Александр Витальевич Лоза
Терновый венец офицера русского флота
Прекратили пулеметный огонь. Малым ходом стали ходить короткими галсами под кормою у «Сильного».
Подошли к «Сильному» и высадили на него вооруженную команду с мичм. Мякушиным и лейт. Лисаневичем. №1,… ушел на З.-О. преследовать уходящего противника
№1 повернул обратно, прекратив преследование «Востока» за неимением снарядов.
№ 4 отошел от «Сильного» и стал на якорь.
«Сильный» снялся с мели и дал ход. С 331 конвоируем
«Сильного».
Обогнули Ажепский маяк. Ошвартовались у пристани Шуньга.
Очень эмоционально и подробно этот первый бой катеров-истребителей под командованием капитана 1 ранга А.Д.Кира-Динжана с большевиками на Онежском озере, описывает в своих воспоминаниях Г.П.Серков: «3-го августа, на рассвете, три катера американского типа №№ 1, 4, 5 …вышли в озеро.
Подойдя к Мег-острову, обнаружили три большевистских корабля, из которых каждый в отдельности был сильнее вооружен, чем все три наших катера вместе взятые.
Неприятельские суда первыми открыли огонь и поймали нас в вилку… Огонь из наших маленьких орудий и пулеметов был открыт почти одновременно… Пулеметы работали исправно за исключением пулемета гардемарина Лепнева, у которого получилась сложная задержка. Пришлось передать ему свой пулемет, а самому быстро сменить замок и отрегулировать боевую пружину у его пулемета. Оказался сломанным боек – задержка довольно редкая, но все-же быстро устранимая».
Конечно, все легко устранимо, когда глубоко разбираешься в конструкции пулемета. Нет, не зря, учил своих пулеметчиков устройству пулемета, умению работать с ним и устранять сложные задержки и поломки, что называется «с закрытыми глазами», командир пулеметной команды морской десантной роты мичман Б.Садовинский.
В сложнейших условиях боя, гардемарин Серков справился с поломкой пулемета и продолжал стрелять по противнику. Это ли не лучший отзыв, данный самой жизнью, о мичмане Б.Садовинском, как о педагоге, наставнике и командире пулеметчиков. Наверное, после боя, гардемарин Серков, вспомнил своего наставника по пулеметному делу добрым словом.
Скоротечный бой закончился победой катеров-истребителей. Два корабля красных: бронированный катер, вооруженный двумя горными пушками и двумя пулеметами в башенных установках и двухвинтовой пароход, вооруженный двумя 75-мм орудиями, одной 37-мм пушкой на противоаэропланной установке и пулеметами систем Гочкиса, были захвачены белыми
Далее Г.П.Серков пишет: «Наш катер… подошел к борту и высадил небольшую группу людей во главе с лейтенантом Лисаневичем, который с револьвером в руках, первый выскочил на палубу вражеского корабля. Первым дело бросились к орудиям и сняли замки и прицелы… К этому времени подошел катер № 1, которому пришлось бросить преследование третьего парохода из-за недостатка снарядов».
Преимущество в опыте и умении, позволяли белым выходить победителями в этих схватках. Белые войска отбивали у большевиков один населенный пункт за другим по побережью Онежского озера.
После этих событий, 8 августа 1919 года приказом начальника Флотилии катерам-истребителям были присвоены имена:
Истребителю № 1 – «Безжалостный» Истребителю № 4 – «Безрассудный» Истребителю № 5 – «Беззаветный» Истребителю № 15 – «Безупречный» Истребителю № 160 – «Буйный»
Взятому у неприятеля бронированному истребителю – «Боевой»
На Онежской флотилии воевал против большевиков и товарищ Бруно Садовинского по боевой службе в 1916 году на Балтике на эскадренном миноносце «Разящий» мичман Владимир Ляпидевский.
Г.П.Серков в своих записках «1918—1919 г.» описывая эпизод с испытаниями двигателей вооруженного катера № 15 перед отправкой вверх по Двине, упоминал Ляпидевского:
«Стояли в Березниках около месяца. Нижняя команда приводила моторы в порядок. Наконец были назначены испытания… окончившиеся неудачно по части работы моторов…
Мне кажется, мотористы, архангельские жители, просто хотели вернуться поближе к дому и не подвергать своих жизней опасностям войны. …Просто, как теперь говорится, устроили маленький саботаж… Я думаю, что таких универсальных командиров как Ляпидевский и Лисаневич нельзя было провести».
29 августа 1919 года Верховный правитель России адмирал А.В.Колчак назначил генерала Е.К.Миллера начальником Северного края с передачей ему и гражданского управления.
1 сентября 1919 года, вслед за своим командиром, капитаном 1 ранга А.Д.Кира-Динжаном, назначенным начальником Онежской Озерной флотилии лейтенант Б.-С.А.Садовинский (вместе с сослуживцем по Отдельной Архангельской флотской роте мичманом И.А.Добромысловым) убывает из Отдельной Архангельской флотской роты.
Об этом свидетельствует выданный Б.-С.А.Садовинскому аттестат
№ 283.
Приказ № 767
АТТЕСТАТ № 283
Дан сей от Отдельной Архангельской флотской роты Лейтенанту Бруно САДОВИНСКОМУ и Мичману Ивану ДОБРОМЫСЛОВУ в том, что они денежным содержанием по должностям как субалтернофицеры из окладов 650 рублей в месяц с 33 надбавкой как холостые и деньгами на поддержание имеемого обмундирования из оклада 50 рублей в месяц каждый от роты удовлетворены по ПЕРВОЕ (1-е) Сентября 1919 года.
Вычеты в пенсионно-инвалидный капитал и в офицерское собрание произведены по Первое (1-е) Сентября 1919 года.
Что подписью с приложением казенной печати свидетельствуется.
Соломбала. «1» Сентября 1919 года. Помощник Командира Отдельной Архангельской флотской роты
Подпоручик Баранов Делопроизводитель Худяков
В аттестате не указано, куда выбывали лейтенант Б.Садовинский и мичман И.Добромыслов, но через месяц в газете «Русский Север» от 11 октября 1919 года, выходившей в Архангельске, была напечатана выдержка из № 223 «Вестника Временного Правительства»:
Временное Правительство Северной Области постановило: призвести за боевые отличия офицеров Флотилии Северного Ле-
довитого Океана и гардемаринов со старшинством с 29-го сентября 1919 г.:
Из Мичманов в Лейтенанты: Мичман Владимир Ляпидевский, Мичман Владимир Ячиновский
Из Гардемаринов Флота в Мичманы: Гардемарин Флота Александр Смирнов, Гардемарин Флота Леонид Слауцитайс, Гардемарин Флота Николай Василевский.
Временное Правительство Северной Области постановило: произвести в следующие чины:
Из Мичманов в Лейтенанты: Мичман Иван Добромыслов
За труды по воссозданию морской силы Северной Области: Из Мичманов в Лейтенанты:
Мичман Павел Аннин,
Из инженер-механиков Старш. Лейт. в инжен.механики Капитаны 2-го ранга:
Инж.-мех. Старшего Лейтенанта Евгения Моцейкевича.
Достоверно известно, что, из перечисленных в постановлении офицеров, мичман Ляпидевский, мичман Аннин, инженер-механик старший лейтенант Моцейкевич, гардемарины Смирнов, Слауцитайс служили на Онежской флотилии катеров-истребителей. Поэтому можно предположить, что все награжденные – это офицеры Онежской флотилии, в том числе и мичман Добромыслов.
После крушения Северного фронта, в феврале 1920 года, лейтенант Б.Садовинский и лейтенант И.Добромыслов вместе попали в плен к красным в поселке Медвежья Гора. Это трагическое событие тоже может свидетельствовать о том, что Добромыслов и Садовинский служили на Онежской флотилии, так как в поселке Медвежья Гора, расположенном на берегу Большой губы Онежского озера, находился опорный пункт кораблей Онежской флотилии.
10 сентября 1919 года Временное Правительство Северной Области было упразднено приказом адмирала А.В.Колчака.
27 сентября 1919 года 12 тысяч британских, американских и французских войск, находившихся в Архангельске, были эвакуированы оттуда. Как вспоминал капитан 1 ранга А.Д.Кира-Динжан:
«Лишь флотилию (Флотилию Онежского озера) не касался с точки зрения числа бойцов, уход союзников, т.к… она выполняла на озере свое дело самостоятельно, без всякого их участия. Союзники (англичане) во всех операциях брали на себя неизменную роль десанта, то есть такую, которая давала им большую безопасность, одновременно с возможностью кое-что и приобрести (ограбление ими церквей в Кузаранде и Пудож-Горе). Присланные сюда анг-лийские моряки во многом напоминали мне товарищей Дрейка, Фробингера, Моргана и прочих времен большой Флибусты.
Сотрудничество английской флотилии с нашей сначала благодаря невежеству Стенгауза, а затем из-за вечно полупьяного Кертига, приносило лишь вред нашему делу в боевом отношении».
Уходя из Архангельска, британцы сожгли на рейде несколько барж с продовольствием, оружием и снаряжением.
Генерал Е.К.Миллер и после вывода английских войск, продолжал воевать с большевиками на Севере, не сокращая линии фронта. Население поддерживало Миллера, работали производства, шла торговля хлебом и мясом, оставалась эффективной армия. Однако, снабжение Онежской флотилии, особенно снарядами, ухудшилось, что вызывало резкие нарекания руководства флотилией… Капитан 1 ранга Кира-Динжан, со свойственной ему прямотой, писал об этом:
« …Лучше было бы поймать Дарагана (в 1919 году капитан 2-го ранга Дараган – командир Мурманского Военного Порта и отвечал за снабжение Онежской Флотилии) и его, для примера всем нашим бездействовавшим тылам, благодушествовавшим и налаживавшим свои маленькие делишки и гнусненькие интрижки, расстрелять!».
12 октября 1919 года британские войска покинули и Мурманск. Накануне своего ухода, главнокомандующий союзными войсками наградил начальника Флотилии Онежского озера капитана 1 ранга А.Д.Кира-Динжана британским «Орденом за выдающиеся заслуги», о чем было объявлено приказом командующего войсками Мурманского района № 98 от 16 октября 1919 года. Андрей Дмитриевич КираДинжан стал единственным на Флотилии Северного Ледовитого океана офицером, награжденным в 1919 году орденом Святого Георгия.
Несмотря на внешнее благополучие, в Северной армии появлялись и незаметно накапливались все более тревожные симптомы. Лейтенант Бруно Садовинский сам замечал их. Если раньше пленные красноармейцы, были лучшими солдатами, то теперь их надежность стала быстро падать. Многие из этих солдат не возвращались из разведки или с передовых постов. Они первыми теряли веру в победу белой армии, поэтому росло дезертирство.
Лейтенанта Садовинского всегда удивляло то, с какой легкостью в Архангельске действовали противники новой Белой власти… Его настораживала и раздражала политическая травля военного руководства области, генерала Е.К.Миллера.
Эсеровская пресса кричала местной интеллигенции о цензуре, о военной диктатуре генерала Миллера. Эсеровская газета «Возрождение Севера» вовсю ругала власть: «…теперь всякий проходимец пытается захватить власть путем обещания доставить голодному народу хлеб» и клеймила белых офицеров, которые «позволили себе в пьяном виде свергнуть Директорию».
– Это же сильно вредит делу, – негодовал Садовинский. На его взгляд, излишняя распущенность прессы и ряда идейных руководителей в Архангельске, о которых он слышал, могли привести к контрперевороту, и красные этим могли воспользоваться… Тому свидетельствовало несколько бунтов солдат с убийством офицеров, произошедшие в белых войсках, в недавнее время.
Обывательская масса, незнакомая с ужасами большевизма, искренне полагала, что живет в Архангельске в условиях жесточайшей военной диктатуры, и лишена широких гражданских прав и свобод. В городе активизировалась вполне легальная эсеровская оппозиция, которую возглавил председатель Губернской земской управы П.П.Скоморохов. Об этом периоде политической жизни Архангельска исследователь В.Е.Шамбаров пишет:
«Вместо единения антибольшевистских сил партия эсеров, наоборот, в критический момент раскололась на непримиримых противников: правое, оборонческое крыло, колеблющийся туда-сюда центр и левых – чем дальше, тем сильнее склонявшихся к пораженческой линии. К последним принадлежал и Скоморохов.
Человек энергичный, волевой, самоуверенный, он сумел подмять под себя земство, увлечь личным авторитетом значительную часть “центра” эсеровской партии… Скоморохов во главе земства начал яростные нападки на власть, пользуясь любыми поводами….
На всех эсеровских заседаниях критика экономических, финансовых, хозяйственных вопросов неизменно перескакивала на политику, и… Скоморохов все настойчивее выдвигал лейтмотив: “Нужно мириться, так как генералы на всех фронтах загубили революцию”. И упорно подчеркивал мысль, что “даже большевики лучше, и если с ними вовремя заключить мир, то и переход власти к ним совершится безболезненно, без всяких репрессий с их стороны”».
Северную Область буквально засыпали прокламациями красных. Большевики призывали солдат «Прекратить бессмысленную бойню», вязать и выдавать своих офицеров, офицеров же приглашали переходить в Красную Армию, описывая в листовках райские условия службы, – за подписями бывших генералов и офицеров, служивших у красных. Бруно сам видел несколько таких листовок, будучи на фронте… Он не верил ни одному слову лживой красной пропаганды, но нижние чины…
По разговорам с офицерами флотилии, лейтенант Садовинский понимал, что и матросы кораблей, особенно линкора «Чесма», заражены анархизмом и большевизмом… Хотя явно неблагонадежных матросов списывали в строевые полки на фронт, но и там они быстро становились рассадником большевистских настроений.
На этой неустойчивости солдат и матросов и играла красная пропаганда, призывая солдат искупить свою вину перед «трудовым народом» открытием фронта, переходом на сторону народа.
– Это может привести к краху, – понимал Бруно. Особенно удивляло Садовинского правительственное Северное бюро печати, в витринах которого в Архангельске появились плакаты с воззваниями Ленина и Троцкого. Правда, рядом с этими воззваниями, были приклеены редакционные фразы, типа: «Вот так они собираются завоевывать мир!». К сожалению, воздействие большевистской пропаганды на граждан города и нижних чинов гарнизона не ослабевало.
Неожиданно, белое движение на Севере получило мощный удар, откуда его никто не ждал. В газетах появились заграничные телеграммы о снятии экономической блокады и начале торговли с Советами.
Садовинский понимал, что многие солдаты и обыватели, прочитав об этом в газетах, решат, что раз снимается блокада, начинается торговля с большевиками, значит, дальнейшая борьба Северного фронта с красными теряет смысл и становится не нужной. Эти телеграммы оказались «мыльными пузырями», но свое подрывное дело они сделали. Красная пропаганда не прекращала своей работы, но, в целом, население Архангельска поддерживало Миллера и борьба с красными продолжалась…
В октябре 1919 года, боевое ядро белой Онежской флотилии – катера-истребители, продолжали боевые действия против судов красной Онежской флотилии. Катера-истребители под руководством капитана 1 ранга А.Д.Кира-Динжана, с успехом воевали с бронированными и хорошо вооруженным кораблями красных. Об одном таком бое, произошедшем 10 октября, капитан 1 ранга Кира-Динжан оставил краткую запись:
«Октябрь 10. Истребитель “Буйный” (командир Мичман Аннин) посланный в Толвую, что бы забрать наших людей, находившихся при нашей базе, был обстрелян с короткого расстояния с берега пулеметным огнем красных, уже занявших Толвую. “Буйный” принужден был удалиться. Пулеметным огнем противника тяжело ранены: пулеметчик, гардемарин Д.Юрасовский – в грудь и матрос Александр Кошкин – в руку».
Об этом же бое в октябре 1919 года подробно и обстоятельно вспоминал участвовавший в нем гардемарин Г.П.Серков, который был назначен пулеметчиком на катер «Буйный» в походе в бухту Толвую:
«10 октября катер “Буйный” (командир – лейтенант Аннин) был назначен в поход в бухту Толвуя… Входя в бухту Толвуя можно было видеть издалека большой пожар стенок и складов. Подойдя совсем близко, уменьшили ход, что бы подробнее рассмотреть горящую бывшую базу.
В этот момент с берега по катеру был открыт беглый пулеметный и ружейный огнь. Катер стал поворачивать и открыл огонь из орудий и пулеметов. Поворачивая тело пулемета одновременно с циркуляцией катера – на всех трех пулеметах получились сложные перекосы, так как ящики с лентами оставались в том же положении на палубе и ленты подходили к приемнику перекошенными.
В тот момент, когда гардемарин Юрасовский встал на ноги и нагнулся, очевидно, желая снять приемник, эта задержка требует снять его и извлечения двух перекошенных патронов из ленты, он был ранен в грудь и свалился на палубу. Одновременно с ним был ранен матрос Кошкин в бок и руку.
Ввиду опасного положения катера и что бы выйти скорее из-под обстрела противника лейтенант Аннин приказал пустить средний неисправный мотор, с риском расплавить подшипники. Катер прибавляет ход и, отстреливаясь из орудия, выходит из сферы вражеского огня.
В машинном отделении мотористы исправляют пробитую пулями рубашку глушителя, так как оттуда хлещет, поливая их, горячая вода с паром. …Через некоторое время моторы начинают давать перебои из-за недостатка горючего. ….Горючего хватило, и мы благополучно ошвартовались к стенке для сдачи раненых».
Боевые подвиги не только офицеров, но и нижних чинов Онежской флотилии были по достоинству оценены командованием Северного фронта, о чем свидетельствует сохранившийся приказ главнокомандующего всеми вооруженными силами на Северном фронте, в котором отмечался за боевые отличия и кадет Георгий Серков.
ПРИКАЗ
Главнокомандующего всеми вооруженными силами на Северном Фронте
№ 30
22 января 1920 г. гор. Архангельск
Параграф 1
Утверждаю награждения Георгиевскими крестами и медалями, произведенныя Ком. Войсками Мурманского района, за боевые отличия:
Приказ от 28 октября 1919 г. за № 108.
…Онежской Флотилии:
Георгиевским крестом 4 ст. за № 2586 – рулевой старшина Андрей Головченко.
Параграф 2
Утверждаю награждения Георгиевскими крестами и медалями, произведенное Ком. войсками Мурманского района:
… Онежской Флотилии: Гардемарины: за № 2495 Пеленкин Сергей, за № 2496 Юркевич Олег, за № 2496 Лепнев Тимофей, за № 2499 Смирнов Сергей, за № 2498 Короткевич Кирилл, за № 2500 Палевский Игорь; Комендоры: за № 2501 Томилов Степан, за № 2502 Залетило Владислав, за № 2503 Тупицин Прокопий, за № 2504 кадет Серков Георгий; старшие мотористы: за № 2505 Михреньгин Николай, за № 2506 Хвиюзов Дмитрий, за № 2507 Гриднев Михаил, моторный унт.-оф. I ст. за № 2508 Филатов Ефим, за № 2509 Изотов Георгий, за № 2510 матрос 2 ст. Цырев Федор, за №2511 матрос Грушевский Петр, ст. рулевые: за № 2512 Орлов Георгий, за № 2513 Бурков Григорий, и за № 2514 лоцман Филин Федор.
Боевые действия белые на Онежском озере в кампании 1919 года, вели достаточно успешно, но это были лишь тактические успехи.
Понимая это, начальник Онежской флотилии капитан 1 ранга Кира-Динжан в конце 1919 года добивался увеличения сил и средств для своей флотилии на 1920 год, учитывая, что Мурманский фронт, может стать стратегическим, и от него будет зависеть судьба всего белого движения на Севере России. Это стало известно из документов, поступивших из-за рубежа в российские архивы несколько лет назад.
В своем «Проекте создания Онежской Флотилии к весне 1920 года» в ноябре 1919 года А.Д.Кира-Динжан прямо указывал:
«…Без флотилии, имея врага, который, пользуясь своею морскою силою может в любой момент действовать на флангах и в тылу наших войск, перебрасывая свои войска на судах, под чьими ударами будет находиться единственная железная дорога края, проходящая во многих местах у самой воды, армия не сможет продвигаться, несмотря ни на какую доблесть, на которую она способна».
Начальник Онежской флотилии требовал от военного командования Северной области определиться с приоритетами средств, для развития в 1920 году одного из двух водных фронтов: Онежского озерного или Двинского речного. По этому поводу он писал:
«Уже одно географическое определение дает первенство в этом отношении Озеру, ибо оно, являясь водною площадью, требует больше средств и более приближено к морю по приемам борьбы, которые оно допускает, чем река-лента, на которой действия ограничены узостью фарватера, мелями, берегами, где для того, чтобы сдержать противника, достаточно мин,… артиллерии и, наконец, затопленных на перекатах барж и судов.
Кроме того, Двинский фронт утратил в настоящее время то значение, которое имел весною, когда предполагалось достичь Котласа и этим самым слив Северный фронт с Сибирским.
Если взглянуть на это именно так, то большая часть средств Двинского речного фронта неизбежно придется перегнать на Онежское озеро. И так будет правильно».
Ответ командования на требования и планы начальника Онежской флотилии неизвестен. Можно лищь предполагать, что он был отрицательным.
Косвенно об этом свидетельствует сохранившийся рапорт начальника Онежской флотилии № 18 от 9 января 1920 года:
Начальник Онежской Флотилии
№18/ оп. 9/1/20 г.
Медвежья гора
Командующему морскими силами и Главному Командиру портов Северной области
Р А П О Р Т
Доношу Вашему Превосходительству, что Кап.1-го ранга Дараган, выпискою из Вашего №1470 от 12 дек. прошлого года, поставил меня в известность, относительно Вашего ответа и Ваших взглядов на мой проект создания флотилии к кампании настоящего года.
Дабы полнее осветить вопросы, затронутые в этой переписке, дабы отстранить несправедливые нарекания и критику, считаю своим долгом объяснить следующее:
Моя обязанность заключалась в том, что бы представить Вам план создания флотилии…
Основывать свои предположения я не мог по следующим причинам: а/ я не знаю материальных средств Области… б/ если бы я даже и знал все, чем владеет по этой части область, и то я не мог бы указывать на какую именно часть этих средств основывать свои расчеты, т.к. мне неизвестно, как они будут распределены между различными водными фронтами (Онежский озерный, Онежский речной, Двинский речной, Пинежский речной и т.д.)…
…Дело создания Флотилии стало бы на здоровую почву, тогда как теперь этого нет.
Ведь самым заинтересованным в деле создания Флотилии на озере являюсь я, ибо кроме общего интереса к этому делу, которое должно быть у всех моряков, в одинаковой мере, мое дело осложняется тем, что именно мне придется весною пользоваться оружием, которое мне дадут, о качестве и силе которого я до сих пор ничего не знаю…
…Ввиду всего вышеизложенного в настоящем моем рапорте прошу распоряжения Вашего Превосходительства об уведомлении меня о всем принятом и предположенном для нас – непосредственно, помимо Команпорта, ибо это слишком долго и, кроме того, нельзя ручаться, по примеру истекших месяцев, что все дойдет до меня.
Капитан 1-го ранга А.Кира-Динжан Старший флаг-офицер Лейтенант Ячиновский
Из рапорта А.Д.Кира-Динжана следует, что не все, не только в армии, но и в морском командовании ФСЛО понимали стратегическое значение Озерной флотилии для всего Мурманского фронта, в войне с красными на Севере.
Зима подступала… Кружились поземки над лесами и озерами. Прилетали метели с берегов полярного океана и зима захватывала корабли в цепкие объятия первого льда. По утрам матросы обрубали пешнями вдоль бортов своих кораблей лед, и скоро все пространство Онежского озера покрылось льдом. Деятельность судов флотилии прекратилась.
На Северном фронте наступление продолжалось, в том числе и благодаря морозу, который сковал болота и дал свободу маневра белым партизанским отрядам. От большевиков были освобождены обширные районы на Пинеге, Мезени и Печоре. Белые вступили на территории Яренского и Усть-Сысольского уездов Вологодской области. В некоторых районах, в том числе на Пинеге, красные сами, к зиме, оставили занимаемую и разграбленную ими территорию, предоставив белым кормить ограбленное население. Как писали советские историки, успехи и спокойная жизнь Северной Области во многом объяснялась тем, что армия Е.К.Миллера не угрожала жизненно важным центрам Советской республики. Часто красные полки даже снимались отсюда, на более важные участки фронта.
Известная доля истины в этом есть… Но, в целом, в конце 1919 года Белое движение терпело от красных одно поражение за другим: на Востоке адмирал А.В.Колчак сдал столицу белой Сибири – Омск, на Юге генерал А.И.Деникин откатился до Одессы, на Северо-Западе красные теснили войска генерала Н.Н.Юденича.
14 декабря Красная армия взяла Новониколаевск, а 16 декабря красные вновь вступили в Киев. К концу года они завершили захват Донбасского бассейна.
На фоне общего поражения Белого движения, а иначе лейтенант Садовинский назвать это не мог, видимое благополучие Северной Области, казалось ему временным и непрочным.
Заканчивался 1919 и наступал новый 1920 год. Крепко мело. Ничего нельзя было разглядеть за хлопьями снега, бешено крутящимися в воздухе. Ветер завывал так, словно желал превзойти жуткий вой северных волков. В обстановке поражений белых войск, в других областях России, встреча Нового года стала для лейтенанта Садовинского и его сослуживцев, психологически грустной и печальной.
В новогоднюю ночь в душе у Бруно все перемешалось. По сути, он провожал год, для него лично неплохой: он жив, он сражается с красными, его заслуги оценены орденом, он уже лейтенант…
Но трагическое общее, заслонило Садовинскому его личные успехи. Много ходило на Севере, среди офицеров, разговоров о военных и политических провалах в Белом движении…
– Ведь белые были, совсем недавно, еще в октябре 1919 года почти под стенами Москвы – в Орле! Сколько было надежд на соединение армий Миллера и Колчака… Отчего все рухнуло? – Бруно чувствовал, что с Белым движением происходила серьезная метаморфоза. – С красными все ясно. Красные – грабители, убийцы, насильники. Они отвергли мораль, традиции, заповеди Господни… Они убивают, они пытают – это звери… Но и белые не ангелы… Да, они начинали Белое дело почти святыми, но теперь…
Ведь в основе своей Белая идея, как понимал ее Садовинский, и была основана на том, что лучшая часть нации, объединенная Белым движением, удержится среди моря анархии взбунтовавшегося Хама, удержится благодаря своей культуре, морали, порядочности, доблести, мужеству, уму… удержится и победит. На фронте, к сожалению, Бруно видел обратное…
Но ведь для белых потерять честь – это потерять все – внушал себе Садовинский… Бруно вспомнился разговор в разоренном Петрограде со своим наставником и педагогом страшным летом 1918 года: ведь его предостерегали тогда именно от потери чести и морали, и было это всего полтора года назад.
Легко быть джентльменом неделю, месяц, несколько месяцев, но годы – годы войны делали свое дело и калечили души самых лучших людей, – это Садовинский видел множество раз собственными глазами. И вот теперь все летит в бездну…
Белое движение не сможет выиграть эту битву распоясавшимся Хамом, если потеряны честь и мораль, а красные и побеждают именно потому, что они живут без чести и без морали, – понимал он.
Куда мы все летим? – спрашивал себя в эту новогоднюю ночь Садовинский, – и когда все это кончится?
Неимоверная усталость навалилась на него… Вся борьба, все тяготы и все принесенные жертвы показались ему напрасными, и весь 1919 год окрасился в трагические, черные тона…
Мы летим в преисподнюю, – ответил он сам себе. – В преисподнюю…
Минутная стрелка приближалась к полуночи. Что ж, прощай 1919 год с его неудачами и да здравствует новый, 1920 год!
Офицеры подняли тост: «За все лучшее, что ждет впереди…»
В своих мемуарах «1920» В.В.Шульгин, а он был в числе основателей Добровольческой (Белой) армии в ноябре 1917 года, писал о Белом движении следующие возвышенные слова:
«Белые – честные до донкихотства. Грабеж у них – несмываемый позор… Белые не могут грабить… Белые убивают только в бою… Белые не убийцы: они воины… Белые рыцарски вежливы с мирным населением… Белые тверды как алмаз, но так же чисты. Они строги, но не жестоки. Не одна капля крови не прольется лишняя… Белые имеют бога в сердце…
Белые не могут кощунствовать: они носят бога в сердце… Белые твердо блюдут правила порядочности и чести… Белые умирают, стараясь улыбнуться друзьям. Они верны себе, родине и товарищам до последнего вздоха… Белые не презирают русский народ…. Белые не уходят, они льют свою кровь за Россию…
Белые не интернационалисты, они – русские… Они русские, которые взялись за винтовку, только для того, что бы власть, такая же белая, как они сами, дала возможность всем мирно трудиться, прекратив ненависть… Белые не мечтают об истреблении целых классов и народов… Ведь они белые воины, а не красные палачи…»
Конечно, это была идеализация изначальной чистоты Белого движения. Но война есть война, и Белое воинство проявляло жестокость не только по отношению к комиссарам, командирам и солдатам Красной армии, но и к мирным жителям…
Среди части историков существует мнение, что основная трагедия Белой армии, как раз и была в том, что она воевала без остановки, без отдыха, без конца, то – наступая, то – отступая. Она работала и воевала без смены.
Тот же В.В.Шульгин писал: «Мы “отвоевали” пространство больше Франции, Мы “владели” народом в сорок миллионов с лишком… И не было “смены”? Да, не было. Не было, потому что измученные, усталые, опустившиеся мы почти что ненавидели тот народ… за который гибли.
Мы, бездомные, бесхатные, голодные, нищие, вечно бродящие, бесконечно разлученные с родными и близкими – мы ненавидели всех. Это отношение рождало свои последствия…».
Известно, что с 1919 года белогвардейские армии формировались уже на основе насильственной мобилизации под страхом расстрела
«…а эти действия вызывали “противодействие”… выражавшееся в отказе дать… “смену”.
Конечно, большевики – те добывали “смену” просто – террором.
Но ведь мы боремся с большевиками».
Белые армии выдыхались в борьбе за «единую и неделимую» Родину, а народ не торопился их поддерживать.
Видный советский и российский политолог и философ С.Г.КараМурза в исследовании «Гражданская война» прямо указывает: «Причина победы красных была в том, что белым становилось все труднее и труднее пополнять свою армию, и в 1920 г. число новобранцев в Белую и Красную армии находилось в соотношении 1:5».
Да, численное преимущество было на стороне красных, но до окончательной их победы было еще далеко…
