Литтмегалина
Игра Бродяг
– А я просто шлюшка, – произнесла она вслух, остановившись на секунду. – И все. И навсегда ею останусь.
Возвращаться теперь было некуда, да она и не собиралась возвращаться. Шмыгая носом, она брела по улице, и люди, что порой выпрыгивали из темноты ей навстречу, казались ей чудовищами – деформированные, хаотично шевелящиеся существа. Порой чье-то дыхание обжигало ее лицо или чья-то жадная рука хватала ее; она отшатывалась или даже убегала, чтобы вскоре замедлиться и вновь пойти неловкой походкой, как будто слепая.
«Ночь проглотила меня, – подумала Цветок, – чтобы я осталась в ней навсегда». Она ощущала боль, но не могла понять, что именно у нее болит, как будто бы все сразу, одновременно и целиком – душа и тело. Она упала бы, если б не ухватилась за стену. Дрожа, Цветок прислонилась к стене спиной, но, совсем ослабшая, медленно сползла вниз, сжалась, накрыла голову руками и заплакала.
«Я живу в кошмаре. Я хочу сбежать, но не могу сбежать. Что мне делать?»
Так же, как поступал Вогтоус, Цветок посмотрела в небо в попытке найти там ответ, однако ничего не смогла различить сквозь слезы. Тогда Цветок вытерла глаза ладонями. По темно-синему небу летели черные облака – огромные, жуткие, враждебные, похожие на взъерошенных птиц (Вогт никогда бы не увидел небо таким). А потом небо заслонила склонившаяся над ней массивная фигура.
– Что, малышка, скучаешь?
Цветок медленно встала, ощущая, как оценивающий взгляд ощупывает ее с ног до головы. В этот момент она поняла, что больше не может продолжать. Все эти щиплющие похотливые руки, слюнявые губы, бьющие в ноздри тошнотворные выдохи, саднящая нудная боль и все прочее – она отказывалась терпеть это. С нее достаточно.
– Я в порядке сама по себе.
Она попыталась ускользнуть от него, но он уперся обеими руками в стену, поймав Цветок в кольцо.
– А со мной будет еще лучше, малышка.
– Убирайся с моего пути, – потребовала Цветок ледяным тоном, хотя внутри разгоралась ярость.
В ответ он огрызнулся и схватил ее за плечо. Тогда Цветок толкнула его с такой силой, что он повалился на спину.
– Убери от меня свои грязные лапы, ублюдок! – закричала она. – Я тебе не малышка! Меня зовут Цветок! Ты понял – меня зовут Цветок!
Он попытался схватить ее за ногу. Она отодвинула ступню, чтобы затем поднять ее и с хрустом опустить ему на пальцы.
– Только этого ты и заслуживаешь, – буркнула она, удаляясь.
Слезы все еще текли по ее лицу, но боли она больше не чувствовала. Все внутри омертвело.
***
– Как ты приблизился? – воскликнула Наёмница. – Ты был там. И вдруг оказался здесь. Как ты сумел беззвучно подобраться ко мне сквозь весь этот хлам?
Намбо в очередной раз проигнорировал ее вопросы. Решившись рассказать свою историю, он нырнул в нее как реку, и она понесла его в стремительном потоке.
– Я оказался в этом городе случайно. Или же я вообще не приходил – здесь родился и умер, – он неуверенно хихикнул. – Нет, все-таки я забрел в Торикин впервые. Наверное, я жаждал… приключения. Хотя не думаю – я всегда избегал приключений любыми способами. Ох, я запутался. Мне сложно угадать, каким я был. Но я совершенно точно в какой-то момент находился в Торикине, где и услышал про двух градоправителей, разделяющих власть. Это так? Торикином управляли двое?
– Да, – подтвердила Наёмница.
– Теперь я вспомнил. Правитель Полудня и Правитель Полуночи. Каким-то образом им удалось договориться. Они разделили сутки надвое – один сменял на посту другого, как день и ночь. Это невероятно, подумал я, но что-то же способно заставить их поругаться? Я представил, как Торикин раскололся бы пополам, как, разбрызгиваясь, потекла бы кровь по его безразличным улицам. И мне это понравилось.
– Чего хорошего? – спросила Наёмница, сморщив нос.
Намбо продолжил:
– Я задался целью рассорить их. Хотя нет: эта идея возникла спонтанно, пока я блуждал по враждебным темным местечкам, где занавеси всегда сомкнуты или окон нет вовсе, и слушал чужие разговоры. Это забавно… здесь, в Торикине, собеседники всегда озираются – как будто знают, что их подслушивают. Или же суть их беседы настолько ужасна, что они не могут не бояться быть подслушанными. Но те, кто подслушивают, не делают этого явно, да? Таким образом я и узнал нечто интригующее: Правитель Полуночи отчаянно ищет Камень Воина, но до сих пор безуспешно.
– Что это такое – Камень Воина?
Камень. Камни. Наёмнице отчетливо припомнилось грустное усталое лицо с закрывающей слепые глаза повязкой. В замке Колдуна камней хватало с избытком…
– Не уверен, что кому-то известно в точности, что Камень представляет собой и откуда он взялся. Возможно, он выдумка и не более. Говорят, он наделяет своего владельца огромной силой в битве. А если тот, кто обладает Камнем Воина, станет во главе войска, то это войско сможет одолеть любое другое.
– Хм. Было бы не очень хорошо, попади эта штука к Правителю Полуночи, – пробормотала Наёмница. – Он так себе человечишка.
– Да. Он тщеславен. Труслив, но тщеславен безмерно. Я пришел ко дворцу и потребовал, чтобы меня провели к градоправителям, объяснив, что должен сообщить им нечто очень важное. Стражники посмеялись надо мной и прогнали прочь, но я не отчаялся. Заняв удобное для наблюдения местечко у дворца, я начал ждать, надеясь, что мне повезет. Так и получилось: не прошло и часа, как двери дворца распахнулись и показалась яркая процессия. Я бросился к ней со всех ног. «Я знаю, где Камень Воина!» – выкрикнул я прежде, чем был схвачен стражниками. Один из них ударил меня, и я задохнулся от боли.
– Так тебе действительно было известно, где искать Камень Воина? И ты рассказал им? – нахмурилась Наёмница.
– Я рассказал… и не рассказал.
– То есть?
– О, им не привыкать делиться. Вот и тайну я разделил надвое. Я отдал Правителю Полудня карту, на которой указан путь к Острову Тысячи Камней, но только Правителю Полуночи я объяснил, как отыскать на острове Камень Воина. Разумеется, за столь важные сведения им пришлось раскошелиться. Сотню золотых монет я счел достойным вознаграждением. И, при наличии двух покупателей, получил двести.
– Карта… – припомнила Наёмница. – Правитель Полуночи и Советник говорили о ней. Они полагали, что Правитель Полудня спрятал ее где-то во дворце. Так вот куда он направлялся… видимо, решил попытаться разыскать Камень самостоятельно. Остров Тысячи Камней… это даже не звучит как настоящее название. Существует ли остров на самом деле? Каким образом ты мог узнать о нем?
– Я много скитался, нигде не останавливался надолго.
– Кажется, минутами ранее ты утверждал, что, вероятно, ни разу не покидал пределы Торикина, – напомнила Наёмница. – Вот как тебе верить?
Намбо не слушал ее, сосредоточенный на повествовании:
– Где я только ни побывал. В том числе в далекой жаркой стране, отделенной от Нарвулы морем. Не хотел бы я оказаться там снова, уж слишком много невзгод обрушилось на меня в Кшаане. Впрочем, мой жизненный путь закончен, ха-ха. Там, в Кшаане, на одной из улочек я набрел на полуглухого старика-торговца. Он был совсем высохший, его руки были как кости, череп обтягивала тонкая кожа. Среди того барахла, что он разложил прямо на песке, я заприметил несколько ветхих листиков бумаги с надписями на нарвулианском языке. Кшаанцы часто нападают на корабли из Нарвулы, разграбляя их и порабощая людей. Несложно понять, как эти записки оказались у торговца.
Наёмница кивнула. Про прелести общения с кшаанцами она слышала много всякого. Порой, рассматривая свою смуглую кожу, она задумывалась, не течет ли и в ее жилах примесь дурной иноземной крови.
– Я поспешил приобрести заметки. Чутье не подвело меня: потратив лишь несколько мелких монет, я узнал великую тайну. В записях говорилось об Острове Тысячи Камней, на котором камни растут, словно растения. Они поднимаются из земли длинными кристаллами. Все эти камни прозрачны и окрашены в разные цвета, переливаются и сверкают, как драгоценные, но они ничто по сравнению с одним из них. Он не происходит с этого острова, что и позволяет узнать его: выглядит он так, что ему больше подошло бы место на обочине дороги, среди таких же серых камушков, однако внутри него скрыта огромная сила, только и ждущая возможности себя проявить…
– Это правда? – недоверчиво уточнила Наёмница.
– Это также правдиво, как мое имя, – уверенно ответил Намбо.
– Как ты мог рассказать этим уродам о подобной штуке? – взорвалась Наёмница. – Представляешь, что они натворят с ее помощью? В этом паршивом мире вообще никакого житья не станет! Ты сумасшедший кретин! – у нее даже волосы взъерошились.
– Я полагал, они никогда не доберутся до Камня Воина – перебьют друг друга прежде. Но я недооценил их, – оправдался он.
– Намбо, ты… – гневливо начала Наёмница и осеклась. – Намбо? Что ж, они пока и не добрались, – продолжила она, внезапно успокоившись. – К тому же еще остается шанс, что Правитель Полуночи не сумеет отыскать карту.
– Разумеется, я понимал, что, определившись с местоположением Камня, они попытаются избавиться от меня – хотя бы для того, чтобы я не проболтался кому-нибудь еще. Однако надеялся, что, обладая каждый лишь половиной тайны, они постараются уберечь меня друг от друга. Я же тем временем сбегу, унося с собой золотишко. Мне удалось скрыться. Но вскоре меня схватили, – он вдруг хихикнул, что прозвучало совершенно неуместно, но затем пояснил: – Одно меня утешало: воспользовавшись всей этой кутерьмой при поимке, кто-то свистнул мешок с золотом. Крысы во дворце. Советника так и перекосило, когда он узнал. Он сам имел планы на эти монеты. Даже умирая, я не мог не смеяться, вспоминая об этом.
– Да уж, обхохочешься, – поморщилась Наёмница. – Ну и дурак же ты. Правителя Полуночи заклинило на идее разыскать Камень Воина. Ты подразнил и озлобил его. Да еще и напугал, вручив половину тайны его сопернику – ведь стоит одному из них получить силу Камня, как он быстренько избавится от второго. Балаболка безмозглая, ты понимаешь, какую грязь поднял со дна? В такой ситуации для них стало жизненно важным даже не столько самому найти Камень Воина, сколько помешать конкуренту сделать это первым. Зачем ты затеял всю эту авантюру? Странно, как они еще не убили тебя.
Намбо коснулся ее рукой, холодной, как лед. Вздрогнув, Наёмница отодвинулась и в этот момент осознала, что так навязчиво тревожило ее все это время: замки и цепи на двери. Они были настолько проржавевшие, что стражники просто посшибали их ногами. Металлу требовались годы, чтобы дойти до такого состояния. Месяцы, если сделать поправку на здешнюю влажность. За такой дверью просто невозможно встретить кого-то живого. Значит…
– Но они так и поступили, – выдохнул Намбо. – Они убили меня.
Если хотела, Наёмница визжала очень пронзительно, но настолько пронзительно, как сейчас, никогда в жизни.
– Не подходи ко мне! Не п-п-п-п-подходи… – она застучала зубами. Призрак! Потустороннее!
– Но почему? – пробормотал Намбо. – Мы неплохо общались.
– Пообщались – и ладно! Еще я с нежитью не болтала!
Наёмница забилась в угол и положила ладони на свои дрожащие коленки. «Почему, почему все это происходит со мной?» – подумала она, пристально всматриваясь в черноту, в которой метался Намбо, что она ощущала колыханием холодного воздуха.
– Ты меня боишься? – уточнил Намбо несчастным голосом.
– Я думала, ты просто сумасшедший обманщик, но мне и в голову не могло прийти, что ты мертвый сумасшедший обманщик! – воскликнула Наёмница, содрогнувшись.
Намбо замер. Кажется, он находится довольно далеко от нее. Хотя нет. Он никогда не будет достаточно далеко от нее.
– Обманщик? – спросил он задумчиво. – Почему ты так меня называешь?
Наёмница осклабилась.
– Считаешь, я поверила твоим россказням про Остров Тысячи Камней? Что за бредовая история! Когда это камни росли как трава? Нет, я не настолько тупа, как Правитель Полуночи – или Правитель Дня и Ночи, как он себя теперь величает. Я быстро просекла, что ты лжешь.
– Но как?
– Ты же сам признался. Сказал, что история так же правдива, как твое имя. Намбо. Н-а-м-б-о. Обман, если произнести наоборот.
Намбо помолчал.
– Я не заметил. Я просто выдал первое, что пришло мне в голову.
– Наверное, – Наёмница пожала плечами. – Тогда ты совсем уже заврался, Обман. Но своего ты добился: Правитель Полуночи убил Правителя Полудня. Так что это из-за тебя меня чуть не повесили, а в итоге засадили сюда, – не то чтобы она действительно винила Намбо. Не будь его, с ней случились бы какие-то другие неприятности. Игра бы не оставила ее безнаказанной. – Ты счастлив? Сомневаюсь. Потому что ты также мертв. Шутка удалась. Раньше ты был всего лишь безмозглым, а теперь еще и бестелесный…
Она рассмеялась, но смех получился угрюмым – хотя бы потому, что теперь она знала источник наполняющей подземелье вони. Прошло много времени, и условия подземелья способствовали распаду тела, иначе тут был бы какой-то невообразимый ужас – общая могилка для одной живой и одного на пике разложения, бррррр!.. А ведь где-то здесь еще лежат его останки… ей повезло, что она не наткнулась на них в темноте. Впрочем, вскоре к ним добавятся ее собственные. Наёмнице стало невыносимо тоскливо и гадостно. Она начала тихо подвывать.
– Не подходи ко мне, – снова потребовала она со всей злобой. Она была слишком сосредоточена на собственных всхлипываниях, чтобы расслышать среди них тихий плач Намбо.
– Не отталкивай меня, – прошелестел Намбо. – Мне так страшно.
– Это тебе-то страшно? – возмутилась Наёмница. – Ты уже окочурился, а мне это только предстоит, чего я совсем не хочу, знаешь ли!!! В этом подвале… – она заревела в голос. А чего стесняться – здесь же кроме нее никого. Покойники не в счет, их мнение никого не интересует.
– Да, ожидание смерти весьма мучительно, – признал Намбо. – Главное – помни, что однажды она все-таки явится, принеся избавление от страданий. Только, прошу тебя, не отвергай ее, как я это сделал.
Он рассмеялся невесело, свистяще – так смеются люди, часть зубов которых выбита. Кажется, он опять пошел на сближение. Непонятно, зачем ему нужна близость живого человека, когда он сам давно уже мертвый. Наёмница вжалась в стену.
– Чего ты хочешь? – спросила она, едва не переходя на визг.
Намбо испустил дрожащий выдох.
– Я не знаю… просто… рассказать.
– Ага. Даже камни кровоточили бы, если бы могли.
– О чем ты? Я не понимаю.
– Неважно.
– Почему я вызываю у тебя такую неприязнь? – его голос прозвучал совсем близко, всего-то в паре шагов.
Наёмница скривила губы. Она совсем расплющилась бы по стене, но ей мешала собственная плотность.
– Почему? Потому! Видала я людей без души, но душа без тела?! Это неправильно, ненормально! – закричала она. – Тебя не должно существовать вовсе!
Намбо отпрянул.
– Скажи ты, что боишься меня, и я бы попытался объяснить, что не причиню тебе вреда, – произнес он после долгой задумчивости, в ходе которой не издал ни звука, и Наёмница даже понадеялась, что он исчез совсем. – Однако после этих слов я понимаю, что не способен оправдать себя: если мое существование изначально неправильно и ненормально, то мои поступки не имеют никакого значения.
– Именно, – прошипела Наёмница. – Ты все правильно понял, придурок.
Намбо молчал, и Наёмница поняла, что больше он не заговорит с ней. Она запустила руки в свои грязные спутанные волосы и вздохнула.
***
Светало. Ноги отчаянно гудели после ночи, проведенной в бессмысленном шатании по улицам. Переполнившая ее душу черная ярость постепенно остыла, выцвела. Наконец-то Цветок могла видеть свет.
Позади нее кто-то тихо ступал по мостовой. Она остановилась и позволила этому человеку обогнать ее. Он шел пошатываясь, петляя, будто бы не совсем понимая, где находится. Руки он держал перед собой, как будто нес что-то, прижимая к груди. Цветок он не заметил и не узнал. Зато она сразу признала этот затылок с порослью коротких редеющих волос. «Похоже, Кролик неплохо огрел его по башке», – не без злорадства отметила она и осторожно пошла следом. Настало время разгадать загадку его ночных отлучек.
Он свернул на какую-то убогую улочку, а Цветок за ним, почти не дыша. Здесь он словно очнулся и оглянулся, высматривая наблюдателей. По счастью, даже в Торикине, более всего пекущемся о внешней пристойности, иногда попадаются большие кучи мусора, за которыми можно спрятаться. Никого не увидев, он кивнул сам себе. Даже на расстоянии Цветок различала его беспокойное, суетливое дыхание.
Он приблизился к массивной городской стене и, воровато оглянувшись, положил на нее ладони. Цветок услышала, как он выдвигает камень из стены, а потом что-то приглушенно звякнуло, и она едва не подпрыгнула от волнения. Она узнала этот звук: монеты, бьющиеся о камень. Она понятия не имела, с чего это он вдруг решил перепрятать свои краденые деньги, да ее это и не интересовало. Не мучилась она и моральными вопросами, ведь красть у вора – это вовсе и не красть. К тому же это деньги из городской казны, а Торикин много задолжал ей. Одна только мысль навязчиво стучала в ее голове: это шанс изменить жизнь к лучшему… это божественное благословение.
Прячась в своем укрытии, Цветок дождалась, когда он задвинет камень обратно и уберется прочь своей шаркающей походкой. А затем, встав ровно там, где он стоял, отыскала выдвигающийся камень. За ним обнаружилась полость, занятая объемным полотняным мешочком – из тех, в которых хранят муку. Вытянув мешочек из стены, Цветок едва не уронила его – он оказался неожиданно тяжелым. Замирая от волнения, она заглянула внутрь…
Монеты ярко вспыхнули под пламенным рассветным небом, и все лицо Цветок озарилось их светом. Ее кожа заблестела, как осыпанная золотой пылью. Цветок запрокинула голову и рассмеялась. Она уже знала, что должна делать. Перво-наперво она уберется из этого города.
***
Прошло, наверное, несколько часов. Или не прошло. Ведь время здесь не движется: оно заперто, ему слишком тесно для движения. Так это или нет?
Намбо безмолвствовал. От сидения без движения у Наёмницы затекло все тело. Ей так давно не доводилось испытывать муки совести, что она далеко не сразу смогла сообразить, что это за странное свербение в груди. Только вот почему ей стыдно? Она все сказала правильно. Да, последние слова Намбо прозвучали невероятно грустно, но с чего бы ее озаботили душевные переживания паскудной нежити? Наёмница задумалась, как отреагировал бы в этой ситуации Вогт. Вероятно, он был бы куда менее черствым, ведь Вогт проявлял сочувствие даже к тем, кто этого очевидно не заслуживал – например, к ней самой. Паршивый засранец Вогт! «И он никогда не увидел бы свое имя на том конверте», – признала она и встала.
– Намбо, где ты?
– Я здесь, – слабо откликнулся он.
Развернувшись на голос, Наёмница сделала несколько шагов, немедленно приложившись обо что-то коленкой, и вытянула руки вперед. Ее пальцы ощутили нечто холодное и легко проникли внутрь его. Наёмнице подумалось, что он как осеннее облако на ощупь, хотя она никогда не касалась облаков.
– Ты прозрачный? – спросила она. – Как ты выглядишь?
– Не знаю, – прозвучал голос Намбо возле ее лица. – Может быть, меня и вовсе не видно.
– А меня ты видишь?
– Да. Я все вижу. Как сами предметы, так и сквозь них. Сейчас я смотрю в твои глаза. Ты это чувствуешь?
Глаза Наёмницы раскрылись шире.
– Да – теперь, когда ты сказал мне об этом. Знаешь, я, кажется, больше тебя не боюсь.
А вот смерть с каждой минутой пугала ее все больше.
– Если ты призрак, почему ты остался здесь, в этом жутком подвале? Едва ли тебя способны удержать замки и двери. Что-то другое, я так понимаю, – нащупав позади покосившийся стул без одной ножки, Наёмница осторожно села.
– Я действительно не могу оставить этот подвал, как будто связан с ним невидимыми цепями. Стоит мне достигнуть границ позволенного мне пространства, я останавливаюсь и понимаю, что не могу двигаться дальше. Это мое наказание. Там, куда привела меня моя ложь, там я и останусь. Это невыносимо, – он всхлипнул. – Невозможно представить, как тяжко быть призраком, пока не станешь им.
– Мне это знакомо, – пробормотала Наёмница.
– Быть призраком?
– Нет, каково это – нести наказание, – Наёмница смутно различала его прозрачные очертания в темноте. Впрочем, это могло быть работой ее воображения. – Мне по-прежнему называть тебя Намбо?
– Почему бы и нет. Это прозвище или иное – какая разница.
– А каково твое настоящее имя?
– Не знаю.
Наёмница фыркнула.
– Отчего у нас всех такая проблема с тем, чтобы припомнить собственное имя? Вероятно, если б мы помнили, мы бы не были так уязвимы к разлагающему влиянию обстоятельств.
– Я не забыл свое имя, но так часто назывался ложными, что однажды перестал различать среди них подлинное. Я так часто искажал историю своего прошлого, что запутался, какие события были истинными. Я стал похож на Остров Тысячи Камней. Мне нужен один из них, но какой именно? Я не знаю.
– Кто же ты, Намбо?
– Мост, который выглядит надежным, но падает, как только идущий по нему оказывается над серединой реки. Призрачный огонь, тлеющий на болоте, что издали кажется светом костра и влечет одинокого путника. Карта, на которой все мели и утесы указаны не там, где они на самом деле. Я думаю, я был всем этим, но не уверен, что не придумал это только что. Ты верно сказала – я совсем заврался. Сам себя перехитрил. Я причинил много зла и в конце концов стал собственной жертвой.
– Зачем, Намбо?
– Просто однажды я понял, что в обмане заключена огромная сила. Это как Камень Воина, который защищает от врагов и позволяет победить их.
– И можно нападать с уверенностью.
– Да. Поначалу я делал это ради выгоды. Но со временем напасть и уничтожить стало для меня важнее, чем напасть и разграбить. Ты понимаешь, почему уничтожать важнее?
– Да. В этом мы с тобой похожи. Нами движет гнев.
– Притворись тем, кем ты не являешься, и атакуй – даже если они ударят в ответ, тот, кого они поранят – не ты. В этом притягательность лжи. Когда я разгадал ее суть, я изменился. Я не буду рассказывать тебе историю о том, как все это началось, потому что она прозвучит не так, как произошла.
Но Наёмнице не нужно было, чтобы он рассказал ей. Она уже ощущала покалывание песчинок под веками. Раскаленный свет хлынул с неба, как кровь из свежей раны.
