стрельба. А что если они поднимут тревогу и сообщат об этом на материк? – поежился старлей.
– Тревогу-то может, и поднимут, да вот только сообщить на материк вряд ли смогут в срочном порядке. Все продумано. Пока наладят связь, пройдет час, а то и больше. За это время все уже будет сделано.
– Ну, если так, то ладно, – немного успокоился Арнольд.
– Так вот, – продолжил свои наставления синоптик, – прогулочным шагом идешь к дому Боголюбова. Возле него ты должен быть примерно в 5.40. Сорок-то минут, надеюсь, хватит, чтобы дойти?
– Зачем мне туда идти? – опять забеспокоился старлей, думая, что ему навесят выполнение еще какого-нибудь задания.
– «Морские котики» не знают, в каком доме он живет. Во всяком случае, им будет трудно отыскать его в потемках и в хаотичных застройках поселка. А твоя метка, как раз и выведет их на него, – терпеливо пояснил Евгений.
– Дом охраняется «секретами», расположенными вокруг него, – уточнил диспозицию Шептицкий. – Если я буду там топтаться, то меня быстро обнаружат и возьмут в оборот.
– Ничего страшного, – успокоил его агент. – Это даже к лучшему. Они сами засветятся и «котикам» будет проще их ликвидировать. Не убегай от них. Поговори. Будут допытываться, что ты тут делаешь, скажешь, что просто бессонница одолела, вот и совершаешь утренний моцион. В общем, заговори им зубы.
– Блин! – не удержался Шептицкий от восклицания. – Я с вашим планом везде и перед всеми успею засветиться, как мне потом доказывать свое алиби, когда начнется расследование.
– Не дрожи, как осиновый лист на ветру, – вновь осклабился в приторной улыбочке синоптик. – Какое тебе дело до будущего расследования? И о каком алиби ты тут мне лопочешь? После коврового бомбометания тут даже камней крупнее щебня не сыщется.
– А как же тогда…?
– А по поводу тебя принято специальное решение. Ты, видимо, еще зачем-то нужен своим боссам из Лэнгли. Поэтому тебя решено эвакуировать вместе с Боголюбовым. Командир десантной группы знает тебя в лицо. Ему поручено позаботиться о тебе. Так что, можешь рассчитывать на то, что остаток своих дней проведешь где-нибудь в Майами на собственной вилле, – подытожил Евгений и скривил лицо, будто объелся кислятины.
Арнольд правильно истолковал это его выражение лица. Метеорологу такая сладкая жизнь не светила. Он даже в глубине души немного посочувствовал своему наставнику, не сумевшему подороже продать Родину.
– А как же вы? Что будет с вами? – немного извиняющимся тоном спросил он у Евгения.
– Ты за меня не переживай, – зло сплюнул на снег метеоролог. – Я завтра отбываю в Рогачево для осуществления профилактических работ на тамошней метеостанции.
– Значит, мы с вами больше не увидимся?
– А зачем нам видеться? – пожал тот плечами. – Мы не друзья, не сослуживцы. И наша с вами встреча – всего лишь один из штрихов мутной биографии. Может когда-нибудь мне удастся вырваться из объятий этой большой, но равнодушной к своим сыновьям страны. Но в любом случае, наши пути вряд ли когда сойдутся вновь.
– Возможно, вы правы в какой-то мере…
– Ладно. Пойду я. Нечего мозолить глаза прохожим, – угрюмо проговорил синоптик и, не оглядываясь, шагнул в темноту вечера.
Глава 48
I.
Там же
С пачкой масок в кармане и в слегка подрасстроенных чувствах от того, что потерпела неудачу его задумка о вакцинации четырехлапой постоялицы, Митрич выкатился из здания поликлиники. За то время, что он там провел, народу на улице заметно прибавилось. Свободные от службы или вахты люди толпились у дверей, ожидая с нетерпением выхода на свет первого из вакцинированных.
Идет! Идет! – пробежал легкой рябью по толпе говорок. – Гляньте! Сам идет!
Комендант недовольным оком окинул собравшихся, значительное число которых состояло из женщин, и укоризненно покачал головой. Этот его взгляд и покачивание головы внесли сумятицу в идеологически неокрепшие головы присутствующих. Наиболее недоумевающие граждане даже позволили себе выкрикнуть из толпы слова сомнений:
– Митрич, что случилось?! Что так долго-то возились с тобой?! Ишь, головой качает! Видать не в то место укололи! – раздались голоса местных диссидентов.
Виттель вошел в центр толпы и остановился, окидывая суровым взглядом окружавших его представителей общественности. Отношения между местной администрацией, представленной в его лице, и народом были простыми и незатейливыми. Белушья была одним из немногих мест на карте России, где местная власть не отгораживалась от своего электората высокими заборами личных домостроений, элитными заграничными авто с затемненными стеклами, спецпайками и отдельными столовыми с ценами гораздо ниже рыночных, и прочей присущей для правящей элиты атрибутикой. Поэтому коммуникация между властью и обществом была лишена всяческого формализма и больше всего смахивала на общение между строгим, но справедливым отцом со своими многочисленными домочадцами – не всегда послушными, однако от этого не менее любимыми.
– Эт-то, что еще за несанкционированное собрание?! – выгнул кустистую свою бровь глава военно-гражданской администрации. – Вы что, читать не умеете или у вас ухи заложило?! Я же по радио делал объявление об очередности на вакцинацию!
– Не серчай, Митрич! Мы просто насчет вакцины! Вот, хотели узнать, что да как! Говорят, что ты уже сделал! – раздались нестройные реплики сограждан обоих полов.
– Ну, сделал! – встопорщил бородищу комендант. – Обязательно из-за этого митинг организовывать?!
– Вот и расскажи обчеству поподробней про вакцину, да куда ее делают, в какое место! И правда ли, что мужикам и бабам в разные места колют?! – выскочила вперед самая бойкая из женщин, одетая в цигейковый полушубок (несмотря на еще довольно теплую погоду) и подпоясанная кушаком, как у заправских ямщиков предыдущего века.
Поселок, которым руководил Митрич, был уже большим даже по сравнению со своими собратьями на материке – около 6000 жителей, включая военных, научных сотрудников, квалифицированных специалистов и обслуживающего все это хозяйство персонала. Поселок немалый, даже без учета тех, кто жил на противоположной стороне бухты и обслуживал работу «Воронежа». Однако Митрич, как и положено настоящему хозяину своего участка, знал всех его жителей, если и не по имени, то уж в лицо – точно. Поэтому ему не пришлось сильно напрягать свою память, чтобы узнать разбитную тетку.
– Прививки делают, как и положено – в дельтовидную мышцу плеча, но для тебя Клавдия, я лично упрошу доктора сделать в язык твой трепливый! – осадил он не в меру языкатую бабу.
Публика покатилась со смеху, видя, растерянное лицо этой самой Клавдии.
– Митрич, а скажи, правда, бают, что меж прививками нельзя в рот брать ни капли?! – опять раздался чей-то задорный, но уже мужской возглас.
– Правду, – пригорюнился полковник. – Так что, придется и вам и мне, грешному, потерпеть во избежание ненужных эксцессов.
– Ешкин кот! Да как же так-то?! – зароптали мужики, а бабы наоборот – расцвели и заулыбались.
– Что же, нам теперича три седьмицы тверёзыми ходить что-ли? – возмутился еще кто-то из мужской части населения.
– Я же хожу! – встопорщил бороду полковник. – Уже два дня ни в одном глазу! И вы с меня берите пример. Скажу больше! И после второй дозы еще три недели нельзя на грудь принимать! – объявил комендант, и лицо его еще больше погрустнело.
– О, Господи! Счастье-то какое! – раздались обрадованные голоса женщин. – Хоть полтора месяца увидим своих мужиков трезвыми!
– Нет-нет, мужики! – опять раздался из толпы залихватский возглас. – Нам никак нельзя прекращать пить! Это тогда катастрофа будет!
– Это почему же?! – отозвалась одна из женщин, в недоумении разводя руками. – Я уж забыла, как мой трезвым-то выглядит: то в дрова, то с бодуна!
– Балда! – смачно выговорил кто-то из стоящих рядом мужиков. – Сама не знаешь своего счастья! А ну, как он на тебя трезвыми-то глазами посмотрит! У-у-у! Пьяному-то ты ему красавицей кажешься! А так-то взглянет и ноги со страху протянет!
Толпа опять забилась в истерическом припадке смеха.
– Ну ладно, буде глотки-то драть! – подытожил Виттель. – Посмеялись и хватит. Я вон, смотрю, вы все тут без масок гыгыкаете, а ведь это прямое нарушение предписаний Минздрава. Цельный самолет с масками прилетел позавчера, а в амбулаторию никто из вас за ними не пришел. А ведь я по радио и об этом объявлял, – укоризненно покачал он головой. – Вон и доктор мне за это попенял.
– Сам-то тоже не в маске! – кинул кто-то реплику.
– Как это не в маске?! – огладил свою лопатообразную бородищу комендант. – Во-о! – достал он из кармана пальто целую пачку и потряс ею в воздухе, как иудейскими скрижалями. – Как только бороду состригу так сразу и напялю.
– А когда сострижешь-то?!
– Это уже другой вопрос, – дипломатично увильнул старый хитрован и тут же перевел тему разговора. – А вы, товарищи, не толпитесь тут и не закрывайте проход в медицинское учреждение. Гражданские могут быть пока свободны, а военнослужащие – становись в живую очередь!
Не вступая в дальнейшие разговоры и не слушая больше самостийно собравшихся, Его Величество, выпятив грудь, гордо похромал дальше, погруженный в свои ежедневные заботы. Народ немного поворчал, обсуждая последние решения местной администрации, но подчинился приказу коменданта, так как привык верить этому колченогому и заросшему седыми волосами старикану. А дел у коменданта, как всегда, было много. Должность военного коменданта налагала на него обязанности по организации охраны периметра бывшего полигона, обучению солдатским навыкам тех, кто прибыл сюда по призыву, проведению регулярных учений по отражению нападений и реагированию на катастрофы, как природного, так и техногенного толка. Сам «объект», расположенный в скальном массиве, разумеется, охранялся спецами из смежного ведомства с лазоревыми просветами на погонах, но даже и они, формально подчинялись ему. Впрочем, помимо работы по своему профилю ему еще приходилось заниматься и чисто гражданской деятельностью, коей обычно занимаются главы администраций небольших поселений. Приходилось вникать в работу коммунальных служб, школы, детских садов, которых было уже два и надо было думать о строительстве третьего, портового хозяйства, складов с горючим и провиантом, торговых точек (имелись и такие) и вообще всего того, на чем держится поселковая жизнь. Вот и сейчас, перед тем, как проверять караулы и «секреты», он решил дойти до школы. Вчера к нему приходила директриса и в достаточно эмоциональных тонах пожаловалась на отсутствие должного тепла в учебных классах, хотя накануне 1 сентября коммунальщики клялись и божились, что к началу учебного года проблем с отоплением в местах, где пребывают дети, не будет. Приходилось идти и самому разбираться, в чем причина угрозы срыва учебного процесса. Заботу о подрастающем поколении полковник считал наипервейшей своей обязанностью после охраны секретного производства. А школу, к открытию которой он в свое время приложил немало усилий, считал ничем иным, как своим детищем. В школе, правда, преподавали пока только ученикам до 9-го класса, но он льстил себя надеждой, что вскоре она получит статус полноценного среднеобразовательного учебного заведения. И к этому были все предпосылки. Демографическая ситуация, в последние двадцать лет, стала потихоньку выправляться. С каждым годом в поселке появлялось все больше и больше ребятишек. С тех пор, как закрытый ранее полигон обрел свое «второе» дыхание в виде щедрого финансирования проводимых здесь секретных мероприятий, сюда сначала потянулись молодые специалисты, привлеченные небывалыми окладами – несравнимыми с тем, что существовали на материке. Вслед за молодыми кадрами стали появляться и их законные половинки (специфика работы объекта не подразумевала вахтового метода работы на нем). Законные половинки по достоинству оценили щедроту Минобороны, которое обеспечило трудящимся на объекте не только высокие оклады, но и комфортное существование, развернув небывалое доселе строительство жилья для того, чтобы удержать специалистов на месте. Каждый семейный специалист или военный, тут же получал просторную двухкомнатную квартиру, а если у него к тому же рождался ребенок, то квартира незамедлительно менялась на трехкомнатную. Какая молодая женщина, особенно из российской глубинки, откажется, сразу после заключения брака с человеком, имеющим минимальный оклад триста тысяч рублей, от проживания в своей отдельной двушке? Социальная политика государства в этих, казалось бы, позабытых Богом местах, тоже была на высоте, что было весьма удивительно при всегдашнем наплевательстве властей на нужды своих сограждан. Поэтому, чтобы жены окончательно не заскучали в отрыве от цивилизации, для них были созданы специальные рабочие места в обширных тепличных хозяйствах, снабжавших поселок своими овощами и фруктами практически круглогодично, небольших производствах, связанных с потребностями поселка, народных промыслах, направленных на сохранение самобытной культуры народов Севера. На материке очень охотно разбирали сувениры, изготовленные из моржового клыка. Оптовики выстраивались в длиннющие очереди для того, чтобы закупить, как можно больше изделий резьбы по кости. Мечтой Митрича была звероферма, на которой можно было бы выращивать песцов и скорняжное производство. Продаже мехов сулила немалые деньги в казну поселка. В прошлом году, когда он ездил в отпуск на свою малую Родину, с пересадкой через Норильск, местный глава Якутии обещал посодействовать в решении данного вопроса, тем более, что денег Митрич не просил, а все упиралось лишь в получение необходимой лицензии, которую могла дать только Москва в лице Минприроды. Крытые спортивные площадки (даже теннисный корт), 3D-кинотеатр, а также роскошный по местным меркам Дом культуры с его многочисленными секциями и кружками, не только скрашивали серые будни жителей и жительниц поселка, но и давали дополнительные рабочие места для жен работников секретного производства. Таким образом, у них появилась не только хорошо оплачиваемая работа, но и отдушина, отвлекающая от монотонного семейного быта. Даже гостиница была – небольшое и неказистое с виду, но вполне себе пристойное двухэтажное зданьице, тянущее на «три» звездочки и рассчитанное на единовременное проживание двадцати постояльцев. Она тоже была предметом тайной гордости Митрича, считавшего, что пока в населенном пункте нет своего отеля, он не может претендовать на звание города. Конечно, в бытовом плане, были свои неудобства. В то время, как интернет победным шагом завоевывал для себя все свободные уголки планеты, здесь о такой роскоши можно было только мечтать. Вернее, интернет, конечно, был, но только у военных и у «высоколобых» и исключительно на рабочих местах. Его гражданской и общедоступной версии в поселке не было, впрочем, так же, как и мобильной связи, дабы пресечь утечку секретной информации. Телевидение, да, разумеется, было. Но здесь, в высоких широтах с их Северными Сияниями и электромагнитными возмущениями, телевидение работало нестабильно и с помехами. По иронии судьбы, именно факт такого житейского неудобства и сыграл свою роль в увеличении рождаемости в поселке. Ну а чем еще прикажете заниматься молодым людям после трудового дня, как не увеличением народонаселения? Вот поэтому в поселке было уже два детских сада с перспективой постройки третьего и общеобразовательная школа на двести пятьдесят учеников, тоже с перспективой расширения.
