Лейла Тан
Сущность
Эпизод 20
– Куда ты идешь? Муж мой, остановись! Мы уже поднялись достаточно высоко и не успеем спуститься до ночи! Ананд, прошу тебя, вернись!
Басанти остановилась, наклонилась, оперлась руками о колени, чтобы унять сердцебиение. Переведя дух, подняла голову и закричала:
– Я больше не могу! Давай вернемся, мы не найдем сегодня Кумара, не найдем!
Ананд продолжал упорно двигаться вверх. Они поднимались уже много часов, склон становился все круче, а темнеющее небо все холоднее. Еще немного – и все вокруг погрузится в ночь и невозможно будет различить дорогу. Хотя дороги, как таковой, здесь не было, узкая тропинка, усеянная мелкими и крупными камнями, петляла среди валунов и иногда с одной стороны опасно обрывалась в бездну. Сердце трепыхалось из последних сил, он понимал, что нужно остановиться, но не мог этого сделать добровольно. Когда нога в очередной раз сорвалась с неустойчивого камня, он даже не пытался удержать равновесие, упал и позволил протащить себя далеко вниз по с таким трудом преодоленному пространству. Обнаружив, что не может подняться, он расслабился, с облегчением перевернулся на спину и стал смотреть на разгорающийся закат. Алые, палевые и желтые краски заливали половину небосвода, запад полыхал огнем, неумолимо поглощая оранжевое Солнце.
Как ни странно, Ананду было хорошо от мысли, что он не сумеет продолжить свое бессмысленное восхождение. Теперь можно было отдохнуть. набраться сил и двинуться в обратный путь и не мучить себя мыслью, что не попытался ничего сделать. Он пытался, но не сумел, а, может. и не хотел найти сына. Направляясь в сторону, по секрету указанную охранником в ашраме, он втайне надеялся, что парень ошибся. Главный советник не сомневался, что упал потому, что не должен был дойти. Что он скажет сыну, что сделает? Возьмет за руку и насильно потащит за собой? Кумар выбрал свой путь и только сам имеет право повернуть обратно. Прав тот или нет, Ананд не хотел уронить авторитет Учителя в глазах сына, не разобравшись пока даже в самом себе. После беседы с Гуру в глубине души поселились сомнения, появилось даже желание присоединиться к людям в набедренных повязках. Желание не было настолько сильно, чтобы поддаться ему, но мешало, разъедало волю. "Ананд Чандран, все-таки ты – просто человек, самый обычный человек и не более того", – подумал он.
Запыхавшаяся от бега жена упала ему на грудь:
– Что ты с собой делаешь? Зачем ты это делаешь?
"Зачем? Ради Кумара, наверное… Нет, это неправда, ради себя"
– Ты можешь подняться?
– А зачем подниматься? – сказал он. – Посмотри, какой закат! Устраивайся рядом, отдохни, будем вместе смотреть.
– Смотреть?.. Что с тобой? – встревожилась жена. – Ты ударился головой?
– Может быть. Как говорит один мой друг, все может быть.
– Ну, вставай, пойдем домой, мне холодно, и Сингх давно нас ждет.
– Хороший человек Сингх, – задумчиво проговорил Ананд. – Хороший, но почему-то не хочет в Нирвану. Интересно, почему одни люди хотят в Нирвану, а другие нет?
– Да что с тобой?! Ты меня пугаешь!
– Я просто хочу понять, почему так происходит. Вот я не предлагаю людям истязать свою плоть, перестать любить своих детей, голодать и не бриться. Я просто предлагаю им любить друг друга. Но они не хотят принести такую жертву, они готовы молчать, отказаться от семей, калечить себя, но только не любить ближнего. Почему, Басанти?
– Я не знаю, о чем ты говоришь. – Жена перестала плакать. – Я вообще ничего о тебе не знаю.
– Может быть, я сам еще не все о себе знаю. Ты думаешь, я Кумара здесь ищу? Нет. родная, я ищу себя.
"Родная…" Басанти погладила мужа по щеке. Чужой, совсем чужой… Она не помнила своих ощущений, так это было давно, но все же что-то шевельнулось. Она нерешительно прилегла рядом и положила голову ему на плечо. Сразу стало теплее. Они прижались друг к другу и глядели, как темнеющий бархат неба пронзают первые звезды, одна за другой.
– Ну и как, ты нашел себя? Кто ты, Ананд Чандран? – спросила она после долгого молчания.
– Я болван, который должен был изменить мир, но у которого не хватило на это ума, – проговорил он с горькой усмешкой. – Пока я возился со всякими поправками, меня обошли и этот Гуру, и доктор Аум, и неизвестно, кто еще. Я думал, что находясь на таком посту, сумею сделать больше простого проповедника, но я ошибся, я ничего не смог сделать. В том, что случилось с сыном, тоже виноват я. Ты не хочешь меня упрекать, но я-то сам знаю, что не был нормальным отцом, Гуру просто заполнил вакуум. – Ананд тягостно вздохнул. – Не знаю, как в других мирах, а на Земле моя идея очень непопулярна, почему-то она вызывает обратную реакцию… Не понимаю, ничего не понимаю. Неужели я не прав? Может, я что-то неправильно понял в Учении и веду людей не по тому пути? Что я могу сказать им после того, как побывал здесь и потерпел поражение?
– Ты – Учитель? – просто спросила Басанти.
Ананд благодарно сжал руку жены. Он был рад, что не пришлось мучительно подбирать слова, пытаясь что-то объяснить. А объяснить очень хотелось. Именно ей и именно сейчас, когда он чувствовал абсолютное единение с этой женщиной. Все-таки странная штука жизнь, думал он, прижимая к себе еще напряженную, но уже оттаивающую женщину. Какими бы никчемными и случайными не казались встречи в этом мире, каждая из них имеет глубокий смысл и обнаруживает его в свое, строго определенное судьбой время. Разве мог он подумать, что именно Басанти будет рядом в такой трудный для него момент? Ни друзья, ни Ученики, а жена, забытая и заброшенная. но мудрая и всепрощающая. Басанти…
– Я должен был им быть, но не справился, – сказал он.
– Почему твои родители никогда не говорили об этом?
– Они не знают. Об этом знают только мои Ученики и друзья, а теперь и моя жена. – Он помолчал. – Я Учитель–неудачник. Я ничего не сделал для своих Учеников и для Учения, они жертвуют собой, они уходят, а я все болтаю. Да, я болтаю, а другие действуют… Я плохой Учитель, я не могу так называться.
Басанти несмело погладила его по груди и тихо сказала:
– Учителем можно называть того, кто даже просто хороший совет. Думаю, ты многое сделал для них.
– Не знаю… Иногда мне кажется, что это я учусь у них, а не они у меня. Они и без того знают все, что я говорю им, им не нужен Учитель, во всяком случае такой пустой болтун, как я.
– Учитель нужен всем, – заметила жена. – Одним он нужен для того, чтобы узнать, а другим – для того, чтобы утвердиться в своем знании. Ты нужен своим Ученикам, я в этом уверенна.
Ананд внимательно взглянул на жену. Кто из них Учитель? Он или она?..
Жена смутилась и прикрыла лицо рукой.
– Прости меня за все, – произнес он. – Я…
Басанти приложила палец к его губам:
– Не надо просить прощения. Ты не виноват, ты просто не мог ослушаться родителей, хотя тебе совсем не хотелось жениться на мне. Я все помню и сейчас уже все понимаю. Это ты прости меня за то, что по глупости оставила тебя одного и за то, что находишься здесь вместо того, чтобы решать государственные дела. Я должна была подумать, прежде чем ехать за тобой. Я надеялась, но теперь я знаю, что и ты не сможешь вернуть Кумара. Я должна смириться со своим одиночеством, и я уже смирилась. Правда.
– Никакого одиночества не будет, мы уедем вместе.
– Нет, я останусь и буду смотреть за твоими родителями. У тебя там своя жизнь, совсем другая… – Она хотела добавить «другая женщина», но сдержалась. – Я буду только мешать тебе.
– Ты поедешь со мной, и никаких разговоров. Я твой муж и ты должна меня слушаться. – Ананд улыбнулся и повторил: – Я твой муж… Никогда не думал, что когда-нибудь еще произнесу это. Спасибо Кумару. Ах, сынок, сынок… У меня предложение: давай не будем его искать? Пусть мальчик сам решает, как ему жить. Какое мы, а тем более я, имеем право влиять на его выбор. Заранее прошу прощения за все, что тебе не понравится в Столице, и предупреждаю, что тебя там ждет несладкая жизнь. Не так просто быть женой Главного советника и пророка-неудачника, которого разыскивают все шпионы мира.
В небе вспыхнули две белые звезды, они быстро увеличивались, и вскоре свет прожекторов ударил им в глаза, и веселый голос Сингха загремел с небес:
«Вот вы где, оказывается! Чем это вы тут занимаетесь, бесстыдники? А?»
Эпизод 21
В это утро в Хранилище усопших почти не было посетителей, за исключением скромной похоронной процессии, показавшейся Николаю подозрительной, и нескольких дремлющих старичков с бумажными букетиками.
Они отметились в охранном бюро, купили по обязательной гвоздике и гулкими шагами двинулись по мраморному полу вдоль стен со скорбными табличками к последней секции, еще только заполняющейся урнами. С мраморного потолка лился унылый свет.
– Что мы тут делаем? – осведомился Дэвид.
– Собираемся повидать одного хорошего парня, – сказал Николай.
– Он здесь работает?
– Да, покойником.
– Прости… Прими мои соболезнования.
Дэвид понимающе покачал головой и углубился в размышления о быстротечности бытия. На очередном повороте коридора Николай резко затормозил и подался назад, больно стукнув его головой по носу.
– Черт побери, – произнес Николай и так громко выругался, что сидящий поблизости старичок перестал дремать и испуганно вскинул голову.
– Что случилось? – прогнусавил Дэвид, зажимая пострадавший нос платком.
– Знаешь, кто там? Нет, ты подумай только, этот кретин, наверное, еще пускает слезу!
– Кто? Какой кретин?
– Купер!
Дэвид невольно попятился, боком, прижимаясь к стене, но взял себя в руки и смущенно закашлялся. Купер? Хоть десять Куперов! Что может им сделать какой-то Купер! Он мужественно выглянул из-за угла и сразу же втянул голову обратно.
Николай продолжал материться, беззвучно шевеля губами. У него не было ни малейшего желания встречаться с Железякой. Кто знает, чего ждать от этой встречи. Он и так постоянно чувствовал присутствие бывшего шефа, даже спрятавшись с головой под одеялом в своей комнате, запертой на все замки, он ощущал внимательный взгляд Купера и никак не мог отделаться от этого ощущения. Как-то он даже не выдержал и в отсутствие Дэвида проверил квартиру на наличие "жучков". Разумеется, никаких "жучков" в доме не оказалось. Это был просто страх, безотчетный, ничем не подкрепленный. За все время, прошедшее после отставки, Купер ни разу не потревожил его. Возможно, бывший босс вообще забыл о нем и, наверное, долго смеялся бы, узнав о его глупых страхах.
Купер, весь в черном, сидел в кресле для посетителей напротив урны №1071999 с надписью "Максуд Мехмет", положив руки на колени и ссутулившись. Он был погружен в размышления и не обратил внимания на появившихся в зоне видимости посетителей. Еще было не поздно уйти и прийти завтра или через час, или переждать в другой секции, но это означало бы снова поддаться липкому страху, который Николай так ненавидел.
– Совесть замучила, шеф?
Купер выпрямился, завертел головой, не понимая, откуда идет звук, на мгновение замер и резко обернулся, упершись взглядом в знакомое лицо. Николай картинно отдал честь, стараясь напустить на себя побольше наглости. Купер понимающе усмехнулся и перевел взгляд на Дэвида. Они стояли перед ним как провинившиеся школьники, старательно изображающие храброе безразличие.
– Так, так, интересная компания, – проговорил шеф разведки, повернувшись к ним в пол-оборота. – Ты не поверишь, Коля, но я очень рад тебя видеть. Что же ты, забыл нас совсем, не показываешься.
– Жду, когда вы совсем соскучитесь… шеф, – сказал Николай.
– Жди, жди… А как у вас идут дела, доктор? Я думал, вы давно вернулись в свою клинику за океан, а вы, оказывается, здесь, в Столице. Как там наш общий друг? Пишет? Передавайте большой привет от меня и скажите, что я надеюсь… просто мечтаю о новой встрече.
– Обязательно передаст, – вместо растерявшегося и взмокшего от волнения Дэвида ответил Николай.
Купер вновь понимающе усмехнулся и встал, одернув полы пиджака. Бумажная гвоздика соскользнула с колен на пол. Он не стал ее поднимать
– Вы уже уходите? Какая жалость, – произнес Николай. – Так хотелось еще поболтать. Не каждый день встретишь такого человека. Может быть, еще посидите? Нет? Ну, что ж, желаю храброму офицеру Куперу побыстрее очистить Землю от подлых Язычников. Аминь.
Шеф разведки неопределенно качнул головой и направился к выходу из секции. Маленькая траурная процессия, оказавшаяся вовсе не процессией, а группой телохранителей, скорбно двинулась следом. Николай проводил их острым взглядом. Не может Железяка без карнавала. Дэвид упал в кресло, промокнул платком лицо и прижал ладонь к нервно задергавшейся правой щеке.
– Я его боюсь, – выдохнул он, – Слышишь, Коля? Я его боюсь. Не надо было нам с ним встречаться.
– Я сам не ожидал. Сколько сюда хожу, никогда его не видел.
– Но ведь у него нет оснований к нам приставать? А, Коля? Правда ведь – нет?
– Нет, конечно, нет, – успокоил Николай,
– Кто такой этот… – Дэвид прищурился, разбирая надпись на табличке. – Мак-суд Мех-мет?
– Он был помощником шефа. Мы с ним вроде бы дружили. Он всегда честно играл, а я люблю, когда честно играют. Его застрелили. Двадцать три разрывные пули… Ничего от человека не осталось.
– Ужас какой. За что?
– Сказали, что он вроде бы продался Язычникам и хотел помочь бежать тому китайцу… ну, тому, из твоего Центра. Видел бы ты Купера, когда он узнал… Для шефа Язычники – это хуже, чем черт с рогами. Они ему мерещатся даже, когда он поднимает крышку унитаза. Шизофреник!
– Зачем же он пришел сюда?
– Не знаю, может, хотел спиритически допросить покойника. – Николай хохотнул и прикрыл рот рукой.
– Да он психически нездоров! Бедняга.
– Вот именно, он опасный псих.
В вазочке, укрепленной возле урны, уже было несколько бумажных и живых цветов. Николай пристроил свою гвоздику рядом.
Эпизод 22
Сегодня Куперу приснился странный сон. Будто бы пришел к нему знакомый и очень дорогой его сердцу человек, пришел, сел напротив и сказал, что он и есть тот, кого он, Купер, так давно и безуспешно ищет. Неожиданное признание дорогого его сердцу человека потрясло шефа разведки до глубины души. Разочарованный в людях и во всей Вселенной, он ничего не сказал ночному гостю, а встал, вышел из офиса и в сомнамбулическом состоянии зашагал к набережной. Здесь он взобрался на смотровую площадку Лодочной станции и бросился вниз. Но вода не приняла его, он остался лежать на волнах, и как не пытался пойти ко дну, какая-то сила выталкивала его на поверхность. В этот миг Купер увидел сияние и услышал божественный голос, который сообщил, что он, Купер, избран для выполнения важного задания и не может умереть, не выполнив его. Не время тебе. Купер, умирать, иди и делай свою работу, сказал голос. После этих слов сон закончился и Купер проснулся на полу своей спальни.
За окном начинался рассвет. Купер стер с лица ладонью ночной пот, огляделся, не сразу осознав, где находится. В комнату, стуча когтистыми лапами, вбежал лохматый пес и принялся лизать хозяину лицо.
– Ну, хватит, Коко. Хватит, – проворчал Купер, окончательно проснувшись.
Жена похрапывала, повернувшись к нему могучей спиной. Он неслышно, чтобы не разбудить ее, прошлепал босыми ногами по коридору, поднялся на второй этаж, проверил, все ли в порядке у сына, которого, благодаря явлению доктора Аум, сумел-таки вернуть домой. Поцеловав спящего Феликса в лоб, он поплелся на кухню, запустил все системы, упал на диван и стал ждать, когда проснувшийся автомат предложит ему чашечку утреннего кофе. Коко улегся у ног, прижавшись шерстяным боком к холодным ступням. Купер сидел в оцепенении, разметав руки и разбросав ноги. Короткий, но слишком насыщенный эмоциями сон утомил его, и он вновь впал в пограничное состояние между сном и бодрствованием.
На кухне кипела жизнь. Жужжал терморегулятор, автомат бойко выбрасывал на тарелки вкусно пахнущие завтраки, где-то что-то булькало, жарилось, кипело, нарезалось, пес шумно чесался за ухом. Почувствовав под носом аромат кофе, Купер очнулся и жадно припал губами к чашке. Горячая жидкость оживила работу мозга, и он начал вспоминать увиденное во сне, правда сначала всплыл самый конец – холодные пенистые волны и он покачивается на них, как бревно. А голос? Что-то говорил этот голос о каком-то задании. Он хотел утопиться. Да, точно, во сне он хотел утопиться, но ему не позволили, потому что он должен выполнить какое-то задание. Сон, несомненно, был пророческим и наведенным небесами в подтверждение значимости его миссии, в чем он, впрочем, никогда не сомневался. Задание, задание…
Купер перестал пить и поставил, почти уронил чашку на блюдце. Очередной глоток застрял на полпути, сдавленный спазмом. Тот человек был… кем же был тот человек? Он не помнил его облика. Вместо лица – размытая водой акварель. Купер сумел воспроизвести в памяти все подробности сна, но какая-то преграда возникала на пути мысли всякий раз, как он пытался вспомнить того человека. Он вскочил, сжал голову руками и забегал по кухне. мыча и стеная. "Кретин! Как ты мог забыть?! Такой был шанс! Нужно вспомнить, нужно вспомнить! Господи, помоги мне!" Он должен был вспомнить. он ждал этого момента столько времени, он искал, он шел на подлости, на предательство, на ложь ради того, чтобы найти Его. Шеф разведки не сомневался, что сегодня ночью с ним говорил сам Господь Он даже нашел ответ на вопрос, почему не видит его лица. Ясно почему, объяснил себе Купер, потому что темные силы, которым служат Язычники, ставят ему палки в колеса. Точно, все именно так! Вот где пригодилась бы мемоскопия. Купер был готов превратить свои мозги в яичницу, лишь бы вырвать из подсознания проклятый образ. Но, к сожалению, это было невозможно, т.к. после истории с Язычником единственная в своем роде лаборатория военного госпиталя была безнадежно испорчена и не поддавалась никакому ремонту. На производство новой аппаратуры требовалось особое волокнистое вещество, добываемое где-то в космосе в крайне малых количествах и только в определенный сезон. Кроме того, монтаж подобного оборудования требовал особого разрешения Правительства и Парламента. У Купера не было времени на эти игры. Он торопился, вернее враг торопил его.
В растрепанных чувствах он отправился на работу, но не просидел в офисе и часа, собрался и поехал в Хранилище усопших, чтобы у могилы замаскировавшегося врага еще раз подумать о своем видении. Появление бывшего заместителя с бывшим директором Центра по борьбе с Эпидемией внесло диссонанс в только-только упорядочившийся строй мысли. Он ушел, полный жгучей ненависти к обоим. Усевшись в любимое кресло, сразу вызвал недавно назначенного нового помощника Ибрагима.
После мягкого расслабляющего Максуда к этому нужно было привыкнуть.
Ибрагим пришел с кучей отчетов агентов и, не дожидаясь приказа, стал молча загружать их в компьютер. Купер просмотрел несколько отчетов, не вслушиваясь в текст. Сосредоточиться не удавалось. Отвернувшись от экрана, он спросил помощника, стоявшего навытяжку у стола:
– Ибрагим, ты веришь в сны?
– ?..
– Я спрашиваю, ты видел когда-нибудь вещие сны?
– Все это ерунда, шеф, – пробасил помощник.
– Эх ты, нет в тебе полета души.
– Зачем ей летать, шеф?
– Мда… – Полный идиот, подумал шеф и сказал: – Ладно, принеси мне досье моего бывшего заместителя и пошли агентов к его дому, пусть понаблюдают пару дней и не попадаются ему на глаза. И передай, если он обнаружит слежку, я сам их пристрелю.
Купер выключил компьютер, не досмотрев бесполезные отчеты бездарных агентов, и подумал, как ему не хватает Николая.
Эпизод 23
Чудеса начались с первого же момента выпадения из параллельного мира. Несмотря на странный вид и подозрительное появление на пляже, никто не вызвал полицию, не спросил никаких документов. Служба охраны без лишних вопросов доставила их в Центр по обеспечению, где им объяснили, что Курортная зона имеет свои правила и свой имидж, которому надо соответствовать, после чего предоставили возможность бесплатно привести себя в порядок и одеться по последней моде. Более того, их снабдили гостиницей, временными удостоверениями личности и деньгами и даже флаером. Все было как в сказке.
Первые несколько дней они не могли прийти в себя, совершали бесконечные экскурсии на движущихся трассах от одного золотого пляжа к другому и обратно, от одного города или острова к другому, еще более прекрасному, испробовали все существующие умопомрачительные аттракционы, уносящие в небо и опускающие под землю, путешествовали по дну океана, летали на дельтапланах и пропадали в обсерватории, где показывали несущуюся где-то в глубинах Вселенной комету, которая вот-вот должна врезаться в какое-то небесное тело. Все эти несколько дней они почти не говорили о прошлом, среди всеобщего счастья никому не хотелось вспоминать плохое и тем более думать о будущем, слишком туманном и тревожном. Все, особенно Тереза, были рады, что старик Юниус промахнулся и отправил их не в Горы, как было задумано, а сюда. Клара вообще пребывала в эйфории, не веря, что за какие-нибудь 90 лет мир мог так сильно измениться. Она смотрела себе под ноги, делая шаг, и трогала все вокруг руками, словно проверяя, реальна ли эта разноцветная жизнь, а отправляя в рот очередное лакомство, подолгу разглядывала его со всех сторон. Единственное неудобство, которое она испытывала – это трудности с совершенно изменившимся лексиконом всеобщего языка, который только входил в моду среди интеллигенции в год ее ухода их жизни.
И только Ке, как всегда, смотрел вокруг с подозрением. Не то чтобы это великолепие можно было сравнить с его пыльным городком, просто все здесь было слишком хорошо для того, чтобы не насторожиться. Косичка ждал неприятностей. Он не участвовал в общем веселье, чаще бродил по берегу один, потому что не мог видеть, как Элиот обнимает Сану, как она счастливо смеется. Он боялся пробудить в себе то, чему не следовало просыпаться, и начать думать о том, о чем обещал забыть в доме Белого Мага. Выполнить обет оказалось гораздо сложнее, чем он думал. Только мысли о подстерегающей их опасности как-то спасали, занимали время и не давали раскиснуть. И Ли Шан Ке старался. Хотя Эли и был белым. он проникся к нему самыми братскими чувствами и думал, что, пережив вместе невероятные приключения, они действительно стали братьями. Поэтому очень внимательно смотрел по сторонам, охраняя покой любимых им людей.
Сегодня утром ему показалось, что он видел Угу. Человек, похожий на Черного Мага, мелькнул на мгновение в толпе курортников и растворился. Померещилось, решил Косичка и никому ничего не сказал, но стал еще внимательнее смотреть по сторонам. Уга мерещился ему теперь на каждом шагу, знакомое лицо, обрамленное зелеными волосами, отражалось в зеркальных витринах, выглядывало из окна аэробуса, маячило среди волн на пляже, проносилось в рекламных роликах на таблоидах, зубасто щерилось в хвосте очереди в обсерваторию.
Прошел почти целый день, прежде чем Ке понял, что не ошибся. Преследуя призрак, он оказался на площадке маленького плавучего ресторанчика для аристократов, готового с минуты на минуту отчалить от берега. Черный Маг сидел к нему спиной и вел светскую беседу с потеющим толстяком. Несмотря на крики работников ресторана, Косичка прорвался на палубу и подошел совсем близко и остановился в шаге от столика, сгорая от желания броситься наутек. Исходящий от колдуна холод сковывал его по рукам и ногам. Уга обернулся, улыбаясь и картинно поигрывая бокалом на тонкой ножке-стебельке, скользнул по нему взглядом, словно полоснул острым лезвием, и отвернулся к своему собеседнику, затем щелкнул пальцами и приказал:
– Принесите нам еще шампанского, молодой человек, и побыстрее.
Уга! Точно, это он! Настоящий! Теперь нужно было развернуться и бежать со всех ног к своим, предупредить, уехать, спрятаться где угодно, хоть бы на дне океана, лишь бы подальше отсюда. Вместо этого Ке обогнул столик и встал прямо перед Черным Магом.
– Что тебе от нас нужно? – очень громко, почти оглушительно спросил он. Отдыхающие с большим интересом и удивлением уставились на него. Что делает этот желтый заморыш в таком месте?
– Вы что-то сказали, молодой человек? – Уга, посмеиваясь, наклонился вперед всем телом и оттопырил ладонью ухо.
Не находя подходящих слов, Косичка взвыл от ярости и ударом ноги перевернул столик, разрубив его пополам, в небо взметнулись красивые фрукты и переливающийся хрусталь, Толстяк, сидевший у самого края, перелетел через перила и с шумным плеском шлепнулся в воду. Уга удержался на ногах, но, освобождаясь от запутавшейся скатерти, накрывшей его с головой, стащил зеленый парик, обнажив огромный черный пролом в черепе, в котором что-то копошилось. Возгласы возмущения сменились криками ужаса, и курортники бросились из ресторана по длинному трапу, сталкивая мебель и друг друга в волны. На берегу тут же собралась толпа зевак. Когда площадка опустела, Уга подобрал парик, аккуратно отряхнул, натянул на голый череп и холодно посмотрел на оцепеневшего от страха Ке.
– И чего же вы этим добились, молодой человек? Вы испортили людям отдых, – сказал Черный Маг.
Ке сглотнул, сдавленно произнес, стыдясь своего голоса:
– Убирайся отсюда. Что тебе нужно?
– Ничего. Я просто жду, когда мои юные друзья оступятся. – Уга, заговорщически прищурил один глаз. – И тем, кто поможет им подняться, буду я… А теперь, щенок, п-шел вон. Ты мне надоел. И не смей больше меня преследовать!
Уга выбросил вперед указательный палец, и тугая и шершавая, как наждачная бумага, воздушная струя ударила Ке в грудь, отбросила на перила, стала выдавливать наружу, туда, где волновалась зеленая вода. Он обнял перекладину перил обеими руками, прижался к ней всем телом, не давая окончательно перебросить себя через ограду, хотя ноги уже оторвались от площадки и болтались над пустотой. Напирающая струя царапала кожу, рвала одежду, но так и не смогла сломить сопротивление человека и иссякла, обессилела, опала. Косичка не сразу решился выпустить спасительную перекладину из рук, наконец тяжело перевалился через перила и упал на мокрую палубу. Уги нигде не было, он опять исчез, растворился. Сбежал, трус, торжествуя свою маленькую победу, подумал Ке и гордо ударил себя кулаком в грудь. С берега донеслись жидкие аплодисменты. Зеваки, принявшие увиденное за очередное шоу, снисходительно поприветствовали артистов и. заскучав, начали расходиться. Ке был рад. что никто не бросается ему на помощь и не пристает с вопросами, что Черный Маг не стал превращать его в лягушку, а только слегка отшлепал. Он отдышался, прыгнул в воду и поплыл на другой конец пляжа.
