Олег Механик
Система
– Хочешь сказать, что все подчиняются приказам Кирсанова или Медяника? – голос капитана неожиданно сел и стал сиплым. – А если бы…если предположить, что их совсем не стало. Ну допустим Медяник по каким то причинам не вернулся из отпуска, а Кирсанову и его друзьям дали большой срок. Что, тогда? Как эта «Система» будет кормить своих подопечных. Ведь за это её так любят и чтут?
– Дело не в конкретных людях. Дело в пароле, который на данный момент знает один человек. Только предъявив этот пароль можно сделать так, чтобы система стала активной.
– Вот этот? – капитан кладёт на стол небольшую пластиковую карту. Карта абсолютно чёрная. На ней словно негативом отображена змея, обвивающая стебель экзотического растения. В левом верхнем и правом нижнем уголках карты белые сердечки на ножках и большие буквы «А».
Монтана берёт карту, крутит её в руке и зрачки его начинают расширяться. Толстый неломающийся пластик, рубашка с изображением змеи и обведённой в прямоугольник непонятной надписи на немецком языке, не оставляют сомнений, что карта из той самой колоды. Эта уникальная колода была только у Кира. Из неё он раздавал карты участникам «Системы». Обладатель туза пик мог управлять королями любой масти, и эта карта раньше принадлежала Медному.
– Это же «Чёрт»! Откуда он у Вас?
– Получил по наследству. Я ведь тоже не последний участник «Системы» – капитан откидывается на спинку стула. Уголки его рта расползаются в торжествующей улыбке.
– А зачем Вы тогда спрашивали чего, да как, если Вам передали… – недоумевает Монтана.
– Проверить хотел, как будешь держаться, но ты кремень…Бери и пользуйся. С этим паролем у нас все двери открыты. Теперь я надеюсь, ты можешь решить эту задачу для первого класса?
18 октября 1994 г.
Кир надеялся до последнего, что лишившись рычагов управления «Системой», Томилов предпримет все меры, чтобы выдернуть его и друзей из-за решётки. Но, с каждым днём пребывания на губе, его надежда таяла и окончательно рухнула на третий день, когда им объявили, что они арестованы на пятнадцать суток. Теперь они сидят по разным камерам. В отличии от прошлого раза, Кир заметил более суровое отношение и тотальную слежку выводных. Теперь он не может откосить от уборки камеры, или метения плаца и вынужден делать всю работу наравне с другими. Облегчение наступило только в день, когда в наряд заступил старый знакомый Муса. Тот в тихомолку отвёл его на КПП, где он мог отдохнуть от серых будней губы. Оказавшись на КПП, Кир позвонил в роту, и узнал от Монтаны, что «Система» работает в штатном режиме.
– Интересно, как Вы теперь рулите остальными мастями, – Кир пытается говорить спокойно, чтобы скрыть шок, в который его повергла эта новость.
– Так Вы же сами Черта̀ Томилову передали.
– А, ну да, чё то я запарился…Ну давай, Серёга, удачи! Томилову привет!
Положив трубку, Кир ложится на мягкий тюфяк отвернувшись к стене и подобрав под себя коленки. Это нокаут. Сокрушающий удар, вышибающий из головы искры, нанесён настолько внезапно, что он не понимает, откуда прилетел разящий кулак снизу, сверху, или сбоку. Что это было, апперкот, крюк, или прямой в голову, а главное, кто ударил? Пока ему не до этих размышлений. Его щека чувствует глянцевый пол ринга, открытые невидящие глаза бессмысленно смотрят в одну точку, а в ушах стоит свист толпы. Он проиграл, и сейчас не нужно ничего, кроме как закрыть глаза и уснуть.
Муса растолкал его, когда на улице уже стемнело и помещение крохотной избушки погрузилось во мрак.
– Пора в камеру, брат…– Кир долго всматривается в вытянутое лицо кавказца, не понимая, кто это, и где он находится. Лёгкий воздушный сон долго не хочет уступать тяжёлой реальности. Но она всё таки возвращается и наваливается чёрной липкой массой.
Кир трясёт головой, чтобы сбросить с себя наваждение, и нехотя встаёт с тюфяка.
По пути в камеру, его внезапно озарило. Он увидел всё ясно, как наяву. Шок, глубокий сон, а затем пара глотков холодного осеннего воздуха сотворили чудо. Теперь он ни в чём не сомневается. Он точно знает, что произошло, и кто нанёс этот удар.
19 октября 1994 г.
После расселения по камерам, общаться с друзьями не получается. Во время прогулок выводные строго следят за тем, чтобы не было разговоров между арестантами из разных камер. Только сегодня появилась удачная возможность. Во время утрененего развода, Кир с радостью узнал, что Емелю, так же как и его отправляют на покраску внутренней ограды. Задействованных в работе арестантов, распределили по периметру невысокой в полтора метра ограды, состоящей из сваренных в квадрат уголков и натянутой между ними сетки рабицы. Это ограда, отделяющая периметр площадки для прогулок от плаца, кажется Киру похожей на забор детского садика. «Интересно, а ведь нас уже с детства учат гулять за решёткой» – думает Кир, размешивая палкой, густую зелёную краску в жестяной банке. До обеда каждому нужно выкрасить по три секции оградки. Кир видит Емелю, трудовой фронт которого, находится через два надела . Это шесть пролётов забора. Нужно решить задачу, каким образом им поменяться с соседом Емели. По взглядам, которые бросает коротышка, видно, что он пытается решить эту же задачу. Получилось у обоих. Каждый договорился поменяться наделами со своим соседом, поэтому их оградки, вскоре оказались рядом.
– Привет, братишка! Как дела? – Кир, косясь на друга, размазывает по уголку вонючую зелёную массу.
– Привет! – улыбается Емеля, – у нас ничего, можно чалиться. Один умелец в камере попался. Нарисовал шахматное поле, слепил из хлеба фигуры. Теперь каждый вечер у нас шахматный турнир.
– Ты же вроде не играешь в шахматы?
– Нет, но тем, кто не играет самый интерес. Мы ставки на игроков делаем.
– А, тогда, в самом деле интересно… – Кир на время замолкает, как будто увлечённый покраской.
– У тебя то как? – спрашивает Емеля.
– Жить можно, – вздыхает Кир. – Я ведь не в первый раз и мне есть с чем сравнивать, но в прошлый раз было лучше.
– Чем?
– Почти всем. Контингент был лучше, да и не гоняли так, хотя прошло то три недели.
– Странно, а чё изменилось за три недели?
– Обстоятельства изменились, Димон. Я теперь всему объяснение нашёл, и нашему внезапному аресту, и длительному сроку….– Кир замолкает, увидев, проходящего мимо выводного, и продолжает, когда тот удаляется на безопасное расстояние.
– Я в роту звонил, Дима. Система работает как часики без нашего участия. Похоже мы ей больше не нужны.
Емеля встаёт с корточек, держа перед собой кисточку, краска с которой обильно капает на рукав.
– Как? Они же не могли без нас…Нарушили правила?
– Никто ничего не нарушал, просто у Томилова оказался «Чёрт».
– Как оказался?
– Да сядь ты…крась забор, – Кир одёргивает стоящего истуканом друга. Емеля садится, но не отводит глаз от Кира. – На счёт того, как «Чёрт» оказался у Томилова, у меня одна версия. Медный нас сдал!
– Медный? – Емеля снова начинает вставать.
– Да сядь ты…Вспомни, как он в последнее время себя вёл. Ему ничего не было надо. А когда про этот доллар услышал, помнишь, что он сказал? «Нужно надеяться только на себя, или что-то вэтом роде». Меня ещё тогда его поведение насторожило.
– Но зачем?
– Дима, а ты давно проверял нашу кассу?
– Ты думаешь…– теперь вытянувшегося в полный рост Емелю не смогли бы усадить даже пять амбалов.
– Мне очень хочется, чтобы это было не так, но все события указывают именно на это. Скажи, зачем человеку понадобилось в отпуск перед самым дембелем. Почему он передумал оставаться по контракту?
– Он же сказал, что проблемы у него…
– Может быть. А если нет? Если он вообще не собирался возвращаться?
– Бля… – до Емели начинает доходить и теперь его ноги подкашиваются, и он вынужден сесть. – Так он чу̀хнул с кассой? Но зачем «Черта̀» Томилову отдавать?
– А ты знаешь? Может он его уже на дембель оформил. Томилов спал и видел, чтобы захватить управление «Системой». Он убирает всех нас и получает от Медного ключики. Как тебе такой вариант? – Кир со злостью мажет краской решётку.
– Как убирает?
– А вот так. Ты вспомни, как мы здесь оказались. Из сотен пацанов, гуляющих по улицам города, патруль выбирает именно нас. Ты вспомни, как этот старшина докапывался до нас. Его задача была упечь нас любой ценой. Даже когда у него не получилось вывести меня на чистую воду, нас всё равно забрали. Это сразу должно было вызвать подозрения. Потом, если мы все так сильно нужны Томилову, он мог приехать на губу с утра, когда я ему звонил, и отмазать без особых заморочек. Почему он этого не сделал? – Кир выдерживает паузу. – Да потому, что всё это организовал именно он. Ты не останавливайся, крась, а то договорить не дадут, видишь как пасут? – косится Кир на выводного, который без остановки ходит вокруг периметра оградки. Застывший Емеля приводит онемевшую руку в движение. Он машинально водит сухой кисточкой по сетке, забывая макать её в краску.
– Ты думаешь, это Томилов? Мы же нужны ему…
– Раньше были нужны. Сейчас, когда всё налажено и дела идут хорошо, Томилов считает, что необходимость в нас отпала. Мавр сделал своё дело, мавр должен уйти.
– Кир, я не могу понять, для чего ему это. Мы разруливали все проблемы, делали всю работу, а он был только передаточным звеном между Манюровым и нами. Ничего не делая, он получал солидные барыши и числился одним из главных лиц в «Системе».
– Вот именно, одним из…Видимо он захотел стать просто одним. Может есть ещё причины, может одной из причин явилось то, что мы попросили увеличить ставки. Какие причины точно, мы знать не можем, но они были. Ему нужно было взять управление на себя, убрав нас. Он решил этот вопрос, подговорив Медного сдать ему всю схему управления и отдать «Черта». За это, он отправил Медного в отпуск, который скорее всего бессрочный. Медный воспользовался этим, чтобы взять кассу и дать дёру.
– Мы ещё не знаем точно, может касса на месте.
– Я почти уверен, что её нет…
– Столько движухи и всё даром, – голос Емели срывается, теперь он отчаянно машет кистью нещадно макая её в банку, так, что вокруг неё образовалась лужа краски.
– Сейчас ты в точности повторяешь слова Медного тогда в Ленинской…Послушай, брат, никакие бабки не стоят нашей дружбы. Медный оценил её в сумму нашей кассы. Бог ему судья.
– Нет, если это он, я сам его найду, из под земли достану. Представляю, что будет с Афоней, когда узнает. – Емеля резко поворачивает голову, оживлённый ещё одной мыслью. – Слушай, Кир, но если он всё это устроил, он же не может не понимать, что мы всё равно вернёмся.
– А ты сначала вернись! Этот вопрос меня сейчас больше всего занимает. Сиди здесь тихо, не вступай ни в какие афёры и не поддавайся на провокации. Увидишь Афоню первым – передай ему мои слова. Нам сейчас главное отсюда выбраться. Что-то мне подсказывает, что эта история с продолжением.
– Думаешь, нас здесь могут задержать? – спрашивает Емеля.
– Если у Томилова здесь свои люди, есть большая вероятность не только задержаться, но и переехать в дисбат. А оттуда уж точно скоро не выберешься.
– Чё же делать… – от такого количества негативной информации Емеля вот-вот впадёт в истерику.
– Я подумаю, брат, как нам выпутаться. Главное не делай резких движений. И крась…крась.
25 октября 1994 г.
Кир точно определил намерения капитана, сделать так, чтобы они не вернулись в роту. Он не угадал только способ. Предполагая, что Томилов устроит провокацию, или подставу на губе он и друзья вели себя осторожно. Они не нарушали режим, с усердием ходили в наряды, даже общаться между собой стали реже без особых причин. Дни пребывания на киче тянулись муторно и долго. Они уже готовы были терпеть всё, режим, скудную еду, сокамерников, с которыми теперь опасались общаться. Главной целью было выбраться отсюда. Они не знали, что у капитана на руках мощный козырь, который он приберегал до последнего.
– Кирсанов на выход! – кричит здоровый бычок выводной, открывая тяжёлую железную дверь. Уже девять часов вечера, время перед отбоем, и в такие часы ещё никого не вызывали, поэтому Кир долго сидит не вставая со шконки.
– Тебе чё, два раза повторять? – Ещё громче орёт выводной.
– А куда идти-то? Ночь на дворе. Расстреливать будете? – Кир лениво поднимается со шконки.
– Давай шевелись! К тебе гости пришли.
Он идёт следом за выводным по коридору на улицу. Они пересекают плац и направляются к административному корпусу. Поднявшись по лестнице, он попадает в знакомый коридор, в котором был уже три раза. Здесь находится кабинет коменданта. Но кабинет сейчас закрыт, зато открыт кабинет напротив.
– Давай сюда, – выводной подталкивает Кира в спину. Облупленная зелёная краска на стенах, серая штукатурка, старый рваный ленолеум, допотопный деревянный стул, в центре, такой же старинный стол в углу, за столом сидит Томилов.
– Рядовой Кирсанов доставлен, – раздаётся из-за спины голос выводного.
– Спасибо, сержант – говорит Томилов. – Закрой нас здесь минут на пятнадцать.
– Есть, товарищ капитан. – Выводной исчезает за дверью.
Томилов пытается натянуть улыбку, отчего тонкие усики съезжают набок.
– Ну, здравствуй Игорь, садись, разговор есть.
– Здравия желаю, – небрежно произносит Кир, даже не пытаясь отдать честь и улыбнуться в ответ. Он садится на стул и закидывает ногу на ногу.
– Ну как Вас тут, не обижают? – капитан небрежно кидает на стол пачку Мальборо. – Кури.
– Спасибо, обойдусь…– Кир сидит не двигаясь, чувствуя, как под ним скрипит шаткая конструкция стула.
– Хозяин-барин, – Томилов достаёт и прикуривает сигарету. – Вы уж простите, не смог я Вас вытащить. Статьи уж больно нехорошие. Самоход, да ещё и пьянка. Сам понимаешь…– выпятив нижнюю челюсть, он выдыхает дым.
– Понимаю, товарищ капитан. Да мы здесь нормально, отдохнём сейчас и в работу. Там наверно тяжело без нас.
– Тяжело, но справляемся…
– Ну вот, немного осталось мучиться. Мы выйдем скоро, да и Медяник из отпуска вернётся…– Кир внимательно следит за реакцией капитана на его слова. Тот крутит окурок в пепельнице и кусает ус, видимо подбирая слова.
– Медяник задержится. У него там что-то не получается. Да и не в нём дело…– мылится капитан.
– А-а – Кир воспринимает новость о задержке Медного как само собой разумеещееся.
– У Вас большие проблемы. Я об этом пришёл поговорить.
«Кто бы сомневался? – думает Кир – Я даже знаю источник всех проблем».
– Ты Васильева помнишь? Прапорщика, который раньше на складе работал?
Кир чувствует холодок исходящий откуда-то из центра живота и распространяющийся по всему телу.
– Помню, и что? – он пытается сохранить на лице внешнее спокойствие.
– Нарисовался он тут недавно. Забурел, будка здоровая стала, не объедешь, пиджак красный, цепь с палец толщиной, даже телефон сотовый имеет. Говорит, после нашей конторы поскитался, да пошёл на рынок торговать. Чё то его внешний вид мне подсказывает, что не торговлей он занимается, но сейчас не об этом. Рассказал он мне, что встретил случайно Толю Поварницына, прапора, который ему на смену пришёл. Они посидели за встречу, да так видимо хорошо посидели, что Толя этот в зелёные сопли нарезался, в лоскуты. И в этом состоянии, давай наш Толя какую-то околесицу нести. Как-будто в училище образовалась странная структура, называемая «Системой». Благодаря этой «Системе», все её участники стали неплохо зарабатывать. Васильев поинтересовался, мол на чём же все они зарабатывают. А наш Толик по простоте душевной начал выкладывать ему всё, что знает и чего не знает. Благо, что знает он гораздо меньше, чем не знает, поэтому из его пьяного рассказа Васильев почти ничего не понял. Но одна вещь показалась ему интересной. Говорил ему наш Толик, что деньги здесь платят регулярно и даже вперёд. – Томилов переходит на вкрадчивый тон и наклоняется к Киру. – И что самое интересное, деньги платили с самого начала. «Это у кого же такие финансы имеются, чтобы он их так нещадно разбрасывал?» – спрашивает Васильев у Толика. Тот говорит, не знаю мол, но ходят слухи…– теперь Томилов еле слышно шепчет, подняв указательный палец вверх, – …что заправляют всем чуть ли не пацаны, кто-то из солдат, или курсантов.
Томилов откидывается на спинку стула и прикуривает новую сигарету.
– Ну как тебе история?
– Да, пьянка до добра не доводит. Набрехал этот прапор с три короба. Так Васильеву надо было сказать…
– Он было так и подумал. Его одна вещь в этой истории насторожила: наличие большой суммы денег у простых солдат.
– Ну да, появились деньги, когда «Система» заработала. – Кир делает вид, что не понимает, к чему ведёт Томилов.
– Деньги появились раньше. А предыстория такова. Где-то за два месяца до появления «Системы» у прапора вынесли сейф, в котором он хранил внушительную сумму денег. Не будем вдаваться в подробности, откуда у него деньги и какая была сумма. Ограничимся лишь фактом, что сейф с бабками растворился в воздухе. Все подумали тогда на гастролёров; Васильев погоревал, побухал, набил морду парочке важных офицеров и покинул училище. Но, как говорил незабвенный Глеб Жеглов: «Каждое преступление оставляет финансовый след». След всё таки появился и Васильев, как нарочно, оказался рядом.
– О каких следах Вы говорите? Чё на нас намекаете? – Кир смеётся. Теперь, как и всегда в стрессовой ситуации, он собран и готов держаться до конца.
– Ни на кого я не намекаю. Да мне это надо? У меня что ли бабки украли? Я просто пересказал тебе наш с ним разговор. Так вот, в конце он сказал, что он уже близко к цели и теперь не остановится, пока не найдёт этих крыс.
– Нужно было пожелать ему удачи, – продолжает улыбаться Кир.
– Я так и сделал, но в то, что он не остановится, пока не найдёт, поверил. Ты, наверное хочешь спросить к чему я тебе всё это рассказываю?
Кир кивает, мол, угадал.
– Просто так, информация к размышлению. Просто, если бы я был на месте Васильева, то рассуждал бы следующим образом. Если делать выбор между солдатами и курсантами, то предпочтение пожалуй нужно отдать первым. У курсантов тяму меньше, да и кишка тоньше. А вот солдатики разные попадаются. Сейчас ведь какой контингент в армию попадает. Чуть ли не рецедевистов призывают. Если выбирать из солдатиков, то их всего семьдесят человек. Вычитаем духов, остаётся сорок. Из этих сорока нужно выбрать самых прожжённых. Таким образом можно постепенно сужать круг и добраться до ключевых звеньев, потом уже конкретно работать с ними. Так бы рассуждал я, и скорее всего, ошибся бы. Спросишь почему?
Кир пожимает плечами и глупо улыбается, мол о чём ты говоришь.
– А потому, что я не взял бы в расчёт тогдашних ду̀хов. Ведь ду̀хи всякие бывают. Иной раз такие хитрожопые попадаются, что просто диву даёшься. – Капитан встаёт из за стола, делает несколько шагов и оказывается за спиной у сидящего Кира. Тот не крутит головой, провожая его взглядом, а сидит уставившись на пепельницу, в которой окурок испускает последний тонкий дымок.
– Но это всё пустые разговоры, потому что Васильев человек практичный, и он не станет рассуждать. Он будет наблюдать, расспрашивать, втираться в доверие, подкупать, угрожать наконец… Словом, он постарается узнать необходимую информацию из первых уст. Ему будет сложно, но у него есть цель, и он чувствует, что она рядом. Это уже девяносто процентов успеха. Короче, я бы этим ребятам не позавидовал.
Вкрадчивый голос капитана как змея заползает за шиворот, ползёт по спине, так что Кир чувствует лёгкий холодок от прикосновения мерзкой чешуи.
– Ну ладно, это так, информация к размышлению, – говорит Томилов резко повеселевшим тоном и возвращается на своё место. Он достаёт из кармана бушлата какую-то бумажку и кладёт её на стол. – А вот ещё одна информация. – он тычет пальцем в бумагу. – Вводная. Разослали по всем воинским частям. В срочном порядке формируется батальон миротворческих сил для несения службы в зоне Грузино-Абхазского конфликта. Командирам подразделений приказывается донести до личного состава о наборе в батальон. Служба приравнивается к горячей точке, идёт год за два, оплата не оговаривается, но будет на порядок выше месячного оклада рядового солдата. Фактически, это бесплатная путёвка на курорт. Война там закончилась, а лучшего места, чтобы провести остаток службы и спрятать подальше свою задницу и не придумаешь.
Кир смотрит на капитана с видом человека, не понимающего, о чём идёт речь.
– Ну вот, всю информацию я тебе выложил, а Вы уж переварите вместе с друзьями. Как переварите, дайте знать. Только долго не думайте, там срок пять дней. – Капитан встаёт и протягивает Киру руку. Тот, замешкавшись на пару секунд, протягивает свою, и теперь чувствует эту мерзкую холодную змею у себя в ладони.
