Валерия Дмитриевна Лагутина
Лабиринты времени
Глава 18
До сих пор радующийся своему чудесному спасению, Тусуркай медленно ехал на уставшем от много-часового бега коне по бескрайней засыпающей степи.
«Хорошая баба, – вспоминал он Хайну, – красивая, смелая. Прям как наши. Жаль, мужик есть. Но ничего, победим каюма, к себе заберу».
И тут вспомнил иирк несметные полчища тургар, их железные мечи и диковинные кольчуги. Табуны лошадей, закованных в стальную сбрую и тысячи костров.
Да, нелегко будет им одолеть врага, если тот всё-таки сунется в северные леса.
Ну да ничего!
Где наша не пропадала?
Ииркам тоже палец в рот не клади. Откусят по самое плечо. А если ещё иисиды примкнут, и славличи… Вот тогда и посмотрим, кто кого! Хотя, честно признаться, воины из славличей так себе, если не хуже. Но ничего, для общей массы сойдут. Надо бы только оружия раздобыть, да по-больше.
Тусуркай посмотрел на небо правее себя.
Безжизненная темнота ночного неба сливалась с такими же безжизненными равнинами земли. Ни малейшего намёка на присутствие какой-либо жизни. Казалось, раскинувшаяся чуть дальше Пустошь протянула свои мёртвые объятия и коснулась самого неба, поглотив мерцающие на нём звёзды. Её чёрные щупальца протянулись дальше на северо- восток и скрывались где-то далеко за укутанным мглой горизонтом.
Иирк медленно перевёл взгляд левее.
Словно вырвавшиеся из объятий смерти, на бархатной черноте одна за другой загорались яркие огоньки далёких звёзд, мелкой россыпью разбросанные по всему небосклону.
«Сбился немного, – подумал мужчина.– Надо бы южнее держать. Ещё чуть-чуть и до Пустоши будет рукой подать. А там места гиблые. Лучше и не ступать к ним близко.»
Мужчина хотел было уже повернуть узды левее, как что-то большое и мерцающее далеко впереди привлекло его внимание.
«А это ещё что?»-удивился мужчина и, движимый природным любопытством, тот – час забывший об опасности, направил свою лошадь прямо в сторону так совсем недавно пугающей его Пустоши.
…-Ты красивая, – обходя девушку вокруг, подтвердил Теймур, подумав про себя : «Сколько же ей лет?» – и приподнял её лицо за подбородок:
–Как тебя зовут?
Пленница вопросительно посмотрела на него, и каюм тут же понял свою ошибку:
– Ну да, конечно же, ты не понимаешь.
Мужчина погладил золотистые локоны волос:
«Какие мягкие. Не то, что у…»
Загорелое улыбающееся лицо Хайны с жёсткими рыже-чёрными прядями волос словно из тумана возникло перед лицом каюма и он, распахнув шёлковый халат, обнажил свой крепкий торс и закрыл глаза.
–Любимая, – прошептал он.
Девушка быстро вскинула на него взгляд и тут же опустила его, отметив про себя атлетическую фигуру повелителя.
Там, у себя на родине, ей сказали, что она будет дорогим подарком для великого каюм – баши. Отлично осознавая свои обязанности, девушка противно морщилась, всю дорогу представляя, как будет заниматься любовью с жирным (ну, или тощим, какая разница) стариком. Но теперь… Сладкие надежды замелькали в её стыдливом уме и девушка уже начала представлять, как будет ублажать своего господина, надеясь стать его единственной и любимой госпожой.
Белоснежная рука дотронулась до атлетической груди повелителя, скользнула по телу ниже и коснулась его пальцев .
Малышка Хайна дёргает Теймура за руку:
– У меня ножки болят.
-Давай, залезай ко мне на спину, – присел Теймур и девочка, обвив тонкими ручонками его шею, схватила мальчика ногами за талию.
–Господин, – услышал Теймур незнакомый голос и открыл глаза.
Белокурая обнажённая красавица стояла прямо перед ним и широко улыбалась.
–Ты красивая, – жёстко прозвучал голос каюма и он, освободив руку, отошёл от девушки.
«Как он хорош! Наверное, сейчас он возьмёт меня на руки», – подумала та и прикрыла глаза, готовая испытать все радости наслаждения.
И тут…
Сильный удар шёлкового хлыста прервал её грёзы, оставив тонкие кровавые следы на бархатной коже.
–Но ты не Хайна.
Девушка удивлённо повернула голову и увидела холодные глаза красавца, занёсшего над ней рукоять, с собранным пучком разноцветных шёлковых нитей.
– И мне не нужны твои ласки.
Удар.
Ещё.
По спине, животу, груди.
Кровавые полосы, остающиеся от весело свистящей плётки, сплошником покрыли вздувшуюся от ударов кожу, навсегда сметая сладостные думы о вершинах блаженства.
–Мне нужно только твоё тело
Укрываясь от взмахов, девушка упала сначала на спину, потом на бок, на колени и, наконец, поползла к выходу.
Теймур резко схватил её за волосы, высоко задрав голову пленницы назад, и навалился всей своё мощью на её окровавленную спину. Его затвердевшая плоть плотно тыкалась в её бёдра и ягодицы, пока, наконец не нашла спрятанную в золотых кольцах волос узкую ложбинку и не вошла в неё всем своим существом.
Схватив сопротивляющуюся жертву за горло, Теймур в порыве животной страсти не заметил, как сильно сжал его. Он не думал об этом. Им двигала ненависть ко всем чужестранцами, перемешанная с диким желанием удовлетворения. Нежные чувства, питаемые к любимой, переросли в накрывшее его чувство отмщения, и несчастной девушке просто не повезло в это время оказаться с ним рядом.
Пытаясь схватить задыхающимся ртом крупицу воздуха, она с обезумевшими от предчувствия приближающейся смерти глазами пыталась отодрать сильные пальцы, до крови расцарапывая шею. Но это, казалось, ещё больше возбуждало насильника, и он с остервенелой яростью сильнее сдавливал кисть на горле жертвы и, измазанный в сочащейся из её тела крови, наваливался на неё всей своей мощью. И только тогда, когда руки девушки неожиданно не обвисли под его толчками, он, так и не выплеснув накопившуюся внутри него энергию, отпустил пленницу и удивлённо посмотрел, как её тело безжизненно упало на ковёр.
–Стража!– заорал он страшным голосом неудовлетворённого зверя.
В юрту испуганно вбежал воин и, метнув взгляд на женщину, присел на колено.
–Убери это отсюда, – отворачиваясь от жертвы, приказал Теймур и, направляясь к ложу, добавил, – и приведи другую.
…Приближаясь ближе и ближе к мерцающему голубоватому свету, тянущемуся волнами от земли до самого неба, Тусуркай не мог сдержать внезапно охватившего его волнения. Никогда ещё в жизни не видел он ничего подобного и величественного. Подъехав почти в плотную к колыхающемуся полотну, он двинулся вдоль него, разглядывая мельчащие голубовато-синие искорки, непрерывно движущиеся в одном направлении, отчего полотно, закрывающее весь горизонт, плавно переливалось и колыхалось.
Мужчина протянул руку в желании дотронуться до этого чуда, осторожно коснулся его кончиком мизинца, и приятная холодная теплота поползла от ногтя по пальцу, кисти, руке и ниже, ниже, в самый комок нервов, прячущийся далеко в животе.
Кровь мощным потоком ударила в голову мужчины и он глубоко вздохнул, задержав дыхание.
Какое же это было блаженство! Наверное, лучше могут быть только ласки нежных красавиц!
О! Как давно у него не было женщины!
Изнемогая от желания, иирк закрыл глаза.
Теплота сжала его сердце, пробираясь в самый центр души и искорки заплясали в его голове, выстраиваясь в замысловатые картины, рисуемые возбуждённым мозгом.
Тонкие голубоватые фигуры неземных красавиц нежно обвивали руками и ногами его тело, срывая ненужные одежды. Лёгкие поцелуи касались его губ и волос. Тонкие покрывала, сотканные из мерцающих искорок, нежным облаком покрывали истомлённые конечности.
Мерцающее полотно затягивало его всё глубже и глубже, в самый центр своего естества. Всё более чёткими и красочными становились окружающие его картины. Всё более реальным чувствовалось настигшее его наслаждение.
Лёгкие бабочки запорхали в низу его живота, и мужчина на мгновенье приоткрыл глаза, не понимая, сон ли это или чудесная явь, явившаяся непонятно откуда в этой богами забытой степи?
«Происки ведьм!»– мелькнула быстра мысль в голове иирка и он, с силой открыв глаза, выдернул руку из засасывающего его полотна .
«Бежать!»
–Куда же ты? Не бросай нас! Мы так соскучились!– наперебой манили десятки истомлённых голосов.
«Бежать!»
И, изо всех сил пытаясь не оборачиваться на зовущие его за спиной голоса, Тусуркай яростно пришпорил своего коня и во всю прыть поскакал подальше от этого чарующего и вместе с тем пугающего места.
…-Дяденька, я писать хочу, – услышал Хатым тоненький плаксивый голосок в мешке за своей спиной.
«Да что я, зверь какой», – ругаясь на самого себя за чуствительность, подумал мужчина и, остановив лошадь, спрыгнул на землю и опустил мешок.
Некоторое время назад, в юрте Теймура он был настроен более, чем решительно. Но, увидев высунувшуюся из под покрывало чернявую голову мальчика, вдруг замедлил.
Его неродившемуся ребёнку, наверное, сейчас было бы столько же…
Воспоминания о детях снова нахлынули на Хатыма тёплой волной и он бессильно опустился рядом с сыном своего врага на ложе.
–Ты от мамы, да?– неожиданно спросил малыш и вдруг взял его за руку. – Папа сказал, она больше не придёт.
–Да, – сглотнув подступивший к горлу комок, ответил Хатым, – наверное, он прав.
Мужчина посмотрел на мальчика.
Как похож он на мать!
Несмотря на отсутствие одного глаза, Хатым всё ещё обладал острым зрением и тогда, целясь за барханами в свою невинную жертву, замедлил, любуясь развевающимися за её спиной длинными чёрными волосами, играющими с тёплыми потоками ветра.
Он никогда раньше не видел жену Теймура.
Но знал, что она непременно должны быть самой прекрасной девушкой среди тургарок.
Однако это не волновало его, когда он начал задуманное. Ещё будучи на рудниках, он вынашивал планы мести.
Сначало он хотел убить Теймура. Да, просто убить.
Потом он наслаждался видениями, как будет резать на кусочки его атлетическое тело.
Потом…
Потом он понял, что это будет слишком легко дня него, умереть вот так быстро или медленно.
Нет, он должен оставаться жить. Жить как можно дольше. Жить и мучиться. Мучиться до конца своих дней.
Так же, как мучается он, Хатым.
Во время возвращения в родные земли, он много распрашивал фригийских купцов и жизни в когане и о самом каюме. И знал, что больше , чем власть тот любит жену и своего сына. И поэтому, прибыв в земли Великого Когана, Хатым уже знал, что ему нужно сделать. И, проследив за выходящей их юрты Хайной, он устремился следом за ней, прячась среди скрытых ковылём курганов.
–Дяденька, а скоро я маму увижу?
Мужчина молча посмотрел на дёргающего его за рукав мальчика.
Маму…
Чёрные пряди жёстких волос…
Именно на них засмотрелся тогда Хатым, хладнокровно целясь в свою невинную жертву.
Засмотрелся и…
…опоздал.
Тугая тетива уже звонко дребезжала под его крепкими пальцами, готовясь выпустить тонкую стрелу, как вдруг Хайна неожиданно дёрнулась и мягко опустилась на круп лошади.
Кто-то другой, но не Хатым, совершил за него свою месть.
…Парящие высоко в небе два гигантских горных орла неподвижно зависли в воздухе, увидев, как прямо перед ними развернулась голубизна неба и из образовавшейся черноты вылетел мощный поток снега, неся с собой двух существ. Потеряв опору, они начали стремительное падение вниз навстречу ниминуемой гибели, но тут же были схвачены когтистыми лапами подхвативших их птиц.
Мощные взмахи крыльев приводят Койву в себя. Повиснув на них лицом вниз, он открывает глаза и видит, как далеко под ним расступившиеся горные вершины открывают вид на прекрасную, утопающую в разноцветных красках долину со спускающимися в её лоно прозрачными водопадами и сверкающей мерцающим блеском высокой башней, увенчанной круглой плоской крышей.
«Я в краю богов», – радостно подумал славлич и, облегчённо вздохнув, закрыл глаза.
Медленно снизившись, птицы приземлились на плоскую площадку, выложенную из плотного белого материала, перед полупрозрачной башней и бережно опустили Койву и Белояра
С одной стороны строение подпирал гладкий разрез скалистой горы с журчащим по её боку водопадом, стекающим глубоко в ущелье, чернеющим где-то в низу. Заснеженные вершины с обнажёнными деревьями, припорошенные инеем, зачарованно мерцали, освещаемые лучами восходящего солнца. И припушённые заледенелым снегом ветки напоминали сказочные кораллы, каким-то образом поднятые с морского дна и водружённые на величественные горы. Фруктовые деревья со спелыми плодами окружали площадку и мягкий, низко подстриженный травяной ковёр покрывал всю землю.
Встрепенувшись, орлы расправили пернатые крылья и превратились в двух молодых светлокожих гигантов со светлыми вьющимися волосами, одетых в обтягивающие белые комбинезоны с крутящимся на груди дисками металлического оттенка.
Переглянувшись друг с другом, они сверху в низ смотрели на лежащих перед ними человечков, не показывая при этом, однако, никаких эмоций и словно ожидая чего-то.
Через некоторое время двери башни раскрылась и к ним вышел такой же высокий, но заметно постаревший мужчина – Кассиопей, чьи золотистые волосы переплетались с седеющими прядями и ниспадали на широкие плечи. Он наклонился над славличами и внимательно стал рассматривать их. Уже много лет, как он не видел людей так близко. Когда же это было в последний раз? А они нисколько не изменились. По крайней мере, внешне. Такие же низкорослые и щуплые.
–Где вы нашли их?– спросил он молодых андромедян.
–Они появились ниоткуда прямо в воздухе в окружении снежной массы, – начал один из них, но замолчал под гневным взглядом старца.
Зачем они притащили их сюда? У них есть более важные задачи, требующие ежедневного и даже ежечасного присутствия на своих постах. Да и что значат жизни двух смертных в сравнении с той миссией, которую день за днём, год за годом, столетие за столетием выполняют несколько служителей? А люди… они слишком малы и слишком ничтожны, что бы уделять им внимания больше, чем они заслуживают. По крайней мере, пока.
–Мы могли бы отправить их обратно. Как того, в прошлый раз… – попытался оправдаться один из мужчин, ища взглядом поддержку у другого.
– Не вижу смысла – отрезал Кассиопей. – Однако, -внезапно замолчал он. – Они могут быть нам полезны. Поместите их в эко-камеру. Пусть восстановятся, – и, повернувшись спиной к молодым людям, Старец направился в башню.
Переглянувшись друг с другом, мужчины молча подхватили людей на руки и пошли следом за ним.
Глава 19
-Это кинжал эпийцев, – Кордулай протянул каюму орудие убийства, – только они могут так искусстно украшать их рукоятки. Очень ценное, должен сказать, оружие.
–Значит, это не послы…– вертя в руках клинок, задумался Теймур.
Казалось, бы это умозаключение должно было удручить его, казнившего ни за что иссидов, но ни один мускул не вздрогнул на его лице, словно ничего накануне и не было.
–Не уверен, – покачал головой военачальник.
–Почему?
–Кто-то из них мог купить его на ежегодных ярмарках.
–Но ты сам говоришь, что оно дорогое и редкое. Навряд ли убийца воспользовался бы им и тем более оставил в теле жер…– густой комок горечи, возникший в горле каюма, не дал ему договорить это страшное слово и он, сглотнув, поправился, – Хайны.
–Наверное, ты прав, – согласился с ним Курдулай. – У северян в ходу всё же бронза. А сталь… Может быть, у самых богатых и важных. А вот в Эпии-это повседневное…
–Но почему они?– перебил его Теймур.– Разве не заключили мы мир? И почему Хайна? Случайность? Или намеренность?
Курдулай, не зная, что ответить, молча пожал плечами. Да, он был во дворце их правителя. Видел непомерную алчность в его глазах. Видел роскошь, которая и не снилась каюму. Но настолько, насколько показной была эта роскошь, была и их вялость и лень. Погрязшие в греховном разврате, за сотни лет мира они растратили свой воинственный пыл и наслаждались военными игрищами не столько для пользы, сколько для утехи своей хищной натуры.
В том, что они были хищниками, Курдулай не сомневался.
Стоило лишь посмотреть на их бешеные во время состязаний глаза-и всё становилось ясно. Вид крови забавлял и возбуждал их, а мучения несчастных жертв приводили в ни с чем не сравнимое чувство экстаза. И, возможно, их правителю наскучили приевшиеся ему гладиаторские сражения и он, захотев чего-то большего, решил нарушить мирный договор? Понятно, что с севером и западом у него налажены тесные торговые связи и, как бы то ни было, фриги умело обводят вокруг пальцев своих недалёких соседей, набивая барышами карманы. То ли дело невесть откуда взявшиеся тургары. Ясно, что они со своими далеко идущими планами могли нарушить столетиями сохранявшийся мирный уклад. И Владыка, увидев в их лице сильного соперника, вполне мог испугаться не только своего могущего пошатнуться влияния, но и потерять во время войны тургар с северо-западом львиную долю текущих в его закрома дармовых товаров и пошлин. И, с одной стороны, заключив так называемый мирный договор и разрешив им право приобретения оружия в своих мастерских (к чему терять хорошего покупателя?), с другой стороны решил внести смуту в армию противника. И что может быть лучше, чем убийство жены каюма? Только вот на что он надеется? Что Теймур сломя голову понесётся мстить? Кому? И этот нож… Если бы Владыка хотел отвести от себя гнев каюма, то постарался бы перевести подозрение на других. Значит, он сделал это намеренно? Надеется вызвать противника на бой и разгромить его? Он прекрасно понимает, что, если Теймур пойдёт на него, сделать это можно только со стороны моря. Но в данный момент к такому наступлению они не готовы. Владыка умышленно торопит их? Зная, что не подготовленную армию легче разбить?
Курдулай мог бы ещё долго размышлять над создавшимся положением, но вошедший в юрту страж прервал его мысли:
–Мой повелитель, – начал он и, опустив голову, замолчал.
–Что ещё? – недовольно гаркнул Темур, сверкнув глазами в сторону вошедшего.
–Повелитель….– продолжил тургарин и Курдулай заметив, как он нервно сжал полог кольчуги, почувствовал неладное.
А страж, с трудом сглотнув слюну, продолжил внезапно задрожавшим голосом:
–Ваш сын, повелитель, наследник… Он исчез
–Что?!
Никогда ещё Курдулай не видел своего друга в такой ярости. Казалось, весь гнев богов обрущился на несчастного, принёсшего столь недобрую весть. Схватив стражника за грудки, Теймур высоко поднял его и с побагровевшим лицом кинул на пол, издавая душераздирающий крик.
Потом ещё…
Снова и снова…
Ноги…
Кулаки…
Курдулай не мог разобрать, сколько же ударов и куда нанёс каюм воину. Он только слышал хруст ломающихся костей и треск разрывающейся ткани.
Он не вмешивался.
Хотя и мог оставновить это безумие.
Он молча стоял в стороне и наблюдал за крушением силы. Он всегда считал, что у Теймура нет слабых мест. Что он единственный из всех людей на земле, кто может быть одинаково силён во всех ситуациях. Что только он умеет контролировать любые человеческие эмоции, будь то страх, любовь, ненависть. Но теперь….
Теперь он увидел, что даже у самого сильного человека могут быть слабости.
Слабости, которые заберут его силу.
–Готовь войско. Мы выступаем,– тяжело дыша, прошептал Теймур, повернул голову в сторону друга и, медленно опустившись на залитый кровью ковёр, закрыл лицо руками и безмолвно зарыдал.
…Кантимир, охотившийся в том же лесу, что и Кайра, видел, как она ловко метнула нож в лань.
«Какая баба!»– восхищённо подумал он, украдкой наблюдая за точными движениями её рук, ловко разделывающих тушу и, вздохнув, тихо углубился в чащу.
«Дурак ты, дружище, – мысленно обращаясь к Ратибору, подумал он, – ой, дурак! Такую девку упустил! И было б из-за кого. Нет, конечно, эта славличанка вполне даже хорошенькая. Но Кайра… Огонь, а не баба! Сам бы такую завалил ». – Продолжая так думать, Кантимир уверенно шёл в сторону селения, неся за спиной несколько тушек ещё не разделанных русаков.
«А она? Вот тоже, дура! Уцепилась за него всеми мыслями. Как будто других мужиков нет. Вот хотя бы я. Чем плох? Да, ростом немного не вышел. Так, совсем слегонца. Но тоже не из карликов. И стрельнуть могу. И там, – посмотрел он ниже живота, – то же всё в норме. Девкам нравится. Всё, вот подойду сейчас и прямо спрошу, примет мой…» – и, недоговорив, мужчина замолчал, когда, выйдя на поляну, где совсем недавно Кайра разделывала животное, увидел одиноко болтающуюся тушу лани, облепленную стаей воронов, нещадно вырывающих от неё куски мяса.
–А ну, кыш, – замахнулся парень на птиц, и те с недовольным карканьем разлетелись в стороны и разместились на ветках выше, ожидая ухода прервавшего их пир незваного гостя.
–Кайра!– позвал Кантимир.
Тишина.
«Странно, – подумал охотник, – на неё не похоже. Кайра никогда бы просто так не оставила свою добычу».
Мужчина огляделся ещё раз.
Никого.
Подошёл к лани и, ослабив держащую её верёвку, опустил дичь на землю.
«Заберу с собой. Там отдам. Не то, – покосился мужчина на нетерпеливо следящих за ним птиц, – много тут всяких, охочих до чужой добычи».
Взвалив лань на плечи, Кантимир крепко обхватил руками её за копыта и продолжил путь.
…Далеко позади остались тургарские степи, а вместе с ними бескрайние нивы шёлковых нитей ковыля и стойкий аромат чабреца, красные огоньки маковых головок и аромат свежевыпотрашенного барашка, смешанного с дымком костра.
Остались в прошлом Теймур и сгладившаяся временем ненависть.
Хасан посмотрел на сидядщего перед ним на крупе лошади мальчика и что-то нежное коснулось его загрубевшего сердца.
Нет, он не смог убить его тогда.
Новое решение как-то быстро созрело в его опухающем от жажды мести мозгу и он, схватив ребёнка в охапку, завернул в покрывало, связав его концы тугим узлом.
–Тихо сиди там, – как-то совсем не зло прошептал он.
–Тебя мама прислала, да?– так же тихо спросил мальчик.
–Мама, мама, -торопливо ответил Хатым, выглядывая на улицу из юрты.
Верзила так же неподвижно стоял на своём посту.
И так же величаво крутила круглой головой на верхушке его шапки степная сова.
Нет, он не станет убивать этого малыша.
Он вырастит из него доброго и хорошего человека и когда-нибудь он, а не Хатым, отомстит за всех убиённых Теймуром людей.
И это будет высшее торжество его мести!
Где-то далеко впереди на темнеющем небосклоне мелькнуло голубое зарево и так же быстро пропало. А через мгновение точно такое же мигнуло чуть ближе.
Затем ещё ближе…
Ещё…
Хатым еле успел притормозить тревожно заржавшую лошадь прямо перед возникшей перед ним мерцающей синевой.
Словно сотканное из света и звёзд прозрачное покрывало опустилось прямо перед путниками с далёких небес и коснулось земли. Плавно переливаясь нежнейшими цветами, оно как будто дышало и лёгкий стон, тихий и глубокий, вырывался откуда-то из его глубины.
–Что это? – широко открыв глаза, завороженно пролепетал мальчик.
Хатым не знал.
Но какое-то непреодолимое желание влекло его туда, в самую гущу этого мерцания и он, спешившись с лошади, подошёл ближе, слегка коснувшись рукой таинственного сияния.
И тут же тонкой нитью голубая молния пронеслась по всем его напряжённым мускулам, делая их в миг расслабленными и бесчувственными и расплывчатые и вытянутые картины вихрем воспоминаний вторглись в его сознание. И он не мог видеть и слышать уже ничего более, чем чёрные глаза жены и детский смех, звонким эхом раздающийся среди скалистых хат хатым-когана.
–Дяденька! А мама скоро будет?– послышалось где-то далеко- далеко и Хатым, закрыв глаза, провалился в бездну укутавших его воспоминаний.
Вот он с женой, совсем ещё девчонкой, бегут по изумрудной долине и лучезарная улыбка выставляет напоказ её крупные, белые, словно жемчуг, зубы.
Дети…
Дети окружают его и, весело хохоча, хватают за полог рубахи, а он, с завязанными глазами, хочет поймать своих щебечущих птенцов, но не может, настолько ловки и быстры его отпрыски.
Лёгкий поцелуй ароматных губ касается его щеки…
Нежное прикосновение женской руки…
Внезапно окружившая тишина заставила Хатыма открыть глаза.
Темнота.
Острая, раздирающая мышцы и выворачивающая суставы боль.
Тошнотворный запах крови.
Последнее, что он увидел в окружающей темноте-это звериный волчий оскал и длинные когти, рвущие его тело.
