Олег Механик
Система
Толстяк бодро для своего веса встал и протянул Андрею руку с зажигалкой. Андрей почему-то поднял заплаканные глаза на толстяка и только после этого прикурил.
– Слезами делу не поможешь, парень. Натворил делов, умей отвечать, а не распускать сопли, как в детском саду.
– Ничего я не натвори-ил! – нараспев причитал Андрей.
– Натворил, в том то и дело, что натворил. – Толстяк продолжал стоять над Андреем и говорил с ним, как будто утешая. – Всё в этой красивой бумажке, которую я тебе показал.
– Что Вам нужно? – продолжал рыдать Андрей, не забывая глубоко затягиваться.
– Вот! – толстяк поднял указательный палец вверх. – Наконец-то хоть один разумный вопрос за вечер. С этого и надо было начинать, а не с глупых запирательств. – Он вернулся на своё место за столом. – Если бы Вы внимательно слушали, с чего я начал, мы сэкономили бы массу времени. А начал я с того, что в моём лице Вам явился шанс. Как Вы думаете почему? – толстяк обвёл унылых друзей взглядом.
– Может Вам нужно заплатить? – вдруг подал голос Кот.
– Мне не нужны деньги насильников, – категорично отрезал толстяк, убивая в друзьях последнюю надежду. – Всё что нужно человеку в погонах, это восстановить справедливость и засадить негодяев за решетку. Я, всё же, попробую объяснить, почему я здесь. Вы внимательно слушали, когда я произносил фамилию потерпевшей?
Парни подобрались, приготовившись наконец-то услышать интригующую развязку.
– Че-рдан-цева! А мою фамилию Вы слышали?
В повисшей тишине можно было услышать мысль, которая хором пронеслась у всех четверых в голове «Твою мать…»
– Вера, моя родная племянница, – растрогано сказал толстяк, снял очки и стал протирать их платком. Первым делом, как узнал, хотел всех под асфальт закатать, засадить по полной программе, чтобы из Вас там петухов сделали. Но потом хладнокровие и богатый опыт работы взяли своё. Что получит со всего этого девчонка? Ещё одну психологическую травму, после всех дознавательств и судов? Ей учиться надо, в институт поступать, а она на иждивении у матери одиночки, – сестрёнки моей. У неё нет возможности прыгнуть в социальный лифт. Поэтому ребята Вам решать.
– А что мы должны решить? – вдруг взбодрился Андрей.
– Как жить дальше: на зону отправляться, или продолжать влачить жалкое существование.
– А сколько… Ну сколько мы Вам должны? – мялся Андрей.
– Ещё раз повторяю, мне вы ничего не должны, а если у Вас есть разумные предложения о том, как помочь девчонке, я готов их выслушать.
– Мы можем подумать? – спросил Андрей.
– Да, сколько угодно. – Щедрый толстяк встал со стула и прикурил сигарету. – Времени полно, пока я сигарету выкурю на кухне. – Он вышел и прикрыл двойные двери в залу.
– Как Вы думаете, он не блефует? – шептал Андрей, рассеянно смотря на друзей.
– Нет, – прошипел в ответ Кот. – Менты вчера в блоке были, где Верка живёт. Я ещё не понял, что к чему…
– Значит, нужно платить, – обречённо констатировал Андрей. – А вот сколько? И где бабки брать? Ну я штук сто найду, да вы по сотке скинетесь. Четыреста должно хватить.
– У меня нет таких бабок, я вообще платить не собираюсь, – вдруг встал в позу белобрысый Стасик.
– Ты так говоришь, потому что думаешь, что на тебя ничего нет, только на Андрюху? Он же тебе сказал, всех закатает. Или ты за паровоза хочешь пойти? – Вступился за друга Кот.
– Я просто говорю денег нет, – начал оправдываться Стасик.
– Короче, давайте предложим четыреста косарей, а там видно будет, – решил подытожить результаты совещания Андрей.
Когда толстяк зашёл в залу, друзья встретили его с выражениями покорной готовности на лицах.
– Через три дня мы соберём Вам четыреста тысяч, – торжественно произнёс Андрей.
Услышав эту фразу, толстяк, молча, стал укладывать бумажки в портфель.
– Завтра в девять ноль-ноль, как штыки в областной прокуратуре. На вахте скажете, что ко мне, Вам пропуск выпишут. Ладно, не буду задерживать – он подался к двери.
– Шестьсот! – вдруг умоляюще пропел Кот.
Толстяк остановился и обвёл всех взглядом. Друзья покорно кивнули.
– Ладно, только учитывая ваши ветреные истеричные натуры, я всё же подстрахуюсь. – Толстяк снова открыл портфель, откуда извлёк несколько чистых листов. Он раздал их друзьям. – Сейчас будем писать диктант. Хозяин, найди ещё две ручки. – Андрей не понимая в чём дело метался по комнате в поисках ручек. Наконец ручки были найдены и друзья расселись за столом, как прилежные школьники.
– Значит так, пишете в правом верхнем углу «Генеральному прокурору Тюменской области, товарищу Белякову Ивану Петровичу», – толстяк вальяжно расхаживал вдоль стола.
– А это что, заявление? – спросил Андрей, который уже начал было писать, но остановился.
– Это страховка, чтобы вы обратку не включили. В общем, или Вы пишете, или я домой поехал. Ночь уже, меня дома потеряли. – Толстяк недовольно посмотрел на часы. Убедившись, что все записывают, он продолжил.
– От гражданина, Пупкина Ивана Иваныча (каждый пишет свою фамилию, год рождения и место проживания). Дальше, ниже и по центру пишете «Явка с повинной».
Ниже: я, Пупкин Иван Иваныч, в ночь с пятнадцатого на шестнадцатое февраля тысяча девятьсот девяносто второго года совершил действия насильственного характера в отношении гражданки…
– Я не буду этого писать, потому что не делал этого, – сказал Стасик и положил ручку.
– Ладно, ребята, до встречи в прокуратуре, – толстяк снова засобирался.
– Тебе чё, баран не ясно, что это для подстраховки. Бери ручку и пиши, – заорал Андрей на друга, а Кот, сидящий рядом, толкнул Стасика локтём в бок.
Толстяк, как ни в чём не бывало, тут же продолжил диктовать. – …в отношении гражданки Черданцевой Веры…
– Так, теперь ниже пишете имя, фамилию и подпись.
Когда диктант был закончен, толстяк собрал бумажки и долго и тщательно их проверял в гробовой тишине.
– Ну вот, порядок. Зуев, как ты с такой грамотой в институте учишься? Я удивляюсь как ты школу то закончил. В слове «хуй» три ошибки делаешь. Двойка тебе, Зуев. Ну да ладно, для такого чтива сойдёт. – Довольный толстяк укладывал бумажки в портфель. – Ну ладно, более не смею Вас задерживать. Он встал со стула. Андрей сбегал в прихожую и занял своё место с пальто сзади. Толстяк, не оборачиваясь, стал просовывать руки в рукава. – Да, и не о каких трёх днях не может быть и речи. У Вас ровно сутки, а не то, я крепко сожму Ваши недоразвитые яички, которые теперь у меня в кулаке. – Толстяк приподнял портфель, как будто пробуя его на вес.
– А как… – Андрей хотел узнать, как связаться, но толстяк его перебил
– Я позвоню на этот номер в восемь вечера. – И, не прощаясь, вышел за дверь.
***
В пустующем как обычно в первой половине недели и в первой половине дня, баре «Нептун» был занят только один небольшой круглый столик. Компания из трёх человек непрерывно курила, так что над ними образовался непроницаемый белый купол.
– Уже полпервого, – посмотрел на позолоченные часы Ботаник. – Ваш друг случайно обратку не включил?
– Нет, дрыхнет скорее всего, – уверенно ответил Кир.
– Я бы вот тоже поспал, до двух ночи с этими мажорами возился, – говорил Ботаник давясь зевотой.
– Ну наконец-то, – к столику танцующей походкой вальяжно подходил Кот.
– Мы тебя заждались уже, – с облегчением сказал Кир, давай рассказывай.
– Я только в шесть уснул, как проснулся сразу к Вам. В общем, всё по плану, – Кот довольно потирал руки. – Обосрались жуланчики по полной программе. Так я ещё помогал, жути наводил. Говорю, у меня дядька по этой статье чалился, так и там жуть, а оттуда вообще хоть не выходи. В общем, бабок ни у кого, кроме Давлатяна нет, ну и меня с Вашей помощью. Я как раз и побежал шукать… – тараторил Кот.
– Так они найдут? – Ботаник пристально посмотрел на Кота.
– Куда они денутся? Давлатян сегодня «девятку» свою впарит, а эти двое обещают ему потом отдать. Ну и я пример подам, сегодня первый сто пятьдесят косарей принесу. – С этими словами Кот постучал по столу, с намёком глядя на Ботаника.
– Ты только сильно то не заигрывайся, актёр из погорелого театра, – говорил Ботаник, под столом пересчитывая пухлую пачку денег.
– Ну ладно, пойду я, ещё часок покемарю, да в три у нас стрелка с ними, а часиков в семь уже ты можешь нарисоваться. Думаю, уже готово будет, – сказал Кот, засовывая объёмный свёрток за пазуху.
– Ты меньше думай. Позвоню в восемь ровно, чтобы наверняка. Если какой-то шухер дашь знать, под любым предлогом, либо мне перезвонишь, пока я дома, либо Максу.– давал заключительные инструкции Ботаник.
При звуке своего имени у Безумного вспыхнули глаза. Неужели, он хоть чем-то будет полезен в этом деле, а то Кир придумал, Ботаник и Кот исполняют, а он получается вроде левый. Конечно, Кир сразу пообещал долю как полноправному участнику «конторы», но всё равно Безумный здесь чувствовал себя не в своей тарелке.
Когда Кот ушёл, Кир сказал, глядя ему вслед: – Ну что, не зря мы его туда внедрили? А ты, Андрей ещё спорил со мной.
Ботанику нечего было возразить, и он молча прихлёбывал остывший кофе. Конечно, задуманное Киром, как автором всей операции внедрение Кота во вражеский стан имело несколько очевидных плюсов. Во первых, Кот сразу навёл панику среди мажоров и начал якобы колоться при Ботанике. Во вторых он, как и было задумано, предложил необходимую сумму. В-третьих, сам достав деньги, он говорил тем самым, что готов расстаться с большой суммой и назад пути нет. Ещё один менее очевидный плюс, Кир видел в том, что Кот, находясь внутри этой ситуации не даст Ботанику их облапошить, сказать что ничего не получилось, студенты не повелись, или занизить размеры выплаты.
***
Через два дня всё та же компания собралась в «Нептуне» за тем же самым столиком. На этот раз, стол был щедро уставлен закусками и жестяными банками с настоящим чешским пивом, а густая приятно пахнущая дымка, говорила о благородном происхождении курева. Вечеринка уже перевалила за экватор и лёгкое бесшабашное веселье уступило место серьёзным разговорам. Прошло уже больше часа, как Ботаник начал свою речь, по мере которой лица друзей становились всё усталей и мрачнее.
– Да чё тут думать то, парни? Я им железный вариант предлагаю, а они ещё думают. Оставите себе по полтиннику, остальное вложим в дело. Сейчас ваучеры, это стопроцентный вариант. Купим ваучеров, вложим в инвестиционный фонд, их сейчас много, а там прибыль двести процентов в месяц. Вы слышали две-сти!
– Как-то всё скользко это, непонятно, – задумчиво говорил Кир, стряхивая пепел в тарелку с недоеденным салатом.
– Да чего тут понимать то? – начинал раздражаться Ботаник. – Я уж и так Вам всё разжевал как первоклассникам. Вкладываете деньги, через месяц-два получаете в два раза больше. Вы умножение на два успели пройти в школе, пока Вас оттуда не выперли? Вот ты Серёга, в институте учишься, наверное азы экономики должен знать? – обратился он к Коту, но тот насупился и сидел, молча уставившись на пивную банку.
– Парни, я предлагаю заняться реальным бизнесом, хватит уже быть босотой и мелочь по углам тырить. – Ботаник обнимал и тряс за плечи сидящих по обе стороны Кира и Безумного.
Вдруг Кот встал, шумно отодвинув стул. Все подняли на него глаза в немом вопросе.
– Я иду домой, – сказал он и, развернувшись, пошёл к выходу.
Хитрый и продуманный Кот, он всегда чувствовал, что надо делать.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ПРИГЛАШЕНИЕ
Глава 1. ПАДЕНИЕ МОНТАНЫ
После печальных событий, связанных с сумасшествием Носа, жизнь в училище стала постепенно налаживаться. Прапорщик больше не появлялся в училище. Вслед за ним уволилась и блондинка Лилька, которая работала под его началом и была на раздаче пайков. На освободившееся хлебное место поставили молодого прапорщика Поварницына, которого перевели из автопарка. Место Лильки оставалось свободным. Новый начальник склада пока считал её должность не нужной. Но все знали, что это только пока.
Кир знал, что поломанная схема восстановится, так как Нос наверняка не был её инициатором и ключевым звеном.
29 марта 1994 г.
– Один миллион семьсот десять тысяч рублей и тысяча сто двадцать долларов. Это где то ещё два лимона. Итого, почти четыре ляма… – констатирует Кир. Добрую половину минувшей ночи они с Емелей провели в овощехранилище, подсчитывая выручку. Сейчас в тесном помещении хлеборезки собрались все четверо участников предприятия.
– Неплохо! – довольно потирает руки раскрасневшийся Медный. – Оказывается и в армии можно хорошо заработать.
Афоня недовольно косится на мало знакомого черпака. Его напрягает мысль, что они должны делиться с этим тюфяком, который даже и пальцем не пошевелил.
– Теперь я хочу поговорить о том, что мы будем делать дальше, – говорит Кир.
– Ясен перец что, делим деньги, разбегаемся и забываем всё как страшный сон. – Медный звонко хлопает себя по ляжкам.
– Всё это было бы правильно, если бы мы были дембелями. А так, тебе служить ещё полгода а нам чуть ли не полтора, – рассуждает Кир. – Знаешь ведь какая сейчас инфляция. Ко времени нашего дембеля, на эти деньги, может статься, что и пачки сигарет не купишь.
– Я о своих деньгах знаю, как позаботиться. Вложу куда надо, так что не пропадут. Я человек взрослый, семейный, хозяйственный, – весело улыбается Медный.
– Хорошо! – говорит Кир. – Тот, кто хочет, может брать свою долю и выходить. Но сначала, послушайте моё предложение. Лично меня больше интересует процесс извлечения прибыли, чем её использование. – Парни недоуменно переглядываются, не понимая смысла мудрёной фразы. – Можно сорвать куш, сидеть на мешке с золотом, и ждать, пока не придет тот, кто его отберёт у тебя. Так делал наш общий знакомый Нос. Можно подождать, пока эти деньги не превратятся в пыль, в ничто. У нас здесь есть время. Вариант получше, это потратить всё прямо сейчас. Сорваться со службы и прогулять всё в кабаках с тёлками. Но можно сделать и так, чтобы эти деньги работали, пока мы здесь.
– Это как? – недоверчиво морщится Афоня.
– Андрей, ты помнишь тот разговор в лазарете? – Кир обращается к Медному. – Тогда я сказал тебе, что пришёл сюда ради новых ощущений. Да, я искатель приключений на свою жопу, я авантюрист. Думаю, что Вы, пацаны, из такого же теста. Тогда, Андрей, ты говорил, что здесь у меня ничего не получится и что я гнилая часть системы. Так вот, всё это время я думал, как поломать эту систему и это дело я организовал, только для достижения этой цели.
– Кир, я понимаю, что тебе запал в душу тот разговор, – улыбается Медный. – Давай так! Если тебе от этого будет легче. Я забираю свои слова обратно. Ты вполне можешь стать полноправным и сильным звеном этой системы. Только вот у меня вопрос: тебе это надо? У тебя сейчас есть синица в руках, а ты можешь лишиться её из за своих понтов.
– По моему, ты всё ещё меня не понял, – говорит Кир. – Я не собираюсь кидать понты. Это дело, которое продумано и, при грамотном исполнении, ведёт к определенному результату.
– И к какому же? – улыбка Медного становится натянутой.
– К созданию системы. А цель любой системы – это стабильная выработка бобла, если говорить твоими словами.
– Кир, я тебя понимаю, – Медный выставил вперёд ладонь, будто хочет притормозить прущего на него оппонента. – Я прекрасно понимаю, чего ты хочешь. Только я скажу так, эти твои планы, просто наполеоновские. Система выстраивается годами. Это как государство. Нельзя так просто прийти и сесть на трон.
– А как же множество успешных переворотов и революций? Я ведь хочу предложить вам план действий, а вы даже не хотите меня слушать.
– Почему не хотим? – говорит Емеля. – Я вот хочу. И объясни, наконец, что это за система такая.
– Пацаны, вы хотите до конца службы быть людьми третьего сорта? Мыть полы, сортиры, прислуживать Монтане и Жулику. Лично я готов мыть полы, и с удовольствием их мою для прикола и для конспирации, чтобы казаться лохом. Но я не хочу мыть полы с чувством, что я это делаю, потому что больше ничего не могу, и это моё место. Сейчас самое время поставить всё с ног на голову, или наоброт. И эти деньги очень хорошо могут нам помочь.
Теперь я объясню вам кое-что за «систему». Вы знаете, как устроен автомобильный двигатель?
Емеля высокомерно хмыкает, мол конечно знаю, но причём здесь это
– Свечи дают искру, топливо воспламеняется и образуются газы, за счет которых начинают ходить поршня, крутится коленвал, маховик и, в конце концов, колёса. – Продолжает Кир свою мысль. – Цель движка, цель любой системы – раскрутить колёса. Когда крутятся колёса, – капают деньги. Цель любой системы это постоянная и стабильная выработка бобла! И если Вы скажете, что здесь его нет, то я спрошу вас , откуда столько денег в сейфе у Носа?
– Стоп, стоп! Я чё то ваще не догоняю, – недовольно морщится Афоня. – Поршня, коленвал, движок… Ты о чём вообще?
– О том, что хочешь, не хочешь, ты являешься частью этого движка. И только от тебя зависит, какой его частью ты будешь. Можешь быть винтиком, шестерёнкой – деталью мелкой, неважной, которую всегда можно заменить. Можешь стать чем то вроде поршня или коленвала. Это уже посерьёзнее. Ты уже и находишься повыше и смазка тебе поступает. А можешь….– Кир берёт со стола ключ от хлеборезки и поднимает его на уровень глаз. – А можешь стать тем, кто поворачивает ключ зажигания…
– Кир, давай ближе к делу. Чё то я в этих движках плохо секу… – говорит Афоня.
– Хорошо, я объясню в натуральных выражениях, как работала одна из частей системы. Вот это продуктовый склад. – Кир подходит к столу, где лежит огромный пласт сливочного масла. – Это все продукты, которые на нём находятся, – он тычет пальцем в пласт. – Продукты стоят денег, и должны без остатка уходить на кормежку курсантов, солдат и офицеров. Есть некто, начальник склада, который отвечает за поступление на склад, расход и хранение этих продуктов. – Кир берёт масленый кругляш из тарелки и кладёт его рядом с большим куском масла. – Есть так же начальник столовой, эта баба с большими бидонами, которая принимает эти продукты и превращает их в жратву. – Он берёт ещё один кругляш и ставит его сверху на первый. – Есть прапора и командиры, которые отвечают за поступление продуктов в свои подразделения. – Он ставит сверху еще три кругляша. – Так же есть Лилька, вернее была. Она отвечала за выдачу спец-пайков, всё с этого же склада. – Кир ставит сверху ещё один кругляш.– Если всё делать по честному, то весь этот кусочек должен раствориться в училище, – он снова указывает на большой пласт масла. – А если… – он обводит глазами полки, но быстро находит то ,что искал. Он берёт с полки над столом толстый медный кружок, похожий на пятак и вставляет его в приспособление, которым Афоня выдавливает порционные кругляши. Он вдавливает приспособление в пласт и достаёт кругляш, который стал значительно меньше, чем его собратья, лежащие в тарелке. Афоня, трясёт головой, словно даёт высокую оценку фокусу, который он видит впервые в жизни. Медный, ухмыляясь, косится на хлебореза.
– А если продуктов выдавать меньше, а по бумагам проводить, как положено. Тогда… – Кир берёт большой нож и разрезает большой пласт на две неравные части. – Тогда вот этот кусочек останется никем не учтенным, – он указывает ножом на кусок меньший по размерам, – и лёгким движением этот кусочек превращается в деньги.
– И каким же это лёгким движением? Вроде здесь нет магазина по продаже краденых продуктов, – как обычно морщит лоб скептик Афоня.
– Братан, на дворе девяностые годы! Ты отдупляешь, что творится вокруг? Сколько кругом лавок и кооперативов. Возьми того кооператора, машину которого ты грузишь раз в три дня. Ты в курсе, что он вообще то приезжает за отходами?
Афоня пожимает плечами.
– А мы грузим ему полный кузов свежих, годных к употреблению продуктов.
– Есть такое дело, – согласно кивает Емеля.
– Ну вот и всё, – Кир обводит рукой выстроенную панораму из масла. –Система работает как часики из года в год, пока не появляемся мы. – Он выдёргивает нижний кругляш из пирамидки, так что все остальные рассыпаются по столу. – Это начальник склада, – Кир посыпает выдернутый кругляш сахаром, и кидает его Емеле . – Угощайся Димка!
– Ну и что это объясняет? – морщится Медный. – Если уж продолжать выражаться языком аллегорий, то можно сказать, что система просто дала сбой. Произошла утечка масла из картера, вследствие чего заклинило поршень, и двигатель сломался. Сейчас опытный механик заменит поршень, чтобы запустить двигатель. Заметь, Кир недостатка в поршнях здесь нет, а механики и рулевые остаются на месте. Эта ситуация послужит им уроком, чтобы впредь не допускать утечки масла, и они, конечно же, будут стараться найти причину утечки. Моё мнение такое, пацаны: мы провернули хорошее дело. Теперь самое время сидеть тише воды, ниже травы и ждать срока. Полгода – год, не такие уж большие сроки, а искать новых приключений в этом самом месте я бы не стал.
– Если просто сидеть и ждать , мы чего-нибудь да дождёмся! – Кир ходит взад вперед, словно обмеряя периметр хлеборезки. – Сейчас все мы находимся под ударом. Всегда есть опасность, что где-то проскочит информация, кто-то расслабится и проговорится и нас сцапают. А если нас возьмут за яйца, даже предположить страшно, что будет. Если мы будем действовать, если мы будем в теме, то, во всяком случае, перестанем быть в роли слепых котят. Андрей, ты говоришь мы провернули дело, а я считаю, что это полдела, и обязательно нужно сделать вторую половину. Это всё равно, что после «А», нужно сказать «Б». Вы просто подумайте, пацаны: мы сейчас на бомбе сидим и лучше действовать, чем ждать, пока она взорвётся.
– Слушай, Кир, объясни всё таки, что ты предлагаешь, а то я в Ваших рамсах запутался, – говорит Афоня.
– Идея состоит в том, чтобы создать свою, новую систему. Она будет отличной от старой и я уже знаю как она будет управляться и работать. Чтобы создать новую систему, необходимо сначала разрушить старую. Для этого нужно как можно ближе подобраться к её руководству. Сейчас, когда у нас есть «лове», задача становится решаемой.
– И как ты её собрался решать? – Медный скрещивает короткие мускулистые руки на груди.
– Для начала мы подберёмся к Монтане, он точно одно из звеньев цепочке, так же как Жулик и Шакомал.
– Почему к Монтане? – Спрашивает Медный.
– Потому, что он самое слабое из этих звеньев, и сначала мы попробуем выбить его. Шакомал скоро уйдёт, а с Жуликом, тот план, который я задумал может не сработать.
– И что тебе это даст? Монтана – шестая спица в колесе, – продолжает сомневаться Медный.
– С позиции шестой спицы можно больше узнать про колесо.
– И какой у тебя план? Купить его хочешь?
– Купить его много ума не надо, но это опасно, и может натолкнуть его на мысль, откуда мы взяли деньги. Я предлагаю железный вариант, который тоже потребует затрат, но мне нужно Ваше принципиальное согласие. Если Вы впишетесь, я расскажу подробно.
– Всё это мутно как-то и пока непонятно…– качает головой Медный. Афоня и Емеля молча переглядываются.
– Давайте так. Я предлагаю отработать с Монтаной. Если получится, двигаемся дальше. Так будет проще, да и затраты небольшие.
– На сколько небольшие? – спрашивает Медный.
– Нужно купить хороший фотоаппарат и оплатить командировку одному моему товарищу…
3 апреля 1994 г.
«Товарищ старший сержант…товарищ сержант …товарищ…» – назойливые противные звуки пробиваются сквозь сладкую пелену полуденной дрёмы. Осторожные потрясывания за плечо окончательно и бесповоротно вырывают из объятий сна.
Монтана открывает глаза. Первое что он видит в рассеивающейся дымке, склонившееся над ним прыщавое лицо Аликина.
– Товарищ старший сержант, там какая-то баба на КПП, Вас спрашивает.
– Аликин, тварь ты такая, я же говорил тебе, будить только в крайних обстоятельствах, – голос Монтаны ещё хриплый и не отвердевший после сна.
– Так она требует, позовите старшего, мне то что делать? – пытается оправдаться Аликин.
– Какая баба, почему на КПП, к кому пришла? – Монтана подтягивается, ухватившись за воротничок Аликина, и садится на кровати.
– Не могу знать, товарищ старший сержант.
– А надо знать, сука, прежде чем дежурного будить! – Монтана звонко хлопает Аликина открытой ладошкой по лбу. – Если какая-то лажа, я тебя уничтожу!
Монтана натягивает сапоги и пьяной походкой идёт к выходу из располаги. Спускаясь с лестницы, он мысленно проклинает Аликина и эту неизвестную бабу, за то, что они лишили его одного из самых приятных моментов дня – послеобеденного сна. То что он видит, открыв дверь КПП заставляет его на секунду замереть на пороге.
«Тёлка», «Чикса», «Канарейка», «Кобылка», – ни одно из этих слов не подходит той, что стоит возле турникета. Безупречные черты лица, чёрные как смоль волосы нежным блестящим шелком спадающие на плечи, огромные зелёные глаза, открытая улыбка обнажающая ряд жемчужных зубов из под пухлых напомаженных губок, ножки точеные, как у венского стула, под коротким ярко красным пальто, заставляют сердце Монтаны подобраться куда то к самому кадыку. Тесное помещение КПП наполнено тонким терпким запахом духов.
– Вы здесь старший? – нежный певучий голос заставляет Монтану выйти из ступора. Он сглатывает и пытается придать своему голосу больше брутальности.
– Да, а что Вы хотели?
– Вы уж извините, что я Вас вызвала, просто Вы офицеры, наверное знаете друг друга, а мне одного человека найти надо.
– Кого? – Монтана польщён, что его причислили к офицерам и не считает нужным сказать, что не относится к их числу.
– В том то и дело, что фамилии я не знаю. Зовут Васей, высокий, видный такой, на Вас чем то похож.
Лицо Монтаны начинает гореть, но он с трудом придаёт себе деловой вид и медленно мотает головой из стороны в сторону.
– Офицеров по имени Василий здесь точно нет. А кто… кем он Вам приходится?
– А почему вы спрашиваете, если такого здесь нет? – зелёные зрачки сужаются в маленькие точки.
– Я просто… просто уточнить хотел, – смущённо улыбается Монтана.
– В том то всё и дело, что почти ни кем, иначе я бы знала его фамилию, по крайней мере. Мы на дискотеке познакомились, он сказал, что здесь служит, а у меня день сегодня свободный, вот я и решила зайти в гости.
– А может Вы имя не правильно расслышали, или он часть не ту назвал?
Красотка смеётся, и огромные озёра глаз начинают блестеть.
– А как можно неправильно расслышать имя Вася? Может быть это был Бася, или Ася? – она продолжает смеяться, но при этом с интересом смотрит на Монтану.
– Неужели обманул? Я бы такой девушке врать не стал, – Монтана чувствует, что за спиной у него пробиваются крылья.
– Все Вы так говорите и врёте тем не менее. Ну ладно, извините за беспокойство, – красотка глубоко вздыхает. – Жалко, что этот Вася-Бася оказался вруном, но жизнь на этом не заканчивается. Хотя вечер бесповоротно испорчен.
Девушка делает прощальный жест, помахав наманикюренными пальчиками, и открывает дверь.
– Я провожу! – Монтана в два приёма оказывается за турникетом и открывает перед красоткой дверь.
– А Вы не замёрзнете, господин офицер? Мне ведь до Кировского… – Девушка оценивающе оглядывает сержанта с ног до головы.
– Да я так… до двери… – смущается Монтана.
– А-а! Я то думала… – красотка ужимается от хохота, а у Монтаны по всему телу ползут мурашки.
– Если хотите… хочешь, я могу вместо этого вруна Васи… – он запинается, не в силах подобрать слова, от нахлынувшего волнения.
– А мы перешли на «Ты»? – Красотка достаёт из плоской зелёной пачки длинную сигарету. Монтана реагирует моментально, за долю секунды чиркнув зажигалкой.
– То есть ты предлагаешь заменить мне сегодня вечером Васю? – Зелёные зрачки снова сужаются. – Но, я даже имени твоего не знаю.
– Сергей! – Монтана чуть было не отдаёт честь, но во время отдергивает руку от головы.
– Очень приятно, Лара! – она протягивает Монтане изящную ручку. Тот берёт её двумя руками и целует, почему-то оглянувшись по сторонам.
– Сразу видно, настоящий офицер, – красотка Лара оценивает жест Монтаны. – Эх, почему я так люблю офицеров! – она с какой – то грустью поднимает глаза к небу.
– Жалко, что я замужем, а ты сегодня на службе.
– Почему? – растерянно спрашивает Монтана.
– Почему замужем, или почему жалко? – Лара снова улыбается, демонстрируя ровные зубки.
– Почему жалко, что я сегодня на службе? – быстро ориентируется Монтана.
– Потому, Серёжа, что мой муж не так часто бывает в командировке, и сегодня один из таких счастливых дней. Но, для меня он похоже потерян, так что придётся этот вечер с подружкой коротать.
– Я могу освободиться к вечеру, только чтобы тебе не было скучно, – глаза Монтаны разгораются от возбуждения.
– Наверное, не стоит приносить такие жертвы. Тем более, мы едва знакомы. Лара тушит окурок о чёрный прут забора.
– Вот и познакомимся. Скажи когда и куда, я подойду. – Монтана волнуется, как рыбак, который чувствует что заудил большую рыбу, но боится, что она вот-вот сорвётся с крючка.
– Придёшь? Слово офицера? – Лара снова смеётся.
– Слово офицера! – Монтану так и подмывает отдать честь, но он снова усилием воли удерживает руку внизу.
Дверь КПП открывается и из неё высовывается круглая голова Аликина.
– Товарищ старший серж…
– Аликин исчезни! – орёт Монтана, и голова пропадает за дверью.
– Строго Вы с ними… – по Ларе видно, за что она любит офицеров.
– По другому никак, ослабишь вожжи, на шею сядут, – деловито говорит Монтана, оказавшись в своём огороде.
– Ну ладно, – подводит итоги Лара, – если есть желание, подходи к пяти часам в «Оазис». Это бар на углу Гагарина и проспекта Ленина. Недалеко тут, надеюсь не заблудишься.
– Договорились, приду обязательно! – Рука Монтаны предательски взлетает к виску, и ему приходится изображать, что-то вроде прощального жеста, но он получается каким-то девичьим.
– Ну, пока, Серёжа! – Лара делает зеркальный жест ручкой, – если не придёшь, не обижусь, хотя офицеры сильно потеряют в моих глазах, – разворачивается на высоких каблуках и вышагивает, виляя бёдрами, словно модель,.
Монтана какое-то время стоит в оцепенении, глядя ей вслед, вдруг срывается как ошпаренный и залетает в дверь КПП.
Он преодолевает вертушку и трусцой бежит в сторону располаги.
– Товарищ старший сержант! – жалобный голос Аликина заставляет его остановиться.
– Что тебе ещё, Аликин, – не оборачиваясь, с ненавистью, цедит он сквозь зубы.
– А меня когда поменяют? Четыре часа уже.
– Сейчас отправлю, – Монтана машет рукой, словно отгоняет муху, и забегает в подъезд.
– Где Никулин? – кричит он с порога дневальному.
– Там в Ленинской, телик смотрит.
Монтана забегает в Ленинскую комнату, где Ник и ещё несколько черепов смотрят какой-то видак.
– Ник, выручай! – Монтана подсаживается к маленькому коренастому сержанту и кладёт руку ему на плечо. – Подмени в наряде, тема срочная нарисовалась.
