Василий Васильевич Пряхин
Виктория
– Хорошо, пап, я запомню.
Подойдя к дому, они увидели, что мама, одетая в халат, стоит рядом с сонным Васей возле дома и волнительно ждут их возращения.
– Где ты была!? Мы так за тебя переживали! – воскликнула мама, когда они подошли ближе.
Виктория с Константином все рассказали Марии и Василию, которые мгновенно успокоились и на их некогда напряженных лицах появились улыбки.
Через пятнадцать минут в доме погас свет, а еще через пятнадцать все крепко уснули.
Дневник Виктории. Пометка: «Сны»
Привет, дневничок! Если честно, скучала по тебе. Надеюсь, ты тоже.
Хочу поделиться с тобой, мой верный друг, что позавчера, в школе, я познакомилась с девушкой. Ее зовут Элизабет. Не правда ли, необычное и красивое имя? Кстати, Элизабет – добрый дух нашей школы, который охраняет учащихся и преподавателей от негативных сфер и энергетических волн, испускаемых злыми духами.
Ты не поверишь, но мы с ней быстро нашли общий язык, общие интересы, общие мысли. Я раньше не верила, что такое возможно, при первой же встречи найти контакт с незнакомым человеком и думать, что ты с ним знаком уже много-много лет. Оказывается, возможно! Меня это удивило! Сам же понимаешь, что чем старше мы становимся, тем труднее нам с кем-то познакомиться, подружиться.
Она мне рассказала секрет о колледже, в котором учиться Домовой. Оказывается, колледж – это учебное заведение для злых духов, выпускной работой которого является убийство человека! Ужас! У меня мурашки по коже пробегают только от одной мысли об убийстве, совершенным моим милым Домовым. Просто в голове не укладывается.
Скажу честно, лучше бы я не знала про этот секрет. Потому, что сейчас я так сильно переживаю за любимого, что не могу уснуть уже вторую ночь подряд, мне сняться кошмары.
Сейчас на часах три часа ночи, а все еще не сплю, сижу за столом и пишу, глядя то на листок бумаги, то на платяной шкаф, то на красный абажур.
Вчера приснилось, что я иду по пустынному, словно вымершему городу: ни единого живительного огонька из окон одиноких почерневших, перекошенных, полуразрушенных домов, ни снующихся туда-сюда прохожих по грязным тротуарам, ни единой машины на дорогах, заросших травой, ни дуновения ветерка, ни воркования голубей, ни щебетание певчих птиц, ни лая собак.
Тишина.
Я продолжала идти и чем дальше я углублялась вглубь города, тем больше меня окутывал в свои холодные объятия густой, непроглядный туман, который таил в себе что-то страшное, неизведанное.
Когда очертания домов утонили в белой дымке, я увидела две красные точки, блуждающие в неведение, словно пьяные. Они светилась так ярко, что я зажмурилась и остановилась.
Они приближались. Медленно и осторожно. Я хотела бежать, но увидела, что это вовсе не точки, а красные глаза точь-в-точь, как у Домового, я обрадовалась и крикнула:
« – Домовой, не прячься, я знаю, что это ты! Мне так тебя не хватало, обними же меня! Я по тебе скучала! Домовой!».
После моих слов, яркие глаза гаснут, словно яркие языки пламени от прикосновения с водой – тускнеют.
« – Домовой, пожалуйста, подойди ко мне, не оставляй меня… я хочу тебя обнять. Будь со мной!» – кричала я, как сумасшедшая.
Но никто мне не отвечал. Тишина и беспросветный туман. Я заревела, упав на землю, дрожа от страха и от ледяного бездушия, бесчувствия летающего во влажном воздухе.
Я стала тонуть, погружаться в жидкий асфальт. Кричала, но криков не было слышно. Я погрузилась в густую жижу, в черную бездну, в которой плавали зубастые головастики, овальные корабли с прогнившими палубами, покрышки, бутылки, мусор.
Через полчаса доплыла до берега. Выйдя наружу, я обнаружила, что стою на берегу необитаемого и явно неземного острова. Вместо зеленых холмов, растений, пальм, лиан на острове росли красно-черные, свисающие с небес, волнообразные водоросли: они соприкасались с землей, обрамленной зеленой плесенью и черным мхом.
Что было за водорослями, колыхающими на ветру, было только одному Богу известно. Поэтому я решила не рисковать и поплыть дальше. Обернулась и увидела, что гудроновая жижа затвердела, окаменев. Я издала крик отчаяния и пошла через густые чащи необитаемого острого, в которых мелькнули красные глаза.
Я побежала за ними, войдя в темно-зеленое обиталище нечистых сил, вступая на мягкую землю, по щиколотку проваливаясь в ней. Я звала Домового, но все мои попытки остановить его были тщетны.
А был ли это он? А что если это злой дух, который хочешь затащить меня в неведомые дебри и убить?
Выкинув из головы недоброжелательные мысли, я побежала дальше, пытаясь смотреть под ноги и не потерять еле уловимый огонек, что утопал в неизвестности. Не зря смотрела, успела перепрыгнуть через острую глыбу. Зря обрадовалась, потеряв бдительность. Запнулась об следующую глыбу – слава Богу, тупую – и упала лицом вниз в мягкий мох и плесень. Ничего не почувствовала, кроме жжения. Попыталась встать на ноги. Тщетно. Ноги онемели, налились свинцом. Решила ползти. Углубляясь в дебри острова, с каждым вздохом все острее и острее чувствовала запах смрада и разложения. Сухая земля осталась позади, теперь на ее поверхности стояла вязкая, голубая жидкость, пахнущая кровью.
Сделала следующее отчаянное движение, покатилась вниз по дугообразному желобу. Плюхнулась в огромную голубую лужу.
Вынырнув наружу, увидела серо-коричневые руины, возвышающиеся чуть ли не до небес. С самой верхушке руин, утопающих в молочно-белых облаках, на меня презренно смотрели глаза, глаза демона, глаза Домового. Глаза, которые притягивали меня. Глаза, без которых я не представляла дальнейшее существование. Глаза, которые были для меня всем: смыслом, целью, заветным желанием и яркой, путеводной мечтой. И ничто больше не существовало, кроме этих глаз.
Я поползла наверх. Ноги волшебным образом исцелились. Ступенька за ступенькой я поднималась все выше и выше. Один раз чуть не сорвалась вниз – нога соскользнула с каменной ступени, – каким-то чудом успела зацепиться правой рукой за желтый камень.
Забравшись на вершину мира, я увидела его на каменной возвышенности, выполненной в форме человеческого стула.
Он смотрел на меня, странным и таинственным взором. Потом сказал:
«– Подойди ко мне, Виктория. – Я покорно подошла. – Ближе, ближе. Вот так. Хорошо».
«– Что ты делаешь? Обними меня! Почему ты так холоден ко мне! Я хочу прикоснуться к твоим губам».
«– Друзья мои, вы слышали это? – сказал он и засмеялся.
Послышался гогот, громкий и неприятный.
Я обернулась и увидела, что на меня смотрят миллионы чудовищ с каменных облаков на мутно-красном небосклоне. Они все были похожи друг на друга. Выпуклые головы с большими красными глазами, с кровожадными ртами, из которых торчали желтые и кривые зубы, неказистые тела с мощными ногами, короткими руками и длинными хвостами, на концах которых были шипы белого цвета.
« – Молчать! – скомандовал он. Все замолчали. Он встал и подошел ко мне. – Неужели ты хочешь меня поцеловать?».
И тут случилось нечто невероятное, юное лицо Домового превратилось в морду ужасного чудовища. Он стал один из них, только еще страшнее. У него полчерепа отсутствовало – были видны слизкие скрученные мозги, – а из-за рта свисал желтый язык.
Все засмеялись, когда увидели мое сконфуженное лицо.
« – Ты не Домовой! Верни мне его! Я не буду тебя целовать. Ты – мерзок!»
« – Спасибо за комплимент. Это мне льстит. Не верну его, пока ты меня не поцелуешь!» – сказал он.
« – Нет! – запротестовала я».
« – Тогда умри! – кричал он».
На лицо Домового. Вдруг морда ужасного чудовища опять сменилась. Он смотрел на меня, потом резко улыбнулся, размахнулся хвостом и ударил.
Я видела, как отсекается моя голова, как падает мое безжизненное туловище.
Я не чувствовала боли.
Он поднял мою окровавленную голову с каменного пола и сказал:
« – Прости, дорогая. Я теперь не тот, что раньше. Теперь я – убийца! Прошу заметить, ты тоже уже не та, что раньше. Теперь ты мертва, а твоя голова полетит вниз в голубое озеро, на дне которого лежат еще тысячи таких же голов. Они ждут тебя.
Он начал смеяться.
« – Нет! – закричала я, когда он выбросил меня, как ненужный хлам».
В этот момент я проснулась, вся в поту и в испарине.
Обычно сны забываешь сразу же, не успевая еще открыть глаза. Но этот стоит перед глазами, словно картинка и никак не хочет забываться, как и другие, что мне приснились за две последние ночи.
Кошмарные ночи!
В каждом сне, Домовой либо меня пытает, либо убивает, либо сам кончает с жизнью, а я следом за ним, так как не вижу больше смысла жить без любимого.
Ужас!
Сейчас за окном свистит ветер, воют собаки, светит полная луна.
Хочется спать: голова падает, глаза слипаются. Но продолжаю бороться со сном, так как боюсь его, как смерти. Боюсь…
Быстрей бы послезавтра, воскресенье, чтобы рассказать все Домовому, пока еще есть время. Пока еще не поздно!
Боже, дай мне сил пройти все испытания… я так устала… так уст…
Синяя ручка выпала из ее рук и упала на пол. Виктория уснула прямо за письменным столом и проснулась только утром. Ей ничего не снилось.
Глава 3
Стук мяча гулко отдавался о дощатый пол ярко очерченной спортивной площадки. Виктория отдала пас третьему игроку, тот обманным движением ушел от защитника, выбежал к штрафной площади, где на него навалились сразу два игрока, не давая сделать бросок. Третий игрок не растерялся и выполнил трудный пас из-за спины обратно Виктории, которая стояла одна на трехочковой линии. Получив пас, она высоко прыгнула, отправив крученый мяч в душку кольца. Мяч ушел за линию.
– Виктория, ты о чем задумалась! Очнись! С такой выгодной позиции нужно зарабатывать очки своей команде! – закричал школьный тренер, потом свистнул и игра возобновилась.
– Извините, – ответила она.
Виктория тщетно пыталась не думать о Домовом – он был владыкой ее разума и блуждающих мыслей – и перевести все внимание на игру, которая расклеилась и, по сути, не была командной: каждый играл сам за себя. Отработанные с годами, зазубренные до дыр комбинации не работали, разваливаясь по частям, движения были неказистыми, мячи вылетали из рук в самый ненужный момент, пасы не доходили до адресатов, фалов много, броски неточны.
– Виктория, не пропускай ее! – закричала Анна.
– Страхуй же ее! – закричал тренер на Анну, когда Виктория пропустила соперника и дала ей войти в штрафную зону и бросить мяч.
Анна не успела накрыть бросок соперника, и мяч предательски залетел в кольцо. Сетка хрустнула, мяч брякнулся об пол. На табло высветилось 45:60. «Отличницы» проигрывали пятнадцать очков «Уралочкам» (сборная команда из Петровска) и наращивали отрыв.
Тренер «Отличниц» взяла таймаут.
– Что с вами сегодня такое? Я не понимаю? Где командная игра? Куда растворилась моя непобедимая команда? Я ее не вижу. Вы ее видите? Я – нет. Сейчас передо мной стоит команда неучей и лентяев, которые не хотят ни бегать, ни прыгать, ни обороняться. Ничего! Это не игра, а, простите, собачье дерьмо! Если вы, так и будите продолжать играть, то можно сразу опустить руки, помахать белым флажком, переодеться и идти домой. Вы этого хотите? Нет? Я не слышу! – Галина Васильевна посмотрела на Викторию и сказала. – Вика, я понимаю любовь-морковь и все такое, но сосредоточься. Не стучи долго и бесполезно мячом, задерживая атаку, лучше давай пасы, разогревай обледеневшую команду и действуй, действуй, действуй. Почему не разыгрывает первая и третья комбинация? Почему у тебя пятый и четвертый игроки отдыхают? Задействуй каждого игрока, хватит кидать трех очковые, если они не идут! Времени мало и надежда выиграть эту игру увядает с каждой минутой. Поэтому запомните, если проигрывать, то проигрывать достойно, с минимальным отрывом.
Игру они не выиграли, проиграв лишь три очка. Собрались, да поздно. Могли даже выиграть, если бы Виктория не столкнулась с соперницей и не повредила колено. Она прихрамывая, села на скамейку запасных и Галина Васильевна у нее спросила:
– Как ты, Виктория? Как колено?
– Все хорошо. До свадьбы заживет.
– Покажи, – тренер посмотрела на опухшее колено Виктории и сказала. – После игры надо сходить к школьному врачу, чтобы проверить.
– Зачем? Пустяки. От синяков еще никто не умирал.
– Это колено, а не попа! Дай Бог, чтобы все обошлось…
В кабинете врача пахло лекарствами и затхлостью. В центре, у окна, стоял деревянный массивный стол, обложенный документами и журналами. С правой стороны располагались старые, высокие шкафы, в которых хранились медицинская утварь: банки, колбы, шприцы, иглы. Напротив – белая кушетка, Виктория села на нее, одернула эластичную форму и показала улыбающемуся врачу колено.
– Так, так. Все понятно. Обычный ушиб. Ничего серьезного, можете успокоиться. Сейчас я выпишу мазь, и через несколько недель опухоли словно и небывало. – Он взял бумагу, ручки и стал писать. – «Эслатарст». Мазать три раза в день, в течение двух недель. Хорошо? – Вика кивнула. – Вот. Держите. Покажите в аптеке.
– Евгений Анатольевич, вы уверены, что это простой ушиб? Она сильно хромает… я переживаю… Может, лучше обратиться в медицинское учреждение и сделать рентген?
– Нет никакой необходимости обращаться в больницу и делать рентген, хромота вызвана сильным ушибом, не более того. И пройдет уже через пару дней. Доверьтесь моему профессиональному опыту.
– Хорошо, Евгений Анатольевич. Извините, если усомнилась в вашем профессионализме. Ну вы же понимаете, что с коленами шутки плохи.
– Ничего страшного, Галина Васильевна. Я вас прекрасно понимаю.
– Спасибо, Евгений Анатольевич, – поблагодарила Виктория и встала с кушетки. – До свидания!
– До свидания!
Когда Виктория переоделась в тренерской конторке, Галина Васильевна ласково спросила материнским голосом:
– Виктория, может, тебя проводить до дома?
– Нет-нет, что вы, я сама дойду. Ничего серьезного. Я больше переживаю за проигрыш.
– Это мелочи, Вика.
– Что?
– Не удивляйся. – Вика улыбнулась. – Сейчас перед тобой не твой мудрый и строгий тренер, а обычная женщина средних лет, которая работает шесть дней в неделю, воспитывает двух детей и пытается создать домашний уют. И вот как эта женщина, я говорю, что проигрыш – это мелочь. Таких вот проигрышей еще будет сотни, тысячи. Без них никак, а они помогают игрокам играть еще лучше, стремиться к эталону. Совершенству. Ты и сама знаешь не хуже меня, что хорошая конкуренция – это почти половина успеха! С неудачниками играют только неудачники. Мы – лучшие и мы играем с лучшими, поэтому и проигрываем.
– Понятно. А что же тогда не мелочь?
– Твое здоровье. Твое колено, – ответила Галина Васильевна и добавила. – Я бы тебе посоветовала на всякий случай сходить в больницу. Скажем так, подстраховаться. Сама знаешь, сколько хороших, первоклассных игроков закончили спортивную карьеру из-за травм.
Они вышли из школы, попрощались и разошлись в разные стороны.
Виктория пошла через школьный парк, чтобы поболтать с Элизабет, но ее там не было. Пройдя парк, Вика вышла к открытым стальным воротам, которые были бардового цвета, и увидела того самого человека, которому она помогла встать с земли три дня назад. Он стоял к ней спиной, в одной руке он держал десять или одиннадцать разноцветных воздушных шаров, в другой – большего, розового плюшевого слоненка.
Она подошла к нему и поздоровалась.
– Здравствуйте. Помните меня?
– Здравствуй, Виктория. Какая удача! Я тебя ждал! – закричал Олег.
– Вы за мной следите? – спросила Виктория, он сконфузился. Виктория рассмеялась. – Да я шучу! И сколько вы уже здесь стоите?
– Наверное, – он посмотрел на наручные часы, – пять или шесть часов.
– Ужас! – воскликнула Вика.
– Свою спасительницу я готов ждать ночи и дни напролет, если придется!
– Да какая я спасительница, вы преувеличиваете, – Вика засмущалась и спросила. – Как ваше здоровье?
– Как видишь, стою на ногах. Ты, наверное, удивлена, что я не в больнице. – Виктория кивнула. – Если честно, я тоже. Меня привезли в приемный покой, я пролежал там с час, если не больше. Представляешь, целый час! А вдруг бы я умирал? От этой мысли мне стало еще хуже. Потом пришел врач, осмотрел, поставил какой-то укол и сказал, что я могу идти домой?
– Вас отпустили домой, когда вы не могли нормально идти? – возмущенно спросила она.
– Да. Беспомощного и больного. Но, по мнению врача, я был на тот момент здоров, как богатырь. Думал не дойду до дома, Бог миловал. Ой, совсем забыл! – воскликнул он и протянул Виктории шары и игрушку. – Спасибо тебе. Прими от меня этот скромные подарки.
– Не надо было. Я у вас их не возьму.
– Пожалуйста, Виктория, возьми их – это ведь от чистого сердца. Не обижай старого человека.
– Ну, вы еще не такой и старый, – подметила Вика, улыбнулась ему и взяла в руки шары и игрушку.
– Спасибо, – поблагодарил он.
– Вам спасибо за эти замечательные подарки. Что же я скажу матери, когда принесу их домой? Ух, слоник такой тяжелый!
– Не за что. Скажи маме правду. Я думаю, она поймет.
– Так и сделаю.
– Виктория, я сейчас собираюсь навести моего друга, который недалеко живет от вашего дома. Можно тебя проводить? За одним помогу тебе унести тяжелого слоника.
– С удовольствием. – Виктория ему протянула слона и пошла. – Пожалуй, шарики я вам не отдам. Уж больно они красивые и яркие. Честно, чувствуя себя счастливым семилетним ребенком, которому родители купили шарик.
– Я рад. Жаль, что в детском магазине не было плюшевого мишки. Пришлось взять слоника.
– Слоник классный. Мне нравиться.
– Почему хромаешь?
– Неудачная игра. Проигрыш в три очка, да вдобавок падение на колено. Детский врач сказал, что скоро пройдет. Пустяки. Где живет ваш друг?
– В начале улицы. Жутко за меня переволновался.
– Он живет один?
– Да, – ответил он и задумался. На глазах выступили слезы.
– Он что болен?
– К сожалению. Рак печени. Жизнь несправедлива. Такой классный парень, добрый, скромный, отзывчивый и веселый и превращается в лежачий труп, в глазах которого стоят слезы и страх. Многие от него отказались, бросили. Я не смог, не так я воспитан, чтобы бросать друзей, когда им необходима, как никогда твоя помощь. Не подумай, что я специально хвалюсь. Я… просто… прости за слезы… мир жесток.
– Мне жаль вашего друга, – искренне посочувствовала Вика. – Вы – хороший человек.
– Я просто делаю то, что нужно делать.
Он проводил ее до дома, на прощание поцеловал ее в ручку и сказал:
– Вот мой телефон. – Он дал ей пластиковую карточку. – Если хочешь поговорить, поесть мороженого или весело провести время, я к твоим услугам. Звони. Познакомлю тебя со своей женой. Она так тебе благодарна.
– Хорошо. Спасибо еще раз за подарки. Правда, не надо было вам тратиться.
Он ничего не сказал, махнул рукой и ушел.
– Кажется, у маленькой мисс, появился поклонник? – спросила Мария, когда Вика зашла в большую комнату. Константин, Вася и Мария сидели на кожаном диване и смотрели телевизор. Василий, увидев столько шаров, ахнул и побежал к Виктории.
– Можно и так сказать, – таинственно ответила она.
– Вика, Вика, дай пару шаров, не будь жадиной! – кричал Вася. – Ну как выиграла?
– Проиграла…
– Врешь! – не верил Вася.
– Нет, не вру. Соперник попался сильный, проиграли три очка. Но мы с девчонками не отчаиваемся, у нас будет через месяц ответная игра.
– Это хорошо, – прокомментировал Константин.
– Если конечно я смогу через неделю играть…
– Что случилось? – взволнованно спросила Мария.
– Да ничего серьезного. Обычный ушиб. Школьный врач пообещал, что через пару дней не буду хромать. Только нужно купить гель.
– Матушка ты моя, – ласково сказала Мария, встала с дивана и обняла. – Надо быть аккуратней… с этим баскетболом всю себя покалечишь.
– Пускай характер закаляет! – сказал Константин и подмигнул Виктории.
– Через ссадины и переломы что ли? – возмутилась Мария.
– Не ругайтесь. Все же хорошо, мам. Жива, здорова.
– Вика ты так и не ответила, кто тебе это подарил эти шары и игрушку? – поинтересовался Константин.
– Ты не поверишь, тот самый человек, которому я недавно помогла. Он меня ждал в школьном парке шесть часов.
– Олег. Быстро что-то он вылечился?
– Врачи ему поставили укол и вышвырнули на улицу. Сказали, что здоров.
– Это в их стиле.
– Зачем ты их взяла? – спросила Мария. – Не надо было…
– А что мне оставалось? Он чуть ли не умолял.
– Подарил и подарил. Его дело. По крайней мере, это весьма благородно с его стороны. Но Виктория если снова его увидишь, остерегайся, хорошо?
– Почему?
– Не знаю. Он мне показался подозрительным. Я ему не доверяю.
– Но почему?
– Потому что откуда нам с тобой знать, что он не симулянт. Он хотел тебя убедить – и у него это получилось – что врачи к нему отнеслись некомпетентно и крайне непрофессионально, хотя правда может оказаться совсем иного толка. Что если врачи его раскусили и вышвырнули его из больницы?
– Нет, – не соглашалась Вика. – Он хороший человек.
– Почему ты так уверена?
– Потому что он ухаживает за умирающим другом.
– Ты уверена, что это не ложь?
– Зачем ему врать, не понимаю… зачем наговаривать на друга…
– Я не буду с тобой спорить, Виктория. Этот спор ни к чему нас не приведет. Если только к ссоре. Просто знай, что я ему не доверяю. Странный он какой-то.
– Буду знать, пап.
– Твой тренер, Галина Васильевна, не посоветовала тебе сходить в больницу? – спросил Константин.
– Нет, – обманула Вика. – Говорит, что царапина. Папочка, не переживай, до свадьбы заживет.
– Не болит?
– Чуть-чуть ноет.
– Понятно.
Виктория с Иришкой встретились у продуктового магазина в назначенное время и пошли в Дом Культуры, в котором сначала сентября проходили еженедельные репетиции школьного спектакля по классическому роману Дэниела Киза «Цветы для Элджернона».
Виктория была режиссером спектакля, Иришка ее старшим помощником, отвечающим за административные, технические, финансовые вопросы.
– Я «Элджернона» наконец-то дочитала, – сказала Иришка, глядя на витрины магазинов.
– Молодец. И как?
– Когда закрываешь книгу, думаешь, почему я ее раньше не читала? Очень трогательная и человечная книга, от нее в буквальном смысле невозможно оторваться. Ты была права, книга продирает до самых печенок, я даже всплакнула однажды, жаль Чарли. Думаешь, у нас получиться спектакль под стать роману?
– Хотелось бы в это верить. Но я уже боюсь провала.
– Почему?
– Потому что мало репетиций, мало времени. Через месяц премьера, а что у нас на данный момент? Невыученные реплики, неказистые декорации, плохие актеры, которые больше кривляются, чем играют (не в счет Антона) и посредственный режиссер.
– Да ладно тебе, посредственная моя подружка. – Они засмеялись. – Реплики выучатся, декорации построятся, актеры заиграют не хуже красавчика Ди Каприо. Я тебя уверяю так и будет. Смотри в будущее с оптимизмом.
– Я просто боюсь провалиться.
– Не провалишься. И знаешь почему?
– Почему?
– Потому что, – Иришка нахмурила брови и сказала притворным басистым голосом, – я твой помощник. Старший помощник. Как Бонд. Джеймс Бонд.
Виктория засмеялись.
Они перешли дорогу, залитую золотистыми оттенками от солнечных лучей, прошли по жилой улице Спартака, потом повернули направо и увидели вдалеке, на западе, Дом Культуры, трехэтажное квадратное здание с плоской крышей и фасадом.
У здания стояла актерская труппа и что-то бурно обсуждала.
Виктория с Иришкой подошли к ней и поздоровались.
– Привет, Вика! У нас возникла проблема, – сказал Антон, он играл главную роль, Чарли Гордона. Антон был высоким, красивым, талантливым. Густые, черные волосы всегда были зачесаны назад в хвостик, завораживающие карие глаза, острые скулы, выпуклые, страстные губы, вытянутый подбородок, на котором росла козья бородка и идущие вразрез с его природной красотой большие уши.
– Какая? – встревожилась Виктория. – Только не говори, что ты, Антон, отказываешься от роли. Второго такого таланта нам не найти.
– Спасибо за комплимент, Вика. Я остаюсь. А вот наша Настя (она играла преподавателя Алису) сегодня мне позвонила и сказала передать тебе, что она больше не будет играть.
– Вот так сюрприз, – сказала расстроенная Виктория.
– Сучка крашенная, – выругалась Иришка. – Причину объяснила?
– Нет. Положила трубку.
– Ладно, что-нибудь придумаем. Найдем замену, – сказала Вика.
– Какие замены? Ты сама знаешь, Виктория, что их нет! Да и времени не осталась, чтобы искать новую кандидатуру. Четыре репетиции, черт возьми! Четыре – и все! Кому-то из вас придется играть Настенную роль. – Антон посмотрел сначала на Вику, потом на Иришку. – Ирине нельзя, так как она из другой школы. Поэтому…
– Минуточку. Ты хочешь, чтобы я вообще с ума сошла с этим спектаклям? Быть режиссером-постановщиком и актером – это выше моих возможностей.
– Тогда нам будет худо… постановка провалится.
– Антошка, давай без таких вот резких высказываний, – предупредила Иришка. – Разве не видишь и так Виктории плохо? Всем сейчас плохо.
– Вижу, но… я говорю правду.
– Ладно, сейчас решим, что делать, – спокойно и рассудительно сказала Вика и добавила. – Пойдемте в здание. В тепле соображается лучше. Если честно, я замерзла.
После долгих прений и чисто символического голосования было решено, что Виктория будет играть главную женскую роль. После оглашения окончательного решения, актерская труппа захлопала в ладоши.
– Не надо хлопать, прошу вас, – застеснялась Вика. – Не знаю, почему я согласилась. Но раз решение принято – значит, от него нельзя отступать. Так учил меня отец. – Она посмотрела на Иришку и сказала. – Ирина, когда я буду на сцене, ты будешь за режиссера. Справишься?
– Нет проблем, – обрадовалась та. – Сама знаешь, как я люблю командовать.
– Вот и славненько. Думаю, пора начинать репетировать. И так мы уже потеряли драгоценный час. Еще час остался на репетиции. Надо потрудиться на славу. Какая у нас сегодня сцена?
– Чарли и Алиса на первом свидании в ресторане, – сказала Маришка, она играла маленькую роль, доброго ученого из лаборатории (она же подала Виктории идею создания спектакля по данному роману и сама же написала вольный сценарий, который одобрила учительница по русскому языку, Валентина Юрьевна). – После ресторана прогулка под луной. Первый поцелуй.
– Довольно-таки большой план на сегодня. Но мы справимся. – Вика посмотрела на Антона и сказала. – Вот уж не думала, что буду сегодня целоваться с тобой.
– Моя мечта сбылась! – сострил Антон.
– И моя тоже!
Все засмеялись.
– Я никогда не играла… вдруг у меня не получиться, – сказала Вика Антону, когда они сидели за столом и заучивали реплики.
– Первый раз всегда страшно. Потом привычно. Вспомни свои слова: «Расслабьтесь и получайте удовольствие!». Виктория, расслабься и получай удовольствия. – Он улыбнулся ей. – Представь, что ты на первом свидании со мной и сейчас сидишь в хорошем ресторане. Представила?
– Почти. Ресторан дорогой?
– Самый лучший.
– А ты щедр, – притворно восхитилась им Вика.
– А то, – он усмехнулся и добавил. – Для самой прекрасной девушки только лучшее.
– Ой, спасибочки. Ты вгоняешь меня в краску. – Виктория положила ладони на щеки. – Горят. Ты мне цветы купил?
– Ты разве не заметила, три розы стоят в вазе с водой, чтобы не завяли? Они подчеркивают твою красоту.
– Мм, люблю розы. Особенно красные. Но больше всего мне нравиться… ты не поверишь!
– Хризантемы? – Она помотала головой. – Тогда, наверное, астры?
– Нет.
– Что же тогда? Может быть, тюльпаны или васильки?
– Одуванчики, – она засмеялась, посмотрев на удивленное лицо Антона.
– Одуванчики? Почему?
– Потому что одуванчики пахнут сладким шлейфом лета. Одуванчик – это маленькое солнышко. Когда я смотрю на него, моя душа поет и танцует. Не знал, что твой режиссер со странностями?
– Нет. Теперь знаю. – Они улыбнулись друг другу. – На самом деле, классно, что ты видишь красоту в полевом цветке. Я никогда на одуванчики не обращал внимания. Цветок как цветок. Надо будет в следующее лето приглядеться к ним, а вдруг ты права, что одуванчик – это маленькое солнце.
– Обязательно проверь. Ты будешь приятно удивлен.
– Виктория, Антон, вы готовы? – спросила Иришка, сидя в зрительном зале.
– Да, – соврала Вика.
– Готовы, – добавил улыбающийся Антон и шепнул Вике. – Все бы так готовились, как мы.
– Ага.
– Тогда поехали, хватит языками трепать, – крикнула Иришка.
Виктория скованно, сбивчиво сказала первые три реплики, но потом успокоилась и стала держаться уверенней.
Через час они уже репетировали заключительную часть спектакля. Признание в любви и страстный поцелуй под луной. Что может быть романтичней?
– Я не могу, – сказала Виктория. – Мне неудобно. Поцелуй – это слишком серьезно. Это ведь личное.
– Виктория, имей совесть. Кто у нас режиссер этого спектакля? – выругалась Иришка.
– Я, – ответил Вика.
– Вот именно, что ты. Потому забудь о скромности и действуй, детка. С Антошкой мечтает поцеловаться чуть ли не вся ваша школа, по крайне мере, слабая ее половина. Так что считай, тебе повезло.
– Какое везенье! – съехидничала Виктория.
– Она права, Вика. Один поцелуй – и дело с концом. Главное ведь не поцелуй, а искреннее, неискусственное признание в любви. Обещаю, я, как только прикоснусь к твоим губам, сразу же отпряну. Ты даже ничего не почувствуешь.
– Хорошо, – согласилась Вика.
– Слава Богу, – обрадовалась Иришка. – Тогда камера, мотор, экшен!
Рассказчик заговорил:
«Они, взявшись за руки, поднялись по крутому склону на высокий холм и любовались на таинственное серебристое сияние луны, которое освещало одинокие улочки, дома, дороги, деревья и их лица».
« – Алиса, спасибо тебе за сегодняшний вечер. Это было мое первое свидание, – сказал Чарли, глядя на лунный серп (Антон смотрел на потолок, словно и вправду увидел настоящую луну)».
« – Тебе спасибо. Мне понравилось, – сказала Алиса».
« – Как-нибудь повторим? – спросил он».
« – Наверное, – неопределенно ответила она».
« – Кажется, я люблю тебя! – вдруг признался Чарли, глядя в ее глаза».
« – Что? Ох, Чарли! Не говори так! Не надо».
« – Прости, но почему? Я тебя обидел? Извини, но я правда тебя люблю. Ты так добра ко мне. Ты единственная, кто меня понимает, – Чарли взял ее за руку и прижался к ней».
« – Не извиняйся, ты ни в чем виноват, – она отстранялось от него. – Скорее виновата я, не надо было мне идти на свидание… с тобой.
« – Тебе не понравилось?».
« – Очень понравилось».
« – Тогда почему?»
« – Я не знаю, – перебила его Алиса и поцеловала. Потом сказала. – Прости. Я должна бежать».
« – Не уходи от меня. Не бросай меня. Ты нужна мне».
Рассказчик продолжал:
«Она не слышала его слов, так как была далеко и через некоторое время утонула в густой дымке тихой ночи».
– Круто! – закричала Иришка, хлопая в ладоши. – Ты в тысячу раз лучше Настьки! Я поверила, что между вами настоящие чувства. Любовь. Виктория, ты случайно не влюбилась в Антона?
