Лейла Тан
Сущность
– Потом поговорим об этом, Коля, – сказал Ананд.
– Нет, сейчас. До конца года осталось всего десять часов, а я так и не знаю, для чего я был нужен и что должен делать. Я мог быть самым обычным человеком и делать все то же, что делаю будучи Воином. Я не умею летать или рыгать огнем. Ничего не умею. В чем же моя сила?
– Твоя сила заключена в твоем духе, – сказал Ананд. – Все было так задумано, чтобы к нужному сроку человечество погрязло в пороках и взаимной ненависти, не сопротивляясь своему перерождению. Так и случилось – человечество в основной массе духовно мертво, а преградить дорогу тьме может только дух. Воинам передан необходимый для противостояния и относительного равновесия заряд духа. Мы несем его за все человечество. Ты хочешь знать, почему именно мы? Этого я не знаю. Наши друзья выбирали тех, кто не способен на предательство, кто пойдет до конца и не сломается. Наше тело уязвимо, нас тоже можно убить. Пули от нас отскакивать не будут. Но сила Воина не умирает, она передается. С этой точки зрения Воины бессмертны, так как дух бессмертен. Они не могут убить Воина, именно поэтому оборотень пришел сюда. У них не осталось времени и надежды на людей.
– Может, тогда нам лучше всем покончить с собой, чтобы Воины переселились в кого-нибудь другого, не известного врагам? – усмехнулся Николай. – А что, это выход. Запутаем след. Ладно, это плохой юмор… Все равно не понимаю. Например, Динара. Почему я – Воин, а она – нет? Я считаю, что она была более достойна, чем я.
– Я не говорил, что число Воинов ограничено нами. Не сомневаюсь, что Динара была Воином и дух ее не ушел, а остался здесь. Кто-то другой сейчас несет ее силу. Также неотделимы от нас сила капитана, Купера, Оскара, Миши.
– А четверых, которых сожрали? – криво усмехнулся Николай
– Я пока ничего не знаю, – сказал Ананд. – Наш гость опасен. Это все, что я знаю.
Эпизод 42
Лин сделал несколько безуспешных попыток пробраться через улицу, еле спасся от погони и теперь сидел неподвижно в развалинах, позорно прячась от патрулирующих подходы к центру Столицы Пиратов и человекообразных мохнатых тварей. Кажется, люди и нелюди нашли общий язык Они ходили большими группами, веселились, дружно пили, пекли на кострах человеческие головы и ощипанных птиц, пытали пленных, насиловали пойманных в развалинах женщин, и при всем при этом не забывали глядеть в оба. Лин видел, как сменяются патрули, как ползут по улицам подходящие на помощь темным с других концов планеты черные танки и бритоголовые войска. Он несколько часов наблюдал за всем этим, но ничего не мог поделать, потому что стал обычным человеком, таким же, как миллионы других, кто прячется сейчас по щелям и подвалам, кусая губы от бессилия.
Подъехал транспортировщик, оттуда высунулось существо с птичьей головой и что-то заклекотало. Дозорные внимательно слушали, дожевывая свой обед и отхлебывая из бутылок. Воспользовавшись тем, что патрульные отвернулись, Лин перебрался на другое место, откуда лучше просматривалась улица. Сердце бешено стучало, в центре груди застрял камень, не дающий дохнуть. Вот он, страх, думал доктор Лин, теперь и он знает, что это такое. Настоящий животный страх, выворачивающий душу наизнанку.
Транспортировщик зарычал и двинулся дальше, окутав улицу клубами пыли. Пыльная завеса никак не рассеивалась. Дозорные кашляли, чихали, плевали вслед ушедшей машине.
Лин решил, что наступил хороший момент, чтобы пересечь улицу. Он выполз из-под обломков, перекатился к дороге и чуть не угодил в костер с догорающими кусками еды. От тухлого запаха мяса его замутило. Он ползком добрался до поваленного дерева и затаился за ним. Теперь оставалось преодолеть открытое пространство. Это было самой сложной частью операции. Лин отдышался, поглядывая сквозь щель на продолжающих ругать проехавшее начальство дозорных. Сосчитав до трех, он заставил себя подняться и броситься в сторону перекрестка. Его заметили в тот момент, когда он уже нырнул в развалины.
Поднялся шум, в спину метнулся огонь, но пламя только опалило камни. Лин не стал искать нового укрытия, он решил рискнуть, сразу уйти как можно дальше и запутать мчащихся следом чудовищ. Его догоняли крики и выстрелы, вопли, враги неумолимо приближались. В добавок ко всему в небе появился сплюснутый полицейский катер, откуда открыли огонь. Теперь уже нечего было и думать об убежище, оставалось только одно – бежать. И он бежал, не чувствуя ног. Огрызки зданий бешено проносились мимо, он не помнил, как оказался на металлической трасе одного из внутренних транспортных колец, как преодолел его и вновь полетел по камням. С неба падал огонь, но поврежденная машина не могла держать ровный курс, и стрелок постоянно промахивался, устраивая каменные фейерверки. Вскоре погоня обросла новыми людьми и чудовищами. Лин не оглядывался, но ему казалось, что за ним бежит весь город.
Развалины неожиданно оборвались, и перед ним открылась широкая площадь, продырявленная множеством высохших белых фонтанов – круглых, овальных, фигурных, замысловато переплетенных друг с другом. На некоторых красовались уцелевшие, но покрытые копотью изящные скульптуры. Лин остановился. Он не хотел этого делать, но ноги сами прекратили движение, коснувшись чудом сохранившихся в этом ужасе белых плит. Фонтанная площадь была изящна и трогательна, даже война обошла это место стороной, чтобы не нарушить его изящества и красоты. Не доставало только журчания воды, и можно было подумать, что на свете воцарился мир и покой. Лин смотрел, не веря своим глазам. Это чудо принадлежало не разрушенной Столице, а какому-то другому измерению. «Почему я никогда не бывал здесь раньше?» – подумал он.
Белые плиты прожег сверкающий луч. Он опомнился и вновь бросился бежать. На этот раз двигаться было тяжело, но он мысленно повторял: «Тина, Тина, Тина…» Нельзя расслабиться, нельзя сдаться, нельзя умереть, потому что чудовище, принявшее его облик, уже там, рядом с ней.
На краю фонтанной площади его попробовали окружить, но ему удалось опередить врагов и снова нырнуть в развалины до того, как бритоголовые замкнули цепь. На этом его силы закончились. Нога подвернулась, и он полетел куда-то вниз, больно ударился грудью и застонал, сцепив зубы. «Все, больше не могу, – пронеслось в мыслях. – Не могу… не могу…» Наверху продолжалась погоня. Над головой гудели торопливые шаги, враги потеряли его из виду, но на всякий случай стреляли направо и налево. На него сыпался песок и камни, упирающиеся друг в друга ребром обломки трещали. «Если они не перестанут топать, эта крыша рухнет и придавит меня», – подумал доктор Лин, но не стал ничего предпринимать, экономя силы.
Щель, через которую падал свет, загородило что-то темное, и в его неожиданное убежище по пояс просунулся человек. Мгновение они смотрели друг другу в глаза. Потом человек подался назад и открыл рот, намереваясь позвать остальных, но Лин опередил его, ухватил за одежду и рывком втащил под плиты. Он со всей ненавистью прижал брыкающегося человека лицом к земле и ударил ребром ладони по шее чуть ниже затылка. Бритоголовый дернулся и затих.
Человек занимал почти все пространство, и Лин задыхался. Он еле дождался, когда стихнет топот погони, и выбрался наружу. Качаясь и спотыкаясь, он поднялся на груду обломков и огляделся. Отсюда Штаба не было видно. Из-за низкого неба, готового рухнуть на землю, он не смог понять, где находится. Впереди улица была запружена искореженными механизмами. Неподалеку горел костер, у огня грели руки несколько Пиратов.
Он спустился и, больше не прячась, пошел к дороге. Таиться не было смысла, так как путь из окружения в любом случае пролегал отсюда. Собравшиеся у костра уставились на приближающегося человека, тупо хлопая глазами. Лин шел неторопливо. Он не представлял, что будет делать дальше. Ему необходимо было прорваться на соседнюю улицу, чтобы не застрять здесь до самого конца света. Это – главное. В конце концов, размышлял он, эти люди тоже не обладают сверхъестественными способностями и ничем не превосходят его, разница лишь в том, что их много, а он один.
Посмеиваясь, его взяли на прицел. Один из Пиратов, продолжая жевать, крикнул:
– Руки за голову, ноги расставить и целовать свою задницу! Выполнять!
«Сейчас я поцелую, сейчас, все, что хочешь, поцелую, дай только подойти поближе», – думал доктор Лин, зверея.
– Куда это он прет? А ну-ка стой! Эй, стоять, кому сказано!
– Что я должен поцеловать? – спросил он, подойдя вплотную к кричавшему громче других Пирату.
– Чего-чего? – не понял тот.
Лин ударил человека в лицо. Были вещи, которые умел делать каждый желтый, которым учили в школе и для которых не требовалось волшебной силы. Пират кувыркнулся и завалился на спину, сбив с ног стоявших сзади. Не дав врагам опомниться, Лин выхватил из костра пылающую головню и со свистом завертел ею вокруг себя. У кого-то вспыхнула одежда, кто-то упал головой в лужу, чтобы затушить загоревшиеся волосы, кто-то вспомнил об оружии и пускал запоздалые очереди вслед уносящемуся со всех ног человеку.
– Я узнал его! Это тот самый Язычник! Держите его! Скорее вызывай наших!
Лин ворвался на кладбище механизмов, пробежал немного и рухнул на землю и распластался среди груд холодного железа. Он старался отдышаться и погасить раздирающий грудь огонь. Руки тоже горели от ожога. Погони не было. Пираты кричали и стреляли где-то за границами свалки, но не решались войти внутрь.
Наконец сердце начало остывать. То-то же, сказал доктор Лин свинцовому небу, до которого, подпрыгнув, мог дотянуться рукой. Он провел ладонью по лицу и подумал: «Я уже иду, дождись меня. И смотри, не выкинь чего-нибудь, а то знаю я тебя».
Эпизод 43
Оборотень затаился. Этого Ананд опасался больше всего. Кем стало чудовище на этот раз? Оно могло превратиться в любого из защитников Штаба, могло усердно трудиться на возведении укреплений, стонать на койке в лазарете или сопеть среди спящих малышей в яслях. Оно могло быть где угодно и начать действовать в любой удобный для него момент.
Ананд бродил среди суетящихся в преддверии последнего боя людей и ловил себя на мысли, что не верит никому. Слушая доклад Бурана или разговаривая с женой, он думал: а вдруг это и есть тот самый..? Эта вынужденная подозрительность утомляла и выводила из равновесия. Он отключился от самой подготовки сражения, только бродил от баррикады к баррикаде и заглядывал в лица. Он должен был знать, откуда ждать очередного удара.
– Мастер! – Буран преградил ему дорогу. – Мастер, что с вами?
«Рассказать ему?» – подумал Ананд. Да, наверное, стоит, пусть тоже будет начеку. А вдруг перед ним не… Он отогнал сомнение.
– Послушай, сынок. Среди нас находится оборотень очень страшной силы. Я не знаю, кем он является в данный момент, но он может превращаться в кого угодно. Он охотится на Воинов, ему нужна наша сила. Он уже получил силу четверых, поэтому надо быть очень осторожными и внимательными.
– Я понял, – сказал Буран сурово.
– Хорошо, а теперь скажи, что там у вас.
– Наблюдатели видят активные приготовления по всему фронту. Мастер, а у нас даже укрепления не восстановлены.
– Это уже не имеет значения.
– Что не имеет значения, Мастер?
– Все наши укрепления.
– Тогда что имеет значение? – Парень посмотрел исподлобья. – У нас больше нет никакой защиты, почти не осталось боеприпасов и топлива для танков. У нас ничего нет.
– У нас есть дух, сынок.
– Вы думаете, этого будет достаточно, когда вся эта армия двинется на нас?
Ананд утвердительно кивнул.
– Ладно, пойду, – сказал суровый Буран, глядя себе под ноги.
Ананд взял парня за плечи, и ему вдруг показалось, что перед ним Миша. Такой же молодой и горячий, даже в чертах лица есть что-то общее.
– Миша, ты… – начал он и опомнился: – Прости, я начал заговариваться… Нам надо продержаться во что бы то ни стало. Скорее всего, никто из нас не доживет до завтрашнего утра. Но ни это главное. Главное, чтобы это утро все-таки наступило. И ради этого нам придется сегодня постараться.
Буран вернулся на баррикады. До конца света оставалось шесть часов.
Эпизод 44
Рай был прекрасен, еще прекраснее, чем его представляли себе люди. В нем было много света и радости, но не было человека. Одинокая природа стояла нетронута.
Сана чувствовала, что слабеет. Путь завершался, вместе с ним завершались и ее силы. «Наверное, я была создана только для того, чтобы дойти сюда, – размышляла она. – Я дойду до цели, и меня не станет. Я знаю дорогу, я много чего знаю, не знаю только ничего о себе самой. Кто я?» – спрашивала она у прекрасных деревьев и облаков. Природа была безответна.
Сана часто оглядывалась. Прошедший путь манил ее и притягивал. Так много она оставила на дороге, через столько камней перешагнула. Она вспоминала все, что пройдено, всех, кто шел рядом, и, глядя в туманную даль, видела на тропинке знакомые очертания. Вот Юниус, добрый волшебник в смешном плаще, вон там сидит на камне и, облакотившись на клюку, провожает их взглядом Матушка. Чуть дальше ждет, прижимая к груди нечеловеческие руки и с мольбой распахнув нечеловеческие глаза, Верховный Хранитель. Рядом с ним Юко, цветок горит пламенем в ее черных волосах. Где-то вдали, в черной пасти сырого страшного ущелья, угадываются силуэты Учителя Сина и кого-то в зеленом парике. Но эти двое почти не видны, их лица смазаны и расплющены. И повсюду, на дороге, на склонах гор, везде бледно светятся и колышутся под ветром зыбкие фигуры Бессмертных. Они идут мимо призрачных попутчиков, и те тают, растворяются в тумане, бросая вслед прощальные взгляды. А впереди у большого валуна, перегораживающего дорогу, стоит Ке. Он, как всегда, хмурится и ворчит, но они не слышат его голоса. Косичка, друг, брат, человек… Он ждет их, присоединяется к ним и идет рядом. Ке по-прежнему настороже, он зорко глядит по сторонам, оберегая их от нежданных врагов, и делает им знаки, мол, все спокойно. Они идут вместе, как прежде. Наверное, из-за поворота сейчас выскочит Тереза. Они ждут ее. Косичка украдкой поглядывает на нее и отводит глаза, если их взгляды встречаются, и она понимает, как же ей плохо и трудно теперь без него. Ей до боли не хватает его ненавязчивого присутствия, надежности, тишины… Ну, где же наконец эта Тереза?..
Сана упала. Она хотела крикнуть, чтобы остановить Эли, но сил не хватило, и она улеглась на траву и закрыла глаза.
Эли не сразу заметил, что произошло, и продолжал идти вперед. Почему-то вдруг обернулся и вскрикнул. Сана чувствовала, каким ужасом наполняется его сердце. Он кинулся к ней, упал рядом, взял за плечи и помог сесть.
– Эли, я сошла с ума, – простонала Сана, – я видела их всех…
– Кого?! – испугался Элиот.
– Всех… и Ке тоже. Он шел вместе с нами совсем как настоящий. Я могла даже дотронуться до него! Эли, мне так не хватает Ке…
– Мне тоже, – сказал Элиот.
Сана крепко обняла его за шею.
– Эли, мне стало страшно. Что если это какой-то знак? Почему я их всех вдруг увидела? Они стояли на этой дороге, и там, и там…
– Успокойся, если ты видела всех сразу, а тем более Ке, значит, это знак, причем хороший. Наш путь приближается к концу, и ничего страшного в этом нет. Наоборот, надо радоваться. – Эли улыбнулся. – Черт побери, неужели я говорю все это тебе? Обычно бывало наоборот. Помнишь, сколько раз ты вытаскивала меня из болота? Ты всегда находила нужные слова и всегда оказывалась права. Ну, вспомни, моя маленькая наставница. Неужели ты собираешься пасть духом? Что тогда делать мне? Я смотрю на тебя, стараюсь быть таким же сильным и упорным, хотя на самом деле хочется выть. Нет уж, ты не имеешь права раскисать, все это происходит благодаря тебе и держится на тебе. Это твоя работа, малышка, так что возьми себя в руки и поднимайся, у нас мало времени. Давай-давай, поднимайся.
Он поднял ее и бережно поставил на ноги. Сана со страхом взглянула через его плечо. Дорога была пуста. Она успокоилась и взяла его за руку.
Они пошли дальше через высокую траву, усыпанную фиолетовыми и желтыми цветами, вверх по склону.
– Много еще? – спросил Элиот.
– По-моему, нет, – сказала Сана.
– А больше ничего не вспомнила? Что насчет Центра Вселенной? А Падший дух планеты?
– Нет, Эли, этого я не знаю. Честно. Я скажу, если вспомню.
Эпизод 45
Сана больше не боялась того, что всплывало в ее памяти, и отвечала на вопросы Эли спокойно. Они идут к цели, к Храму, посвященному крошечной песчинке, самому лучшему месту на Земле. Он должен быть там, по ту сторону зеленых гор. Глубинная память постепенно открывала свои секреты. Перед глазами всплывали давние картины, щемящие сердце. Она видела каменистый холм и приютившееся на его склоне скромное строения без росписей и колоколов. К Храму ведет узкая тропинка, пробирающаяся среди камней, а рядом журчит чистая вода, над которой после дождя стоит радуга. Здесь очень тихо, по ночам слышно, как звенит льющийся на землю хрустальный звездный свет. Внутри Храм так же скромен, как и снаружи. Только маленький алтарь, на который кладутся приношения души. Но по утрам, когда в окна заглядывает поздороваться Солнце, на стенах на несколько мгновений вдруг проявляются чудесные облики. Картины дальних миров чудесны и загадочны. Они вспыхивают и гаснут, оставляя в сердце сияющий след, который светит тебе всю жизнь даже в самой непроглядной тьме. Здесь никого нет, здесь никто не ходит, кроме чистого сердца…
– Тебе не кажется, что стало холодно? – озабоченно произнес Элиот, остановившись на зеленой вершине.
Сана отключилась от воспоминаний и ощутила дуновение ледяного ветра. Он не тронул природу, но схватил за одежду людей. Мощный порыв ударил их в спину, желая сбросить с вершины. Они сопротивлялись ветру сколько могли, но в конце концов покатились по изумрудному склону, хватаясь за высокую траву и корни деревьев.
Они плюхнулись в ледяную реку. Небо было чистым, но в воде отражались гонимые ветром тревожные облака. Как странно, подумала Сана и дотронулась до воды рукой. Река тут же превратилась в болото, кишащее скользкими тварями. Она закричала и бросилась к Эли, выливающему воду из потрепанных ботинок.
– Эли, в этой долине живет Падший дух планеты! Я знаю!
Элиот прекратил вытряхивать воду.
– Падший дух убивает прекрасные идеи и начинания, – прокричала Сана, – он пожирает свет и превращает разум во врага сердца!
– Так, спокойно, – сказал Эли, торопливо обуваясь. – Ты его видела?
– Не видела, я его почувствовала. Он там, он ждет нас!
– Что же такой гад делает в лучшем месте на Земле?
– Мы сами виноваты, Эли! Он – порождение людей! Он живет в грязном болоте и не смеет показываться солнечному свету, но люди сами вызвали его и дали ему силу! – Сана закрыла глаза и задрожала. – Мы забыли о главном, и дорога к Храму занесена пылью забвения, людям уже не найти ее… не найти… не найти
Элиот обнял ее и прижал к себе.
– Успокойся, малышка, успокойся, мы найдем дорогу и этому духу накостыляем, чтобы не селился, где не надо. Пошли.
Они снова двинулись в путь. Сану бил озноб. Она чувствовала себя страшно и неизлечимо больной. Силы уходили с невероятной быстротой. Она уже еле передвигала ноги, но боялась сказать об этом Эли. Он мог растеряться, ведь он так надеется на нее.
– Эли, он здесь, – проговорила она и опустилась на траву, – достань Мастера по Свету. Убей его, Эли…Только ты можешь. Ты – человек.
Эли достал меч и растерянно огляделся. Он никого не видел. Все цветет, все радует глаз, на небе ни облачка. Как бы он хотел видеть окружающий мир, каким видит его Сана. Тогда он тоже почувствовал бы болотную сырость среди весеннего цветения природы, и знал, куда обратить свой клинок.
– Где он? – спросил он.
– Он везде, – ответила Сана, тяжело дыша. – Он во всей этой красоте, Эли. Он всегда путает людей, подставляя раскрашенных идолов вместо истины. Он преграждает дорогу к Храму…
Элиот совсем растерялся и опустил меч.
– Как же я его убью?
– Вызови его на бой… Эли…
Элиот вдруг по-настоящему испугался. Сейчас она умрет, подумал он, холодея. Она уйдет и оставит его одного, слепого и ничего не понимающего.
– Ну, дух чертов, ты у меня попляшешь, – прорычал он, сжал рукоятку меча и взбежал на пригорок. – Эй, мерзкая тварь, вылезай! Вылезай, поговорим!
Цветущая природа не ответила.
– Вылезай, кому говорю! Ты думаешь, что мы испугаемся и повернем обратно? Ха-ха! Смотри, куда я иду! Смотри!
Эли вошел в ледяную реку, перебрался на другой берег и демонстративно двинулся дальше, делая большие шаги. Он шел, готовый увидеть все, что угодно, самую жуткую тварь, самое кошмарное чудовище. Но навстречу ему никто не вышел.
– Эли, он уже около тебя! Берегись! Ты должен почувствовать его! – прокричала Сана с другого берега.
«Легко сказать», – подумал он, паникуя. Но надо попробовать. В конце концов, когда-то он умел это делать, просто давно не тренировался. «Значит, он около меня…Ужас какой». Он собрался, прикрыл глаза и мысленно ощупал пространство. С первого раза ничего не получилось, истерически яркие пятна цветущих лугов и неестественно изумрудные горы так и лезли в голову, перебивая идущие извне посылки. Он усилием воли избавился от помех, сосредоточив все мысли на мече, фиолетовый силуэт которого видел даже с закрытыми глазами. Он действительно начал что-то чувствовать. Это что-то облепляло его со всех сторон. Тяжелое и сырое, оно было в каждой частичке пульсирующего пространства. Дух ничего не предпринимал, он, наверное, тоже изучал человека, дотрагивался до души холодными щупальцами и отдергивал их, обжигаясь. Дышал в лицо, заглядывая в глубину сознания. Он был осторожен.
Эли чувствовал все это и не шевелился, скованный ужасом. Если открыть глаза, все исчезнет, и мир снова станет зеленым и цветущим. Но это будет не настоящий мир.
– Я вижу тебя, – произнес Элиот. – Отойди и дай нам дорогу.
Пульсация пространства усилилась. У человека бешено заколотилось сердце. Он крепче ухватил меч за рукоятку, хотел взмахнуть им и вдруг оказался в воздухе. Невидимая сила оторвала его от земли и бросила в пустоту. Кто-то держал его за ногу и тащил вверх. Он попробовал освободиться, но не тут-то было. Невидимка крепко держал его и бил о камни, словно хотел вытрясти его душу. И тут выпавший из рук Мастер по Свету вдруг взвился и принялся рубить пустоту, разбрасывая языки фиолетового пламени. Эли перехватил рукоятку, и теперь они вместе кромсали пульсирующее пространство, человек и его оружие.
Тиски разжались, и Элиот упал на землю. Мастер по Свету звякнул о камень. Но враг еще не был повержен. Эли продолжал его чувствовать. Он подобрал меч и снова ринулся в бой. Он не видел врага, только ощущал его пульсацию, и этого было достаточно. Он слышал, как трещит и расходится по швам пространство, что-то ломается, бешено сопротивляясь, уходит в небытие, открывая путь свежему воздуху. Он перестал мыслить, уйдя всем сознанием в яростный бой.
Мастер по Свету сам дал знать, когда все закончилось. Он успокоился и плавно заскользил по воздуху. Эли по инерции продолжал рубить и вдруг понял, что не чувствует сопротивления. Он повалился на траву и закричал:
– Победа-а-а! Победа!– И вдруг запнулся и вскочил.
Изумрудные луга и яркие поляны исчезали, смазывались и перекрашивались прямо у него на глазах. Он посмотрел под ноги, потом недоуменно взглянул на идущую ему навстречу через прозрачный поток Сану.
– Вот мы и пришли, Элиот Рамирес, – сказала она. В ее глаза снова вернулась жизнь. – Это – лучшее место на Земле.
Эли огляделся и покачал головой. Да, лучшее место на Земле было прекрасно, но не той истеричной аляповатостью, а спокойствием, чистотой и скромным величием. Синие вершины гордо высились вокруг них. Казалось, горы склоняли головы и благодарили за избавление.
Эли отогнал видение и обнял Сану.
