Александр Николаевич Лекомцев
Неолит – не заграница
Бывшие соседи Маргариты, как бы, погоревали, повздыхали, поохали, не спросив, где же могила их несчастной, безвременно ушедшей из молодой жизни, соседки. Видимо, такая социальная фригидность, инфантильность, своего рода, обусловлены, в большой степени, особенностями и странностями нашего, пока ещё, смутного времени. Впрочем, это особенности российского менталитета. Не всегда и не везде, но чаще всего мы не достаточно чтим память о своих близких, ушедших за грань Земной Жизни, а про живых и рассуждать нечего…
Играем в доброту и привязанность и боимся признаться себе в том, что мы – манкурты. Проще говоря, Иваны, не помнящие родства.
Спустя год после официального оформления брака Маргарита, пардон, Барбара родила прелестную девочку, которую они назвали очень просто Бригитта. Иногда госпожа Вольф вспоминала своего младенца (кстати, Шиловы назвали его Толиком), но слезами, долгими плачами и воспоминаниями горю не поможешь. Теперь у неё с Рудиком имелась симпатюшечка, маленькая, восьмилетняя «сдобная булочка» – Бригитта. Если называть коротко, то Брита, а ещё короче – Бри. Рудольф Францевич в ней души не чаял, как и в жене, и был счастлив. Счастье – до… оглупления. Такое явление встречается. особенно, в кругу преуспевающих господ и дам.
Они даже исключают такую возможность, что каждую хитрую задницу всегда найдётся жареный петух. Беспощадный и одновременно, весёлый и бесшабашный. Этот шутник запросто может превратить трафаретную юмористическую сценку в жестокую реальность. При этом ни на какие компромиссы он не идёт. Принципиальный. Но, по сути, он добр потому, что знает: любой конец – это и начало.
Праздник на стоянке Угрюмые Крики затягивался. Нового Великого вождя Вла Свирепые поместили в просторную пещеру вместе с молодыми пленниками (по его настоянию). Сюда же переселился и Юл, который окончательно утвердил себя в роли помощника самого главного человека племени. Имелась и большая охрана, которая только и занималась тем, что приносила сюда самую разную еду, приводила молодых женщин, желающих породниться, в буквальном смысле слова, половыми органами с Вла, Великим вождём и хозяином «огненного ветра».
Бесконечные хороводы возле больших костров и митинги за два минувших дня очень утомили Вла. Кроме того, он уже устал объяснять и всенародно, и в приватных беседах, куда подевался Великий Зур.
Буквально часа два тому назад, объевшись, жёлтой травы Лю-Ма-Дюм, поднимающей настроение. Взобравшись на огромный базальтовый камень, вытянув руку вперёд, вероятно, представив себя оратором на броневике, он громогласно сказал:
– Пусть знают Свирепые, что ни в коем случае невозможно переоценить текущий момент сегодняшнего дня! Они вступают, по сути, в новую историческую эпоху! Две тысячи новых каменных топоров и спички в каждой пещере дадут великое процветание не только всему…гм-гм… свирепому народу, но и каждому, кто ещё способен пережёвывать пищу! Мы построим здесь дороги! Впрочем, на какой хрен они вам нужны?!
– Во-о-о! – радостно кричали Свирепые. – Во!!!
– Тогда скажу о другом, – дополнил свою речь Вла. – Мы каждому, от младенцев до ветхих стариков, дадим по автомату Калашникова! Если, конечно, эту идею одобрит… Лёха, то есть Великий Идущий по следу с именем Зур. Я его провожал в первый раз – в первый класс… Как сейчас помню.
– Пусть скажет Великий вождь Вла, где сейчас находится Зур? – крикнул из толпы кто-то нетерпеливый и смелый. – Почему Зура нет на Великом празднике?
– Всё очень просто! Великий Зур занят. Он сейчас… в командировке, – пояснил, как мог Вла, – то есть, вы, всё одно, не поймёте, где он и почему. Тогда скажу проще. Великий Зур в данный момент ест мясо дикого кабана На-До-Бы в пещере самого Дагу Бо и, скорей всего, пьёт водку. Без родного отца… Это, определённо, по-свински… Но Вла надеется, что пару бутылок водки, он притащит и сюда! Ура, товарищи! То есть, во!
Многие, не всё понимая в речи Великого вождя, закричали «во». Но вновь кто-то полюбопытствовал… Вла, под воздействием наркотических веществ травы Лю-Ма-Дюм, показалось, что мимо пролетала какая-то большая птица и поинтересовалась:
– Пусть скажет Вла, что такое «бутылка водки»!
– Пусть даже большая птица Клюн-Ду знает, что бутылка водки – самая добрая весть и приятное явление!
С этими словами Вла упал животом на камень, обхватив его руками. И все посчитали, что таким образом Вла проявляет любовь и уважение к земле, где расположилась стоянка Племени Свирепых Угрюмые Крики. Никто ведь даже предположить не мог, что таким образом повлияла на головной мозг Великого вождя Вла и весь организм повлияла трава сладковато-кисловатая трава Лю-Ма-Дюм. Он съел её не менее килограмма. Не ведая того, оказался гурманом.
Торжественно на руках четверо самых физически крепких Свирепых принесли Вла в его просторную пещеру и положили на ложе, сооружённое из болотных лилий Сюни-Сюни. Вла с ужасом открыл глаза и на русском языке спросил окружающих его:
– Это правда, что я – Буратино?
Потом он, упав на лежанку, несколько раз подряд подмигнул левым глазом склонившемуся над ним Юлу и спросил его:
– Чего же он не едет, ядрёна корень, доктор Айболит?
Задав сей странный вопрос на непонятном для всех языке, Вла впал в глубокий сон. И тут своё веское слово взял Юл и громогласно сказал:
– Помощник Великого вождя Юл требует, чтобы все лишние здесь покинули его пещеру! Пусть никто не мешает Вла общаться с богами! Пусть умолкнут крики восторга и звуки барабанов!
Всё стихло. На стоянку Угрюмые Крики наплывала ночь.
Но Рудик Вольф, скорей всего, был не глуп, а главным образом, оптимистично наивен. Что ж в этом плохого и грешного? Люди такого типа, пожалуй, самые счастливые на свете. Они, вполне, довольны своим существованием, каковым бы оно ни было, в любой точке Земного Шара, даже в самой горячей, находясь на любой социальной ступени.
Всемирная компания, куда неофициально входят наивные оптимисты, зачастую состоит из королей, президентов, депутатов, бандитов, известных и не очень артистов, художников, поэтов, нищих, бичей и т. д. Все мы сталкивались, и не раз, с подобными типами. Беседуешь с таким вот человеком, и он кажется тебе полудурком, а приглядишься, он просто всегда не в себе и одновременно оптимист-романтик.
В обычной мирной жизни такие люди не очень опасны, но только до очередной всенародной мобилизации любого типа и порядка. Во время «Ч» таких «романтиков» следует обходить стороной. Эти Павлики Морозовы за идею «фикс» не то, что отца родного, себя не пожалеют. А ведь идеи-то никакой нет, даже липовой. Её просто не успели выдумать и оформить те, кто усиленно и стремительно повышал личное благосостояние. Все остальные не в счёт.
Что уж говорить, Зуранов любил пофилософствовать, в отличие от Шерстенёва, давать всему происходящему оценки, порой и ошибочные… Правда, он никогда не задумывался над тем, к какому же типу людей отнести себя. Наверное, понимал, что определение сущности собственной личности – дело дохлое, то есть неблагодарное. Тут всегда есть шанс переоценить свои возможности и сесть в калошу. Но рассуждал Зуранов, вполне, трезво, считал себя и оптимистом, и пессимистом, в зависимости от обстановки; где-то удачливым, а порой – добродушным, наивным, доверчивым, а иногда злым и жестоким человеком до боли в сердце, до шума в висках.
Но сложившаяся текущая ситуация все сильнее раздражала его и склоняла в сторону беспросветного пессимизма и нигилизма. Одним словом, кругом чёрные тучи. Без просвета… Но надо же как-то с этим бороться! Разогнать их… эти тучи! А как? Ни вставать же на крышу многоэтажного здания и ни кричать: «Ату их!».
Можно, конечно, многое исправить, но только с помощью карающего меча. А есть ли у него на вынесение приговоров право? «Есть, и начало этому давно положено, – ответил он сам себе. – Преступник должен быть наказан, причём, втрое сильней, чем его жертва».
Долгая беседа утомила и Алексея, и Вадима, поэтому они решили немного расслабиться. Благо, что в холодильнике-баре главного кабинета офиса имелся коньячок, буженина и колбаса, почти что, копчёная. В соседнем шкафу всегда лежали импортные сигареты. Блоками. Их запас не иссякал. Да и разного курева отечественного производства хватало. Это было удобно для «путешествующего» Зуранова. Он не забывал о родном отце, которому без спиртного и табака часто бывает более чем тоскливо.
Алексей и Вадим вели далеко не праздный разговор, не обращая внимания на то, что Жанна Тардовская за компьютером в соседнем кабинете поёт одну из современных песен о несчастной любви. Прихватов был на задании. На сей раз, он старался выйти на самое ближайшее окружение Кривобокова.
Среди ночи в пещере, в которой мирно спал уставший от бурно проведённого дня Вла, появился Зур. Здесь же, в самом углу жилища под неусыпным оком охранника дремали и пленники, совсем молодые беглецы со стоянки Серые Камни. Пространство пещеры довольно щедро освещали многочисленные факела, по приказу Вла, прикреплённые к стенам жилища. Специальный человек отгоревшие деревянные светильники менял на новые. С огнём отныне и навсегда здесь проблемы уже не существовало.
Идущий по следу вернулся в то время, когда заботливый Юл привёл к ним в пещеру семерых, довольно ещё молодых, жён бывшего вождя племени Оида. Он, как и пришедшие женщины, с ужасов упали на колени, закрыв головы руками, увидев, как «из воздуха» перед ними появился Зур. Он громким окриком приказал им встать и успокоиться. Кроме того, их поразил синий джинсовый костюм на Великом Зуре, кроссовки, футболка и белая широкая матерчатая шляпа, и китайский фонарик на батарейках, который ярко освещал своды пещеры.
Оставив женщин в жилище, Юл решил пока выйти из жилья наружу. Но Зур дал ему знак рукой, повелевающий остаться. Помощник вождя так и поступил, присев у входа на корточки.
Поставив огромную дорожную сумку перед собой, Зур открыл её молнию-замок. Извлёк оттуда две бутылки-«полторашки» с пивом, большую палку колбасы и отдал её женщинам, которых так же, жестом, отправил подальше от спящего Вла. Но тот уже открыл глаза и спросил сына с великой надеждой:
– А мне ты принёс чего-нибудь… попить?
– Как ты мне надоел, батя! Постоянно посылаешь меня в винно-водочный магазин, за семь вёрст киселя хлебать. Успокойся, принёс! Достаточно имеется выпить, закусить. Пригласи к «столу» и Юла. Он, надеюсь, хорошо работает на твой авторитет.
Присев у огромного деревянного чурбана, стоящего прямо здесь, и помогая сыну выкладывать на импровизированный стол выпивку, закуску и пластмассовые стаканчики, Вла торжественно сказал своему помощнику:
– Пусть добрый Юл подойдёт к месту трапезы и отведает с Великими питья и пищи Богов!
Юл буквально подполз к столу, чувствуя, что сейчас произойдёт что-то важное и неповторимое в его жизни. И он не ошибся. Буквально через полчаса он напился, как свинья. Налили немного спиртного и охраннику, и пленникам. Еды и питья хватило всем, находящимся рядом с сыщиками. Не остались в стороне и бывшие жёны Оида, которые после пива попробовали и водки. В эту ночь никто из присутствующих здесь, у костра «Великих», даже не заикнулся о сексе, потому что все были заняты очень важным делом. Более важным.
Зур и Вла помогали обитателям Раннего Неолита не только запомнить мудрёные слова песни «Подмосковные вечера», но и довольно не так уж и дурно спеть её… и не один раз. Неважно, что местные аборигены демонстрировали жуткий акцент, прямо сказать, зловещий, главное, что ими почти «схвачена» мелодия и передано настроение.
Вла с умилинием смотрел на Юла, но, всё же, с мягким упрёком говорил ему:
– Почему Юл не может понять одной простой вещи, что такую душевную песня нельзя исполнять с таким произношением слов?
– Да, отстань ты, батя, от пацана, – сказал Зур. – Давай ещё лучше выпьем! Юлу уже не наливать и всем остальным тоже! Не могут, ребята, пить… да и петь тоже.
– Зря ты, сынок, говорил, что шесть литров нам будет много. Вон видишь, парни и девки тяпнули и спят себе спокойно.
Пьяная компания Свирепых погрузилась в глубоких и безмятежный сон.
А утром, взяв с собой пятьдесят самых крепких воинов и оставив в селении временным вождём Юла, которому Зур подарил шляпу, и старейшиной тощего и очень пожилого Плю, Великий вождь Вла, вместе с Идущим по следу, повёл часть своего отряда назад, на главную стоянку Серые Камни. На сей раз, с уходом торопил Зур.
Воины, кроме дубинок и дротиков, привязанных к поясам примитивных набедренных повязок, несли на плечах заранее приготовленные на слабом огне туши кабанов и диких коз. Этого с лихвой должно было хватить на двое суток. Воды же в лесах и в полях имелось предостаточно, да и сама дорога пролегала почти по берегу Великой реки Ом-Лом. Не такой уж и трудный путь.
В дороге Зур был молчалив и не отходил от пленников ни на шаг, настроение которых с каждым шагом становилось всё мрачнее и тревожнее. Понятно, от воинов отряда Свирепых они бежать не имели никакой возможности. Может быть, сам Идущий по следу помог бы им, устроил побег или попросту отпустил их на все четыре стороны, если бы он не был сыщиком, всегда ратующим за справедливость. В данном случае он поклялся сам себе, что если молодые парень и девушка попытаются бежать, то он вынужден будет срезать их автоматной очередью. Хотя не совсем правильно – сначала застрелить, а потом разбираться… Ведь для него многое было ясно, многое… но далеко не всё.
В пути ничего серьёзного и опасного не произошло, не считая нескольких стычек с носорогами. Автоматы тут пригодились, но пули, выпущенные из их стволов, не всегда пробивали толстую кожу огромных животных… Но с помощью ручных гранат и храбрости и ловкости Свирепых отряду довольно быстро удалось справиться с довольно большим стадом разъярённых гигантов. Благодаря двум таким стычкам отряду удалось значительно пополнить запасы провизии вкусным и питательным мясом. При этом не погиб ни один воин, что удивило и порадовало Вла и Зура.
Свирепые оказались не такими уж и плохими людьми, правда, они намного отстали в своём умственном развитии от Уходящих; а те, в свою очередь, от Длинноносых. Ведь не могут же даже на одном розовом дереве все цветы распуститься одновременно: один бутон увядает, а другой только-только будет готовиться выпустить на волю алые лепестки, чтобы стать, может быть, гораздо прекрасней, чем его увядший предшественник.
Если Длинноносые уже вошли во временную зону раннего неолита, то Уходящие стояли на границе с ним, как бы, оглядываясь на идущих за ними Свирепых, своих родичей, типичных представителей Палеолита.
Таким был семитысячный век до Новой Эры.
Отряд пришёл на основную стоянку Уходящих в поддень. Прежде, чем идти с объяснениями к вождю племени, Вла и Зур оставили в глухой чаще под надёжной охраной своих юных пленников. Вла надел на себя набедренную повязку из шкуры оранжевой речной кошки и накинул на плечи подобие плаща, сшитого из шкуры чёрно-белого енота. Благо, что в их пещере имелось немало добротной одежды не только знаменитых фирм «Монтана» и «Ли».
Свою шею он украсил ожерельем, своеобразную связку человеческих зубов, доставшихся ему от бывшего предводителя Свирепых Оида. В его руках красовался мощный короткий дротик, за плечами – лук, за спиной колчан со стрелами, сшитый из чёрных беличьих шкурок.
Зур же оделся поскромнее. Набедренная повязка – из серой дикой собаки, такая же и накидка, лук со стрелами с синим оперением, только одна стрела – с зелёным. Её было не видно среди других. Ещё он привязал к поясу короткую дубинку. Автоматы и другое оружие решили оставить в пещере. Правда, поразмыслив, взяли с собой по одному семизарядному миниатюрному японскому револьверу. Они были небольшие по размерам, их не трудно было спрятать в потайных карманах набедренных повязок.
Пусть Нму и довольно радушно встретил воинов Свирепых и, по его словам, был рад тому, что Вла стал вождём большого и сильного племени, всё же, выразил некоторое недовольство. Его не устраивало, что идущие по следу привели сюда, без его разрешения, пятьдесят воинов из чужого и «звериного» племени.
Взгляды же его старейшин и колдунов разошлись. Мудрая старуха Люль сказала:
– Нму должен быть счастлив, ведь близится час разгадки тайны.
– Свирепые пришли сюда с миром, – заметил Главный старейшина Рав. – Пусть Великий Нму не забывает о том, что они нам братья по богам, языку и по крови.
– Просто, Нму хотел, чтобы все поняли, что тут только он – Великий вождь,– почти миролюбиво ответил Нму и обратился к Зуру. – Какая помощь необходима Идущему по следу?
– Нужно приготовить на каменной площадке, там, где было много съеденных, два больших костра, – сказал Зур, – но пока не разжигать их. Виновные есть. И пусть воины Свирепых приведут на общее собрание всех нужных свидетелей, даже тех, кто не пожелает идти.
– У Нму много и своих воинов, – уныло произнёс вождь Племени Уходящих. – Но если Идущий по следу просит об такой услуге, то Нму согласен.
– Так надо,– коротко изрёк сыщик,– так надо… Зуру.
Назревало вечернее время, но солнце ещё не собиралось своим краем прикасаться к неровной линии высокогорного горизонта, а потом упасть в ущелье между двух отдалённых пиков. Они располагались в тех краях, где ещё никогда не охотились Уходящие. Но люди уже собрались в условленном месте, на каменной площадке Несправедливо Съеденных.
Каждому не терпелось узнать, кто же нарушил Закон племени и что же расскажет молодой, но уже Великий Идущий по следу. Время настало – в центр круга площадки вышел Нму, который сказал:
– Люди, Зур будет говорить, желая открыть истину! Зур дал клятву делать именно так, и он сдержит данное им слово!
– Во-о-о!!! – закричали Уходящие. – Во-о!
Вождь отошёл в сторону, к стоящим в отдалении охранникам, старейшинам и колдунам. А воины Свирепых живой стеной прикрывали нужных свидетелей и возможных обвиняемых, где стоял и Вла. Оттуда же и вышел на середину площадки Зур. Он сказал:
– Тот, кто обещал сдержать слово, делает это!
Сразу же, после сказанной сыщиком фразы, двое Свирепых подвели к нему пленников – Бло и его женщину, уже не со связанными руками. Взглянув на их лица, многие истошно завопили, некоторые в страхе упали на колени. Ещё бы! Идущий по следу решил судить мертвецов! Даже храбрый вождь Нму отступил на шаг, хватаясь за копьё. Но потом он взял себя в руки и крикнул:
– Как могла убитая и съеденная Ловс оказаться здесь?! Или это проделки злых богов и духов? Что произошло?
– Пусть успокоится вождь Нму, Великие и всё племя! – ответил Зур, вытянув правую руку вперёд. – Ловс никогда не умирала, и её никто ещё не ел! Погибла другая женщина, чьи кости были найдены на белой барсовой шкуре.
– Тогда пусть Ловс объяснит, почему она не в пещере Нму, а с другим мужчиной! – зарычал Нму, Великий вождь Племени Уходящих, грозя копьём. – Пусть ответит!
Почти к середине круга вырвался Вла. Он с негодованием, довольно громко, изрёк:
– Вла совсем не нравится, что Нму ведёт себя по отношению к женщинам гораздо хуже, чем Лаврентий Павлович Берия! Ловс – не его жена и собственность.
– Великий Нму плевать хотел на какого-то Бе-Ри-А! – вождь Уходящих негодовал. – Если бы он пожелал, то раздавил бы этого Бе-Ри-А, как мышонка Ля-Зи, в своих мощных руках! Нму в гневе страшен и могуч!
– Даже за такие слова, – не унимался Вла, – Нму был бы… ликвидирован службой НКВД, его бы тихо расстреляли, где-нибудь, на огородах… под Омском или Иркутском!
Понимая, что Великий вождь Свирепых, мешает вести следствие, Юл вышел из круга Свирепых и наставительно и раболепно оттащил своего непосредственного начальника от центра круга, к которому Вла почти приблизился.
Зур с нескрываемой яростью глянул на своего непутёвого отца. Тот поспешил удалиться.
– За Ловс и Бло всё расскажет Зур. Они только подтвердят, так ли всё происходило, – сурово изрёк Идущий по следу. – И пусть Нму не пытается судить женщину, которую он не сделал своей женой на священной горе Ова-Би!
– Может, это сделал другой?! – завопил Нму.
– Да, другой, – ударил себя ладонью в грудь Бло, – тот, кто любит Ловс и которого зовут Бло!
В гневе Нму метнул копьё в Бло. Но тот, мгновенно увернувшись, успел поймать его за древко, налету. Он с жутким хрустом и демонстративно переломал об колено копьё вождя. Племя среагировало мгновенно на его неадекватное поведение. Одна половина восторженно закричала «во-о-о»; другая, осуждающе, – «на-а-а», что означало полное неприятие поступка Бло.
– Зуру стыдно за Нму, нарушившего закон общего сбора и суда, – грозно изрёк Великий Идущий по следу. – Вождь Уходящих даже не даёт возможности Зуру начать свой рассказ!
– Пусть Зур продолжает говорить,– хмуро и злобно сказал Нму. – Теперь Великий вождь спокоен и сам смеётся над Ловс, которая сделала плохой и глупый выбор. Пусть она живёт в страхе и слезах и завидует жёнам Нму! Пусть живёт и Бло, страшась гнева Богов и Духов! Разве это жизнь! Ха-ха-ха! Лучше умереть!
– Зур тоже считает, что Ловс и Бло достойны жизни, – просто сказал Главный сыщик племени. – Они встретили друг друга и… поняли, как понимают немногие из присутствующих здесь. Но Зур начинает свой рассказ!
И вот, о чём он поведал… Если бы Бло и Ловс не встретили и не полюбили друг друга, возможно, всё сложилось бы по-другому. Может быть, ни произошло бы никакой трагедии. Впрочем, кто знает. Ведь в племени за это время случилось немало и других бед. Трагедии назревали…
Когда Нму собрался взять в жёны одну из дочерей Орса, то старшая, на которую выпал выбор, объяснила отцу, что уже решила перейти жить в шалаш к молодому охотнику Бло, разумеется, только после посещения горы Ова-Би. Покладистый Орс всё объяснил вождю. Но Нму не принимал никаких возражений и доводов.
Вот так старшая дочь Орса оказалась в пещере Нму, который милостиво ждал, что скоро Ловс сама осознает, какое ей выпало непомерное счастье и поторопит вождя, сказав: «Пора бы Великому и Прекрасному Нму вести свою гостью на Священную гору Ова-Би и там сделать её своей женой». Но так не случилось. А произошло совсем другое.
Ловс уговорила свою младшую сестру Дрюм полежать немного на белой шкуре барса, лицом вниз. Ведь, хоть они и были внешне очень похожими друг на друга, но не на столько, чтобы их невозможно было различить. А Дрюм согласилась ещё и потому, что в тайне очень хотела стать женой Нму.
Старый Орс находился не только в курсе всех событий, но и помог уйти с места стоянки Ловс и Бло незамеченными, подробно рассказав им, как можно добраться до места расположения Племени Длинноносых под названием Песня Лягушек.
Всё очень коротко и обстоятельно сказанное Зуром после принародно подтвердили Ловс, Бло и Орс. Когда картина окончательно прояснилась, среди старейшин и колдунов нашлись люди, которые начали требовать немедленного сожжения или вечного изгнания из племени всех троих нарушителей Закона. Другие не считали их виновными, ведь Нму и Ловс не посещали Ова-Би. Нму, у которого уже почти прошёл приступ самолюбия и ревности, принял ещё одно и, на сей раз, окончательное решение – изгнать!
Тогда на середину круга вышел Вла и прилюдно объявил, что с большой охотой предоставит беглецам и всем их родственникам убежище на стоянке Угрюмые Крики, в Племени Свирепых, подчеркнув, что его люди отважны и не боятся ни с кем воевать. И тут же добавил, что, в случае необходимости, всегда можно обойтись без кровопролития.
В свою очередь, и Нму хвастливо заметил, что воины Уходящих смелей и опытней в битвах, чем кто-либо, и, кроме того – они умные. Но точку на всех спорах поставил Зур, рассказав, что на стороне Великого Идущего и сам Лики-Ти, и многочисленная стая гигантских обезьян. А во главе Хвостатых Людей – его подруга Тан.
На такие веские доводы Нму и его приближённые не ведали, что и возразить. И тогда вождь Племени Уходящих окончательно решил, второй раз за вечер и снова «окончательно» изгнать из племени Ловс, Бло и Орса. Чувствовалось, что Нму не очень-то уверен в себе и в «непобедимой» силе своих воинов, которые уже почти три десятилетия не принимали участия в серьёзных межплеменных распрях. Так уж случилось.
Правда, «холодная война» и натянутые отношения… всегда имели место. Но это было выгодно Нму и предыдущим вождям, чтобы народ держать в страхе и заставить их гнуть шеи на вождя и на весь клан Великих, кроме того, и тех, кто к ним приближён – родственников и друзей. Таким образом, всегда можно было сослаться на «очередной экономический кризис».
Но почти все сорбравшиеся понимали, что Ловс, Бло и Орсу ничего не грозило, ибо, пройдя в глубь отряда Свирепых, они оказались под прикрытием почти обнажённых и физически очень сильных, ваысокорослых воинов, готовых в любой момент отдать свои жизни за Вла и любого человека, кому симпатизирует их новый Великий вождь.
Каждый из Свирепых в тайне гордился тем, что их Могущественный Вла не только умеет порождать «красный ветер», но и носит его в кармане набедренной повязки, понятно, что в виде спичек и пары дешёвых зажигалок. Если бы они знали, что сейчас у него покоится там ещё и семизарядный японский револьвер, то уважали и любили бы своего повелителя ещё больше.
Разумеется, Уходящие опасались не горсточки храбрецов, пришедших сюда, а внезапного нашествия обезьян. Зур, Вла, да и Свирепые, это понимали и держали себя уверенно. Почти успокоившись, Нму, всё же, спросил у Зура, для кого приготовлены костры, если виновные отпущены… на свободу и почти не признаны таковыми.
– Были человеческие кости на белой шкуре барса, – убедительно ответил Зур, – значит, есть и преступники, нарушители Закона.
Довод Идущего по следу прозвучал убедительно, но Нму был очень недоволен тем, что происходит.
Многое удалось сделать Шерстенёву в командировке, в Заяровске-Нагорном, разумеется, благодаря стараниям Васи Гимова. Сейчас, в отсутствии Зуранова, да и Прихватова, который находился на ответственном задании, Вадим, сидя в небольшом кабинете офиса «Портал», анализировал не только собранный материал, но и то, о чём с ним говорил по этому поводу его въедливый начальник Зуранов.
Жанна сидела за компьютером в соседней комнате, не мешая работать своему коллеге. Да у неё забот хватало. Требовалось привести в определённую единую систему десятки имён, фамилий, зэковских погонял-кликух. А ещё нельзя было снимать со счётов профессии, хобби, отсидки… главных «героев» существующего беспредела, и совершённые ими «мокрухи» и огромно количество тёмных финансовых операций.
Почти в мельчайших подробностях Шерстенёв вспомнил свою недаванюю беседу с Зурановым.
– Как же ты, Вадик, вышел на след Маргариты? – с интересом спросил у него незримый Алексей. – Как тебе это удалось.
– Очень просто, – ответил Шерстенёв. – Через хирурга Овчаренко. Ведь, когда Маргарита умирала, в приёмном покое, терпеливо ждал исхода ни кто иной, как её вечный обожатель Рудик Вольф. Но он не помогал довести тетке Шилова, которую звать-величать, Елизавета Степановна Захина, довезти на такси домой Маргариту. Находился в командировке, и почти не сомневался, что она… выкарабкается.
– Он был в командировке?
– Проверено. Был. Но это не совсем командировка. Он ездил за товаром в Китай. Конкретно, в Кунмин. Сам ездил. Партия была крупная: скоропортящиеся продукты и смартфоны.
– И всё же, странно, Вадим, что ради любимой, единственной и неповторимой женщины он не послал всё к чёртовой матери.
– Ничего странного, Алексей. У них, как бы, бизнесменов и прочих… совсем иная психология, можно сказать, нормальная, травмированная предвкушением большими «наваров». Они по горло в делах, в постоянной, систематической погоне… за хорошими «бабками». Даже секс для них существует по большим праздникам, если они этого желают и… могут. Уж, поверь мне, эту категорию людей я неплохо знаю. Работал не в одной частной фирме охранником.
– Допустим, я согласен с тобой. Но не совсем… Рассказывай дальше.
– Значит, в то время, когда Маргарита, практически умирала, с лица Вольфа не сходила дурашливая улыбка. Об этом мне Овчаренко сказал. Скорей всего, нервный тик. Но настойчиво и усиленно улыбался, факт, будто пришёл на международную выставку тюльпанов. Рудольф Францевич, в силу своего патологического оптимизма, не верил и не мог поверить в печальный исход.
– Понятно. Страна ждёт героев, а бабы время от времени упорно рождают дураков, бизнесменов и активных потребителей.
– Уверен, что случилась бы смерть, он и ей нашёл бы оправдание, смотря с надеждой на будущее. Непоколебимый фанатизм, как у самого последнего российского гипнотика, которого можно кормить баснями и убеждать его в том, что он у… Христа за пазухой.
– Увы, наблюдается и такое, Вадим. Спорить не буду.
– Чего стоит человек, истолковывающий даже самую критическую ситуацию… в розовом свете? Ко всему прочему, Вольф был просто её знакомым, но флегматичный и, в чём-то, разгильдяйский, Овчаренко, на всякий случай, записал его домашний адрес.
– Какой вывод из всего этого можно сделать?.
– Обычный, житейский, Лёха. Рудольф был не просто знакомым для Маргариты. Видно, как считаю я, она иногда попадала «под колёса» рыжего толстячка… в тайне от мужа. Постой, Алексей Владимирович, не делай поспешных выводов! Тут только первая моя версия, но она, возможно, ошибочная.
– С чего ты взял, что я делаю какие-то выводы? Выражай мысли яснее, – сделал ему начальник «Портала». – Их личные взаимоотношения до того и после меня ни в какой мере не интересуют.
– Напрасно! Ведь в них заключена суть характеров обоих, Маргариты и Рудольфа. Оба – оптимисты-романтики. Любовь с обоих сторон была, как бы, давняя и, представь себе, к счастью, для простоты ведения следствия, платоническая.
– Теперь я, наконец-то, тебя понял, – усмехнулся Алексей. – Значит, Паша – сын Шилова, а не….
– Наконец-то, до тебя дошло, Зуранов.
– Что ж, тогда эта женщина заслуживает уважения. Может быть, тогда прекратим копаться в давнем деле и будем всем нашим маленьким и сплочённым коллективом уважать, уважать и ещё раз уважать Маргариту!.
– Напрасно ты, прикалываешься надо мной. Сам же, когда-то, говорил мне, что в деле важно всё… то есть, нет мелочей.
– Это в том случае, Вадик, если бы мы собрались отдавать душегуба Кривобокова на милость нашего городского правосудия. Мы ведь сами вынесем ему приговор. А тут уже достаточно имеется неопровержимых улик для десятка… смертных казней. Для одного Кривобокова многовато. Но ты говори. Лишняя ложка дёгтя сделает бочку с мёдом его ещё более пакостным на вкус и… цвет.
– Значит, продолжаю и подчёркиваю, что уважение заслуживает за, так сказать, сексуальную воздержанность и порядочность, скорей всего, не Маргарита, а Рудольф. Он терпеливо и оптимистично ждал… Тебе может показаться странным, почему хирург Овчаренко дал мне свой домашний адрес, какому-то частному детективу.
