Андрей Валентинович Бездомный
Ложная королева
Поиски Грааля не были тайной, поэтому, благодаря общим усилиям, волшебники смогли быстро обнаружить странные письмена на деревянных табличках у дверей, что вели в одно из подвальных помещений Старого Камелота. Любому магу было достаточно просто появиться здесь и осветить огнем колдовства стены, чтобы узреть сокрытое. Место было буквально пропитано магией, взывало к волшебникам. Но никто не мог расшифровать загадочные символы на языке Авалона. Никто, кроме Монтеля.
В ночную пору при полной луне
Артуровы рыцари явятся мне!
И коль их сердца не осквернены злом,
Сокровище верным послужит добром!
Увидев волшебные надписи, оставленные великим Мерлином, лысый волшебник тихо сказал Бедиверу на ухо:
– Надо было начинать снизу…
Но и это бы не помогло. Как выяснилось, мудрый хранитель Камелота умело спрятал святыню, используя все свое чародейское мастерство.
Во-первых, искать чашу в прямом смысле слова было бесполезно. Сырой погреб представлял собой небольшое, квадратное, пустующее помещение с россыпью тонких, осыпающихся, кирпичных опор. Здесь и двум десяткам рыцарей было не развернуться. В центре сиротливо стоял черный мраморный куб без единой пылинки, хотя потолок и углы были завешаны покрывалами паутин, а серый налет оставался на пальце, стоило только провести им по любой поверхности.
Грааль находился в подвале уже сейчас. Дело в том, что Святая Чаша была защищена мощнейшей магией, которую можно развеять, только если выполнить ряд условий. Сосуд был здесь, но одновременно находился вне досягаемости смертных, пока ключевые действия не отопрут колдовской замок.
Во-вторых, начать поиски должны были только рыцари Круглого стола. Их должно быть трое и сердца их должны были быть преисполнены хотя бы одной доброй страстью. Чистая любовь, рьяная верность или жажда справедливости. И не только! Именно с чаяниями и надеждами героев будет связано грядущее испытание.
В-третьих, начать поиски можно было только в полнолуние. Даже вилланы знали, что в это время любая магия становится сильнее. Заблуждением является поверье, будто полная луна помогает лишь некромантам и темным колдунам.
Большего сказано не было, поэтому храбрецам, что отправятся на поиски сосуда, надо будет самим справляться с любыми препятствиями на своем пути.
Все оставшиеся рыцари Артура вызвались добровольцами, но Монтель запретил Ланселоту принимать участие.
– Не в обиду тебе будет сказано, Озерный рыцарь, но твой недавний поступок может сослужить тебе дурную службу! Холодок меж тобой и остальными прямо-таки чувствуется. Сам сгинешь и остальных подставишь!
Ланселот Озерный не стал перечить, молча отошел в сторону, соглашаясь на роль первого рыцаря барона Озерного. Каждый из оставшихся имел глубоко в своем сердце некую страсть. Монтель попросил воинов Артура явиться к нему, друг за другом, чтобы волшебник мог расспросить рыцарей об их делах в прошлом, узнать, что терзает их сердца сейчас и на что они надеются, если получат Грааль.
Парсифаль грезил Святым Граалем. Больше всего на свете хотел он вернуть своего короля, помочь Камелоту и служить добру. Из потаенных желаний была у него неуемная бравада. Монтель пояснил, что доблесть вполне годится для такого путешествия.
Сэр Борс хотел помочь отечеству и вернуть к жизни Артура, если это возможно, с помощью Грааля. Из его потаенных страстей особо выделялась жажда знаний, ведь только постигнув многое, можно делать справедливые выводы. Но убежден был Борс, что высшее знание никогда не повредит настоящей вере в Бога, вспомнив про яблоко из сада Эдема. Монтель согласился с тем, что Борс должен попробовать.
Рыцарь Бедивер смутился, когда маг стал задавать ему вопросы.
– Я… совершал благие дела… защищал короля и отчизну… думаю… я смогу…
Тень сомнений накрыла решительность Бедивера, ведь он не выполнил последней воли короля. И не хотелось ему открывать свое сердце.
На это Монтель сначала с унылым видом покачал головой, а потом пристально вгляделся в глаза Бедивера и произнес:
– Мне ты можешь говорить прямо! Ты влюблен в королеву! Я это и без магических выкрутасов понимаю, ибо сам был молодым и верил в «ту самую любовь», единственную и на всю жизнь, воспетую идеалистами и философами старины и растоптанную суровой реальностью. И в этом нет ничего плохого, ведь чистой любви этот мир видел немного. Тут нечего стыдиться, рыцарь! Напротив, это сослужит тебе добрую службу! Я заглядывал в глаза каждому из вас! И у меня были хорошие вести для всех искателей. Вы все вернетесь живыми – таково мое заключение на основании дара предвидения! Но с чем вам придется столкнуться в Небытии, увы, я не знаю! Я лишь могу предположить, что вы будете путешествовать по разным мирам! Вероятно, даже временам! Каждый из вас должен будет в одиночку пройти свое испытание, чтобы доказать, что достоин Грааля. А тебе, Бедивер, я дам еще одно поручение! И дельный совет! Всегда и во всем полагайся на свое сердце! Так ты сможешь найти Арторию! Попроси у нее какой-нибудь предмет и предупреди королеву, что нам понадобится ее помощь здесь. Мы призовем ее! Хотя, если ты встретишь Арторию в будущем, то она уже будет об этом знать! – с иронией заявил маг.
Полная луна будет над Камелотом через один день, но рыцари стали готовиться уже сейчас: доспехи были начищены до блеска, острота клинков позволяла разрезать пополам свободно падающее перо. Они не забыли и про лечебные эликсиры, святую воду и хороший сон перед испытанием. Рыцари трех баронов продолжали укреплять оборону и стоять на страже покоя столицы, маги накладывали защитные заклинания и устанавливали волшебные ловушки, а духовенство Камелота освящало стены, воду и проходы внутри зданий. Мешки с белой соляной крошкой были в каждом углу, так как считалось, что исчадия ада не выносят ее прикосновения.
Время быстро прошло. Следов велиаров не было видно со стен замка. Никаких таинственных надписей кровью более не находили, хотя обыскали все, куда только можно было заглянуть. Даже крестьянские дома осмотрели рьяные рыцари баронов.
Монтель давал последние наставления храбрым воинам, пытаясь помочь хотя бы советом.
– Много всего вы увидите, но не тревожьтесь! Ибо все, что с вами приключится, будет связано с вашим сердцем! Им же порождено и призвано! Мы сами создаем свой рай и ввергаем себя в ад поступками и мыслями своими. Мудрый Мерлин сделал так, что недостойный не сможет даже войти, а король Артур, доверив право входа лишь своим верным рыцарям, даже сейчас находится с вами, в ваших сердцах и умах! Ступайте смело и ничего не бойтесь!
Трое воинов стали спускаться по ступенькам во мрак. У каждого рыцаря был факел, что развеивал тьму. Дойдя до арочных дверей подвала, сэр Борс произнес:
– Полная луна уже над Камелотом, но ничего не происходит! Надеюсь, маг не ошибся, расшифровывая знаки!
Парсифаль осторожно потянул за чугунные ручки, приоткрыл деревянные двери подвала и остолбенел. До ушей Бедивера донеслась приятная музыка, звонкие голоса и заливистый смех. Любопытство взяло верх над осторожностью, и все трое вошли внутрь. Массивные двери бесшумно закрылись за рыцарями Круглого стола, обратившись гранитным массивом, и бесшумный ветер слизнул пламя с горящих палок.
***
Они оказались где угодно, но только не в маленьком сыром помещении под замком. Это был большой, просто огромной зал с высокими потолками, арочными колоннами из мрамора в два ряда. На каменных стенах, украшенных картинами, гобеленами, охотничьими трофеями и лепниной, красовались флаги разных империй и королевств, тихо шелестели знамена давно прошедших эпох, развиваясь без ветра. Само помещение уходило вдаль, да так, что не было видно ему конца. Только непроглядный мрак бесконечной неизвестности.
От разнообразия пейзажей и толп дивных существ рябило в глазах. Куда ни погляди, везде играли менестрели, сновали самые разные люди в чудаковатых костюмах, хищные звери, фыркая и горделиво осматриваясь, разгуливали среди пирующих, пестрые попугаи на плечах картежников, склонившихся над бочкой, били крыльями, когда их игроки выкидывали очередную карту. Брусчатка сменялась сочной зеленью, утопая в которой стояла белоснежная беседка, а внутри за столиком, размахивая кружками и расплескивая напиток, пировали герои древности в нагрудниках Римской империи. За беседкой расстилалась полоска песчаного брега с ракушками, но без воды. Босая черноволосая девушка в рубище, поджав коленки и обняв их руками, загадочно улыбалась, скромно сидя на валуне и задумчиво глядя перед собой. Порывистый ветер колыхал ее локоны. Набегавшие волны были слышны, но не видны глазу. Изредка морские брызги из пустоты, словно во время прибоя, обдавали камень. Были здесь и знакомые воинам Логреса рыцари в привычной броне, были и дамы в пышных платьях. Но как это все могло здесь появиться?
– За отмеренной жизнью гранью есть бесконечное количество палат, где каждый найдет свой причал и получит плату за содеянное!
– Мило, Борс, очень мило. Только почему-то мурашки по спине бегают! И я вроде бы еще того… жив! – нервно шмыгнув носом, отозвался Парсифаль.
Побледневший Бедивер обнажил оружие. Кристальный Осколок покрывался ртутной рябью, рукоять шаталась в руках, будто порывалась покинуть руки хозяина. Авалонские клинки других рыцарей тоже сходили с ума. Было очевидно, что это место не просто пропитано неподвластной смертным магией, но полностью состояло из нее. И судя по реакции святого оружия, в лучшем случае здесь добро было перемешано со злом в равной мере.
Седовласый предложил:
– Друзья! Знаю я, что все мы люди взрослые, но давайте возьмемся за руки! В этом водовороте душ и мест лучше не теряться! И не забывайте слова Монтеля! Помните о Граале!
Парсифаль и Борс были опытными и бесстрашными воинами, но ничто так не пугает, как подстерегающая неизвестность, и те согласились взяться за руки, словно малые дети.
Углубляясь в это странное место, они замечали дремавших на коленях дев тигров и львов, блуждающих рядом с прелестными весталками единорогов, нелепо прыгающих с ноги на ногу музыкантов со свирелями, людей из далеких земель востока, которые играли на дудочках, а послушные кобры вытягивались над ними, внимая мелодии. Ловкий факир в кожаной жилетке на голое тело плевался огнем, извергая огненные облака над собой. Другой иллюзионист с невозмутимым видом доставал из небольшого кармана черной стеганки элементы рыцарского доспеха, срывая аплодисменты собравшихся дев в чалмах из тонкой материи. Дивясь всему происходящему кругом, рыцари понемногу теряли бдительность.
Вдалеке танцевали под дивную музыку рыцари и дамы в дорогих нарядах. Казалось, месту этому не будет конца и края. Чем дальше они заходили, тем больше чудес видели. Восточный шарм сменялся мужественностью и суровостью северных народов. Неожиданный порыв свежей метели ударил в лицо, сменившись зноем пустыни. Суета загорелых жителей Карфагена чередовалась с неспешной величественностью китайской цивилизации, постепенно уступая место изяществу бала ромеев, где блистали грациозные девы и кудрявые хризмиты. Музыка, шедшая от стен, потолка и пола, ласкала слух: европейские мотивы сменялись сарацинскими, после слышались мелодии воинственных готов, которые уступали место плавным византийским песнопениям.
Борс раскрыл рот от удивления. Он наблюдал за тем, как загорелые люди, обнаженные по пояс, мыли слона, водя влажными щетками на длинных ручках по спине животного, при этом выглядели они счастливее султана на горе из золота. Махнув ушами-опахалами, слон набрал воды из бадьи, изогнул хобот и обдал фонтаном брызг себя и мойщиков.
Сэр Борс, который мгновение назад держал за руку Бедивера, произнес с тревогой в голосе:
– Неужто теперь мы оказались на восточном базаре? Вы только посмотрите!
– Частично это является правдой! Есть тут и люди, и диковинные вещи с востока! Мяу! – произнес неприятный голос, растягивая некоторые ударные гласные.
В это время рыцарь понял, что держит своею рукою точно не Бедивера. Выпучив глаза и медленно повернув голову, Борс ошарашенно вгляделся в существо, которое было рядом с ним. Рыцарь держал за лапку огромного, черного, пузатого кота, стоявшего на задних лапах. Голова чудного зверя была рыцарю по пояс. Говорящий кот с придирчивостью ювелира разглядывал острющие когти на свободной лапке, не обращая внимания на Борса. Венчала голову причудливого зверя квадратная академическая шапочка с кисточкой.
– А! – сэр Борс испуганно выхватил руку, отпрыгнул назад и потянулся за клинком.
– Мяу! Между прочим, рыцарь, кот является древним, почитаемым и священным животным во многих культурах! Мяу! А тут сразу за меч хватаются… что за народ…
Котик, словно обидевшись, скрестил передние лапки у себя на груди.
Рыцарь Круглого стола попытался достать меч из ножен, но тот так и застыл в них. Конвульсивные движения не принесли ожидаемого итога. Не было никакой возможности обнажить оружие. На это огромный кот только осуждающе покачал мохнатой головой, развернулся и ловко запрыгнул на бочки, которые, громоздясь друг на друге наподобие пчелиных сот, стояли у стены. Оттуда диковинный зверь, приложив лапку к мордочке, громко крикнул кому-то вдалеке, размахивая четырехуголкой:
– Эй! Неси сюда крынку со сметаной! Да вина покрепче возьми для рыцаря!
После этого зверек по-кошачьи спрыгнул вниз, не уронив шапочку, снова встал на задние лапки и пошел к ошарашенному рыцарю, желая того успокоить:
– Это место на всех так влияет в первый раз! Мяу! Вам бы кубок вина, милейший, а там мы с вами выясним, что за дело у вас тут!
Когда лакей принес сметану коту и кубок с вином для Борса, то рыцарь не поверил своим глазам вновь. У пришедшего слуги в заляпанном фартуке было четыре руки и черная линия повязки на глазах. Причудливое создание на длинных ногах, держа по подносу в каждой руке, больше походило на хищное растение. Черный котик залпом выпил всю сметану, облизнулся, народным способом вытер усы и, подбадривая рыцаря, произнес:
– Пейте-пейте! Полегчает!
Пока сбитый с толку Борс медленными глотками пил чудесное вино, волшебный зверь продолжал:
– Простите мне мою бестактность, но сами меня изволили за лапку схватить! Я – Кот Ученый! Еще недавно по цепи ходил у Лукоморья! Мяу! Хотя, добрый господин, я вижу вам сейчас не до фактов! Мяу! Если судьба свела нас вместе, то вы тоже должны интересоваться знаниями и наукой! Могу ли я узнать ваше имя и цель визита в Небытие? Живые здесь редкие гости!
Рыцарь, когда покончил с напитком, медленно стал приходить в себя, как и обещал черный кот, хотя дрожь еще давала о себе знать и зубы постукивали.
– Б… Борс! Сэр Борс! Я был здесь со своими друзьями. Мы пришли за Граалем…
На это котик только махнул когтистой лапкой и перебил рыцаря:
– Ах за этой чашкой! Ну, тоже мне невидаль! Мяу! Все ясно! Где там у нас святыни и реликвии хранятся? Та-а-ак! – деловито уперев мохнатые комки в бока, зверек нахмурился, задумался, стал оглядываться. – Там эта свалка! Нам туда! Как раз библиотеку увидим!
Бойкий Кот Ученый схватил рыцаря за руку и поволок куда-то вдоль стены. Они миновали несколько арок и дверей, остановились, когда диковинное животное торжествующе воскликнуло:
– Тут!
Сперва котик колотил в дверь. Затем он поскреб дерево когтями, издавая неприятный звук и поясняя:
– Мяу! Привычка! Прошу прощения!
Двери сами собой медленно отворились. В нос ударил «книжный запах», аромат пыльных полок со старинными манускриптами и свитками. Эта была огромная библиотека. Никогда сэр Борс не видел ничего подобного. Помещение круглой формы уходило вверх, теряясь в темноте. Создавалось впечатление, что у этой башни не было потолка. Куда только мог достать своим взором рыцарь, вверх устремлялась бесконечная винтовая лестница, опоясывая гигантский столб, испещренный вязью символов и крючками рун. От лестницы отходили деревянные настилы, по которым можно было добраться к высоченным стеллажам со стремянками. Казалось, тут были собраны все знания мира за все времена.
– Ну, чего застыли? Давайте искать, сэр Борс! Мяу!
С этими словами кот подступил к ближайшей полке и стал деловито хвататься за корешки книг, небрежно перебирая одну рукопись за другой, пытаясь найти что-то о Граале. Каждый ненужный фолиант кот без промедления швырял на пол, за спину или в сторону. Одна книга чуть было не попала в Борса, пролетев совсем рядом с виском. Зашипев от досады, ученая живность хлопнула себя лапкой по шапочке и произнесла:
– Вот я дурень пушистый, хоть и ученый! Сэр Борс! Это же вы ищите Грааль! Мяу! Давайте, испытайте удачу!
Рыцарь медленно потянулся к ближайшей полке, слабо веря в успех затеи. Взяв первую попавшуюся книгу и раскрыв ее наудачу, сэр Борс обнаружил в ней, к своему большому удивлению, простое объяснение и даже нехитрый чертеж, как найти Грааль. Воин прочел вслух:
– С левой стороны в этой зале есть дверь! Надо пройти в нее, преодолеть длинный коридор, и там будет ожидать искомое!
Ничего не говоря, Кот Ученый взял книгу у Борса, мельком глянул на страницы, очеркнул когтем нужные строчки и произнес:
– Ну вот! Мяу! Это же пара пустяков, а вы так побледнели, рыцарь, будто вам в невесты Горгону сосватали! Пойдемте!
Ведя под руку Борса к двери, которая, к удивлению рыцаря, оказалась на том же месте, что и говорилось в книге, кот осторожно толкнул ее вперед. Войдя в коридор, отделанный со всех сторон декоративным булыжником серого цвета, сэр Борс оглянулся, но уже не увидел мудрого зверя. Стояла мертвая тишина, никого вокруг, будто огромный кот испарился. Словно очнувшись ото сна, Борс стал растирать лицо, плотно зажмурился. Открыв глаза, воин произнес тихо себе под нос:
– Привидится же такое!
После мечник продолжил свой путь по длинному коридору, но внезапно услышал удаляющийся, растягивающий слова, знакомый голос:
– Прощайте, сэр Борс! Мяу! Не заблудитесь! Берегитесь ложной королевы! Удачи! Мяу…
Рыцарь только усмехнулся, когда до его ушей долетели эти слова, сказанные Котом Ученым. Дойдя до конца коридора, сэр Борс приготовился к схватке с какой-то там ложной королевой. Или как там промяукал напоследок кот? Но никто не атаковал воина в каменном мешке, где стены, пол и потолок были вымощены блестящей, гладкой, морской галькой. Борс увидел на причудливом, но знакомом пьедестале, на который падал солнечный свет из отверстия сверху, кусок золота, который оказался фрагментом кубка с маленькой ручкой.
***
Сэр Парсифаль был уверен, что держал своего друга за руку, и когда понял, что он сжимает лишь пустую латную перчатку, сильно удивился.
– Что за чудеса?
Рыцарь стал озираться по сторонам, но Бедивера и Борса рядом не оказалось. Инстинктивно почуяв неладное, Парсифаль бросил перчатку и потянулся за мечом, но остановился, услышав насмешливый голос слева от себя.
– А я, признаюсь, подумал, что теперь таким оружием сражаются!
Голос принадлежал странному человеку. Вернее, странно одетому. Так в Британии одевались, вероятно, века назад: белая льняная туника до колен, перекинутый через плечо алый плащ с золотой заколкой в виде скрещенных пилума, меча и стрелы на вороте и сандалии на босу ногу. Говорившим был подтянутый мужчина лет тридцати, богатого сословия, насколько Парсифаль мог судить по кольцам с драгоценными каменьями, что были на его пальцах.
Развалившись в кресле за шикарным столом, заставленным блюдами с деликатесами, человек с короткими черными волосами поднял свой кубок, дружелюбно глядя на Парсифаля:
– Воин! Вижу, никому другому, кроме меня, до вас дела нет! Не желаете ли подойти поближе и присоединиться?
Подняв перчатку, все еще настороженный, Парсифаль решил принять предложение незнакомца. Встав рядом, с ладонью на рукоятке клинка, Парсифаль легко поклонился человеку, прижав руку с перчаткой к груди:
– Меня зовут сэр Парсифаль! Я из числа воинов Артура, рыцарей Круглого стола!
– Ага… – произнес пока еще неизвестный мужчина, вставляя тонкую полоску ножа между створок устрицы.
Незнакомец попытался изобразить благородное изумление. О рыцарях Круглого стола и короле Артуре слышал он мало. Встав и легко поклонившись, человек в тунике тоже представился:
– Я – Клавдий! Ланиста из Рима… здесь и сейчас… из-за трагического… стечения обстоятельств. Позволь узнать, доблестный муж, что привело тебя сюда? И, следуя рамкам приличия, я хочу пояснить свою причину – я проклят! – словно сообщая какую-то тривиальную новость, произнес римлянин, поднося раковину ко рту.
– Я ищу Святой Грааль! А теперь еще и своих друзей! Клянусь, они пропали в мгновение ока! Хех… Клавдий, ты сказал что-то о проклятии?
Парсифаль был озадачен известием, что в этом месте могут быть и проклятые личности.
– Да-да! Но пусть это тебя не смущает, Парсифаль! Каждый, кто попадает в Небытие, имеет свою причину здесь находиться. Кто-то заходит сюда на мгновенья! Эх, счастливые люди…
Парсифаль огляделся. Пестрота прошлых картин будто бы отдалилась. Звуки торжества и веселья были словно приглушены подушкой мрачной темноты, откуда они доносились теперь.
Поставив стопу на резной подлокотник и отхлебнув из кубка, Клавдий продолжил:
– А кто-то здесь на веки вечные… Я, например… Вероятно, Парсифаль, тебе хочется узнать больше об этом месте?
Рыцарь утвердительно кивнул. Клавдий жестом пригласил хмурого воина занять место за столом, чем Парсифаль и воспользовался.
– Что ж, здесь собираются многие заблудшие души, робко ожидая снисхождения небес. Вы, ныне живущие, кажется, зовете это место чистилищем. Правда, есть те, кто сознательно оказывается здесь для темных делишек! – коротко усмехнувшись, Клавдий посмотрел на рыцаря. – Но большинство здесь удерживается после смерти из-за ошибок прошлого. Кого-то принуждают, кого-то здесь держат обязательства, кто-то находит здесь отдушину и умиротворение, устав ненавидеть род людской за несправедливость. А ты, мой друг, стало быть, желаешь Грааль?
– Именно так, Клавдий, но понятия не имею, где начать поиски!
Хватив ладонью по столу и заставив столовые приборы вздрогнуть, римский ланиста громко расхохотался, будто ему сказали какую-то глупость.
– Поиски? Здесь? Обыскать это место нельзя, так как это невозможно! Искомое само должно найти тебя! Но еще я знаю, что это место само сводит вместе нужны души… Прошу прощения: души и людей, если для этого есть причина…
Сэр Парсифаль, предусмотрительно оставив питье и еду нетронутыми, поигрывая пустым элементом доспеха, внимательно посмотрел на своего собеседника.
– Клавдий! Что же удерживает здесь тебя? Вероятно, я смогу тебе помочь?
Удивленно приподнял брови и уже с искренним интересом посмотрел римлянин на собеседника, отставляя выпивку в сторону.
– Видимо, нравы сильно изменились с того момента, как я был убит. Скажу сразу: Грааля у меня нет. Неужели теперь кто-то сделает что-то для другого просто так? Не ища своей выгоды? Вероятно, тот распятый чудак с терновым венцом был в чем-то прав…
Потупив взор и тяжело вздохнув, Клавдий продолжил, горько усмехнувшись:
– Полагаю, века назад – здесь трудно уследить за временем – я бы не совершил такого опрометчивого поступка, имей я хоть немного мудрости! Я дал клятву императору, весьма глупую и поспешную, что мои бойцы выиграют турнир и прославят его имя, а я получу приз! И, если я не выполню своего обещания, то вечно не буду знать покоя! Что ж, я не сдержал клятвы, а мстительный император не заставил себя ждать – теперь я должен расплачиваться за свою глупую браваду! Каждый день надежда вспыхивает в моей груди, чтобы после омрачиться еще большей неудачей. Каждый день я переживаю события того дня, каждый день я с угасающей верой в чудо смотрю, как мои гладиаторы, один за другим погибают от рук противников. Каждый день кинжалы убийц оставляют лишние дырки в моей груди. Но поделом мне! Ибо, как сказали галлы: Vae victis! Горе побежденным! И не видно этой пытке конца!
Сэр Парсифаль, будучи рыцарем до кончиков волос, встал, выпрямившись во весь гигантский рост. Словно огромная скала, возвышался светловолосый воин над худощавым Клавдием. Выхватив меч, рыцарь встал на колено, уперев оружие острием в пол, и произнес:
– О, несчастный человек! Не знаю, кто решил, что это справедливое наказание для тебя, но Господь призывал к любви и прощению. Хоть я здесь и за другим, но какой же я рыцарь, если пройду мимо твоей беды? Если смогу я послужить тебе своим мечом, то буду этому только рад!
Парсифалю показалось, что глаза Клавдия увлажнились, в них заплясал огонек надежды. Видимо, не ожидал римлянин такого поворота событий.
– О! Охотно приму такое предложение, воин! Я долго и смиренно ждал поворотного момента, и, быть может, ныне мое терпение будет вознаграждено. Если твои усилия будут не напрасны, то можешь забирать награду себе! Здесь учишься ценить душевный покой и отвыкаешь от звона монет. Кстати, один из моих гладиаторов не смог выйти на бой, ибо был отравлен, а достойной замены ему я так и не нашел! И, если ты тверд в своем решении, то позволь мне показать тебе арену! Проклятый бой уже скоро начнется!
Клавдий нетвердой походкой заковылял к проходу в стене, что был за их столом.
Рыцарь помог открыть массивные двери, и они оказались в какой-то темной и сырой зале. Крысы, бегая по узким уступам стен, вытягивались на задних лапках, чтобы лучше рассмотреть пришедших. Тяжелые цепи раскачивались в полумраке, изредка постукивая о гранит. В углу, уже создав приличную лужицу, сверху капала вода.
Здесь же Парсифаль увидел гладиаторов, сидящих рядом на одной скамье вдоль стены, которые выглядели причудливо и лишь отдаленно напоминали своей экипировкой рыцарей. Были тут и димахер, и мирмиллон, и фракиец, и остальные виды воинов Колизея.
Ланиста вышел на середину, хлопнул в ладоши и стал произносить речь, от которой его самого тошнило, ибо был он обречен повторять ее снова и снова. Но в этот раз кое-что изменилось.
– Я знаю, что многие из вас сегодня не вернутся назад с арены. Знаю, что вы ненавидите меня, так как я римлянин. Знаю, что судьба ваша не является предметом зависти, но я всегда старался быть справедливым. И сегодня особый день! Сегодня вы сразитесь во имя императора и каждый, кто победит и выживет, получит свободу! Даю вам слово!
Пленный галл, будучи не только крепким, но и башковитым малым, вполголоса переводил слова Клавдия остальным. Подождав, пока восторженные крики на разных языках утихнут, Клавдий продолжил:
– Сегодня действительно особый день, ведь вместо отравленного Квинта с вами плечом к плечу будет биться великий воин, который, я уверен, стоит целой сотни недоучек Теренция! Парсифаль!
Рыжебородый галл, из-за длинных и волнистых волос пришельца-блондина, предположил на латыни, что Парсифаль – пленный варвар-германец, на что рыцарь ответил поправкой:
– Нет, друг мой, я бритт!
Взгляды устремились на рыцаря, который сильно выделялся на фоне всех присутствовавших. Послышались сдержанные одобрительные реплики. Квинт, который скорчившись сидел в темном углу и держался за живот обеими руками, поднял глаза на Парсифаля.
– Полагаю, Парсифаль, тебе стоит сменить свою грузную защиту на снаряжение гладиаторов. Тут быстрота, скорость реакции и выносливость решают все! Что же тебе больше подойдет? – произнес в задумчивости Клавдий, поднеся перст к губам.
– Вверяю себя в твои руки, Клавдий! А что использовал Квинт? – спросил рыцарь, который даже не нервничал перед сражением.
Ланиста поднял указательный палец вверх, словно нашел выход.
– Прекрасно! Квинт был мирмиллоном, что тебе должно подойти идеально! Следуй за мной, воин!
В оружейной комнате Парсифаль сменил свои латы на снаряжение гладиатора. Мирмиллон имел в своем распоряжении крепкий прямоугольный щит, поножи из дубленой кожи, длинный стальной наруч цвета золота, доходивший до плеча, и шлем с множественными дырками для обзора и дыхания, украшенный гребешком из красных перьев. Также пришлось обвязаться красными тряпками, как сделали все гладиаторы, чтобы в пылу сражения можно было различить своих. Отказавшись от гладиуса, рыцарь взял на смертельный поединок свой меч, выкованный на Авалоне. Парсифаль остался лишь в легкой тунике, а Клавдий не настаивал на том, чтобы рыцарь снял ее, ибо обычно мирмиллоны сражаются с голым торсом.
Облачившись в новое снаряжение, Парсифаль подошел с неожиданным подарком к Клавдию, который заметно переживал, словно сам должен был выходить на бой. Втиснув в грудь изумленно гражданина Рима пустую латную перчатку, Парсифаль бросил с улыбкой:
– На добрую память!
Стены подвального помещения вибрировали. Колизей гудел от предвкушения. Десять воинов Клавдия против десятка противников, желающих устроить кровавое представление, чтобы усладить взоры толпы и под ликующие вопли заслужить свободу.
Оторвав глаза от дара из будущего, Клавдий обратился в последний раз к гладиаторам, поднимавшимся по ступеням.
– Бейтесь, как настоящие чемпионы! Помните, в этой схватке просить пощады бесполезно! Тут есть только два варианта: или вы проложите путь к желанной свободе по трупам врагов, или они по вашим!
Пока легко вооруженные воины поднимались по лестнице на арену, в темный коридор порывами врывались возгласы толпы, которая уже жаждала крови и зрелищ. Про хлеб тут временно забывали. Словно вехами, подъем в сотни ступенек был обозначен дюжиной пар стражей, безучастно смотревших перед собой.
Выйдя на желтую площадку, участники были ослеплены беспощадным солнцем. Мягкий песок, ставший священным для всех гладиаторов, был готов принять в свои объятия тела новых неудачников. Словно изголодавшийся вампир, жаждал он пролитой крови. Гудящие трибуны, заполненные зрителями, лесенкой уходили наверх и упирались в кожаные навесы. Покрутившись на месте и оглядев пестрые трибуны, Парсифаль обнаружил, что на кровавое представление собралась поглазеть огромная толпа. Их были тысячи и тысячи. Место боя представляло собой круглую арену, окруженную высокой стеной из гранита, по которой расползались во все стороны трещины, выбоины и алые разводы.
Выстроившись в шеренги, друг напротив друга, гладиаторы повернулись в сторону богатой ложи, чуть выдвинутой вперед, где восседал сам император с приближенной свитой. Парсифаль слышал об этом обычае, когда воины салютовали клинком и произносили:
– Идущий на смерть приветствует тебя!
Палящий зной мигом заставил рыцаря вспотеть. Парсифаль был рад тому, что снял с себя доспехи. Шлем мирмиллона не создавал проблем, так как был похож на рыцарские шлемы с забралами современной эпохи. Удобный наруч не стеснял движений правой руки.
Прислужники стали отбивать барабанную дробь, зазвучали длинные трубы причудливой формы, установленные над балконом императора. Толпа замерла, когда венценосная фигура поднялась со своего места. Император медленно оглядел трибуны и место будущего кровопролития, поднял руку вверх и на какое-то время задержал ее в воздухе, будто наслаждаясь правом прервать тишину.