Михаил Константинович Зарубин
Илимская Атлантида. Собрание сочинений
– Причин много. Кстати, «воздушные замки», то есть не построенные квадратные метры, продают и в Великобритании, и в Арабских Эмиратах. Но обманутых дольщиков там нет. Мы, как всегда, не похожи ни на какую другую страну.
– Что ж у нас такого необычного, Алексей Николаевич?
– Наоборот, все слишком обычно. Большинство застройщиков начинают строить дома́, практически не имея собственных средств, рассчитывая на деньги дольщиков, которые, якобы в соответствии с планами строительства, будут финансировать объект. Такого в реальности не получается. И те дольщики, которые внесли финансовые средства, становятся «обманутыми», так как застройщик просто не завершает строительство в оговоренный срок, заставляя людей ждать месяцы, а иногда и годы.
Нет, деньги никто не воровал, не прятал за рубежом, они вложены в недострой, но покупателям от этого не легче.
Есть другая схема обмана дольщиков: недобросовестные застройщики исчезают с их деньгами или пытаются решить свои финансовые проблемы привлечением дополнительных дольщиков, которых уже не могут обеспечить квадратными метрами.
Что поделаешь, мошенники везде есть. Это рынок, за который голосовало все население бывшего СССР. Даже у подрядчиков государственных структур, где барьеров «мама не горюй», и то не удается важные стройки проконтролировать и уберечь людей от мошенников. Нам известны крупные стройки, такие как олимпиада в Сочи, заказы для саммита АТЭС во Владивостоке, космодром Восточный, реставрация минкультовских памятников, стадион в Питере. Пальцев рук не хватит их перечислить. Что делать? Мошенников ловят, добро отбирают и упекают за решетку. Однако я с уверенностью могу сказать, преступников в жилищном строительстве единицы.
– А почему же тогда так много обманутых?
– У меня такое впечатление, Виктор, что их не могут или не хотят правильно сосчитать. Недавно в «Парламентской газете», где приводятся данные Минстроя, была показана цифра – таковых тридцать восемь тысяч человек, в другой газете, где тоже ссылаются на данные Минстроя, цифра другая – сорок шесть тысяч. В интернете и некоторых журналах гуляет цифра – аж сто тысяч.
– Не могут сосчитать или не хотят?
– Думаю и то, и другое, и третье.
– А третье что?
– А третье – это хороший механизм для пропаганды. Мне кажется, что к важным государственным событиям цифру приуменьшают, а когда кого-нибудь из власти предержащей надо уличить – увеличивают.
– К Новому году, что ли, приуменьшают?
– Не смеши, Виктор. Вот выборы, особенно президентские, – это событие даже не государственного, а мирового масштаба.
– Так государство делает хоть что-то, чтобы решить проблему обманутых дольщиков?
– Не способ найти, а навсегда от этого изобретения избавиться государство уже пытается с десяток лет. Пробует разные законы, которые смогли бы урегулировать проблему, постоянно их меняя. Я бы сказал – в ходу метод проб и ошибок. Хотят разработать строгую теорию. Но в теории ведь не пропишешь экономические и финансовые кризисы, которые имеют тенденцию повторяться. Никто из застройщиков не застрахован от банкротства. И какой бы контроль ни был со стороны государства, никто из дольщиков гарантированно не защищен от мошенничества или банкротства застройщика.
Устав от этой безрадостной темы, Алексей Николаевич приказал приятелю:
– Пей, Виктор, кофе, а то остынет совсем.
– Да о чем ты? Кофе всегда согреть можно. Но, Алексей Николаевич, какой ты сам видишь выход из этой проблемы?
– Да есть такой, достаточно простой.
– В этом деле может быть простой выход? Не шутишь? – удивился бывалый строитель.
– Не шучу. Главное, захотеть.
– Кто захотеть должен?
– Конечно, государство.
– Но, Алексей Николаевич, государство никогда не решает такие задачи.
– Ты ошибаешься, Виктор Иванович. Я тоже так думал, пока не увидел, как Центральный банк России начал заниматься финансовым оздоровлением группы компаний «Открытие» – крупнейшего частного банка России. По предварительным данным на оздоровление банка будет израсходовано четыреста миллиардов рублей. Эти деньги не с неба упадут, это бюджетные деньги.
– Банк, Алексей Николаевич, – это банк. При чем тут дольщики?
– Давай посчитаем. Помнишь цифры, о которых мы с тобой говорили. Возьмем максимальную. Будем считать, что обманутых дольщиков сто тысяч семей. Для того, чтобы достроить дома, нужно тоже построить квартир на сто тысяч семей. Будем считать среднюю площадь – пятьдесят квадратных метров. Получается, нужно построить пять миллионов квадратных метров. Возьмем стоимость одного квадрата, тоже среднюю – пятьдесят тысяч. Россия большая, в каждом регионе своя цена. Получается двести пятьдесят миллиардов рублей. Видишь, затраты меньше, чем на оздоровление банка.
– Ты, Алексей Николаевич, при этом считаешь, что деньги дольщиков вложены в дело правильно и не украдены?
– Это, в большинстве случаев, действительно так. Я уверен, что будут сворованы мелочи.
– Откуда ты это знаешь?
– Виктор, я делю застройщиков на три типа. Большинство – добросовестные и разумные. У них понятная экономика и четкие планы развития, есть запас прочности. Обязательства перед людьми они выполняют даже в больших проектах. Второй тип – тоже вроде добросовестные, но они или не любят, или не умеют считать. Поэтому в их проектах закрадываются экономические ошибки. Потенциально это группа риска, которая может плодить обманутых дольщиков, что, к сожалению, и делает. А есть и третий тип – это мошенники. Они действуют умышленно. Очень боюсь, что сейчас они еще больше активизируются: начнут заманчиво рекламировать себя и «с чистой совестью» собирать с людей деньги.
Если бы государство смогло убрать мошенников и жестко контролировать второй тип застройщиков, отказываться от долевки не пришлось бы.
– Как убрать мошенников? Что, на них это написано?
– Не написано, но они узнаваемы. Сегодня, когда в стране кризис, когда состояние строительной отрасли крайне тяжелое, нельзя отказываться от наработанного опыта. Если верить статистике, в прошлом году признали себя неплатежеспособными более трех тысяч организаций. Причем это не фирмы однодневки, больше половины отработали более пяти лет в отрасли. Но почему застройщики постоянно уходят с рынка? Значит, дела плохие на нашем рынке. Я пытаюсь держаться, однако запас прочности уменьшается. Вот уже три года объемы строительства и продаж падают, главное, нет никаких перспектив стабилизации. Я вижу, что многие компании начинают демпинговать, продавая квартиры себе в убыток. Такое положение долго длиться не может.
– В правительстве давно говорят, что мы дошли до дна кризиса и уже поднимаемся вверх, и подтверждающие данные приводят. Не будут же они врать?
– Может, в целом по стране так и есть. Но есть и обманное понятие – «средняя температура по больнице». Ситуация, конечно, в строительстве тяжелейшая. Причины совокупные. Главные – удорожание строительных материалов и колоссальное, затяжное падение спроса на рынке строящегося жилья. К сожалению, строительство – процесс длительный, и предвидеть, и рассчитать все на годы вперед невозможно, ясновидящих среди нас нет. Но если бы даже они были, вряд ли бы могли предсказать такое длительное падение спроса на жилье. Виктор Иванович, ты помнишь, как в советские времена принимали объекты?
– Конечно, работала Государственная комиссия, акт которой подписывался в течение месяца.
– Перед Государственной работали рабочие комиссии по направлениям. Но все равно объект принимался в течение одного, максимум – двух месяцев. Сейчас ввод домов затянут на многие месяцы. Объекты принимаются различными службами, и в результате огромная задержка ввода домов в эксплуатацию. И, как следствие, – жесткие санкции и серьезные дополнительные расходы.
Есть и объективные причины. Одна из главных – та, что монополисты не присоединили стройку к своим сетям. Об этом почему-то не принято говорить вслух, чтобы не наносить репутационный урон уважаемым монополистам, а вот образ строителя-мошенника, сорвавшего куш и исчезнувшего в небытии, широко растиражирован. Чиновники, пресса, якобы выражающая интересы народа, стараются нажиться на «жареных» фактах. Они не хотят видеть, что есть в строительном бизнесе компании, и их немало, которые, несмотря на бедственное финансовое положение, не банкротятся и стараются достраивать дома и отдавать людям квартиры. Но и после сдачи такие компании ожидает огромная финансовая нагрузка в виде исков о неустойках, которые дольщики посредством опытных адвокатов-мошенников предъявляют застройщику. Количество юридических фирм, предлагающих услуги по взысканию с застройщика максимального количества денег, растет, словно снежный ком. В принципе, юристы действуют в рамках закона. Однако возмещение неустойки превращается в сплав юридического рэкета и потребительского экстремизма. Выбивание денег с застройщиков превратилось в высокодоходный бизнес, и мало кто сможет удержаться от искушения получить эти легкие деньги. Легкие, прежде всего потому, что суды сегодня, как под копирку, выносят решения о взыскании неустоек и штрафов в полном объеме, и нередко взыскания превышают стоимость жилья.
– Алексей Николаевич, надо готовить юристов по защите застройщиков.
– Чего их готовить, они есть. Но законы написаны только для одной стороны. На сегодняшний день арсенал средств защиты застройщика невелик. И основополагающий принцип прост – защитить простого человека от хищного коммерсанта. И никто не поверит, что этот простой человек покупает квартиры в десяти, а то в двадцати домах, порой на деньги, украденные у государства. И ни один судья не спросит, как заработаны эти деньги.
Всё! Больше не могу вести этот бесполезный разговор. Немного выплеснул на тебя свою боль, легче не стало, но хоть свои соображения высказал. А кофе остыл окончательно. Давай, заварю свежий?
– Нет, Алексей Николаевич, не хочу я больше кофе, отдохнул, тебя послушал, уму-разуму набрался. У меня положение тяжелейшее, я уже говорил о десятках проверок, частичной приостановке подрядных работ. Деньги нужны как воздух, в банке кредит попросил. Затребовали документы, да такое количество, да такую финансовую историю, которая восходит ко временам Адама и Евы.
– Так обещают кредит или нет?
– Трудно сказать.
– По себе знаю, Виктор Иванович, получить сегодня кредит равносильно полету в космос. Все проверят, это правда, даже здоровье и психическое состояние – акционеров, жен и детей.
– А зачем?
– Банки никогда не будут рисковать. Если им покажется, что положение строительной компании стало неустойчивым, эта компания никогда ничего не получит.
– Сурово!
– Это не сурово. А вот дать кредит и при малейшем подозрении на неплатежеспособность потребовать досрочного погашения, – вот это сурово. Ты ведь знаешь Аркашу Петрова?
– Кто его не знает.
– Так вот, у него была кредитная линия, открыта на три года. Когда сдавался один из объектов, он захотел вывести «пятно» под застройку из залога, поменяв его на другое. Но когда обратился в банк, там, смекнув, что ставка стала уже неактуальной, вообще отозвали кредит. Ему пришлось его в кратчайшие сроки вернуть, да еще и с процентами, а это сотни миллионов рублей. В результате – сорваны сроки сдачи объектов.
– Но разве такое возможно?
– Что возможно?
– Давать, а потом отбирать.
– Деньги дает банк, вернее, не дает, а продает, он выставляет свои условия. А ты принимай или не принимай – дело личное.
– Да, Алексей Николаевич, газеты трубят, что банки – это наши спасители.
– Каждый слово «наши», понимает по-своему. Вот исчезнет закон о дольщиках, и только банки станут хозяевами всей недвижимости в стране. Чем это обернется для строителей, страшно представить. Надеюсь, не дожить до этого «счастливого» времени…
* * *
Друзья распрощались. Виктор Иванович обреченно махнул рукой и быстрым шагом пошел на выход. Немного успокоенный разговором с Зубовым, осознав, что не одному ему тяжело, он смиренно возвращался к своей доле, к своим бедам и заботам, которые на самом деле были его судьбой.
Алексей Николаевич хотел продолжить работу с документами, но переживания, вызванные долгим разговором с другом, растревожили его так, что он не мог сосредоточиться. Заботы спрессовались в плотный сгусток, который, казалось Зубову, пульсировал как нарыв в его мозгу. От этой напасти у Алексея Николаевича был единственный способ лечения – прогулка по вечернему городу. Хотя и это лекарство помогало все меньше, вернее, оно само становилось малоэффективным. Раньше вечерний Петербург встречал его как дорогого гостя. Полупустые улицы раскрывали ему свои объятия, речки вдохновляли своей красотой, ветер нашептывал петербургские тайны. Теперь город напряжен, многолюден, заполнен машинами почти круглые сутки, и трудно найти уединенный уголок для отдохновения души даже ночью. Но у Зубова такой уголок был. Он спускался к Неве, прямо к самой ее кромке по спуску возле Адмиралтейства, и вглядывался в ее живую воду, и мысленно, а иногда и вслух поверял ей все свои беды и печали. И она утешала его своей вечной, успокоительной, материнской песней волн.
Глава третья
Деньги
После проведенного совещания Алексей Николаевич Зубов остался за своим столом. Когда все ушли, он устало откинулся на спинку кресла, пытаясь привести мысли в порядок. В его директорском кабинете наконец настала блаженная тишина. Только слышно, как капли дождя бьют по металлическому козырьку над входом. За окном июнь, раннее лето, которое больше похоже на позднюю весну.
Питерский июнь – всегда дело ненадежное. Хочется солнца, тепла, но кто-то на небесах решает, что мало нам было слякотной зимы, сырой, ненастной весны, и в летние дни добавляет дождичка, да еще и ледяного. Исключения бывают редко. Не миновал суровый приговор и это лето. Погода в городе совсем не летняя. Солнечные лучи при всей своей горячей настойчивости не могут пробить плотные, стального оттенка облака, удобно расположившиеся над городом. Посмотришь в небо, и кажется, что ты находишься в самолете в зоне плохой видимости, и покачивает тебя от ветра, как крылатую машину. Городские жители, кто порешительнее или посвободнее, имеющие личные участки за городом, уже давно там. Сладко представлять, как в дачных домиках сейчас дымно топятся печки, убаюкивают каминные сполохи. В тепле, конечно, можно теоретизировать на тему потепления и мириться с небесными карами.
Кому-то повезло больше: современные скоростные средства передвижения увезли курортников к жарким морским берегам или к озерам с алмазной прозрачной водой. Город опустел, в редкие перерывы между дождями он становился гулким, так что любые, особенно ночные звуки, напоминают цоканье копыт коня Медного всадника, который, кажется, упорно преследует тебя в старинных переулках.
Но к строителям эта лирика никакого отношения не имеет. Какой бы дождливой ни была летняя пора, календарное лето – лучшее время для строителей. Есть работы, которые можно сделать только по теплу. Поэтому всегда летом на стройке выполняется строительных работ больше, чем зимой.
Однако по «закону подлости» или человеческой психологии в летние дни свежевыстроенные дома, вернее, квартиры в них, не пользуются спросом, не покупаются. Что тут поделать?! Еще великий баснописец Иван Андреевич Крылов почти двести лет назад рассказал назидательную басню, про глупую стрекозу и умного муравья. Солнце, зелень и другие летние блага так пьянят горожан, делают их такими беззаботными и неразумными, что о своем зимнем жилище почти никто не думает. И много таких городских «стрекоз» порхает по окрестностям и паркам в поисках развлечений. Строители же трудятся как муравьи.
Да, летом покупателей квартир мало. А строительство – дело непрерывное, работу на стройке остановить нельзя. Она чем-то похожа на работу доменной печи. Перекрыть легко, а вновь «раскочегарить» порой невозможно.
Что же делать? Что же делать? Эта мысль непрестанно пульсировала в голове Алексея Николаевича. Как найти выход, что придумать? Продажи остановились: что тому причина? Кризис? Реклама? Но у нас в стране долгие годы кризис, один проходит, второй приходит, десятый собирается. Конца и края этому не видать, несмотря на заверения высоких чиновников, что спад дошел до дна и скоро будет рост экономики. Но люди летом, имея насущную необходимость, не берут даже готовые квартиры. Тут и реклама бессильна.
Алексей Николаевич встал, прошелся по кабинету, зашел в комнату отдыха, выпил воды.
На счету компании остались копейки, все оборотные средства ушли в дело. Договоренности с субподрядчиками о продлении оплаты выполненных работ закончились. Долгов накопилось столько, что запросто можно стать банкротом. А срыв сроков по введению в эксплуатацию жилых домов, учитывая сегодняшние законы, может привести к катастрофическим последствиям.
«Надо брать кредит, – твердо решил Зубов. – Сколько мы не обращались к банкам? Наверное, лет десять. Значит, пришла пора». Однако кредит не возьмешь по своему личному усмотрению, надо созывать Совет директоров компании.
Алексей Николаевич поднял трубку и по внутренней связи позвонил председателю Совета.
– Антон Анатольевич, здравствуй!
– Здравствуй, Алексей Николаевич.
– У тебя время есть? Переговорить надо.
– Заходи, ты же знаешь, для тебя дверь всегда открыта.
– Хорошо, сейчас буду.
Зубов мигом оказался у главы Совета.
– Кредит, говоришь? – Антон Анатольевич задумчиво почесал макушку. – А что, продажи совсем остановились?
– Совсем – не совсем, дело не в этом. Сегодня денег только на текущие расходы хватает, а еще налоги и зарплата. Но строить совсем не на что.
– И в центре города дом не продается?
– Антон Анатольевич, ни в центре, ни на окраинах, ни в области. Повторяется прошлый год, словно под копирку. Тут два варианта возможны.
– Какие? – председатель поднял голову, взглянув внимательными голубыми глазами на Алексея Николаевича.
– Первый: уйти всем в коллективный отпуск до сентября.
– А второй?
– Очевидный – взять кредит.
Оба задумались.
– Думай не думай, а решать надо, – первым нарушив молчание, проговорил Антон Анатольевич. Сколько ты просишь кредита?
– Шестьдесят миллионов.
– Сколько?
– Шесть-де-сят, – по слогам произнес Зубов.
– Шесть-де-сят? – повторил цифру председатель с той же расстановкой ударений на каждом слоге. – Ты чего, Алексей Николаевич, может, сразу годовой оборот запросишь?
– Именно столько надо, чтобы скинуть основной хомут.
– Надо-то, надо. Отдавать-то – как и чем? Всё считать надо. Не зря говорят: берешь деньги чужие, отдаешь свои. Сейчас ведь проценты не меньше двадцати будут.
– Да, процентная ставка примерно такая, плюс-минус один процент.
– Вот видишь. Давай на завтра Совет соберем, а за это время еще раз посчитаем наши возможности и наши нужды.
Председатель Совета директоров Акционерного общества Антон Анатольевич Орлов на завтра объявил экстренный сбор всего Совета. Тревогу протрубили не письменно – времени не было, а по телефону. Обзванивал всех сам глава.
– Вопрос на месте обсудим, речь пойдет о кредите, – кратко отвечал он взволнованным коллегам. Собрались все быстро, вовремя, ждать не пришлось никого.
– Чего случилось, зачем такая спешка? – поторопив председателя, пробасил бригадир монтажной бригады Степан Иванович Рыбкин, мужик, как говорится, косая сажень в плечах. Гомон сразу утих, головы повернулись к центру стола.
– Сейчас, сейчас все расскажу, – что-то торопливо дописывая в большом, похожем на камбалу блокноте, закивал головой председатель, уже немолодой мужчина с черными с проседью ухоженными волосами. Наконец он закончил свои заметки, обвел всех взглядом проникновенных голубых глаз, цвет которых до полтона совпадал с цветом его дорогой иностранной рубашки. Выражение лица явно было расстроенным. Видимо, от этого или от какого-то внутреннего недуга его лоб и щеки покрылись широкими красными пятнами, наползающими на массивные оттопыренные уши. Сейчас председатель был похож на несчастного школьника, который при всем своем старании и желании никак не мог решить математическую задачку. Проверив ощупью в манжете рукава рубашки наличие золотой запонки и отерев безукоризненно чистым носовым платком пот со лба, он наконец произнес:
– Собрались мы по поводу наших финансовых дел.
– Да наши финансы поют романсы? – пошутил Алексей Николаевич.
Председатель неодобрительно посмотрел на него и, грозно понизив тембр голоса, продолжил.
– Все оборотные средства израсходованы, продолжать работы на стройке не на что.
– Так что, мы уже банкроты? – деликатно задал резонный вопрос начальник отдела собственного строительства.
– Слава Богу, нет, но долги имеем, и каждый должник может обратиться куда надо и начать процедуру банкротства, – с безвыходной интонацией пояснил председатель Совета.
– Послушайте, Антон Анатольевич, не пугайте людей, – вновь резко вклинился в монолог председателя генеральный директор, – до банкротства как до Луны.
– Вы и расскажите, Алексей Николаевич, что у нас случилось. Ты же генеральный директор, – предложил председатель, от волнения переходя то на «ты», то на «вы».
– Слушаюсь, – по-военному бодро ответил Зубов, но почему-то замолчал. Бывалый строитель задумался, тщательно перебирая и складывал в стопку разрозненные листы своих деловых бумаг. Отдельные листы перекладывал сверху вниз, другие наоборот. Молчание затянулось.
– Ну, ты чего? – удивился председатель, – долго будем ждать?
– Да вот, записи ищу.
– А без них нельзя?
– Можно.
– Ну, тогда не тяни время, рассказывай.
Зубов кашлянул, обвел взглядом собрание и, махнув рукой, как будто давая самому себе отмашку, начал говорить.
– Обстановка «фронтовая», поступление средств от продажи квартир прекратилось, вернее, продажа остановилась, а все, что было на расчетном счете, мы уже израсходовали. – Поглядев в окно, он замолчал. Некоторое время молчали все члены Совета.
– И что дальше? – подтолкнул председатель.
– Я уже говорил вам, нужны деньги. Во-первых, рассчитаться с долгами, во-вторых, продолжить работы. У нас же все жилые дома с договорами.
– С какими договорами? – с неодобрительным тоном вступил в разговор руководства бригадир монтажной бригады.
– С договорами долевого участия, Степан Иванович. А по Федеральному закону, если вовремя не отдадим квартиры, дольщики шкуру с нас спустят, – отчетливо выговаривая каждое слово, объяснил, как учитель отстающему ученику, директор своему подопечному.
– Ну, понятно, – бригадир опустил голову и ногтем указательного пальца стал нервно отдирать сухую мозоль с правой ладони.
– Нужны деньги – берите кредит, – бесстрастно и резонно посоветовал директор по правовым вопросам. – Кто нам мешает? Это реальная практика капиталистического строя.
– Вам же, как никому другому, известно, что заем денежных средств под проценты должен быть согласован с Советом директоров.
– А кто-то против?
– Сейчас узнаем.
Председатель Совета жестко постучал серебряным «Паркером» по столу, возвращая внимание к своей личности.
– Дело не в кредите, а в его сумме. Алексей Николаевич насчитал сумму в шестьдесят миллионов, а это десять процентов от оборота! Но толком пояснить, зачем такая сумма, он не может.
– Почему не могу?! Все просто, – оживился Зубов. – Сегодня у нас долгов за выполненные работы, поставку бетона и арматуру, а также за проектные работы – тридцать один миллион рублей. Платежи, которые нужно произвести субподрядным организациям, составляют семнадцать миллионов, ну и авансы, без них не купить материалы, оборудование.
– Что, сейчас, в такие трудные времена, надо давать авансы? Может, квартирами возьмут? – глухо проговорил председатель.
Зубов замотал головой и, повысив голос, пояснил:
– Антон Анатольевич, ну, сколько вам говорить, что есть платежи, за которые квадратными метрами не рассчитаешься. Разве это можно сделать за приобретение лифтов, газовых котлов, оборудования для инвалидов? А платежи за присоединение электричества, воды, тепла, канализации!!!
– Чего кричишь, скажи лучше, ты хоть с одним субподрядчиком рассчитался когда-нибудь квадратными метрами? А, теперь молчишь. Вспомнить нечего. Конечно, живыми деньгами рассчитываться легче!
Зубов что-то хотел возразить, но раздумал и обиженно уставился в окно. Тишина опять затянулась.
– Антон Анатольевич, – неожиданно зазвучал выразительный, с нежными модуляциями голос Людмилы Петровны Завьяловой, главного бухгалтера общества. Это была полноватая женщина лет шестидесяти. Вероятно, она считала, что стильная стрижка под мальчика и яркий красный маникюр делают ее моложе, увереннее. Наверное, так оно и было. Красило ее еще одно достоинство: к ее работе претензий у начальства не возникало, она была исполнительна, понятлива, компетентна – молодым в пример. – Для чего мы собрались – послушать вашу перепалку с Алексеем Николаевичем или принять решение? – по-матерински пожурила она споривших начальников. – Нам всем понятно, что главный человек в принятии решения это вы, Антон Анатольевич, и как собственник, и как председатель Совета.
– Людмила Петровна, я собрал всех вас для того, чтобы вы помогли мне в разрешении трудной ситуации. Кредитов не брали лет десять. Мы, понятно, все обговорили и с вами, и с Алексеем Николаевичем. Но, как всегда, надеешься на чудесный случай. Вдруг кто-то предложит неординарное решение.
– Нет. Такого решения, Антон Анатольевич, быть не может, и никто ничего не предложит, – категорично парировала бухгалтер.
– Думаю, вы правы, уважаемая Людмила Петровна, вам я доверяю.
Снова зависла пауза. Но уже более короткая: через несколько секунд под председателем тяжело заскрипел стул – это Антон Анатольевич решил выйти из-за стола. Он подошел к окну, хлестко откинул штору, повозившись с ручкой стильного пластикового окна, резко откинул фрамугу. Повернувшись к членам Совета и нависнув над ними всей массой своего плотного тела, упакованного в безукоризненный темно-синий в тонкую полоску костюм, удачно скрывающий недостатки его фигуры, произнес.
– Давайте принимать решение. Кто у нас ведет протокол?
– Я, Антон Анатольевич, – смущенно откликнулась миловидная молодая женщина.
– Ой, извини, Анна Ивановна, запамятовал, наверное, от переживаний. Запишите, пожалуйста: «Обсудили и приняли решение разрешить взять кредит в сумме сорок пять миллионов рублей». Кто за это предложение? – прошу поднять руки, – уже более уверенным голосом произнес председатель Совета.
Все члены Совета проголосовали «за».
– Ну, вот и хорошо. Даже отлично! – с облегчением подытожил председатель.
– Чего хорошего? – недовольно буркнул генеральный директор.
– Алексей Николаевич, не волнуйся, радуйся решению и планируй работу, – по-отечески заботливо произнес председатель.
– Было бы на что планировать.
– Можно идти? – нетерпеливо вклинился в перепалку бригадир.
– Да, коллеги, все свободны.
Как было душно в кабинете председателя, члены Совета ощутили только тогда, когда вышли в приемную с настежь распахнутыми окнами. В кабинете осталось начальство – генеральный директор, председатель Совета и главный бухгалтер.
– Решение принято, дорогие коллеги, – с той же своей отеческой интонацией продолжил прерванную тему председатель, – займитесь реализацией. В каком банке будем брать кредит, Алексей Николаевич?
– Вы так говорите, как будто они в очередь выстроились и только того и ждут, когда мы их подрастрясем.
– Но это же их работа, от нас им прибыль.
– Не буду спорить и вдаваться в экономику, Антон Анатольевич. Начнем с банка, в котором у нас открыт счет уже более тридцати лет.
– Хорошо. Держите меня в курсе. Главное, чтобы проценты были не запредельные.
– У всех банков проценты практически одинаковые, разница в десятых долях, – успокоила Людмила Петровна, кокетливо покручивая золотое кольцо на своем холеном пальце.
Уже из своего кабинета Зубов позвонил управляющей отделением Инвесткомбанка, с которым трест работал не одно десятилетие.
– Приезжай, Алексей Николаевич, завтра к десяти часам, буду рада, – приветливо, но коротко ответила Татьяна Александровна Бойцова. Он помнил эту красивую женщину еще девушкой, начинающим специалистом.
Алексей Николаевич и главный бухгалтер Людмила Петровна прибыли в банк к назначенному времени, их встретили радушно. В комнате для переговоров угостили чаем с печеньем и конфетами в золотых фантиках, рассказали о работе банка. Внимательно выслушали просьбу о кредите.
Договорились, что в течение двух дней Людмила Петровна передаст по электронной почте необходимые документы, отражающие финансовую жизнь предприятия за последние три года. Алексей Николаевич с прямотой бывалого строителя неодобрительно удивился. На что его добрая приятельница Татьяна Александровна грациозно развела руками, потрясла ими, как Царевна-лебедь крыльями, так что рукава прозрачной кофточки вскинулись до локтей, обнажив заманчивые запястья банковской служащей, украшенные массой разновеликих золотых, мелодично звякнувших браслетов. И с милейшей улыбкой добавила:
– Тут уж ничего не поделаешь, такой у нас порядок. Иначе кредитный комитет рассматривать заявку не станет.
– А что? – решение по кредиту не вы принимаете? Не ваше отделение? – по-детски удивился Зубов.
– Конечно, нет. Мы рассматриваем только начальные документы, дальше все переходит в центральный офис, там вашу деятельность проанализируют; если все в порядке, то поступит команда или нам, или специальной службе оформить Кредитный договор. Да вы не беспокойтесь, это быстро, – певуче завершила пояснения очаровательная банковская служащая.
– Быстро, по-вашему, это сколько? Сколько времени уходит на это «быстро»? – заметно нервничая, уже без любезности в голосе спросил директор-проситель.
– Недели две, в меньшее время не уложиться.
– Две недели?! – оторопело воскликнул Алексей Николаевич.
– Ну, а что вы хотели? Пока ни у вас, ни у нас нет ни одной бумажки.
– Да как же так? Вы знаете нас уже десятки лет! – возмутилась главный бухгалтер.
– Давайте не будем спорить, чем быстрее документы представите, тем меньше времени уйдет на оформление договора, – строго подытожила Татьяна Александровна, но попрощалась любезно.
Вернувшись в офис, откладывая другие дела в сторону, Алексей Николаевич взял у Людмилы Петровны перечень документов, так необходимых банку. Листая лист за листом, он удивлялся все больше и больше, то краснея от возмущения, то бледнея от непонимания.
– А зачем им балансовый отчет за последние три года? Людмила Петровна?
– Не понимаю, Алексей Николаевич, каждый квартал мы свои балансы им направляем.
– Может, они сжигают их? Или в макулатуру сдают? Тоже доход, – попытался пошутить Зубов. Потом закричал:
