Лейла Тан
Сущность
Эпизод 29
Девочка не заставила ее долго мучиться. Она пожалела мать, а, может быть, просто очень торопилась посмотреть на белый свет. Тина не помнила своих ощущений, ей только казалось, что кто-то стоит рядом и держит ее за руку. Кто-то невидимый и очень добрый. Она увидела, как Басанти, смеясь, заворачивает в свой свитер нечто крошечное, красное и морщинистое, и потеряла сознание. Но вскоре очнулась и почувствовала на лбу теплую ладонь.
– Мамочка?
– Ах, девочка-девочка. – Басанти вздохнула, погладила ее по голове. – Конечно, сейчас здесь должна быть твоя мама. Ты молодец, и твой ангел-хранитель молодец, вы с ним хорошо потрудились. Да и малышка твоя живучая.
"Вся в папочку", – подумала Тина. Она взглянула на сверток, но не решалась прикоснуться к нему, слишком уж он был маленький.
– Возьми ребенка на руки, не бойся, – сказала Басанти. – Ну? Это же твоя дочь.
– Разве дети бывают такими? – спросила Тина настороженно. – Она какая-то…не такая…
– Ой, тетя, что вы! Она такая красивая, и такая крошечная, как моя кукла! – с трепетом проговорила Айша, прижимая к груди кулачки.
Басанти улыбнулась:
– Она еще не успела превратиться в бабочку, ей не терпелось посмотреть, что творится в этом мире. Но если вы с ней живы и здоровы, значит все будет хорошо. Ты героиня, не каждая смогла бы родить в таких условиях. Я рожала в клинике, на белых простынях, с обезболиванием и всякими другими процедурами, в окружении родных… Мой Кумар тоже появился на свет недоношенным. Мое замужество тогда только начиналось и я очень переживала, что Ананда рядом нет. Ему было все равно, а я от переживаний чуть ребенка не потеряла.
Тина взяла ее за руку и задумчиво проговорила:
– Неужели все мужчины такие? Даже самые лучшие… Вот Лин тоже сейчас где-то ходит, ищет себе приключения, а я тут мучаюсь одна.
– Так устроен мир, – сказала Басанти. – Они мужчины, мы – женщины. Но, если подумать хорошо, в конечном счете все, что они делают, они делают ради нас. И твой Лин, рискуя, думает прежде всего о тебе и ребенке.
Тина приподнялась и приоткрыла лицо дочери. Боже, неужели это человеческое существо? – подумала она, но тут же отметила, что у девочки ее нос.
– Она выживет? – спросила она отрешенно.
– Выживет, но для этого нам нужно поскорее уходить отсюда и вернуться в убежище. Здесь не место для новорожденной. Ясно, что никаких врачей мы не найдем, я сама позабочусь о ребенке, кое-какой опыт у меня все-таки есть. Я сама вырастила Кумара, без помощи всех этих служб и кибер-нянек. Теперь послушай меня, Тина. Я понимаю, что тебе трудно встать, я знаю, что это почти невозможно, но придется. Постарайся, ты сильная. Мы должны уйти отсюда до темноты. Хорошо? Ну ладно, я пойду посмотрю, что и как, а ты приводи себя в порядок. Я тебе свою сорочку оставила, вон она лежит. Поторопись, дорогая..
Пока Тина приходила в себя, Басанти отошла посмотреть, что происходит вокруг их укрытия – мраморной чаши Большого фонтана, прикрытой наполовину, как крышкой, панелью рухнувшего здания. От высокой температуры вода в бассейне испарилась, на дне валялись дохлые рыбы и медузы, высохшие водоросли и морские звезды. В любом случае это было лучшее место на пепелище, потому что здесь не оказалось покойников.
Басанти поднялась по мраморным ступеням и осторожно посмотрела по сторонам. Вроде все спокойно, но кто знает, что начнется с наступлением сумерек, эти развалины навевают самые мрачные мысли даже днем. Не нужно испытывать судьбу, одного чуда вполне достаточно. Успешное освобождение Тины от бремени она считала великим чудом. Не иначе как Бог руководил всем этим и не дал пострадать ни матери, ни ребенку. Хвала небесам! Она помолилась и спустилась вниз.
Басанти укутала молодую маму потеплее, отдала кое-что из своих вещей. Айша тоже сняла шарфик и предложила замотать им ребенка. Они стали выбираться из развалин.
Басанти несла малышку сама. Тина двигалась еле-еле, опираясь на руку подруги, как во сне. Она ощущала необычайную легкость и, делая шаг, думала, что идет по воздуху. Она еще не до конца осознавала произошедшие с ней перемены, ей казалось странным, что беременность, угнетавшая ее еще сегодня утром, так неожиданно закончилась, что тот попискивающий сверток на руках Басанти – ее дочь, ее ребенок. Она пока не испытывала радости и не верила, что все это происходит с ней. Она как бы наблюдала со стороны и думала, что сказали бы ее родители, увидь они ее сейчас. Наверняка, сказали бы, что она окончательно сошла с ума, что рожать в разрушенном фонтане – слишком даже для нее, что она вконец опозорила семью и поставила крест на своей репутации. Ну и пусть. Зато у нее есть Лин… Тина напоминала себе об этом всякий раз, когда ей бывало особенно плохо. И это всегда помогало. Порой ей казалось, что ее чувство напоминает какую-то болезнь, сумасшествие, манию. Неужели все так любят? Вот и сейчас, вместо того, чтобы устремить все помыслы на новорожденное дитя, она думает о нем, страдает от того, что его нет рядом. Она по-хорошему завидовала Басанти, терпеливо прождавшей любимого мужа двадцать лет и не сошедшей с ума. Она бы так не сумела.
Они вышли на проспект в другой части города. По мостовой двигалась колонна празднично одетых людей с транспарантами, пришлось продираться сквозь толпу. С одной стороны проспект патрулировали люди в зеленых повязках, с другой – в синих.
– У полиции новая форма? – удивилась Басанти. – Ага, наверное, это и есть "синие" и "зеленые", – догадалась она. – Салам мне рассказывал. Они, кажется, уже начали делить город. Интересно, по какому принципу.
Тина безразлично скользнула взглядом по оцеплению и вдруг увидела Оскара. Он тоже заметил ее и ринулся через дорогу наперерез шествию. Он держал за руки двоих детей, хрупкую девочку и мальчика постарше. Дети еле поспевали за ним, а малышка вообще не доставала ногами до земли. Оскар бежал и рыдал на бегу.
– Где Лин?! – крикнула Тина, не давая ему опомниться.
– Ушел на концерт, – задыхаясь от волнения, сообщил Оскар. – Ты не представляешь, что…
– Постой, на какой концерт? – Тина решила, что ослышалась. – Ты соображаешь, что говоришь? Лин не ходит на концерты. Где он?
– Лин с отцом этих детей ушли на концерт их мамаши, – стал объяснять Болтун, размахивая руками. – Она превратилась в зомби, и они хотели ее спасти. Они ушли вчера вечером и не вернулись! Одни на концерте, другие на прогулке! Нашли время развлекаться! А тут такое началось! Всю ночь в нашем доме творились кошмары, летали привидения, в окна заглядывали чудовища… Я так больше не могу, не могу!
Болтун опять заплакал. Дашенька заботливо погладила его по руке.
– Дядя Болтун все время плачет.
– Не плачьте, дяденька, чудовищ не бывает, – успокоила Айша.
Тина не слушала. Все эти разговоры, чудища, привидения, ночные кошмары… Все пустое. Она поняла только одно – Лин опять попал в историю. Если бы она послушала капитана и не ушла в тот день! Если бы… Сама виновата. Теперь остается только ждать, искать и молиться. Все как обычно. Хотя нет, не как обычно. На этот раз она почему-то не ощутила той безысходной тоски и одиночества, которые охватывали ее всякий раз, когда она теряла Лина. Что-то изменилось.
Тина вгляделась в озабоченные лица друзей, и вдруг поняла, в чем дело. Дело в том пищащем свертке, что на руках у Басанти. "Господи, это же мой ребенок…" – подумала она, впервые почувствовав смысл этих слов. Они означали не только то, что ее беременность закончилась, но главное – что она теперь не одна.
Она потянулась к дочери, выхватила ее из рук Басанти, неистово прижала к груди. Материнское чувство нахлынуло так неожиданно, что ошарашило ее, оно оказалось сильнее всех других чувств, даже сильнее любви к Лину. Она и не думала, что может быть что-то сильнее этой любви.
– Ой! – вскрикнул Оскар. – Ты хочешь сказать, что это оно… то есть она?
– Да, это дочь Лина, – гордо сказала Тина. Она приоткрыла лицо девочки, красное, сморщенное. Дети потянули шеи, стараясь заглянуть за складки свитера.
– Красавица, – заключил Болтун. – Ну, поздравляю, поздравляю! Док умрет от счастья, когда узнает. Но ты скажи мне, скажи, что мне сейчас делать? Что?
– Не знаю, что делать вам, молодой человек, но ей нужно покормить и запеленать ребенка. А еще ей надо срочно лечь в постель. Не видите, она еле держится на ногах. – Басанти забрала у Тины младенца, боясь, что та его выронит. – Где-нибудь поблизости есть Центр по обеспечению?
– Сейчас все сделаем! – пообещал Оскар и умчался куда-то.
Болтуна не было почти час. Они ждали, присев на перевернутый продуктовый автомат. Шествие продолжалось, людской поток тек и тек куда-то, как текут реки к далекому морю. Прошли колонны "Благодарных матерей", "Повторно рожденных", поющих школьников и киберов с рекламными щитами, прогромыхал многоногий механизм с портретом доктора Аум в объятиях прекрасной блондинки. На верхушке механизма танцевала, принимая неприличные позы, полуголая девица. Басанти приказала детям отвернуться, и они старательно зажмурились.
Оскар завис над ними, по пояс высунувшись из рулевой кабины грузового флаера, и замахал руками. На голове красовался шлем пилота с огромными наушниками. И где он все это раздобыл?..
Эпизод 30
Вожди прибыли в Столицу вечером в сопровождении своих армий и совсем не походили на смиренных священников с золоченными оправами на носу и толстыми книжками, зажатыми под мышкой. Одна армия подошла к городу с севера, другая – с юга. Армии встали лагерями. Все походило бы на обычные учения, если бы не голубые и зеленые знамена. Ну все, Язычникам конец, решили простые жители Столицы и прильнули к своим телевизорам, наблюдая за встречей вождей в прямом эфире. Но к удивлению простых жителей Столицы вожди даже не вспомнили в своих дебатах о Язычниках. Они выясняли отношения и говорили о вещах странных и непонятных. Ни о чем не договорившись, противники разошлись.
На утро, дав распоряжения своим отрядам, вожди погрузились в специально присланные за ними правительством транспортировщики и направились к Башне Совета. Перед входом они поделились с журналистами парой скупых фраз довольно мрачного характера, а потом столкнулись у лифта, не желая уступать друг другу дорогу. Члены комиссии по примирению попытались сгладить неловкость и придать инциденту шутливый характер, однако вышло только хуже – дело чуть не закончилось перестрелкой.
Переговоры все же начались и продлились четырнадцать часов. Никто не знал, что происходило за закрытой дверью офиса. Даже членов комиссии не пропустили внутрь. Говорили, что посредником выступил сам доктор Аум. Просачивались отрывочные сведения о каких-то наградах, якобы обещанных за головы Язычников, в том числе дарственной на недавно оформленную под жилую планету 73452 в пределах Периферии.
Через четырнадцать часов дверь распахнулась, и измотанные, но довольные переговорщики вывалилась к журналистам.
– С нами Бог! – загадочно возвестил вождь "синих".
– Нет Бога, кроме Аллаха! – уточнил "зеленый".
На этом пресс-конференция закончилась. Разочарованные и ничего не понимающие журналисты вернулись в свои редакции и принялись за статьи о благотворном влиянии эманаций Желтого пятна на рост социальной активности домохозяек.
Никто не хотел думать о войне.
Эпизод 31
Купера Миша заметил издалека. Несмотря на дым, накрывший улицу, фигура шефа разведки хорошо просматривалась на фоне зеркальной стены большого магазина. Он брел неуверенным шагом, переступая через убитых, покачивался и придерживался рукой за стену.
– Мастер, смотрите, Купер! – воскликнул Миша и высунулся из укрытия.
Ананд стащил его вниз и приложил палец к губам. Перестрелка только что закончилась, и привлекать к себе внимание не стоило. Можно было попасть под прицел какого-нибудь уцелевшего снайпера, ошалевшего от страха и крови. Ананд уже знал, что из окон третьего этажа дома, расположенного с правой стороны улицы, ведут огонь "синие", а "зеленые" засели в том магазине, что слева. Бой был коротким, но жестоким. Противники будто специально старались учинить как можно больше разрушений, пули и снаряды летели куда попало, рушились стены, горели деревья.
Они укрылись за опорой пешеходного яруса многоярусной магистрали. Здесь было холодно и сыро, как в подземелье, валялись горы объедков и пустых бутылок.
Рядом закопошился Фатх.
– Мы живы? – прохрипел он. – Между прочим, я собирался закончить свою жизнь среди звезд, а не среди объедков.
– Успеете еще, капитан, – сказал Ананд. Он потряс за плечо Салама, сжавшегося у его бока. – Сынок, ты цел?
Салам открыл полные ужаса глаза, продолжая зажимать ладонями уши.
Здесь же укрылась полуголая парочка, обнимавшаяся посреди мостовой, когда началась перестрелка. Девушка лежала в обмороке, а парень скулил, обхватив руками свои худые колени. Миша прикрикнул на него, и парень смолк.
Купер подошел совсем близко, и Ананд увидел, что лицо его разбито, а черное пальто вымазано грязью. "Бедняга, что это с ним?"
– Купер! – позвал он.
Купер услышал свое имя, завертел головой.
– Сюда! Сюда!
Купер медлил, и Ананд не выдержал, выскочил наружу, пригибаясь, подбежал к нему, схватил за руку и повалил на землю.
– Господин Ананд… вы? – обрадовался шеф разведки.
Они поползли к мосту.
– Дорогой, вы собрались покончить с собой? – поинтересовался Фатх.
– Это капитан Фатх Али, – сказал Ананд. – А это шеф разведки Купер. Знакомьтесь.
Купер пожал руку капитану и с тоской произнес:
– О, капитан. Значит – космос, звезды, корабли… Я тоже когда-то мог выбрать космос, а выбрал это, простите, дерьмо.
– Кто вас так? Надеюсь, не Язычники? – Ананд дружески похлопал Купера по плечу и протянул свой платок.
Тот приложил его к разбитой губе и промычал:
– У моего сына хорошие телохранители, я сам подбирал их в военной школе. Я хотел забрать Феликса и отвести его к Дэвиду… Господи, как же я был слеп! Простите меня, господин Ананд, за все, что я сделал вам и вашим друзьям. Простите.
– Вы сказали к Дэвиду? – У Ананда перехватило дыхание.
– Да, я сказал к Дэвиду. А что?
– Там еще должен быть Николай, не так ли?
– Вы знакомы с этой парочкой сумасшедших? – удивился Купер.
– Немного. Чуть-чуть…
– Тогда вы будете рады узнать, что в их компании находится ваш приятель Лин.
– Господи… Вы знаете, где они?
– Да, знал, но там никого нет. Я заходил туда. Мне ведь теперь больше некуда идти.
Разочарование нахлынуло тяжелой волной, но тут же отступило. Ничего, это только начало, и хорошее начало. Ананд сжал ладонь Купера. Учитель в католической школе… Интересно, сам Купер об этом что-нибудь помнит?
– Спасибо за информацию, – сказал он.
– Да не за что, любые разведданные к вашим услугам. – Шеф разведки глянул на окровавленный платок и покачал головой. – До чего я докатился… Господин Ананд, вы знаете, что Дэвид нашел средство, нейтрализующее вакцину Аума? Нет? Рад, что я первый, кто сообщил вам об этом!
Ананд молча лег на землю и посмотрел в небо. Новое потрясение застигло его врасплох. Окружающие звуки, предметы и лица перестали существовать, в мыслях наступила тишина. Не было боя, огня и крови, вернее, все это существовало, но где-то в другом мире, ненастоящем, вымышленном.
– Мастер? – с тревогой позвал Миша.
"В конце концов, чему я удивляюсь? – подумал Ананд, глядя на бегущие над крышами низкие облака. – Не происходит ничего невероятного и неожиданного. Все правильно, все так и должно быть".
Он поднялся и неожиданно со смехом заключил Мишу в объятия.
– Все хорошо! Все прекрасно, лучшего я и пожелать не мог! – Он обнял за плечи испуганного Салама, долго тряс руку недоумевающему капитану. – Спасибо, спасибо, всем спасибо. Друзья мои, как я рад, что вы рядом со мной! Это такая честь для меня и такая радость. Я благодарен вам всем, спасибо, спасибо…
Эпизод 32
Бой закончился, и попавшие под обстрел прохожие стали выползать из своих укрытий. Из разбитой двери Центра по обеспечению показались двое стариков в шляпах, несколько подростков, волочивших по асфальту перепачканный в какой-то луже портрет Спасителя. Они настороженно оглядывались и втягивали головы в плечи. Из-за угла высунулась женщина с оранжевыми волосами. Она не решалась встать на ноги и стала переползать через улицу на четвереньках. Следом, ухая и припадая на одну ногу, следовал кибер, нагруженный провизией. Семья из трех человек, опасливо озираясь, вылезла из канализационного люка. Карнавальный костюм ребенка был весь в черных жирных разводах.
Они тоже покинули свое укрытие.
Огневые позиции противников были мертвы. Ананд всматривался в разбитые окна, но не находил никаких признаков жизни. Там внутри, должно быть много раненых и убитых. Кто может уцелеть после такого сражения?
Словно угадав его мысли, Салам спросил:
– Может быть, кому-то надо помочь?
– Правильно. Как думаешь, с кого начать, с "зеленых" или с "синих"?
Парень вспыхнул:
– Мне все равно! Я лично пойду к "синим", чтобы никто ничего не подумал!
Фатх обернулся к ним.
– В чем дело?
– Думаем, как помочь раненым, – сказал Ананд..
– Что мы будем с ними делать? Ни одна больница не работает.
– Что-нибудь придумаем. Вряд ли кто-то еще позаботится о них. Уже темнеет, а ночью будут заморозки, раненые могут погибнуть.
– Да! – горячо поддержал Купер. – Я с вами!
Они решили не разделяться, а всем вместе проверить сначала дом, а затем магазин. Один из стариков в шляпе и двое подростков вызвались помочь, но исключительно на "синей" стороне. Ананду не понравилась такая избирательность, однако он не стал отказываться от лишних рук и предложил добровольцам разжечь костер из веток поваленного дерева и принести побольше теплых вещей и одеял из Центра по обеспечению.
Купер первым вошел в холл третьего этажа. Профессиональным движением вышиб дверь, проверил, нет ли опасности, и только после этого посторонился и пропустил внутрь остальных.
В тусклом свете аварийных ламп их взору предстала жуткая картина. Среди клумб зимнего сада, обугленных диванов и разбитых светильников лежали люди, много людей. Некоторые еще продолжали воевать, сжимая мертвыми пальцами свое оружие. Через разбитые окна, смотрящие на улицу, врывался ветер и завывал среди листвы.
Никто не проронил ни слова. Не сговариваясь, они принялись разыскивать среди мертвых живых. Они ходили, перешагивая через трупы, которых было так много, что порой некуда было поставить ногу.
– Один есть! – радостно крикнул Фатх. – Сюда, скорее!
В чудом уцелевшем фонтане лежал человек. Журчащая струя била ему в лицо, но он не пошевелился, а только морщился, сплевывая воду. Его вынули и осторожно перенесли к выходу. Человек был сильно обожжен и, видимо, полез в воду, чтобы унять боль.
Троих раненых нашли в одной из квартир. Их также спустили вниз. Больше живых не было.
– Пойдем дальше, – сказал Ананд.
Уходя, капитан деактивировал стоящее у окна громадное трехствольное орудие с оплавленным корпусом, вывернул пусковой механизм и вышвырнул на улицу.
На позициях "зеленых" дела обстояли не лучше. Из-под обломков разрушенной стены виднелись руки, ноги, части одежды. Тут просто не могло быть живых. Они прошли вглубь обожженного адским огнем помещения и услышали причитания и стоны.
– Здесь есть живые? – позвал Ананд.
Стоны прекратились, и из-за баррикады из стеллажей тут же прогремел выстрел. Пуля прошла у самого виска Салама, он почувствовал ее жар. Еще он ощутил холод смерти, на мгновение оказавшейся рядом, и понял, что совсем не боится ее.
– Ложись! – крикнул Купер.
Вместо того, чтобы припасть к полу, как остальные, Садам бросился вперед, перемахнул через баррикаду и оказался перед таким же, как он сам, молоденьким парнишкой, держащим на коленях окровавленную голову усатого мужчины. Он растерялся и замешкался, не зная, как поступить, но, к счастью, парень не стал больше стрелять, а выронил оружие и заплакал. Тут подоспел Миша и ногой отбросил пистолет в сторону. Вдвоем они подняли раненого и передали на руки остальным. Потом помогли выбраться заливающемуся слезами парнишке, оказавшемуся тяжело раненым в ногу.
– Больше никого, – сообщил Фатх. – Пошли отсюда, пока все это не обрушилось нам на голову.
Эпизод 33
Ближе к ночи пошел снег. Снежинки залетали под мост и шипели, встречаясь с языками пламени костра. Люди ждали рассвета, подставляя теплу руки и лица.
– Те двое не доживут до утра, – вздохнул старик в шляпе. – Просто средневековье какое-то. В наше время сидеть под мостом в грязи и холоде среди развалин города размером со страну. Что творится… А какой был город, какая была жизнь! Э-хе-хе…
Подростки солидарно закивали, мол, так и есть, жизнь действительно была что надо. Они добросовестно подкидывали сучья в огонь и старались казаться серьезными и взрослыми.
– Это должно было случиться, – сказал Ананд. – Долго так продолжаться не могло.
– Почему? Разве плохо, когда у людей нет проблем, когда они счастливы и удовлетворены жизнью? Вы считаете, все это лучше? – старик сделал красноречивый жест рукой.
– Наличие бесплатной кормежки еще не означает отсутствие проблем.
Ананд почувствовал, что собеседник недоволен. Тот покряхтел, подслеповато прищурился и вдруг ткнул в него пальцем.
– Постойте-ка, вы не Ананд Чандран?
– Да, я Ананд Чандран.
– Какая удача! – Старик хлопнул в ладоши. – Давно хотел поболтать с вами по душам. Надо же! Такая фигура здесь, на улице… Я ведь помню как вы начинали. Какже вас поддерживали. Даже я.
– Благодарю, – сухо произнес Ананд и отвернулся к раненым, чтобы проверить повязки. Он был измотан, потрясен зрелищем кровавого побоища и не хотел втягиваться в дискуссии. Да и тон старика ему не нравился.
– Ну и наобещали же вы тогда, – продолжал тот. – Помню ваши идеи, такие глобальные, гуманистические, просто плакать хотелось. Теперь-то я понимаю, что все это была утопия
– Сожалею, что обманул ваши ожидания.
– Не нужно сарказма, господин Ананд Чандран. Это не только мое мнение, я выражаю позицию большинства граждан так называемого Объединенного человечества. Конечно, народ продолжает любить вас, вы умеете внушать симпатию, но все эти годы мы видели в вас не политика, способного влиять на события, а доброго сказочника, гипнотизера. Нет-нет, господин Ананд, я не хочу дискутировать, но я давно мечтал встретить вас и сказать вам то, что думаю, в лицо. Идеи всеобщего добра и любви к ближнему, не спорю, прекрасны, но, к сожалению, приемлемы исключительно в хорошие времена. Но даже в хорошие времена они не жизнеспособны, потому что мир, несмотря на все ваши старания, продолжает делиться на белых и черных, или желтых, или красных, как вам будет угодно. Это – факт. В одном вы правы – есть что-то, что нас объединяет, вы только ошиблись в том, что именно. – Старик поднял указательный палец и произнес чуть не по слогам: – Нас объединяет то, что все мы, и белые, и черные, и желтые, и красные хотим есть. И это нормально! Вы тоже хотите есть, и он, и он. Все хотят есть! Когда стало много еды, тогда образовалось и Объединенное человечество, так что напрасно вы ругаете ту хорошую жизнь. Человек должен хорошо есть и спокойно спать, а все остальное… Нет-нет, конечно же, любая идея имеет право на существование. Я понимаю, такие идеи, как ваши, тоже нужны, они должны существовать, чтобы подбадривать неудачников и давать надежду падающему в пропасть. Мы были спокойны, зная, что вы, добрый сказочник сидите в Башне Совета. Положительный герой нужен в любой истории, даже если он просто произносит речи, потому что…
– Да что вы прицепились? – буркнул разозленный Миша.
Ананд тронул его за руку, приказывая помолчать, и сказал:
– Мои идеи осуществились настолько, насколько такие, как вы, позволили им осуществиться. Когда я говорил об объединении и благоденствии, я не имел в виду повальное безделье и ожирение мозга и души. Вы неправильно меня поняли двенадцать лет назад, и это не моя вина. Простите, уважаемый, мой грубый тон, но я сегодня достаточно насмотрелся на последствия такого благоденствия и не имею желания вместе с вами лить слезы по этому городу!
Старик поджал губы, снял шляпу, аккуратно расправил полы, отряхнул, протянул к огню и стал сушить. Воцарилось молчание, только стонали и всхлипывали раненые. Подростки втянули головы в плечи и исподтишка рассматривали спорщиков.
Снегопад усилился, и к жаркому пламени костра стали стягиваться люди, случайные прохожие и жители ближних домов, разбитые окна которых больше не держали тепла. В результате боя местная теплосистема была повреждена, то тут, то там из-под земли били струи раскаленного воздуха. Они подходили и молча рассаживались вокруг, прячась под прикрытие моста. Миша и Салам подтащили поваленное дерево в сухое место и разожгли еще один костер.
Купер держался рядом с Анандом.
– Хотел бы я чем-нибудь помочь. Если бы управление работало, я бы придумал, что с ними делать, – сказал он, имея в виду раненых.
– Ничего, вы и так делаете все, что можете. Вы очень помогли нам, спасибо.
– Тех, кто выживет, можно перетащить утром в убежище, – предложил Фатх. Он раздобыл у кого-то сигарету и с наслаждением затягивался и выпускал из ноздрей дым.
– Можно, – согласился Ананд, а про себя подумал: "Если, конечно, кто-нибудь выживет"
Старик со шляпой ехидно улыбался, прислушиваясь к их разговору.
– Господин Ананд, – громко произнес он, посмеиваясь, – ходят слухи, что вы главарь пресловутых Язычников. Это правда?
– Чистая правда, – спокойно сказал Ананд.
Сидящие вокруг костра люди отреагировали вяло. Они так промерзли и так не хотели покидать теплого укрытия, что согласны были находиться рядом с самим чертом, лишь бы поближе к спасительному огню.
Старик остался недоволен.
– Еще я слышал, что Язычники очень не любят нашего Спасителя доктора Аум. Хотелось бы знать, за что.
– Он мошенник.
Люди зароптали, но опять без энтузиазма. Все-таки холод был сейчас сильнее всех прочих ощущений.
– Мастер, будьте осторожны, – шепнул Миша.
– Да как вы… – начал было старик, но взял себя в руки. – Доктор Аум спас нас от Эпидемии.
– На самом деле он никого не спасал, – сказал Ананд ровным голосом и подбросил несколько веток в огонь. – Это дешевый фокус, устроенный вам темными силами. Хотите верьте, хотите – нет.
– Да как… А как насчет фокусов Язычников? О вас тоже много чего рассказывают, между прочим.
– Это совсем другое дело.
– Тогда… – старик, сердито пыхтя, огляделся, поискал что-то глазами, – тогда почему бы вам не продемонстрировать свои чудеса и не вылечить этих несчастных? Посмотрите, сколько свидетелей вокруг, может быть, ваши ряды пополнятся, если вы удивите их.
– К сожалению, я не могу этого сделать, я не волшебник и не фокусник.
– А я слышал, что Язычники считают человека почти богом, способным на все.
– Вы так хорошо знакомы с нашим Учением?
– Достаточно, чтобы вывести тебя на чистую воду, шарлатан! Посмотри, как они мучаются, им больно, а ты со своими глупыми идеями ничего не можешь для них сделать, ты не можешь облегчить их боль! Вот если бы здесь был доктор Аум, он вмиг поставил бы их на ноги и заживил их раны. Так что не тебе с ним тягаться, безбожник! Доктор Аум послан нам небесами, а ты – исчадие ада, и туда и вернешься!
Ананд прикрыл веки и попробовал отключиться от спора, но не получалось. В чем-то старик прав. Он действительно ничего не может противопоставить чудесам доктора А, он способен только болеть душой. Она истекает кровью, страдая вместе с теми, кому больно. Он готов поменяться местами с каждым из них, но облегчить их боль… Да, старик в чем-то прав, и все эти люди видят, слышат и понимают его правоту. И это хуже всего.
Он опустил глаза и занялся костром. Старик еще немного поворчал и, не дождавшись ответа, начал устраиваться на ночлег.
Влажные ветки шипели и упорно сопротивлялись огню.
– Знаешь, Ананд, я бы на твоем месте попробовал.
Это сказал Фатх. Ананд поднял голову и встретился глазами с капитаном. В какое-то мгновение показалось, что на него глядит Учитель, но видение быстро исчезло.
– Что попробовал? – спросил он. Во рту пересохло.
– Сделать чудо. – Капитан бросил в огонь окурок и загадочно улыбнулся.
"Что он такое говорит? Он вообще понимает, что говорит?" – подумал Ананд и попробовал вновь чем-нибудь отвлечься. Но Фатх продолжал смотреть на него. Да и все друзья были напряжены в ожидании. Ананд чувствовал их мысли, он слышал учащенное биение их сердец. Он понимал, чего они ждут от него. Их вожак, тот, за кем они пошли и кому поверили, сам не верит в себя. Тот, кто говорит о безграничности добра, бессильно опускает руки, поющий гимны возможностям человека, на самом деле ничего об этом не знает. К чему тогда слова и идеи, пусть даже самые прекрасные?
Он поднялся и, провожаемый множеством зорких глаз, подошел к раненым, присел на корточки возле усатого мужчины с перевязанной головой. Мужчина бился в лихорадке. Раненый в ногу мальчишка держал его за руку.
Ананд положил ладонь на голову мужчины и ощутил, как под повязкой пульсирует боль. "Как же мне помочь тебе, брат… Твоя рана смертельна. Как мне задержать тебя на этом свете и стоит ли это делать? Я был бы рад забрать твою боль, но не умею этого делать… Великие светлые силы, что ведут и охраняют нас, я никогда не обращался к вам с просьбами, даже когда мой сын ушел из дома, я ни о чем не просил. Но сейчас прошу, помогите мне помочь этим людям. Пусть их боль перейдет ко мне, я согласен…"
И тут нахлынуло. Незнакомые лица, места, события. Дом. У окна стоит тот самый усатый мужчина, и черноглазая женщина повязывает ему на руку зеленый лоскут. Она что-то говорит, глаза ее горят, но мужчина с тоской глядит на улицу, его мысли находятся далеко, он не хочет никуда идти, он никогда не держал в руках оружие. Он ненавидит сейчас эту женщину, говорящую ему о каком-то долге и стыдящую за трусость. А вот и мальчишка с раненой ногой, это их сын, он с гордостью смотрит на отца. На руке его такая же зеленая повязка. Ему пятнадцать лет, и он хочет убивать… В углу изображения появилась и стала расползаться черная клякса. Тягучая жижа залила всю комнату и начала вываливаться на улицу через окно. А люди продолжали свои дела, ни о чем не подозревая, облепленные черной грязью по самое горло…
Ананд ощутил удушье и тошноту, жижа заливалась в ноздри и в гортань, забивала легкие. Он не выдержал и оторвал руку от головы раненого.
Его собственный мозг разрывался от боли, но душа возликовала, потому что смертельно раненый человек ожил. Мужчина больше не бился в лихорадке и смотрел на него ясным осмысленным взглядом. Собравшиеся ахнули, когда раненый поднялся, опираясь о плечо испуганного сына, и принялся разматывать дрожащими от волнения руками окровавленные бинты. Повязка спала. Под ней не было раны, только рубец, розовый и чистый.
