Александр Витальевич Лоза
Терновый венец офицера русского флота
Глава 4
Север. 1919 год
Прежде чем приступить к описанию событий, происходивших на Севере в 1919 году, не могу не сказать, что к написанию главы посвященной службе мичмана Б.-С.А. Садовинского на Флотилии Северного Ледовитого Океана я приступал с особым волнением, потому что на Севере прошли и мои первые офицерские годы.
Вырос я в семье флотского офицера и вопроса
«Кем быть?» для меня не существовало, а споры тех лет, между «физиками» и «лириками», я решил в пользу «физиков», поступив на факультет ядерных энергетических установок Севастопольского Высшего Военно-Морского Инженерного училища. Мое поколение, входившее во взрослую жизнь в конце 60-х годов прошлого века – тоже поколение «шестидесятников». Мерилом чести и совести для нас был хриплый голос Владимира Высоцкого:
«Север – воля, надежда, – страна без границ, Снег без грязи, как долгая жизнь без вранья…» Служба на Краснознаменном Северном флоте с 1973 по 1980 год стала определяющей в моей судьбе… Как хорошо и емко высказался о том времени замечательный флотский поэт Марк Кабаков:
«Лукавства мелкого тщета Была не нашим стилем.
Я сам оплачивал счета, Не за меня платили.
С червонца сдачи не просил, А шел причалом скользким
Туда, где дождик моросил
Над побережьем Кольским…».
Судеб морских таинственная вязь… Можно ли проследить ее узоры и можно ли предвидеть их следующий поворот? Кто-то верит, что можно, кто-то говорит, что нельзя… Но именно в те годы мне довелось побывать в Архангельске, в старинном районе Соломбала, где за 55 лет до этого бывал офицер Российского императорского флота мичман Бруно Садовинский. Возможно, это случайность, а возможно и нет… Служба моя, в те годы, была связана с перезарядкой ядерных реакторов атомных подводных лодок. Отработанные радиоактивные стержни тепловыделяющих элементов (ТВЭЛов) активной зоны выгружались из ядерного реактора, а новые ТВЭЛы загружались в реактор.
Перезарядка атомного реактора напоминала операцию на открытом сердце. Корпус подводной лодки над реакторным отсеком демонтировался, а что бы вскрыть «атомное сердце», необходимо было снять еще и стальную крышку реактора толщиной более полутора метров. Писатель Н.А.Черкашин в своей книге «Чрезвычайные происшествия на флоте» детально описал этот сложный технологический процесс:
«Для этого выгружают стержни компенсирующей решетки и аварийной защиты, монтируют установку сухого подрыва (крышки), закрепляют компенсирующие решетки стопором, крышку захватывают четырехроговой траверсой и поэтапно, с выдержкой времени по установленной программе, поднимают (крышку), не допуская малейших перекосов.
Взамен снятой крышки устанавливают биологическую защиту. Отработанные ТВЭЛы демонтируют специальным устройством и отправляют в отсек плавбазы, где они хранятся под слоем воды…
В подготовленные ячейки вставляют новые ТВЭЛы, которые закрепляются аргоновой сваркой. Крышку на реактор устанавливают с новой красномедной прокладкой. Для создания герметичности ее прижимают к корпусу нажимным фланцем, обтягивая гайки на шпильках гайковертом под давлением 240 кг на см кв.
Герметичность стыковки проверяют гидравлическим давлением на 250 атмосфер и делают выдержку на утечку в течение суток».
После загрузки новых ТВЭЛов и герметизации крышки реактора осуществлялся первый, так называемый, «физический» пуск реактора. Как поведет себя новое «атомное сердце» реактора, не мог предсказать никто. Поэтому первый «физический» пуск реактора – операцию повышенной ядерной опасности, проводил не экипаж подводной лодки, а научный руководитель лаборатории физического пуска реакторов и инженеры-физики, одним из которых был и я, тогда старший лейтенант, специально стажировавшийся в течение года в научной группе специалистов-атомщиков Института Атомной Энергии им. И.В.Курчатова в Москве.
К сожалению, работы по перегрузке атомных реакторов не всегда заканчивались благополучно. Одна из перегрузок реактора атомной подводной лодки на Дальнем Востоке летом 1985 года закончилась трагедией – «тепловым» взрывом реактора. «Тихоокеанский Чернобыль», как неофициально называли эту аварию, унес жизни восьми офицеров и двух матросов.
Мы работали безаварийно и этим были обязаны, прежде всего, начальнику лаборатории физического пуска реакторов капитану 2 ранга Силинскому. Офицер энциклопедических знаний, требовательный и принципиальный в контроле наших теоретических познаний и практических навыков, Силинский выделялся в высшей степени интеллигентностью и умом.
Именно у него в каюте, первым, что бросилось в глаза и запомнилось, был плакат – «Ты пишешь диссертацию?» выполненный в манере известного плаката времен Гражданской войны художника Д.С.Моора «Ты записался в добровольцы?». Кстати, через много лет, когда я уже занимался историей судьбы мичмана Российского императорского флота Б.Садовинского, я увидел и первоисточник – плакат русской белой армии «Почему Вы не в Добровольческой Армии?». Так, в очередной раз замкнулся круг истории. Может быть, именно научный и творческий подход к работе и службе, воспитанный капитаном 2 ранга Силинским, и стал, в дальнейшем, катализатором моей научной работы и диссертации.
Чтобы читателю было легче понять события, происходившие на Севере в 1919 году, когда туда прибыл мичман Б.Садовинский, вернемся немного назад – в 1915 год, в момент начала организации военно-морских сил на русском Севере.
Нас учили, что Северный флот берет свое начало с 1933 года, когда на Север перешли эскадренные миноносцы «Урицкий» и «Куйбышев» и была сформирована Северная военная флотилия с местом базирования в Екатериненской гавани города Полярного, до революции носившего название Александровск. Спустя четыре года, в 1937 году флотилию преобразовали в Северный флот, командующим которым стал флагман 1 ранга К.И.Душенов (Военная энциклопедия. М.:Воениздат, 1978).
То, что именно в советское время, в 1933 году было положено начало флоту на Севере – это миф советской власти. Флотилия боевых кораблей Российского императорского флота на Севере была создана и воевала с германским флотом еще задолго до установления советской власти.
С началом Первой Мировой войны на Севере возникла реальная угроза со стороны германского флота, его крейсеров и подводных лодок для всех транспортных судов идущих в Архангельск. До середины 1915 года российские корабли брали на себя лишь охрану подходов к Архангельскому порту. Но минная опасность подстерегала караваны судов из Англии еще на переходах к Архангельску.
В мае 1915 года было принято решение о создании отряда тральщиков для работы в горле Белого моря. Пока происходило формирование русского отряда, союзники России по войне с Германией, англичане, прислали свой отряд тральщиков, который состоял из восьми кораблей. Англичане начали работать 5 июня 1915 года, а к 18 октября они уже уничтожили 174 германские мины. Английской партией траления командовал офицер Берней.
Российская Партия траления Белого моря была создана 14 июня 1915 года, а окончательно сформировалась и начала проводить траление с 5 сентября; командиром стал капитан 1 ранга Викорст. Обе партии траления напрямую подчинялись начальнику Охраны Белого моря.
Минная опасность на Севере была серьезной. На германских минах в 1915 году в северных водах подорвались 10 пароходов, два парусника и два военных корабля.
Осенью 1916 года в северных водах активизировались и германские подводные лодки. Так, в сентябре 1916 года, у норвежского и мурманского берегов они потопили 30 пароходов. С 27 сентября 1916 года, в связи с угрозой торпедных атак германских подводных лодок, все коммерческие суда стали направляться к Архангельску только караванами под конвоем русских или британских боевых кораблей.
Одновременно с этим формировались и военно-морские силы России на Севере. Летом 1915 года в Архангельске была организована
«Временная база охраны Белого моря», тогда же создан «Отряд кораблей особого назначения» в который входили посыльное судно «Бакан», гидрографическое судно «Лейтенант Овцын» и транспорт «Мурман». К 1916 году Отряд пополнился девятью посыльными судами и шестью транспортами.
В августе 1915 года в Архангельске был создан «Дивизион подводных лодок специального назначения» в составе двух малых «номерных» подводных лодок, доставленных из Петрограда по железной дороге и подводной лодки «Дельфин», прибывшей с Дальнего Востока. По решению Морского министерства Российской империи в феврале 1916 года была организованна Флотилия Северного Ледовитого океана (ФСЛО). Для усиления состава флотилии в Мурманск прибыли выкупленные у Японии крейсер «Варяг» (ноябрь 1916 года) и линейный корабль «Чесма» – бывший броненосец «Полтава» (январь 1917 года), а в июне 1917 года, после ремонта во Франции – крейсер «Аскольд».
Из Сибирской флотилии во ФСЛО были переведены: минный заградитель «Уссури» (прибыл в декабре 1915 года), миноносцы «Властный», «Грозовой» и транспорт «Ксения» (1916 год), эскадренные миноносцы «Капитан Юрасовский», «Лейтенант Сергеев», «Бесшумный» и «Бесстрашный» (1917 год).
В сентябре 1917 года в Архангельск из Италии пришла новая подводная лодка «Святой Георгий» под командованием старшего лейтенанта И.И.Ризнича. В Англии для флотилии были построены 12 новых тральщиков, а в Соединенных Штатах закуплены несколько яхт, для выполнения задач посыльных судов. Также в Англии построили военные вооруженные ледоколы «Святогор» и «Микула Селянинович».
На побережье и островах устанавливались новые береговые артиллерийские батареи, разворачивались посты службы наблюдения и связи. Расширялась маячная служба, организовывалась разведка и наблюдение за прибрежной зоной.
Строилась военно-морская база в Александровске: оборудовались причалы, склады, казармы. Строились новые причальные линии и в Архангельском порту.
На 7 октября 1917 года во Флотилии Северного Ледовитого океана числилось 89 боевых кораблей и вспомогательных судов! Базировались они на Александровск (ныне – Полярный), Мурманск и Архангельск. Все это и есть подлинное начало Северного флота.
В годы Первой Мировой войны в Архангельске были расквартированы: 14-я пешая Архангельская дружина в составе 87 офицеров и унтер-офицеро и 846 нижних чинов, две роты 668-й Костромской дружины, прибывшие в Архангельск в апреле 1915 года в составе 43 офицеров и унтер-офицеров и 469 нижних чинов, рота 348-й пешей Вологодской дружины, укомплектованная 24 офицерами и 128 нижними чинами. Дружины предназначались для охраны грузовых районов порта и для выполнения погрузочно-разгрузочных работ.
Кроме того, в Архангельске находились пешая пограничная Беломорская сотня, укомплектованная 45 офицерами и унтер-офицерами и 140 рядовыми, Архангельская конвойная команда, Дисциплинарный флотский полуэкипаж, расположенный во флотских казармах в Соломбале. На Бакарице располагалась Архангельская рота 1-го Балтийского флотского экипажа, в Соломбале квартировали матросы с тральщиков – и англичане и русские.
На начало 1917 года сухопутный и флотский гарнизоны Архангельска насчитывали более 19 000 человек. Личный состав Флотилии включал 6580 человек, а также 2500 человек ратников морского ополчения. До начала войны Архангельск был небольшим городом с населением около 44 тысяч человек. Его территория составляла 5611 десятин (6116 га) земли, причем заселено всего около 900 десятин (980 га).
Площадь города с юга ограничивалась Смольным буяном, с севера – Соломбальским селением, на востоке – только начинающим застраиваться Костромским проспектом, а на западе – Северной Двиной. На левом берегу реки был заселен лишь небольшой участок, на котором располагался вокзал и железнодорожная пристань. На территории города имелось более 2500 домов, в основном деревянных однои двухэтажных.
За годы войны население Архангельска значительно выросло. На начало 1917 года в городе проживало уже 65 500 человек, без учета военнослужащих, беженцев и населения пригородов – Маймакских поселков, Экономии, Бакарицы, Левого берега, Исакогорки и других рабочих поселков расположенных вверх по течению Северной Двины.
В условиях войны в Архангельске быстрыми темпами начали строиться казенные портовые районы и военный порт. Все население города было так или иначе связано с работой в порту.
До постройки железной дороги Петроград – Мурманск, Архангельск оставался единственным морским портом, через который в Российскую империю могли доставляться казенные и частные грузы. Через Архангельск выезжали и въезжали в нашу страну российские и иностранные чиновники, военнослужащие и частные лица.
В Архангельске действовало семь иностранных представительств: норвежское консульство , шведское, датское, бельгийское, нидерландское, великобританское и испанское вице-консульства, а также работал нештатный консульский агент США.
За годы войны, через порт и город прошло огромное количество грузов оборонного значения, поступавших из стран-союзниц России. Эти грузы были жизненно необходимы стране в борьбе с Германией, поэтому строительство порта, способного осуществить перевалку такого большого количества грузов, стало основной, стратегической задачей военного времени в Архангельске.
Возглавлял все работы по строительству новых причальных сооружений Архангельского порта инженер Петр Герардович Минейко. В годы войны он занимал пост производителя работ по улучшению Архангельского порта.
По свидетельству современников, архангелогородец П.Г.Минейко был незаурядным человеком. Он сделал свою карьеру, прежде всего, благодаря собственной энергии. П.Г.Минейко был главным инженером по строительству портов Белого и Баренцева морей и одним из первых энергетиков России – это он построил первую в России ГЭС в монастыре на Соловецких островах.
Руководство флота высоко оценивало деятельность Петра Герардовича Минейко. Адмирал Угрюмов, в августе 1916 года так писал о работе инженера Минейко:
«В Архангельске всех приезжих особенно поражают те колоссальные сооружения, которые сделаны портостроительством в такое короткое время, при таких затруднениях, которые существуют в Архангельске по причине его сурового климата, его отдаленности от центра государства и при отсутствии местных достаточных средств. Все это сделано и делается благодаря необыкновенной энергии и знанию местных условий одного только человека – инженера Минейко, и это большое счастье для Родины, что такой человек нашелся в нужный момент и в нужном месте».
Являясь местным жителем, П.Г.Минейко имел в Архангельске и свой бизнес. По воспоминаниям современников, как предпринимателя его отличало то, что он стремился вести дела своим собственным, а не традиционным путем.
Петр Герардович Минейко был хлебосольным человеком, и его гостеприимный дом всегда был открыт для незаурядных людей. Часто бывали у него в гостях и флотские офицеры. Дочь Петра Герардовича – красавица Ксения являлась душой этих компаний… Возможно, бывал в этом гостеприимном доме и молодой красивый холостяк – лейтенант Бруно Садовинский… К сожалению, спросить об этом у самой Ксении Петровны Гемп (урожденной Минейко) уже нет возможности. Она, долгожительница Архангельска, покинула этот мир на 107-м году своей необыкновенной жизни.
Советский писатель-маринист Н.А.Черкашин бывал у нее в гостях, беседовал с ней, спрашивал ее о сослуживце лейтенанта Садовинского по Флотилии Северного Ледовитого океана, старшем лейтенанте И.И.Ризниче, судьбу которого сам исследовал в то время.
Н.А.Черакшин так писал об этом:
«Услышав имя Ризнича, Ксения Петровна грустно усмехнулась:
Наконец-то хоть кто-то спросил меня про Ивана Ивановича. Как же мне его не знать… Я встречала “Святой Георгий” у Соборной пристани… Иван Иванович бывал у нас в доме… Целовал мне руку… Любил веселье, доброе застолье… Большевиков он не принял… Он был прекрасным моряком и истинным патриотом».
Н.А.Черкашина поразила красота этой пожилой женщины: «Поморские староверы звали ее Королевной. Воистину – Королевна! За столом, уставленным стопами фолиантов,… свитками карт, сидела худощавая женщина, похожая на одну из постаревших шекспировских королев. Белая, как призрак серебряного девятнадцатого века…
Весь немалый свой век она прожила на Севере.
Север, – говорит она, – край русской удали, русской славы, русского интеллекта, русской отваги…
И она рассказывала о Владимире Русанове, отважном полярном исследователе, сгинувшем вслед за Георгием Седовым в гибельных просторах Арктики… С победой удалось ей встретить лишь одного Бориса Вилькицкого. Полярный командор …совершил самое крупное географическое открытие двадцатого века – нанес на карту очертания Северной земли – архипелага, превышающего по площади несколько европейских стран, таких как Бельгия, Нидерланды и Люксембург».
В приказе Начальника экспедиции от 21 августа 1913 года об этом открытии говорилось следующее:
«При исполнении приказания начальника Главного гидрографического управления пройти после работ на запад в поисках Великого Северного пути из Тихого океана в Атлантический, нам удалось достигнуть мест, где еще не бывал человек, и открыть Земли, о которых никто и не думал.
Мы установили, что вода на север от мыса Челюскина не широкий океан, как его считали раньше, а узкий пролив, Это открытие само по себе имеет большое научное значение, оно объяснит многое в распределении льдов океана и даст новое направление поискам великого пути». В день открытия нового обширного архипелага Земли императора Николая II, в точке высадки с координатами 80о04’ северной широты и 97о12’ восточной долготы, русские военные моряки врыли большой столб с доской, на которой обозначили дату и название экспедиции. Рядом укрепили флагшток и подняли Государственный флаг Российской Империи.
Так на географической карте Российской Империи появились Земля императора Николая II и пролив Цесаревича Алексея между полуостровом Таймыр и открытой землей. Обнаружение российскими военными гидрографами Земли Императора Николая II явилось крупнейшим географическим открытием на земном шаре в первой половине ХХ века.
Первая мировая война, большевистская революция, а затем Гражданская война заслонили и стушевали величие подвига российских военных моряков.
Верные своим принципам переписывать историю страны, большевики переименовали Землю Императора Николая II, дав ей безликое название – Северная земля. На карте Земли Императора Николая II появились пролив Красной армии, мыс Уншлихта, мыс Молотова, залив Микояна, мыс Ворошилова, мыс Розы Люксембург и тому подобное.
Но история все расставила по своим местам. Имена Уншлихта и ему подобных, стерты с географических карт русского Севера.
На Севере, на Кольском полуострове, в Мурманске, власть перешла к Мурманскому Совету Рабочих и Солдатских депутатов еще в марте 1917 года. Обороной края с 11 сентября 1917 года руководил главный начальник Мурманского укрепленного района контр-адмирал К.Ф.Кетлинский.
В его подчинении находились корабли мурманского отряда, базировавшиеся в Александровске: линкор «Чесма», крейсер «Аскольд», эсминцы «Бесстрашный», «Бесшумный», «Капитан Юрасовский», «Лейтенант Сергеев», тральщики № 31, № 32, № 35, № 41, № 42 и посыльные суда. Кроме того, контр-адмиралу подчинялись Кольская и Александровская отдельные флотские роты, Кольская военная база и батареи Кольского залива.
Положение на Мурмане начало быстро осложняться с признанием большевиками 31 декабря 1917 года независимости Финляндии. В подписаном Совнаркомом РСФСР 1 марта 1918 года «Договоре об укреплении дружбы и братства», большевики предоставляли необоснованные серьезные территориальные уступки «красному» Финляндскому правительству на северо-западе Мурмана. В параграфе 15 этого договора говорилось:
«Российско-финляндской государственной границей отныне будет линия, которая идет от Ковинтунтури, находящемся на теперешней российско-финляндской границе, по прямой линии к истокам реки Печенги, оттуда по восточному водоразделу реки Печенги, через Мотовской залив и Рыбачий Нос, по прямой линии выходит на берег Ледовитого океана у Зубого».
Таким образом, благодаря непонятной щедрости большевиков, Финляндия получала отсутствовавший у нее выход к Баренцеву морю и приобретала стратегически важный район Печенги.
Добровольная отдача большевиками финам Западного Мурмана сразу же вызвала резкие протесты в Архангельской губернии. В воззвании «К населению Русского Севера» указывалось на то, что «…В силу договора Народных Комиссаров с Финляндией лучшая часть нашего Мурмана, примерно 40 тысяч квадратных верст, где сосредоточены все экономические интересы и промышленная жизнь прилегающей местности, дарится Финляндии…».
Направленное в адрес Совета Народных Комиссаров заявление Архангельского губернского торгово-промышленного союза прямо указывало: «…что передача Западного Мурмана с Мурманским портом Финляндии явится непоправимой ошибкой со стороны Советской власти. Фактическим хозяином на Мурмане будет Германия, которая устроит там базу и лишит весь Северный край богатых рыбных промыслов и возможной эксплуатации других богатств Мурмана…».
Эти предположения оказалось пророческим. То, что не получилось в 1918 году, большевики реализовали на Севере в 1939 году, предоставив германским вооруженным силам территорию на Мурмане, в районе губы Западная Лица, под германскую военно-морскую базу «Базис Норд».
К началу 1918 года, последовавшие за революцией разложение и развал экономики страны, привели к сокращению корабельного состава и экипажей Флотилии Северного Ледовитого океана.
Приказом военно-морского отдела Центрального комитета «красной» ФСЛО – Целедфлота – от 26 февраля был объявлен следующий состав флотилии на кампанию 1918 года:
Дивизия траления – 16 тральщиков;
посыльные суда для охраны промыслов – «Горислава», «Ярославна», «Купава», «Таймыр», «Вайгач»;
транспорт-мастерская «Ксения»;
Служба связи – посыльные суда «Иней», «Орлик», два тральщика; Дирекция маяков и лоций – «Соломбала», «Полярный» «Уссури»,
два тральщика;
Гидрографическая экспедиция Белого моря – гидрографические суда «Мурман», «Лейтенант Овцын», три тральщика;
морские ледоколы – «Святогор», «Микула Селянинович»; подводная лодка «Святой Георгий»;
Мурманская съемка – гидрографическое судно «Пахтусов»; два эскадренных миноносца (наиболее исправных).
Происходящие на ФСЛО в этот период события оставили след в воспоминаниях очевидцев.
В журнале «Кадетская перекличка» (№ 15 за 1976 год) бывший корабельный гардемарин И.М.Белавенец, вспоминая то время, писал:
«Старший лейтенант Г.М.Веселаго, с намерением восстановить флот, организовал (в Мурманске) “Коллегию” и послал в красный Петербург мичмана Карташова тайно пригласить желающих гардемарин Отдельных Гардемаринских Классов и кадет Морского Корпуса прибыть в Мурманск на службу Белым».
На его призыв прибыли на север кадеты Морского Корпуса, Морского Инженерного Училища, Школы мичманов, всего 17 человек и среди них, корабельный гардемарин С.И.Хотунцов, который (проживавший после революции в Аргентине) в своих воспоминаниях «В Северном Ледовитом океане», также рассказывал о том, что происходило в апреле 1918 года на Севере, в частности, в Мурманске:
«На Мурманске, с прекрасной гаванью, в апреле 1918 г. находились: “Чесма” (бывш. “Полтава”), и кр. “Аскольд” (командир – капитан 2 ранга А.Шейковский, б. ротный командир в Морском Корпусе), п. с. “Ярославна”, бывшая яхта американского миллионера в 3000 тонн, п. с. «Светлана» (неточность автора – посыльного судна с таким наименованием в составе ФСЛО не было; возможно, имеется в виду “Соколица“. – А.Л.) и 4 маленьких миноносца начала столетия, совершивших путешествие из Владивостока, транспорт-мастерская «Ксения» и несколько тральщиков и ледокол “Александр Невский”.
На “Аскольде” существовал комитет матросов без команды; на “Чесме” – один старорежимный матрос, чудный человек и горький пьяница, любивший флот больше отца с матерью, да фельдшер-кокаинист; на “Ярославне” почему-то был командиром старый финн, едва говоривший по-русски. Эти три корабля стояли на бочке. Там же стояли английский броненосец “Глории” (линейный корабль “Глори”. – А.Л.), французский “Адмирал Аубэ” (броненосный крейсер
«Амираль Об”. – А.Л.) и американский крейсер (крейсер “Олимпия”
пришел в Мурманск только в мае; возможно, автор имеет в виду британский броненосный крейсер “Кохрейн”. – А.Л.).
Отсутствие команды на русских кораблях объяснялось тем, что по декрету Советов в начале 1918 г. о демобилизации флота (наш Морской корпус был закрыт 19 марта 1918 г.), матросы покинули корабли и разъехались. “Светлана” стояла в далеком углу одним клоповником, а четыре миноносца тоскливо прижались друг к другу среди льдин недалеко от берега…
Прибывшие гарды и кадеты были зачислены “сторожами” на миноносцы. Начали терпеть и холод и голод. В Мурманске тогда было до 2 тысяч рабочих, живших в деревянных бараках; отдельно стояла церковь с домом для священника, “Коллегия” старшего лейтенанта Веселаго – Штаб Мурманской флотилии и Совдеп бездействующий.
“Центромур”, в котором сосредоточилось “Морское матросское начальство”, продолжал управлять не существовавшим личным составом флота. Петербург, сам терпевший голод, отказывал в продовольствии Мурманску. Союзники нажимали на “Центромур”, обещая продовольствие, если он порвет с “Центром”.
В мае “Центромур” объявил в Петербург, что порывает с ним вся-
кую связь (идеология дешевле голода). Мурманск объявился Белым, и образовался Национальный фронт (английские экспедиционные войска) где-то около Кандалакши».
В 1915—1916 годах союзники завезли в порты России около 1 млн т грузов на сумму до 2,5 млрд рублей. Огромные запасы металла, автомобилей, тракторов, военной техники, обмундирования и других военных грузов, скопились в Мурманске и Архангельске.
Весной 1918 года возникла реальная опасность для Мурманска со стороны Финляндии. Находящаяся в Финляндии германская армия вполне реально могла захватить все эти огромные запасы. Победившие буржуазные финские власти разорвали дипломатические отношения с большевистской Россией, но не отказались от намерения получить для своей страны выход к Ледовитому океану.
Войска белофиннов устремились на Север к Печенге. Вскоре они приблизились к Кандалакше и Кольскому полуострову. В район Кеми срочно вышел из Архангельска ледокол «Микула Селянинович». 6 апреля 1918 года он подошел к острову Ромбак и высадил на лед вооруженный отряд, направившийся к Кеми. Затем «Микула Селянинович» открыл огонь по белофиннам, заставив их отступить.
Председатель Мурманского Совета А.М.Юрьев, исполняя приказ Целедфлота о сокращении ФСЛО, спешно проводил демобилизацию личного состава Мурманского отряда судов флотилии.
А.М.Юрьев (Алексеев) – бывший флотский кочегар, боксер и сочинитель стихов, как вспоминали очевидцы, был человеклм несдержанным и экспансивным, прославившимся тем, что по телеграфу обматерил Ленина и Троцкого, назвав их «Изменники!» за подписание Брестского договора с немцами.
В связи с угрозой захвата германскими войсками техники, грузов и вооружения, скопившихся в Мурманске, контр-адмирал В.Кемп, представлявший в Александровске британские военно-морские силы, вступил в переговоры с Мурманским Советом об организации совместной обороны. После этого, 1 марта 1918 года, Мурманский Совет направил запрос в Москву в Совет Народных Комиссаров. А.М.Юрьев запрашивал, в какой форме возможно принятие военной помощи от союзников, предложенной контр-адмиралом В.Кемпом, который предлагал высадить в Мурманске британские войска для защиты города и железной дороги от возможных атак немцев и белофиннов.
В ответ Л.Д.Троцкий, занимавший пост наркома иностранных дел Советской России, отправил в ответ телеграмму следующего содержания:
Вы обязаны незамедлительно принять всякое содействие союзных миссий… Мы обязаны спасать страну и революцию.
Троцкий
Получив согласие центральной власти, А.М.Юрьев на следующий день заключил с представителями Великобритании и Франции соглашение. Оно предусматривало, «ввиду угрозы нападения со стороны немцев и финнов», объявление края на осадном положении, формирования Красной армии и создание Мурманского военного совета, членами которого стали первый помощник командира крейсера «Аскольд» лейтенант В.Брикс, начальник французской военной миссии капитан де Лагатинери и командир морской пехоты линкора «Глори» майор Фоссет.
В школе на уроках истории нас учили, что международный капитализм – Антанта – напал на советскую Россию. Это миф советской власти. На самом деле англичан и американцев пригласило на Север само большевистское правительство и лично нарком иностранных дел Советской России Л.Д.Троцкий.
В книге «Террор после 1917» Р.Ключник пишет об этом следующее:
«…Поскольку Ленин с Бронштейном (Троцким) ненадежную добровольческую Красную Армию… распустили, а иностранных наемников (латышских стрелков) было сравнительно немного, то можно понять следующую логику действия обоих для защиты революции от набиравшего силу Русского сопротивления – Белого движения и от непредсказуемых … немцев, которые легко хапнули огромную территорию и в бинокль смотрели на Петроград, поэтому Бронштейн, конечно же, с согласия Ленина и других членов Политбюро и ЦК, пригласили на помощь Англию, США и Францию.
И только в этом ракурсе можно понять приглашение Бронштейном английских войск в Россию и странную, в рамках большевистской сказки-лжи об иностранной интервенции, телеграмму в Мурманск комиссару Юрьеву. Когда Юрьев еще до подписания… Брестского мира – 1 марта направил в Совнарком телеграмму, что наступление немцев и белофиннов создает угрозу Мурманскому краю, то Троцкий (Бронштейн) его успокоил ответной телеграммой: “Вы обязаны принять всякое содействие союзных миссий…”».
Вот вам и интервенция, нашествие завоевателей! Господа большевики, в трудную для себя минуту, сами пригласили на помощь английские, французские и американские войска, а затем выдумали очередной политический миф.
После того как переговоры в Бресте сорвались и в середине февраля германские войска перешли в наступление, Л.Д.Троцкий в панике бросился молить о помощи своих покровителей в Англии и США. Эти призывы были услышаны. Советник президента США Хаус в своем дневнике в начале 1918 года писал: «Троцкий просил о сотрудничестве в Мурманске и по другим вопросам».
Л.Д.Троцкий не уставал повторять свои просьбы о помощи в течение двух месяцев. Он писал американскому послу Робинсу 5 марта 1918 года: «Ни мое правительство, ни русский народ не будут возражать против контроля со стороны американцев над всеми грузами, направляемыми из Владивостока в Центральную Россию…»
