Олег Механик
Система
– Что же в этом хорошего, когда живёшь сегодняшним днём и не знаешь, что будет завтра?
– А по мне, нет ничего скучнее стабильности. Нет ничего муторнее, когда твоя жизнь однообразна и расписана с утра до вечера на много лет вперёд. Мне тошно от этого однообразия. Тошно смотреть, как живут родители, их друзья. Сегодня они копят на стиральную машину, вчера копили на пылесос, а завтра будут копить на стенку. Вся жизнь проходит от понедельника до пятницы, от отпуска до отпуска. Это же серость какая-то, я не хочу. – Он берёт её за щеки и заглядывает в глаза.
– Вот скажи, Котёнок, разве это не классно, жить такой жизнью, где ничего не известно заранее: где ты будешь сегодня, что будешь есть, где будешь спать, каких людей встретишь? – Он сделал паузу. – А может сегодня тебя не станет.
Алёнка закрывает его рот ладошкой, – типун тебе на язык!
– Если знаешь, что каждый день может быть последним, то пока он у тебя есть, этот день, ты будешь в сто раз счастливее. Поверь мне! Я так живу.
– Я тоже хочу так… Я попробую. Ты меня научишь? – она жалобно с мольбой смотрит на него снизу вверх и его с ног до головы обдаёт приятным теплом.
***
Они поднимаются по щербатой грязной лестнице старой панельной пятиэтажки. В подъезде пахнет подвальной сыростью и кошатиной. Облупленные стены сплошь изрисованы и исписаны фаллическими символами и короткими словами, которые их обозначают. Наверное не было такого пацана, который докуривая бычок и видя свободное место на стене не испытывал желания внести свой вклад в роспись подъезда и не вставить туда заветные три буквы.
– К кому мы идём? – спрашивает Алёнка, разглядывая причудливые фрески.
– К одному старому знакомому. Если он дома, сегодня переночуем у него.
Старым знакомым Кир окрестил Ваньку Баранова. С Ванькой они знакомы через Кота, который является его условным другом. У дружелюбного Кота много таких условных друзей. В основном это институтские его однокашники, по большей части «мажоры», родители которых живут на севере. Кир называет таких друзей условными, потому что Кот использует их дружбу с одной целью – красиво потусоваться.
Ванька имеет выдающуюся еврейскую наружность и соответствующую натуру, так, что, иногда кажется, что он где-то купил себе паспорт с исконно русскими именем и фамилией. Кандидатура Ваньки появилась в голове Кира случайно, когда он мысленно пересматривал список людей, гостеприимством которых можно было воспользоваться.
Поднявшись на пятый этаж, он барабанит морзянкой в дверь, обитую черным дерматином.
Повисает тишина. За дверью не слышно каких либо звуков. Кир повторяет условный сигнал, выстукивая точка-тире-точка. Он уже повернулся к Алёнке, чтобы сказать, что здесь облом, но лязг открываемого замка, заставляет обернуться его назад к двери.
– Здрасьте! – на пороге стоит незнакомый парень лет двадцати пяти с голым торсом и в синих трико. Широкое лицо парня покрывает густая щетина.
– Вам кого?
Кир молча смотрит на волосатый как у борова отвисший живот.
– Кого тебе? – переспрашивает парень уже более резко и фамильярно.
– А где хозяин? – наконец-то выдавил из себя Кир.
– Какой хозяин? Я хозяин.
– Настоящий хозяин! Хозяин этой квартиры. – Кир говорит чётко, выделяя каждое слово, как будто общается с иностранцем.
– Его нет, мы её снимаем… – парень немножко оробел под напором неизвестного гостя.
– Кто это мы? – возмущённо спрашивает Кир, делая акцент на слове «Мы».
– Мы с другом…
Кир поворачивается к Алёнке:
– Ты смотри чё творит а? Он квартиру сдал, – он снова поворачивается к парню, – а мне то что теперь делать?
Парень, улыбаясь, пожимает плечами:
– Это уж я не знаю. Ты пришёл сюда специально, чтобы меня спросить?
– Слушай друг, я сюда не шутки пришёл шутить. Ты хозяина квартиры хорошо знаешь?
– Да. Мы в «Индусе» вместе учимся, только он на первом курсе.
– А он не говорил тебе, когда сдавал эту квартиру, что у него есть родной брат, который имеет на неё точно такие же права?
– Ты что ли, брат? – недоверчиво спрашивает парень.
– А чё, не похож? Вот, можешь паспорт посмотреть. – Кир достаёт из внутреннего кармана аляски паспорт и перелистывает его на страницу с фотографией. Когда квартирант протягивает руку, чтобы взять паспорт, Кир отдёргивает свою. – В руки не дам, а то может такой же аферист, как мой брательник.
– Да какой аферист? Всё по чесноку. Мы деньги отдали за месяц и живём. Какие к нам вопросы? – возмущается парень. За его спиной появляется вытянутое лицо в очках.
– Саш, кто там?
– Вот, ещё один хозяин квартиры объявился, – говорит парень, не оборачиваясь к другу.
– Парни, мы здесь будем на весь подъезд орать, или всё-таки зайдём в квартиру? Тут бабка Таня снизу живёт, она меня как облупленного знает и в ваших же интересах, чтобы она не начала здесь скандалить.
Щетинистый распахивает дверь, и Кир, увлекая с собой Алёнку уверенно заходит в прихожую. Он недовольно морщит нос:
– Прямо здесь курите? Хотя бы на балкон выходили. – Оттеснив плечом очкастого он проходит на кухню.
– Засрали всё! – он окидывает взглядом стол с немытыми чашками, – ещё из бабушкиного сервиза чай пьёте.
– Ваня сказал, что посудой можно пользоваться, – уже виновато произносит щетинистый.
– Ваня сказал, – передразнивает его Кир, проходя в гостиную, где в углу мерцает нецветной телевизор, стоящий на высоких ножках. – А вы здесь точно одни? Баб не водите? – Кир косится на закрытую дверь в соседнюю комнату.
– Нет! – хором отвечают квартиранты.
– Ну ладно, показывайте! – Он хлопает в ладоши, как будто давая старт какому-то действию.
– Что показывать?
– Документы, расписки, договор, – говорит он тоном учителя объясняющего ученикам остолопам непреложную истину.
– Да какой договор? – Щетинистый растерялся, – мы так…нет ничего.
– О Господи! – Кир хлопает себя ладошкой по лбу. – Вы чё бараны? А если он Вас кинет, придёт сюда с братвой и скажет, что Вы ему ничего не платили.
– Он этого не сделает.
– Ты в нём так уверен, как будто он твой брат, но он как раз таки мой брат, и я тебе скажу так: он всё может.
Квартиранты стоят, потупив взгляды, как провинившиеся дети.
– Ребята, нельзя же быть такими простодушными, – он садится на диван, закидывая ногу на ногу. Алёнка остаётся стоять в коридоре, и, с трудом сдерживая улыбку, наблюдает происходящее.
– Запомните, в следующий раз, прежде чем платить кому-то деньги, требуйте расписку. – Квартиранты покорно кивают головами.
– Ну ладно, проблемы уругвайского народа, это проблемы уругвайского народа. Вернёмся к нашим баранам. Дело в том, что я сейчас живу в Талице и мы с невестой приехали всего на один вечер. Этот болван даже не удосужился сообщить, что он сдал квартиру. Сам-то он где живёт? У очередной бабы?
– Мы не знаем, – промычал щетинистый.
– Мы не знаем, – снова передразнивает его Кир. – Слушайте, Вы вроде взрослые мужики, но ошибаетесь везде, где только можно ошибиться. Снимаете квартиру у хрен-знает-кого с птичьими правами и даже не удосуживаетесь узнать, где этот хрен-знает-кто живёт.
В глазах квартирантов читается вопрос – «Тебе то, что нужно?», и Кир понимает, что пришло время на него ответить.
– Знаете, мне по большому счёту по хрену, что он вытворяет. Думаете, я не знаю, что он меня постоянно накалывает и кидает? Я уже давно закрываю на это глаза. Просто, сейчас критическая ситуация. Мне с невестой, её кстати Алёна зовут, – Кир указывает рукой на Алёнку и студенты поворачивают головы и вежливо кивают, – переночевать где-то нужно. Я вижу, что Вы парни нормальные и ни в чём не виноваты, но мне то, что делать? Не под забором же спать.
– А что Вы предлагаете? – подает голос очкастый, почему-то обращаясь к Киру на «Вы».
– А что я могу предложить? – Кир пожимает плечами. – У меня только два варианта. Переночевать мы можем либо здесь, либо в гостинице. Чтобы переночевать здесь, я вынужден буду попросить Вас освободить квартиру. Сами понимаете, я с невестой. А чтобы снять номер в гостинице нужны деньги. Алёна, ты не знаешь сколько номер стоит? – он поворачивается к Алёнке.
– Тыщ пять, – Алёнка с удовольствием вступает в игру.
– Пять кусков, – Кир разводит руками. – У меня таких денег нет. Даже если бы и были, я не планировал тратить их на ночлег.
– У нас тоже нет таких денег, – угрюмо глядя в пол, говорит щетинистый.
– Ну, тогда остается один вариант. Парни, только без обид. Скажите спасибо своему другу. Вам переночевать то есть где?
Щетинистый медленно крутит головой.
– Придётся что-то придумывать. Вам полчаса хватит, чтобы собраться?
– Ну куда мы сейчас пойдём? – Щетинистый садится на кресло и обхватывает голову руками.
– Да, пацаны, жалко Вас, Вы то здесь не причём, но нам что прикажете делать? – Кир чешет подбородок, напряженно думая.
– А Вы когда за квартиру платить будете? – вдруг спрашивает он, как будто озаренный идеей.
– На следующей неделе, – угрюмо отвечает щетинистый.
– Короче, есть один беспроигрышный вариант. Вы сейчас отдаёте мне пять кусков , чтобы я переночевал в гостинице, а потом эту сумму вычтите из квартплаты.
– Это почти вся квартплата, – на лице щетинистого появляется горькая усмешка.
– Вот и отлично! Получится, что за следующий месяц Вы заплатили мне. Я ему так и скажу, пусть только попробует возразить.
Квартиранты молча переглядываются.
– Ну что, договорились?
– А расписку напишешь? – оживает щетинистый.
– Молодцы парни! Быстро учитесь. Хоть в чём-то польза Вам будет от нашей встречи.
***
Они идут по заснеженной тропинке мимо серого панельного дома.
– Это было круто! – говорит Алёнка, глядя на Кира, как на учителя продемонстрировавшего ученику своё мастерство. Тот, довольный оценкой своего таланта, важно вышагивает к дороге, обнимая её за плечо.
– Сегодня поедем в другую гостиницу, чтобы не светиться в «Востоке». – Когда они подходят к обочине дороги, он выкидывает в сторону правую руку, чтобы поймать такси.
– Так тебе понравилось? – он поворачивается к ней, продолжая идти вдоль дороги с вытянутой рукой.
– Я же говорю, круто.
– Хочешь тоже поучаствовать? – Кир хитро улыбается, с азартом заглядывая Алёнке в глаза.
– В смысле… сейчас?
– Просто делай то, что я скажу. Когда подъедем к дому, я выйду первым…
– К какому дому? – Алёнка пытается притормозить Кира, который продолжает волочь её вдоль дороги.
– Котёнок, слушай и не перебивай. Не важно, к какому дому… Я выйду первым, а ты останешься в машине. Через минуту, после того, как я зайду в подъезд, скажешь, что тебе надо проверить утюг и пойдешь за мной. Запомнила? – он говорит быстро и чётко, как будто читает инструкцию.
Свет жёлтых фар брызгает им в лицо и серая «Волга» притормаживая со свистом, останавливается в нескольких метрах впереди.
– Игорь, ты что задумал? – Алёнка семенит за Киром к машине, как ребёнок, которого папа ведёт на страшный аттракцион.
– Просто сделай так, как я сказал и ничего не бойся. – он целует её в холодную щёчку и распахивает переднюю дверь машины.
Его обдаёт приятным теплом и запахом бензина. За рулём лохматый кавказец в нутриевой шапке.
– До вокзала довезёшь? – спрашивает Кир.
– Пэтсот, – отрезает кавказец.
– Только нам ещё на Котовского надо заехать, чемоданы забрать.
– Тагда сэмсот.
Кир соглашается, и они садятся на задние сидения. Плавное движение машины, приятное тепло внутри салона и восточная музыка создают успокаивающую атмосферу, но Кир видит, что Алёнка внутренне напряжена.
Машина переезжает горб моста, поворачивает на светофоре и съезжает на односторонку.
– Куда на Котовского? – спрашивает на удивление молчаливый кавказец.
– Я покажу, пока езжай прямо, а за следующим домом свернёшь во двор.
Теперь прямо и направо… – Машина ещё долго петляет по дворам, и по просьбе Кира останавливается у девятиэтажного дома с одним подъездом.
Кир деловито хлопает по карманам аляски.
– Так, ключи у меня. Ладно, жди здесь, я сейчас. – Он выходит из машины, громко хлопнув дверью, и идёт в направлении подъезда.
Вдруг, он чувствует, что внутри него всё обрывается. Он ощущает спиной пронзающий взгляд Алёнки и сбавляет ход, но преодолев желание развернуться, всё же заходит в подъезд. Он взлетает по лестнице на один пролёт и смотрит во двор через мутные разводы никогда не мытого стекла.
Волга одиноко стоит, прижавшись к бордюру.
«Почему она не выходит?» – сердце Кира начинает учащённо биться. «А если она разволновалась? Что будет, если этот хач разгадает их план?» По спине Кира начинают бегать мурашки.
«Что я наделал?» – он срывается и через три ступеньки летит вниз. В дверях он буквально налетает на входящую Алёнку, радостно хватает её в охапку и утыкается носом ей в щёку, как будто встретив после многолетней разлуки.
– Прости меня… Прости!
– Ты что? – отвечает она совсем не испуганным весёлым голосом.
– Я тебя оставил там… с этим…
– Да всё нормально, мы же договорились и я всё сделала. А дальше что?
Кир вдруг приходит в себя, хватает её за руку и тащит через площадку с искорёженными почтовыми ящиками, мимо исписанной красным фломастером двери лифта, мимо облупившейся ржавой батареи, вниз по щербатым ступенькам к двери обитой шпоном. Он открывает дверь и они оказываются с обратной стороны дома.
– Вот и весь фокус! До гостиницы здесь рукой подать. Пошли? – она хохочет и утыкается лицом ему в грудь.
– Алёна, ты правда не обиделась?
– За что? Ты всё классно придумал.
– Нет не классно… Я не должен был так рисковать тобой. Я просто сначала хотел, чтобы ты почувствовала… а когда опомнился уже поздно было.
– Я же говорю, ты всё сделал правильно. Я почувствовала…
– Что?
– Бездну под ногами! Кайф от падения…– глаза хищной кошки сверкнули в темноте.
***
Денег, вырученных у студентов, хватает на то, чтобы снять простой двухместный номер в гостинице «Колос» на двое суток.
– Всё здорово! – Алёнка, сидя в тесном кресле, оглядывает небольшую комнату со сдвоенной кроватью у стены и прислоненным к ней журнальным столиком. – Телика вот только нет и из принадлежностей только туалетная бумага и мыло.
– А что ещё нужно свободным людям? – Кир открыв дверь, осматривает мизерное помещение туалета.
– Сударь, не забывайте, что Вы путешествуете с дамой. Вообще-то много чего нужно, как минимум шампунь и мочалку, не мешало бы зубную пасту. Я так могу и в бичёвку превратиться.
– Ты будешь самой красивой бичёвкой на свете, – Кир сев рядом с креслом положил голову на колени Алёнке.
– Это сомнительный комплимент, – смеётся Аленка. – У меня, конечно, ещё всё впереди, но не хочется, чтобы это произошло именно сейчас.
– Какие проблемы, сходим в магазин. Хотя…– Кир смотрит на настенные часы, – восемь уже, все магазины закрыты. Придётся потерпеть до завтра.
– Я-то готова потерпеть, а вот ты будешь терпеть меня грязную?
– Я буду любить тебя всякую разную, и грязную и чумную и заразную…
– А ты ещё и поэт, – смеётся Алёнка.
Глава 5. ПЯТЫЙ И ШЕСТОЙ…
Ночи опять не хватило. Серый осенний рассвет пробивается сквозь кремовые шторы. Ненужное одеяло лежит на полу, а скомканная простынь сбилась в угол, обнажив серый матрас на котором они лежат прижавшись друг к другу, не замечая его неприятной шершавости.
Она выдёргивает сигарету из рук Кира и глубоко затягивается.
– Ты что? А ну ка отдай. – Кир отбирает сигарету назад. – Я не хочу, чтобы ты курила.
– Почему? – Алёнка закашливается, выдыхая дым.
– Потому что это не хорошо. Вот видишь?
– А я хочу быть нехорошей, хочу быть неправильной, – она снова пытается перехватить сигарету, но Кир вытягивает руку вверх, так чтобы она не могла дотянуться.
– Нам ли с тобой говорить о том, что правильно, а что нет? Мы только вчера совершили три преступления.
Кир замирает. Его насторожила это шутливая и в то же время грустная интонация Алёнки.
– Мне кажется что ты принимаешь это близко к сердцу. Заморачиваешься.
– Да, принимаю близко к сердцу, как и всё то, от чего получаю удовольствие. Мне страшно, потому что мне это нравится и хочется делать это ещё. Во мне, как будто просыпается дьявол, – её голос неожиданно становится низким.
Кир приподнявшись на локте смотрит на Алёнку. На её бледном лице загорается румянец, горящие глаза сосредоточенно смотрят куда-то в потолок, а волосы веером разбросаны по подушке.
– Хочешь сказать, что я разбудил в тебе дьявола?
– Да, и теперь берегись, – шипит она кусая его в плечо.
***
« А по чём эти чулки?
Можно посмотреть?
Сколько в них ДЭН?
И вот эти тоже покажите…
Эти индийские?
А эти?
И эти тоже?»
Мордастая продавщица с неестественно ярким макияжем, словно раскладывая пасьянс, мечет на прилавок плоские пластиковые упаковки.
– А потоньше есть? – продолжает допрос Алёнка, растягивая и рассматривая на свет вынутый из упаковки чулок. – По моему здесь нет сорока дэн. А дайте мне ещё вон те…
Продавщица, тяжело вздыхая, поворачивается, чтобы достать упаковки, подвешенные сверху за пластиковые крючки.
В это время Кир быстрым движением сметает с прилавка две упаковки, которые падают в находящийся под ним раскрытый пакет.
Следующий запрос дотошной покупательницы заставляет продавщицу нагнуться к коробке с товаром. Тем временем в пакет падает губная помада, тушь и маникюрный набор.
– Я вот эти возьму. – Купив пару колготок, они идут дальше вдоль прилавков, заваленных барахлом.
– Так, а где у нас бельё… – Кир оглядывается по сторонам. – Вон там, – он показывает на возвышающийся в конце ряда лысый манекен, одетый в кружевную сорочку и чулки.
«Можно посмотреть эти трусики?
Размеры все есть?
Еще вот эти покажите…
И эти…
Это Китай?
А почем эти?
А вот эти?
И это тоже Турция?
Точно Турция?
А вот эти можете сверху показать?
Котик, смотри какой пеньюар!»
Молоденькая азиатка за прилавком не успевает отвечать на вопросы о цвете, размере производителе, то и дело достаёт товар из под прилавка, снимает его с верхних полок . Вредная попалась парочка. Но клиент всегда прав, поэтому приходится без остановки отвечать на их вопросы, и, то и дело, швырять товар на прилавок.
В итоге, как и все студенческие парочки такого типа, они купили самые дешёвые китайские трусы и были таковы.
– Белья я думаю достаточно. Что ещё нам нужно? – Кир осматривает прилавки, проходя мимо. – А ещё шампунь…
От прилавка с парфюмерией и бытовой химией, они отходят с весьма потяжелевшим пакетом.
– Ну что, осталось чего-нибудь из продуктов взять и домой, – Кир увлекает Алёнку в торговые ряды.
***
В номере стоит полнейший кавардак. Журнальный столик завален пакетами с чипсами, шоколадными плитками, конфетами. Кучками рассыпаны чищенные орехи, несколько упаковок с жвачкой. Палка салями лежит рядом с нарезанной ветчиной в упаковке и большим куском адыгейского сыра. Рядом со столиком на полу стоят две пузатые бутылки «Букета Молдавии».
На спинках двух кресел и на диване развешаны чулки, кружевное бельё всех расцветок. На диван небрежно брошены два блока сигарет «Winston» и большая черная коробка индийских презервативов.
Примерка белья и дефиле чередуется с примеркой презервативов.
– Ты когда-нибудь устанешь? – глубоко дыша спрашивает раскрасневшаяся Аленка, когда они в очередной раз оказываются лежащими на полу в куче тряпья.
– Не дождёшься, – мычит Кир. Уткнувшись ей в плечо.
– Я тоже не понимаю, есть ли у меня какой-то предел?. Мне кажется будто мы летим куда-то на бешенной скорости и продолжаем разгоняться.
– Мы падаем, ты же знаешь…
– Каждое падение рано или поздно заканчивается, и чем дольше оно продолжается, тем опаснее приземление.
– Давай не будем разводить философию, а лучше поедим. Смотри сколько нам всего нужно осилить, – Кир кряхтя садится на кровать.
– Вставать не хочется, – Алёнка потягивается сладко жмурясь, как довольная кошечка.
– Тогда у меня идея…
Теперь они лежат рядом поперёк кровати, свесившись вниз. Прямо перед кроватью на ковре разложена щедрая поляна. Часть продуктов уже уничтожена, о чем говорят в беспорядке валяющиеся обертки от шоколада и конфет и мандариновая кожура.
Кир разливает остатки вина в бутылке по граненым стаканам.
Они звонко чокаются и продолжают пир.
– Так хорошо! Я бы потанцевала. Жаль что здесь даже телика нет. – Алёнка говорит держа голову на запястье.
– Завтра будем ночевать с музыкой, – Кир целует её в плечо.
***
Главное рассеять внимание жертвы и долго не давать ему собраться в кучу. Это делается с помощью вопросов. Вопросы заставляют копошиться в мозгах, искать ответы. Вопросов нужно задавать как можно больше и они должны быть из разных областей.
Спрашиваешь о цвете, и человек включает образную память.
Спрашиваешь о размере, а это уже математика.
Спрашиваешь его мнение, внимание уходит вглубь, в себя, в прошлое.
Спрашиваешь о подобных вещах, и внимание переключается на поиск.
Спрашиваешь о скидке – опять включается математика, на этот раз высшая. В уме нужно быстро вычислить разницу между предлагаемой ценой и себестоимостью, чтобы посчитать маржу.
Спрашиваешь про страну происхождения, включается география.
Спрашиваешь про качество, а это уже фантазия.
Спрашиваешь «а где мы могли раньше видеться?» – отправляешь его в прошлое.
А если спросить про скидку не на эту вещь, а на вон ту, которую показывали первой, то у жертвы можно заметить лёгкий дымок, идущий из ушей.
«Вы лучший продавец, какого я когда-нибудь встречал.»
«Вы такой внимательный…»
«С Вами приятно иметь дело»
Эти фразы нужно втыкать в разговор как можно чаще. Комплименты, это успокаивающая смазка, которой не бывает много.
– Котик смотри какие… давай зайдем, посмотрим, ты обещал!
– Может не сегодня? Нам ещё в ювелирку надо, кольца смотреть.
– А свадебный подарок? – Алёнка обиженно надувает губы.
Усатый джигит в норковой кепке приветливо машет рукой из контейнера.
– Захади красавица! И ты дарагой захади! Чё боишься. Я тебя не укушу, да?
В тесном контейнере стоит тяжелый запах кожи. По обеим сторонам узкого прохода висят шубы, дублёнки, кожаные куртки.
– Выбирай что па душэ, красавыца! – гостеприимный горец идёт вслед за Алёнкой, прогуливающейся вдоль рядов.
– А это что? – спрашивает она останавливаясь у очередной шубки.
– Это пысец дарагая, это кролык, а это норка…
– А вот такая же есть, только светлая?…
А покороче что-нибудь?
Я наверное эту померяю…
Ну как?
– Проста красотка! Кым Бэссинжэр. Дарагой ты пасматри на эту красавыцу…– кавказец не устаёт отвешивать комплименты Алёнке, которая в белой кроличьей шубке стала походить на снежную королеву.
– А карманов нет что ли?
Производство чьё?
Странно, откуда в Турции столько кроликов – Алёнка продолжает бомбить продавца вопросами, пока Кир осматривается.
– По моему большевата. Котик, как тебе?
– Мне кажется, тебе что-то потемнее больше пойдёт. – Кир чешет подбородок, оценивая наряд.
– Ээ, что ты панимаешь мужчына! Сэйчас размэр другой дам и будэт каралэва твая жэнщина…
– И вот эту серенькую снимите сразу…
А сколько эта стоит?
Шапку можно к ней в тон подобрать?
– Сэйчас всё падбером красавыца!
– А вы случайно не из Турции?
– Чта? Нэт, какой Турцы?
– Я таких внимательных продавцов только в Турции видела.
– А ты в Турцыы была? Вах! Мы тэбя не хужэ всякай Турцыы одэнэм.
Кир уходит вглубь контейнера и, уже оттуда, слушает этот диалог.
– А эта сколько стоит?
– За тридцать тыщ атдам.
– Так дорого?
– Ээ как дорага! Такой вэщь… – Звонкий ручеёк голоса Алёнки натыкается на серый валун баса кавказца.
Убедившись, что темпераментный продавец с головой поглощен разговором с симпатичной покупательницей, Кир ныряет в правый ряд и протискивается между плотными шеренгами дублёнок и курток. В углу контейнера стопками уложены джинсы и свитера.
Кир быстро скидывает пуховик, под которым только тоненькая рубашка, берёт из стопки серо-зелёный свитер с вышитой надписью «Boys» и натягивает его на себя. Потом берет ещё один такой же свитер и натягивает его поверх первого. С трудом просовывает ставшие деревянными руки в рукава «аляски», наглухо застёгивает молнию, и, заметно пополневшим, снова появляется в проходе.
Не спеша подходит к продолжающим увлекательную дискуссию Алёнке и кавказцу.
– Ну что Котёнок, ты чего-нибудь выбрала?
– Мне вот эта нравится из кролика, но она дорогая. – Алёнка крутится перед зеркалом в короткой серой шубке.
– Ээ, я ужэ и так пять скынул. Ладна ради такой красавыцы за двадцат атдам! Парэнь не жалэй для дэвушки… сматри в чом она ходыт…вах…
– За двадцать? – Кир в задумчивости чешет подбородок, а Алёнка смотрит на него умоляющим взглядом.
– Хорошо, давай так договоримся. Мы сначала сходим в ювелирку, здесь на Советской. Нам нужно кольца к свадьбе купить. Если те, которые я приметил ещё не купили, вернёмся за твоей шубой.
– Ээ, никуда не улэтят тваи колца, брат. Давай сначала шуба, патом колца.
– Нет брат, сначала кольца… Пойдём Котик.
– Сматры брат, ты нэ мне, ты ей обэщал.
Алёнка визжит от восторга и теребит его за руку, когда они сворачивают в соседний ряд.
– Ты не представляешь как мне сейчас тепло, – во весь рот улыбается Кир. – Boys – реально тёплый свитер, особенно когда их два.
– Так ты два… – Алёнка даже подпрыгивает на месте. – Пойдём ещё куда-нибудь, – умоляет она, как ребёнок который только что прокатился на крутом аттракционе и просит родителя купить ещё билетик.
– Котёнок, ты помнишь, что я тебе говорил? – Кир крепко держит её за плечи, – никогда не впадай в раж и не зависай подолгу на одном месте. Ты представляешь, что будет, если он заметит пропажу? Да и мне не очень-то весело в этих двух шкурах. Пойдём лучше попробуем их сдать.
***
На пороге маленькой комнатки Безумного они натыкаются на плотное облако дыма, которое чуть колышется от открытия двери, но не изменяет своей округлой конфигурации.
Алёнка кашляет и закрывает нос ладошкой.
– Макс, а тебе на свежем воздухе случайно плохо не становится? – интересуется Кир, подныривая под облако и бухаясь на разложенный диван и приглашая сесть Алёнку. Он снимает пуховик, а затем один за другим стягивает с себя свитеры.
– А ты, я смотрю в своём репертуаре. Когда только успеваешь? – улыбается Безумный.
– Отдаю оба за восемь, если сейчас возьмёшь.
– Где я столько возьму сейчас. Это разве что у Ботаника, но его ещё вызвонить нужно.
– Макс, займи сейчас у родителей. Деньги нужны. Всё равно, Ботанику потом за десять впаришь, сам знаешь, сколько они стоят.
Безумный придирчиво разглядывает свитеры.
– Всё в порядке, даже ярлыки на месте.
– Попробую спросить, – пожимает плечами Безумный, – до получки то далеко ещё…
Он скрывается за дверью, и уже через минуту из соседней комнаты доносится высокий визгливый голос отца.
– Что значит, срочно нужно. Мне тоже много чего нужно. Ты ещё не копейки в своей жизни не заработал, а уже такие суммы просишь…
– Сказал же до завтра! – ответный выкрик Безумного отличается гораздо большим напором и агрессивностью. На какое-то время голоса переходят на низкую тональность и еле различимы.
Через минуту Безумный появляется в комнате, держа в правой руке согнутые пополам купюры.
– Только семь, – он вопросительно смотрит на Кира.
– Ладно, семь так семь, – Кир ловко выхватывает деньги из его руки.
– Поговорить надо, – Безумный кивает в сторону двери.
– Лучше я в подъезде подожду, – Алёнка, продолжая прикрывать ладонью нос, выходит из комнаты.
– Брат, у тебя чё совсем крышу снесло? – Безумный бегает по Киру взглядом, словно психиатр, который встретился со сложным пациентом. – Тебя все хватились, друзья, предки с собаками ищут…а ты…ты чё исполняешь?
– Снесло брат, напрочь снесло, – Кир прикуривает взятую со столика сигарету. – Ты бы меня понял, если бы оказался в моей шкуре.
– Да в какой шкуре, – Безумный почти кричит. – Меня в этой шкуре никогда в жизни не будет.
– Будет, брат, поверь. А если не будет, то я тебе не завидую.
– Короче, хорош тут сопли разводить. Слушать противно, – Безумный нервно машет рукой. – Мне что предкам твоим говорить? Каждый день ведь названивают. Дождёшься, что тебя в розыск подадут.
– Скажи, что ещё два дня, и я появлюсь. Два дня! – повторяет Кир медленно и членораздельно, как экстрасенс Кашпировский, который делает установку.
***
Крепчающий мороз и ледяной колючий ветер заставляет их всё крепче вжиматься друг в друга, и так, словно единое целое на четырёх неустойчивых скользящих по наледи конечностях, семенить по узкой белой тропинке.
– В гостиницу? – зубы Кира стучат от холода.
– А что, есть варианты?
– Нет…хотя…– он замедляет шаг, – могу предложить один, только он без удобств. Как на счёт избушки? Только там печку придётся топить и туалет на улице, зато есть гитара.
– Хочу в избушку! – Алёнка подпрыгивает на месте.
– Тогда нужно вернуться туда, – Кир показывает на серую девятиэтажку рядом с домом Безумного.
Они проделывают обратный путь по той же тропинке, поднимаются по крыльцу, с проваленными, как после бомбёжки ступенями и заходят в подъезд, который встречает их знакомым ароматами плесени и мусора.
– Главное, на предков сейчас не нарваться, или соседей, – Кир почему-то переходит на шепот, когда они оказываются на площадке перед лифтом.
– Ты здесь живёшь? А зачем мы сюда…– Алёнка осматривает исписанные углём от пола до потолка стены.
– Сейчас увидишь, – Кир выжимает прожженную пластиковую кнопку. Двери с крупной жирной надписью красным фломастером «ЗЮЗЯ ЛОХ» отворяются с надрывным скрежетом, как ворота старинного замка. Стены маленькой кабинки сплошь покрыты орнаментом из имён, непонятных иностранных слов, картин, красочно изображающих мужские половые органы в разных ракурсах, и простыми словами из трёх и пяти букв, от людей без царя в голове, которые не хотели заморачиваться чем-то сложным.
Кир нажимает на кнопку шестого этажа, которая от бесконечных прижогов потеряла свою форму. Лифт делает рывок, от которого их чуть подбрасывает, и, натужно завывая, ползёт вверх. Громко распевая на разные тона, он довозит их до шестого этажа, где так же с рывком останавливается и всё с таким же грохотом открывает двери.
Кир придерживает Алёнку, которая уже собралась выходить, и нажимает на кнопку четвёртого этажа. Двери снова хлопают, и лифт едет вниз, теперь уже не так надрываясь.
– Ты меня на лифте решил покатать? Как это романтично! – смеётся Алёнка, но Кир не реагирует на её шутку. Он внимательно сосредоточен, приникнув глазом к щели в дверях, и наблюдая, как уплывают вверх бетонные перекрытия. В какой-то момент, когда лифт преодолевает очередное перекрытие, он мягким ударом указательного пальца, нажимает красную кнопку «Стоп». Лифт притормаживает, но продолжает плавно и бесшумно двигаться вниз. Через какое-то время он всё же останавливается и двери начинают открываться тоже на удивление бесшумно.
«Сим-Сим откройся»
Алёнка замечает, что двери открываются не полностью. В стороны раздвигаются только внутренние створки кабины, обнажая серые решётчатые внутренности наружных дверей. Металлические перемычки, укрепляющие каркас, образуют множество квадратов и прямоугольников. В этих прямоугольниках, как в банковских ячейках хранятся пачки сигарет разных марок, презервативы и упаковки с жвачкой. Кир засовывает палец в одну из ячеек, которая с виду кажется пустой и достаёт оттуда два ключа на колечке из проволоки, потом нажимает на кнопку первого этажа и лифт снова трогается.
