Павел Бондарь
Не время для человечности
Потягивая пиво, я смотрел в окно, рассеянно наблюдая за людьми снаружи. Солнце уже почти скрылось, и кольцо погружалось в предночную прохладную темноту. Силуэты пересекали переулок, огибали здания, стояли, сидели, сбивались в группки, болтали и смеялись. Все эти люди сейчас весьма довольны – они свободны от забот, от обязанностей, от быта, они отдыхают. Я тоже не особенно несчастен прямо сейчас – всего лишь ненадолго погрузился в рефлексию. Скоро я выйду из заведения, встречу Курта и Эйча с Вик, угорю на движе и не буду думать обо всех этих мрачных вещах. Но пока что я здесь, и я о них думаю. Двери фастфуда хлопали, впуская и выпуская посетителей, и пожилая уборщица сновала между столиками, наводя вокруг себя чистоту и порядок.
Но разве не этого от всех нас хотят? Бесконечного, неукоснительного и пассивного подчинения своим любимым источникам информации, своим обожаемым медиа. Что плохого в том, что у тебя тысячи каналов на телике, новостные ленты, подписка на стриминговую платформу с эксклюзивными сериалами, с каждым днем все более персонализированные рекомендации на видеохостингах, игры-сервисы с лут-боксами и микротранзакциями, сотни приложений на телефоне – от кликеров до мэтчинговых сервисов, блоги, каналы и сайты в закладках, переиздания, сиквелы и ремейки, ремастеры, спин-оффы и все более расширяющиеся выдуманные вселенные, быть может, уже даже любимая реклама есть? И все это связано упоминаниями, отсылками, цитатами, кроссоверами, фан-сервисом, удобрено обзорами, разборами, анализом, рекапами, реакциями, спидранами, разборами спидранов, рейтингами обзоров, реакциями на реакции и так далее. Ну и что тут такого, действительно. Просто таков современный мир, вот и все. Это ведь прикольно и весело, людям нравится, так чего ж еще хотеть?
Возможно, людям стоило бы хотеть чуть меньшего погружения в информационный поток, чуть спокойнее ждать нового сезона любимого шоу, чуть менее охотно отдавать деньги за новую раскраску для виртуальной пушки, чуть менее пристально следить за каждым словом и движением селебрити. Потому что все выглядит так, будто мы не очень-то хорошо себя контролируем, не слишком успешно боремся с зависимостью от потребления информации. И по мере того, как все эти виртуальные развлечения будут становиться все более доступными и легкоусвояемыми, увеселительными и бессодержательными, по мере того, как с их помощью человеку будет все легче забыться и отвлечься от реального положения вещей в своей реальной жизни, которая никуда не денется, которая будет терпеливо ждать, бездействие и игнорирование реального мира приведут к возникновению все больших проблем в реальном мире, и когда человек – рано или поздно ему придется это сделать, мы пока еще не способны полностью погрузиться в матрицу – столкнется с этими проблемами, ему придется отдавать долг, который он взял у самого себя. Мы бежим от самих себя – от того в себе, с чем не хотим иметь дело, что кажется не таким простым, приятным и доступным, как маниакальное потакание элементарным и примитивным нуждам. Хотя вполне может быть, что эти части нас, которые мы покидаем в одиночестве, заброшенными и забытыми – как раз те недостающие элементы, без которых не складывается пазл нашей жизни, без которых мы можем лишь веселиться и развлекаться, не становясь счастливыми. Мы забываем, что тишина, уединение, комплексные размышления, грусть, самоанализ, уязвимость и открытость, эмпатия, искренность с собой и другими – это тоже очень важная часть нашей жизни, отворачиваться от которой опасно для собственного душевного комфорта.
Мне понравился такой ход мыслей, и, взглянув на часы, я решил остановиться на этом моменте, уже не таком мрачном и отчего-то даже обнадеживающем. Закусив остатком бургера последний глоток пива, я зашел в туалет и через минуту направлялся к входу в кирпичку, у которого уже выстроилась немалая очередь.
В толпе людей, как обычно, царило веселье и возбуждение, все шумели, нетерпеливо топтались на месте или бродили вдоль стены, пара чуваков обходила очередь, предлагая билеты, кто-то делал селфи на фоне арки входа, кто-то присел у стены, качая головой в такт музыке в наушниках, настраиваясь на тусовочный вайб. Меня тоже почти сразу захватило стандартное предвкушение движа, и я сам не заметил, как начал кивать головой и ухмыляться, улавливая вибрацию в здании за стеной.
Через пару минут подошел Курт с блестящими глазами и тоже ухмыляющийся. Мы начали обсуждать заявленные лайн-апы для разных залов, строить догадки о планировке, которую скоро увидим. За нами встала компания из трех парней и двух девушек студенческого вида, и вскоре у нас с ними завязался непринужденный разговор на тему, кто откуда, кто на какие последние ивенты ходил, чего ожидать сегодня – ну и все в таком духе. За несколько минут до начала к нам присоединились и Эйч с Вик, и после ее классического приветственного повисания на наших с Куртом шеях и короткого обмена громкими куражными подначками, мы, вместе со стоящими позади нас ребятами – как оказалось, недавними выпускниками медицинского, сюда приехавшими как раз отмечать свой выпуск – погрузились в привычное состояние веселости и легкого мандража. Это было одной из моих любимых вещей в походах на ивенты – настоящие эмоции приятного волнения и непринужденности, доступные даже без каких-то искусственных стимуляторов, рожденные одним только воображением на пару с памятью о предыдущих похожих вечерах.
Когда на часах было уже начало одиннадцатого, шум в начале очереди стал громче, железные ворота, закрывающие проход в арку, звякнули, и к очереди вышли два фейсконтрольщика. Вскоре очередь начала понемногу двигаться вперед, и я полез в карман за билетами и паспортом.
* * *
В этот раз коридор за верандой, прилегающий к первому залу, в который сразу попадали люди, пройдя через арку в своеобразный тамбур, оказался баром – да и неудивительно, в июне людям было особо нечего сдавать в гардероб. По правой стороне была барная стойка, по левой, через проход – диваны и плетеные столики. Я сразу обратил внимание на отсутствие пепельниц – значит, сегодня курить на баре нельзя, нужно будет по-любому выходить на улицу. Ну и ладно, даже лучше – будет больше поводов проветриться. Народ еще только подходил, и в залах было пустовато, хотя в том, что был ближе всего к выходу на веранду, уже на полную выкладывался диджей. Курт стал посреди зала – в точке, где раз в несколько секунд сходилась добрая половина лучей света – и принялся исполнять что-то агрессивно-эпилептическое, пока мы втроем обходили зал, осматривая все и постепенно подхватывая ритм музыки. В этом зале по плану должны были всю ночь ставить драм, транс и прочую электронщину, остальные два зала – с хип-хипом и ремиксами сезонной попсы – должно быть, стартуют чуть позже. Вик уже вовсю болтала с нашими новыми знакомыми, чем-то очень увлекая двух девушек-медиков. Двое чуваков из их компании двинулись в следующий зал, а третьего мы с Эйчем позвали с собой покурить на улицу. Эйч жестами показал Вик, куда мы идем, она вскинула вверх оба больших пальца, и мы направились к выходу на веранду.
Рассевшись вокруг столика на краю деревянной платформы, мы закурили и начали трепаться о тусе и смежных вещах.
– Какие у вас, ребят, планы на движ? – я с любопытством спросил у чела из компании выпускников, представившегося Маком. – Так просто заглянули или будете гореть до победного?
– Да какое заглянули, ты что, – он так фыркнул, что даже слегка поперхнулся дымом. – После шести лет этой каторги мы будем гореть так, что утром придется ложиться под капельницу.
– Круто, если еще и ваши девчонки вывезут ваш настрой!
– Не, ну если что, так мы их на кресла в чилл-зоне усадим откисать. – Мак пожал плечами. – Но я точно буду до финала движить.
– Еще бы. Когда мы выпуск отмечали, двоих увозили ночью на скорой. – Эйч усмехнулся, вспоминая то, что я даже при желании вспоминал с большим трудом, хотя прошло всего-то три года. Я тогда даже не то чтобы сильно накидался – хотя, если верить Ми, она несколько раз за вечер конкретно спасла мою жопу – и пробуждение вечером встретило меня всего лишь стандартным похмельем, но почти все ключевые моменты я помню только по смутным ассоциациям и рассказам Ми и Эйча.
– Хера себе! – Мак от удивления присвистнул. – Это где вы так отдыхали?
Эйч ткнул себе за спину, примерно в ту сторону, где находился “Кайман”.
– Да есть тут на соседней улице заведуха, три этажа с залами – мелкие танцполы, бар, диванчики, все дела. Называется как-то по-крокодильи, я и не помню.
– Ну начали-то мы у Лекса на хате, вся дичка уже там началась. Тогда Курт начал смешивать в себе этот крутой коктейль, а С.М. уже тогда нормально накидался и чуть окно Лексу не разбил, когда ему кто-то с улицы фак показал. – начало вечера я помнил довольно неплохо, примерно до полуночи, а вот дальше уже начинались сплошные белые пятна. – А в “Каймане” они уже просто забыли, чего в себя на хате напихали и залили.
– Во, точняк, я еще помню, как Курт с Триппи пересрались, потому что она не ставила на ноуте треки, которые он просил. А как бухой Лекс подкатил к девчонке, которая парнем оказалась? Хах, я ему еще не так давно это напоминал. – лицо Эйча приобретало мечтательное выражение, пока он погружался в воспоминания.
– Ну это я только по твоим рассказам помню. – я затянулся и попытался выдохнуть колечко дыма. – Зато помню, как нас чуть велосипедист не сбил по пути из “Койота”, когда мы песни орали и по всему тротуару прыгали.
Мак с ухмылкой и любопытством переводил взгляд с меня на Эйча, пока мы вспоминали события неформального выпускного и подсчитывали потери. В итоге Эйч пожелал ему, чтобы с ними такого не произошло, и мы еще пару минут обсуждали, что на второй сцене должно быть круто, что народу сегодня – мы видели арку входа через забор дворика – уже до черта, а Эйч обещал развалить бар, если они будут так же сильно разбавлять ром с колой, как и в прошлом году, а потом Маку написала одна из их девчонок, и он пошел в зал, заверив, что еще нас найдет. На входе он разминулся с Вик, которая почти что тащила за собой Курта.
– Все, алярм, у него началось! Уже лезет в дэнс-баттлы какие-то!
Курт позади нее закатил глаза и высунул язык, изображая смерть от удушения. Он нес подставку с шестью шотами, а еще два в свободной руке несла Вик, при помощи изученного за время работы официанткой искусства равновесия даже ничего не расплескивая. Эйч вытаращил глаза в изумлении.
– Женщина, а где апельсины? Ты чо, в склероз впадаешь?
– У них не было ни апельсинов, ни грейпфрутов. А ты что, просто так уже не можешь какой-то шотик выпить?
Вик поставила сет на столик и почти что рестлерским приемом плюхнулась на мужа. Тот резко выдохнул из легких весь воздух и в ответ взял ее шею в захват.
– Да ты даже не спрашивала, стопудово!
– Спрашивала-спрашивала, вон у Кей спроси! – она жестом умирающего ткнула пальцем на Курта, притворно пытаясь выбраться из захвата.
Курт только скрестил руки перед лицом в жесте отрицания, а затем еще и помотал головой, показывая, что не будет покупаться на эти провокации. Эйч и Вик любили разыграть какой-нибудь спор и призвать мнение со стороны, чтобы уже через минуту общим фронтом наброситься на наивного заступника, на чью бы сторону он ни встал. Устав смотреть, как Курт шарит по карманам в поисках огня, я прикурил ему сигарету своей зажигалкой. Он рассказал, что в первом зале валят какое-то дичайшее техно, а второй и третий уже начали разогрев, и что народу везде уже нормально, можно врываться. Придя к консенсусу, что да, действительно, можно уже идти, мы махом выпили по два шота и направились к входу в коридор. Еще даже дверь за нами не успела закрыться, как я уже почувствовал легкость в голове и улыбнулся. Вечер начался.
* * *
Уж не знаю, как дела обстояли с ромом, но виски с колой на баре смешивали довольно честно. Через полчаса отрыва в первом и втором зале первые два шота выветрились из меня, мы с Куртом вышли покурить, после чего он сразу же вернулся в толпу, а я решил догнаться и немного посидеть, чтобы не пить все сразу и не расплескать стакан на танцполе – сегодня было действительно много людей и периодически даже слишком тесно, несмотря на внушительные размеры всех залов. Все было ништяк, когда в этой тесноте к тебе прижималась и прыгала рядом какая-нибудь приятная леди, но, когда это был размахивающий локтями, словно мельница крыльями, ошалевший чувак, приходилось немного отступать.
Я выбрал место у правой стены второго зала, вдоль которой взявшие передышку сидели на лестнице-амфитеатре из трех узких ступенек. Потягивая коктейль, я лениво достал из кармана джинсов телефон, вспомнив, что Л-Т. просил небольшой видеоотчет. Конечно, во втором зале, который сотрясался от качевого битла замикшенных до неузнаваемости треков, стоило снимать видос только в движении и с танцпола, но я подумал, что потом запишу и такой, а сейчас главное – просто не забыть хоть что-то снять.
За два месяца я даже успел забыть, как выглядит и звучит движ на кольце. Почти полная темнота в залах, за исключением пары тусклых ламп, цветных вспышек и лучей прожекторов, подсветки диджейки да экранов телефонов. Бетонный пол, вибрирующий от топота ног и сотрясающих стены и стекла басов. Обычные, забавные, интересные и странные люди – отжигающие на танцполе, мерно покачивающиеся по периметру зала, разбросанные по матам, креслам и ступенькам, изнемогающие, болтающие друг с другом, те, кто уже как будто отрубился, одни или в группах, трезвые, пьяные, обдолбанные, на кураже, без понятия, что происходит вокруг – в общем, самые разные. Чел за вертушками ставит следующий трек, и кто-то переходит в другой зал, или идет на улицу покурить, а кто-то, наоборот, как раз заходит, запрыгивает, втанцовывает, с одобрением качая головой и улыбаясь от уха до уха. Лучи то и дело выхватывают из полумрака лица, движения, мелкие детали толпы. Что-то выглядит смешно, что-то – атмосферно и в тему.
Много чего крутого было во всем этом. Например, мне нравилось случайно столкнуться с кем-то знакомым и перекинуться парой фраз – пока я неспешно пил виски с колой, рядом приземлился Мак, рассказал, как одна девчонка из их компании сейчас чуть не навернулась с балкона в третьем зале, но он и еще один чувак успели вернуть ей равновесие. Мы поболтали еще минуту, и он пошел на бар. Еще мне нравилось ощущение уединения одновременно с принадлежностью к этой огромной массе людей. Чем-то это было похоже на одиночество в толпе, только без негативного смысла – казалось, что между уединением и толпой есть четкая граница и момент выбора, и ты можешь в любой момент по собственному желанию пересечь эту границу, встроившись в общий движ и поймав ту же волну, а можешь выйти из толпы и спокойно сесть где-нибудь, где тебя никто не побеспокоит. Я даже пару раз дремал на подобных сейшенах, и, надо признаться, было вполне комфортно, ничего не тревожило, у меня даже ничего не подрезали.
Когда в стакане осталось меньше трети, я подумал, что уже ничего не расплескаю, и можно где-нибудь стать и залипнуть в музыку. В первом зале я сразу наткнулся на Вик с одной из выпускниц и с дурацкой гримасой влез в их селфи. Вторая девчонка засмеялась, а Вик, преувеличенно нахмурившись, ткнула меня локтем в плечо.
– Йо, че как?
– Ты где торчишь, м? Тут уже минут десять такую жару дают! – она заметила стакан в моей правой руке, но я вовремя завел его за голову.
– Эйч и Кей на улицу пошли?
Диджик плавно опускал питч, и электронный скрежет и футуристичные всхлипы трека звучали медленнее и обдолбаннее. Я понемногу начинал синхронизироваться с ритмом, мешала только Вик, которая все еще пыталась выхватить стакан у меня из руки. Стоявшая к нам полубоком студентка с закрытыми глазами плавно раскачивалась под замедляющийся трек, и я мог рассмотреть ее подробнее.
– Не, они на баре чего-то взять хотели, но ты походу сегодня вырываешься вперед.
– Я за первые полчаса так разогнался, что те шоты испарились. – Вик бросила свои попытки, и я отхлебнул из стакана уже не холодный, но прохладный виски. – А ты чего тянешься, попрошайка, тоже догнаться хочешь?
– Пук на тебя, жмотяра. Я, может быть, через полчаса еще шот сделаю, но мне пока и так нооорм!
Последнее слово ей пришлось прокричать, потому что постепенное замедление и уплотнение баса разразились мощнейшим дропом, от которого, как мне показалось, должно было вылететь хотя бы несколько стекол. Немного зависшая в напряжении публика в тот же момент отреагировала, и зал затопил гул, дрожание стен, чьи-то вскрики и дикая мешанина подсвечиваемых стреляющими лучами прожектора тел, которые почти синхронно взорвались в движении. Раскачиваясь и прыгая, я подумал, что вот как раз это стоило бы снять для Л-Т., но мне было уже не до телефона.
Через пару минут трек немного успокоился, и как раз подошли Курт с Эйчем, каждый со стаканом в руке. Мы вчетвером немного отошли от основной движухи, встав рядом со здоровенной квадратной колонной. Вик запилила очередное групповое селфи на фоне тонущей в огнях диджейки. К нам подошел – скорее даже, подвалил – странный мужик в кепке с дамой под руку и поинтересовался, чего все здесь такие веселые, и нету ли у нас чего-нибудь, чтобы ему и его спутнице “во так же было”. Мы с Куртом синхронно подумали, что тип очень мутный, и Кей сурово ответил, что мы тут сами ничего не знаем, но указал на бар. Случайным людям было непросто выдерживать взгляд Курта дольше нескольких секунд, и странная парочка удалилась.
– Уважаемые, что вы брали? – я спросил чуваков о напитках, уже допивая свой виски с колой и оглядываясь в поисках места, куда можно поставить пустой стакан.
– Я взял ром с клюквенным соком, Кей вискарь. – Эйч протянул стакан Вик, она отхлебнула и поморщилась.
– Есть у кого мелочь? Пойду лучше куплю водички.
Я достал из заднего кармана несколько монет – столько, сколько примерно стоила бутылка воды на баре – и обменял их на стакан Эйча. Сделав небольшой глоток, я понял, почему Вик так скривилась – смешано было довольно крепко. Я протянул стакан обратно.
– Ну что, бару ничего не грозит?
– Да, все по красоте, нуль претензий. Мы тут какой-то крутой трек пропустили? – Эйч с сожалением оглядывал понемногу затихающий зал, который вновь погружали в плавный и мерный гул, в который иногда вклинивался электрический треск.
Я переглянулся с Куртом – он тоже понимал, какой будет следующий дроп и уже поспешно опустошал свой стакан.
– Да, чел тут нормально так взорвал, я прям вовремя подошел.
– Мы даже на баре слышали, и прикинь – стаканы на стойке затряслись.
Курт ненадолго отвлекся от своего виски и закивал, облокотившись на меня своим здоровенным локтем.
– Ее, мэн, я отвечаю – это топовая туса! Помните, я говорил про Трикотаж? Все, забудьте, нахер Трикотаж, я тут весь отпуск жить буду!
Я только развел руками в щедром жесте “не благодарите, что я так хорош и вообще всегда прав”. Мимо нас прошли двое челов в оранжевых баскетболках и темных очках, не прекращая дергаться под бит даже на ходу. Только сейчас я вспомнил про собственные очки, висящие на воротнике толстовки, и тотчас же нацепил их на нос.
– Так, ну что, ты уже был в третьем? Мы тут разминулись с тем челом, который с нами в начале курить выходил, он говорит, в третьем валят вообще по дикухе. – Эйч принялся активнее налегать на свой ром, тоже смекнув, к чему идет трек.
– Ноуп, только в курсе, что там тоже есть балкон, с которого можно в угаре навернуться. Тот же чел мне говорил, что одна их подруга чуть не бахнулась вниз, но они остановили этот порыв.
– Так это же именно то, что нам нужно, чуваки, – Курт проводил взглядом симпатичную блондинку в радикально коротких джинсовых шортах. – План такой: становимся на балкончике рядом с какой-нибудь бьютифул бэйбой, у самого края, и кто-то из вас как бы случайно ее слегка подталкивает – лучше, наверное, Эйч, тебя Вик отобьет в случае чего…
– М, что я кому отобью? – Вик как раз вернулась с бутылкой воды под мышкой, на ходу с кем-то переписываясь в телефоне.
Курт щелкнул пальцами, обрабатывая очередную идею.
– А лучше пусть Вик и толкнет. И когда та начнет падать, я ее подхвачу – и бэмс, я герой вечера и через пару часов уезжаю с этой бэйбой домой.
Эйч только разочарованно покачал головой.
– Бро, ты насмотрелся каких-то тупых мелодрам. Можем поспорить, что в итоге тебя сразу же отошьют, может даже, по лицу получишь.
– Кей, хватит фантазировать, ты живешь в мире иллюзий. – Вик закатила глаза, явно не оценив план Курта. – Гляньте лучше фотки!
Она начала показывать, что наснимала, пока тусовалась в этом зале с подругой чуть не выпавшей девчонки. Оказалось, что эта самая подруга – бывшая одноклассница брата Вик.
– Я так и думала, что где-то ее видела, а потом вспомнила, что когда-то застукала малого с сигаретами – стоял за школьным стадионом с компанией, когда я вечером туда погнала бегать. – Вик всегда была активным хейтером курения, и в свое время я часто поминал ее не лучшими словами, когда она затянула в свои сети Минс, и та пару месяцев душила меня лекциями и нотациями. – Вот она их всех так активно защищала, я даже забила и просто двинула дальше бегать, а ее запомнила. Интересно, да? – последнее она почему-то спросила у меня.
– Ну так, слегка прохладно. А что?
– Да я думала, тебе будет интересно, ты же ее так внимательно рассматривал после того, как в нашу фотку влез. Кстати, она ни с кем из своей компашки не мутит, так что… – глядя на хитрую улыбку Вик, я подумал, что нужно быть внимательнее, что ли.
Эйч еще раз глянул на фотку и одобрительно покачал головой.
– И правда, чел, пора бы уже что-то делать, а то совсем закиснешь.
Я сделал вид, что у меня начинается приступ эпилепсии. Обычно это у меня получалось так отвратительно и пугающе, что тему моментально сворачивал любой, кто решал ее поднять, но эти трое сейчас были уже слегка подпитые, и их азарт было трудно сбить. Можно было бы, конечно, рассказать, что сегодня утром я нашел в ванной помаду, но тогда пришлось бы рассказать, что я проснулся в ванне, и не имею ни малейшего понятия, как туда попал, и откуда, собственно, взялась помада.
– Реально, вот подумай сам. Мы на тусе, тут столько классных малышек, почему бы не попробовать кого-то найти? Бери пример с меня, я постоянно в движении, охота никогда не прекращается.
Подтверждая свои слова, Курт улыбнулся одной из девушек, стоящих у колонны напротив. Та едва улыбнулась в ответ и наклонилась к уху своей подруги.
– Ага, я твою технику знаю: уверенно подошел, стал позади, начал дэнсить так, чтобы она сама твоих рук задницей касалась, постоял и уверенно отошел с осознанием победы.
Вик засмеялась, а Эйч чуть не подавился ромом. Еще на последнем курсе Лекс подметил эту тактику Кей, которая приносила нужные плоды не чаще, чем виноградная лоза в тайге.
– Ты бы лучше не рофлил, а показал, как надо. Давай поспорим, что я сегодня быстрее кого-нибудь склею? – Курт уже допил виски и сейчас пританцовывал от нетерпения, потому что трек уже ускорялся.
Чтобы не продолжать эту тему дальше, я согласно кивнул.
– Базара ноль, давай. Только не расстраивайся потом сильно.
Эйч, который уже тоже допил ром, разбил, и мы направились обратно на танцпол, где все сильнее росло напряжение и сгущался бит. Я остановился под квадратным балконом с чилл-зоной, на который вела витая деревянная лестница. Прожектор бился в припадке, пытаясь успеть за музыкой, кто-то в толпе уже трясся, кто-то стоял, замерев, кто-то продолжал мерно покачиваться. В этот раз я все же вспомнил и включил камеру на телефоне. Когда напряжение и скорость уже невозможно было повышать дальше, по залу прокатился протяжный электрический треск, за которым, после секундной паузы, обрушился дроп – такой оглушительный, что я несколько секунд двигался, совершенно ничего не слыша, кроме звона в ушах.
* * *
Следующий час пролетел на удивление быстро – мне показалось, что прошло минут двадцать от силы, но часы убеждали в обратном.
Мы все же зашли в третий зал, и нужно сказать, что там все было реально круто – в сете были сплошные хиты, как текущие, так и десятилетняя классика, замиксованная и отполированная до блеска, да и людей было даже больше, чем в первых двух залах. Периодически даже пускали дым, а еще здесь, наконец, можно было в некоторые моменты и поорать песни – в первом зале на треках вообще не было слов, которые бы не были вплетены в сам бит, а во втором я зачастую не был знаком с текстами, особенно тех треков, что были популярны сейчас.
Кей, похоже, все же думал о том, чтобы сработать спасателем, и держался у края балкона, ожидая несчастного случая, но никто не собирался выпадать. Зато это мне напомнило о нашем споре. После очередного перекура и четвертого шота мы с Эйчем и Вик вышли на улицу, и я уселся на один из матрацев на поддонах. Когда закончились шутки над Куртом и его подкатами, они пошли разведать последнее белое пятно сегодняшнего движа – мы узнали от сидящего на соседнем поддоне чувака, что из второго зала есть выход в еще один небольшой дворик. Я хотел еще посидеть, и сказал, что скоро подойду.
Вскоре после того, как Эйч освободил место на матраце, рядом села девушка неформального вида – короткие серо-желтые волосы, темная помада и небольшие проколы на обеих щеках ближе к губам, которые выглядели, как ямочки. Она попросила зажигалку, я прикурил ей сигарету, и, слово за слово, мы разговорились. Яна была здесь с подругой, но в данный момент подруга куда-то запропастилась и не отвечала на телефон. Мы сошлись на том, что на тусе это дело обычное, и что попозже можно сходить ее поискать. Какое-то время мы продолжали болтать, сидя на матраце: я – по-турецки и наклоняясь к ней, чтобы было лучше слышно на фоне многолюдного шума, она – болтая ногами и улыбаясь. Потом ей стало холодно, а у меня начали неметь ноги, и мы пошли внутрь, искать подругу. Во втором зале мы пересеклись с Вик, и она мне одобрительно подмигнула, тактично пройдя мимо. Довольно быстро согревшись и размявшись на танцполе – за вертушками был уже другой чувак, и весь его сет был очень ньюскульным и движовым – мы присели на одну из широких ступенек лестницы, и именно там и нашли подругу Яны – она сидела, опустив голову на ладонь и была в весьма расслабленном настроении. Моя новая знакомая тяжело вздохнула и сказала, что ей нужно вывести подругу прогуляться. Я предложил через полчаса встретиться во втором дворике и показал на дверь, которая туда вела из этого зала, Яна с улыбкой кивнула и потащила подругу к выходу. Тут мне подумалось, что я ее даже нигде не добавил, чтобы можно было написать, так что, как это обычно бывает, уже вряд ли встречу сегодня. Впрочем, я не особо расстроился, посчитав, что спор я все равно выиграю, если у Курта будет совсем пусто.
Я решил закрыть второй час на тусе завершением второго цикла выпивки, и взял на баре еще один виски с колой. В общем-то, для последних двух шотов продолжение пока не требовалось, но почему бы и нет. На балконе с чилл-зоной в первом зале я обнаружил Курта, откисающего в кресле-мешке с полузакрытыми глазами. Он сказал, что у него слегка закружилась голова на втором танцполе, и он пришел сюда передохнуть. Оказалось, что до этого он еще и пытался подкатить к одной из девушек-медиков, но перепутал ту, что, по словам Вик, была свободна, с другой, которая, как выяснилось, была девушкой одного из чуваков в той компании. Теперь Кей было ужасно неловко, и он просил сказать, если я замечу, что она или ее подруга поднимаются наверх. Я ему посочувствовал и рассказал про Яну. Хотя все и шло к тому, что Курт проиграет спор, который сам и придумал, он хлопнул меня по плечу и пожелал удачи, и я догадался, что весь спор изначально был поводом для того, чтобы дать мне мотивацию с кем-то познакомиться. Курт был хорошим чуваком, хоть и наивным. Я попросил его перекинуть мне видео крутого момента из третьего зала, когда там минут десять так жгли кислотными ремиксами старья вроде “Вампира” или “Куклы колдуна”, что мы все и сами были похожи на оборотней, ведьм и вампиров на шабаше. Скоро Кей напомнил, что мне бы сходить на второй двор, потому что было уже почти полпервого. Я пожелал ему поскорее возвращаться в строй и спустился по лестнице, лавируя в толпе по направлению ко второму залу. Даже если не найду там Яну – хотя бы посмотрю, как вообще этот дворик выглядит. Ни разу на моей памяти в кирпичке не был открыт этот выход, и мной двигало особенное чувство, когда заново исследуешь знакомое место, обнаруживая там что-то новое, чего не видел прежде.
Оказалось, что этот второй двор – просто та часть основного, которая раньше была перегорожена заглушками и заставлена строительными лесами. Теперь на их месте находилась такая же сетка, что отделяла основной двор от небольшого пятачка проходной, которая была между входом-аркой и тамбуром в самом здании. Этот дворик был размером с четверть основного, и принципиально отличался только отсутствием веранды, сцены и вышки, все остальные элементы, вроде бобин и лестницы-амфитеатра были на месте. Единственная необычная находка, однако, делающая место очень интересным – у дворика была своеобразная крыша в виде деревянной решетки на высоте трех-четырех метров, с которой свисали желтые и красные побеги какого-то вьющегося растения. Таким образом все пространство становилось похоже на очень большую беседку.
Я занял положение полулежа на краю третьей и самой широкой ступеньки лестницы, опершись спиной о стену кирпички. Допивая виски, я неторопливо оглядывал двор, наблюдая за людьми и высматривая, нет ли тут Яны. Вдруг мой взгляд зацепился за что-то знакомое: широченные плечи под копной волос, которой гордился бы любой металхэд. Чел за столиком, как будто что-то почувствовав, поднял голову и тоже меня заметил, и только тогда я понял, что это Фил, мой новый напарник на проекте. Он сидел в компании двух чуваков в черных толстовках и кепках, и мне даже вначале подумалось, что это охранники. Хотя раз он брат организатора, то почему бы ему и с охранниками не общаться? Я приветственно взмахнул рукой и направился в ту сторону.
– Оп, вот и свиделись! – я уселся на свободный стул и пожал руку Филу и двум типам, что сидели с ним. – Я уже решил, что ты передумал идти.
– Да не, я с ребятами полчаса назад только подогнал. Ну что, как оно?
– Движ огонь, тупо десять из десяти, я и накидаться неплохо успел, и ноги уже немного болят, но вообще тема с тремя разными залами максимально крутая. Спасибо тебе еще раз за билеты, чувак!
