Александр Николаевич Лекомцев
Неолит – не заграница
Но тут на каменную площадку взобрались трое молодых парней-мужчин. Совсем юного он жестом сразу же отправил в гущу притихшей толпы. Зур не позабыл лёгким поклоном головы поблагодарить его. Второй, был, пусть и силён, высок ростом, и красив, но, явно, хром на левую ногу. «Это не так печально, – мысленно сказал себе Зур. – Страшно, когда хромое сердце». Он подумал так, но поступил совсем по-иному, не приняв услуг богатыря. Наверное, едва уловимая мысль о хромоте гиганта, каким-то образом, внедрилась в один из уголков сознания Зура, и он сказал «нет».
Третий был не так могуч, но тоже силён и красив. Идущий по следу, чтобы не волновать окружающих людей решил остановить свой выбор на нём. Он уже собрался было поднять большой палец правой руки и произнести «во» в адрес молодого человека, как из толпы выбежала низкорослая девушка в сизой набедренной повязке из шкуры неизвестного сыщику животного и даже – в накидке… Явно, мех красной рыси Шлам-Бу. Она храбро встала рядом с парнем.
– Пусть Великий Зур, съест обоих! – она указала пальцем на своего возлюбленного, а потом ткнула им себя, между маленьких грудей, почти не заросших шерстью. Пусть он съест парня Са и его девушку Кси! Пусть знает Идущий по следу, что Са и Кси – одно целое!
– Зур приказывает Са и Кси уйти с площадки! – шутливо сказал сыщик. – Идущий по следу не хочет слишком много мяса. Он уважает смелых мужчин и женщин.
Молодые люди, не ожидая особых приглашений, скрылись в толпе… Зур хотел что-то сказать, но вдруг увидел, как к нему быстро подходит его отец, с улыбкой и со словами на русском, непонятном всем, языке:
– Надеюсь, ты меня не сожрёшь, сынок? А из положения, как-то, выходить надо. Я вижу, что тебе не до поисков вкусного парня, и ты притомился, мой юный половой гангстер. Думать долго не стоит. Лучше напарника, чем я, тебе, Лёха, не найти!
– Зур не станет есть Вла, – сыщик дружелюбно похлопал отца по плечу. – Ему нужен даже не раб, а помощник в том большом деле, которое поручил Зуру Великий Нму. Хорошо ли Вла в его пещере?
Словно понимая, о чём идёт речь, Вла поднял вверх большой палец правой руки и сказал: «Во!». Это было его первым иностранным выражением на языке Племени Уходящих времён раннего неолита.
Толпа радостно и возбуждённо дружно ответило ему громогласным «во».
– Вла имеет полное право привести в пещеру Зура собственную жену, – сказал в раздумье сыщик, понимая, что из мира «тонкой» материи уже не привести в Круг Земной его мать, Антонину Павловну и тихо дополнил на русском языке. – Это жизнь, батя. Ничего тут не попишешь. Если даже можно будет вернуть мать, то перед нами появится уже не совсем она… Заметь, даже здесь, не так далеко от двадцать первого века, я не Алексей Зуранов, а Зур. Думай! Ты ведь ещё не такой уж и старый мухомор.
– За «мухомора», конечно, сын, спасибо, – ответил отец. – Но уж лучше я буду заниматься онанизмом, а не спать с… обезьянами женского пола..
– Хорошо, что никто из окружающих по-русски ни бельмеса, – улыбнулся Зур, – иначе даже и тебя я не смог бы спасти.… Да и мне обидно, что ты оскорбляешь здешних дам.
А толпа помаленьку расходилась. Люди были немного разочарованы, ведь никого не съели. Они были слегка опечалены финалом истории, так как мало чем, всё же, отличались от своих очень и очень дальних потомков. Большинство считало, что, если Зур не стал убивать и принародно есть Вла, значит, он не такой уж и великий. Ведь родных отцов тоже едят.
Но, разумеется, более всего многочисленных очевидцев происходящего возмутило, что Зур сделал из Вла не раба, а товарища. Такое было не совсем понятно. Получается, что Зур только хотел казаться мудрым и храбрым, а на самом деле он робок и глуп, как женщина.
Разумеется, что никто своих негодований не произнёс вслух, а только подумал… Всё же, Идущий по следу уже велик тем, что достойно прошёл через Ти-Ри-Ти.
Когда они подошли к пещере Зура, и сыщик уже собирался сломать бамбуковое копьё, стоящее у входа, о священный Камень, какие располагались перед каждым жильём, свой голос подала Изр:
– Пусть Зур не спешит, потому что Изр теперь женщина, которая равна мужчине. Она не хочет, чтобы Вла жил рядом с ней. Изр удивлена, почему отец Идущего по следу, пришедший из придуманного мира, до сих пор не съеден сыном.
– Напрасно лживая женщина торопится говорить недобрые слова, – гнев охватил Идущего по следу. – Зур просто разорвёт её на мелкие части.
Её напугали слова несостоявшегося мужа, и она отошла в сторону, на безопасное расстояние. Вла, порка практически не владеющий языком племени, спросил у сына:
– Что говорит эта женщина?
– Она тепло прощается с Вла, – ответил Зур, – и со всеми остальными.
– Слава богу! – Вла, разумеется, ответил на непонятном для женщин языке, но с улыбкой. – Я очень рад, что это грязное создание покинет нашу обитель. Передай ей, что я категорически её не перевариваю. Городская свалка на двух ногах.
– Зур желает объявить, – сыщик поднял правую руку вверх, – что Изр свободна, как ветер! Пусть она идёт к Великим. Сам вождь Нму найдёт для неё пещеру и сильного мужа, ведь Изр прошла через Ти-Ри-Ти. А ведь могла быть и… съедена ещё несколько лет тому назад.
Изр горделиво повела головой и ушла прочь, не прощаясь ни с кем. Зур, почему-то, почувствовал и осознал, что она станет его врагом, самоуверенная и заносчивая толстуха. А может, всё не так – она забудет о существовании Зура, как и он об Изр.
Сыщик уже собрался сломать бамбуковое копьё о Камень, но взгляд его упал на расстроенную Тау. Чего хочет она?
– Тау тоже теперь свободная женщина, – тихо сказала Тау. – Её хочется быть первой.
– Но первая Оис, – беззлобно огрызнулась Оис. – Так получилось.
– Разве тут имеется какая-нибудь разница? – искренне удивился Зур, но вспомнил, что теперь его жёны приравнены в правах с мужчинами. – Как же собирается поступить Оис?
– Тау уже выбрала себе мужа, – опустив глаза, ответила Тау. – Если он согласится, то им будет… Вла. Пусть он не совсем молод, но силён. Это заметно. Оно может выпить много белой «весёлой» воды и не сразу падает от неё замертво. И ещё Тау очень нравится, что Вла умеет говорить по-собачьи. Она быстро научит его общаться на нормальном, человеческом и самом Великом языке Племени Уходящих.
– Теперь пусть и Вла увидит, как стройна и прекрасна Тау, которая пожелала стать его женой, – это Идущий по следу поочередно произнёс на двух языках. – Или Зур не прав?
– Уж лучше бы я, в своё время, отдался старой бичихе Симе, которая выглядит лет на триста пятьдесят. Не больше. – Вла задумался. – Впрочем, Антонину в наши миры не вернёшь. И я не так стар, да и обустраиваться надо… в Раннем Неолите. В позднем, то есть, в двадцать первом веке, мне делать нечего. Там собрались полные идиоты и дикари… большей частью. Я в восторге, и я согласен… Сегодня же обмоем такое дело. Там ещё у нас изрядно осталось…водки.
Идущий по следу передал Тау, что Вла согласен стать её мужем и мечтал о таком событии ещё до своего рождения на Земле. Больше сказать Идущему по следу было нечего. Но с одной стороны его огорошило то, что произошло, и он решил перейти только на язык Племени Уходящих, ибо ему надоело слушать прикольный бред отца.
Отговаривать от серьёзного в жизни шага Зур ни Вла, ни Тау не стал.
– Тау не хочет уходить с Вла из пещеры Зура, если Оис не против этого, – сказала Тау.– Ведь Вла, кроме всего, и отец Зура в другом, не настоящем, мире.
Добрая и ласковая Оис кивнула в знак согласия.
– Никто не должен сомневаться в том, что Зур очень рад тому, что Вла и Тау станут мужем и женой, словно одним существом, – сказал Зур. – Он доволен и тем, что они остаются у него в пещере. Теперь это жилище четверых. Все должны запомнить, что Вла – не раб, уже потому, что он его отец и вызвался сам стать наградой для Зура и Добрых Богов. Он даже выше законов, которые придуманы Вождями и Великими Уходящих. Он храбр и благороден. Кроме того, у него… высшее образование. Впрочем, Зур сейчас сказал что-то не понятное… даже для него самого.
– Хватит, сын, болтать на своей тарабарщине, – сказал нетерпеливо Вла. – Дошло уже до того, что я начинаю почти всё понимать без переводчика. Ломай быстрей своё копьё о камень, и пошли пить водку. Мне перед предстоящим сеансом секса с этой обе… одним словом, надо напиться до потери пульса. А там стерпится – слюбится. И ещё, с лица воду не пить. И вот ещё: не важно, что рожа овечья, лишь бы лохань – человечья.
– Тау очень рада, что всё получилось именно так,– сказала и, шутя, и серьёзно, Тау. – Но ей очень будет не хватать Зура.
– Пусть Тау не волнуется, – весело засмеялась Оис.– Теперь здесь четверо равных.– Может быть, и Оис не будет хватать Вла. Правда, она очень любит Зура.
– Зур всегда готов сделать приятное для Вла и Оис, – сказал миролюбиво сыщик. – А теперь он ломает копьё, раз и навсегда.
Как сказал, так и сделал Идущий по следу: с лёгкостью переломил бамбуковое древко дротика. Вла поражая сына своей силой, с лёгкостью раздавил пальцами правой руки кремневый наконечник и сказал:
– А ты думал, что ты тут один такой каратист или, если выражаться точно, каратек.
Наконец-то, они вошли в пещеру и очень хорошо отметили целый ряд минувших событий. Одним словом, все четверо породнились основательно, на сколько им хватило силы после изрядной дозы выпитого спиртного.
На кабельном заводе Зуранов пробыл недолго. Заместитель директора Открытого Акционерного Общества Мартьемьян Захарович Рыжих, ни чему не удивляясь и не возмущаясь посещением его персоны частным сыщиком, по какому-то пустячному делу, ответил на все заданные вопросы. Алексей, чтобы, как говориться, не вспугнуть представителя организованной преступной группировки и его окружения, сообщил, что решил поговорить с Рыжих о личности покойного архитектора Воротова.
Оказалось, что Мартемьян Захарович, вообще, не был лично знаком с пенсионером, сиганувшим из окна собственной квартиры. Но Зуранов постарался войти в доверие к заместителю кабельного завода и, как бы, между прочим, стал говорить на самые разные «отвлечённые» темы. Рыжих был не прочь поболтать, хотя и напоминал, что, в принципе, очень занят. Но, тем не менее, как показалось Зуранову, разговор в нужном русле состоялся и дал определённые результаты.
Детектив не исключал, что опасность для жизни Шнорре и его семейства могла исходить непосредственно отсюда, из этого кабинета. Да и для убийства Зинаиды Марковны имелись причины и у Рыжих. Тем боле, если учесть, что он повязан с городской мафией по рукам и ногам. Но преступных группировок, не связанных друг с другом, скорей всего, в городе было не две, а скорее, три… Может, и более.
В такую версию Зуранов окончательно не верил, но сказал Мартемьяну Рыжих, что Зинаида Шнорре бесследно исчезла из поля зрения её мужа. Да и его самого он видел только однажды.
– Не хорошо так говорить о своём начальнике, но старого беса нет на работе, – с саркастической улыбкой сказал Рыжих. – Он – не человек, а чемодан с двойным дном… И моя задача и многих прогрессивно мыслящих това… господ непременно убрать Михаила Арнольдовича с руководящего поста. Завод, Алексей Владимирович, поднимется после таких вот самых добрых перемен. Я уверен. Запрятать следует, извините за выражение, мудака Шнорре за решётку или, в крайнем случае, отправить на заслуженный отдых. Одним словом, тут просматривается наше общее и святое дело.
– Даже так? – удивился Алексей. – Что же Михаил Арнольдович такого натворил?
– Развалил завод, при том, не забыв набить деньгами собственные карманы.
– Не знаю – не знаю, – отмахнулся Зуранов, – ваши дела. У меня просто возникло сомнение, что Воротов мог и не самостоятельно покончить счёты с собственной жизнью. Ему, скорей всего, помогли…А всё остальное…
– Меня изрядно веселит, молодой человек, что вы принимаете меня, если не за круглого дурака, то за придурка. Вижу и понимаю, что у вас есть предположения, что этой гадюки, и преступницы Зинаиды Шнорре нет в живых, и вы подозреваете лично меня… в её убийстве. Даже если бы я мог убивать, то не стал бы марать рук об мерзкую падаль.
– Вы весьма категоричны, Мартьемьян Захарович, если ни сказать больше.
– Хорошо. Не будем больше говорить о «замечательном» характере и образе жизни Зиночки-Зинули… Но я е не убивал, клянусь, и никого не просил, чтобы устранить эту госпожу. Но если её, на самом деле, нет в живых, то огорчаться не намерен. Мне плевать! Я честно делаю свои дела и, поверьте, особых доходов не имею.
– Я лично знаю Зинаиду Марковну…с юношеских лет, – сдержанно заметил Зуранов.– Вроде бы, она нормальный человек… Да и Михаил Арнольдович, он же, владеет почти контрольным пакетом акций.
– Ими владеют очень два уважаемых и авторитетных господина из столицы. А Миша Шнорре просто умело обирает местных бояр и столичных. Ему и Зиночке – один выход – переселиться на тот свет… Не смотрите на меня, Алексей Владимирович. осуждающе. Если в нашем городишке самостийно наказывать всех преступников и не очень чистых на руку, то прольётся море крови… И больше о них ни слова. Давайте лучше поболтаем о погоде.
Курочка по зёрнышку клюёт, поэтому Зуранов с позволения Рыжих, ознакомился с некоторыми деловыми бумагами. Правда, Мартемьян Захарович, саркастично заметил, что бумага всё стерпит и тут, вряд ли сыщик найдёт для себя что-нибудь интересное. Документация – от финансовых отчётов до договоров – была оформлена и составлена без каких-либо нарушений, что называется, комар носа не подточит.
Коммерческий директор Иван Иванович Сормяков заверил и доказал, что никакие бандиты предприятие не третируют и не обирают. «Смешно было бы, ведь такой огромный завод, столько рабочих… Исключено». Зарплата, если тут и задерживалась, то ненадолго.
Начальник расчетного отдела, молодая женщина, хрупкая, изящная, похожая на десятиклассницу, была очень вежлива и любезна с сыщиком. Получалось, что в «царстве» Маргариты Смирновой не за что было зацепиться. И в какой бы отдел он ни заходил, чем бы ни интересовался на заводе, всё красноречиво говорило о том, что смерть Зинаиды родилась не здесь.
Но теперь детективу необходима была хоть какая-то «компра», то есть компромат против Рыжих, чтобы начать его по-настоящему… раскручивать. Если не сейчас, то чуть попозже. Но – н и ч е г о противоправного… с точки зрения существующих в России Законов. «Есть же что-то, обязательно. Просто, с налету-с наскоку многое не взять, не выявить, не обнаружить».
Если говорить о жестоко убитой Зинаиде Марковне, то Зуранов ещё вчера навёл о ней все необходимые справки, проследил за её жизнью, начиная с пелёнок. Но тоже, как говорится, сделал это… скачками. По всем «проштампованным бумажкам» она была кристальна чиста.
Практически все опрошенные Алексеем отзывались о ней только добрым словом. Благо, что никто из правоведов, с кем раньше работала Зинаида, кого обучала хитро-мудрой профессии юриста в своё время, так и не поинтересовался, в связи, с чем Зиночкой занимается частный сыщик.
Перед тем, как покинуть пределы здания управления завода, Алексей зашёл, «на минутку» в кабинет к Рыжих. Директор частного агентства «Портал», прощаясь с ним, как бы, невзначай произнёс:
– Странное слово я слышал, то ли здесь, у вас, в управлении завода, то ли ещё где-то…
– И какое же? – Рыжих вытянул шею, поправляя под воротом голубой рубахи, более тёмный, но тоже, голубой галстук. – Что за слово такое Алексей Владимирович?
– «Канкры». Что бы это значило?
– А вы не знаете? – весьма тучноватый с огромными залысинами и заметной сединой на голове, заместитель директора добродушно засмеялся и шутливо погрозил собеседнику пальцем. – Стыдно, молодой человек, стыдно! Канкрами у нас и раньше называли, и сейчас называют всех деловых людей, да и служащих, часть интеллигенции. Обидное прозвище, знаете, намекающее на то, что чиновники-бюрократы деньги лопатой гребут, а дела на месте стоят. В общем, только себе, а не людям. «Канкры» «канцелярские крысы», в сокращённом варианте… Аббревиатура такая.
О канкрах Рыжих рассказывал торопливо, но с упоением, сразу дав понять Зуранову, что слово родилось ещё в далёкие тридцатые годы минувшего века, когда учителей, к примеру, называли шкрабами – школьными работниками. И таких сокращённых слов было много и есть сейчас превеликое множество. Да ещё и масса иностранных слов весьма и весьма подзасорили русский язык.
Не без скрытой гордости, Мартемьян Захарович предположил, что и его рабочие называют канкром. На то и существует начальство, что бы его личность активно обсуждали там, внизу. Разумеется, не заслуженно, ибо канкр – формалист, человек не творческий, жестокий, глупый, злой, карьерист, набивающий народными деньгами собственный карман. Короче, негодяй. Подонок зажиревший! Начётчик! Обещалкин! В орбщем, ползучий гад.
В заключение своего монолога Рыжих сказал:
– Извиняюсь глубоко перед вами, Алексей Владимирович… но через минут двадцать ко мне должны заглянуть господа-бизнесмены из Турции. Очень важная встреча! Очень важный… возможный заказ! И при том никакого тендера выигрывать не придётся. Лично я вышел на них, напрямую! Надеюсь, что они не канкры, а деловые настоящие партнёры. До свидания! Если что, заходите!
– До встречи, Мартемьян Захарович!
Со спокойной совестью Зуранов оставил на попечение отца юных дикарок, которые после проведения Ти-Ри-Ти, стали их жёнами. И как ни кочевряжился Вла, он, в сущности, был доволен всем происходящим с ним в Раннем Неолите. Это был его Мир.
А за время отсутствия Алексея в современной Обители в офисе «Портала» многое изменилось. Братья Шнорре – Степан и Дмитрий – выразили Зуранову протест и начали активно, под руководством Гранкина, заниматься сыскной работой.
Они выбирались, как говорится, на божий свет, меняя внешность. Их же отец, Михаил Арнольдович, тоже иногда нарисовывался в офисе детективного сыскного бюро. Но большей частью, он сидел дома, на квартире Зуранова, и занимался сбором и обработкой полезной и, по его мнению, частично бесполезной информацией.
Теперь же, после встречи с Рыжих, Алексей допускал, что организованным преступным группировкам, возможно, и не нужны акции Шнорре старшего, потому как, по сути, они уже в надёжных руках. А Михаил Арнольдович, всего лишь, подставное лицо. Возможно, что так. Торопиться с выводами не стоило. Если кто-то и мог позариться на добро его семейства, то неорганизованные и мелкие, мало, в чем сведущие, бандитские группировки. Скорей всего, всё, что мог потерять, он уже потерял, и его ценные бумаги находятся в крепких лапах. Его обули, и, возможно, Шнорре не так и прост…
Произошло ещё одно событие. Во время отсутствия Зуранова его заместитель, Денис Григорьевич Гранкин, принял на место секретаря-референта бывшую учительницу физики и математики Луизу Самсоновну Булину. Сорок лет с небольшим, милая, обаятельная и умная брюнетка. Но немного простовата и наивна. На всё это Зуранов обратил внимание, когда вернулся из своей очередной «командировки». Но документацию она вела правильно и чётко, и находилась в курсе всех событий.
А сейчас Алексей гнал свой «Форд» по городу на столько быстро, на сколько позволяли правила дорожного движения. Он не горел желанием вести долгие беседы с сотрудниками ГИБДД. Зуранову новые знакомства такого рода были ни к чему. Сейчас он торопился на свидание с прекрасной женщиной, чей образ, как говорят, запал ему в душу.
Позавчера, когда он вернулся в современный мир из Раннего Неолита, оставив там отца на попечение двух юных дикарок, ему на улице встретилась она. Молодая женщина сама подошла к нему и просто сказала: «Меня зовут Полина». В один миг она стала значить для него очень многое. Он полюбил её душу и тело (как будто уже обладал им), и даже жесты.
Без всяких колебаний Полина назначила ему встречу у себя, на улице Подолова, в небольшом особняке. По её утверждению, прекрасная женщина снимала его уже долгое время.
Красива, стройна, голубоглаза, с правильными чертами лица, со светло-каштановой копной волос на голове… Но даже, если бы она не была такой, Алексей полюбил бы её за светлую душу, которую в миг почувствовал, за то… Разве же он понимал сейчас, за что и почему? Вероятно, и он был ей не безразличен, если Полина пригласила его к себе. А может быть, просто так, для приватной и никчемной беседы за чашкой чая, или развлечься… с очередным поклонником. Неважно!
Он сделает всё, чтобы и она испытывала, хоть какое-то, доброе чувство к нему, Алексею, необычному человеку. Зуранов знал, что Полине он расскажет всё… Ибо только ей он сможет излить собственную, пасмурную душу. Вечно пасмурную.
И вот Зуранов, наконец-то, подъехал к двухэтажному каменному зданию. Сердце его бешено колотилось. Он вышел из машины, закрыв её на ключ. Решительно подошел к воротам, которые были открыты. Полина встретила его прямо тут же, у входа. Она была в цветистом халате, задумчива и прекрасна.
– Я на столько потерял голову от тебя, что даже забыл купить цветы, – сказал он, слегка обняв её. Такой ощущение, что я знал тебя очень давно и очень хорошо.
– Так и есть, Алексей, – ответила она. – Мы были мужем и женой в средневековой Франции. Страшное время и место. После этого, но не очень долго, в Бразилии… Молчи! Я знаю о тебе всё. Я люблю тебя, не меньше, чем ты… А сейчас я закрываю ворота, и мы идём в дом.
Он, не задавая вопросов, с необъяснимо детским восторгом повиновался. Как преображает любовь человека! Зуранов даже не обратил внимания на шикарную, но вместе с тем, скромную комнату небольшого особняка, скорее, со вкусом построенного и обставленного дома.
Полина за руку провела его на второй этаж в большую комнату-зал. Возможно, эта была гостиная. На широком журнальном столике стояли ваза с розами, бутылка с дорогим коньяком, какое-то иностранное вино и под всё это – добротная и самая разнообразная закуска.
– А шампанское – в холодильнике, и под него имеются конфеты и другие сладости, – Полина улыбнулась. – Не важно, что ты за рулём. Не проблема.
– Почему?
– По многим причинам. Но есть и главная. Но я знаю, что остаток сегодняшнего дня и ночь ты пробудешь у меня. Нам нужно очень многое сказать друг другу. Пусть тебя, Алексей, ничего не удивляет.
– Всё, что происходит сейчас со мной, удивительно… Но я привык к чудесам. Я должен сделать один звонок другу, – повторил он «крылатую» фразу одного из телеведущих, вид у Зуранова был растерянным. – Мне надо обязательно позвонить, Полина.
Достав из кармана куртки сотовый телефон, он позвонил Гранкину:
– Денис! Это я – Зуранов! Впрочем, ты и так знаешь… Я сегодня был там, где собирался быть. Зацепки есть. Появлюсь только сегодня утром. Действуй сам, по обстановке… Не рискуйте. Нет надобности.
Тяжело вздохнув, Полина, пригласила Алексея жестом к столу. Но он подумал о другом, не без юмора: «Нам именно сейчас строго необходим постельный режим. Очень нужно, чтобы всё доброе и прекрасное не оборвалось случайно… закрепилось». Явно, что она прочитала его мысли и, взяв за руку, повела в соседнюю комнату-спальню.
Никаких слов и прелюдий не требовалось… Алексей был нежен с ней. От неё, как будто, веяло и теплом, и прохладой. Полина, явно, умела любить и духовно, и телесно. Книжное эротическое руководство им, молодым, обожающим друг друга, и требовалось. Она была прекрасной сексуальной партнёршей, неподражаемой во всех отношениях. То, что испытывал Зуранов сейчас, доселе ему не доводилось чувствовать, да и ощущать.
Сейчас он мысленно сравнивал её с богиней любви Афродитой. Впрочем, Афродита – миф, легенда, сказка…для всего человечества, а здесь – прекрасная и святая явь. Даже маленькие розовые соски её на не больших упругих грудях казались Алексею верхом совершенства. В них, как и во всём её теле, активно жили и здравствовали великие желания любви и страсти. При первом же поцелуе они затвердели и потянулись к ласке.
– О! Полина, Ты – великолепна! – с восторгом сказал он, вставая, одеваясь и приводя себя в относительный порядок. – Мы будем вместе, мы прекрасно будем жить… Только жаль, что мне приходится…
– Что тебе, мой Лёшенька, приходится поочерёдно бывать то в одном, то в другом мире, – она тоже встала с широкой тахты, начиная одеваться. – Но самое то страшное заключается не в том. Беда, а может, и счастье твоё в том, что ты – бич… Нет, не с помойки, а Бич Божий, карающее орудие Всевышнего. Много ты нагородишь огородов, но все твои ошибки и грехи запланированы Свыше. И они – твои, а не Господа Бога! Тебе дано – с тебя и спросится.
– Мне всё равно, откуда ты обо всём знаешь. Но вот именно сейчас я хочу быть просто человеком, ходить на работу, жить от зарплаты до зарплаты, растить детей, выращивать на дачек картошку и яблоки… Я хочу просто жить.
– Я тоже. Но нам с тобой не дано… Но пока мы вместе и ещё встретимся. Ибо я люблю тебя… всегда и везде. Господь не лишил меня астральной и кармической памяти. Я помню всё: то, что было, и то, что… будет. Я умею не предугадывать событий грядущего, а просто держать его в памяти. Но мне нельзя, просто не дано попасть в твой мир, в мир Раннего Неолита. Да мне там и делать нечего.
– Да, люди пропадают бесследно и появляются в Земной Обители из… неоткуда. Глубокая тайна, но лишь не для компетентных людей. Никто никуда не уходит… Мир един, состоящий из бесконечного количества беспредельных множеств… Такое трудно понять, но необходимо. У тебя, Полина, огромные экстрасенсорные способности!
– Глупый ты мой, – она ласково потрепала его по голове. – Я ведь тоже, как и ты, не человек, в мирозданческом понимании, я Великий Дух, как и ты, в телесной оболочке. Не обижайся, милый, но мне дано Богом не меньше, чем тебе. А может быть, и чуть больше. Пошли к столу. Напьёмся, как твари – от горя и радости. Мы, здесь, на этой планете – люди. Впрочем, ты пока подключен только к Земле.
В разговоре, за столом, отдохнув от своей внезапно нахлынувшей страсти, они просто пили за здоровье и счастье друг друга. Конечно же, хмелели и говорили глупости… Но они понимали, что называть только их и подобных им бессмертными было бы смешно, потому что бессмертно всё существующее. Разве может умирать то, что никогда не рождалось?
Есть лишь даже не переходы из мира в мир, а подключение к ним, ибо человек, даже если в нём заключена духовная субстанция муравья или медведя, всё равно, человек. И нет предела его жизни в беспредельном множестве метафорических перевоплощений.
Они прекрасно провели остаток вечера и ночь. Но первой и одной встречи было мало, чтобы рассказать друг о друге всё. Впрочем, Полина многое знала об Алексее и не часто задавала ему вопросы. Зуранову же она поведала о том, что сама живёт, время от времени, как и он, в двух мирах: земном и «загробном». Она существует там, не оставляя своего тела здесь. Не «умирает», как другие на Земле. Полина – житель, так называемой, параллельной России.
Оказывается, за пределами нашего успения, то есть «умирания» существует бесконечное количество планет, похожих и не похожих на Землю, с менее «плотной» материей. Есть и другие миры, где «плотность», по выражению Полины, «просто адова».
Любимая его, в чём Алексей не сомневался, сообщила, что иногда видит там мать Зуранова. Как только Антонина Павловна прибыла в Иной Мир, то приобрела там почти такую же, только менее «плотную», оболочку – тело. Немного подучилась, и работает в одной из организаций в параллельной России тоже кем-то, наподобие, бухгалтера. Замужем. По прибытию так и осталась Зурановой Антониной Павловной. Это разрешено, а, в принципе, можно брать любую другую имя и фамилию.
– В своё время ты, Алёша, придёшь туда, ко мне, где скоро мне предстоит остаться навсегда, – просто сказала Полина. – Мы будем вместе. Ты снова станешь…не каким-нибудь «обычным» существом в теле человека или гуманоида. Ты будешь Великим Элементалом. Но я люблю тебя, кем бы ты ни был. Я всегда тебя любила.
– А сейчас…
– Успокойся. Мы теперь вместе, и так будет. Мы ведь с тобой не первый раз… составляем одно целое. Но на Земле, на этой её субстанции, Всевышнему было необходимо, чтобы мы встретились только сейчас.
Их ночь была бессонной. Они видели, между моментами блаженных соитий, кошмарные сны… Но они-то знали, что ни каких снов не существует. Просто в земное ночное время, они, как и все люди, подключаются к другим своим сутям, к иным Мирам, в которых тоже живут, но только подсознательно понимают это здесь, на Земле.
А ранним утром он узнал от Полины то, что его обескуражило и удивило. За утренним кофе, они, окончательно договорились не расставаться друг с другом, на сколько это возможно. Она сказала Алексею:
– Ты должен знать, если не всё, то многое и главное обо мне. Пусть тебя не удивляет, но тут на Земле, я ношу свою девичью фамилию. Я – Полина Яковлевна Ярцева. И может быть, ты слышал…
– Ничего я не слышал, – засмеялся Зуранов, прихлёбывая горячее кофе, – и слышать не хочу… о твоих мужьях или там, любовниках.
– Я работаю или делаю вид, что работаю гидом-экскурсоводом в известной туристической фирме «Путешествие».
Трудно было в момент такого признания Зуранову не поперхнуться горячим кофе и не пролить его себе на брюки. И он это сделал. Закашлялся, соскочил с кресла, удивлённый и…немного смущённый.
– Получается, – тихо сказал он, что ты…
– Да, я – жена, пусть не законная… гражданская. Но я жена твоего друга Дениса Гранкина. Но я уже давно с ним не встречаюсь.
Всё, что рассказывала Полина даже Зуранову, привыкшему к чудесам, казалось абсолютно невероятным. Она уже больше года тому назад не без помощи Организующих и Творящих Космических Сил, создала женщину-клона, которая очень похожа на неё, Полину… Не совсем точно и громко сказано, но она сотворила его силой своего воображения и воли. Эта её копия, по сути, и была гидом-переводчиком и экскурсоводом в туристической фирме «Путешествие».
А сама Ярцева, опять же, каким-то чудом, сняла этот прекрасный дом у супружеской четы солидного возраста, ни с того – ни с сего решившей отправиться на постоянное место жительства в Израиль.
Конечно же, Полина не скрывала, что ей многое дано Свыше, но и многого она не умеет и… не желает уметь делать. Например, существовать она может только в двух мирах – в современном и, в так называемой, параллельной России. Та «страна» фактически является одной из «загробных» обителей. Подавляющее число людей уходят в подобные миры, оставив здесь, на Земле, свою оболочку-тело. И назад возвращаются редко, хотя случается и такое.
При желании и воле Свыше можно создать не только копию человека и его духовной субстанции, но и только тело. Не больше. Полина могла извлекать из существующих «тонких», «грубых» субстанций прошлого и будущего, в земном понимании, любые живые и условно не живые предметы.
