Литтмегалина
Игра Бродяг
Глава 16. Мертвое дыхание
Восемь фигур, выступив из темноты, сомкнулись вокруг них кольцом, и на Наёмницу хлынула волна льдисто-колючей враждебности, заставившая ее извергнуть пронзительный вопль. Вогт стиснул ее руку, и она затихла.
– Что вам нужно от нас? – спросил Вогт тихо и как-то заранее безнадежно. – Что…
– Бежим, – прошептала Наёмница. – Быстро.
Вражеский круг сужался. Не теряя и секунды более, бродяги метнулись в исчезающую брешь между смутными, превышающими нормальный человеческий рост фигурами и бросились бежать сломя голову. От одной из фигур отделилась длинная рука, пытаясь в последний момент ухватить Вогта, но тот увернулся с вызванной паническим страхом ловкостью.
Какими бы быстрыми ни были бродяги, преследователи не отставали. Их несли потоки свистящего ледяного ветра, что просочился вслед за ними из того небытия, где они находились ранее. Бродягам было некуда спрятаться. Они просто мчались вниз по долине.
Серая широкая полоса тумана искрилась и мерцала в темноте, не оставляя им выбора: ведь если они развернутся и побегут вдоль скопления тумана, пытаясь обогнуть его, преследователи их немедленно настигнут, так что, хочешь не хочешь, а придется бежать вперед. Впрочем, в текущей ситуации туман скорее обнадеживал, чем пугал – попробуй разыщи кого-либо среди молочно-белой дымки…
Вогт услышал слабый вскрик Наёмницы – ее обхватили руки жесткие, как камень, и холодные, как лед. Угрожающие слова на чужом шипящем языке хлынули в ее уши, и Наёмница зажмурилась от ужаса. Сквозь веки она увидела яркую вспышку… Ледяные пальцы разжались, и теперь уже мягкие теплые пальцы Вогта, уцепив Наёмницу за руку, тянули ее вперед, в туман. Вопли, полные злости и разочарования, застучали в спину, как камни.
Озерце тумана стремительно сжалось и исчезло. Вместе с Вогтоусом и Наёмницей.
***
– Их нет, успокойся, их нет, – Вогт потряс Наёмницу за плечи.
Неожиданно это подействовало: темная пелена, застилающая ее глаза, начала редеть.
– Где мы?!
– В тумане… – дрогнувшим голосом объяснил Вогт.
Зрение Наёмницы окончательно прояснилось, но не то чтобы это помогло: ничего впереди, только подрагивающий туман и серая неживая, абсолютно голая земля под ногами. Наёмница глянула через плечо назад – то же самое. Куда подевалась вся растительность?
– Здесь тихо. Это очень странно, Вогт. Слишком тихо… Мы словно попали в призрачный мир.
– Что ж. Хотя бы этих здесь нет… – пробормотал Вогт и отвернулся.
Наёмница вперила пристальный взгляд в его затылок.
– Ты испугался, да?
– Ты тоже.
– Очень, – призналась Наёмница. – Ну просто жуть жуткая.
– Не знаю, кто они были… но они… они не люди, – Вогт поежился, словно от озноба. – Они очень плохие, я это почувствовал, самые злые на свете, – он развернулся к Наёмнице. Бледное лицо, большие влажные глаза, подрагивающие губы. Похож на маленького испуганного зверька. – И они ведь остались – бродят там, снаружи. Страшно представить, что они способны сотворить в мире… с миром… – Вогт впал в оцепенение.
– Мы попытаемся что-нибудь придумать… позже. Если нам вообще придется еще раз с ними столкнуться, – попыталась подбодрить его Наёмница, но получилось неубедительно. – А сейчас мы должны разобраться, где очутились. Ты же видишь: мы больше не на берегу реки.
– Да. Течения не слышно.
Они осторожно пошли сквозь туман, держась так близко, что их плечи периодически обтирались друг о друга. Странное это дело – блуждать в тумане. Шагай не шагай, вокруг ничего не меняется. С тем же успехом можно просто стоять на месте.
– Как будто он поймал нас и не отпускает. Хочет оставить себе, – пробормотала Наёмница.
Вогт кивнул и ухватил ее за руку. Его рука была холодной и влажной, словно рыбина. Печально – раньше Вогт ничего не боялся… Или же напротив – это изменение к лучшему? Наконец-то он достиг той степени вменяемости, чтобы ощущать совершенно уместный в данной ситуации страх.
– Вогт, что это была за вспышка?
– Вспышка?
– Да. Она ослепила меня, ударила по ним, и тогда мы смогли убежать.
– Я не помню, – неискренне ответил Вогт.
– Ты помнишь. Это ты сделал?
– Нет.
Лживая нота в его голосе была отчетливой, как скрежет металла, и подозрения Наёмницы сменились твердой уверенностью. Пораженная, она уставилась на Вогта во все глаза.
– Как это у тебя получилось? Как такое вообще возможно?
– Это невозможно – а значит, у меня не получилось, – отрезал Вогт, отвернувшись. Он раздраженно сжал губы, но затем переключился на нечто другое. – Тсс. Слышишь?
Они остановились. Наёмница даже зажмурилась, пытаясь полностью сосредоточиться на слухе, но услышала лишь гул тумана, который, стоит на нем сконцентрироваться, начинает казаться оглушающим, как грохот жестяной бочки, катящейся с горы. Как объяснить эти потрескивания и рокот? Каким образом туман издает эти звуки? Звуки складывались в ритм, словно туман твердит по кругу: будь со мной, будь со мной, будь со мной. Наёмнице стало жутко. И еще жутче, когда она различила едва проступающий сквозь шумы сдавленный, тоскливый плач. Плач переплетался со звуками тумана, как будто стал их неотделимой частью.
Глаза Вогта беспокойно, тревожно сверкнули.
– Вон там, – указал он пальцем.
И они побежали. Однако плачущий удирал от них ровно с той же скоростью, с какой они гнались за ним. Порой за собственным частым дыханием Наёмница совсем переставала различать тихие всхлипы и тогда просто старалась не отставать от Вогта – тот при желании становился на удивление проворным, во что с трудом верилось, пока он был в обычном, расслабленно-медлительном состоянии. Вогтоус, казалось, ни на секунду не терял цель, но перемещался по весьма причудливой траектории. «До чего же глупо, – подумала Наёмница. – Нарезать круги в тумане, преследуя не пойми кого не пойми зачем!»
И все же они настигали беглеца – тоскливый плач теперь звучал гораздо отчетливее. К нему добавились фоновые шумы: скрип, скрежет и ритмичные постукивания, сливающиеся в уродливую мелодию. Что издает этот шум? Они не знали, но с каждым шагом приближались к источнику. Чувствуя огонь в легких и лед в позвоночнике, Наёмница замедлилась и перешла на шаг. Вогтоус тоже поубавил прыть и к тому моменту, как Наёмница догнала его, уже еле плелся. Они переглянулись. В глазах одинаковое выражение подозрительности. Плач растаял в тумане, но бродягам почему-то совсем расхотелось догонять того, кто его издает.
– Вогт, – протянула Наёмница, – здесь что-то совсем скверное происходит, верно?
Вогт через силу кивнул.
– Идем? – неуверенно предложил он.
Их нерешительность словно воплотилась вовне, сделав туман плотным и трудно преодолимым – каждый шаг давался через силу. Наёмница предпочла бы сесть на голую холодную землю и закрыть глаза. Затаиться. Сжаться. Она знала, что и Вогт ощущает себя так же: маленьким, испуганным и растерянным, заблудившимся в сером тумане, из которого может и не быть выхода.
– Нам в любом случае придется что-то делать, – хмуро напомнил Вогт. – Не можем же мы просто сдаться.
С этим не поспоришь, и Наёмница только вздохнула в ответ. Впереди проступили очертания чего-то очень большого… и движущегося. Как будто кто-то размахивает огромными руками… Сердце забарахталось у Наёмницы в самом горле, заставив ее поперхнуться и закашляться.
– Думаю, это не опасно, – заявил Вогт.
– «Надеюсь, это не опасно» – вот что ты собирался сказать, – поправила Наёмница.
– Ты права, – уныло согласился Вогт. – Надеюсь. Стой здесь. Я взгляну первым.
Прежде, чем Наёмница успела остановить его, он припустил вперед. И уже минуту спустя радостно выкрикнул:
– Это же мельница! Просто мельница!
Наёмница не была уверена в том, что мельница в таком странном месте это лучше, чем что-либо другое. Впрочем, мельница хотя бы не живая. И не мертвая.
– Кто бы выстроил здесь мельницу? – выкрикнула она и нахмурилась. – Что она мелет? Туман?
– Души злых людей.
– Вогт, мне не смешно, – разозлилась Наёмница. – Не приближайся к этой штуке! Мало ли что оттуда выскочит…
Куда там… здравый смысл – это не для него. Бранясь под нос, Наёмница устремилась за Вогтом.
– Старая на вид. Аж почернела вся, – Вогт приложил ладонь к разбухшей, гниющей от влажности древесине и тут же, словно обжегшись, отдернул руку.
Задрав голову, он посмотрел на лопасти, смутно различимые сквозь туман. Лопасти медленно вращались. От одного только зрелища, как они скользят над его головой, Наёмницу замутило. Две лопасти из шести были сломаны, их зубчатые края походили на переломанные кости. Стоя на своем месте, Наёмница могла слышать, как в утробе мельницы трутся друг о друга жернова. Страдальческий, изможденный звук. Наёмницу вдруг охватило ощущение, что, если Вогт немедленно не отступит на безопасное расстояние, с ним что-то случится. Нечто болезненное. Травмирующее.
– Вогт, отойди! – поспешила предупредить она. Получилось аж с взвизгом. – Эта мельница, она… плохая.
– Да, плохая, – согласился Вогт, на этот раз послушавшись и отступив. – Такая ветхая, и как до сих пор не развалилась? Эти доски, кажется, руками можно расколупать. Впрочем, самое странное не это… – он замолчал.
– А что? – не выдержала Наёмница. – Вогт, договаривай ты, наконец!
– Лопасти вращаются… но ведь ветра-то нет.
И лишь после его замечания Наёмница осознала, что резануло ее в первый момент своей тревожащей, неправильной неестественностью: воздух был совершенно неподвижен, но лопасти вращались, разрезая туман, который немедленно срастался обратно, растекаясь, как каша-размазня. В равномерном движении лопастей было что-то неумолимое, безжалостное. Их скрип отзывался в душе Наёмницы холодным страхом.
Она открыла рот, намереваясь категорично заявить: «Уходим отсюда!» Но вместо этого у нее вырвалось слабое: «Ой, кто это?» Затем она попятилась от человека (существа, метнулось у нее в голове), появившегося из-за мельницы.
Он был неприглядный, согбенный; одежда – драные, давно потерявшие цвет лохмотья, – висела на его тощем теле как на чучеле («Я сильнее», – решила Наёмница и сразу немного успокоилась). Подслеповато моргая и щурясь, человек скользнул в их сторону мутным взглядом и опустил голову, прячась под русыми, с белыми нитками седины, космами. Зарос он основательно, как будто в жизни не стригся, но на его гладком, маленьком, мокром от слез лице не торчало ни единого волоска. Каким бы беспомощным и слабым оборвыш ни выглядел, а все же было в нем нечто жутковатое, и Наёмница по-прежнему ощущала в теле напряжение, готовность ответить на внезапную атаку.
Наёмница покосилась на Вогта. Тот улыбался существу улыбкой прям-таки сочащейся дружелюбием. Оборвыш улыбку проигнорировал, но голову чуть приподнял, открывая лицо. Его взгляд, мелькающий сквозь патлы, медленно пополз вверх, а затем резко опустился и вперился куда-то в пространство между Вогтом и Наёмницей. Только теперь Наёмница разглядела, что глаза у него серые. Почему-то ей это сильно не понравилось.
Казалось, оборвыш и вовсе не способен к разговору. Поэтому, когда он все-таки заговорил, бродяги вздрогнули от неожиданности.
– Жернова трутся о жернова, – выдохнул оборвыш. У него был безразличный, затихающий голос, столь же обесцвеченный, как и блеклый мир вокруг. – Это так больно.
– Больно? – удивился Вогт. Он шагнул вперед, а оборвыш, вздрогнув, отступил назад. – Не бойся меня, – смутился Вогт. – Я просто пытаюсь понять то, что ты сказал. Это ты плакал?
Человек задумался.
– Наверное, – он провел пальцами по влажной щеке, оставив на ней серые полосы грязи, а затем внимательно осмотрел свою руку. – Да, я.
– Почему?
– Вероятно, я чувствовал себя одиноко, – неуверенно ответил человек. – Ведь это так страшно – бродить в тумане совсем одному. Вы не понимаете, вас двое, – внезапно он распрямился, резко увеличившись в росте, и его равнодушный тупой взгляд сделался осознанным, цепким.
– Только попробуй! – выпалила Наёмница.
Вогт взглянул на нее с недоумением. Наёмница схватила его за руку.
– Уйдем, ну его, – громко заявила она, даже не пытаясь утаить враждебность. – Он мне не нравится.
– Ему надо помочь, – зашептал Вогт ей на ухо – так оглушительно, что мог бы говорить сразу вслух. – Он такой одинокий и потерянный…
– Вогт, мы тоже потерялись! – с раздражением напомнила Наёмница. – И у нас своих забот по горло! Предлагаешь его проблемы накидать до кучи?
Вогт недовольно выпятил нижнюю губу. Наёмнице отчаянно захотелось его стукнуть. Треснуть так сильно, чтобы что-то в его мозгах встало на место и до него дошло, как он сейчас неправ.
– Почему ты опять стала злая? – вопросил Вогт тоном искреннего недоумения.
– Злая? Я не злая, Вогт, но этот зловещий тип мне вовсе не нравится! – закричала Наёмница.
– Тише! – Вогт всплеснул руками. – Ох, что ты наделала…
Оборвыш убегал, теряясь в тумане. Вогт проводил его скорбным взглядом.
– Ты его обидела и напугала, – упрекнул он.
– Ха, – злорадно рассмеялась Наёмница. Она очень сердилась на Вогта, даже больше, чем он на нее. – Я поступила правильно, ты это потом поймешь. Пусть этот уродец держится от нас подальше!
– Какой же отвратительно жестокой ты иногда можешь быть! – воскликнул Вогт и сердито зашлепал сквозь туман.
Наёмница устремилась за ним. Разочарование в голосе Вогтоуса резануло ее неожиданно больно. «Проклятье, – подумала она. – Стоило мерзкому уродцу объявиться, как мы сразу поссорились!» И все-таки она считала, что поступила правильно. От одного вида оборвыша у нее мороз шел по коже. А уж своему нутряному чувству она всегда доверяла. Если от кого-то настолько скорежило, то оно не просто так. Бей его в рожу и беги.
***
«Хотела бы я знать, насколько мы здесь застряли… – тоскливо подумала Наёмница. Она до сих пор злилась, Вогтоус тоже не остыл, поэтому они до сих пор угрюмо отмалчивались, ожидая, кто первый прогнется и подаст голос. – Сколько вообще Игра намерена продолжаться? Каждый день в Игре – это риск. Ох, как я не хочу умирать… особенно в таком унылом месте, как это…»
Нечеткий силуэт в тумане. Если Вогтоус и понадеялся, что это снова тот оборванец, чтобы был так категорично обижен Наёмницей, то его быстро постигло разочарование: силуэт был куда шире и массивнее.
Толстяк уже должен был услышать их шаги, но до сих пор не оглянулся. Вблизи он выглядел скорее борцом, нежели обжорой – крупное тело, бугрящееся мышцами даже сквозь слой жира. Снизу на нем были надеты плотные штаны из узорной ткани и крепкие сапоги. Сверху на нем не было ничего. Обширная спина, блестящая от капелек влаги, не внушала доверия. Наёмница ввинтилась взглядом в бритый затылок, пытаясь разглядеть скрытые за ним мысли, а в итоге лишь прониклась гнетущим ощущением, что мыслей в этой большой башке нет вовсе.
– Осторожнее, – предупредила она Вогта.
– Эй, – позвал Вогт.
Толстяк не отреагировал.
– Эй, – повторил Вогт.
Бесполезно. Вогт звонко хлопнул толстяка по плечу. Это действие произвело эффект: толстяк медленно, неуклюже развернулся. Наёмница и Вогт отшатнулись, увидел его провисшее, бессмысленное лицо.
– Ууу, – протянул толстяк. – Ууу, – на толстых, вывернутых наружу губах запенилась слюна.
– Простите, – выпалил Вогт, выставив перед собой ладони в оборонительном жесте. – Мы не хотели вас беспокоить.
– Ыы, – протянул толстяк, протягивая огромную лапу к Наёмнице. – Уыиу.
Сорвавшись с места, Вогт потянул за собой Наёмницу. Они безостановочно бежали не менее десяти минут.
– Жуть, – задыхаясь, простонал Вогт, когда они, наконец, отдалились достаточно. – Ты видела его глаза? В доме пусто, свет не горит… Слабоумный. Вот и забрел сюда… в это пропащее место по собственной воле только дурак сунется.
– Ох, сомневаюсь, – покачала головой Наёмница. – Какому дурню по карману такие сапоги? А штаны у него какие, видел? Деньжата у него явно водились, значит, тип непростой… Ах, проклятье! Мы должны срочно выбираться отсюда!
– Смотри-ка, – развернув Наёмницу за плечи, Вогт указал рукой на темную полосу, проступающую сквозь туман в отдалении. – Похоже, это дома! – в его голосе забрезжила надежда. – Если есть дома, значит, есть и люди! Может, кто-то объяснит нам, как выбраться отсюда.
Наёмница согласилась посмотреть, но держалась настороженно, не проронив ни слова на пути к домам.
– Как и ожидалось, – буркнула она, оглядев покосившиеся домишки, выстроившиеся вдоль единственной улицы. Почерневшие стены держались разве что на воспоминаниях о лучших днях. – Вогт, ты действительно верил, что тот, кто знает, как уйти отсюда, остается здесь?
– Если ты такая умная, сама придумай, что нам делать, чтобы спастись, – заявил Вогт.
Препираясь друг с другом, они пошли по узкой улочке. Вскоре их разгорающийся спор погас сам собой. Они притихли, ощущая беспокойство. Ни звука не доносилось из домишек. Ставни были закрыты, все до единого. Вогт поднялся на крылечко и подергал дверную ручку.
– Заперто. Эй! – крикнул он. – Неужели нет совсем никого?
– Тихо, – сердитым шепотом оборвала его Наёмница.
Вогт оглянулся и увидел, что лицо ее стало таким же серым, как туман.
– Что с тобой?
Наёмница пошатнулась.
– Не знаю… Вогт, мне здесь очень не нравится. Эти дома… – ее глаза смотрели с испуганным, непонимающим и… узнающим выражением. – Уйдем отсюда.
– Мне нужно несколько минут, – возразил Вогт. Он шагнул на ступеньку крыльца, она подломилась под ним, и Вогт провалился по колено, здорово ссаднив кожу.
– Осторожно… – едва слышно произнесла Наёмница. Она обхватила голову руками и наклонилась, пытаясь прийти в себя.
Вогт подковылял к ней, морщась от боли в расцарапанной коленке.
– Тебе плохо?
– Вогт, если ты не подхватишь меня, я упаду, – бесцветным тоном предупредила Наёмница, и Вогт поспешил обхватить ее рукой. – Уведи меня отсюда. Я не могу здесь находиться.
Уводя Наёмницу прочь от домишек, Вогт был встревожен… и все же не мог не испытывать трепетного удовольствия, ощущая прижавшееся к нему маленькое тело.
Когда дома скрылись за пеленой тумана, Наёмница высвободилась и села на землю, сжав дрожащие коленки.
– Ты похожа на ребенка, – уведомил Вогт, глядя на нее сверху.
– Лучше молчи, Вогт, – пробормотала Наёмница, часто втягивая в ноздри холодный воздух.
– Мне придется вернуться туда. Там может быть что-то важное, что мне необходимо отыскать.
– Оставишь меня здесь, одну? – Наёмница стиснула зубы.
– Ненадолго, – виновато потупился Вогт. – В конце концов нам здесь пока не встретилось ничего по-настоящему опасного.
– Стоит тебе удалиться – как обязательно что-то объявится, – процедила Наёмница.
– Только крикни – я сразу прибегу.
– Бросаешь меня! – вспыхнула Наёмница. – Скажи уж честно, Вогт: ты навсегда бросаешь меня здесь!
– Что?! – глаза Вогта округлились. – Как ты могла такое подумать? Почему ты вообще об этом подумала?
Наёмница всхлипнула. Вогт наклонился, взял ее за плечи и слегка встряхнул. Наёмница беззастенчиво и действительно совершенно по-детски заревела. Вогт выпрямился, всем своим видом выражая глубокую растерянность.
– Да что с тобой происходит? – растерялся он. – Я вернусь, я обещаю…
Наёмница ухватилась за его расцарапанную ногу. Вогт поморщился от боли, но вырваться не попытался.
– Ты точно вернешься? Правда-правда?
– Конечно! – горячо подтвердил Вогт.
Наёмница пытливо всмотрелась в его глаза. Их выражение показалось ей достаточно искренним. Она отпустила ногу Вогта и нехотя согласилась:
– Ладно, иди. Но если что случится, я крикну – и ты сразу возвратишься, да?
– В сей же момент. Или хотя бы в следующий.
– Не задерживайся там, пожалуйста, – попросила Наёмница, жалобно шмыгнув носом.
Чувствуя себя крайне виноватым, что оставляет в одиночестве беспомощную Наёмницу (хотя с каких это пор она стала беспомощной?!), Вогтоус погладил ее по лохматым жестким волосам и только после этого решительно устремился в туман.
– Берегись собак, – донеслось ему в спину.
Вогтоус остановился.
– Каких собак? – уточнил он.
– Собак? – растерянно переспорила Наёмница.
– Но ты же только что… Ладно, – сдался он. – Ладно.
Теперь Вогт был поосторожнее со ступеньками – после того, как Игра истощила его запасы неуязвимости, он наконец-то начал понимать, почему ударов, падений и прочего следует избегать. Медленно двигаясь вдоль единственной улицы, он поднимался на каждое крыльцо и проверял дверь за дверью. Все заперты.
Спустившись с очередного крыльца, Вогт окинул неисследованную часть улицы безнадежным взглядом. Есть ли смысл продолжать? Ведь главного – людей – в этих домах совершенно точно нет. Уже в десяти шагах улица растворялась в молочной белизне, как будто и вовсе прекращая существовать. Он прислушался – не зовет ли Наёмница. Ничего, тихо. И тут что-то крепко стукнуло его по затылку.
– Ай! – Вогт схватился за затылок. Крови нет, но, не будь он таким крепкоголовым, камень мог бы нанести весьма серьезный ущерб. Вогт оглянулся и сердито закричал: – Кто это сделал? Выходи!
Улица. Никого. Вогтоус недоверчиво оглядел маленькие домики. Все ставни закрыты.
– Не прячься! Я знаю – ты где-то здесь!
По правде, он не то чтобы что-то знал. Молчание в ответ. Только Вогт отвернулся и сделал пару шагов, как следующий камень ударил его в спину, между лопаток. Вогт взвыл.
– Да кто это?! Прекратите! Я ничего вам не сделал! – не затмевай страх все прочие эмоции, то Вогт почувствовал бы себя крайне глупо – что же он с пустотой разговаривает. И ведь не сомневается: никогошеньки тут нет.
Разумеется, ответа не последовало. Зато камень, еще недавно приложивший Вогта по спине, вдруг взлетел с дорожки и завис в воздухе, как будто невидимый человек держал его в руке, примериваясь к цели. Цель же стояла и пялилась, пораженно раскрыв рот. Запущенный, камень попал Вогтоусу точно в лоб, и тишина нарушилась протестующим визгом. Этот удар наконец-то навел Вогта на светлую мысль, что, вместо того чтобы стоять здесь и дожидаться, когда его забьют до смерти, лучше бы сделать ноги.
Он побежал. Позади раздавались злые крики и улюлюканье, но приглушенные, размытые – полустертые звуки из далекого прошлого, воспроизведенные чьей-то памятью. К воспоминаниям Вогта они определенно не относились.
Им не удалось попасть в него еще раз. Рванув до последнего дома, замыкающего улицу, Вогт метнулся за угол, где его нельзя было высмотреть с улицы, и там остановился. Отдуваясь, он прислонился к стене… Острая боль заставила его немедленно отскочить. Кажется, он напоролся на нечто острое. Потирая плечо, где уже выступили капли крови, Вогтоус развернулся и принялся изучать стену. Вот оно – из стены торчал кончик острого клинка, словно кто-то внутри дома додумался всадить нож в стену, да с такой силой, что тот пробил стену насквозь. Вот еще торчащий кончик. И еще один. И еще. Вогт нахмурился. Что бы это значило?
Присмотревшись, он убедился, что все стена испещрена торчащими остриями – снизу доверху, на расстоянии не больше ладони друг от друга. Некоторые острия выступали из стены на длину ногтя, другие едва просматривались на тусклой отсыревшей древесине. Зачем кому-то понадобилось делать такое с домом? Окон с этой стороны не было, заглянуть внутрь не получится. Вогтоус нерешительно выглянул на улицу. Камнешвырятели как будто бы позабыли о нем. Крадучись, Вогт обошел дом и поднялся на крыльцо. На этой двери никого запора не было, да и сам домишко казался куда более обветшалым, чем предыдущие. Вогтоус заглянул в темную утробу, дохнувшую на него затхлостью…
– Ух! Не хотел бы я жить тут!
Мрачно поблескивая, клинки пронзали все пространство дома, протянутые от стены к стене. Вогт отступил и тихо прикрыл дверь. Если у него и возникли какие-то соображения по поводу увиденного, он оставил их при себе. Однако ощущение завершенности к нему так и не пришло. Следовательно, он должен продолжить исследование местности…
Подозрительно оглядывая каждый камень, Вогтоус поплелся обратно. На случай повторного нападения он держался поближе к домам по левой стороне – если что, можно сразу спрятаться за один из них. Вот только камни и их призрачные метатели не единственная опасность здесь – вдруг припомнилось ему. Есть еще…
– Собаки, – произнес он вслух и одновременно услышал позади себя рычание.
Спеша атаковать со спины, сгусток рыжей с черным шерсти бросился на него. Вогт резко уклонился и развернулся. Странно, но представшее ему зрелище его совершенно не удивило. Как будто он заранее знал, что собака будет выглядеть именно так.
Она была словно порождена туманом. Вогт едва различал ее злые глаза, цвет которых не представлялось возможным определить, но мог почувствовать ее ярость, так явственно, что это делало собаку настоящей. Когда собака прогнулась, готовясь к прыжку, Вогт увидел просвечивающие сквозь ее мутное тело камушки, лежащие на дороге под ней. Коротко зарычав, собака прыгнула. Вогт отскочил, но призрачная псина таки исхитрилась вцепиться ему в колено. Он ощутил, как ее зубы вонзаются в него, как ее слюна смачивает его кожу. В реальности этих ощущений не приходилось сомневаться. «Ты только туман», – едва не визжа от боли, подумал Вогт и с силой рванулся. Собака выпустила колено, но сдаваться не собиралась.
– Отстань! – выпалил Вогт, задыхаясь. – Тебя нет! Ты не существуешь!
Как будто споря с ним, собака наклонила голову и снова зарычала – еще громче, еще злее. Вогт попятился, не отрывая от нее взгляда. На секунду его захлестнула волна паники. В следующий момент он понял, что эта паника не имеет отношения к нему.
– Уходи, – потребовал он ровным тоном. – Почему ты напала на меня? Я просто шел мимо, – он ощутил под ступней крупный камень и, резко присев, схватил его.
Даже вид оружия в его руках не заставил псину отступить. Полупрозрачные лапы напряглись, готовясь к очередному прыжку.
– Отвяжись! – приказал Вогт.
Собака не вняла. Тогда Вогт бросил камень. Камень не ударил по собаке, но прошел сквозь нее. Неясно очерченная фигура животного дрогнула, а затем вдруг распалась на разлетающиеся, тающие в воздухе клочья. Исчезла. Вогт тяжело выдохнул.
– А ведь это могло меня напугать, – произнес он вслух тоном, полным упрека.
– Эй, – позвал кто-то.
Голос чуть слышный. Можно решить, что ослышался. Но голос повторил:
– Эй.
Звук доносился откуда-то из-за домов. Не напрягая мозги размышлениями о потенциальной опасности, Вогтоус решительно отправился на поиски. В узком промежутке между домами он увидел человека, обессиленно лежащего на земле. Смоляные, вьющиеся мелким бесом волосы с проседью, обветренное узкое лицо, на котором непогода и жизненные тяготы оставили морщины, похожие на линии в древесной коре. Недобрая улыбка, непроницаемая тьма в глазах, колкий взгляд, обращенный на Вогта.
– Здравствуй, – Вогт растянул губы в формальной приветственной улыбке. – Ты ранен?
– Нет, – буркнул кучерявый.
– Почему ты лежишь между домами?
– Здесь меня хотя бы не достают эти ублюдки с камнями, – речь кучерявого звучала смазанно, как будто шевеление губами давалось ему с изрядным усилием.
Вогт потер шишку на затылке.
– Да уж… А почему…
– Хватит вопросов, – рассердился кучерявый. – У меня нет сил отвечать на них. Слушай, что я расскажу. Только не пойми меня превратно: твою шкуру я спасать не собираюсь. Но если для того, чтобы отомстить этому уроду, придется сподобиться на помощь тебе, я на это пойду, – он часто задышал, как после долгого бега. Его глаза закатились, голова запрокинулась, являя широкую мощную шею. Вероятно, когда-то он был силен, крепок. Вогтоусу было жаль его, и в то же время… не жаль.
– Этот «урод»… о ком ты? – осторожно уточил он.
– О том, кто состряпал это паршивое местечко. О демоне, будь он проклят.
– Демоны ничего не создают, они только разрушают, – возразил Вогтоус. – Если тот, о ком ты говоришь, сотворил все это, – Вогтоус обвел рукой туманное пространство, – значит, он бог. Пусть даже мирок не особо впечатляет, но все равно.
Кучерявый задумался на секунду, но затем изогнул губы в презрительной усмешке.
– Мне плевать. Зови его как хочешь. Впрочем, можешь и не звать. Он сам тебя найдет. Небось, уже повстречал его.
– Да, мы встретили кое-кого, но на богов они мало походили.
– Д-да? – презрительно усмехнулся кучерявый. – Если он, как ты выразился, бог, так у него свет кругом, чтоб любой дурак догадался, кто он – ты так считаешь?
– Не считаю, – невозмутимо ответил Вогт и почесал шишку на затылке.
– Я долго здесь продержался… невредимым. Я изворотливый, меня так просто не поймаешь. И все же он меня одолел. Здесь его законы, понимаешь? И потому он всегда в выигрыше. С тобой будет то же самое. Вот тебе мой совет: как увидишь его – нападай. Убей его. Только так ты и можешь спастись.
Вогт отступил на шаг.
– Ты не можешь указывать мне, что делать, – возразил он твердо.
– Тогда ты станешь его жертвой, как все остальные! – яростно выплюнул слова кучерявый.
– Не стану.
– Кретин! Тебе пока невдомек, что оно тебе важно. Но едва он отберет это у тебя – тут ты и осознаешь, как жестоко тебя ограбили, – кучерявый снова часто задышал. Похоже, собственная злость крайне утомляла его. На его лице выступили капли холодного пота.
– Что он может отобрать? – Вогтоус показал пустые ладони. – У меня ничего нет.
– Уж будь уверен – он найдет чем поживиться.
– Мне нужно идти, – пробормотал Вогт, разворачиваясь. – Я могу что-нибудь сделать для тебя?
– Убей демона.
– Кроме этого, – мягко отказался Вогт. – Что-нибудь другое?
– Убирайся.
– Не могу же я просто бросить тебя здесь…
– Мне уже не помочь. Все. Я пропал, – обреченно проворчал кучерявый. Он закрыл глаза. – Уходи. Мне не до тебя.
Что ж. Другой человек занимал Вогта куда больше. Из чистой вежливости Вогтоус помедлил пару секунд, давая кучерявому шанс передумать и обратиться за помощью, а затем развернулся и побежал.
Кучерявый остался лежать между домами. Его последние силы иссякли, и теперь он не мог даже шелохнуться – испуганный дух, заточенный в обездвиженном теле. Он был не властен изменить эту ужасную ситуацию, разве что помолиться, чтобы те, которые бросают камни, не отыскали его в этом ненадежном убежище. Не способен ни мимикой, ни криком выразить свое отчаянье, и оно распирало его изнутри.
Даже если бы кучерявый попытался, то не сумел бы осознать, как близок сейчас к тому, кто, одинокий, блуждает в тумане, завороженный своими опасными мыслями; как схож с ним – в этих чувствах, пропитанных горечью, которые бог этого маленького смутного мирка знал лучше, чем кто-либо другой.
***
Вогт бежал сквозь туман. Собственный пульс и частое дыхание громыхали в ушах. Где же Наёмница? Где?! Что-то попалось ему под ноги, и Вогт вскрикнул, ощутив резкую боль в ушибленном пальце. Все же сандалии – отнюдь не лучшая обувь для смертельных приключений… Вогт рассмотрел причину своих страданий. Толстая сучковатая палка. На мгновение Вогту представилось, как кто-то роняет палку из ослабевших рук, понимая, что проиграл. Он поднял палку. Бить кого-либо он не собирается, но лучше эта шутка будет с ним.
