Олег Механик
Система
Глава 8. ПЕРЕГОВОРЫ
5 мая 1994 г.
Спустившись по узкой лестнице на цокольный этаж, Манюров открывает тяжёлую дверь с надписью «Кафе Русь» и попадает в небольшое прокуренное помещение с низкими потолками. Пробежав взглядом по хаотично расставленным столам, он замечает поднятую вверх руку в дальнем правом углу. Протиснувшись сквозь узкие ряды между столиками, заполненными веселящимся людом, он находит Томилова одиноко склонившимся над меню.
– Вы что будете? – с ходу задаёт вопрос капитан, когда то успевший переодеться в зелёный спортивный костюм. – Тут пельмени неплохие, есть ещё цыплёнок табака, антрекоты…
– Я пожалуй ограничусь пельменями. – Сейчас Манюрова мало интересуют закуски, поэтому он выбирает первое, что услышал.
Подозвав официанта, Томилов заказывает две порции пельменей, салат и бутылку водки.
– Дружище, только водку и салат тащи моментально, – по-хозяйски распоряжается капитан.
По старой привычке, Манюров первым делом водит глазами вокруг, изучая обстановку. Пьяные морды, ржавые вентиляционные трубы, обшарпанная стойка и громко орущая магнитола, производят на него удручающее впечатление.
– Так себе забегаловка. Нас здесь не отравят? – спрашивает он, продолжая обшаривать помещение цепкими маленькими глазками .
– Место проверенное, я здесь не в первый раз.
– Любишь по злачным местам мотаться, капитан? – блуждающий взгляд чёрных глазок фокусируется на капитане. – Ты уже смотрю, переодеться успел, – он оценивает добротный польский, или даже немецкий костюм, ладно сидящий на спортивной фигуре Томилова.
– Да я всегда домой по гражданке хожу.
– А чего так?
– Так спокойнее. Времена сейчас такие, не модно быть офицером, – виновато улыбается Томилов.
– А мне вот не стыдно быть офицером и форму не западло носить, – в голосе Манюрова слышатся жесткие авторитетные нотки.
Томилов не стал отвечать на упрёк старшего по званию, тем более подоспела водка и салат.
– Ну, давайте за встречу, – он разливает водку в пузатые рюмочки.
– Так вроде каждый день встречаемся. Так себе тост… – Манюров улыбается, но стеклянный блеск глаз говорит о серьёзной сосредоточенности.
– А у нас сегодня особенная встреча. Надеюсь, она принесёт нам пользу. – Рюмка капитана пытается соприкоснуться с пятящейся назад рюмкой полковника.
– Я тоже надеюсь, что не зря теряю здесь время, – Выпив полрюмки Манюров морщится, но не притрогается к закуске. – А песенка, я смотрю, кстати. – Он кивает головой в сторону стойки, где из магнитолы раздаётся:
«Младший лейтенант, мальчик молодой,
Все хотят потанцевать с тобо-ой…»
Толстая бабёнка в натянутой поверх лосин кожаной миниюбке, виляет в проходе огромным тазом и выдёргивает из за стола худосочного кавалера в красной олимпийке и зелёных слаксах. Кавалер уже настолько пьян, что ему не нужна музыка, чтобы танцевать. Его ноги словно вросли в пол, а верхняя часть тела ходит ходуном, отчего он походит на танцующую кобру.
– А ты говоришь, не модно офицером быть, – Манюров улыбается, глядя на танцующую парочку. – Твоих рук дело? – вдруг спрашивает он, не отводя глаз от танцоров.
– Песня то? Да нет, кто-то из них заказал, – смеётся Томилов и вдруг замечает, что полковник уже развернулся и смотрит на него в упор.
– Все эти представления в училище ты устроил? – Полковник смотрит исподлобья прямо в глаза Томилову, и тот уже через секунду отводит взгляд.
– Я? Нет, товарищ полковник, Вы что? Это курсантики балуются. У них же ещё детство в жопе играет, – Томилов пытается отшутиться, водя глазами по сторонам.
– Да я уже понял, что ты это. Чё, ты виляешь, как проститутка, – сквозь зубы цедит Манюров.
– Ну хорошо, не буду вилять, – Томилов прикуривает сигарету и кладёт на стол пачку «Мальборо». – Только я здесь не для того, чтобы изобличать зачинщиков, а для того чтобы решить проблему.
– Я весь во внимании, капитан! – Манюров отодвигает в сторону, только что поставленную официантом на стол тарелку с дымящимися пельменями и поставив локти в центр стола хищно наклоняется к собеседнику.
Томилов теряется и вместе со стулом отодвигается дальше от стола, словно опасаясь удара.
– В общем, в моих силах сделать так, чтобы беспорядки в училище прекратились раз и навсегда. Для Вас ведь это сейчас самое важное?
– Почему ты так думаешь?
– Так ведь парад скоро, а тут такие чудеса происходят, тем более в масштабах всего училища. Как бы не выкинули, какой-нибудь фокус.
– На это ты и рассчитывал. Думал я обоссусь, как девочка? Пугать меня задумал, щенок, – из глаз Манюрова летят искры. Он не говорит, а шипит, как змея, готовящаяся к броску.
Прижатый к стенке, Томилов понимает, что терять ему уже нечего.
– Я сейчас могу встать и уйти. Завтра Вы меня отправите гулять с волчьим билетом в зубах, но я Вам скажу, что на этом ничего не закончится. Машина уже запущена, и Вы её не остановите. Поймите, что я здесь не для того чтобы угрожать Вам. Если Вы сейчас меня выслушаете, то поймёте, какие возможности открываются…
– Возможности? – Манюров подносит ладонь к уху, словно не расслышал последней фразы капитана.
– Да, возможности. Я пришёл поговорить не о проблемах, а о возможностях, и если мы найдём с вами общий язык, то выйдем из этой забегаловки в хорошем настроении. Вы можете хотя бы послушать то, что я предложу?
Манюров пальцем отодвигает край кителя на правой руке и демонстрирует крупные часы на массивном позолоченном браслете.
– Знаешь, что это за часы? Сэйко, двадцать лимонов стоят. Когда одеваешь на себя такие дорогие часы, начинаешь ценить время. Понимаешь насколько дорога каждая минута твоего времени. А ещё понимаешь, что люди, которые носят «Электронику» не могут ценить своё и чужое время, так как его ценишь ты… – Манюров косится на треснутый корпус электронных часов капитана. – Так вот, если ты уверен, что этот разговор не будет просто потерей времени, можешь начинать.
После такого предисловия капитан снова оказывается выбитым из колеи, и ему необходимо время, чтобы прийти в себя. Он берёт бутылку и предательски дрожащей рукой пытается налить полковнику, но тот отодвигает свою стопку. Тогда Томилов наливает себе, и, выпив, начинает говорить прямо на выдохе.
– Вся эта история с побудками, голодовкой и строевыми песнями была только для того, чтобы Вы увидели наши возможности. – Говоря «наши» Томилов сразу обозначил что он не один в деле. «Так будет безопаснее» – думает он и тут же замечает, что полковник среагировал на это слово, метнув глазами молнию. – Всё это представление вело к нашей с Вами встрече.
– Сильно же ты заморочился, чтобы встретиться, – хмыкает Манюров.
– А по-другому никак, и Вы сами это знаете. Разве Вы стали бы меня слушать в другой ситуации? – не дождавшись ответа, Томилов продолжает. – Но сейчас Вы убедились, насколько слаженно работает система. И если эту работу применить в мирных целях, она может дать ощутимый результат.
– О чём ты говоришь? Расшифруй свои метафоры, а то я уже запутался в твоих «Системах» и «Мирных целях».
– Хорошо. Тогда давайте откровенно. Вы имеете неплохой бизнес. Весь он держится за счёт училища. Вы не подумайте, что я Вас обвиняю. Бизнес это хорошо, но мы можем сделать этот бизнес более прибыльным.
– Я не понимаю, о чём ты говоришь, но продолжай, может в конце что-нибудь станет ясно. – Манюров допил свою водку и закусил салатом.
– Хорошо, приведу пример. Сейчас в училище ремонтируется несколько помещений. Три кабинета, склад матчасти и часть учебного корпуса. Подрядчиком является фирма «Фортуна», принадлежащая Вам.
– Это не моя фирма.
– Товарищ полковник, мы же с Вами договорились не вилять, не ходить вокруг да около. Я знаю, что она Ваша.
– Это фирма моего родственника и я не имею к ней никакого отношения, – категорически отрубает Манюров.
– Ну тогда наш разговор зашёл в тупик, – обречённо вздыхает капитан.
– Ты просто привёл неудачный пример. У тебя другой есть в загашнике?
– Я могу привести с десяток примеров, но все они будут сходиться на этой фирме.
– Хорошо, продолжай свою мысль, только без выводов.
– Ну так вот, для этих работ вы привлекаете работников со стороны, всяких чурбанов и прочих залётных. Мало того что у них зачастую руки из жопы растут и делают они простейший объект месяцами, так им ещё и деньги платить нужно. А ведь всё это можно делать своими силами…
– Поясни, – по румянцу, появившемуся на щеках Манюрова, видно, что его начинает волновать речь капитана.
– У Вас под боком десятки рабочих рук, квалифицированных мастеров, словом куча рабочей силы, которая используется нерационально. Оно и понятно, у солдата, который запросто мог бы заменить трёх чурок много других забот. Он постоянно занят важными делами, у него наряды, караулы, строевые и много прочих забот. Одним словом большая часть доступной и почти дармовой рабочей силы занимается хуйнёй, вместо того чтобы приносить пользу.
– Это ты службу хуйнёй называешь?
– Товарищ полковник, давйте сейчас оставим разговоры за мораль и долг Родине. Мы с Вами не на совещании в штабе. Я говорю о том, что вместо того чтобы приносить реальные деньги, солдаты бо̀льшую часть времени занимаются не пойми чем. Отдавать долг Родине гораздо приятнее, занимаясь полезным делом, а не чисткой сортиров. Если сейчас говорить про мою роту, то большая половина солдат вынуждена заниматься мытьём полов, чисткой сортиров, метением плаца, уборкой хоздвора и прочей ерундой. Вы же сами каждый день просите у меня людей, но я постоянно ограничен в ресурсах.
– Ты хочешь сказать, капитан, что твои люди не полностью загружены? Тогда это твоя проблема, как командира.
– Формально загружены все, но Вы же знаете,что невозможно заставить работать старослужащих. Начиная с черепов и включая дедов это половина роты. В результате, те солдаты, которые могли бы выполнять полезную работу вынуждены обрабатывать стариков.
– Вот слушаю я тебя и удивляюсь, – Манюров крутит перед глазами насаженный на вилку пельмень. – Ты уже столько лет в армии и должен понимать, что за счёт этих стариков и держится дисциплина. Все эти разговоры последних лет раздутые вокруг дедовщины просто паника. Дедовщина была, есть и будет, по крайней мере в нашей армии. Посмотрел бы я на вас с Бажиным, как Вы управляетесь без дедков.
– Суть нашей системы заключается в том, что она держится не на дедовщине и даже не на уставщине.
– А на чём, на демократии что ли? – недоверчиво хмыкает полковник.
– Не важно, главное то, что она работает как часы. Старослужащие, никуда не денутся, просто они будут работать вместе со всеми.
– И как же ты заставишь их работать?
– Это не важно. Я не буду раскрывать всех секретов, да вам это и не надо. Для нас с Вами важен результат, ведь так? – Томилов берёт бутылку и на этот раз полковник не убирает свою рюмку. – Могу только сказать, что один из стимулов это возможность заработка.
– Так всё-таки платить нужно? И в чём же разница буду я платить чурбанам, или твоим солдатам вместе с тобой? Ты ведь наверное тоже хочешь иметь интерес?
– Бесплатно ничего не бывает. Мы же сейчас не к коммунизму идём. Но раз уж мы дошли до финансовой части вопроса, то я Вам скажу так. На каждый свой вложенный рубль вы получите раз в десять больше отдачи. Я в экономике не силён, но если перейти на техническую терминологию, КПД увеличится кратно. – Томилов протягивает рюмку полковнику и на этот раз тот делает движение навстречу, так что рюмки громко звякают.
– Ты мне без терминологий всяких, а просто русским языком объясни, как ты это сделаешь? – жадные глаза на раскрасневшемся лице полковника азартно блестят.
– Хорошо, скажу по-русски. Если раньше на Ваши объекты я мог выделить от силы по два три человека в день и не ахти каких, а просто тех которые были свободны, то сейчас я могу дать вам тридцать солдат. Вы представляете, что значит тридцать человек, которые ежедневно работают только на Вас?
– А кто же у тебя в роте останется? Кто в наряды будет ходить?
– Для нарядов людей хватает. Какие-то дыры заткнём курсантами, их тоже задействуем.
– Всё это красиво звучит, но как будет выглядеть на практике? Пойдут слухи, разговоры, рано или поздно всё выйдет наружу. Ты мне авантюру предлагаешь, капитан. – Взгляд Мельмана уже умоляет, чтобы Томилов развеял его сомнения.
– Никаких разговоров не будет. На счёт этого можете быть спокойны Вы же убедились, как мы умеем работать с информаторами? А на счет авантюры… да это авантюра. Риск он везде присутствует. Вообще жизнь опасная штука, но риск это возможность, а неиспользованная вовремя возможность, это сожаления на всю оставшуюся жизнь. Вы же знаете, какой развал сейчас в армии. Может через год два это училище сравняют с землёй, так нужно пользоваться моментом, пока он есть.
– Ну ладно, это уже философия. Давай к делу. Какие Ваши условия?
Капитан не спеша вытягивает из пачки сигарету, вставляет её ровно по центру расслабленных пухлых губ и чиркает зажигалкой. Глубоко затянувшись, он медленно выпускает дым, а затем уверенно говорит:
– По десять кусков с каждого солдата
– В месяц?
– В день.
Снова повисает пауза. Они долго сидят молча. Капитан не спеша докуривающий сигарету и полковник, который смотрит на него, не отводя глаз. Из магнитолы, как всегда кстати, орёт песня:
«Бухгалтер, милый мой бухгалтер,
Вот он какой, такой простой,
Бухгалтер милый мой бухгалтер,
А счастье будет если есть в душе поко-ой…»
Наконец Манюров прерывает затянувшуюся паузу:
– А ты не дерзишь мне сейчас, капитан?
– Нисколько, я даже комплимент Вам делаю. Если сопоставите затраты и прибыль которую будете получать, Вы со мной согласитесь. Тридцать человек, вы подумайте сколько планов можно воплотить в жизнь. Здесь Вы ограничены только своей фантазией, а её у Вас не отнимешь.
– А говоришь в экономике не силён, затраты, прибыль… Ты прямо бухгалтер…– Манюров кивает в сторону магнитолы откуда продолжает нестись:
«Зато родной, зато зато весь мой..»
– Я подумаю, – полковник закидывает в рот уже остывший пельмень. – И ты подумай , всё таки десять кусков это крутовато.
– Давайте выпьем за наши плодотворные размышления, которые приведут к взаимовыгодному сотрудничеству, – Томилов радостно разливает остатки водки по рюмкам.
– А ты ещё тот жучара, капитан! – хитро улыбается Манюров.
ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ. ИГРА
Глава 1. СВАРА
Этой игрой увлекались все, от мала до велика. Правила были настолько просты, что их мог освоить сходу даже ребенок. Эта кажущаяся простота и невинность вовлекала в игру все больше и больше народу. В неё нельзя было не влюбиться с первого раза.
Расклад проще простого: из обычной колоды выбрасывалась пиковая масть, оставляли только туза и шестерку. Эти карты назывались «Чертями». «Чёрт» был подобен джокеру, и подходил к любой масти. Игрокам раздавалось по три карты, так что играть могло до девяти человек. Плюсовались только карты одинаковой масти, соответственно наилучший расклад, когда у тебя три карты одной масти, а наихудший – когда разной. Номиналы были такие: семерка, восьмерка, девятка и десятка считались как есть, вольты дамы и короли считались за десять, а тузы одиннадцать. Самое интересное с шестёрками: если шестерка была одна, она считалась как есть, а если их было две, то это уже было двадцать два с половиной. Причем шестерки разной масти могли плюсоваться, так же, как и тузы.
Наивысшей мастью в игре были три шестерки. Эта масть называлась «Три бляди». Следующая за ней была масть из трёх тузов, которая называлась «Три лба». Масть в которой попадал туз пик и две шестерки считалась, как «Три бляди», а если шестерка пик попадала к двум тузам, соответственно «Три лба».
Игроки делали ставки до раздачи, раздавал один из игроков. После раздачи, каждый игрок, получивший карты, оценивал свои возможности. Он мог либо «упасть» или выйти, либо поднять ставку. Если ставка поднята, следующий по кругу игрок может или «Забить», то есть подтвердить повышение, или «Поднять» – ещё повысить ставку, или «Упасть». Вскрывали карты, только после того, как ставки были окончательно «забиты», и никто не хотел больше подымать.
Вот и все правила. Набрал наибольшее количество очков, сорвал банк. Эта наивная простота и затягивала в игру любителей быстрой наживы. Большинство игроков в «Свару» так и играло на примитивном уровне. Они продолжали игру, только в том случае, если расклад им нравился, и они были в нём уверены. Такие игроки всегда уповали на какие то высшие силы: Бога, Фортуну, Карму, и эти силы, как правило, им помогали. Но это было только в начале. Потом эти силы, сослужив медвежью услугу, бесследно исчезали, а беспечный игрок упорно продолжал играть, ожидая их возвращения. Но они не возвращались, потому что их просто не было. Боги не играют в азартные игры.
Кир, поначалу, был игроком такого же типа. Только спустя время, он понял одну истину: в игре нельзя надеяться на случай. Случай всегда может произойти, на то он и случай. Но случай большого выигрыша подобен дьяволу, который открывает тебе двери в пропасть. Случайный выигрыш это первая доза для будущего наркомана, который в волнах эйфории, даже не подозревает, какой путь ждёт его впереди. За короткий период времени с Киром произошло два случая. Первый подсадил его на иглу азарта, а благодаря второму он протрезвел и стал понимать более глубинные законы игры.
Сыр
Научил его игре ещё в школе Мишаня. Играли тогда на этикетки от жвачек, значки и прочую дребедень. Потом он играл от случая к случаю с пацанами во дворе, но ставки были мизерными, и ничего кроме приятного времяпрепровождения в игре он не видел.
С поступлением в технарь, Кир стал играть чаще и уже азартнее. Там играли все и везде. Играли на лекциях, играли в столовой, играли в раздевалке, играли на лестничных пролетах и даже в туалете. Играли до занятий, во время занятий, а иногда и после занятий до позднего вечера. Играли, как правило, на деньги, которые давались родителями на обед. Обычно это был один рубль. При ставке в двадцать копеек, игрок мог сыграть в среднем пять раз и проститься с обедом. Выигрыш в три, пять рублей за день считался довольно крупным.
В каждой группе были самые азартные игроки, которые и собирали игру. В группе Кира такими были Сыр и Бычок. Кир и его местный кореш Клепа почти всегда примыкали к этой азартной компании.
Так как времени всегда было в обрез, а играть хотелось больше и больше, жадный до игры Сыр придумал новые правила. Он модернизировал игру, сведя её к примитивному уровню. Он придумал просто раздавать всем по три карты в открытую. Это была обыкновенная рулетка. Кир, правда, не мог понять, зачем было раздавать по три карты, когда с таким же успехом можно было обойтись и одной.
Тем не менее, реформы Сыра оказались прогрессивными. Теперь за перемену можно было сыграть в пять раз больше партий.
Игра затягивала всё больше и больше, не отпускала, заполняя собой все мысли горе-студентов. В какой-то момент Кир и Клёпа дошли до того, что стали играть прямо на парах на задней парте. Слава богу это длилось не долго. Сухой и с виду щуплый математик по кличке Бес, однажды подкрался к ним незаметно, в тот момент, когда азарт переполнил их настолько, что они не видели ничего вокруг. Бес, молча, взял из рук Клёпы колоду маленьких сувенирных карт и ко всеобщему удивлению разорвал её пополам. Одну половину он торжественно вручил Клёпе, а вторую Киру.
– В следующий раз проделаю тоже самое с Вашими зачетками, – спокойно сказал он и вернулся к теме лекции. С тех пор Бес получил новое прозвище – «Терминатор».
Одним мартовским днём игроки собрались в конце занятий в физкультурной раздевалке. Две пары физ-ры были последние в расписании, а физрук с завхозом бухали в коптерке. Те из парней, кто не был заинтересован, или уже проиграл дневную норму, разошлись по домам. В раздевалке остались только Кир, Сыр, Клёпа и Бычок.
Сыр чаще всего выигрывал, чем проигрывал, но такой удачи как в этот день у него ещё не было. За весь день, благодаря парням не только из своей группы, но и заходившим в гости, в его закромах накопилось более двадцати пяти рублей. Самое большее, что игрок мог поднять за день в технаре это червонец. Но сегодня Сыр побил все рекорды, благодаря масти, которая ложилась ему на руки раз за разом.
Кир играл непостоянно, растягивая трешку, которая была в его активе. Он, то заходил, то выходил из игры. Но трёшка быстро таяла, и от нее остался только рубль. Он «зашёл», когда в игре против Сыра остался только Бычок. В этот раз повезло Киру. Его масть победила и последний рубль Бычка, а так же один рубль из несметных богатств Сыра перекочевали к нему.
– Всё играем по трешке, – как то недовольно сказал Сыр. Он видимо мысленно был уже дома и пересчитывал выручку, поэтому хотел быстрее закончить.
– Гонишь? По трёшке никогда не ставили, – обиженно ответил Кир.
– Тогда я пошёл, мне еще на тренировку надо. – Сыр деловито посмотрел на запястье, как будто там были часы.
– Ладно, по трёшке, так по трёшке, – согласился Кир.
Сыр раздал, масть Кира снова оказалась выше.
В следующий раз договорились ставить по пятерке, и снова выиграл Кир. После ещё одной проигранной пятерки Сыр стал сбавлять обороты и предложил ставить по рублю.
– Нет, давай по трёшке хотя бы, а то тебе на тренировку, да и мне домой пора – Кир, умело подтянул Сыра за базар.
Проиграв три раза подряд по три рубля, Сыр начал психовать:
– Чё то не то тут, – он трясущимися руками перебирал карты, рассматривая рубашку
– И чё тут может быть? Мы раздаем в открытую и по очереди. Ещё сдвигаем. – Смеялся Кир. – Когда ты с этой же колоды выигрывал, она тебя так не напрягала.
Решили раздавать, не тасуя каждый раз, а пока не кончится колода. Но долго играть не пришлось. После двух раздач оказалось, что все деньги Сыра и всей игровой братии технаря перекочевали в карман Кира. На Сыра было жалко смотреть. Он словно не мог поверить в случившееся. Когда масть шла ему целый день, он считал это нормальным, но когда она с таким же успехом начала идти другому, он не мог найти этому объяснения.
– Жди здесь, – сказал он тоном, не терпящим возражений, и выскочил за дверь.
– Ты куда, на тренировку? – весело крикнул Кир ему вслед.
– Да забей ты на него! Деньги кончились и досвидос, – сказал Клёпа.
– Пусть отыграется немного, а то с катушек слетит, – ответил Кир. Ему стало жалко жадного Сыра. Он готов был к тому, что Сыр отыграет у него половину, тогда он мог спокойно встать и уйти.
На старших курсах учился брат Сыра, поэтому все поняли, куда он пошёл. Он вернулся минут через десять, кинул на лавку червонец и крикнул:
– Играем по рублю!
И тут, то, что называется Фортуной, повернулось к Киру задним местом. Он проиграл пять раз подряд.
«Да, теперь-то Сыр не успокоится, пока не отыграет всё», – подумал он.
Но жадность Сыра заставила совершить его фатальную ошибку.
– Играем по пятерке! – предложил он.
И случилось так, что через каких-то три раздачи Сыр опять оказался без денег, а банк Кира пополнился мятым червонцем.
– Деньги не трать, завтра отыгрываться буду! – чуть ли не навзрыд прокричал Сыр, выбегая из раздевалки и открывая дверь с ноги.
– Ну это уж как получится, – спокойно ответил счастливый Кир, уже не слышащему его Сыру.
Домой он не шел, а летел. Один отсек его дермантиновой сумки был доверху набит мятыми рублями, трешками и пятерками. Был там даже один червонец, а железные копейки и рубли составляли приятный бренчащий довесок.
Дома он вывалил из сумки на стол свои богатства. Он долго раскладывал кучками мятые трешки и рубли и выстраивал из монет ровные столбики. В его активе оказалось аж тридцать восемь рублей, и это был огромный куш.
Единственной значимой покупкой с этого выигрыша был блок сигарет «Winston» и зажигалка «Big». Все остальные деньги Кир спустил на игру и на несколько роскошных ужинов в блинной со своими друзьями.
После того случая в игровой карьере Кира не было заметных взлетов и падений, всё было как раньше, за исключением того, что он заболел Сварой. Теперь он не упускал ни одного случая сыграть, даже если это было в ущерб лекциям.
Учеба плавно шла коту под хвост, тем более, что наступила весна и открылись уличные казино.
Вечерами в каждой дворовой беседке, на территориях детских садов, на лавочках, в подъездах происходили карточные баталии. У Кира на районе самым таким оживленным местом был детский сад «Рябинушка». Сюда стекались толпы местной пацанвы, взрослые дядьки с заначками от получки и даже пенсионеры. Всех их объединяло страстное желание получить лёгкие деньги, не стоя у станка. Они проигрывали снова и снова, залезали в долги, продавали вещи из дома.
«Сегодня не повезло, завтра обязательно повезёт» – было их девизом. Чем больше человек проигрывал, тем больше хотел играть дальше. Мысль о том, что он должен всё вернуть не давала покоя. Когда бежишь по наклонному скату крыши, остановиться невозможно.
Места для игры в детском саду было навалом. Играли в беседках, за маленькими столиками на участках, играли даже в песочницах и маленьких домиках для малышей. С вечера и до самого утра детский сад наполнялся разноголосым гамом, и над ним зависал сигаретно-папиросный смок, а утром малыши упражнялись в распознавании разных марок окурков и то и дело удивлялись появлявшимся тут и там кучкам экскрементов. Сторожу было не до своей работы, он, как и все был увлечён игрой.
Но история, которая поменяла отношение Кира к игре, произошла не в этом импровизированном казино.
Зайчик
В тот вечер они с Котом и Женей Болтом сидели в баре «Нептун». На улице был заморозок, шел дождь со снегом, а здесь можно было играть в уютной обстановке при этом попивая относительно неплохой кофе.
Женя и Кот не были такими азартными как Кир, никогда не рисковали, и игра с ними походила больше на секс с фригидной бабой. Играли на мелочь просто так, чтобы убить время.
Кир увидел, как в бар зашли два человека, в них он узнал Кису и Зайчика.
Киса и Зайчик принадлежали к касте блатных. Они вращались в тех кругах, которые в основном занимались рэкетом, разбоями и торговлей наркотиками. Компании были знакомы, но их пути почти не пересекались.
Киса был белобрысым длинным и тощим. Он был хитрый, коварный и скользкий как угорь и всем своим видом напоминал Киру эту отвратительную рыбину. Зайчик же на районе был человек новый и Кир о нем почти ничего не знал. Зайчик не выглядел на свой возраст, а своей детской мордашкой и маленьким ростом напоминал больше пятиклассника, только золотая фикса, которая периодически поблескивала у него во рту, говорила о том, что он вовсе не безобидный малыш.
– Чё, пацаны, играете? – Вальяжно, вяло шевеля языком, поинтересовался Киса, подойдя к столику.
– Так, балуемся, – улыбаясь ответил Кир.
– Чё баловаться то, давайте по взрослому поиграем, – вяло перебирая языком, говорил Киса, который видимо был под кайфом.
– Денег нет, по взрослому играть – сказал Кир и тут же пожалел. «Нужно было сказать, что идти срочно надо» – подумал он.
– Не беда, в долг поиграем – настаивал Киса, тем самым подтвердив опасения Кира.
Нужно было что-то отвечать. С блатными играть было опасно, тем более в долг.
– Ну если только до червонца, – нашёл он вдруг компромисс. – Больше я даже в долг не буду.
– Замётано! – обрадовался Киса, садясь за столик.
– А вы как, пацаны?
– Я не буду! – почти хором ответили Кот с Женей.
– Ну хозяин-барин – сказал Киса, взяв в руки колоду. Зайчик сел рядом с ним.
«А что можно было и так? – раздосадовано подумал Кир. – Ну ладно, самое большее, что я потеряю это червонец» – тут же успокоил он себя.
Игра началась. Блатные сидели рядом на одной стороне стола, Кир с друзьями напротив. Женя был назначен писарем и уже разлиновал клетчатый листок на три части.
Договорились делать ставку по рублю. Первых два кона Киру попадалась разномастная шушара и он сразу же «падал». Но уже на третьем кону ему пришёл «Зуб».
«Зубом» называлась одна из самых высоких мастей в сваре, номиналом в тридцать одно очко. Кир, не веря удаче, осторожно двинул трёшку сверху. Зайчик сразу «упал», но Киса «забил» трешку и двинул пятерку. Кир уверенно «забил» и двинул ещё рубль. «Можно было больше, но договорились до червонца» – с сожалением подумал он.
Киса почему то не хотел сдаваться и «забив» двинул ещё пятерку.
– Договорились же до десяти – неуверенно спросил Кир.
– Вообще-то да – промямлил Зайчик. – Но если хочешь, можно перерешать и до двадцати.
«А чем чёрт не шутит! Сам буду жалеть, что барыш упустил». – подумал Кир, и сказал – Давайте до двадцати.
– Э, я тогда не пятак, а червонец сверху кладу! – напористо сказал Киса
Киру осталось только «забить» и игроки вскрыли карты. У Кисы оказалось всего двадцать семь, и таким образом банк Кира сразу пополнился на двадцать рублей.
«Странно, что он так уверенно поднимал ставки, на относительно небольших очках» – подумал Кир, но не придал этому моменту особенного значения.
– Ну чё может до сотки тогда? – как бы заигрывая спросил Зайчик.
– Нет до сотки это слишком, – начал отказываться Кир.
– Да чё ты ссышь, масть у тебя идёт, не факт что мы дойдём до сотки. Я тебе уже двадцарик торчу, – водя зрачками в разные стороны как неваляшка, вяло бормотал Киса.
«Эх гулять, так гулять» – как то обреченно подумал Кир и согласился. При слове «ладно», Кот так больно двинул его коленкой под столом, что он недовольно и резко обернулся.
Из следующих пяти конов три выиграл Кир и по одному Киса и Зайчик. Но сильно больших ставок пока никто не делал. В очередной кон карты сдал Зайчик. Кир взял свои карты стопочкой и открыл первые две. Это были два туза крестовый и бубновый.
– Червонец сверху – уверенно сказал он, давая всем понять, что играет на двух картах. Киса в отчаяньи шмякнул картами об стол.
– Полтос сверху! – неожиданно сказал Зайчик и просверлил Кира маленькими холодными глазками.
«А вот это уже интересно» с азартом подумал Кир и медленно отодвинул две верхние карты. Под ними оказался «Чёрт» – пиковый туз.
«Три лба!!! Ну и денёк сегодня!» – Кир старался не выдать эмоций, которые били через край.
– Сколько там осталось до сотки? – спросил он у Жени.
– Тридцать где-то – ответил тот.
– Хорошо! Это забил, тридцать сверху и на этом остановимся.
– Как скажешь, забил, – спокойно ответил Зайчик.
Кир с гордостью первый продемонстрировал трёх тузов. Но то, что он увидел позже повергло его в шок.
В руках Зайчика веером были разложены «ТРИ БЛЯДИ».
А дальше всё было как во сне. Зайчик и Киса быстро засобирались. Как будто издалека Кир слышал голос Зайчика:
– Деньги можешь занести сюда в любой день. После восьми тут всегда есть кто-то из наших.
– У меня сейчас нет пока… – с трудом двигая пересохшими губами, ответил Кир
