Энн Княгинина
Расколотое сознание
Глава 9
Получается, самовлюблённый
Со всех сторон разносятся поздравления с очередным концертом. В основном здесь взрослые, а молодёжи мало.
В холле перед концертным залом люди пьют шампанское и общаются. Родители принимают мои лучи славы, а я направляюсь к организатору, чтобы получить зарплату. Деньги за концерты хоть и небольшие, но всё же неплохие.
Я замечаю краем глаза знакомую девушку, но она как виденье – появилась и испарилась, оставив после себя воспоминания о вишне.
Мама обнаружила, что я ухожу. И я, виляя, прячусь то за одним гостем, то за другим. Некоторые улыбаются мне, намереваются поймать за руку, чтобы провести светскую беседу, но я в привычной манере прошу прощения и убегаю, пялясь в пол.
В коморку организатора захожу запыхавшимся. Закрываю дверь и щеколду заодно. Женщина в жёлтом платье сидит за столом цвета дуба и перебирает бумаги. Она поднимает на меня глаза. На стенах фотографии тех, кто выступал под её крылом.
Губы её растягиваются в улыбке. В дверь позади меня стучат.
Точно мать с отцом.
– Здравствуй, молодой талант, присаживайся.
Рукой показывает на стул.
– Я ненадолго, спасибо.
Так, и как это делается? Дайте, пожалуйста, денег? А мне вот, я слышал, денег положено.
За её спиной окно, разные люди ходят туда-сюда, но лица одинаковые, как у близнецов.
Яркое пятнышко бросается в глаза и пропадает из виду.
Тёмно-вишнёвые волосы до плеч.
– Э…я… – она смотрит. Ждёт: – За деньгами.
– А-а, что же ты сразу не сказал, – открывает ящик стола, вынимает конверт и кладёт передо мной.
– Ты же Артур Донов?
– Да, я.
– Твои родители сказали, что ты очень занятой человек, и поэтому они получат зарплату за тебя.
Улыбка исчезает с её лица, когда в дверь снова стучат.
– Они говорят так, чтобы я ни копейки не получил.
Я забираю конверт и прячу его во внутренний карман пиджака.
Отодвигаю защёлку и открываю дверь. На пороге стоят взволнованные родители.
– Тебя ругали? Плохо сыграл?
Отец оборачивается на маму:
– Если это правда, мы здесь всё разнесём. Наш сын идеален!
– Успокойтесь, я забрал свои деньги.
У обоих открываются рты. Такую реакцию я и ожидал.
– А, да? Хорошо. Дома нам отдашь, чтобы случайно не потратить? – спрашивает она, но это скорее утверждение и требование.
– Я их потрачу. Случайно, – язвительно отвечаю я.
– На что же, Артурчик?
Женщина выходит из кабинета, улыбается моим родителям. Те ей в ответ. Она проходит мимо и улыбки с родительских лиц сползают.
– Да на что захочу. Папа говорит я идеален, и за свою превосходную игру я куплю всё, что моей музыкальной душе угодно.
Раньше я спорил с родными, но не выходил из этих споров победителем. Моя мама сразу начинала жаловаться на здоровье. Но если я и сейчас проиграю, то всё равно сделаю по-своему.
А подучившись, перестану даже оправдываться.
Мой смартфон у родителей, поэтому к Полу иду без предупреждения. Прошло уже два дня с тех пор, как его избили, и я надеюсь, что с ним всё в порядке. Я хочу пригласить его прогуляться по магазинам.
Как-то не задумывался о жизни Пола и месте рядом со мной. И моём месте – рядом с ним. Общались и общались. Другом назвать мог, и достаточно этому бренному миру.
Он о себе многое рассказывал, а я о себе, кроме как о музыкальной карьере – ничего.
Я звоню в дверной звонок и разглядываю круглую ручку. Кто-то, возможно, наблюдает за мной из этой квартиры или из соседней, но я не узнаю о слежке. И это не про дверной глазок – это про гниль в человеческих сердцах – ты упал, а тебя сняли на камеру. Ты упал, и об этом расскажут все. Все будут знать, как ты упал. А ты уже и забудешь о том случае.
После концертов на меня накатывает волна злости. Цунами смывает внутреннее спокойствие, а лицо по-прежнему парня неженки и слабака – да и душа тоже.
А вот после поездок на машине я, наоборот, делаю то, чего раньше избегал, – улыбаюсь и смеюсь.
Противоположные друг другу занятия с абсолютно разными эмоциями.
Дверь распахивается, и на пороге появляется мама Пола в тунике до колен.
– Кто его избил, сейчас же отвечай! – вопит она на весь подъезд, разгоняя мои негативные мысли по углам.
– Здравствуйте, – бормочу я.
Не прикольно, когда на тебя орут.
– А он не сказал?
– Он сказал, что упал! Я дура, я похожа на дуру?
– Да вы что, нет конечно.
Давай, скажи ей правду: от ваших воплей звенит в ушах. Если так орать все соседи будут знать о вашей жизни. Ваш сын не рассказывает, потому что он взрослый, и сам разберётся.
Нажми на газ, Артур.
– Не кричите, пожалуйста. Голова болит. Позовёте Пола?
Сцепление выжал.
– Голова болит? – она так ошеломлена, что облокачивается о дверной косяк.
– Болит, потому что вы кричите. Ваш ор ничем не поможет.
Её щёки покрываются красными пятнами.
Плавно газ, трогаюсь.
– Может, это ты его избил?! Ты был приличным мальчиком, а так с взрослыми разговариваешь, – буравит меня неодобрительным взглядом, ставя руки в боки.
– Я нет, не избивал. Полу восемнадцать, и вы, как его мать, должны перестать кудахтать над ним. Он выдержал это испытание, потому что мужик!
Вот так и представляется скорость: освобождение от бремени в виде: «Нельзя спорить, Артурчик. Что бы тебе ни говорили, они правы. Делай, а не болтай. Нападают – беги».
Нападают – давай сдачи, мужик.
– Пол, Пол, – ещё громче кричит она, оборачиваясь через плечо, – разберись со своим хамским дружком.
Хамским – комплимент.
Пол выходит из-за спины мамы, она отходит, пропуская его ко мне. Жёлтые синяки на лице Пола выглядят как следы инфекционного заболевания.
– Твой дружок… – ей не хватает слов, чтобы выразить призрение ко мне, и она уходит по коридору, а вскоре заворачивает в комнату.
Пол смотрит на меня с задумчивым видом.
– Ты считаешь крутым кричать на женщину, которая беспокоится?
Круто ли. Сам не знаю.
– На крик – крик, нет?
Он входит в подъезд, захлопывает дверь в квартиру.
– Ты становишься другим.
– Свободнее.
– Мне казалось, тебе нравится музыка и пианино, но ты ни разу не смеялся. Я не видел тебя смеющимся, – поджимает губы.
– Я устал от одного и того же. Мне скучно. За меня решают, как жить.
Развожу руки в стороны.
– И поэтому ты стал тусоваться с популярненькими. Улыбаться с ними? Услышав эту новость, я приревновал тебя как друга. Артур Донов улыбался! А я ни разу этого не видел. Тебе с ними настолько круто?
Его мимика меняется из грустной в злую. Из гневной в отвращение.
На ответ не находится слов, и Пол продолжает выплёскивать на меня эмоции:
– Ничегошеньки о себе не говорил. Я узнал, что ты играешь на пианино, благодаря доске объявлений в колледже. Ты был рассудительным и честным. Кем или чем ты становишься?
– Каждый сраный день я чувствую гнев в груди, и это прекратилось, когда Майк показал мне, что такое гонки, – я тяну себя за волосы. – Я будто оставил недовольство и призрение на линии старта. Обрёл крылья. Отключил мысли. Влюбился в каждую кочку.
Пол замолкает. Смотрим на всё, что попадается на глаза. Пол думает. Я думаю.
– Бросишь играть? – прерывает он тишину.
– Не собирался. Это приносит мне деньги.
Я вынимаю из кармана конверт и пытаюсь растянуть губы, улыбнуться, чтобы Пол не чувствовал себя обделённым.
Он смотрит мне в глаза, и на его лицо появляется озорная улыбка.
– Плохо у тебя получается веселиться.
Он смеётся, и я пытаюсь. Вроде как получается, и Пол гримасничает, улыбаясь шире.
– Сходишь со мной в магазин за новым мобильным телефоном? Мой уже древний.
– Быро переоденусь, и погнали.
В торговом центре родители выбирают одежду, а дети бегают и визжат. Закрыть бы уши, чтобы не слышать этот противный писк.
Пол идёт рядом.
Мы хоть раз гуляли вместе?
Я начинаю задумываться о жизни всё чаще. Не только об учёбе, родителях и концертах, но и о чём-то более приземлённом для подростка.
В салоне мобильных телефонов яркий свет. Мы как на ладони для шастающих из угла в угол консультантов.
Пол спешит к смартфонам. Берёт один, водит пальцем по экрану, фыркает и берёт следующий.
У меня простенький телефон с медленным интернетом и небольшим экраном, и не самой качественной камерой.
– Вам помочь?
Мужчина-консультант недовольно смотрит на Пола, обляпавшего телефоны.
– Я хочу быстрый смартфон, чтобы заходить в интернет, смотреть видео, и…
И? Я чуть не ляпнул переписываться с друзьями. У меня один друг, и мне достаточно личного общения с ним.
– И всё.
– Для этого подойдут многие модели, у вас есть особые предпочтения?
Знакомое тёмно-вишнёвое пятно мелькает перед глазами и останавливается возле консультанта. Подруги Таи стало как-то много. Пол не замечает её и бормочет что-то себе под нос.
– Бери как у меня, он недорогой и хороший.
Она показывает свой телефон, облачённый в чехол с изображением пшеницы под солнцем. Я помню, как эта девушка сравнивала мои волосы с этим пейзажем. Она для меня всё страннее и страннее.
От неё пахнет вишнёвым вареньем. Бодрящий аромат.
Она пытается заглянуть мне в глаза.
Это пугает.
Её смартфон с большим экраном, но сам по себе довольно тонкий.
– Возьми, покрути.
Растерянно беру телефон из её рук, случайно касаясь горячих пальцев. Она вздрагивает и улыбается.
Пол замечает её и выпрямляет спину.
– Сара, привет, я Пол! Я учусь с тобой в одном колледже. Ты, наверное, меня не помнишь.
Сара, так вот как зовут безымянную. Она переводит взгляд на Пола и кивает в знак приветствия.
– Помню, привет!
Телефон удобно лежит в руке, есть сканер отпечатка пальцев, я случайно задеваю его и телефон вибрирует. Чуть не роняю мобильный и быстро вкладываю его в руку хозяйки.
– Ну что, хороший, да?
Консультант показывает на витрину:
– Есть разные цвета и модели повыше. Пройдёмте?
В магазин вбегает Тая, она вешается на Сару, почти сбивая ту с ног.
Дыхание спотыкается. Мы за пределами колледжа, и другие могут подумать, что мы вместе гуляем, но я с ними априори одним воздухом имею права только в колледже, и я сбит с толку.
– Привет.
Пол пытается незаметно понюхать подмышки. А вдруг я тоже воняю, костюм на мне с самого концерта.
– Телефон выбираешь, Артур?
Тая поворачивается на Сару и в глазах пробегает: «видишь, я запомнила».
– Посмотри мой.
Второй девичий телефон у меня в руке, он побольше Сариного, и камера тройная. Вот его и возьми. Шаг за шагом и у нас с Таей будут парные кулоны.
Пол лезет через мою руку, чтобы посмотреть на телефон Таи.
– Спасибо.
Отдаю телефон Тае и обращаюсь к консультанту:
– Я возьму такой же.
– Прекрасное решение! Пройдёмте на кассу, я его вам принесу.
Сара вдруг разворачивается и идёт на выход. Тая смотрит ей вслед.
– Она такая своенравная. Ну что, теперь у нас одинаковые телефоны. Давай пять!
Она протягивает руку, я бью ладонью по её. На фоне моей ладони – её совсем миниатюрная.
Пол у витрины млеет. Да, Тая красотка, но мы оба рядом с ней смотримся жалко.
– Хотите присоединиться к нам? Там Майк, Сара, – она загибает пальцы, – я, Виталя и Лерка.
Я знаю всех, кроме последних двоих. Пол тушуется.
– Кайна нет?
– О, бедненький, – говорит она, как будто только увидела Пола , – он зря так поступил с тобой. Его нет, так что приходите. Третий этаж, дальний стол.
Она взмахивает рукой на прощание или «до встречи» и выходит из магазина.
Я иду на кассу, а Пол плетется за мной.
– Пойдём? – вопрошает он.
Я отдаю деньги и забираю коробку с телефоном.
– Вам нужна сим-карта? – спрашивает консультант.
– Да, я возьму.
И родителям номер не скажу. Поделюсь им только с теми, с кем захочу. Это будет развлекательный номер. А старый останется рабочим.
– Ты хочешь пойти?
– Ну…
Он осматривает себя:
– Не в этой одежде.
На нём толстовка со сломанной молнией, футболка с принтом горилл и длинные джинсы. Я же в костюме, как на официальную встречу.
– В других вещах пошёл бы?
– Мы можем с ними подружиться, и я смогу ходить с тобой на вечеринки. Видеть, как ты наслаждаешься жизнью, а не ходишь угрюмым.
Опять напоминает о моём смехе на той вечеринке, сильно его это задело.
Я забираю смартфон и сим-карту, считаю оставшиеся деньги, и поднимаю глаза на Пола.
– Пойдём прикупим вещиц? Я всё оплачу, в знак извинений.
– За что?
– За то, что мне сложно улыбаться.
Купив новые вещи, я кладу костюм на скамейку. Пишу на листке, взятом из бутика, что костюм практически новый, и кому нужно – пусть забирают.
Начинать жить по-новому – это не только смена поведения, или мыслей, это ещё и изменение образа.
Конечно, я не преобразился, не оделся чисто по моде, мне претят эти джинсы с дырами на коленях, и огромные свитшоты не по размеру. А Пол выбрал именно такой стиль. И ему, в принципе, идёт – не мне судить, ведь мне пофиг, кто в чём ходит.
Сам я переоделся в джинсы «Tapered» – сверху широкие, книзу сужаются. Конец ремня не убрал в петельку, а оставил висеть в свободном плаванье. А наверх – чёрный пуловер, с белой полоской на воротнике.
Поднявшись на третий этаж, я вспоминаю: одежда смелости не придаёт.
Пятеро человек сидят за круглым столом на фуд-корте. Майк и ещё один парень, которого я не знаю, смотрят что-то на телефоне и ржут.
Тая подкрашивает губы помадой, а другая девушка лежит щекой на столе. Сара пялится в потолок.
– Разворачиваемся, – беру Пола за локоть и тащу к эскалатору.
Он вырывается.
– Передумал?
– Хватает их в колледже.
– Затрусил?
Я мрачнею, потому что так и есть. Их много, а утром Майк из-за меня взбесился. А с Таей я вообще теряюсь. И так веду себя как дурак, а рядом с ней ещё хуже.
Я человек асоциальный.
– Там же твоя Таечка, – издевается Пол, обнимая себя руками.
– О чём ты?
– Я вижу, что ты влюблён в неё. Рассказывай или нет, я не слепой.
– Чушь и фигня.
Я смотрю на неё через плечо. Она убрала помаду в карман рубашки.
– Она нравится половине колледжа, а ей нравятся те, кто не даёт заднюю.
На вечеринке Майк сказал обратное: что её привлекают правильные мальчики. Она и сама не знает, что ей нужно. Она непостоянная, а её поведение вызывающее.
– Эй вы!
Майк подкрадывается со спины, и я, как девчонка, вскрикиваю от неожиданности. Он же секунду назад сидел со всеми за столом.
– Привет.
Опять его рожа. Моя вина, что я согласился подняться сюда. Оказывается, я устал видеть одних и тех же людей. Точно бы и нет на свете кого-то другого. Более приятного.
Косясь на Пола, я вспоминаю, что парни из этой компании – изверги.
Ещё и вещи новые купили, как будто это чем-то поможет. Самообман.
– Поссать пошёл, и смотрю, а тут же наш пианист-гонщик! Утром тебя видел, и вот снова ты.
Майк облокачивается на прозрачное ограждение этажа. Он пьян, и от него ужасно пасёт.
– Мимо проходили, – врёт Пол.
Не успели сбежать.
Спрыгнуть, что ли, вниз головой с третьего этажа на первый?
Я устал шляться по многолюдному торговому центру. Социальная батарейка садиться.
– Идите к нам, весело будет!
Весело будет насмехаться над нами, скорее всего, хотел договорить Майк, но не стал. А я не дурак, как кажется с первого взгляда.
– Да мы уже… уходили, – скорбно смотрю на движущуюся лестницу.
– Обсудим с тобой план вождения. Выберем новый день. Только помочусь, – хохочет он, прикрывая ладонями пах.
Отталкивается от ограждения.
– Ступайте, ступайте.
Идёт на неровных ногах к туалетам. Оглядывается и машет в сторону столика, где собрались его друзья.
– Не мог сказать мне, что я струшу, как только сюда доберусь?! – наезжаю на Пола, пытаясь выплеснуть на него страх, скопившийся в груди.
Не помогает.
– Чё? Ты нормальный?
– Придётся идти.
Девушка, подняв голову, убирает щеку со стола. Сара таращится на меня, говорит что-то Тае и демонстративно отворачивается.
Я иду медленно, а Пол ещё медленнее. Говорят, перед смертью не надышишься, но я тянул время до встречи с ними.
– Ты её обидел.
– Кого?
– Сару эту.
– Чем?
Почти останавливаюсь.
– Тем, что взял телефон, как у Таи. Честно говоря, у Сары лучше.
– Взял и взял, какая ей разница.
Пол пожимает плечами.
– Возможно, чувствует зависть к Тае, а ты ещё тут со своим выбором.
– Всё равно, кто что чувствует.
Плечи Пола опускаются.
Я всегда такой – резкий и эгоистичный. Но только с комфортными мне людьми. С остальными я размазня.
– Пианист и его друг пришли! – восклицает Тая, толкая подругу с пирсингом на лице, – я про него тебе говорила, Лерка.
Проанализировав взглядом Пола, она закатывает глаза. На мне она немного задерживается, но вскоре глаза тоже исчезают за веками.
Провалиться бы.
Землетрясение бы.
Удар током.
Внезапную смерть.
Смелым бы стать и общительным.
– Берите стулья и подлетайте.
– Виталя дело говорит.
– Ставьте стулья к нашему столику, петушки нерешительные.
Ком за рёбрами обращается в жирного ежа с длинными иглами. Стыд за самого себя ранит мою музыкальную душу.
Я тереблю край пуловера. Пол поднимает стул за спинку и тащит к столику. Виталя двигается, образуя дыру в кругу из людей.
– А тебе особое приглашение нужно? – уточняет Лерка.
Тая буравит меня бездонным взглядом. В её глазах начинается дождь. Я захлёбываюсь мелкими каплями.
И всё больше понимаю, что я не из их мира, где скучное времяпровождение в фуд-корте считается крутым.
– Завис, – смеется Лерка, и Виталя подхватывает её смех.
Я и вправду подвис. Они сидят бездельно, окружённые ароматами еды и звуками поглощения пищи. Но сами они не едят и даже не пьют.
Тая кладет телефон на стол перед собой и начинает печатать. Сара заглядывает ей в экран.
И ток проходит по моей спине, как осознание, что я опять не сделал выбор самостоятельно – я поддался чувствам и взял тот же смартфон, что и у Таи.
Лишил себя выбора.
Пол ждёт, когда я сяду. Все этого ждут. А я не хочу. Я подумал, что будет круто присоединиться к ним, но это ни черта неподходящее для меня занятие.
Чтобы стать самостоятельным и принимать решения без посторонней помощи, нужно анализировать каждое действие, но не забывать прислушиваться к разуму.
И я делаю это, когда разворачиваюсь и иду к эскалатору. Ухожу, потому что передумал здесь сидеть. Независимо от того, есть там Тая или нет, мне с ними неприятно.
Майк ловит меня на полпути. Он кладёт мокрые руки на мои плечи и щурится.
– Ты куда?
– Пойдём ещё раз к машине?
Это моё предпочтение на вечер. Этого я и хочу. После концерта. После болтания по торговому центру. Я должен передохнуть там, где комфортно. В грязной машине, уносящей вдаль.
Он убирает руки с моих плеч:
– Я пьян.
– Это не мешало тебе водить, а сидеть рядом – в помине, – прямолинейно и вызывающе отвечаю я.
Я от себя в приятном шоке. Сказал это не заикнувшись, глядя в серые глаза Майка. Не испугался, не отвернулся, выдержал прямого взгляда.
– Вечереет…
Он мнётся. Не похож на себя решительного.
– Тогда давай ключи, я пойду сам.
– Ты борзеешь, пацанчик.
– Пойдём или нет?
– Скажу другим, что ухожу.
– Давай молча уйдём?
– Да что с тобой?
Невозмутимое лицо Майка вдруг светлеет от улыбки. Я свожу брови к переносице.
– Мне нравится, погнали.
И мы оба сбегаем из торгового центра, никому об этом не сообщив. Майк крутит ключи от машины на пальце, а я хочу потянуться и украсть их. И садиться в тачку в любое пасмурное настроение.
***
– Куда сбежал твой дружок? – интересуется Лерка у Пола.
Пол рассержен на Артура, но не показывает этого. Сам он встать и свалить не может, будет сидеть до последнего.
– Может, в туалет пошёл? – делает Пол глупое предположение, и получает недоверчивые взгляды соседей по столу.
– С Майком на пару, – Тая проводит языком по зубам, поворачиваясь в пол оборота, чтобы было видно эскалатор.
– С Майком? – одновременно вскрикивают Пол с Сарой.
Они перебрасываются взглядами.
– Я видела, как эти двое спешили вниз. Подружились.
Пол берёт мобильный, находит номер Артура и намеревается встать, но Виталя не позволяет ему:
– Говори здесь, мы все хотим знать, в чём прикол.
Полу приходится сесть на место.
Гудки прерываются женским голосом, и Пол теряется от неожиданности:
– Здравствуйте… А Артур… эм…
– Это кто?
– Это Пол, его… ну… знакомый.
На Пола уставилось восемь глаз, и ему не совладать с речью.
– Ты должен быть с Артуром! Где наш сын? – говорит женщина сквозь зубы. Пол поздно осознаёт свою ошибку.
– Вот же он идёт. Арти! – пытается крикнуть Пол, но от вранья его голос робеет.
– Дай ему трубочку. Скажу, чтобы домой шёл.
– А почему у вас его телефон? – вмешивается Виталя.
– Это ещё кто?! У Артурчика был концерт. Мы забираем его телефон, чтобы не отвлекался.
– А, я понял, – со смешком отвечает Виталик и, вроде не должен говорить дальше, но внезапно для всех орёт в динамик: – Вы потеряли своего маменькиного сынка?
И он заливается смехом, издавая хрюкающие звуки. Пол нажимает на красную кнопку и с недовольством смотрит на Виталю.
Подстава вышла нефиговая.
Пол чувствует вину и злость. Но ведь Артур сам свалил, хотя они договорились пойти к этим людям вместе.
А отдуваться придётся одному Полу.
– С такой мамашей я бы повесилась, – комментирует Тая.
– Ну, стало ясно, почему он такой чудаковатый.
Пол слышит Лерку через гул в ушах. Он обдумывает, что теперь делать и как уйти от них. Как объясниться перед Артуром.
Сара молчит.
Пол подмечает, что она вообще мало разговаривает. Сара какая та другая, не такая, как эти ребята.
***
На заднем стекле машины красуется надпись. Я вырываюсь вперёд, чтобы лучше рассмотреть буквы. Майк, пошатываясь, пытается меня догнать, но у него не получается.
Кривые синие буквы гласят: «Этот лошок не победит Кайна».
Заходящее солнце освещает надпись, как божественный знак сверху.
Майк проводит пальцем по последней букве.
– Маркер, – говорит он, растирая маркер между пальцами.
– Они правы, я не смогу его победить.
– Стой здесь, лады?
Не дожидаясь ответа, он идёт к дому.
Я читаю предзнаменование ещё и ещё. С самого начала было ясно, что я проиграю, но Кайну ведь хочется повеселиться. Поднять самооценку с помощью меня, как делают все вокруг.
Эти людишки ничем не отличаются. Все они одинаковые.
Майк возвращается с бутылкой воды, двумя тряпками и зелёным маркером. Он протягивает одну тряпку мне, другую берёт себе, а маркер кладёт на газон. Воду Майк выливает себе в рот.
Не сговариваясь, мы стираем надпись. Я с одной стороны, он с другой. Встречаемся тряпками в центре. Смотрим на стекло в разводах.
– Теперь, на… – поднимает маркер с газона и передаёт мне.
– Зачем?
Не спеша забираю маркер из его влажных рук.
– Пиши.
– Пиши?
– Ты всегда задаёшь много вопросов и мало делаешь?
Я всегда много делал и мало задавал вопросов.
– У меня ладони потные, руки в тряску, поэтому начинай писать ты: «Он выиграет Кайна. И пошлёт всех на хер».
– Так и писать? Где?
– Хочешь напиши на лбу.
Складывает руки на груди и ждёт, когда я протуплюсь.
– На стекле?
– Блин, я думал ты умненький.
Ну окей.
Я вывожу буквы неаккуратно и чуть не ставлю точку в конце, но вовремя останавливаюсь.
Удовлетворённые, мы смотрим с Майком на наше творчество.
– Ого, кто-то в тебя верит!
Мои губы дрожат, зубы стучат друг об друга. Я, чёрт возьми, начинаю улыбаться.
– Приятно, капец.
Майк бьёт ладонью по багажнику, и из его рта вырывается звук, похожий на карканье. Через мгновение его трясёт от смеха. Мне не сдержаться, потому что никак. Я выплёскиваю напряжение в раскатах смеха.
И это свобода.
Скорость – не единственное, что может умиротворять. Шалость, смеющийся как дурак человек, момент в жизни, что запомнится навсегда – всё это тоже способно подарить крылья. Не такие лёгкие, как при вождении, но ведь тоже крылья. И тоже помогают взлететь, не покидая тела.
– Ты, получается, самовлюблённый?
– А по мне не видно?
Сколько длиться смех? До десяти минут или дольше? Мы ржём с Майком безостановочно, буйно. Сгибаемся со смеху, воем от боли в прессе, стучим по машине руками.
Облегчение – вот что я чувствую.
– Ну что, теперь за руль? Или уже передумал, чемпион?
Вот Майк опять смешит, и смех с новой силой вырывается из горла. Я смеюсь за все года без улыбок. Смеюсь за всех и каждого. Я излечиваю свои колотые, от чрезмерной опеки родителей, раны.
Майк помогает мне в этом.
– Отдышимся. Давай вдох-выдох.
Вдох-выдох. И по новой. Вдох-выдох.
Майк снимает через голову худи, остужая на вечернем ветру тело. На косой мышце живота тату в виде ворона, смотрящего вверх. Клюв птицы направлен к пупку, в когтях она держит своё же перо.
Мой смех тут же затихает. Я не осмелюсь раздеться. Я дрыщ.
– Что означает твоё тату?
Он смотрит на чёрные полосы рисунка, переставая улыбаться. И проводит пальцем по коже.
– Вороны – заботливые птицы по отношению к сородичам, но злопамятны к обидчикам. Они умны и умеют развлекаться. А самое интересное, что они скорбят по погибшим товарищам. Я похож на ворона.
Я собирался услышать, что-то вроде: «Мне просто понравился этот эскиз», «А чё нет-то?», но Майк оказывается разносторонним человеком. Не идиот, как я себе представлял. Он с глубоким внутренним миром, но окунуться в него пускает не всех.
– Ого…
– Я протрезвел, – информирует Майк, оставляя тату в покое.
Внутри меня незнакомые колики. Губы приняли привычное выражение: уголки опущены, а глаза полны недоверия и скуки.
Я вернул свою личину.
– Мне не поверят, что ты смеялся. Мне-то пофиг, я не замечал угрюмый ты или весельчак, но многих потрясла твоя улыбка.
Майк садится на пассажирское сиденье, а я за руль.
– Откуда у людей такая потребность? Видеть чью-то улыбку?
Завожу машину без подсказок.
– Не пьющего хочется напоить. Не смеющегося – рассмешить.
– Не могу понять их чувств.
– Меня цитируешь?
– Ага.
– Ты жесть странный, – Майк покачивает головой улыбаясь.
– Поехали?
– Если не будешь слушаться, я буду бить тебя щелбаны. Если опять захочешь угробить – побью!
– Я буду правильным мальчиком.
– Ты уже правильный. Но я уже сомневаюсь, точно ли это.