Олег Механик
Система
Глава 2. ЧЁРНЫЕ КАРТЫ
1 августа 1994 г.
– Двенадцать человек на коттеджи? Да где я ему их возьму? – Прочитав записку Томилова, Кир недовольно кидает её на стол. – Начинали с пяти, потом стало нужно восемь, теперь уже двенадцать. Он чё думает, рота резиновая что ли?
– Так начинали с Манюровского дома, а теперь ещё два соседних пристегнули. Сам знаешь, сколько ещё осталось: внутренняя отделка, проводка, окна двери. Работы «мама не горюй», – Медный вздыхает, раскачиваясь на скрипучем табурете.
– Да это понятно, где ещё четверых взять? Все и так загружены под завязку. Курсанты уже пищать начинают. Ладно Куба и Кацо там работают. – Кир нервно грызёт карандаш.
– Слушай, Кир, но эти объекты сейчас самые важные, – вступает в разговор Монтана, сидящий на краю стола. – Давай, кого нибудь здесь снимем. – Он тычет пальцем в открытую тетрадь с разлинованной таблицей, в которой солдаты расписаны по объектам.
– Я уже и так и этак этот список кручу каждый вечер. Выжимаю из него всё что можно, дальше уже некуда. Димон, поищите ещё кого-нибудь в деревне.
Растолстевший, круглый как мячик Емеля, вальяжно откинулся на стуле, заложив руки за голову.
– На нас уже и так пол-деревни работает. Всех кроме конченых алкашей подвязали. С черновой работой нет проблем. Тут людей с руками не хватает. Кир, нужно кого-то из наших брать.
– Да я уже думаю, – Кир снова склоняется над списком. – Аширбай нужен на пайках, он и так один там остался. Шелезяка, Мармон, Джидай, Хомяк на ремонте кабинетов. Им ещё до китайской пасхи делать. Ну ладно, Мармона оттуда я сниму…– Он делает пометку ручкой в тетради. – Мышь, Поварёнок…
– Этих не трогай, – подаёт голос Афоня. – У нас каждый день куча разгрузки. Я что ли мешки с мукой тягать буду?
– Давай попросим Кацо и Кубу, чтобы прикрыли, хотя бы на время. Санька, мне больше негде взять… – Кир умоляюще смотрит на Афоню, и тот покорно кивает.
– Ладно, только Мыша̀ бери, от него мне всё равно мало толку.
– Ну вот, два уже есть, – Кир продолжает изучать список. – Аликин, Чиж, Бес… – эти в нарядах. Иванопуло и Сушняк у Мокрого в столярке работают. Вот Иванопуло возьмём у него.
– Вот говна то будет от Мокрого, – смеётся Монтана.
– А кто его спрашивает? Они не пойми чем две недели занимались. Не могли сто балясин для перил сделать. То материал им плохой, то станок не работает, а сам Мокрый то и дело с душком приходит. Меньше бухать там будет. – Кир решительно делает пометку в тетради. – Так, ещё одного, где то надо найти. Остались Малявка, Хохол и Миша Девятков, но они водилы…
– Давай из духов кого-нибудь припашем, – говорит Медный.
– Томилов против духов, да и здесь уже никого не остаётся. Сами будем сортиры мыть скоро.
– Есть нормальный пацан, Самосвал. Очень толковый, – оживляется Емеля.
– Ладно, Димон, перекатай с ним. Если нормальный. Можно взять в «Систему».
Кир закрывает тетрадь.
– Какие ещё вопросы? – он смотрит поочерёдно на каждого из четырёх участников совещания.
– Пора ловѐ платить, завтра уже пятое… – говорит Медный.
– Да, с утра Томилов должен подогнать. Завтра рассчет.
Такие совещания они проводят каждый день после отбоя, и это является неотъемлемой частью работы «Системы». Томилов на них присутствует косвенно в виде небольшого листочка в клетку, на котором он указывает требуемое количество людей.
Маховик «Системы», запущенный больше двух месяцев назад, постепенно набирает обороты. Передаточные шестерни и механизмы постепенно притираются и работают всё слаженнее и чётче.
Со времени заключения устного договора между полковником и капитаном, отремонтированы сотни квадратов помещений училища, списаны и отгружены на сторону десятки тонн продовольствия и материальных ценностей, десятки тонн солярки успешно обменяны на пеноблоки, из которых успешно построены каркасы трёх коттеджей, включая коттедж Манюрова. Всё идёт как по маслу. Полковник доволен резко возросшим объёмом доходов и открывающимися возможностями. Вместе с полковником довольны генерал и капитан, солдаты и даже некоторые курсанты.
Удовольствие полковника настолько велико, что он не хочет знать каким образом капитану удаётся проворачивать такие дела. И сам капитан, который по факту является посредником в этих делах так до конца и не разобрался, каким образом они вершатся.
Таким образом, управление внутренней жизнью военного училища, которое ещё недавно гремело на весь Союз, сосредоточилось в каптёрке роты обеспечения учебного процесса.
***
Название и принцип работы «Системы» были придуманы Киром. В основу распределения иерархии он положил карточную игру «Свара», которой в своё время увлекался.
Правила игры следующие. Каждый из приглашённых участников получает карту из немецкой колоды. Эту колоду отец Кира когда-то привёз из Германии. Она была уникальна в своём роде, и похожих таких Кир нигде не встречал. Уникальность колоды заключалась в том, что все карты в ней были чёрными. На чёрном фоне, словно негативы на снимках, были выведены белым названия мастей, картинки и значки. Рубашка карт тоже была чёрная с изображением двух жарптиц с пышными шикарными хвостами. Однажды, ещё на гражданке, Кир взял эту колоду с собой на игру, но так и не решился распечатать. С тех пор, сам не зная почему, он таскал эти карты с собой, они стали навроде талисмана. Таким образом, колода оказалась с ним на службе. Сначала он не мог и предположить, что именно здесь колода найдёт своё истинное предназначение.
Участников «Системы» должно быть двадцать девять, как и в колоде карт для «Свары».
Четыре туза, они же четыре лба – одна из высших ступеней в иерархии. Каждый лоб руководит по вертикали всеми участниками принадлежащими его масти. Тузов получили Медный, Емеля, Афоня и Монтана. Эта привелигерованная каста имела нефиксированный доход, который зависел от количества поставленных Манюрову солдат, за вычетом зарплаты самих солдат.
Ниже рангом шла каста под названием «Короли». В неё вошло девять человек, получивших карты с картинками от короля до вольта. Это были люди, которые могли как организовать работы, так и работать наряду со всеми. Одним из ключевых принципов «Системы» было то, что в неё брали только толковых и необходимых людей. Таким образом, из-за ограниченного состава участников, работать и отрабатывать свои деньги должны были все. «Если тебе западло работать, выходи из «Системы»» – так гласило неписанное правило. Вся проблема заключалась в том, что выходить было не куда. Выпавший из ситемы человек автоматически становился изгоем.
В касту «Королей» попало большинство сержантов и ефрейторов, таких как Жулик, Ник и два курсантских сержанта Куба и Кацо. Было здесь и два прапорщика. Один из них прапорщик Поварницин, начальник продуктового склада и второй старшина Бажин, который с удовольствием принял условия работы в «Системе».
Самая низшая ступень в иерархии называлась «Червонцы». В ней было четырнадцать человек. Червонцы подчинялись королям и их оклад был в два раза меньше. Правила игры вместе с предложением участвовать рассылались невидимыми почтальонами и подбрасывались в тумбочки.
Прапорщики, большинство сержантов и солдат бесстрашно соглашались участвовать в большой авантюре благодаря тому, что не обладали полной информацией об устройстве «Системы». Точнее они имели искажённую информацию. Вся хитрость заключалась в том, что все, кроме «четырёх лбов» были уверены, что «Системой» фактически управляет руководство училища.
Это руководство и было представлено в иерархии «Системы» как «Три шестёрки» они же «Три бляди».
Полковник Ширдяев, полковник Манюров и капитан Томилов входили в состав этой наивысшей неубиваемой масти. Все могли только гадать, кто является «Черто̀м» то есть шестёркой пик. Эта карта в игре имела наивысший номинал и подходила к любой масти. Говорили, что таинственный «Чёрт», который всем управляет находится где-то за периметром училища. Но никто не задавался вопросом, какую масть в иерархии занимает Кир. Только люди, входящие в состав «четырёх лбов» точно знали, что Кир и есть «Чёрт».
Ширдяев, Манюров и Томилов и понятия не имели, что их считают «блядями». Но Манюров был уверен, что «Системой» технически управляет Томилов, так же как Ширдяев был уверен в том, что ей управляет Манюров.
Все участники «Системы» один раз в две недели получали фиксированную зарплату, которая зависела только от их положения в иерархии. Стабильное получение денег было основным мотивом для активной работы, как старослужащих, так и молодых.
В роте обеспечения в состав «Системы» попали практически все, кроме вновь прибывших духов. Духи фактически вытянули счастливый билет, попав в роту, так как избежали кошмаров дедовщины и в будущем получали шанс стать участниками «Системы», тем самым с пользой провести остаток службы. Конечно участники «Системы» не были основной рабочей массой. «Система» привлекала к своим делам как духов, так и курсантов. Но все остальные, кроме участников были просто добровольными помощниками, обладающими перспективой в скором времени влиться в ряды «Системы». Возмутиться, слить информацию о происходящем за периметр не задумывался никто даже из самых угнетённых и обиженных. Легенда о том, что «Системой» управляют высокие офицерские чины, позволяла держать рты на замке. Структура «Системы» не подразумевала какого-либо движения по карьерной лестнице. Бляди,Лбы, Короли и Червонцы крепко сидели на своих позициях. Была гипотетическая возможность вылететь из «Системы» за провинность, или по сроку службы, но за два месяца работы этого пока не случилось.
***
Работа текла по проторенному руслу. Манюров искал подряды, расширял сферу деятельности и давал разнарядки на солдат Томилову, который, в свою очередь, просто передавал их в роту. Здесь уже шла работа по распределению людей на объекты.
Для удобства всех участников разбили на три масти: Буби, Крести и Черви.
Масть бубей отвечала за ремонтные работы в периметре. Тузом был Емеля а королями были прапорщик Бажин, сержант Никулин и Проха. Получилось так, что солдат командовал прапорщиком и сержантом. Емеля отвечал за ремонт и своевременную сдачу кабинетов, казарм, теплиц и прочих ремонтируемых объектов.
Масть червей, во главе с Афоней отвечала за внутреннее хозяйство к которому относились столовая и продуктовый склад. В подчинении Афони оказался прапор Поварницин, а так же Поварёнок и Паша Сосна. Задачей этой масти было грамотное распределение продуктовой базы, так чтобы остаток ежедневно отгружался местному кооператору Баграму, который приезжал в периметр на Зилке с будкой. Так же Афоня отвечал за работу столярной мастерской, которой командовал Мокрый. Здесь изготавливали всё, от мебели до гробов. Продукцию Манюров реализовывал через свой магазин.
Крестовой масти во главе с Монтаной достался самый ответственный участок загородного строительства. Сначала силами подчинённых Монтаны Жулика, Кекса и Чижа из пеноблоков был возведён дом для Манюрова. Потом полковник договорился с начавшими строиться соседями, что он возьмет строительство ещё двух домов на себя. Он подрядился достать всё вплоть до материала. Пеноблоки Манюров получал следующим образом. Подружившись с директором завода ЖБИ, он договорился с ним о бартере. Он привозил на завод списанную налево солярку и взамен получал, горячие как пирожки ещё с конвейера пеноблоки, которые загружались в тот же Урал, который привозил солярку. Урал благополучно следовал к коттеджному посёлку, где выгружал содержимое. Такие рейсы производились два раза в неделю и водитель Урала, Миша Девятков тоже был участником «Системы».
***
Все семь человек, включая «Королей», занятых на строительстве со временем безвыездно поселились в коттедже у Манюрова. На разводах их прикрывал Томилов.
Благодаря коттеджному строительству Жулик, который раньше думал, что все вопросы можно решить только с помощью кулаков, вдруг открыл в себе талант предпринимателя и дипломата. Он выпросил у Томилова по двойной норме сухпайков, мотивируя это тем, что на свежем воздухе естся больше, да и работа тяжелая, да и отсутствие горячего питания нужно чем-то компенсировать. Потом он договорился с Кексом и Чижом, что одну норму сухпайка они будут отдавать ему, а за это он приведёт трёх мужиков, которые будут работать на отделке вместо них. Кекс и Чиж скептически отнеслись к идее товарища, но сухпайки отдали. Жулик этим же вечером смотался в соседнюю деревню, где бабка торговала самогоном и за каждый сухпай выменял по две бутылки мутного пойла. Две бутылки, это больше чем нужно, чтобы здровый красномордый мужик с трёхнедельной щетиной целый день делал то, что ему говорят. Поэтому, уже следующим утром, на участке выросли три молодца одинаковых с лица. Им оставалось только сказать «Что новый хозяин нужно?». Мужики работали на славу, и это понравилось новоиспечённым работодателям. Теперь мужики приходили на работу каждый день. Заскучавшие со временем от безделья Жулик, Чиж и Кекс стали налегать на самогон, а вечерами делать вылазки в деревенские клубы. В какое-то время Червонцы, которым надоело хамское поведение королей, доложили Монтане, который периодически наведывался на объект. Монтана и сам стал замечать, что в последнее время у его друзей подопухшие лица, а вместо них постоянно работают какие-то колдыри. Сначала Монтана хотел поругаться с друзьями, но вдруг узрел в той ситуации возможность.
– Пацаны, так дело не пойдёт. Вы тут просто сопьётесь и Вас вышвырнут из «Системы» на хуй. – Сказал он товарищам в свой очередной визит на стройку.
– А за что? Мы своё бабло отрабатываем, – отвечал ещё не протрезвевший Жулик.
– Дело не в этом. Там Вас прикрывают, а Вы двойные пайки выпросили, теперь понятно для чего. Я Вам вот что предлагаю. С работниками этими идея хорошая. Можно просто договориться, чтобы «Бляди» раскошеливались за каждого дополнительного работягу. С этой зарплаты Вы можете с ними рассчитываться как захотите и Вам ещё останется.
Жулик с товарищами приняли идею на «Ура», обещали больше не пить и начать работать прямо с завтрашнего утра.
Решение о найме легионеров было единогласно одобрено Лбами и передано Томилову. Тот в свою очередь переговорил с Манюровым, которому был только за увеличение штата любым образом, ведь масштабы бизнеса полковника росли не по дням, а по часам.
Медному, как тузу пиковой масти, досталась самая непыльная работа. Он курировал работу водителей. Под ним не было королей, он руководил напрямую Червонцами Мишей Девятковым, Малявкой и Хохлом. Работа была не бей лежачего. Кроме нечастых выездов нужно было только пачками исписывать путевые листы, накручивать спидометры и сливать солярку.
Работа наладилась, дело спорилось. Рос доход Манюрова, прекрасно поживали Томилов и Ширдяев, получая неплохие оклады при практически полном бездействии. Общаковская касса Кира и трёх его друзей уже отбила первоначальные расходы на устроение «Системы» и стала прирастать. Теперь банковская ячейка изменила своё местоположение. Она осталась в овощехранилище, но сейчас была грамотно вмурована в стенку за одним из контейнеров. Емеля сварил для денег аккуратный ящик обвязал его арматурой и зацементировал по кругу в стене, так, что если кто-то захотел бы его вытащить должен был в первую очередь сломать пол стены. В дверь коротышка врезал надёжный немецкий замок, оба ключа от которого, после торжественной закладки кассы в ящик были переданы Киру.
Дело шло в гору, но иногда случались форс-мажоры от которых оно могло рассыпаться в одночасье.
Глава 3. ПРОВЕРКА
8 августа 1994 г.
Полковник слышит мелодичную трель, раздающуюся из кабинета, уже на подходе к приёмной. Он немного ускоряет шаг, ведь каждый звонок может быть важен. «Надо сотовый телефон покупать. Огромных денег стоит, но без него сейчас никак» – думает Манюров, заходя в кабинет и направляясь по красной дорожке к столу, на котором надрывается телефон.
– Слушаю, – властный уверенный голос, не оставляет сомнений в том, кто «слушает» и то, что его не стоит беспокоить по пустякам.
– Толя привет, – голос полковника Петрова, его друга из комендатуры, звучит через-чур бодро и встревоженно.
– Здравия желаю, Иван Иваныч, – радушно улыбается Манюров. Раз звонит этот человек, значит имеет просьбу.
– Слушай, у меня только что министерская проверка была. Сейчас к тебе направляются.
– Проверка? Какого ч-чёрта? – Голос Манюрова слабеет, вкрадчивый тон на другом конце провода моментально включает в его голове тревожную кнопку.
– Ты на прошлой неделе речь Борьки слышал? Он видимо не проспался с похмела и генералов распекал, что заворовались, коттеджи строят и всякое такое? Наверное, повод этот, судя по тому, что главный упор делают на личный состав.
– Как это? – Полковнику кажется, что вместо следующей фразы из трубки вылетит пуля, которая разнесёт его голову на куски.
– Как как? Заходят в подразделение, берут численный список состава и сверяют его с наличием.
– Так у меня же курсанты… – умоляющий тон Манюрова просит, чтобы голос на том конце сказал: «А, я и забыл, что у тебя курсанты. Тогда к тебе не поедут. Нечего им там делать». – Но беспощадный голос продолжает болезненно ударять в ухо.
– Шерстят всех поголовно, и курсантов твоих проверят, тем более что у тебя срочники есть.
– А как проверять то? Кто-то в нарядах, кто-то в командировках, сейчас и нет никого. – Произнеся последнюю фразу, полковник понимает, что сам зачитал себе приговор. «Нет никого! Никого нет! Двенадцать человек из роты у него на коттедже. Сегодня среда, значит, ещё пятеро грузят пеноблоки на ЖБИ. Это катастрофа!». Голос Петрова как будто отдалился ещё на тысячу километров и уже еле слышен.
– Ну если в командировках, то и сунешь им в нос командировочные. У тебя, надеюсь, всё в порядке, а то они должны скоро быть, минут пятнадцать как от меня уехали. Там два полковничка и бабёнка с ними, симпатичная такая…
– Ваня, Ваня…, – Манюров осипшим голосом перебивает словоохотливого товарища, – Я перезвоню потом, мне бежать надо».
«Бежать надо!» – Полковник осторожно, словно ввинчивая детонатор в мину, вкладывает трубку в держатель, и замирает, стоя перед столом .
«Полчаса! Самое большее полчаса и они будут здесь. За полчаса не реально привезти солдат с коттеджа. В роте остались только сирые и убогие. Они зайдут через главное КПП. Казарма роты обеспечения напротив. Они первым делом пойдут туда, если…
А что если? Не будем же мы им указывать, куда в первую очередь идти…Что-то нужно делать!» – мысли чехардой скачут в голове полковника. «Что же делать? Хоть стреляйся… Нет, стреляться ещё рано, да и пистолета нет. Зато есть бутылка. Надо выпить…» – наконец-то мозг выдаёт самое верное на данный момент решение. Полковник выходит из ступора, достаёт из шкафа бутылку коньяка, зубами сдирает жестяную пробку, выплёвывает её прямо на стол, и, чтобы не терять времени, делает несколько больших глотков прямо из горла. Пока губы, морщась хватают воздух, а нос с жадностью вбирает в себя запах согнутого локтя, голова начинает светлеть. Полковник хватает трубку и тыкает пальцем в кнопки телефона.
– Капитана Томилова к телефону, – кричит он в трубку. Через минуту, которая кажется вечностью, капитан берёт трубку.
– Слушаю, товарищ полковник.
– Слушай внимательно и вникай быстро. У нас проверка по личному составу. – Томилов пытается что-то сказать, но полковник продолжает, – не перебивай. Я не знаю, что ты будешь делать, но на все вопросы, где отлучившиеся солдаты ты должен ответить. Готовь командировочные, путёвки, приказы…
– Их сначала напечатать надо, потом подписать, и печать в канцелярии поставить. Мы успеем? – спрашивает Томилов.
– Ты меня спрашиваешь, капитан? Хуй знает, успеешь ты или нет, но если не успеешь, мы в полной жопе! – Полковник бросает трубку. Он падает на кресло и зажмуривает глаза. «А теперь будь что будет! Он так хвалился своей «Системой». Пусть теперь выкручивается. Всё равно, надежда только на него».
***
Томилов забегает в Ленинскую комнату, где Кир и Медный о чём-то нежно шепчутся, склонившись над столом.
– Ребята, тревога! Проверка личного состава. Скоро у нас будут. Что делать? – в голосе капитана слышится паника.
– А вот это попандос, – в миг побледневший Кир глядит на Медного, но по лицу того видно, что он тоже в полной растерянности. – Ну построим тех кто есть. Про остальных скажем, что в нарядах, в командировках…
– Спросят командировочные листы, наряды. Так ещё хуже, – Томилов с силой трёт виски.
– А договориться с ними никак? Наши отцы командиры чай не последние люди, – подаёт голос Медный.
– Проверка министерская. Хер знает, откуда они и кто такие?
– А какая вероятность, что к нам зайдут? Тут вроде учёха, курсантов должны проверять.
– Срочников в первую очередь проверяют. Манюрову кто-то доложил из местных.
– Когда они здесь будут? – по румянцу, проявившемуся на бледных щеках Кира, можно понять, что он включается в работу.
– Очень скоро, может с минуты на минуту. Действовать нужно срочно.
– Товарищ капитан, скажите Бажину, пусть срочно найдёт, что у нас есть из формы.
– Афганки нужны? – Томилов понимает, что морозит глупость.
– Ну конечно афганки, во что мы все одеты. Шапки тоже нужны. Пусть ищет в каптёрке. Если не найдёт, пошлите Аликина на склад к Поварницыну, пусть получит новые с возвратом, нужно набрать минимум пятнадцать комплектов.
– Андрюха, – не дожидаясь, пока капитан выйдет, Кир обращается к Медному, – Ищи Монтану, Емелю, пусть сдёргивают всех, Мокрого с бригадой, Ицмайлайфа с Серым. Емеля пусть найдёт Кубу и Кацо. Нам нужно минимум десять курсантов, включая их самих.
– Занятия же, – хмыкает Медный.
– Это их проблемы. Пусть в лепёшку расшибутся, но люди через десять минут должны быть здесь.
Движение началось. Капитан радостный тем, что жизнь ещё не закончена, бежит в каптёрку к старшине, Медный через две ступеньки летит вниз по лестнице.
Кир быстрым шагом направляется к телефону на тумбочке.
– Санька! – Кричит он в трубку, откуда что-то бормочет заспанный голос Афони. – Срочно сдёргивай наряд со столовой, захвати ещё курсов со склада и мигом чешите в роту.
– Чё случилось?
– Не спрашивай, потом узнаешь, делай, чё говорю. – Кир кидает трубку и направляется к каптёрке, где Бажин и Томилов разбирают наваленную по центру серую кучу тряпья.
За пять минут упорной работы, наковыряли только пять комплектов формы и то один со рваными в прорехе штанами.
– Нужно ещё десять, – говорит Кир.
Капитан выбегает в проход и подлетает к дневальному.
– Смирнов, быстро дуй на материальный склад. Спросишь прапорщика Поварницына, возьмешь то, что он тебе даст, и пулей лети в роту. Задача ясна, солдат?
Сухощавый дневальный выскакивает за дверь.
Томилов крутит диск телефона, расположенного на подставке, рядом с тумбочкой.
– Лёша, сейчас к тебе тело прилетит. Выдай ему десять комплектов афганки… Да мы вернём вечером…Только приготовь заранее… Размеры? Давай первые, которые попадутся.
– Сапоги! – вдруг спохватывается Кир, – курсанты в ботинках ходят. Нужно пятнадцать пар сапог.
– Он один не утащит.
– Я сам сбегаю за ним, вы пока звоните прапору, пусть готовит… – Кир выбегает из казармы и летит вниз по лестнице. В пролёте он чуть не сбивает с ног, летящего навстречу Ицмайлайфа.
– Где остальные? – орёт он ему, продолжая спускаться вниз.
– Сейчас с Емелей прийдут, – кричит Ицмайлайф ему вслед.
Пока Кир и Смирнов добывают форму, в роту начинают стекаться солдаты. Афоня пришёл с Пашей Сосной и Мишей Анашой, из столярки возвратился вечно улыбающийся громила Мокрый и привёл с собой тощего духа с кличкой Сушняк, образованной от фамилии Ушаков.
В побеленных извёсткой, серых робах пришли Шелезяка, Мармон и два духа Джидай и Хомяк.
– Быстро всем одеться по форме! – командует Томилов.
– Кровати выравняйте, одеяла по нитке… Говорил же этим буржуям хуевым, чтобы не валялись днём…– Орёт Бажин, пунцовая лысина которого вот-вот разойдётся по швам как спелая слива.
Он только сейчас замечает, что в роте уже давно нет того идеального порядка, к которому он привык. В последнее время ему стало некогда за ним следить, да и поддерживает его теперь не тридцать а всего три человека. Чего говорить, если одну только лестницу раньше мыли с мылом по три раза на дню. А уж сортир…
«Сортир!» – Бажин забегает в туалет, вспомнив, что вместо туалетной бумаги на полочках рядом с толчками лежат аккуратно порезанные кусочки газет. Это было любимое хобби старшины, его лекарство от скуки. Он любил не спеша вырезать из газет правильные квадратики, для того, чтобы солдатам было чем вытереть жопу. Туалетная бумага исправно уносилась прапором домой в большой хозяйственной сумке.
Сейчас, он быстро собирает эти газетные вырезки и вместо них кладёт на полки рулоны новой туалетной бумаги, которую к счастью не успел утащить домой. По ходу дела, он замечает разводы на покрытых белой эмалью толчках. Он выходит из сортира и глазами ищет свободного духа.
– Хомяков, ко мне! – Полностью оправдывающий свою фамилию, пухлый небольшого роста солдат подбегает к старшине.
– У тебя пять минут, чтобы о̀чки стали белоснежными! – когда солдат кинулся было выполнять поручение, Бажин остановил его. – Не успеешь так! Внизу под лестницей кислота стоит, тащи сюда, ей о̀чки прольёшь.
Теперь очень часто в виду нехватки времени дневальные прибегали к экспресс-методу мойки сортира. Они малярной кистью наносили кислоту, слитую с аккумулятора, на грязные места, после чего их нужно было просто протереть, чтобы они приобрели первозданный вид. Бажин, который был ярым противником данного метода, в последнее время закрывал на него глаза.
Вот уже казарма полна снующим суетящимся народом, чего давно здесь не наблюдалось. Сбежавшие с занятий Куба и Кацо притащили из спортзала ещё восемь курсантов. И теперь все они пытаются переодеться в солдатскую форму. Почти все, кроме широкоплечего Кацо подобрали свои размеры. Не найдя подходящих по размеру штанов, он решает остаться в своих, благо по цвету они почти такие же. Но вот китель ему одеть всё же придётся. Он с трудом впихивает здоровые бугристые руки в рукава, так, что они плотно облегают каждую мышцу. Борта кителя не сходятся, как бы грузин не пытался втянуть живот. Он в отчаянном движении дёргает плечами, и афганка на спине расходится с треском. Образовавшееся на спине декольте имеет чткую овальную форму. Зато теперь пуговицы на кителе сошлись.
– Главное спиной не поворачивайся, а так тебе даже идёт, – говорит Куба, подавляя смех.
«Все, кто готов, выходим строиться! – кричит Томилов. Распределяемся по ранжиру».
Солдаты и курсанты толкаются, пытаясь найти себе место. Монтана, словно профессиональный фотограф перед групповым снимком, то и дело меняет кого-нибудь местами, потом, отойдя на два шага назад и подперев подбородок рукой, оценивает расстановку и снова вносит изменения.
Когда всё готово, и вновь сформированная рота построена в две шеренги, Томилов с удовольствием замечает, что состав стремится к полному и вопросов по нему не должно быть.
– Теперь запомните, кто где стоит, чтобы всем встать на свои места. Сейчас я буду зачитывать по списку. Кто здесь, громко выкрикивает «я», если я называю фамилию отсутствующего, то буду показывать пальцем на любого из курсантов. Вы должны просто запомнить свою новую фамилию, чтобы откликнуться на перекличке. Всем всё ясно? Убедившись, что ясно всем, капитан начинает перекличку.
– Аликин,
– Я!
– Анашенко,
– Я!
– Анисимов… – пошарив глазами по строю, капитан тычет пальцем в конопатого паренька. – Ты будешь Анисимов… Анисимов! – повторяет он. Курсант стоит молча. – Ты тупой что ли? – Раздражается капитан. Я говорю, что ты Анисимов… Анисимов!
– Так точно! – звонко откликается рыжий.
– Не так точно, а «Я»! – кричит раскрасневшийся капитан. – Анисимов! – в четвёртый раз орёт капитан
– Я!
– Аширбаев
– Я
– Бабурин,
– Я!
– Беба…
Откомандированных водителей и стоящих в карауле, Томилов пропускает. Перекличка подходит к концу и капитан к своему удовольствию замечает, что более полного состава присутствующих он и не припомнит. Последней в списке числится фамилия рядового Хомякова.
– Хомяков! – кричит капитан, готовясь захлопнуть папку и двигаться дальше. Ответа не следует, хотя Томилов точно знает, что Хомяков здесь, мало того, он его только что где то видел. В строю недоумённо шушукают.
– Хомяков! – снова кричит капитан.
– Я! – голос раздаётся откуда то снаружи, с лестницы.
Монтана и Бажин выскакивают за дверь. Через минуту с лестницы раздаются отголоски грубой брани прапорщика:
«Ах ты долбоёб! Я так и знал… Кислоту разлил, сука!»
Хомяк уже полчаса пытается стереть огромное коричневое пятно, растёкшееся по пролёту, но кислота крепко вьелась в бетон.
– Отставить и быстро в строй, – кричит Монтана.
– Какой отставить, Серёга. Ты посмотри, что он с лестницей сделал. Её как-будто заблевали, – причитает старшина.
– Её не оттереть так. Слушай сюда, солдат. Возьми под лестницей гуталин и сапожную щётку, – командует Монтана. Когда Хомяк возвращается с банкой чёрной густой массы и щёткой, Монтана показывает на пятно. – Три здесь.
Солдат неуверенно трёт пятно.
– Да не пятно! – Монтана выхватывает щётку и начинает растирать гуталин вдоль всей ступени, пока она не становится одного цвета. Подняв голову, сержант видит, что теперь ступенька стала заметно смуглее своих собратьев.
– Вот так же трёшь весь пролёт , понял? Давай только мигом и в казарму.
***
Тем временем Ширдяев и Манюров уже встретили комиссию у главного КПП. Два лощёных, одетых в парадное офицера сухо представились радушным хозяевам. В их голосах Манюрову послышались нотки московского диалекта. Невысокая, но фигуристая и очень симпатичная женщина в звании капитана улыбается одним уголком пухлых губ. Роскошный шелковистый иссиня-чёрный лошадиный хвост опускается до половины круглой попки обтянутой зелёной офицерской юбкой.
– Капитан, Алла Денисова, – она подносит руку к пилотке как то особенно, грациозно по- женски.
Ширдяев замечает, что с удовольствием поцеловал бы эту ручку при других обстоятельствах. Манюрову сейчас не до эротических фантазий.
«Что это ещё за курица? Наверное чья то подстилка», – злые мысли в голове и обаятельная улыбка на лице, это профессиональное качество, которым он овладел в совершенстве.
Первым делом, как и предполагал Манюров комиссия изъявляет желание направиться в близлежащую казарму.
– Здесь срочники. Рота обеспечения, – как-то небрежно и презрительно бросает он, надеясь что комиссия изменит своё решение.
– Вот и отлично, – говорит один из полковников и все направляются в сторону подъезда.
