Павел Георгиевич Чагин
Земля потерянных судеб
– Тебя давно не было лорд… – как бы оправдываясь проговорила она.
– Верно. Я… просто не могу найти слов. Ты очень изменилась. В лучшую сторону, конечно же.
– Я и чувствую себя иначе. Не так тоскливо. Твой мохнатый друг часто навещает меня.
– Джеймс? Ах да, совсем забыл. Я же сам просил его пересчитать казну.
– Он так мило пугался поначалу… – улыбнулась она. – Но оказался смельчаком, сам заговорил со мною.
– И чем же он тебя развлекает? – заинтересовался Рон.
– Он читает мне книги. Я испортила некоторые из них, но тут еще много. И почти все целые.
– А сама ты умеешь читать?
– Да, родители успели меня научить. Только эти письмена другие. Я пока не могу их понять.
– Попроси Джеймса. Думаю, он с радостью тебя научит. Сможешь читать сама, – предложил Рон.
– Я хотела. Но, вдруг он научит меня и перестанет приходить?
– Не думаю, – Рон смог улыбнуться. – Такую даму, он вряд ли оставит без своего внимания.
Лорна вконец смутилась.
– Я, правда красивая?
– Правда, – Искренне признал Рон. – Просто красота твоя особенная. Трус не оценит.
– Ну ты сказал, лорд! – заулыбалась она. – Вроде и страшной назвал, а так приятно.
– Я не ждал таких резких перемен. Хотя, созерцать твой… могучий бюст и раньше было приятно.
– Мне раздеться для тебя? – без тени сомнений предложила она.
– А… идея хорошая, но давай в другой раз?
Рон понял, что ляпнул лишнего. Но Лорна лишь хитро усмехнулась. Пригнувшись поближе, она, спросила глядя ему в глаза:
– Можно немножечко тебя приподнять?
– Зачем? – удивился он.
– Чтобы ты не переживал за свои ноги…
Молодой лорд не совсем понял, чего она хочет, но кивнул. Сильные руки с легкостью подхватили его и поставили ногами на сундук. Она подвинула свое громоздкое тело как можно плотнее и опустилась так, чтобы лица их были на одном уровне. Ближе, чем хотелось бы, но, страха не было. Рон впервые мог рассмотреть ее лицо так близко и при свете. Темные глаза без белка и зрачков обрамляли вполне человеческие реснички. Да и краснела она как любая другая девица.
– Тебя точно кормили? – на всякий случай спросил он.
Пропустив слова мимо ушей, Лорна осторожно подтянула его к себе и обняла. Рон растерялся, но почему-то поддался ее порыву. Его смутили мягкость и теплота ее тела. Невольно его колючая щека прижалась к ее шее. Кожа девы была нежной и источала приятный запах чистоты. Найдя в себе силы, молодой лорд все же обнял ее в ответ, сомкнув руки чуть выше ее талии.
– Чего это ты? – тихо спросил Рон.
– Я тебя жалею. Так, кажется, это делают?
Со словом «жалею» в памяти молодого лорда всплыли не очень приятные ассоциации. Но он оставил их при себе.
– Тебе ведь стало легче? – вкрадчиво спросила она.
– И правда, – искренне соврал Рон, чувствуя, как дыхание ее учащается. – Немного полегчало.
– Немного?! – объятия ее стали крепче.
Рон сделал вид, что прислушивается к ощущениям.
– Трудно выразить… но теперь мне стало значительно легче.
– Правда?
– Удивительное ощущение! – честно признался он, не вдаваясь в подробности.
Лорна вздохнула, и нехотя отпустила свою добычу. Плечо и шея Рона намокли. Он удивленно покосился на нее.
– Ты что… слезу пустила?
– Нет… это у меня слюна потекла, – Она подобрала фартук и обтерла кончиком его кожу.
В этот момент ее нижняя часть дернулась, и Рон инстинктивно запрыгнул на решетку. Лорна резко опустила фартук, прикрывая им паучьи глазки.
– Ой, чего-то я переволновалась… Лучше бы тебе уйти! – С виноватой улыбкой намекнула она.
Схватив протянутые ему ключи, молодой лорд резво свесился по ту сторону прутьев и поспешил к дверям казны. Ощутить на себе паучье сочувствие было, конечно мило. Но злоупотреблять им точно не стоило. Помахав рукой на прощание, Рон запер дверь и вышел через тронный зал. Такой контраст ощущений его определенно взбодрил. Бросив связку ключей в шахту, он дождался, когда они звякнут. Тряхнув головой, он поспешил убраться подальше.
Глава 63. А как хоронят королей?
Утром третьего дня, новоявленный наследник графской короны никак не мог заставить себя встать. За окном уже светало. Ольга лежала напротив, глядя на дверь немигающим взглядом. Кончик ее уха нервозно подергивался. Спали они в одежде, не сговариваясь. Тяжело сев на постели, он кое как натянул сапоги и затянул ремни. Одел китель, портупею, пристегнул ножны. Ольга проделала то же самое, не издав и звука. Тянуть больше сил не было, так что Рон пошел первым.
В тусклом свете фонарей, на ступенях центральной лестницы сидела Амаду, завернутая в плед. В руках она сжимала свою одежду. Взор ее был тосклив и пуст. Ольга присела напротив, и заглянул в ее глаза. Амаду вяло улыбнулась и рассеяно погладила ее по волосам.
– Все, – коротко сказала она.
Рон подал Ольге красноречивый знак. Она бесцеремонно сгребла эльфийку в охапку и подняла на руки.
– Пока ко мне… – тихо сказал он.
Откуда ни возьмись, из тени возник советник Хамон, с лицом бледнее бледного. Поняв друг друга без слов, мужчины прошли в кабинет.
На столе стояла посуда, с остатками романтического ужина, цветы, бокалы и несколько бутылок вина. Расправленная, измятая постель намекала своим видом, что последняя ночь его величества удалась. Сам виновник скорбного торжества был одет и сидел на стуле, закинув ноги на стол. В одной руке он держал неполный хрустальный бокал. А вторая рука безвольно свисала к полу, удерживая кончиками пальцев гусиное перо. Рон осторожно забрал бокал, и на всякий случай прощупал пульс. Хотя и так было ясно, что господин его мертв. Холодные, влажные ладони, пальцы с посиневшими ногтями, и синие губы ясно говорили о том, что он уже никогда не проснется…
Хамон в немом стоне упал на колени и схватив его руку, крепко прижал к лицу. Рон ждал, что утрата больно обожжет и его сердце… но этого не случилось. Он был холоден, собран. Лишь в душе зияла чернеющая пустота. На столе перед его величеством лежало законченное письмо. Несколько желтоватых листов, исписанных аккуратным ровным почерком, адресовались ему. Рядом лежало еще одно письмо, в котором было лишь несколько строк. Оно предназначалось Хамону. Не став читать, Рон протянул листок советнику.
– Это для вас, – тихо сказал он.
Хамон бережно оставив руку покойника, встал. Пробежав текст глазами он кивнул. Потом, помедлив, смял послание и в сердцах бросил в остывший камин.
– Советник?
– Да, милорд?
– Я вдруг подумал… А как хоронят королей?
– Господин оставил четкие указания на этот счет. Не беспокойтесь, я сам за всем прослежу.
– Вы… плохо выглядите.
– Пустое! Скорбь не помешает мне выполнить последнюю волю господина. Мы пророним слезу и отдадим ему почести на закате. А сейчас, пригласите капеллана и дежурного офицера, если вас не затруднит.
– Так точно, – не думая выдал Рон и бросив последний взгляд, вышел прочь.
Топот множества ног эхом пронесся по замку. Тело короля погрузили на носилки и бережно перенесли в подземелье. Там Марен омоет его и приготовит к церемонии.
Рон поднялся на башню. Дежурные канониры отдали честь.
– Король умер… – тихо сказал он.
Приказ передали по цепи всем расчетам. Он эхом облетел крепостные стены. Забив порох в ствол, солдаты запалили фитили и обнажили головы. Старший канонир, взобравшись на каменный блок поднял над головой белый сигнальный флаг…
Залп крепостных орудий дважды разорвал предрассветную тишину. Встревоженные обитатели по выбегали на улицу кто в чем. Но узнав причину, рассеяно разошлись кто куда. Когда рассвело, на стенах замка и над воротами появились черные траурные флаги. Гроб с телом его величества установили в тронном зале, приставив почетный караул, чтобы все, кто хотел, могли проститься с ним. Люди, в глаза не видевшие короля – победителя потянулись в замок. Чтобы хоть разок, пусть и на смертном одре, запечатлеть его в памяти.
На пустыре перед замком с утра начали возводить высокий настил из сухих бревен и еловых ветвей. Дерево укладывали и обильно поливали маслом, с тем расчётом, чтобы тело короля гарантированно выгорело дотла. От ворот замка до будущего кострища постелили черную ковровую дорожку и вымели ее начисто. Двое солдат с Дорном во главе, тщательно, по колышкам и натянутому шнуру отсыпали белым песком разметку для построения.
Все, что делал Рон – это бродил по замку, молча наблюдая за происходящим. С утра кусок не лез в горло. На силу отыскав лорда, Вэл, призвав на помощь все свое обаяние, скормила ему какую-то булку. Время тянулось медленно, самочувствие было отвратительным. Почувствовав себя лишним, Рон взобрался на башню, и сидел на своем любимом камне до тех пор, пока живот не свело. Потом, все же решил спуститься и поесть.
Основная суета поутихла к обеду. На тренировочном дворе выставили столы и застелили их черными скатертями. Солдаты и офицеры сновали туда-сюда, приводя в порядок амуницию. А ближе к вечеру, началось торжественное построение. Сегодня никто не остался в стороне. Все офицеры вне зависимости от дежурства выполняли свои обязанности. Даже сэру Артуру Конару выдали парадный мундир и новые сапоги. Ровно в шесть часов вечера, советник Хамон пришел по его душу.
– Пора милорд, – скорбно сообщил он, приглашая пройти в тронный зал.
Гроб его величества несли шесть человек. Сам Рон, Джул, Торнтон старший, Дорн, Риз и Эрик. Советник шагал позади, вместе с остальными. Шли медленно, нога в ногу. На всем протяжении траурной дорожки были расставлены гвардейцы с походными барабанами. Короткой, прерывистой дробью они отбивали каждый шаг траурной процессии. Когда гроб водрузили на бревна, осыпанные цветами, барабаны смолкли. Весь гарнизон замка выстроился по периметру пустыря. Офицерский состав слева от кострища. Хорст, Даева и другие скорбящие – справа. Слабый ветерок трепал волосы, солнце почти село. Двое солдат торжественно преподнесли и вручили зажжённые факелы Рону и Хамону.
Советник повернулся к молодому лорду и тихо сказал:
– Ты… так и не задал главный вопрос.
Рон взглянул на него пустыми глазами.
– Как ваше имя, милорд? – строго спросил Хамон.
– Рон…
– Полное имя?
Он не понял, чего хочет от него Хамон. Но напряг память и последовательно произнес:
– Ронан Родерик Альберт Манфред Георг Густав Видландский.
– Еще раз.
– Ронан Родерик Альберт Манфред Георг Густав Видландский…
– Еще раз! – громко и настойчиво потребовал Хамон.
Рон глянул на него раздраженно, но все же повторил:
– Ронан Родерик…– и, вдруг осекся.
До него дошло, то, что пытался донести советник. В череде имен предков, вторым всегда стоит имя отца. Но во всех документах вместо имени Яков, было вписано имя короля…
– Если бы вы удосужились прочесть предсмертное письмо господина, вам все было бы ясно.
– Но… как? – он снова уставился в лицо Хамона.
– Все в письме. Скажу лишь, что Яков не мог иметь детей. А матушка ваша, была добра к обоим братьям.
Рон понял, что Хамон в такой момент врать не станет. Напротив, он упорно стремился донести истину до того, как все случится.
– Почему не сказал раньше? – не слишком вежливо спросил Рон.
– Воля господина… – беспристрастно ответил Хамон.
Рон почувствовал, как на глазах его проступили слезы. Всполохи воспоминаний разгорелись в воспаленном сознании. Пока он шагал, сжав факел в руке, десять лет жизни аллюром пронеслись перед глазами. И в каждом всполохе был он – Седрик.
– Спи спокойно отец. Я не посрамлю твоей чести…
С этими словами он вложил факел меж бревен, пахнущих еловой смолой.
– Покойся с миром, мой маленький лорд, – прошептал Хамон, и поджег укладку с другого края.
Яркое, обжигающее пламя взметнулось вверх, вмиг поглотив бренное тело. Пушки на башнях четырежды дали залп. Смотреть на то, как обгорают кости – занятие не из приятных. Выждав несколько скорбных минут, чтобы отдать дань уважения, похоронная процессия тронулась обратно в замок. Следом, ровными рядами, пустырь покинул и гарнизон.
В замке уже накрыли поминальный ужин для всех, кто пожелал на нем быть. Тут были и солдаты, и жители поселка, и горничные, и даже Конар. Он вдруг так расчувствовался, что решили пока не запирать. Все же он не всегда был извергом. По искреннему признанию сэра Артура, юный Родерик часто проводил с ним время, и считал другом. Кто знает, может так оно и было когда-то. На улице уже стемнело, но люди не спешили расходиться. То тут, то там солдаты затягивали грустную заунывную песнь. Слова ее разобрать было трудно, но смысл был понятен… Рон был бледен, он пил, и пытался есть. Душа была не на месте. Друзья один за другим подсели к нему за стол. Джул, уже выпив лишку, обняла его за плечи и наполнила бокал ромом.
– У нас принято говорить об усопшем что-то хорошее, – сказала она.
– Не знаю, что и сказать, Джул… – признался он.
– Начни с того… А что это было вчера утром? Какого черта тебе надели корону, и каким боком ты связан с королем?
Судя по взглядам, Джул хоть и не к месту, но озвучила мысли всех, кто собрался вокруг. Повисло неловкое молчание.
– Он мой отец, – просто сказал Рон.
– Как отец!? –Джул перевела мутный взгляд на Хамона.
– Чистая правда, мисс, – подтвердил советник.
– Но, постойте, – вмешался Дорн. – Получается Рон пришел сюда со своим отцом, для того, чтоб убить своего же… родственника?
– Верно, – снова подтвердил Хамон. – С одной только оговоркой: ни Рон, ни Родерик на тот момент понятия не имели кто они друг другу. А что до владыки, то он действительно родной дядя короля.
– Во дела… – расстроилась Джул. – А когда все вскрылось то?
– Сегодня, – глухо отозвался Рон.
– Ничего не поняла. Сначала эта сцена с картиной в кабинете, потом корона… теперь это. Как так?
– Я вам позже все объясню, мисс Джулия, – пообещал советник убедительно.
Рон выпил рому и вяло закусил его мясом.
– А что потом, советник? Что будет с прахом?
– Мой господин завешал развеять все по ветру, здесь, на родной земле. Но, если хотите, часть его можно оставить в урне. В саду есть фамильная усыпальница.
– Нет. Пусть все будет по его воле. Чтобы помнить Седрика, прах мне не нужен.
– Сделаете это сами?
– Нет, советник. Я… предпочел бы передать эту честь вам. Вы ведь знали его гораздо дольше?
– С рождения, милорд… – вздохнул Хамон горько. – Как и его отца.
– Сколько же вам лет? – удивилась Джул.
– Что-то около двух сотен, – пожал советник плечами. – От матушки мне досталась не только сила, но и долголетие. Я полукровка, чтобы вы знали.
– Медведь, – добавил Рон отстраненно.
– Вот как… – пьяная Джул резко погрустнела. – Должно быть это невыносимо, хоронить тех, чье рождение ты видел.
– Истинно так, мисс. Могло быть хуже, но к счастью, род прямых наследников Видландов не прервался. Я рад, что вернулся в эти земли, и смогу послужить молодому лорду в его родном доме.
– Спасибо советник, – кивнул Рон с грустью. – Порой мне сильно не хватало вашей мудрости.
Хамон почтительно склонился.
– Вы уже подыскали себе жилище?
– Да, милорд. Я взял на себя смелость занять те же покои, в которых обитал прежде. Они на втором этаже.
– А ведь вы мне солгали, – вдруг вспомнил молодой лорд.
– В чем, милорд? – деловито спросил советник.
– Когда я спросил вас про сэра Конара, – напомнил Рон.
– О, это…. Да, признаю. Конечно же, я отлично знал его. Но, тогда у вас возникли бы другие вопросы, и я не смог бы исполнить последнюю волю господина.
– Ясно. Раз так, у меня нет к вам претензий, советник. Но прошу, не лгите мне больше.
– Клянусь не лгать вам отныне и не таить правды, какой бы она ни была, милорд!
– Хорошо, – кивнул Рон. – Вот еще что: скажите, знал ли отец о казне владыки?
– Знал, милорд. Все, за исключением ее стоимости. Он решил, что в ваших руках она принесет больше пользы родному графству, нежели как трофей в руках короля.
– Забавно, – усмехнулся Рон. – Владыка и сам точно не знал сколько у него денег. Жаль толку от них сейчас не много. Хорошее оружие и преданных людей из золота не сделать.
– Не печальтесь, время у нас есть. С моим опытом и вашим рвением, выход обязательно найдется. А с такими друзьями как у вас – это будет еще проще.
Рон встал, и оглядев своих соратников поднял бокал. Люди затихли вокруг, приковав к своему лорду все внимание.
– За короля! – громко воскликнул он.
– За короля… – вторили ему сотни голосов.
Осушив бокал, он поставил его, и покинул поминальное застолье. Друзья лишь проводили его взглядами. Их лорд был силен, но груз, что свалился ему на плечи в одночасье, кому угодно хребет сломает. Ему нужно было побыть одному.
Рон ни единожды поднимался на эту стену, чтобы подумать. Но сегодня думы эти были как никогда тяжелы. Он смотрел с высока, как догорает погребальный костер. Как ветер подхватывает языки пламени, рассыпая множество гаснущих искр. Там догорал человек, который дал ему в этой жизни все. Как и саму жизнь. Он посмотрел в низ. Впервые его обуяло это желание. Такое заманчивое и пугающее. Хотя… чего в смерти пугающего? Он видел ее сотни раз. Боль? К ней не привыкнешь. Но Рон научился ее терпеть. Продлится это не долго. Шаг со стены… короткий полет, хруст костей. Несколько секунд и все прекратится. И душа его отправится вслед за отцом.
Рон встал на камень и взглянул за горизонт. Положил руку на эфес, а второй взялся за ремень. Сердце его успокоилось, дышать стало удивительно легко. Осталось лишь сделать шаг… Однако, в груди его разгорелся пожар. Сначала он думал, что кажется, но жар этот охватил все тело до кончиков пальцев. Хмель вдруг ушел. Внезапный прилив отрезвил его мысли, вернул к реальности. Молодой лорд вспомнил о том, чего у него никогда не было. И о том, что он обрел. Родной дом. Друзья, люди, которые в него поверили. Отец… а еще – полная свобода действий. Без оглядки на кого бы то ни было. Ведь теперь, он мог в полный рост спорить с любым из лордов. По праву сильного, как сын и внук великих королей! В кабинете, на столе, отец оставил для него письмо. Сегодня он не в силах войти туда. Но завтра обязательно сделает то, что должен. Ведь время сомневаться и сожалеть – почти прошло. Он знает кто он есть, знает откуда. Знает кто его друг и кто его враг. Осталось лишь прояснить детали.
Свежий ветер ударил в лицо. Мелкие капли, больше похожие на пыль, смочили его кожу, даря прохладную, и так необходимую сейчас свежесть. Рон взглянул на небо. Ни облачка… лишь звезды на чистом, поражающем своей глубиной небе. Странно… но так приятно.
– Дождь среди ясного неба? – послышался удивленный голос за спиной.
Амаду, неслышно подкравшись присела на краешек стены и тихонько наблюдала за ним.
– Наверное это с озера, – подумал он вслух. – Иногда ветер доносит сюда шум волн и шелест листьев. В этот раз – брызги.
– Всему ищешь разумное объяснение, да? Не можешь поверить даже в маленькое чудо?
– Свершись оно сегодня, я бы обязательно поверил. Но, как видишь его не случилось, – произнес Рон глухо.
– В этом мире все чудо. И рождение, и смерть, и сама жизнь. Казалось бы, опасность подстерегает нас каждую секунду. Тела наши слабы, а разум, часто, и того слабее. Но мы умудряемся выживать, любить, плодить детей и доживать до глубокой старости. Это ли не доказательство?
– Ты слишком долго жила в лесу, – улыбнулся молодой лорд.
– Говорят, со стороны виднее, – грустно парировала она.
– Спасибо, что была с ним до последней минуты. Я этого никогда не забуду.
– У нас, эльфов, особое отношение к закату жизни. Это не первая смерть на моем веку. И, боюсь, не последняя. Я правда рада, что смогла скрасить последние часы его жизни. Если бы хоть половина людей нравом своим походила на твоего отца, моему народу не пришлось бы прятаться. Я сохраню в своем сердце и грусть и светлую память.
Рон, глядя в даль, повторил про себя каждое сказанное ей слово.
– Говорят, мудрость скрывать сложнее чем глупость…
– Ты это к чему?
– Я правильно сделал, доверив тебе Ольгу, – пояснил он.
– Ах ты об этом… – замялась эльфийка, пряча глаза. – Она послушна и покладиста. Никаких проблем.
– Она уже открылась тебе, или еще сомневается? – прямо спросил он.
– Так вот откуда ноги растут… – усмехнулась она. – Грамота дается Ольге легко, если ты об этом.
– Приятно слышать. Однако, у меня есть просьба к тебе.
– Какая?
– Помоги Ольге разобраться в себе. Я знаю, что она не равнодушна к одному из моих офицеров.
– И кто же этот счастливчик? – с не малой толикой сарказма поинтересовалась она.
– Спроси лучше сама, – предложил Рон. – Скажу лишь, что с его стороны все куда серьезнее.
– Даже так? И… ты не будешь этому мешать? – на всякий случай уточнила она.
– Жизнь коротка. А жизнь солдата – и того короче. Стоит попытаться.
– Хорошо! – Приободрилась Амаду. – Соберу в кулак всю свою деликатность.
Поймав еще один свежий порыв, Рон спустился с камня. Глядя как догорает погребальный костер, они перекинулись еще парой – тройкой слов. А когда ночная стража заступила на вахту, каждый побрел своей дорогой. В этот спокойный, умиротворенный вечер, слава его благородного величества Родерика победителя окончила свой земной путь и перешла в века.
