Александр Николаевич Лекомцев
Неолит – не заграница
– Будь ты проклят, выскочка и карьерист! – почти старушечьим голосом проскрипела она. – Не будет тебе, гаду, ни рая, ни ада! Кто же ты такой, чтобы судить и решать? Мерзавец!
– Не знаю, кто я. Но таких, как ты, Владлена Симоновна, следует наказывать и ведь есть, за что. Может быть, ты и не знаешь, сколько на твоей совести человеческих жизней? Допускаю, что ты не полностью в курсе событий. Но…
– Откуда же мне было знать, что за всем стоит. Я даже… не догадывалась. А теперь, аферист двух времён, проходимец, я по твоей милости… умираю!
– Это неправда. Но ты выживешь. Всё скоро изменится. Я думаю, ты уже достаточно наказана за… Одним словом, возможно, скоро я верну тебя в Будущее. Но не сейчас. Подожди немного. Я должен рассчитаться с убийцами и негодяями. Заметь, я стараюсь никого не уничтожать, если они не пытаются убить меня или моих друзей. Я многих доставляю сюда.
– На верную смерть!
– Может быть. Но своими злодеяниями они заслужили сами такого исхода.
– Я лично видела здесь труп уважаемого человека, генерала Листрилова, Петра Ивановича…
– Собаке собачья смерть! Таких, как он, не следует щадить. А ты… Владлена, потерпи. У тебя всё ещё впереди. Ты почти… отмолила свой грех.
– Отправь меня, милый, хороший… подонок, назад, в моё время! – она упала на колени, обхватив его ноги измождёнными руками. – Я клянусь… Я клянусь, что буду твоей рабыней и никому и ничего не расскажу! Никто, ничего не узнает.
– Даже если ты заговоришь, то никто тебе не поверит. Ты просто, господин нотариус, можешь угодить в дом «умалишённых». Многие официально считают, что происходящее со мной, а теперь и с тобой, не реально. Так удобней и выгодней считать. Если люди научатся по-настоящему видеть, слышать, осязать… чувствовать, то прахом пойдут сотни тысяч научных «открытий», политических постулатов и доктрин, великое множество скомпилированных историй…
– Молчи, – прошептала Крякова. – Я каюсь… Я ухожу. Я верю тебе, дьявол двух времён и миров. И это поможет мне выжить. Сюда идут.
Как только Крякова удалилась, на тропе появились, счастливые и возбуждённые, Нму, Вла, Оис и Тау. Подойдя к нему, они легли рядом с ним. Вождь восторженно прошептал «во» и погрузился в раздумья. И только потом, когда они передохнули, все четверо стали рассказывать Идущему по следу, как им было хорошо. «Как похожи эти дикие люди, – подумал Зур, – на многих из тех, кого я встречал там, в Мире Будущего».
Всему происходящему с ним и вокруг него Алексей Зуранов давно уже перестал удивляться. Из Мира Минувшего он мгновенно переместился в небольшой особняк, который снимала его единственная и неповторимая, Полина. Та самая Ярцева, человек необыкновенный способностей и возможностей. Странно устроен Божий Свет. Ведь совсем недавно она была гражданской женой его покойного друга Дениса Гранкина. А теперь…
«Ведь меня совсем не мучает совесть, – думал Зуранов, стоя в полном одиночестве в гостиной дома, который так скоро стал ему своим. – Здесь, в этом мире, у меня – Полина, а там, в Раннем Неолите – Оис… И не только она». Он с горечью осознал то, что нет ничего постоянного в Мироздании. Оболочки людей меняются, одна на другую, берут на себя Земные и Вселенские «грехи», а духовные субстанции учатся Любви. Порой через Ненависть. Но тоже изменяются, возможно, не всегда в «лучшую» сторону.
Он бросил мешок из козьей шкуры с драгоценными камнями и золотыми самородками на стол, положил рядом огромный букет ярко-красных лилий рядом. Совсем недавно он собирал эти цветы не так далеко от Серых Камней. Для Полины. Только для неё одной. Но он любил и свою Оис. Но любил её не Зуранов, а Зур. Во многом, совсем другой человек.
Алексей прошел на кухню с большой керамической вазой, налил в неё воды и пристроил туда букет. Поставил массивный сосуд на журнальный столик, стоящий у рояля. Сел в кресло, закурил, отыскав глазами пепельницу.
– Ну, никак ты не можешь обойтись без сигареты,– послышался знакомый женский голос, который ни с чьим другим спутать невозможно.– Курить вредно для здоровья, сынок. Впрочем, об этом я тебе всегда говорила. Оттуда, из Другого Мира. Впрочем, нет никакого другого или там параллельного мира. Он един и неделим. Может, только делим, но весьма условно…
Алексей увидел, как из соседней комнаты к нему вышла его мать, Антонина Павловна. Она была в цветистом халате, с книгой в руках.
– Ты знаешь, Алёша, – она присела рядом с сыном, – с большим удовольствием перечитала романа Льва Николаевича Толстого «Воскресение», и он меня потряс до глубины души. Я поняла одно. Самое главное: наше умирание и рождение происходит каждую долю секунды… Но страдать глупо. Тут я с Толстым не согласна.
– Я, конечно, рад, мама, что ты здесь. Но то, что ты стала часто появляться в этом мире – не совсем здорово. Полина сказала, что ты там… нашла себя.
– Да, Полина так и сказала. Но она ведь ещё не бог… Кроме того, именно сейчас тебе, как никогда, нужна моя поддержка. За бывшего мужа своего, Володю, я спокойна. Он нашёл в далёком минувшем своё… дикарское счастье. Поверь, я ни сколько его не ревную к Тау и другим. Таков Мир. Его не изменишь.
– Не обижайся, мама, но ты – фантом, всего лишь, приведение.
Алексей встал из-за столика, открыл бар. Достал оттуда початую бутылку с коньяком «Камю», коробку с конфетами, два хрустальных стаканчика. Наполнил оба. Выпил и налил себе ещё.
– Но если ты мне не мерещишься, мама, то выпей со мной, – сказал он с сарказмом. – Понимаю. Невозможно. Приведение не в состоянии удержать в руках даже маленький стаканчик.
– Только не надо юродствовать, сынок,– Антонина Павловна выпила и съела конфетку.– Я решила снова материализоваться в Вашем Мире. И, к счастью, нет у меня амнезии. Я хорошо помню, что меня похоронили не так уж и давно на Земле, и даже знаю, своё место… на кладбище. Но теперь я живая. Правда, без паспорта. Но ты всё сможешь. Ты богат. Ты сделаешь мне документы, объявишь своей троюродной тётей, к примеру, из Костромы. Какая разница! Главное, я с тобой, сынок…
Она прикоснулось рукой к его плечу, и Алексей почувствовал тепло живого организма… материнское тепло. Зуранов встал и обнял мать за плечи. По лицу его покатились слёзы. Значит, он ничего не терял. Никогда! Да ведь никто и ничего не теряет. Это невозможно в Мироздании, которое не имеет конца и начала в «большом» и «малом», которое бессмертно, ибо никогда не рождалось и не умирало.
Алексей, немного успокоившись, сел на место и наполнил оба стаканчика:
– Тогда пьём за встречу, потому что… нет разлук.
– Всё есть и одновременно ничего не существует. Ваш земной Мир – почти что, иллюзия. Но я вернулась сюда, во мрак… ради тебя. Ты знаешь, мне очень нравится твоя жена… Полина. Правда, она не человек, а такой же Великий Дух, как и ты. Впрочем, вы разные, хоть в ваших телах пригрелись совсем не людские души. Но не вижу здесь большого греха…
– Таким образом, мама, можно к чертям собачьим перечеркнуть истинное значение не только одной личности, а всего человечества.
– Когда научишься видеть, по-настоящему, путешественник, ты поймёшь, что под людскими оболочками скрыты разные существа, явления и предметы… Тела – лишь временные пристанища для душ зверей, деревьев, ветров, материализовавшихся поступков… Но лично я, в предыдущей жизни, была человеком, и в будущей мне не прыгнуть выше собственного носа. Я уже давно здесь. Просто ты не замечал или не хотел замечать меня. Да и Полина тоже. Ей то стыдно… не видеть явного. Но мы уже во время твоёго отсутствия познакомились и крепко подружились друг с другом.
– Это хорошо…
– Алёша,– каким-то отсутствующим голосом произнесла она.– Если ты когда-нибудь будешь на центральном телевидении, то скажи им…
– Мама, я никогда не буллу там…
– Жаль.
И она посетовала на то, что какие-то недоумки после очередного телешоу, возомнившие себя колдунами и магами, приехали в одно из российских сёл и посмертно объявили совсем не знакомую для них старую женщину ведьмой. Дескать, от неё теперь в селе и все беды происходят, потому и люди умирают, что она колдунья. Ведь грех же говорить о том, о чём не ведаешь, и осуждать… «Господь таковых накажет, а пока дьявол их милует, – подумал Зуранов.– Плохо жизнь земную завершат негодяи и выскочки. Если только Вельзевул не даст их в обиду.
Но «умирать» таким вот «магам» никак нельзя, ибо там, за земным порогом, никто не встретит их с караваями. Сволочи!». Если Христос прощает таковых, то нам не сподручно, ибо с Богом мы, а не с «сыном божьим».
Вот уже несколько дней Антонина Павловна ходила по родному городу, там, где раньше жила, как могла, где провела молодые и зрелые годы; там, где её проводили в… «последний» путь. Никто из знакомых не узнавал её, и это радовало бывшего главного бухгалтера одной из полу-частных фирм, которой уже не существовало в природе. Таков российский «капитализм». С благословления власть имущих, чаще всего, сжирают того, «кого надо». А там и… трава не расти.
С самого начала своего очередного и абсолютно материализованного появления на Земле и в родном городе, Антонина Павловна, опираясь на поддержку Полины, стала помогать людям… переносить тяготы жизни. Она-то знала, что прославленная во множестве песен российских и забугорных композиторов, «голубая планета» – далеко не самая лучшая Божья Обитель. Впрочем, всё относительно, и в Мироздании не существуют таких понятий, как «хороший» или «плохой».
Это уже мы, земляне, даём весьма глупые и очень иллюзорные оценки происходящему. В отличие от большинства представителей цивилизаций Миров с условно плотной материей и, так называемых, параллельных, мы бесперспективно тупы, алчны, завистливы, жестоки, распутны… Не о нас с вами сказано, что «человек человеку – волк», ибо волки живут дружно, в полном взаимопонимании и даже уважении друг к другу. Жестокость их к «овцам» обусловлена рациональностью и укладом жизнью. Необходимостью. Люди же пакостят себе подобным, если те рожами не вышли, порой «просто так».
Помогала она, где морально, а где, по возможности, материально неимущим,
несчастным, потерянным… Мало ли, кто нуждается в помощи. Правда, не все за добро платят благодарностью.
Антонина Павловна даже стала посещать православную церковь. Она не просто понимала и чувствовала сердцем, а хорошо знала, что есть над Человечеством и над каждым, разумным и не очень разумным, существом Нечто Великое, Доброе и до конца ещё не осознанное. Несомненно, есть! А в познании Мироздания, «загробный» Мир (конкретно, он) не так далеко ушёл от нас. Наверное, жители его помудрее и подобрее нас, «сосланных» на Землю за «грехи великие».
В Знаменском соборе она находила душевный покой. Знала она, что всё в Мироздании происходит не совсем так… Её, уже прошедшую «предел» земного бытия и вернувшуюся назад, при песнопениях церковного хора охватывал неведомый страх… за сына, который стал не просто частным сыщиком, а изгоем двух Миров.
Мудрый, наверняка, избранный Всевышним для определённой миссии, Алексей не до конца понимал, что не он сделал выбор, решив стать Бичом Божьим, а сам Всевышний определил его путь. И невозможно уже шагнуть ни влево, ни вправо. Всё предопределено и заложено в Плане Свыше. Только дураки, ортодоксы, прагматики и невежды считают, что «человек – хозяин своей судьбы». Раскатали губу. Ну, мудрые. Видать книжки толстые пишут или читают. А того не понимают, что и заблуждение им Свыше дано, ибо они не в состоянии постичь того, к чему не готовы.
Одним словом, сарказма в мыслях Антонины Павловны было с избытком. Видать, не осознала, что не отбыла до конца срок свой на Земле. Но для чего-то ведь надо было побывать и… там. В течение нескольких дней, она и сама не заметила, как стала не просто земной личностью, а… по сути, приземлённой. А то ведь не шептала бы во время церковного служения: «Господи, не дай Алёше погибнуть, уж лучше я… во второй раз».
Коротка у человека не порой, зачастую «вселенская память», сознание земное давит на подсознание. Беспокоилась и за будущую невестку, Полину, не взирая на Великие способности и возможности прекрасной женщины. Она молила Всевышнего, что бы там, в раннем неолите и её Володе, Владимиру Станиславовичу, бывшему мужу и недавнему бомжу и бичу жилось славно.
Что уж там, пусть и женщины его «волосатые» целуют и милуют. Ни черта ведь он хорошего не видел в своём городишке, как бы, притулившимся в двадцать первом веке от Рождества Христова. Она-то хоть немного, но побывала в «запредельном раю». Однако, назад запросилась. Да и ни одна она такая. Возвращаются помаленьку из условно «загробного» Мира люди, но не помнят, кто они и откуда. А если и вспоминают, то их тут же – в «психушку», на лечение. После такового уж точно с ума сойдёшь. Невежеству нет предела.
Вспоминала она и своих покойных родителей, дочку, что в молодости потеряла. Верила, что явились они уже на Землю в виде младенцев, а может, и в других мирах задержались. Главное, что живут. Ведь ничто не умирает, не исчезает бесследно. Тут Михаил Ломоносов прав… стопроцентно.
Такими вот мыслями поделилась Антонина Павловна с сыном, Алексеем. Полине открыла она свою душу ещё раньше.
– Прости, мама, но стоило ли «умирать», – вполне, серьёзно сказал Алексей, – чтобы впасть в какое-то непонятное, блаженное состояние? Уж лучше бы ты рассказала о том мире, где побывала.
– Что рассказывать? Рай там настоящий. Дома одноэтажные с жёлтыми крышами, пышная растительность, в озёрах разноцветные рыбы… Люди и животные добры друг к другу, общаются мысленно. Но и там хватает всякой подлости… Всего не перескажешь. Не всё так идеально, как хотелось бы. Пусть там лучше, но Господь отправил меня назад, непонятно, в качестве кого. Ничего не понимаю. Может, я постарела или, наоборот, помолодела.
– Если ты вернулась, значит, в том есть смысл. Ничего не случается просто так.
Он ушёл на кухню и даже не заметил, как в дом вошла Полина, с тяжёлыми сумками, в которых каких только сладостей не таилось. Странно и дико! Ведь Полина могла извлечь из «пространства» всё, что не пожелала бы.
– Нельзя этого делать, милый Алёша, пользоваться плодами чужими и почитать за свои,– она обняла его за плечи.– Живём на Земле, значит, должны уважать её законы.
– Да-да, родная моя, будем прикидываться валенками… в угоду другим, – Зуранов немного обиделся. – Но поверь, я не могу, Полина, не бывать там, в раннем неолите. Если я останусь только здесь, то неведомая сила разорвёт меня на части…
– Знаю, родной мой. Я даже не ревную тебя к твоим… дикаркам. Я способна понять, что ты, если не раздвоился, то ведёшь… двойную жизнь. Не по своей воле. Будем пить чай и слушать рассказы твоей мамы, Антонины Павловны. Поверь, она многое может рассказать. Просто, здесь она… растерялась. Ей многому приходится учиться заново, как младенцу, новорождённому…
Каждый божий день люди встречаются с привычными чудесами, принимая их как должное… Мы дали всей «суете сует» чёткое определение «жизнь», не понимая, что это, отчасти, не точно. Не совсем разумно, как говорится, навешивать бирку даже на малый «временной отрезок» беспредельности. В ней, в принципе, отсутствует такая категория, как «время» да и нет ни каких «отрезков». Всё едино – было, есть и будет всегда. Причём, происходит одновременно.
Мы иногда, только интуитивно, к примеру, ощущаем, что, каким-то, «дальним» обликом та же собака похожа на человека, а случайный прохожий – на задиристого пса… Зеленеет трава, идёт дождь, издают звуки автомобили, происходят другие привычные явления, которые считаются естественными явлениями, реальностью… Но ведь реально и то, во что мы не верим, порой не можем увидеть, услышать, потрогать руками.
Если вы не в состоянии разглядеть, допустим, сквозь бетонную массу высотного здания находящийся за ним сквер, это совсем не означает, что его не существует. Сквер, как всегда, был, есть и будет… даже тогда, когда каждое его дерево пойдёт под топор.
Уже только поэтому смешно отрицать существование бесконечного множества Миров, которые слиты воедино, в том числе и тот, в котором нашло приют Человечество. И не стоит искать на Земле какие-то «двери» чтобы прийти к нашим соседям или встретить их на пороге собственного дома. Эти «входы» и «выходы» существуют везде и всюду. Даже внутри самого человека, и он всегда может «уйти в себя», если очень этого пожелает. Зуранов, если и не основательно, то понимал пусть ничтожную, но важную часть происходящего. Вот почему, он «возвращение домой» своей матери и многое другое, не совсем понятное, принял как должное…
Его «Форд» на большой скорости мчался по городу. Ему уже сообщили, что за время его отсутствия в нынешнем времени произошли трагические события.
Позвонил ему на мобильный телефон Вадим Шерстенёв и коротко сказал: «Срочно приезжай в офис, Алексей! Два дня назад погибли Степан и Дмитрий Шнорре. По телефону больше ничего не могу сказать». Вероятно, братья в своих схоластичных поисках преступников вышли на след основного руководителя городской мафии или на опредёлённую группировку «крёстных отцов».
Понятно, что в данном случае, в чём Зуранов не сомневался, полиция и прочие представители важных городских учреждений умоют руки. Тут ведь не одна рука моет другую. Всё повязано. Несколько сотен мерзавцев Зуранов за это время успел отправить во времена Раннего Неолита, но, скорей всего, сил и возможностей не хватит рассчитаться с каждым…
Местные газетчики, вполне, охотно стали объяснять на странницах своих «свободных» периодических изданий бесследные исчезновения «замечательных» и «простых» людей наглым «вмешательством в земную жизнь параллельных миров» и «происками инопланетян»… Некоторые журналисты, что попроще и попрактичней, списывали всё на существующую в городе бандитскую группировку. Получается, что в качестве разбойника, по всем статьям, тут подходил Зуранов и его помощники.
В офисе детективного агентства его ждали Вадим Шерстенёв, Луиза Самсоновна с заплаканными глазами и, почему-то не очень огорчённый очередной тяжёлой утратой, отец погибших сыновей, Шнорре старший. Со слов всех троих Зуранов понял, что чуть больше двух дней назад какой-то человек позвонил в офис, на номер секретаря и предложил встретиться за городом, на окраине села Дудово. Встреча должна была состояться уже сегодня в 17.00 у братской могилы воинам, павшим в боях с немецко-фашистскими оккупантами в 1942 году. Незнакомец предложил, за умеренную плату, ценную информацию о чёрных делах мафии, продать кое-какие сведения и документы. Дескать, деньги нужны, поиздержался.
Неутомимые, скорые на ногу и вооружённые до зубов, братья Шнорре, рискнули пойти на встречу с «доброжелателем». Они сказали об этом Луизе Самсоновне, но не поставили в известность заместителя агентства Зуранова, которым был Вадим Шерстенёв. Степан и Дмитрий не вернулись в офис.
Произошло самое худшее. Их убили. И сегодня по телефону потребовали солидный выкуп за их тела. У Алексея сразу же, после таких сообщений, возникла масса вопросов. Почему они и Булина не нашли возможности предупредить Шерстенёва о встрече братьев с неизвестным, которая была не обязательна? Откуда позвонивший мог знать, что агентство «Портал» занимается городской мафией? и т.д.
Ясно, что звонивший, возможно, по чьей-то наводке или даже указанию был очень хорошо информирован о работе и не совсем законной деятельности (имеются в виду «системные» случаи самосуда) агентства «Портал».
Если бы звонил законопослушный гражданин, то вначале он поставил бы в известность, к примеру, городскую прокуратуру. Он, с успехом в обоих местах погрел бы ручки. Но, видимо, верхушка правоохранительных органов так тесно завязалась с руководителями организованных преступных группировок, что ничего не желала знать, по сути, о собственных преступлениях. Тут было ясно, что они, в данном случае, позволят с почётом и законно предать земле тела братьев Шнорре и даже найдут, за определённый гонорар, «преступника» или ещё одно дело пристегнут к какому-нибудь вечно сидящему бедолаге.
– Все мы, господа, – саркастично сказал Зуранов, – основательно прокололись. Подозревать, как говорится, в измене никого не могу и не хочу. Допускаю, что отрицательную роль в произошедшем могли сыграть и стечения определённых обстоятельств. Но факт – упрямая вещь: то, чем мы с вами занимаемся для мафии не загадка.
– А если так, то, получается, что мафия терпеливо убирает всех полезных тебе людей, Зуранов, – серьёзно заметил Шерстенёв. – Чтобы спокойно потом убрать и тебя. Они уже пробовали, начинали… Не получилось.
– Разве ж я думала, что так произойдёт! Ой, горюшко-то! – запричитала Луиза Самсоновна.– Кто же знал, надо ли им идти навстречу или нет. А Вадиму Аркадьевичу я не имела возможности передать о том, что происходит…
– Не знаю. В принципе, я почти всегда находился здесь, в офисе. А Степан и Дмитрий не сообщили мне о своих планах, думаю, по одной причине: хотели сделать нам всем сюрприз и… сделали. Но, скорей всего, они узнали что-то важное. В основном, поэтому их и отправили на тот свет.
– Да, бросьте вы тут выяснять отношения! У меня… такое горе, – закричал Михаил Арнольдович. – Кроме всего прочего, меня самого чуть не убили… вчера вечером в подворотне. Ударили совсем удачно кулаком в переносицу, отключился. Думал, что умер… А потом воскрес, встал и пришёл вот сюда.
– Не стоило бы тебе, Арнольдович, шататься по улицам. Я тебе очень сочувствую, – сказал Зуранов. – Но мне показалось, что ты… хорошо держишь себя в руках.
– Мне просто надоело стонать, как раненной… рыбе! – Шнорре достал из кармана фляжку с водкой и сделал большой глоток. – Мы уже изрядно за всех отомстили. Я уже… устал… мстить. Мне теперь надо позаботиться о невестках и внуках. Что будет с ними? Сыновей нет…
– Об этом чуть позже, Михаил Арнольдович, – сказал понимающе Алексей и перевёл разговор в нужное русло.
Накоротке посовещавшись, они решили не сообщать о случившимся в полицию, ибо не сомневались, что верхушка городского УВД находилась более чем в курсе происходящего. В данном случае необходимо было попробовать выкупить тела Степана и Дмитрия, пойти на прямой контакт с бандитами. Всему своё время. Если потребуется, то с некоторыми положительными результатами проведённой операции можно будет познакомить и самого главного прокурора города, этого сволочного бандюгу, Ахмета Ахметовича Галиджанова. На том и порешили.
Солидного выкуп, более пяти сотен тысяч евро, которые, благодаря разворотливости ныне покойного Гранкина имелись в сейфе офиса, решено было преступникам не передавать. Зуранов лично сделали довольно неплохую «куклу», положив наверх каждой пачки настоящие ассигнации.
Сыщики шли, что называется, ва-банк. Перед ними стояла одна задача: взять преступников или преступника. В крайнем случае, уничтожить. Михаил Арнольдович, как ни странно, находился в приподнятом настроении, был уверен в прекрасном конечном результате и расхваливал «куклу».
Временами Зуранову казалось, что старик повернулся от горя умом. «Чёрта с два мы им настоящие деньги преподнесём! – говорил он. – Раскатали губы, не очень добрые ребята».
Но Зуранова, всё же, брало сомнение в том, что исход операции будет нормальным и всё пройдёт благополучно. Вернее, он не исключал и самых худших последствий после назначенной встречи, потому он и Шерстенёв готовились к назначенной встрече очень тщательно. Оба они поражались уверенности Михаила Арнольдовича в том, что всё «протечёт» благополучно, и его мальчики будут отомщены «окончательно и бесповоротно». Старик Шнорре стал оптимистом до мозга костей или абсолютным пофигистом, если не сказать грубее и точнее. Откуда такая уверенность, когда потеря следует за потерей?
Их даже не спасает от бед и то, что Зуранов обладает особенными способностями и возможности и не только, как житель двух миров, но и грамотный юрист, и прекрасный специалист по нескольким видом восточных единоборств, как неплохой стрелок… Да и у Шерстенёва за спиной немало неприятных, страшных и трагических событий.
Исходя из того, что происходит, можно было даже не допустить, а сделать несколько определённых выводов: или бандиты, требующими выкупа, были полными дилетантами в подобных делах; или на столько дураками, уверенными в себе, что даже не проработали, более или мене, логического, чёткого и грамотного плана своих действий. Но Вадим, подумав, сделал вывод, что они имеют дело не с идиотами, а с людьми, которые будут пользоваться чужим добром под солидным прикрытием.
– А если они уберут всех нас, в чём не сомневаются, то всё, чем пока владеем мы, переедет к ним. – сказал Шерстенёв. – Я не правильно оценивал возможности местной бандитской организации. Кстати, по моим прикидкам, их не одна, а три…
– Может, и больше, – Зуранов закурил. – Их основная задача – ликвидировать нас, стереть с лица земли, и тогда они станут полновластными хозяевами, возможно, не в одном российском регионе. Да и мафия Москвы обнимет их, как лучших брателл.
– Жаль, что некоторые столичные воротилы, политики «от народа» и «рублёвцы» всех мастей и скоростей давят только тех крыс, которые не делятся с ними, – заметил Вадим. – Быстрей бы на них обратили внимание правоохранительные органы.
– Уже начинают заниматься ими, но пока не очень активно.
Слушая внимательно их разговор, Луиза Самсоновна с возмущением согласилась с ними, сказав «каких только мерзавцев на белом свете нет».
– Да, ну вас, господа сыщики! Вам бы завидовать тем, кто лучше вас в жизни устроился, – ехидно и грубовато изрёк Шнорре. – Да и вы ведь не бедствуете! Успокоились и собрали бы побольше золотишка и камешков блестящих там, где проживают дикари… и вам нашлось бы место под солнцем, то есть я имел сказать, на Рублёвке. Таковых ныне не так уж и мало, и похлеще, чем та самая… Рублёвка.
– Я иногда тебя не понимаю, Арнольдович, – заметил Алексей. – Вижу, что ты уже почти готов простить всех преступников нашей планеты и, возможно, присоедениться к ним. Порой сам себе противоречишь.
– Не говори глупости! – выразил протест Шнорре. – Сейчас у меня главная задача – получить тела моих мальчиков и похоронить их официально и законно, как погибших от рук неизвестных бандитов Жаль, что я не мог поступить так с прахом моей Зиночки. Больно уж там всё запутанно. А ты, Алёша, особо не напрягайся. Живи в своё удовольствие.
– Может быть, так бы и частично случилось, – с сарказмом изрёк Зуранов, – если бы ни встретился с Козицкой, которая явилась ко мне за помощью… с того света. Да и вы, многоуважаемый, Михаил Арнольдович, подлили масла в огонь… с гибелью своей жены. Мне одно стало понятно, что вы переживали ни сколько о своей жене, сколько о том, какие капиталы потеряли из-за её гибели. Так?
– Да что б у тебя половой член на лбу вырос, Зуранов! – возмутился Шнорре.– Только этого я тебе теперь благородно и ответственно желаю. Ты полагашь, что я замечательный актёр и не так давно завершил обучение в Щукинском училище. Да ближе, чем они, мои покойники, у меня людей на свете не было и нет!
Шерстенёв не стал вступать в перепалку. Он понимал, нервы у каждого напряжены, до предела. Луиза Самсоновна срочно засобиралась пройтись по продовольственным магазинам домой, понимая, что сегодня сыщикам будет не до неё. Вадим вышел на улицу, присел на скамеечку рядом с подъездом и закурил, что делал очень редко.
Ровно в 12.00. у края шоссейной дороги, в пятидесяти трёх километрах от южной границы города, недалеко от села Дудово должна была стоять «Шкода» Шнорре. С правой стороны – братская могила. Из машины ему предстояло выйти ровно через пять минут и двигаться по левой обочине дороги, в сторону города, держа кейс с деньгами в правой руке.
Ясно было, как день, что преступники на малом ходу своего транспорта или чуть притормозив, заберут у Михаила Арнольдовича аккуратно упакованные крупно-копюрные бумажки евро, а потом, что называется, их Митькой звали, то есть – ищи ветра в поле. Но выходивший на связь со Шнорре бандит клятвенно пообещал, почти что, мамой поклялся, что укажет позже, где находятся трупы ушлых пацанов. Ему дохлятина не катит.
На месте, по ходу вероятного движения бандитов, на автомашине решил дежурить Зуранов. Об их появлении по мобильному телефону сообщит Шерстенёв в случае необходимости. Транспорта на этой затерянной дороге проходит в день не так уж и много, поэтому вычислить тех, кого им надо, вполне, можно. Вернее, нужно было. У обоих «Форды» были поставлены так, чтобы их невозможно было сразу заметить. Разумеется, участие в погоне, которое не исключалось, принял бы и Шнорре, на своей, видавшей виды, «Шкоде».
Что бы ни очень-то бросаться в глаза, Алексей был вынужден заниматься «ремонтом» своего автомобиля, стоявшего на обочине дороги, почти в зарослях кустов лещины. Вадим изображал из себя дачника и демонстрировал вынужденную остановку своего личного транспорта, дабы сходить по «малой нужде». Они надеялись на успех потому, что, в общем-то, от Шнорре и его автомобиля находились очень далеко, и, вряд ли, кто-то (хотя, возможно и обратное) обратил бы на них пристальное внимание.
Кроме того, сыщики не сомневались, что бандитами поставлена главная задача не получить выкуп, а уничтожить оставшихся в живых сотрудников уже весьма надоевшего им детективного агентства «Портал». И концы в воду.
Но сыщики рассчитывали на определённую «опытность» и самоуверенность бандитов. Ведь субъекты из круга преступных элементов любую дешёвую декорацию, в принципе, должны посчитать естественной картиной на дороге. Пятьдесят процентов нежелательных ситуаций, кроме уведенных за собой «привязанных хвостов» (слежки на автомобилях), преступники предпочитают считать случайностями, пусть непредвиденными, но случайностями.
Такова психология человека, не желающего жить по существующим, писанным и не писанным, законам, принятым обществом в целом. Бандиты хитры и осторожны, но и суеверны. Для них зачастую случай и есть – фарт, или – не фарт. Объяснять не надо, что арготическое, сленговое понятие схоже по смысловому значению со словами «удача» и «везение».
Передача «куклы» должна была состояться в любом случае, ибо городская мафия, то есть главари определённого её клана, поставила задачу именно сейчас и здесь обезопасить себя на перспективу – уничтожить ушлых сыщиков и людей, активно вершащих самосуд. Ведь в данной ситуации им ничего не остаётся делать. Не так страшны и опасны воры в законе, как, по сути, узаконенные и… практически, неприкосновенные, беспрдельщики. В силу сложившихся обстоятельств.
В целях безопасности и пользы дела Михаилу Арнольдовичу, вооружённому пистолетом с двумя запасными обоймами, настоятельно рекомендовали во время возможного преследования бандитов следовать на своей «Шкоде» в хвосте погони. Как ему объяснили, надо было «подстраховать» Зуранова. Если выразиться проще, не совать свой длинный нос, куда не следует. Но всё это Шерстенёв сказал Шнорре в очень вежливой и деликатной форме, учитывая, что Михаил Арнольдович не так давно был директором предприятия, на котором работал охранником Вадим.
