Александр Витальевич Лоза
Терновый венец офицера русского флота
1 октября 1916 года ледокол «Святогор» был зачислен в списки Флотилии Северного Ледовитого океана, а 31 марта 1917 года на нем был поднят Андреевский флаг.
В начале июля 1917 года, командиром «Святогора», по просьбе команды, был назначен поручик по Адмиралтейству Н.И.Дрейер. В июне 1918 года ледокол прибыл на Север.
Мичман Б.Садовинский не раз наблюдал на рейде Архангельска его мощный клепаный корпус, две высокие стройные трубы и длинные мачты с «вороньими гнездами» на них.
И как, если не судьбой объяснить то чудо, что ледокол «Святогор» дожил до наших дней, правда, под другим именем – «Красин», с другой надстройкой, появившейся в ходе модернизационных работ в 1950-х годах. Но это именно он, «Святогор», ошвартован сейчас у набережной в Санкт-Петербурге. И когда я ступил на его палубу, прикоснулся к его мощным, клепаным бортам, на которых, как на шкуре океанского левиафана, застыли шрамы времени – вмятины от ледяных торосов, следы от пуль и осколков, у меня перехватило дыхание. Я на палубе корабля – свидетеля и участника далеких и грозных дней Гражданской войны на Русском Севере.
Я, так же как и герой этой книги – офицер Флотилии Северного Ледовитого океана мичман Бруно-Станислав Адольфович Садовинский, вижу этот ледокол и был на нем, но только в ХХI веке. Это ли не чудо! И еще: ровно через 90 лет, 31 марта 2007 года на ледоколе вновь взвился Андреевский флаг. Круг истории замкнулся…
Офицер Российского императорского флота Н.Кадесников в своем историческом труде «Флот в Белой борьбе» писал о событиях начала августа 1918 года на Севере следующее:
«1—2 августа 1918 года с ликвидацией в Архангельске советской власти во главе освобожденной Северной области стояло “Верховное Управление” под председательством Н.В.Чайковского».
Сохранилось «Постановление № 1» Верховного Управления Северной области о назначении капитана 2 ранга Г.Е.Чаплина командующим всеми морскими и сухопутными вооруженными силами Северной области:
Верховное Управление Северной области ПОСТАНОВЛЕНИЕ № 1
Во имя спасения Родины и завоеваний революции Верховное Управление Северной области Командующим всеми Морскими и Сухопутными вооруженными силами Верховного Управления настоящим назначает капитана 2-го ранга Георгия Ермолаевича Чаплина, с возложением на него обязанностей:
Командование всеми вооруженными силами Верховного Управления со всеми правами, связанными с этой должностью на основании законов и обычаев войны.
Назначения и увольнения всех должностных лиц Армии и Флота, за исключением начальников Военного Штаба.
г. Архангельск, 1-го августа 1918 года Председатель Верховного Управления Северной области
Н.В.Чайковский Секретарь П. Зубов
Капитан 2 ранга Г.Е.Чаплин развернул энергичную деятельность по формированию подразделений армии и флота в Северной области.
Верховное Управление Северной области состояло из отделов и министерств и являлось коалиционным. Возглавлял Верховное Управление председатель и управляющий отделом иностранных дел народный социалист Н.В.Чайковский.
Верховное Управление отменило все декреты советской власти, ликвидировало все советские учреждения в Архангельске и приступило к денационализации промышленности, торгового флота, домовладений и банков, восстановило частную торговлю, ввело военные суды и смертную казнь.
Незадолго до высадки британского десанта в Архангельске 25 июля 1918 года город покинула Советская Ревизия под руководством народного комиссара М.С.Кедрова, которая была послана большевиками на Север 28 мая 1918 года с целью укрепления органов советской власти и создания надежных подразделений и частей Красной Армии. По прибытию в Москву, М.С.Кедров получил указание выехать обратно в Архангельск для организации сопротивления высадке англичан.
31 июля поезд наркома отбыл в Архангельск. Как писал М.С.Кедров в своих воспоминаниях об этих событиях: «…Ползли медленно за сутки добрались только до Вологды… 1 августа в 21 час поезд отправился в направлении на Архангельск. В ночь на 2 августа поступила телеграмма из Архангельска: “Мудьюг пал, наши батареи расстреляны крейсерами… Англичане имеют в своем распоряжении 2 броненосца, 3 крейсера, миноносцы, много гидропланов и десант, который занял Мудьюг… Вахрамеев. Потапов”».
Оставив Архангельск, красноармейцы отступили к Исакогорке. Началась паника. Латышские красные стрелки, самовольно захватив два эшелона, выехали из города. Бегство красных латышских стрелков из Исакогорки имело роковые последствия: станция была захвачена Союзным отрядом. Около полуночи поезд наркома М.С.Кедрова остановился в 40 км от Архангельска на станции Тундра, где находились отряды Красной Армии, в панике оставившие город.
М.С.Кедров в своих воспоминаниях пересказывал доклады этих красноармейцев, бежавших из Архангельска: «Появление над городом неприятельских гидропланов, разбрасывавших воззвания к населению, вызвало панику в советских кругах. Крепкое ядро, вокруг которого могли сплотиться сторонники советской власти, отсутствовало. Не было руководства, не было единой, ясной цели. Все начали действовать вразброд… Из ценного имущества вывезены: мука, яйца, несколько миллионов дензнаков, часть военного снаряжения, а артиллерия, в т.ч. полевая, оставлена в городе…
При появлении гидропланов большинство красноармейцев 2-го советского полка, только формируемого, и часть красноармейцев 1-го полка оставили казармы и разбежались по деревням…
По слухам, с винного склада выкатывались бочки со спиртом, тут же на улице разбивались и распивались».
Объясняя свое отступление, М.С.Кедров в своих воспоминаниях пишет:
«…Становилось ясно, что ввиду малочисленности наших боевых сил необходимо сосредоточить их в одном пункте, избрать оборонительные позиции и установить связь с другими боевыми участками. Таким естественным опорным оборонительным пунктом являлась станция Обозерская… Был отдан приказ отступать до этой станции…». В Государственном архиве Архангельской области сохранились воспоминания о том времени одного из рядовых жителей города Архангельска – Александра Ивановича Синцова. Он, со своей стороны далекого от политики человека, вспоминает события начала августа 1918 года, происходящие в городе:
«2 августа 1918 г. переплеты окон вздрогнули от легких орудийных выстрелов. Наскоро закрыв стол и надернув солдатскую шинельку, иду на улицу.
На Преображенской картинка обывательской паники; бегут со своим скарбом на Мхи».
Не успев понять, что к чему, А.И.Синцов попадает в ряды добровольцев, «желающих» сражаться вместе с союзниками против красных. Об этом он пишет: «…На автомобилях подвозят из Севкомора настоящий черный хлеб. С боя достаю краюху и вымещаю на ней… свою голодуху последних месяцев. На этот же автомобиль попадаю сам, вкупе со сборной ротой. Везут к губисполкому, здесь из разбитых ящиков выдают новые, густо смазанные винтовки и патроны.
Пешком, беспорядочно наступаем до Исакогорки, не встречая сопротивления. На Исакогорке сообщают, что большевики были, да ушли. Французы оставили караул из нашего сброда под командой своего офицера. С крейсера к тому времени доставили сахар, чай, галеты, консервы и т.д., что исчезало в голодных желудках без особых приглашений. …После, уговорив двух славных ребят, я “доблестно” стал отступать: сначала под прикрытием кустарника, а потом обычным шагом».
На следующий день, как пишет А.И.Синцов, «…приятно было… с затаенной усмешкой читать в газете: “…Эшелоны советских войск под начальством Кедрова около полудня добровольцами и союзным отрядом выбиты со станции Исакогорка и отступили по линии железной дороги…”».
Эти воспоминания Синцова достоверно показывают, что большевики бежали не от превосходящих сил, а вследствие паники. Сравнение воспоминаний участников событий с обеих сторон позволяют объективно увидеть одни и те же события и оценить их достоверность.
За то, что перед приходом в Архангельск англичан, советские руководители архангельских губернских организаций спешно, в панике покинули город, практически не организовав его обороны, бесстыдно и трусливо бежали в Вологду, в том числе и сотрудники Губернского исполкома Архангельска, последовала немедленная и острая реакция Л.Д.Троцкого.
После позорного бегства большевистских руководителей из Архангельска, нарком по военным и морским делам советской России Л.Д.Троцкий 5 августа издал разгромный приказ:
Приказ № 623 от 5 августа 1918 года.
Вологда, Кедрову, Казань, революционному военному совету, Вологда, губернскому военному комиссару
Обстоятельства, при которых был временно очищен Архангельск, свидетельствуют о том, что отдельные представители местной Советской власти далеко не всегда обнаруживают те черты, которые обязательны для каждого революционера, занимающего ответственные посты, выдержку, энергию и мужество.
Снова подтверждается, что находятся советские представители, которые при первых проблесках опасности торопятся унести ноги, считая, что спасение собственного существования есть самая важная задача. Такого рода субъекты не имеют ничего общего с революцией. Это не борцы, не командиры, а жалкие советские карьеристы, которые временно прилипли к великому делу.
Всякий представитель Советской власти, который покидает свой пост в минуту военной опасности, не сделав всего, что можно для защиты каждой пяди советской территории, есть предатель. Предательство же в военное время карается смертью.
Предписываю вам немедленно задержать и подвергнуть аресту всех тех советских работников г. Архангельска, которые, по имеющимся у нас строго проверенным данным, должны рассматриваться как дезертиры для предания суду верховного революционного трибунала.
Л. Троцкий
То, что это действительно было паническое бегство, ярко описано В.С.Пикулем в романе «Из тупика»:
«Эвакуация продолжалась. По реке, сталкиваясь и трубя, сплывали пароходы с беженцами. На палубах навалом было навалено: архивы губисполкома, ящики с патронами, конторские столы; бабы качали детишек, ревели на палубах коровы, на мостике одного буксира блеяла коза, привязанная к нактоузу компаса… Не была вывезена из Архангельска и казна исполкома…».
Архангельские большевистские руководители, пытаясь уйти от обвинений в предательстве делу револющии, рассылали оправдательные письма и телеграммы вплоть до Председателя СНК В.И.Ульянова (Ленина).
В.И.Ленин вмешался, и дело о сдаче англичанам Архангельска и о наказании виновных спустил «на тормозах». Ведь еще 22 февраля 1918 года, когда в ЦК партии обсуждался вопрос, об использовании помощи бывших союзников России – англичан на Севере, против возможного наступления в Карелии белофиннов и германских войск, не присутствовавший на заседании В.И.Ленин не возражал против помощи англичан, поэтому прислал в ЦК записку:
Прошу присоединить мой голос за взятие картошки и оружия у разбойников англо-французского империализма.
На следующий день после прихода в Архангельск английской эскадры, англичанами было выпущено обращение к населению:
ОБРАЩЕНИЕ К НАСЕЛЕНИЮ АРХАНГЕЛЬСКА
Ваши союзники не забыли вас. Они помнят ваши услуги, которые оказали им ваши геройские армии в первые годы войны. Мы пришли к вам на помощь, как друзья, помочь вам спастись от развала и разрушения в руках Германии, которая старается поработить вас, использовав громадные богатства вашей страны для своей пользы.
Судьба России – в руках русского народа… Ваши настоящие интересы, как независимой нации, есть поддержание свободы, которую вы завоевали революцией… Мы все еще ваши союзники, и мы стали рядом с вами на защиту этих великих задач, без которых не может быть окончательного мира и настоящей свободы всех народов.
Мы торжественно заявляем, что наши войска вступили в Россию не потому, что мы хотим захватить хотя бы одну пядь русской земли, а для того чтобы помочь вам… Мы оплакиваем гражданскую войну, которая разделяет нас.
Русские люди! Присоединяйтесь к нам для защиты ваших же свобод, ибо наше единственное желание видеть Россию сильной и свободной.
Русские люди! Мы хотим… принести экономическую помощь вашей разоренной и страдающей стране. Мы послали уже припасы в Россию, еще большие количества их идут нам в след.
Мы хотим… содействовать вам занять достойное вас место среди свободных народов мира.
К этому времени в порту и на складах Архангельска скопились огромные запасы льна, кудели, пеньки, смолы, пека, марганцевых руд, спичечной соломки, фанеры, конской щетины, поташа, льняного семени и многого другого.
Генерал-лейтенант В.В.Марушевский в своих воспоминаниях «Белые в Архангельске» писал:
«С созданием в Архангельске Северного правительства, власть которого распространялась и на Мурманский край, – в этом последнем был произведен фактически второй переворот, так как Совдеп в конце концов был упразднен и власть в крае вручена В.В.Ермолову, который, собственно, и являлся генерал-губернатором.
Фактически полным хозяином края был британской службы генерал Мейнард, который командовал всеми оккупационными силами союзников».
Из Мурманска в Архангельск были доставлены большие запасы оружия, патронов и обмундирования. Становилось понятно, что англичане стараются задержаться на русском Севере как можно дольше, и совсем не для того, чтобы воевать с большевиками, а для того, чтобы установить свой контроль над Северным краем.
30 августа 1918 года в Петрограде студентом Л.Канегисером был убит председатель Петроградской ЧК М.Урицкий. В тот же день в Москве Ф.Каплан, по версии большевиков, тяжело ранила В.И.Ленина.
Советская власть развернула жестокий «красный террор». 4 сентября Наркомат внутренних дел отдал «Приказ о заложниках», а 5 сентября Совет Народных Комиссаров принял декрет «О красном терроре».
В первую очередь «красный террор» обрушился на бывших офицеров царской армии и флота. Не дожидаясь арестов, с риском для жизни офицеры пробирались на Север и на Юг в Добровольческие армии белых. По всей стране развертывалось вооруженное сопротивление большевикам. О.Г.Гончаров в книге «Последние битвы императорского флота» писал об этом:
«Исторически сложилось, что на Север стали стекаться офицеры-добровольцы, пробиравшиеся через леса Карелии группами или одиночным порядком, ища спасения от преследований в своих городах и готовясь вступить в вооруженные формирования для борьбы с ними. Все молодые морские офицеры и гардемарины, пробиравшиеся с берегов Балтийского моря в Северную область еще с конца 1918 года, впоследствии служили в так называемом «дивизионе истребителей» на Белом море и сражались с большевиками на сухопутном фронте, тянущемся по берегам Северной Двины и Пинежскому району».
Северный фронт стал одним из первых фронтов антибольшевистской борьбы в России.
Вот он, Архангельск! – вздохнул всей грудью, морской воздух мичман Садовинский, прибыв в город, в те годы деревянный, провинциальный. Еще стояли древние лабазы в чистенькой Немецкой слободе и в портовой Соломбале. Между домами еще были постелены дощатые мостки, пружинящие под ногами при каждом шаге, на магазинах еще виднелись старые золоченые вывески.
Все в Архангельске дышало русской стариной, историей флота и освоения Севера… Старейшая гавань России, ее порт, ее город – Архангельск помнил и поморские «кочи», и петровские парусные корабли, и шхуну «Святой великомученик Фока» лейтенанта Седова, отправившегося отсюда в поход к Северному полюсу – в поход в бессмертие.
Остановившись на набережной Двины у памятника Петру I, мичман Садовинский невольно вспомнил, на каком непростом распутье выбрал он для себя Север.
Его дорога на Север началась еще в ноябре прошлого, 1917 года, после встречи Бруно со своим боевым командиром по дивизиону сторожевых катеров, капитаном 2 ранга А.Д.Кира-Динжаном. Тогда Андрей Дмитриевич набирал офицеров-добровольцев в Архангельск во Флотилию Северного Ледовитого океана, чтобы воевать на Севере против большевиков. После разговора с Кира-Динжаном мичман Садовинский и принял для себя решение – сражаться с большевизмом на Севере.
Голода, свирепствовавшего в других российских губерниях, в Архангельске не ощущалось, на рынках было все, но цены на продукты – непомерно высокие.
В Архангельске выходили газеты: «Наше дело» – эсеров, «Северный луч» – меньшевиков, беспартийная газета «Отечество».
Городские гостиницы «Троицкая», «Франсуаза», «Золотой якорь» были переполнены. В городе работали рестораны, самый фешенебельный – «У Лаваля», известный в городе еще с незапамятных времен, как обитель всех плавающих.
Садовинский продолжал идти по Двинской набережной. Какая ширь! Какой простор! Какая она величавая, гордая и плавная Северная Двина. Вечерело… Чайки сидели на водной глади реки уже по-ночному.
По прибытию в Архангельск мичман Б.Садовинский поступил в распоряжение начальника всех формируемых команд на берегу капитана 1-го ранга Шевелева. После представления ему, мичман Садовинский стал на котловое и денежное довольствие, а адъютант Шевелева, мичман Васильев помог ему определиться с ночлегом на одном из посыльных судов.
В Архангельске была объявлена мобилизация. В первые дни после свержения большевиков мобилизовали свыше 500 офицеров, не считая тех, которых приняли на службу в штаб войск Северной области и тех, кто ушел с офицерским отрядом на фронт с началом переворота.
Мобилизация давала новые кадры офицеров, унтер-офицеров и нижних чинов во флотские береговые части и на корабли. Морских офицеров было гораздо больше, чем требовалось для укомплектования штатов Флотилии Северного Ледовитого океана, поэтому их привлекали и для пополнения фронтового командного состава и для комплектования Архангельской отдельной флотской роты и 1-го Морского стрелкового батальона.
Прибывшие по мобилизации как офицеры и унтер-офицеры, так и нижние чины, поступали в распоряжение начальника всех формируемых команд флота на берегу, который организовывал службу и быт формируемых воинских подразделений.
Из архивных документов следует, что мичман Садовинский заступил дежурным офицером по формируемым командам флота на берегу уже 5 сентября 1918 года.
Приказ начальника всех формируемых команд флота на берегу от 5 сентября 1918 г. по строевой части № 94.
Дежурным по формируемым командам назначается мичман Садовинский.
Подлинно подписал: Капитан 1 ранга Шевелев
Адъютант: Мичман Васильев
Офицеры питались в столовой флотского полуэкипажа, расположенного в Соломбале. Обедая, мичман Садовинский поднял голову и взглянул в окно: за пыльным оконным стеклом дымили трубы двух ледоколов…
Бруно зачерпывал ложкой густой, наваристый суп из английских концентратов, приправленных овощами, и думал о своей службе и жизни в Архангельске. Пока все складывалось нормально. Он в распоряжении начальника формируемых морских команд. Часто, вот так как сегодня, заступал он дежурным, обеспечивал порядок во флотских командах на берегу. Постепенно налаживалась организация службы и быт команд. Мобилизация начала давать кадры нижних чинов, скоро предстоит их обучение флотским специальностям.
Бруно на мгновение задумался, —здесь тоже может пригодиться его педагогический опыт офицера-воспитателя Морского корпуса.
Покончив с обедом, мичман вышел из здания полуэкипажа. На площади, перед зданием, выстроенным из темно-красного кирпича старинной кладки на мощном фундаменте, тянуло с залива ветром с привкусом морской соли и запахом гниющих водорослей.
Днем, над крышей полуэкипажа, виднелись мачты кораблей, а по вечерам вспыхивали корабельные топовые огни. Свежий ветер гонял чаек, не давая им садиться на воду. Речной трамвай неторопливо курсировал по речке Кузнечихе между Соломбалой и городом.
Офицеры флотилии, особенно вновь прибывшие, между собой часто высказывали возмущение правительством Н.В.Чайковского. Нервировали всех и красный цвет флага, объявленный флагом Северной области, и обывательские разговоры, что, якобы, глава правительства переводит большие суммы денег за границу…
Капитан 2 ранга Г.К.Граф пишет: «…Правительство Чайковского,
…преследовало… узкие партийные интересы. Так, за подписью Чайковского был выпущен декрет, объявлявший красный флаг национальным флагом; подтверждены все декреты большевиков по рабочему законодательству; была организована тайная пропаганда среди населения, направленная против мобилизации и так далее. Наряду с этим, правительство вело также переговоры с иностранными капиталистами о продаже им всех лесных богатств Северной области.
…Для характеристики состава правительства достаточно хотя бы указать, что его глава, Чайковский, перевел на свое имя за границу несколько тысяч фунтов стерлингов. Остальные министры были не лучше и на первый план ставили только интересы своего кармана.
Чтобы, наконец, положить предел их преступной деятельности, группа офицеров во главе с капитаном 1 ранга Г.Е.Чаплиным, приняла на себя решение арестовать правительство в полном составе, что ей и удалось выполнить 6 сентября 1918 года».
В историческом труде «Флот в Белой борьбе» Н.Кадесников пишет:
«Социалистическое управление Северной области просуществовало лишь месяц. 6 сентября 1918 года Командующий русским вооруженными силами на побережье Белого моря капитан 2-го ранга Чаплин это правительство арестовал и отправил на Соловецкие острова». Постепенно, день за днем, служба налаживалась. Мичман Б.Садовинский регулярно заступал дежурным офицером, о чем свидетельствуют сохранившиеся в РГАВМФ приказы.
Приказ начальника всех формируемых команд флота на берегу от 13 сентября 1918 г. по строевой части № 133.
Дежурным по формируемым командам офицером на 15 сентября назначается мичман Садовинский.
Подлинно подписал: Капитан 1 ранга Шевелев
Адъютант: Мичман Васильев
Пролетел сентябрь… Холодное северное солнце, в дымном венчике, низко повисло над горизонтом. Северный ветер, задував с ледовитого океана, приносил первые снежинки и заморозки.
Приказ начальника всех формируемых команд флота на берегу от 30 сентября 1918 г. по строевой части № 188
Дежурным по формируемым командам офицером на 1 октября назначается мичман Садовинский.
Подлинно подписал: Капитан 1 ранга Шевелев
Адъютант: Мичман Васильев
Еще 28 сентября 1918 года в Архангельске вместо Верховного Управления было сформировано новое Временное Правительство Северной области под управлением все того же Н.В.Чайковского. Оно состояло из отделов-министерств: иностранных дел, земледелия, внутренних дел, военного, путей сообщения, почт и телеграфов, юстиции, финансов, торговли, промышленности и труда, народного просвещения.
Н.Кадесников об этом пишет: «С начала октября павшее правительство было заменено несоциалистическим Временным правительством Северной области, но под давлением английского командования во главе его по-прежнему остался тот же народный социалист Чайковский. Командование же русскими вооруженными силами от капитана 2-го ранга Чаплина перешло к Генштаба полковнику Дудорову».
Полковник Б.А.Дудоров с августа 1918 года был 1-м помощником начальника военного отдела Военного Управления Северной области. С 6 сентября он назначается начальником Военного Управления Северной области, с 18 сентября по 3 ноября 1918 года Б.А.Дудоров является генерал-губернатором и командующим русскими войсками Северной области.
К середине осени, ко времени первой годовщины Октябрьского переворота, большевиков ненавидели, проклинали, им противостояли и с ними боролись миллионы людей в России.
Для обучения матросов формируемых морских команд командование Флотилии Северного Ледовитого океана создало специальную школу с подразделениями по основным матросским специальностям: комендоров, машинистов, электриков, рулевых, сигнальщиков. Приказом от 29 октября 1918 года эта школа начала свою работу. Офицерский преподавательский состав был подобран высокопрофессиональный, опытный.
Приказ начальника всех формируемых команд флота на берегу от 29 октября 1918 г. по строевой части № 310
Назначаются:
В школу для обучения моряков формируемых морских команд на берегу:
В школу комендоров:
Капитан 2 ранга Андрей Каськов – зав. школы и преподаватель.
В школу машинистов, кочегаров, электриков:
Инженер-механик мичман Гарри Гопп – заведующий.
В школу рулевых и сигнальщиков:
Капитан 2 ранга Степан Бурачек – зав. школой и преподавателем с 27 октября.
Мичман Бруно Садовинский (формируемых команд на берегу) – преподавателем с 1 октября, с оставлением в занимаемой должности.
Мичман Николай Каверзнев (формируемых команд на берегу) – преподавателем с 1 октября, с оставлением в занимаемой должности.
Старший рулевой Михаил Орлов – инструктором с 1-го сего октября.
Капитан 2 ранга Б. Нольде
Педагогический опыт и командирские качества мичмана Бруно Садовинского, служившего в свое время в Морском корпусе офицером-воспитателем пригодились и оказались востребованы и на Севере, в Архангельске. В Школе рулевых и сигнальщиков Садовинский занимал должность преподавателя по рулевому и сигнальному делу.
Обучая матросов, готовясь к теоретическим и практическим занятиям, мичман Садовинский не раз вспоминал свою службу офицеромвоспитателем в Морском корпусе, вспоминал своих кадет, своих преподавателей. Вспоминал, как сам учился…
В отличие от матроса, которого можно обучить конкретной флотской специальности в учебном отряде за несколько месяцев или за полгода, флот получал офицера не с помощью прочитанных ему лекций или учебников, а лишь путем длительного воспитания. Это воспитание начиналось с кадетского училища, продолжалось в Морском корпусе и заканчивалось на том корабле, или в той части, где офицер делал свои первые служебные шаги.
Занимаясь с новобранцами, обучая их матросским специальностям рулевого и сигнальщика, мичман Садовинский невольно вспоминал свои «университеты»: теперь уже далекий Сумской кадетский корпус, своих преподавателей и педагогов, ставший родным Морской корпус в Петербурге, свою службу в годы войны на эсминцах.
Особенно ярко и с большой теплотой вспоминал он своего офицера-воспитателя в Сумском кадетском корпусе штабс-капитана, а затем подполковника Дмитрия Николаевича Пограничного, начиная с младшего 3-го класса, шаг за шагом выявлявшего, направлявшего и подправлявшего характер и волевые качества кадета Садовинского.
Оценивая духовное развитие, умственные способности, внимательность, любознательность только что поступившего в корпус 13-летнего Бруно, Дмитрий Николаевич отмечал в 1907 году:
Способности средние. Духовное развитие соответствует возрасту. Прилежен. Внимание есть.
Читает мало.
Оценивая поступки, характеризующие склад характера юного Бруно, его офицер-воспитатель отмечал черточки, которые в будущем могли повернуть характер кадета в ту или иную сторону:
Вырывал у товарища книгу, когда же тот не отдал ему книги, то стал с ним драться.
С одной стороны, этот поступок может характеризоваться как живость характера, будущая настойчивость в достижении цели, с другой – как невыдержанность, драчливость и своеволие.
Д.Н.Пограничный учитывал это, и подчеркивал, что воспитательной мерой, оказывавшей наибольшее воздействие на кадета Садовинского в этом возрасте, являлись слова воспитателя.
Через год, в 1908 году Д.Н.Пограничный подробно отмечает особенности характера повзрослевшего Бруно Садовинского, очень точно и тонко подмечает произошедшие в нем изменения:
Характера живого. Любит физические упражнения и шумные игры. Самолюбив. Правдив. Доверчив. Немного ветрен.
Дурному влиянию не поддается.
Внушения и замечания оказывают должное влияние. Со старшими почтителен и внимателен к ним.
К порядкам в заведении привык и нарушает их мало. Старается во всем быть исправным.
С товарищами сжился, но ни с кем не дружит.
В общем, впечатление производит хорошее, достаточно благовоспитан и в воспитательном отношении затруднений не представляет.
Особенности характера еще мало выявлены.
На следующий год, в июне 1909 года, о 15-летнем Садовинском Дмитрий Николаевич пишет:
В характере кадета выяснилась ранее не замеченная черта – честолюбие.
Назначение старшим за столом встретил с видимым удовольствием. Обязанности старшего и дежурного по роте выполняет с большим старанием и вниманием.
Начав обучение в Сумском кадетском корпусе со средними способностями, кадет Бруно-Станислав Адольфович Садовинский закончил его физически и духовно окрепшим 18-летним молодым человеком, с твердым характером, правдивым, честным, успешно прошедшим курс учения в корпусе:
Правдив и честен. Дурному влиянию не подвержен.
Очень любит физические занятия. По гимнастике аттестован баллом 12.
Дисциплинирован и педантичен сам. Исполнительный, требует исполнительности от своего взвода.
Очень самолюбив и честолюбив.
Прилежен и усидчив. Несмотря на средние способности, успешно прошел курс учения.
С товарищами живет дружно, имеет на них влияние.
За отличное поведение, твердость характера и исполнительность произведен в вице-унтер-офицеры.
Все это, произошло, в том числе и под влиянием отеческой заботы, любви и воспитательного таланта педагога-воспитателя подполковника Д.Н.Пограничного За эту отеческую заботу и любовь, кадеты платили своим офицером такой же любовью.
Эта мальчишеская любовь и уважение к «классному папе», как называли мальчишки-кадеты, своих офицеров-воспитателей были в душе не только у одного Бруно Садовинского. В сохранившихся воспоминаниях кадета Сумского корпуса о своем офицере-воспитателе так же звучат слова глубокого уважения и любви:
Не могу не вспомнить, естественно, своего офицера-воспитателя Полковника Евгения Михайловича Ростовцева: блестящий офицер и воспитатель, воплощение корректности справедливости, гармонирующих с его элегантностью. Имел он прозвище «пистолет», т.е. «тоняга», – на кадетском языке самое лестное прозвище. Любимец Корпуса и, конечно, отделения! Дорого ему и его нервам дались 27 характеров (по числу кадет в отделении) за семь тяжелых лет.
Знал он своих кадет «насквозь» и индивидуально работал над каждым из них, сглаживая и искореняя недостатки. Уверен, что кадеты его «Лейб-2-го» (как они сами себя называли) с глубоким уважением и любовью вспоминают своего воспитателя и учителя.
По воскресеньям полагался час «общего чтения». С каким умением Евгений Михайлович подбирал книги для чтения, преследуя две цели: развить любовь к родной литературе и воспитать своих кадет на высоких проявлениях русского духа и самопожертвования…
Какие замечательные слова. Какая добрая память о давно ушедшем человеке. И еще, не судеб ли морских таинственная вязь связала времена и события и тем самым сохранила записи Д.Н.Пограничного о взрослении и возмужании человека, гражданина, офицера – БруноСтанислава Адольфовича Садовинского, чтобы сегодня, спустя более ста лет, мы могли живо и зримо представить себе каким же человеком был герой этой книги.
