Михаил Константинович Зарубин
Илимская Атлантида. Собрание сочинений
Чтобы не стоять в городских пробках, выехали на кольцевую. Через десять минут колеса «мерседеса» шуршали по покрытию вантового моста, связавшего брачными узами противоположные берега Невы. Узы эти представляли собой обледеневшие мощные торосы, облепленные клочками побуревшего снега. Левый берег реки, закрытый от всходящего солнца, был затенен, правый, отяжеленный приникшими к нему судами и суденышками, искрился солнечными лучами, падающими и отраженными талой невской водой.
Но вот и мост уже позади, края дороги обрамляют деревья: ближе к асфальтовому полотну – березы и осины, подальше – сосны и ели, смыкающиеся на горизонте с настоящим дремучим лесом. Но солнце большей частью закрыто облаками, влажный воздух оседает моросью на лобовом стекле, усердно работают щетки стеклоочистителя.
Дорога то изгибается, то поднимается на небольшие возвышенности, на прямых участках кажется летящей стрелой. Однообразие пейзажа, мерное покачивание автомобиля сладко убаюкивало. Алексей Николаевич задремал.
* * *
Алеша Зубов после окончания техникума сразу вышел на работу. В отделе кадров строительного управления на удивление и неодобрение Алексея начальником была женщина. Это потом, поработав совсем немного, Алексей понял ее значимость и незаменимость. Она оказалась женщиной с мужским характером при неоспоримой женской привлекательности. Екатерина Андреевна, внимательно рассмотрев, аккуратно уложила в высокую стопку таких же бумаг его документы, которых, как сказала она с улыбкой, – «кот наплакал». Трудовую книжку и диплом положила в папку для подписи и повела молодого специалиста знакомиться с начальством.
Зайдя в кабинет руководителя, она указала рукой на Алексея и с материнской гордостью произнесла:
– Принимай молодую поросль.
– Катя, представляй эту поросль не так радостно, поживем – увидим, – не поднимая головы, ответил начальник, дописывая что-то на листке бумаги, затем снял очки и приветливо кивнул Алексею.
– Присаживайся, откуда будешь?
– Из техникума, только что окончил.
– Работал?
– Был на практике.
– Значит, нашу жизнь знаешь.
Начальник зачем-то полистал лежащие перед ним бумаги, подумал, затем, словно что-то вспомнив, спросил:
– Катя, а у нас Литвинцев болеет?
– Да, боюсь, что нам придется его после больничного провожать на пенсию.
– Что, так серьезно?
– Ну, чего вы хотели, инсульт у человека, говорит с трудом.
– Жаль, не повезло мужику.
– Не повезло – это мало сказать.
– Давай парня, – кивнул он на Алексея, – на участок Литвинцева направим.
– Можно направить, только – там зона.
– И что, он ведь мужик. А у тебя что – стройки есть без зоны?
– Да, есть – наша производственная база, там ма́стера полгода нет.
– База, говоришь? Хорошо, что напомнила, верно, там «пастушок» нужен, каменщики работают безнадзорные.
Услышав про каменщиков, Алексей возразил:
– Я путейское отделение окончил.
– Какое? – удивился начальник.
– Изыскания и строительство железных дорог.
– А-а-а, говоришь, путейское? Мы здесь все изыскатели и строители. Правда, Катя? – обратился он к кадровичке, лукаво подмигнув. – Оформляй его мастером на участок к Петрову. А тому передай, чтобы он определял его целевым назначением на базу. До встречи, – начальник панибратски помахал Алексею, – встретимся на объекте, я провожу совещание там по четвергам.
Выйдя из кабинета руководителя, Алексей робко спросил:
– Екатерина Андреевна, а что, есть такая должность – «пастушок»?
– Не поняла вопроса, молодой человек?
– Начальник сказал, что «пастушок» нужен.
– А, ты про это. Начальник у нас с юмором, шутит так. Мастером ты будешь, мастером, Алеша.
* * *
Объятия сна-воспоминания разомкнулись, когда машина вдруг содрогнулась и резко остановилась. Алексея Николаевича тряхнуло не в шутку, и он мгновенно открыл глаза.
– Что, Юра, приехали? – неодобрительно спросил он водителя.
– Похоже, приехали. Компьютер машину остановил, какая-то неполадка.
– Как это? Не ты, а компьютер уже машину останавливает?
– Электроника, что тут поделаешь.
– Юра, ты чего, шутишь, что ли?
– Какие шутки, Алексей Николаевич, это ведь не отечественная машина, а иномарка. Она умнее человека будет.
– И что, мы вмешаться не можем?
– Вот, чтобы мы не вмешивались, компьютер и отключает двигатель.
– Где же мы остановились?
– Да километров двадцать от Никольска.
– М-да, дела. Юра, ты позвони начальнику участка механизации, вызови эвакуатор и дежурную машину, а я свяжусь с участком строительства, попрошу, чтобы меня подхватили на какой-нибудь попутке, надо обязательно успеть на совещание.
Через полчаса на УАЗе подъехал добрый приятель Зубова – Вячеслав Иванович Куклин.
– Здорово, Алексей! Что, у твоей иномарки до нас добраться силенок не хватило?
– Ладно тебе подшучивать, видишь, у нас неприятность. Кстати, у тебя нет сервиса для моей машины?
– Нет, Алексей, давай я ее на прицеп возьму, потащим в Никольск.
– Как думаешь, Юра? – Алексей Николаевич вопросительно повернулся к своему водителю.
– Да нельзя ее брать на прицеп.
– Чего так? Что она за принцесса такая?
– Так она не просто выключила двигатель, но и заблокировала колеса.
– Ничего себе, Алексей! Не машина у тебя, а чудо.
– Какое там чудо. Просто требует бережного и уважительного к себе отношения, – ответил водитель, любовно поглаживая руль, обтянутый красивым кожаным чехлом.
Алексей Николаевич говорил по телефону с начальником участка механизации так, чтобы все слышали этот разговор.
– Слышал, Юра?
– Да.
– Алексей, а я не слышал, – с улыбкой произнес Вячеслав Иванович.
– Специально для тебя повторяю: из Павлово вышел эвакуатор, будет через пятнадцать-двадцать минут. Юра уедет с ним в сервисную компанию. Там уже имеется договоренность. За мной машина приедет завтра утром. А сейчас немного подождем, не бросать же водителя на дороге одного.
– Подождем. Ты так все рассказал, все по минутам расписал. Уверенность вселил. Хорошо бы и на стройке так же гладко все было.
Через полчаса Алексей Николаевич вместе с приятелем продолжил путь к цели.
– Ты уж, Алексей, не обессудь, моя машина жестковата для тебя будет.
– Ничего, Слава, еще силенки есть, двадцать километров выдержу.
– Привык к хорошему…
– Слава, прекрати. Что, поговорить не о чем, только подколы?
– Прости, Леша, это я от радости, что тебя вижу. Куда вначале поедем? Может, пообедаем сначала?
– Нет, сразу на объект. Я наметил на двенадцать совещание, уже опаздываем, ускорь своего неприхотливого «коня».
– Сейчас, Леша, сейчас, «овса» подброшу и вмиг домчимся.
Трехэтажный дом на два подъезда, расположившийся в центре городка, отличался от всех стоящих домов аккуратностью и новыми формами. Коробка строения была уже готова, внутри шли работы по электрике, сантехнике, на двух этажах в первом подъезде только-только приступили к штукатурке.
Алексей Николаевич, молча, осмотрел все помещения, заглянул в подвал, залез на чердак.
В угловой квартире на первом этаже было подготовлено место для проведения совещания. Когда все расселись, строитель-практик и опытный управленец Алексей Зубов спросил:
– Кто не знает, когда сдается дом?
Ответа не последовало.
– Значит, все знаете. Поэтому график будет жестким. Я называю сроки. Здесь, сейчас спорьте, уточняйте даты, пока они не попали в протокол. Но если не выполните работы в установленное протоколом время, на меня не обижайтесь. Согласны?
Ответа опять не было. Алексей Николаевич, улыбнувшись, одобрительно кивнул головой.
– Значит, согласны.
За три часа совещания рассмотрели множество вопросов, даже приобретение почтовых ящиков и табличек с номерами квартир не забыли. Производственному отделу было дано поручение – протокольные сроки представить в виде графика с учетом совмещенных работ на отдельных участках.
Досталось и службам эксплуатации, что были подконтрольны Вячеславу Ивановичу. Ничего не было сделано ими в котельной. На очистных сооружениях не смонтированы емкости для нового дома, не установили и не подключили электрические двигатели. Водопроводные линии не соединили «перемычкой». Зубов и Куклин вдохновили своих подчиненных важностью поставленных задач, на особо трудных участках предполагался личный начальственный контроль.
* * *
Вечер Алексей Николаевич провел в доме Куклиных.
Людмила Федоровна, жена хозяина дома, готовилась к приходу долгожданного гостя с утра. В волнующе ароматном флере приготовленных ею праздничных блюд она встретила Алексея Зубова на пороге.
– Здравствуй, Людочка, – радостно воскликнул Алексей Николаевич, – здравствуй, красавица! Рад тебя видеть. У тебя как у Царевны-лягушки – по мановению руки стол от яств ломится. Целый день маковой росинки во рту не было, а тут такие запахи! Слышу, что шкворчит моя любимая свиная грудинка. А картошка фри! Только ты умеешь такую готовить.
– Здравствуй, Алеша, все точно, и свинина, и картошечка, а еще настряпала твоих любимых пирожков с черникой. Мужики, быстро раздевайтесь, мойте руки и за стол, – как воспитательница в детском саду скомандовала хозяйка дома.
– Есть, товарищ командир, – щелкнув каблуками и вытянувшись во весь рост, отрапортовал коренастый Алексей Николаевич.
Ужин прошел в разговорах о детях, о внуках. На столе появлялись новые блюда, домашние напитки. Уже через пару часов Алексей Николаевич взмолился.
– Люда, посиди ты хоть минут пять! Останови свой кухонный конвейер, все несешь и несешь новые угощения. Не могу больше. Спасибо, наелся до отвала.
Сытый ужин, несколько глотков вина, напряженный день сделали свое дело, и Алексей Николаевич запросился на отдых, категорически отказавшись продлить сладкое чаепитие из тонкого фарфорового сервиза, уже украшавшего стол. Вячеслав Иванович пошел провожать его в домик для гостей, который недавно возвел на своем небольшом участке.
– Показывай, Слава, еще одни свои хоромы, – с одобрительной интонацией сказал Алексей.
– Какие уж там хоромы. Ты же видишь, какой у нас дом, дети с внуками приезжают, разместить негде, хоть на полу стели.
– В детстве нам на полу и стелили. Когда сердце к земле поближе, крепче спится.
– Но то в детстве, Леша. Чтобы на полу гостям не стелить, вот и надумал домик построить.
– А почему второй этаж на своем доме не поднял?
– Второй этаж – это здорово, но тогда бы нам с Людмилой пришлось жить в палатке.
– Почему в палатке?
– Ты думаешь, за неделю можно поднять весь этаж? Нет, конечно. Поэтому вариант увеличения площади основного дома отпал сам собой.
– А чего меня не позвал на помощь?
– Позови, попробуй, во взятке обвинят. Коррупционером назовут.
– Да, сейчас времена такие, при желании во всем обвинят.
Небольшой гостевой бревенчатый дом только снаружи казался маленьким, похожим на обычную деревенскую баньку с пристроенной верандой, но внутри разместились две просторные комнаты, кухонька и даже туалет. Главное, что обрадовало и удивило гостя, это расположенные под окнами горячие радиаторы.
– Ух ты, а тепло откуда?
– Откуда? – хитро рассмеялся Вячеслав, – я же котельную в гараже сделал, все по твоим эскизам.
– По моим эскизам?
– Забыл, что ли, когда я был у тебя в конторе, ты мне чертил.
– Действительно, забыл.
– Вот я и сделал пристройку к гаражу, поставил там котелок, оттуда провел теплосети и к дому, и сюда.
– Здорово! – с искренним чувством произнес Алексей Николаевич.
– Да! А еще рядом с котельной баньку сделал. Так что с санитарией полный порядок.
– Молодец, Слава. У меня тоже на даче баня. В этом году всего один раз топил.
– Чего так мало?
– У детей свои дачи появились, приезжают редко, а мне нельзя париться как прежде, с дубовым веничком да еловым парком. Сердце не позволяет даже подумать о бане, от мысли о ней начинает бешено колотиться.
Приятели вышли на широкую веранду. На улице было тихо и совсем не холодно. Свет от низких фонарей, стоящих вдоль дорожек сада, смешиваясь с тенями, создавал множество сказочных зыбких картин сумеречных оттенков. Не было слышно ни звуков машин, ни людских голосов, ни лая собак. Все притихло в блаженном созерцании весеннего вечера.
– Погода будет меняться, – посмотрев в сгущающиеся небеса, заметил Вячеслав Иванович.
– Что, прогноз получил?
– Прогноз он и есть прогноз. Но тут и без прогноза ясно, что все к непогоде идет: ни звука, ни ветерка, ни вздоха. Вечер, а нисколько не подморозило, наоборот, потеплело.
– Да ну тебя, Слава, весна уже на дворе, чего придумывать.
– Начало марта – это еще не весна. До нее далеко. Я приметил, что она по старому русскому календарю живет и не подчиняется всем этим григорианским новшествам. Природу не переломишь через колено. Быть битве времен года.
– Ну, не пугай ты меня, дай уехать спокойно.
– Не волнуйся, уедешь.
Собеседники замолчали, окуная лица в тепло-молочный весенний воздух.
– Пора и ко сну, Слава.
– Я так рано не укладываюсь. Дел много, разве их днем все переделаешь?
– Ночью – какие дела, дружище?
– В основном, бумажные. Целый поток отчетов и справок: отовсюду – и сверху, и снизу.
– Сбоку не приходят?
– Это как сбоку?
– Да к слову сказал.
– Тебе, Алексей, много пишут?
– У меня обычно письма длинные и сразу с приглашением в суд.
– Как это?
– Очень просто, на нас спецов всяких хватает. Ты войди в интернет, на каждой страничке реклама: «опытные» юристы обещают вернуть все деньги, вложенные дольщиком в покупку квартиры.
– А это, действительно, можно, Алексей?
– Конечно, можно. У нас законов много, в каждом дырка есть, вот в нее и залезают особо хитрые, и по судам таскают, и деньги выманивают. Одним словом – бизнес. Да чего далеко ходить, у тебя в прошлом году дом сдали, в сорок пятой собственник год не проживал, сейчас появился и сразу претензию из двадцати пунктов накатал. По этим пунктам квартиру по новой надо отделывать.
– А может, он прав, Алексей?
– Конечно, Слава, может быть. Но год назад он квартиру принял без замечаний.
– А сейчас могли вскрыться.
– Что-то вскрывается, бывает, мы не волшебники, только здесь много замечаний придуманных.
– Неужели можно придумать то, что глаза видят?
– Еще как! Руками сделаны волны на линолеуме, не открывались год окна – появился грибок на откосах и в углах комнат, в ванной комнате вообще что-то страшное выросло – оказывается, хозяин закрыл вентиляционную решетку.
– Но вы-то тут при чем?
– Мы при всем. Не дали лично ему инструкцию по эксплуатации квартиры.
– Что, оправдаться трудно?
– Трудно. У нас суд независимый, стои́т он на страже закона, но в подобных ситуациях он на стороне «обманутого» покупателя. Человек «на последние деньги» купил трехкомнатную квартиру, но как ему не порадеть, не защитить от «строителей-грабителей»? Вот и радеют так, что приходится нанимать юристов больше, чем работников во всей нашей строительной фирме. Бывают «умники», которые, не дожидаясь ввода дома, такие юридические хороводы начинают водить! То дорога оказалась на два метра ближе плановой, то нет школы в микрорайоне, а по закону должна быть, то вместо поликлиники только здравпункт. Что в голову придет, о том и пишут. Самые отъявленные кляузники еще и экспертные заключения прикладывают. Не ответишь вовремя, пошагаешь в суд, а там уж, если совсем придраться по закону не к чему, то про честь и достоинство вспоминают. Хоть немного, но сорвут.
– Алексей, ты чего-то все в черных красках про жизнь рассказываешь?
– А у тебя жизнь в других тонах, Слава?
– У меня? Как тебе сказать, скорее – по всей палитре. Но вот слушаю тебя и про свое прикидываю, наверное, ты прав – больше темных оттенков.
– Что-то ты, Слава, загадочно говоришь.
– Загадочно? Да нет никаких загадок. Рубль дадут, а как только мы его истратим, приезжают проверяющие. Так что стоимость обеспечения проверяющих, имея ввиду зарплату, командировочные и другую мелочь, выше наших трат, оказывается. При этом каждый из контролеров твердит: «Давайте запишем хоть какое-то нарушение, а то подумают, что мы вас не проверяли».
– Слава, по сравнению с нашими, это такие мелочи.
– Ой, Алексей, не мелочи это.
– Но есть же у вас и крупные, достойные дела. Вот, например, строительство в твоем поселении жилого дома, куда ты переселяешь жителей из аварийного и ветхого жилья.
– Думаю, что радости будет мало.
– Это почему же? Что, плохо построишь?
– Ты зря это – «плохо построишь». Как бы ни построил, а мы очень стараемся, жалобы рекой потекут в центр.
– А из центра ко мне. Ответы мне придется давать. Хватит, Слава, на эту тему. У нас с тобой, о чем бы мы ни говорили, все к одному сводится – к работе.
– Точно, Алексей. Может, по граммульке на сон грядущий?
– Чтобы совсем уже не уснуть.
– Что, так действует?
– Я же не юноша, на меня все действует.
– Но и не старик. Прежде чем сказать спокойной ночи, я тебе, Алексей, кланяюсь в пояс.
– Чего это вдруг?
– Спасибо, за то что откликнулся. Не знаю, почему у меня вызвало такое беспокойство состояние дел на строительстве дома, аж страшно стало. Стены голые, подоконников нет, стяжки на полах не сделаны.
– Тепло не пущено, вода не полилась, свет не зажегся, – продолжил с улыбкой Зубов.
– Тебе смешно, а каково мне? Осталось два месяца с небольшим.
– Ну не два, а почти три, а если в три смены работать и выходные прихватить, то и четыре будет.
– Но ведь это надо организовать.
– Надо, Слава, тут ты прав. На «финишной прямой» двойной контроль устроим. Ты со своей стороны информацию давай, а я заместителя постараюсь раз в неделю отправлять. Главное, сейчас за «субчиками» глаз да глаз нужен. Ну вот, Слава, на сон грядущий опять оперативку устроили.
– Тогда давай, Леша, о женщинах поговорим.
– Зачем?
– А чего ты хочешь в наши годы? Разговоры у нас одни: о работе, о детях, о внуках.
– О жене ни с кем разговор не ведешь, Слава?
– А ты, Леша?
– О любимой жене разговор веду только с любимой женой.
– И часто вы разговариваете?
– Часто. Я давно убедился, что моя жена нуждается, чтобы я разговаривал с ней. Она в этом нуждается больше, чем я.
– Но ты ведь столько лет с нею вместе, наверное, уже все переговорили, ей пора убедиться в твоей любви.
– Пора, но за все годы, что мы вместе, я не теряю желания поцеловать ее, когда ухожу из дома; нам приятно прогуляться, если есть возможность. Я подаю ей руку при выходе из машины и обязательно звоню домой с работы.
– И что, это ты делаешь каждый день?
– Ну не каждый, но по возможности часто. А чего ты, Слава, задаешь такие вопросы, у тебя дома проблемы?
– Проблем нет. Я всю жизнь с Людмилой, мне с ней хорошо и, наверное, ей со мной тоже. Я никогда не засматривался на других женщин, хотя красавиц вокруг немало.
– В Никольске?
– Бери шире. Я же много где бываю.
– Извини, Слава, мне тоже нравятся красивые женщины. Ничего плохого в этом не вижу. Странно было бы, если бы неприятна была красота. Хотя сейчас мода на западе на уродство пошла, на однополую любовь, прости Господи, – Зубов смачно сплюнул в сторону. – А в нашем возрасте у нас даже преимущество появилось – можно с удовольствием наблюдать за молодыми, красивыми, не боясь, что тобой увлекутся или ты не устоишь.
– Уж не скажи, Леша, увлечь такого «старика», как ты, для молодой и красивой – одно удовольствие. Для любви нет возрастных границ, вспомни исторические примеры.
– Все возможно. В этой жизни примеров много. Однако для меня нет женщины прекрасней, чем моя ненаглядная женушка. Ладно, Слава, давай заканчивать диспут. Пойду, постараюсь уснуть. И ты иди. Спокойной ночи.
* * *
Но уснуть Алексей Николаевич не смог: то раздражала слишком мягкая подушка, то сердило скользкое одеяло, то оглушала звенящая тишина. Пытался, закрыв глаза, считать слонов, но слоны приходили и уходили, а сон не шел. Мысли возбуждали сердце, воспоминания разрушали покой. Не выходил из головы последний разговор с приятелем, который Алексей Николаевич продолжил мысленно.
– Женщины. Красота. Много их встречалось на жизненном пути, а по сути – только одна. Может, мне просто повезло, работа отнимала все время. Где я бывал кроме работы? Изредка в кино по выходным. Дом для меня был любимым местом, где тепло и уютно. Там я чувствовал себя спокойно, там меня всегда ждали, любили, понимали. Сначала моя любимая Машенька, а потом к ней добавились дочери. Родной дом – это мощная жизненная крепость, там всегда тепло, там радость душе и умиротворение сердцу. Все это создала моя жена, любимая и дорогая, самая красивая на свете.
Все так хорошо, но почему же сон бежит от меня? Наверное, потому, что привык я к своей кровати, да и день сегодня был длиннее обычного, наполнен многими событиями, разговорами, добрыми встречами. Редко такой выпадает.
Алексей Николаевич включил свет над изголовьем, взял с тумбочки газету. Оказалась районная. Многочисленные рубрики рассказывали о работе местных властных структур. Бо́льшая часть издания публиковала официальные материалы, касающиеся деятельности главы муниципального образования по исполнению им должностных обязанностей. В глазах рябило от слов «провел совещание», «подписал документ». На третьей странице газеты Алексей Николаевич увидел заметку, буквально в несколько строк. Она была обведена красным фломастером. В заметке говорилось, что в Никольском поселении прошла комплексная проверка финансово-хозяйственной деятельности.
«Наверное, об этой проверке говорил Слава», – сочувственно подумал Зубов.
Его проверяют понятно почему, деньги, которыми он пользуется, все-таки бюджетные, а у меня-то частное предприятие. Но дергают и меня. Только месяц назад проводил «дорогих гостей». Это неприятное воспоминание совсем разрушило покой и отогнало сон.
* * *
Проверяющих было много. Для того чтобы обеспечить их необходимыми отчетными материалами, затребованными для проверки, все сотрудники, отложив свою работу, вынуждены были перекапывать папки с документами, изыскивать понадобившиеся старые отчеты, справки. Как будто ревизоры намеревались увидеть золотые слитки, припрятанные «капиталистами» в тех бумажных ворохах. Алексей Николаевич попытался поговорить со старшим комиссии, но тот развел руками, пояснив, что он возглавляет проверочную группу номинально, каждый проверяющий является представителем отдельной государственной службы и лично отвечает за свой участок. Проверка комплексная, сделано это для того, чтобы организацию не отрывали от работы много раз.
– За три года несколько дней можно потерпеть, – пояснил старший ревизор с улыбкой, напоминающей улыбку древнегреческой маски.
– Какие же несколько дней! Второй месяц продолжается эта кутерьма. Вы ведь сами видите, как лавина нас накрыла: трудовая инспекция, государственный пожарный надзор, санитары и экологи, пенсионный фонд и социальное страхование… Они-то зачем здесь?! У них же бумаги все есть, делай камеральную проверку, в случае нестыковки вызывай к себе. Антимонопольному комитету и Комитету по защите прав потребителя чего у нас делать? Мы в конкурсах и аукционах не участвовали. Вчера Налоговая инспекция известила о своем приходе. Мне уже «дорогих гостей» рассадить некуда.
– Алексей Николаевич, сочувствую вам, но все делается для вашего блага.
– Шутите?
– Руководители города и государства считают, что лучше один раз за три года побеспокоить, чем десять раз в году, – пояснил старший и учтиво поклонился подразумеваемому высокому начальству.
– Да. Но раз руководители так считают, где уж нам свои мысли до них донести. Проверка еще полбеды, вот протоколы писать начнут, акты проверок предъявлять, тут мне свою организацию закрывать придется.
– Чего так?
– Да ничего, юрист на больничном уже длительное время, вызываю по необходимости.
– Без юриста никак нельзя, никак нельзя, – дважды подчеркнул ревизор эту свою простую мысль, неодобрительно покачав головой. – Избежать всех нарушений, предусмотренных множеством инструкций и правил, в реальной жизни практически невозможно. Вам, наверное, знакома старая поговорка: «Был бы человек, а статья найдется». Этой житейской мудростью руководствуются практически все проверяющие.
– Вот, вот, найдут то, чего нет, а главное, на отчетные бумаги будет изведена не одна сосна, намотан не один километр наших нервов.
– Я помогу вам, Алексей Николаевич, правда не с юристом, а с юридической конторой, но это еще и лучше, на мой взгляд, – понизив доверительно голос, вкрадчиво произнес проверяющий.
– Буду вам благодарен, – сказал Зубов и скоро забыл этот разговор.
Через два дня в кабинете Алексея Николаевича неожиданно возник молодой человек. С гладко выбритым лицом, в хорошо отутюженной рубашке, мерцающей ледяной свежестью под пиджаком светло-серого костюма. Распространяющий аромат заморского парфюма, он казался ожившей картинкой глянцевого журнала.
– Я от Николая Ивановича, – высокомерно представился незнакомец, не называя своего имени.
Зубов, не понимая, удивленно всматривался в незнакомое лицо.
– По поводу юридической помощи, – веско пояснил молодой человек.
– У, забыл! – хлопнул себя по лбу хозяин кабинета, – проходите, присаживайтесь.
Чтобы как-то скорректировать оплошность, директор с улыбкой сделал гостю комплимент.
– Давненько я не видел молодых мужчин в такой безупречной физическо-эстетической форме. Вы словно только что сошли с подиума.
– Такая одежда – наш непременный дресс-код. У нас есть специальная служба, которая подбирает одежду сотрудникам, работающим с клиентами.
– О, как! – удивился Алексей Николаевич, – дресс-код – это ведь в переводе с английского – кодекс одежды или форма одежды. А привычнее – мундир.
– Неважно, как переводится, главное, что это бренд нашей фирмы, – гордо ответил молодой человек, смахнув с лацкана пиджака невидимую пушинку.
– Бренд?
– Да, а что?
– Ничего, ничего, извините. Не буду отвлекать вас от основной темы нашего разговора. Так с чем же вы ко мне пожаловали от Николая Ивановича?
– С договором. С договором на юридические услуги, – мягко и вкрадчиво произнес молодой человек.
– С договором? Так сразу?
– Но Николай Иванович все рассказал и предмет договора определил.
– Даже так? Откуда он знает?
– Да он же собственник нашей фирмы.
– Собственник? Вы ничего не путаете? Он же чиновник? – задохнувшись от волнения, хрипло воскликнул удивленный Зубов.
– Эка беда. Что – трудно передать свои акции на время выполнения государственных обязанностей в траст или родственникам?
– Конечно, конечно, – смутившись от невозможности что-либо возразить на этот довод, пробормотал Алексей Николаевич.
– Тогда вот вам договор, прочитайте и подпишите.
– Прямо сейчас?
– Ну а что, я подожду.
– Нет, я вечером все прочту внимательно и завтра передам бумаги вам или Николаю Ивановичу.
– За договором я заеду завтра, в десять, – с учительственной интонацией произнес клерк и через пару секунд явно деланным, с нотками металла голосом добавил: – не забудьте оплатить аванс.
– О, как? Уже и аванс.
– До завтра, Алексей Николаевич.
– До свидания.
Дверь за гостем закрылась резко, плотно.
«Вот и помощники объявились, наверняка постараются выжать все, что возможно. Но что тут поделаешь, сам напросился», – про себя размышлял загрустивший директор.
Он открыл договор. В первом же абзаце десятистраничного труда было записано: «Исполнитель обязуется по заданию Заказчика оказать услуги, а Заказчик обязуется эти услуги оплатить». Дальше перечислялись услуги: устные и письменные консультации, составление претензий, исков, сопровождение хозяйственной деятельности организации, регистрация прав собственности, ведение дел и защита интересов клиента в суде, возврат дебиторской задолженности и контроль за исполнительным производством.
Следом на двух листах мелким шрифтом были расписаны подробности оформления первичных документов по оказанию услуг. Но раздел по стоимости услуг и порядку расчетов производил шоковый эффект. Чтобы потенциальный клиент не мучился, изыскивая рациональные основания, было сразу записано, что стоимость услуг исполнителя составляет пятьсот тысяч в месяц и может быть увеличена в зависимости от увеличения объема работ.
Заказчик ежемесячно оплачивает Исполнителю указанную сумму не позднее первой декады на основании выставленных счетов. Последний пункт был верхом совершенства юридической казуистики, он предупреждал, что после подписания договора Заказчик перечисляет Исполнителю авансовый платеж в размере трехмесячной платы за услуги.
Дальше шли разделы, которые не были интересны Алексею Николаевичу, хотя и в них слово «Исполнитель» упоминалось в хозяйском качестве, а «Заказчик» оставался крайним на всем протяжении этого необъятного документа.
Прочитав проект договора, Алексей Николаевич, стукнув папкой о край стола, неприязненно ее отшвырнул.
«Не было печали, черти накачали, – подумал он, передернув плечами. – Вот еще проблема появилась. От договора надо отказаться, но как это сделать?»
Ровно в полдесятого утра следующего дня уверенный молодой человек пришел за своими бумагами. Алексей Николаевич без комплиментов и любезностей вручил их рьяному менеджеру-юристу, который сразу раскрыл последнюю страницу, но, не увидев подписи, медленно поднял голову и прошипел:
– В чем дело?
– Дела нет, молодой человек, я в ваших услугах не нуждаюсь, мне помогает другая юридическая компания.
– Да? Когда же она появилась?
– Давно, – отрезал Зубов.
– Зря вы так с нами, только себе хлопот накликали.
– Это уже мои заботы.
– Хорошо, всего вам доброго. Хотя доброго не ждите. Мне вас жаль.
– Что это? Вы угрожаете или вдруг искренне пожалели нас?
– Просто я знаю, чем кончается упрямство. Оно кончается большими потерями.
– Какое это такое упрямство? Я отказываюсь от ваших не подходящих мне услуг, и вы в этом видите упрямство?
– Да нет. Вы ведь отказали не юридической компании, а Николаю Ивановичу. Так и защиты от него не ждите.
– Понятно.
Через два дня Алексей Николаевич получил акт от Государственной инспекции труда. Инспектор вручил ему помпезный бланк с двуглавым орлом, в верхней части листа ярким шрифтом было выделено название уважаемой службы. Начало свидетельствовало о том, что весь документ опирается на твердое законодательное основание и проверяющих никак нельзя заподозрить в предвзятости.
«…В соответствии с Конвенцией Международной организации труда, Трудовым Кодексом, Федеральным законом обязываю устранить нарушения Трудового законодательства», – прочитал Зубов, поеживаясь от непонятно откуда взявшегося ледяного веяния.
Дальше были перечислены многочисленные нарушения. Пять пунктов касались работы уборщицы служебных помещений: в договоре с ней не указаны условия ее труда, условия социального страхования, а также не оговорен режим ее рабочего дня, не прописано время отдыха, кроме того, работодатель не учел выдачу смывающих и обезвреживающих средств лично для работницы.
Общим недостатком явилось то, что не были проведены обучение и проверка знаний и требований по охране труда у работников организации. Сроки проведения предыдущих проверок, осуществленных при введении в действие новых Законодательных актов, содержащих требования охраны труда, в зачет приняты не были.
